007. Вы живёте только... трижды

Первый урок окклюменции

— Тук-тук-тук, к вам можно? — Джеймс просунул голову в дверь, которую однажды уже вскрывал. — Профессор, пять часов. Мы будем пить чай, как все порядочные англичане, или вы сходу начнёте ломиться ко мне в голову, как англичане непорядочные?

Сумрачная комната была уставлена полками с сотнями стеклянных банок, где плавали в разноцветных зельях слизистые кусочки животных и растений. В дальнем углу стоял шкаф с ингредиентами, в краже которых Снегг — не без оснований — заподозрил когда-то Джеймса. Внимание суперагента, однако, привлёк стол, на котором стояла освещённая свечой мелкая каменная чаша, с резными рунами и символами. Суперагент узнал её сразу: Омут памяти из кабинета Дамблдора. Зачем она здесь? Ответ был очевиден: Снегг собирается взламывать его память и сбрасывать полученные сведения в Омут памяти, чтобы сохранить их… Для кого? На этот вопрос было как минимум два ответа, и оба они совершенно не устраивали Бонда. Но его вообще мало что устраивало в ситуации, когда к нему в голову забирается без приглашения вражеский шпион, — сам Джеймс Бонд думал о себе, понятно, исключительно как о доблестном разведчике.

Из сумрака донесся холодный голос Снегга:

— Закройте за собой дверь, Поттер.

— С какой стороны, сэр? Нет, я интуитивно, конечно, догадываюсь, с какой, но хотелось бы знать точно…

Снегг взмахнул палочкой. Дверь за спиной суперагента захлопнулась со звуком опускающейся могильной плиты. Джеймс отметил про себя, что устного заклинания брошено не было, — значит, Северус владеет приёмами невербальной магии.

Снегг вышел на свет и молча указал на кресло перед столом. Джеймс сел, Снегг сел со своей стороны и, не мигая, смотрел на Бонда холодными черными глазами; каждая чёрточка его лица выражала неудовольствие.

Джеймс расслабился и перевёл взгляд на переносицу профессора. Этот простой приём вызывает замешательство у каждого, кто ему подвергается; человеку кажется, что ему смотрят прямо в глаза, но при этом он не может поймать взгляд собеседника. В результате человек чувствует себя крайне неуютно. И верно, — спустя несколько секунд Снегг заёрзал в своём кресле, отвёл взгляд и моргнул.

— Проиграли! — жизнерадостно воскликнул Джеймс, заставив профессора поморщиться. — Ну что, ещё один сеанс в гляделки, или всё-таки приступим к делу?

— Поттер, вы знаете, зачем вы здесь, — произнёс Снегг, избегая глядеть Джеймсу в глаза. — Директор попросил меня обучать вас окклюменции. Могу только надеяться, что к ней вы обнаружите больше способностей, чем к зельям.

— Это маловероятно, — честно признался Джеймс. На тонких губах зельевара мелькнула удовлетворённая улыбка. — Ещё больше способностей, чем к зельям, — при том, что сегодня моё зелье испортил Рон, тогда как обычно я сдаю вам такие зелья, которые сам согласился бы принимать, а за домашние задания вы ни разу не ставили мне меньше «В»… — улыбка пропала.

— Возможно, это не обычные занятия, Поттер, — злобно прищурясь, сказал Снегг, — но тем не менее я по-прежнему ваш преподаватель, и, обращаясь ко мне, вы всякий раз будете именовать меня «сэр» или «профессор».

— О, да, сэр! Понятно, сэр! Уже разбежался, сэр!

Снегг продолжал смотреть на него, сузив глаза.

— Итак, окклюменция. Как я уже объяснил вам на кухне у вашего разлюбезного крестного, чтоб его авроры взяли да прихлопнули, этот раздел магии позволяет оградить сознание от магического вторжения и влияния извне. Владеющий окклюменцией маг защищён в том числе от проникновения чужих мыслей в свой разум, поэтому было бы неплохо ему для начала озаботиться разведением своих…

— С этим у меня нет проблем, профессор, — твёрдо ответил Бонд. — На самом деле, у меня столько мыслей, что было бы неплохо научиться легилименции и сбрасывать их в чужие го… — Бонд бросил взгляд на Омут памяти. — …Сосуды. Вы научите меня и легилименции тоже, сэр?

