007. Вы живёте только... трижды

MI6 анализирует записи воспоминаний Дамблдора

Эм обвела тяжёлым взглядом интеллектуальную элиту MI6. То, что в эту интеллектуальную элиту входила мисс Манипенни, не добавляло Эм уверенности в своих силах.

— Ну, гении, умники и умницы, что у вас есть сказать по поводу просмотренных роликов?

Билл тяжело вздохнул. Хоть формально он и был агентом-«три нуля», фактически он остался администратором, и, как администратор, он прекрасно понимал, что, когда начальство ищет жертву, для всех будет лучше, если начальство найдёт её как можно скорее, включая саму жертву. С этими мыслями Билл сжал кулак и поднял руку.

Эс встрепенулся и попытался отцепить от своего рукава цепкие пальцы Таннера, удерживающие руку молодого специалиста вертикально, но было поздно:

— О, я вижу, молодёжь готова броситься грудью на амбразуру!

— Да ни в жизни! — в ужасе открестился Эс. — Я вообще…

— Вы вообще могли бы суммировать извлечённые нами из видеороликов сведения, — предложил Билл, испытывая нечто, отдалённо похожее на угрызения совести. — Начните с фразы «Мы просмотрели несколько записей, касающихся прошлого Тома Риддла», и пляшите оттуда.

— Мы просмотрели несколько записей, касающихся прошлого Тома Риддла, — послушно повторил Эс, — и выяснили, что он психопат, абсолютно поехавший на идее превосходства магов над нами, нормальными людьми. Более того, его психопатия тщательно подогревалась и развивалась Дамблдором, который сейчас делает вид, что он вообще светоч во мраке и единственная надежда Британии на свободу от Волан-де-Морта, которого он сам взрастил.

— Это с чего же это мы сделали такой вывод?! — опешила Эм, которая пришла к совершенно противоположным умозаключениям.

— У мальчика было тяжёлое детство, — начал выдвигать обоснования для своего мнения Эс. Он выполнил короткую увертюру на вынутой из-под столешницы клавиатуре, и на опустившемся из-под потолка экране возник стоп-кадр из одного из просмотренных ранее воспоминаний. — Дурная наследственность. Вы обратили внимание на обстановку в доме Мраксов? Отсутствие даже таких базовых удобств, как центральное отопление, газовая плита, кондиционер! Всего три комнаты на троих членов семьи! Дети росли в условиях ужасной антисанитарии! Вы видели дохлую змею на двери?

— Это первая половина двадцатых годов! — возмутилась Эм. — Какие кондиционеры? Какая газовая плита, в магической-то хибарке?! Они же там все поголовно как в каменном веке живут, вон, агент Купальница рассказывал, — газовое освещение в центре Лондона, в конце XX века…

— Это у нас конец XX века, — поправил педантичный Кью. — А они вполне могут в самом деле в каменном веке жить.

— Дохлая змея — верно, непорядок… — продолжила Эм, не обращая внимания на главу научно-технического отдела. — Но надо же детям с чем-нибудь играть.

— А его отношение к представителям закона? — не сдавался Эс. — Огден был официальным представиелем Министерства, начальником группы обеспечения магического правопорядка! И схлопотал за это в нос! А это, между прочим, больно, и граничит с проявлением неуважения к должностному лицу!

— Я думала, у магической полиции будет красивая форма с аксельбантами, эполетами и сверкающими пуговицами, — разочарованно протянула мисс Манипенни. — Украшенная полумесяцами, звёздами и непонятными знаками, показывающими звание и выслугу лет. А у него всего лишь старый замызганный сюртук.

— Так это он просто в штатском, — сообразила Изабелла Крулл. — Наверняка парадную форму они только на парадах и носят. Зато уж на парадах-то!.. — и две женщины впали в прострацию, воображая стройные ряды молодцеватых подтянутых волшебников в униформе, в такт поигрывающих своими десятидюймовыми волшебными палочками.

Джейкоб Дауни негромко откашлялся:

— Я один не понял связь между Волан-де-Мортом и этими мерзкими Мраксами?