— Нет, Поттер, не научу, и если вы будете продолжать перебивать меня каждую минуту, то и окклюменции я вас тоже не научу.

— А почему профессор Дамблдор считает, что мне это нужно, сэр? — спросил Джеймс, глядя Снеггу в глаза, но сомневаясь, что получит честный ответ.

Снегг помолчал, а затем презрительно произнес:

— Наверняка вы уже догадались сами, Поттер? Тёмный Лорд весьма сведущ в легилименции… Он умеет извлекать чувства и воспоминания из чужого ума…

— Он умеет читать мысли? — перебил Джеймс, желая раз и навсегда разобраться в этом вопросе.

— В вас нет тонкости, Поттер. — Тёмные глаза Снегга блеснули. — Вы не понимаете тонких различий. Только маглы рассуждают о «чтении мыслей». Ум — не книга, которую можно раскрыть, когда заблагорассудится. Мысли не напечатаны внутри черепа, чтобы их мог изучать всякий любопытный, потративший сорок лет своей жизни на оттачивание умения легилименции. Мозг — это сложный и многослойный орган — по крайней мере, у большинства людей, Поттер. Я понимаю, что вы судите всех по себе, но, поверьте, это только ваш ум похож на воскресный сканворд из газеты для умственно отсталых… — Снегг усмехнулся. — Верно, однако, что те, кто овладел легилименцией, способны при определённых условиях проникнуть в сознание своих жертв и правильно интерпретировать добытые сведения. В частности, Тёмный Лорд почти всегда знает, когда ему кто-то лжёт. Только искушённые в окклюменции способны подавить чувства и воспоминания, противоречащие лжи, и, таким образом, говорить неправду в его присутствии, не опасаясь разоблачения.

Что бы там ни говорил Снегг, легилименция смахивала на чтение мыслей, и Джеймсу это совсем не нравилось:

— С вашего позволения, сэр, если что-то выглядит, как утка, плавает, как утка, крякает, как утка, то я назову это уткой, даже если вы предпочитаете термин «ночная ваза». С моей точки зрения, человек, который может понять, когда я вру, и добывать сведения из моего сознания, всё равно что читает мои мысли. Так что, сэр, я буду думать о легилименции, как о подвиде телепатии.

— А это что ещё за термин?! — не понял Мастер Зелий.

— Этот магловский термин означает «чтение мыслей», — объяснил Бонд. — Мы… В смысле, маглы давно уже используют технику для того, чтобы узнать, когда человек врёт. И только искушённые во владении своим телом способны подавить чувства и воспоминания, противоречащие лжи, и, таким образом, говорить неправду в присутствии оператора полиграфа, не опасаясь разоблачения. А русские ещё дюжину лет назад хвастались изобретением миелофона, это уникальный прибор, разработанный на основе суперкристалла гиперселенита, способный улавливать и расшифровывать биотоки мозга. С его помощью можно прочесть мысли любого живого существа, при условии, что у того есть мысли.

Снегг откинулся на спинку своего кресла с выражением, которое можно приобрести, только сожрав зелёный лимон.

— Это правда?

— Чистейшая, — кивнул Джеймс, скрестив за спиной пальцы. — Они даже документальный фильм про это сняли. Пятисерийный.

Снегг помолчал.

— И вся эта окклюменция против миелофона не действует, — не упустил шанс пнуть профессора Бонд. — Потому что этот прибор в принципе работает вне магии.

Снег продолжил молчать, но его молчание каким-то образом стало более подавленным.

— Но давайте, вернёмся к окклюменции, сэр, — жизнерадостно предложил Бонд. — Значит, вы думаете, что Волан-де… Что Тёмный Лорд может узнать, что я в данный момент про него думаю? Сэр?

— Тёмный Лорд находится на значительном удалении, — неохотно проскрипел Снегг, — а территория Хогвартса ограждена многими древними заклятиями и чарами, дабы обеспечить физическую и духовную безопасность тех, кто на ней находится. Время и пространство в магии существенны, Поттер. Для легилименции обычно необходим зрительный контакт.

— То есть, пока я в стенах этого замка, Тёмный Лорд может грызть себе локти, — подытожил суперагент. — И с чего бы мне в таком случае тратить моё и ваше время на изучение окклюменции?

Снегг смотрел на Бонда, проводя по губам длинным тонким пальцем.

— Обычные законы на вас, по-видимому, не распространяются, Поттер. Заклятие, которое не смогло вас убить, кажется, создало некую связь между вами и Тёмным Лордом. По всем признакам, в те периоды, когда ваш ум наиболее расслаблен и уязвим, — например, во сне, — вы улавливаете мысли и эмоции Тёмного Лорда. Директор полагает, что этому надо положить конец. Он хочет, чтобы я научил вас закрывать свой ум от Тёмного Лорда.

Сердце у Джеймса опять зачастило, но он не позволил дрогнуть ни единому мускулу на своём лице. Что-то тут не вяжется.

— Но почему профессор Дамблдор хочет это прекратить? Мне это не особенно нравится, но ведь оказалось полезно, разве нет? В смысле… Когда мистера Уизли зажевало змеёй, — если бы я этого не увидел, профессор Дамблдор не смог бы его спасти, так ведь, сэр?

С минуту Снегг смотрел на него, все так же водя по губам пальцем. Потом заговорил медленно и раздельно, взвешивая каждое слово:

— Судя по всему, до последнего времени Тёмный Лорд не подозревал о связи, существующей между вами. До сих пор вы, по-видимому, воспринимали его чувства и улавливали его мысли неведомо для него. Однако видение, случившееся у вас незадолго до Рождества…

— Когда Артура Уизли зажевало?

— Не перебивайте, Поттер, — умоляющим тоном произнёс Снегг, — я и так на ходу придумываю, упаси Мерлин, ещё собьюсь… Ну вот, сбился. Что я вещал?

— Видение, которое я скачал из змеи незадолго до Рождества…

— Да, именно. Так вот, оно столь сильно затронуло сознание Тёмного Лорда…

— Фигасе! — поразился Бонд. — Но я ведь к змее подключился, а не к Лорду!

— Кажется, я сказал вам, чтобы вы не перебивали? Дело в том, — Снегг сложил руки перед грудью и покрутил пальцами, — что, скорее всего, вы оба подключились к одной и той же змее. Тёмный Лорд перенёс в неё часть своего сознания, чтобы направить эту, по сути, слаборазумную ядовитую кишку на охоту за артефактом из Министерства. Так что образовалась связь между ним и змеёй. В окклюментивной броне Лорда появилась брешь, и испытываемые им эмоции оказались столь сильны, что послужили как бы маяком для вашей с ним ментальной связи, а вы, пользуясь его эмоциями, сумели притянуть к себе сознание самой уязвимой детали связки «Тёмный Лорд — Змея», то есть, собственно, сознание змеи… Обойдя, таким образом, защиту Тёмного Лорда.

Джеймс расплылся в восхищённой улыбке. Притянуть изначально ложные факты для того, чтобы они образовали столь стройную и непротиворечивую теорию, было непростой задачей, — ведь сведения о прорыве змеи в Министерство Бонд получил от MI6. Но заслуживал внимания тот факт, что Снегг, не будучи специалистом в современных магловских технологиях, весьма точно описал атаку на источник данных с помощью IP-спуфинга и сниффера пакетов. Он подался вперёд, не замечая, что сидит на самом краешке кресла, и весь напрягся, словно готовясь взлететь.

— И Вол…

— Не смейте произносить имя Тёмного Лорда!

— И этот, главный змеевод… Он понял, что я там?

— Мы с Дамблдором полагаем, что да, — признал Снегг. — Тёмному Лорду теперь известно, что вы имеете доступ к его мыслям и чувствам. Но дело в том, Поттер, что вы не можете без последствий плевать в чужую кашу. Этот процесс обоюдный. Иначе говоря, он понял, что сам может иметь доступ к вашим мыслям и чувствам…

— И может заставить меня делать то, что ему надо, сэр? — спросил Джеймс, лениво размышляя, каким именно образом Волан-де-Морт будет пытаться влиять на него с помощью установленной между ними связи, идущей через группу внешнего наблюдения MI6.