— Всё просто, — объяснил своему подчинённому Таннер. — В самом начале воспоминания мы видели указатель на Грейт-Хэнглтон и Литтл-Хэнглтон. Эс, будьте добры, промотайте-ка… Из Литтл-Хэнглтона происходит семья Риддлов, мы уже обсуждали этот вопрос. Мы знаем, что мать Тома Марволо Риддла не отвечала хоть каким-либо стандартам красоты, в отличие от отца. По косвенным данным, включая словесные портреты, второе имя, данное в честь деда, и описание медальона, мать мальчика — Меропа Мракс, та самая ведьмочка, которую мы видели у очага. А отец — тот парень, сын местного лендлорда, которого мы слышали во второй части воспоминания.

— Его мать — вон та замухрышка?! — ужаснулся Джейкоб. — Да на неё и крокодил не позарится, даже из гастрономических соображений! Она же страшная, как игра нашей национальной хоккейной сборной[309]!!!

Феминистическая натура мисс Манипенни не позволила ей пропустить этот выпад:

— Да вы сами на себя посмотрите! Манжеты расширены, так уже целый сезон никто не носит! — взорвалась она. — Клетчатый свитер цветов «осень-зима» 1993 года к джинсам из летней коллекции 1994-го! Они же диссонируют, как сиреневый и фиолетовый! И я уже не говорю про туфли! Чёрные блюхерсы под джинсы?! Да это же верх бестактности[310]!

Дауни поёжился. Он и не думал, что своим внешним видом нарушает столько неписаных канонов. Его сегодняшний гардероб был тщательно подобран по принципу «возьму, что ближе к двери висит».

— Её помыть, причесать, приодеть, накрасить, — она не хуже тебя будет! — безапеляционно закончила мисс Манипенни. — Ну, по крайней мере не хуже неё, — и секретарша покосилась на свою начальницу.

— Но в 1925 году не было ни такой косметики, ни таких средств по уходу, ни даже пристойных тканей, доступных женщинам из её социальноэкономической группы, — возразил Дауни. — Так как же она смогла привлечь хорошо выглядящего и обеспеченного сына местного землевладельца?

Участники совещания переглянулись.

— Магия, — наконец, высказал общую мысль Кью. — Я уже выяснил для себя: если случается что-то необычное, нарушающее все законы природы, необъяснимое, то в этом замешана магия. Или Бонд.

Билл Таннер зашелестел своей записной книжкой:

— Она могла опоить Тома Риддла-старшего каким-нибудь приворотным зельем. Делов-то — дождаться, пока он поедет мимо, наслать на него жажду и выйти к нему с водой. Он бы и не заподозрил ничего. Есть такая штука, амортенция…

— Тогда почему они потом разбежались? — потребовала Эм. — Ведь у амортенции нет ограничения срока действия?

— Амортенция — довольно дорогое средство, — пожал плечами Таннер. — Может быть, у неё не было средств на ингредиенты, я уж не говорю про конечный продукт. И тогда ей пришлось пользоваться чем-то более слабым, и в какой-то момент она забыла дать мужу новую порцию. Или у него выработалась резистентность к средству. Или она не пользовалась зельем, а наводила чары, и мы все помним, какой великой волшебницей она была, ведь у неё даже Репаро не работал…

— Есть ещё один интересный момент, — добавила Изабелла Крулл. — Том Риддл и Меропа Мракс обвенчались. В смысле — реально обвенчались, как полагается, в церкви. У нас есть запись в приходской книге. Ей пришлось «восстанавливать» документы, причём сделала она это очень красиво: нашла на кладбище, неподалёку от которого жили Мраксы, могилу девочки, Ангелины Патриции Хэнсом, умершей в возрасте нескольких лет; затребовала копию её свидетельства о рождении; на основании этой копии в другом графстве потребовала восстановить утерянное удостоверение личности; с этим удостоверением личности Ангелина Патриция Хэнсом совершенно законно изменила имя и фамилию на Меропу Мракс, — и получила ещё одно, совершенно легальное удостоверение личности, со своими настоящими данными и на своё настоящее имя. Выписка из приходской книги показала, что ни Меропа Мракс, ни Ангелина Хэнсом не выходили замуж, Том Риддл тоже не был женат, и священник англиканской церкви счёл невозможным отказать очевидно влюблённой паре в таинстве венчания[311].