— Возможно, — произнёс Снегг без всякого выражения. — И это возвращает нас к окклюменции. Встаньте, Поттер, и возьмите вашу волшебную палочку.

Джеймс Бонд встал. Он отчаянно паниковал, но годы самоконтроля взяли своё и не дали дрогнуть ни единому мускулу на его лице. Короткий взмах рукой — и силовая кобура выплюнула волшебную палочку в его ладонь. Снегг безучастно смотрел на него через стол.

— Можете с её помощью обезоружить меня или защититься каким угодно иным способом, — сказал профессор и достал из внутреннего кармана мантии свою палочку.

— Сэр, я хотел бы уточнить, — поднял правую руку Бонд. — Защищаясь или пытаясь вас обезоружить, я могу причинить вам некий психологический дискомфорт или физический ущерб, тогда как правила школы запрещают ученикам убивать преподавателей без веской на то причины. Мой вопрос, сэр: не будут ли мои действия расценены как попытка нападения на преподавателя, и не послужат ли они поводом для применения ко мне административных, дисциплинарных или уголовных мер?

Северус продрался сквозь паутину словоблудия с ловкостью прирождённого бюрократа:

— Не волнуйтесь, Поттер, я даю вам своё слово: никаких последствий для вас это иметь не будет. На самом деле, вопрос ваш чисто теоретический, потому что я не намерен позволять вам причинять мне какой-то ущерб. Но вы должны быть готовы к тому, что моя реакция на ваши попытки обезоружить меня может причинить ущерб уже вам.

— Согласен, сэр, — кивнул Джеймс, испытывая неимоверное облегчение: он получил превентивную индульгенцию на любые последствия для Снегга. Конечно, доводить до убийства Бонду не хотелось бы, но приятно знать, что и такая возможность у него есть. Как и предыдущие эмоции, это облегчение никак не отразилось на лице суперагента. — Не возражаете, если мы как-нибудь оформим это соглашение? Вы же знаете, в моём прошлом уже был случай, когда направленное на меня заклинание причинило вред другому человеку, — Джеймс потёр лоб на том месте, где несколько месяцев назад зарос шрам. — Я не хотел бы, чтобы ко мне потом предъявляли претензии. Или к вам, сэр, если вы всё-таки выжи… Причините мне ущерб.

Снегг нахмурился. Его глаза остановились на чёлке юноши. Очевидно, бравый зельевар совершенно забыл о том, что некоторые заклинания рикошетили от Поттера обратно. Льдистая самоуверенность профессора зелий дала трещину.

— Как вам будет угодно, Поттер, — после некоторого раздумья согласился Северус. — Я выложу память об этом соглашении в Омут, и любой желающий сможет окунуться в него и убедиться своими глазами. — Профессор поднёс палочку к своему виску и уткнул кончик в корни сальных волос. Когда он отнял палочку, к ней прилипло какое-то серебристое вещество, сперва потянувшееся за концом палочки толстой невесомой прядью. Затем оно оторвалось от виска, легко опустилось в Омут памяти и закружилось там, серебристо-белое — ни газ, ни жидкость. Ещё дважды подносил Снегг палочку к виску и сбрасывал серебристое вещество в каменный сосуд, после чего поднял Омут, перенёс на полку и снова сел напротив Джеймса с палочкой наизготовку.

— Итак, сейчас я попытаюсь проникнуть в ваше сознание, — предупредил Снегг. — А вы вольны сопротивляться. Это похоже на сопротивление заклинанию «Империус». Но вы, конечно, не помните, как вы сопротивлялись попыткам завладеть вашим разумом, потому что потеряли память… Что крайне прискорбно. Теперь соберитесь…

— Сэр, ещё минутку внимания, — замахал рукой Бонд. — Я тут подумал… А если за нами наблюдает привидение? Оно ведь может донести мистеру Филчу, что я на вас нападаю? А Филч, будучи сквибом, не сможет проверить Омут памяти, и поэтому начнёт с того, что закуёт меня в кандалы, а у меня ещё домашка по Прорицаниям не дописана…

— Вы что же, хотите оформить моё разрешение в письменном виде? — Снегг опустил свою палочку и позволил своему голосу стать ещё более раздражённым, чем обычно.

— Нет, сэр, будет достаточно, если вы просто лично объясните ситуацию Кровавому Барону, — Джеймс ткнул рукой за спину Снегга. Профессор обернулся, опустив руку с палочкой на стол…

— …Сэр, вы в порядке? — Бонд хлопал профессора зельеделия по щекам. Его удары были чуть более сильными, чем следовало бы. — Я прошу прощения, профессор, но вы же сами сказали: я волен защищаться любыми средствами и способами. Чем плох небольшой обман, сэр?

Снегг попытался сфокусироваться на окружающем мире. На уровне его глаз покачивалась потолочная лампа, почему-то торчащая из стены.

— Шаэугххсь? — осведомился зельевар. Кабинет потихоньку переставал вращаться; оказалось, что потолочная лампа, как и полагается добропорядочному осветительному прибору, свисает с потолка; это сам Снегг лежит на спине. Профессор размял губы и попробовал задать вопрос снова: — Шаслущщилась?

— Сэр, ваш стул в некотором роде опрокинулся назад, и вы приложились головой о каменный пол, — пояснил Джеймс. Сам приём был довольно простым: Снегг опирался на стол рукой с волшебной палочкой, пытаясь развернуться и посмотреть на Кровавого Барона; как только Бонд вышел из поля зрения Снегга, суперагент наклонился вперёд, опёрся рукой о стол и лежащую на нём волшебную палочку, мгновенно подпрыгнул и с разворота ударил обеими ногами зельевара в грудь. Тот, заметив периферийным зрением неожиданное движение, развернулся обратно и закончил своё движение как раз в тот момент, когда его грудная клетка вошла в тесный контакт с пятками Бонда. Мощным ударом зельевара откинуло на спинку стула, тот опрокинулся, и голова Снегга стукнулась об пол. Волшебная палочка Снегга осталась под рукой Джеймса, потому что ладонь профессора, слабо сжимавшая рукоять, — это одно, а сто пятьдесят фунтов веса, фиксирующего её на столе, — это совсем другое.

— Пщиму умння хрудь боллит? — поинтересовался преподаватель зельеделия. Его слабые попытки встать напоминали перевернувшегося на спину жука.

— Потому что вы недостаточно регулярно занимаетесь спортом, сэр, — ответил Бонд, без особых усилий поднимая в нормальное положение кресло вместе с профессором. — Ваши грудные мышцы даже дряблее, чем были у Колина Криви до того, как он начал отжиматься. Но, поверьте, нет ничего такого, с чем не справились бы пять-семь лет интенсивных физических тренировок под наблюдением грамотного специалиста.

— Где моя палщщка? — Снегг потихоньку восстанавливался.

— На столе, сэр. — Джеймс был сама вежливость. — Позвольте, я вам её подам.

Если верить данным, полученным из Вавилона-на-Темзе, то мидихлориане каким-то образом отслеживают поединки своего носителя с помощью концентратора магии. Дальнейшие сведения были туманны и противоречивы, но большинство источников соглашалось на том, что волшебная палочка проигравшего поединок перестаёт охотно ему подчиняться. Мидихлориане были достаточно либеральны в определении поединка; так, в летописях скальда Бидля бузинная палочка признала победительницей поединка исполнительницу экзотических танцев[270], убившую бывшего хозяина бузинной палочки во сне. Джеймс Бонд победил Снегга после того, как тот предупредил суперагента о своих агрессивных намерениях и разрешил Бонду защищаться любыми способами; палочка была выдернута из его руки, а сам Снегг лишился сознания. По мнению Джеймса, поведение профессора зельеделия в достаточной степени отвечало любому разумному определению поединка, так что действия Бонда практически наверняка будут признаны мидихлорианами победой в поединке. Волшебная палочка Снегга теперь должна быть бесполезна для любого отрицательного воздействия Снегга на Бонда. Ну, или почти бесполезна. Ну, или не для любого… Конечно, если высоколобые аналитики из Воксхолла ничего не напутали… Джеймс кожей ощутил, насколько призрачна основа его тактики.