Минуту все присутствующие в комнате молчали. Высшее руководство MI6 осмысливало схему легализации магов, которой, очевидно, маги неоднократно пользовались, раз мало общавшаяся с маглами Меропа Мракс сумела с такой лёгкостью обойти систему. Мисс Манипенни всё ещё дулась на Джейкоба.

— Нам надо найти всех зомби, — нарушила молчание Эм. — Если кто-то сначала умер, а потом получил удостоверение личности, я хочу это знать. Джейкоб, это по вашей части, займитесь.

Джейкоб Дауни отчётливо заскрипел зубами, но промолчал.

— Итак, в какой-то момент открылись у Тома Риддла глаза, обратил он взор свой на жену свою, назначенную ему на небесах, — нараспев продекламировал Эс, — и разверзлись уста его, и издал он вопль жуткий от ужаса неимоверного. И понял он, что не любил её всё это время; что чувства его были наваждением магическим. И отказался он от жены своей, и простёр десницу свою и шуйцу свою, и сказал: «Да чтоб я ещё раз взял стакан воды от эдакой ведьмы!» И подал он на развод, а поскольку в начале двадцатого века женские права немногим отличались от прав домашних животных, оставил он жене своей только то, что было у неё, когда брал он её в жёны. И пошла она, солнцем палима, в Лондон, и родила там сына, и назвала его Томом в честь отца и Марволо в честь деда, передала ему всё своё имущество и умерла в приюте через час после рождения. Её сына оставили в этом же приюте.

— Интересно, почему его не вернули отцу? — проскрипел Ар. — Она ведь зарегистрировала имя отца. По идее, в интересах государства было вернуть ребёнка родственникам. Это ведь обошлось бы сильно дешевле, чем растить его в приюте за государственный счёт.

— Точные причины отказа неизвестны, — пожала плечами Изабелла Крулл, — но мы выяснили, что дело об опёке рассматривал некто Джеймс Уотсон. И в 1926 году он приобрёл домик на побережье Уэльса, а банковские записи семейства Риддлов отражают снятие наличными суммы примерно такого же порядка. Я думаю, это отвечает на ваш вопрос? Отец мальчика был готов отвешивать целые груды фунты стерлингов, лишь бы забыть о его существовании.

Ар скривился. Он терпеть не мог коррупцию среди должностных лиц, потому что он никогда не был настолько важным должностным лицом, чтобы поучаствовать в ней самому.

— Если вы не против, я вернусь к разбору записей, — захватил инициативу Эс. — Итак, Тома Марволо Риддла распределили в приют Вула в Лондоне. Отец мальчика отказался от него. Фактически, всё, что составляло его собственность, — это дырявая пелёнка, которой, судя по её внешнему виду, больше подошло бы название «пропись», распашонка на вырост и пинетки, один шестого, другой восьмого размера[312]. Медальон, как мы знаем из показаний Карактака Бэрка, был куплен им у Меропы за десять галеонов. И мы потихоньку переходим к воспоминанию самого Дамблдора…

Эс отстучал на клавиатуре ещё несколько команд и вывел на экран кадры из второго воспоминания. На экране появился сам Альбус Дамлблор, каким он был в середине тридцатых. Мисс Манипенни оценила тёмно-лиловый бархатный костюм и хрюкнула, едва сдерживая смех.

— Показания заведующей приюта мисс Коул: Том Риддл пугает других детей, — продолжил Эс, пытаясь удержать дискуссию хоть в каком-то подобии русла. — Повесившийся кролик Билли Стабса… Эми Бенсон, Деннис Бишоп… Кстати, они так и не оправились от того случая в пещере. Моё мнение: мальчик рано осознал свою магическую силу. Поскольку он не мог похвастаться отменным здоровьем и физическими данными, он применял магические способности для того, чтобы защищать себя.

— И терроризировать остальных, — добавила мисс Манипенни. Будучи воспитанной британской девушкой, она не доверяла людям, не удаляющим кутикулу с ногтей. Или с когтей, в случае Волан-де-Морта.

— Просто мальчик с детства осознал, что лучшая защита — это нападение, — возразил Джейкоб Дауни. В отличие от Эс, Джейкоб считал Тома Риддла жертвой обстоятельств.

— Но не на пятилеток же!

— Не скажите, не скажите… — задумчиво пробормотала Эм, вспоминая, во что превращается её дом во время визита внуков. — Этих гадёнышей надо давить в зародыше. — Джейкоб показал начальнице большой палец, осознал свой поступок и очень смутился.

Эс откашлялся:

— Ладно. Как бы там ни было, Том Риддл начал использовать стихийные проявления своей магической силы, чтобы приобрести вес среди учеников. Обладая возможностями по контролю над реальностью, он считал себя лучше других, поэтому не задумывался и не останавливал себя, когда ему хотелось получить чужую собственность или насладиться своей властью над другими учениками. И, когда ему исполнилось одиннадцать, к нему пришёл Дамблдор.

Эс перемотал воспоминание на нужый эпизод: Том Риддл, уменьшенная копия своего отца, сидит на кровати и читает книгу, — Эм прищурилась, чтобы разобрать название, — «Юный вивисектор». Дамблдор аккуратно садится на стул рядом с кроватью.

— Том при первом разговоре выдал несколько фраз, которые позволяют раскрыть его характер. Вот тут у меня заключение нашего штатного мозгошмыга, которому я показывал эту запись… Нет, всё нормально, он под подпиской о неразглашении. Так, где этот параграф… О, вот, зачитываю: «Сирота, который не смог смириться со смертью матери… Если бы мать была волшебницей, она бы не умерла… Начала контроля над волей собеседника, с ключевыми фразами „Говорите правду!”, „Докажите!”… Неприятие авторитетов и при этом удивительная способность прогибаться, приспосабливаясь к обстоятельствам… Проявленная моральная гибкость в переходе к обращению „Сэр”, после которого мальчик ни разу не сбился… Склонность к воровству, отсутствие раскаяния показывают полное пренебрежение существующими морально-этическими нормами… Абсолютная уверенность в собственной уникальности, фраза „Томов вокруг полно”»… В общем, мэм, официальное мнение психолога: этого мальчика нужно немедленно пристрелить. Ну, или отправить его в военную школу-интернат, где из него сделают хорошего сержанта, которого можно будет отправить в горячую точку, чтобы там его пристрелили другие.

Эс ткнул пальцем в Дамблдора:

— Обратите внимание на этого типа. Том Риддл учился в «Хогвартсе» с 1938 по 1945 года. Начиная с 1939 года, территория Британии подвергалась массовым атакам германского люфтваффе, период с 10 июля по 30 октября 1940 года известен как «Битва за Британию». Тем не менее, «Хогвартс» продолжал работать в обычном режиме, и на лето все ученики отправлялись по домам. Том Риддл, за неимением нормального дома, проводил каждое лето в приюте Вула в Лондоне. Попробуйте это осознать: школьное начальство, зная о том, что идёт война, что в школе достаточно места, чтобы приютить всех учеников, и что школу бомбить не будут, потому что даже не увидят, отправляет детей на лето по домам, — в том числе безумно боящегося смерти ученика прямиком под нацистские бомбы в Лондон! Для чего?

— Строго говоря, директором школы тогда был Диппет, — робко заметил Таннер.

— Ерунда! — отмёл возражение Эс, в горячке забыв, что возражает человеку, стоящему много выше его на служебной лестнице. — Армандо Диппет был марионеткой Дамблдора, потому что Дамблдор в те годы был единственной сдерживающей силой для Гриндевальда. Дамблдор мог выставлять любые требования. Диппет у него из рук ел. То есть решение отправлять детей под бомбы принимал Дамблдор, который знал о танатофобии Тома Риддла.