Кроме того, это решение временное. Никто ведь не мешает Снеггу пойти к Олливандеру и купить ещё одну волшебную палочку, как он поступил совсем недавно, после того, как Бонд реквизировал его предыдущую палочку во время ограбления кабинета. Новая палочка, очевидно, будет исправно служить своему хозяину даже против тех людей, против которых отказывалась работать предыдущая. А ведь ещё существует беспалочковая магия, и мидихлориане не будут возражать против любых заклинаний, направленных на победителя в поединке, если палочка проигравшего при этом не используется. Правда, до сих пор Снегг не делал ничего, что позволило бы заподозрить его во владении беспалочковой магией, но Джеймс дожил до своих тридцати пяти… То есть, до своих пятнадцати лет именно потому, что не всегда доверял людям.

Суперагент взял волшебную палочку Снегга, мимолётом заметив, что он испытывает почти те же ощущения, что и в магазине Олливандера, заполучив в руки палочку из дерева Умдглеби с ихором дементора. Сомнений нет, палочка Снегга признала Джеймса своим хозяином.

Все источники сведений о волшебных палочках сходились на том, что волшебную палочку можно сделать, можно отобрать, можно купить и можно получить в дар. Никаких других способов получить палочку в своё владение не существовало, — опять-таки, если доверять источникам. Джеймс попытался отогнать мысль о том, что почти все эти источники были напечатаны крупным, разборчивым шрифтом и скрывались под яркими, цветастыми обложками, в уголке которых красовалась надпись «Для детей от четырёх до восьми лет». Следующие слова были крайне важными. Если сказать что-нибудь вроде «Вот ваша палочка», мидихлориане зафиксируют передачу волшебной палочки в дар, и все предыдущие действия Бонда пойдут насмарку. Но не решат ли они то же самое, если сказать «Вот вам моя палочка»? Да и Снегг может насторожиться… Надо было оставить палочку на столе, и тем самым избежать самого факта передачи, только уже поздно.

Джеймс протянул палочку Снеггу. Тот потянулся за собственностью, которую всё ещё считал своей. За долю секунды до того, как его пальцы коснулись палочки, Джеймс выронил её из своей руки.

— Ох, простите, сэр! Какой я неуклюжий! — цокнул языком юноша и бесцеремонно уселся на свой стул, не высказывая никакого желания наклоняться и поднимать палочку. Снегг пальнул в него испепеляющим взглядом, залез под стол и нашарил там свою собственность.

— Ну что, начнём? — предложил Бонд, когда Снегг выпрямился, зажав палочку в кулаке. — Что мне нужно делать?

Профессор с сомнением осмотрел свой кулак, сжимающий волшебную палочку. Нет сомнений, он ощущал, что палочка не полностью ему подчиняется, но последствия удара головой о каменный пол всё ещё давали о себе знать; зельевар решил, что ему мерещится, и взял палочку наизготовку.

— Попробуйте сопротивляться мне, Поттер, — предложил Снегг. — Попробуйте не пустить меня в свой разум. Теперь соберитесь… Легил…!

У суперагента было готово несколько планов действий, и выбор между ними зависел от развития ситуации. В наилучшем случае палочка Снегга оказывалась абсолютно бесполезной против своего нового хозяина, в наихудшем предполагалось, что Эм закажет торжественную панихиду. Выпал некий средний вариант: палочка Снегга не объявила забастовку, но действовала значительно медленнее, чем рассказывалось в книгах, и это дало Бонду время сделать ответный ход. Джеймс почувствовал, что кабинет плывёт у него перед глазами, и взмахнул палочкой:

— Агуаменти!

Свербящее ощущение в темени исчезло; отфыркивающийся Снегг был похож на большого неуклюжего ньюфаундленда. Мощная струя воды из волшебной палочки юноши заставила его потерять необходимую для колдовства концентрацию.

— Вы в порядке, сэр? — Бонд был сама вежливость и предусмотрительность.

— Абыр… Абыр!.. — отфыркивался зельевар, тряся головой. Бонд потрогал кончик своей волшебной палочки, — он был обжигающе холодным. Да, принудительное купание под сильной струёй ледяной воды в середине января в самом деле может нарушить концентрацию.

— …Валг? — предложил суперагент, хихикая в кулак.

— А? Уфф. — Снегг разгрёб закрывающие лицо сосульки, в которые превратились его длинные волосы. — Поттер, что вы себе позволяете? — Профессор зельеделия заставил воздух вокруг себя нагреться и окунулся в волны тепла, высушивающие его одежду и кожу. Мелкая дрожь, которая колотила его тело, начала уступать блаженному расслаблению; от мантии повалил пар. Джеймс украдкой бросил взгляд на секундомер: переход от состояния «утопающую крысу вынесло на доски пирса» до полного высыхания занял примерно полторы минуты. Если аналитики ничего не напутали, по этому времени можно было судить о магических способностях волшебника… — Почему вы молчите, Поттер?

— Но, сэр, вы сказали мне, что я могу защищаться любыми доступными методами и способами, — попытался оправдаться Бонд. — А вы попробуете проникнуть в мой разум. Я именно это и делаю, сэр!

— В самом деле, я так сказал? — Снегг схватился за одну из прядок собственной чёлки и попытался критически её осмотреть. — Ну вот, весь гуталин мне смыл…

— Бриолин, сэр?

— Э-э-э… А что, есть разница[271]?

— Честное слово, сэр, лучше попробуйте в следующий раз бриолин, — с чувством закивал Бонд.

— Ладно, я подумаю, — буркнул Снегг. — А теперь, Поттер, давайте вернёмся к окклюменции. На сей раз я попрошу вас сидеть спокойно и не предпринимать никаких действий.

— Сэр, вы отдаёте себе отчёт, что вы подписываете себе приговор? — внезапно Бонд стал убийственно серьёзным. — Мы уже обсуждали это на кухне у моего крёстного. Вы собираетесь применить ко мне легилименцию, не имея на это санкции суда, я что-то не вижу тут моего адвоката, и здесь не присутствуют колдомедик, который будет защищать моё умственное здоровье. Если этот факт всплывёт — а он всплывёт, я вам это гарантирую, — вы сможете устроиться на работу только подпаском, при условии, что Люпин согласится взять вас к себе в помощники. Вдобавок, применение легилименции к несовершеннолетним запрещено, поэтому, применяя её ко мне, даже в образовательных целях, вы автоматически инициируете мою эмансипацию. Вы правда хотите, чтобы у вас по школе бегал совершеннолетний маг, которому ещё шестнадцати не исполнилось, и на которого нет никакой управы?

Снегг сглотнул. Обрисованная юношей картина была, в целом, верной, но не учитывала важный нюанс: Дамблдора Снегг боялся намного сильнее, чем Азкабана.

— Моё и ваше желания несущественны, Поттер. Вы правы, я не испытываю большой радости от перспективы обучать вас окклюменции, и я не занялся бы этим, если бы не прямой приказ профессора Дамблдора. Вы правы, вы можете устроить мне некоторое количество неприятностей, связанных с этим обучением. Позволю заметить, что у профессора Дамблдора осталось достаточно друзей в Визенгамоте, а ещё больше там магов, задолжавших профессору услугу-другую, так что процесс надо мной, конечно, будет, но его результаты могут вам не понравиться. Скажем так, мне не придётся идти в подпаски к Римусу. — Снегг растянул уголки губ в мимолётной улыбке. — Но, обнародовав факт применения легилименции к вашей нескромной персоне, вы тем самым устроите намного больше неприятностей себе. Понимаете ли, — Снегг позволил себе ещё раз тонко улыбнуться, — как только станет известно о том, что вы подвергались легилименции, вас должны будут признать совершеннолетним. У этой палки есть два конца, Поттер. За совершеннолетним никто не следит, — по крайней мере, так говорят представители Министерства, которым мы, конечно же, безусловно, верим… Но совершеннолетнего можно вызвать на магическую дуэль. Вы сильный маг, Поттер, профессор МакГонагалл вам это уже сообщила, но опыта у вас, учитывая потерю памяти за четыре года, — кот наплакал. Против сколь-нибудь серьёзного дуэлянта вы не продержитесь и двух минут. И я говорю не об уровне профессора Флитвика, а о ком-нибудь вроде Долохова или любого из Лестрейнджей. И я ещё не упоминал, что защита, которую — голос Северуса дрогнул — обеспечила тебе твоя мать, пожертвовав жизнью, пропадёт, как только ты станешь совершеннолетним? Поттер, стоит тебе объявить себя совершеннолетним, и тебя размажут.