Воцарилась пауза.

— Чтобы подставить его под бомбы? — наконец, рискнула мисс Манипенни.

— Именно! — Эс показал секретарше большой палец. — Дамблдор культивировал в Томе Риддле танатофобию! Он играл на дуальности: в магическом мире тихо и безопасно, в магловском рвутся бомбы и каждый день можно умереть! Дамблдор взрастил из Тома Риддла маглоненавистника!

Эм на секунду задумалась, глядя на экран, где маленький Том Риддл выкладывал на кровать украденные у других вещи.

— Ну, мы, по-моему, уже смирились с тем, что завербовать Тома Риддла у нас не получится. Мы просто не можем предложить ему ничего, что он не мог бы взять сам. Поэтому его придётся ликвидировать. Особенно если учесть следующее воспоминание…

Эс, схватывавший на лету, быстро включил следующий ролик. На экране возник интерьер дома Мраксов с сидящим в кресле у остывшего очага заросшим, потерявшим человеческий облик мужчиной. Мужчина бросился на вошедшего в дверь Тома Риддла, Эс нажал пробел, останавливая воспроизведение:

— Обратите внимание, Морфин бросается на человека с волшебной палочкой в одной руке и с ножом в другой. Получается, он вовсе не так уж уверен в своих волшебных силах!

— Да, там вся семья вырождалась, — подтвердил Джейкоб. — Старый Марволо спился, Морфин почти потерял связь с реальностью. Он и в лучшие-то времена колдовал через пень-колоду, и я не о его волшебной палочке сейчас говорю.

В молчании собравшиеся просмотрели запись разговора Тома Риддла с Морфином Мраксом. К счастью, за исключением нескольких слов, беседа велась не на парселтанге. Вскоре экран потемнел, и Морфин потерял сознание.

— Воспоминания не датируются, — встрял Эс, потому что технические вопросы были в его ведении, — но, по косвенным уликам, время записи этого воспомнинания примерно относится к середине 1943 года. Том Риддл поехал искать своих родственников. Совершенно случайно как раз тогда были убиты Том Риддл, Томас Риддл и Мэри Риддл.

— Видимо, семейная встреча была трогательной, — саркастически прокомментировала Эм. — И старшее поколение семьи Риддлов она тронула до глубины души. Буквально. Кого обвинили в убийстве?

— Мы — никого, дело закрыли за отсутствием свидетельств насильственной смерти, квалифицировав как смерть по невыясненным обстоятельствам, — ответил Таннер, сверившись со своей записной книжкой. — А маги мгновенно распознали применение Авады и арестовали Морфина, который с гордостью взял вину на себя, был приговорён к заключению в Азкабане и вскоре там умер.

— Но самым интересным для нас оказалось следующее воспоминание, — Эс вновь вернулся к клавиатуре, запустил видеофайл, прощёлкал на нужный участок и увеличил громкость.

На экране возник кабинет, который можно было с уверенностью классифицировать как кабинет зельеделия. Несколько юношей в ученических мантиях и серебристо-зелёных галстуках покидали помещение, тогда как один из них, в котором зрители опознали повзрослевшего и вытянувшегося Тома Риддла, задержался.

— Живее, Том, — сказал учитель, обернувшись и обнаружив, что Риддл всё ещё в кабинете. — Вы же не хотите, чтобы вас в неположенное время застали вне спальни, вы всё-таки староста…

— Сэр, я хотел спросить вас кое о чём.

— Так спрашивайте, мой мальчик, спрашивайте…

— Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о… О крестражах?

Внезапно экран заполнил густой туман, в котором не было видно ни учителя, ни Риддла. Затем грянул голос преподавателя:

— Я не знаю о крестражах ничего, а если бы и знал, вам не сказал бы! А теперь немедленно убирайтесь отсюда и постарайтесь, чтобы я от вас ничего о них больше не слышал!

Эс поставил видео на паузу.