Взгляды людей, сидящих по разные стороны стола, схлестнулись. Казалось, ещё немного, и между ними полетят искры.

— В прошлом году я продержался против Волан-де-Морта больше двух минут, — тихо ответил Бонд.

— Не произноси его имя! — зашипел Снегг. — И ты не помнишь, что там на самом деле было.

— Дамблдор произносит его имя.

— Профессор Дамблдор — великий маг, он может защитить себя. А ты — ничтожество по сравнению с Тёмным Лордом. Он оставил тебя в живых только для того, чтобы с помощью вашей ментальной связи подглядывать за профессором Дамблдором. Что возвращает нас к вопросу окклюменции. Поттер, научиться ей — твой жизненный императив. Мы не можем позволить себе держать в Хогвартсе волшебника, который потенциально станет служить Тёмному Лорду, добровольно или нет.

— А чёрную метку вы со своей руки уже свели? — полюбопытствовал Бонд.

Искры всё-таки полетели. Снегг вскочил, нависая над суперагентом:

— Мальчишка! Дурак! Ты научишься окклюменции, даже если мне придётся сначала выпотрошить твой труп! Руки на стол, ничтожество! Убери волшебную палочку! Ладони на стол, я сказал, и не шевелись! А теперь я вторгнусь в твой разум, ты попробуешь сопротивляться мне, и мы будем продолжать, пока у тебя не начнёт получаться. Легилименс!

Джеймс Бонд понял, что он слегка перегнул палку. Сейчас его память будет препарирована на живую. Остался один-единственный способ спасти положение. Волшебная палочка Снегга замедлит течение заклинания, и у суперагента будет несколько мгновений, когда он уже поймёт, что именно хочет извлечь из его памяти Снегг, но ещё будет способен контролировать свой разум.

Тупая игла вонзилась в его мозг. Снегг с изяществом мясника продирался через воспоминания, спускаясь к событиям конца июля, когда душа Бонда была переброшена в тело юного волшебника. Суперагент ничего другого и не ожидал; вопрос «Что случилось с Поттером тридцать первого июля» являлся самым важным для понимания, как следует теперь относиться к своевольному юноше, поэтому ответ на него был краеугольным и для Снегга, и для Дамблдора.

Восприятие воспоминаний, получаемых методом легилименции, сильно отличается от восприятия воспоминаний, получаемых через Омут Памяти. В Омуте Памяти просматривающий является сторонним персонажем, способным отрешиться от вспоминаемого сюжета. Когда легилимент выдёргивает воспоминания из чужого мозга, он видит, слышит и чувствует всё так, как видел, слышал и чувствовал атакованный.

Бонд напрягся, пытаясь по мере сил облегчить дорогу легилименту, заставляя его набрать скорость. Перед его внутренним взором мелькали лица, но Джеймс заставлял себя не выделять ни одно из них. Гермиона, Джинни, Эм, Минерва МакГонагалл, Кью, Рон, Симус, Билл Таннер сливались в туманную полосу, лишаясь индивидуальных черт. Если Снегг видит то же самое, он не сможет разобрать несколько неизвестных физиономий среди мешанины знакомых.

Вот мелькнуло лицо Дадли… Значит, Снегг уже добрался до самого начала августа. Пора.

Бонд отпустил ментальный тормоз, и в его разуме всплыл огромный пузырь воспоминаний, предшествовавших получению письма от Натальи Симоновой[272].

Четырнадцать месяцев северокорейского концлагеря. Постоянные пытки. Боль, выходящая за пределы возможного, за которой следовали жестокие издевательства и ещё более сильная боль, по сравнению с которой всё предыдущее казалось ласковым поглаживанием. Бесконечный, беспросветный мрак, незыблемым в котором было только ожидание новой боли. Правду говорят, что иногда ожидание пытки хуже самой пытки. Скорпионы. Яд, выворачивающий наизнанку жилы и кости. И Бонд, заключённый в теле, которое уже не могло кричать, потому что голосовые связки были сорваны месяцами постоянного крика.

Снегг, набравший скорость на услужливо подстилаемых Бондом кусочках памяти, рухнул в самую середину этого пузыря, заглотил содержащиеся в нём воспоминания и воспринял все эти ощущения, как свои собственные.