— По некоторым косвенным признакам, как то: полное отсутствие изображения, отсутствие фоновых шумов на звуковой дорожке, отсутствие меток синхронизации, низкая вероятность соответствия позиций Тома и преподавателя по окончании фразы потенциальным перемещениям объектов за время произнесения фразы, значительное превышение громкости голоса преподавателя по сравнению с предыдущим звукорядом, а также десятку других, менее значительных причин, можно с уверенностью определить, что эта запись была подвергнута монтажу, — триумфально заключил он. — У меня тут есть отчёт эксперта. Ему потребовалось пять страниц, чтобы назвать подделку подделкой.

Эм моргнула:

— Подделка? Маги умеют подделывать записи памяти?

Эс отодвинул клавиатуру и положил на её место большой кожаный планшет:

— Мэм, вы задали очень интересный вопрос. Но я его предусмотрел. Понимаете, у полимерных молекул записей воспоминаний нет аналога теломер[313] ДНК, поэтому логично было бы ожидать, что при неизбежной деградации материала могут возникать искажения записи. Однако я нашёл аналоги хэш-сумм в конце каждой молекулы и блок метаданных, отслеживающих изменения. Вот тут я подготовил краткий отчёт по файловому дескриптору воспоминаний, — Эс вынул из планшета толстенную пачку листов, плотно заполненных убористым текстом, небрежно скреплённую огромной канцелярской скрепкой. — Хэш-сумма, рассчитанная при создании воспоминания, не совпадает с нынешней, а лог изменений утверждает, что воспоминание было исправлено уже после того, как было создано. Но вносил изменения хозяин воспоминания.

— То есть либо Том Риддл, либо этот пухленький, — кивнула Эм.

— Этот пухленький, — поправил Эс. — Мне не удалось расшифровать идентификатор владельца, но указанный в дескрипторе биологический возраст не соответствует возрасту Риддла. И нет, описание не правилось, там хэш-суммы совпадают.

— Итак, у нас есть нечто, о чём человек очень сильно захотел забыть, — задумчиво протянула Эм. — Да это же настоящий кладезь с точки зрения разведки! Надо ему только напомнить о том, о чём он хотел забыть, и убедить его, что регулярно поставляемые сведения обеспечат нам превосходную амнезию. Эс, вы уже разобрались, что именно этот мужичок попробовал забыть?

— Нет, мэм, — покачал головой компьютерщик. — Данные затёрты.

— А этот ваш undelete? — шевельнул кадыком Кью. — Вы мне все уши прожужжали тем, какая это замечательная утилитка. Натравите её на это воспоминание!

— Не получится, — Эс замотал головой так, что его очки чуть не слетели. — Мы же работаем не с оригиналом записи! Мы анализируем копию, воссозданную по результатам секвентирования молекулы! И если в оригинале и были какие-то следы, которые позволили бы нам восстановить удалённую информацию, то на копии их нет, а оригинал во время секвентирования уничтожается. Надо было анализировать электронные оболочки атомов во время расшифровки, — добавил он в приступе самокритики, — но, во-первых, я тогда не знал, что информация может быть перезаписана, а во-вторых, подобные технологии ещё не изобретены…

Таннер и Кью уставились друг на друга. Наконец, Эм осторожно подытожила:

— Тогда у нас есть одна зацепка. Что такое крестраж? Билл? Изабелла? Джейкоб?

Билл пожал плечами:

— Нет данных.

— Что, во всей этой огромной библиотеке, пересланной нам агентом Купальницей, нет упоминаний о крестражах?

— Может, и есть, — дипломатично ответил Таннер, — но либо наши аналитики до них ещё не добрались, либо не сочли эту информацию важной. Эс?

Эс вернул на стол перед собой клавиатуру и отстучал запрос в базу данных:

— Лексический поиск по тексту оцифрованных к настоящему моменту книг даёт два вхождения. Напоминаю, что оцифровали мы пока только около двенадцати процентов пересланных Бондом материалов… Итак, вхождение первое: «Искусство тёмной магии», манускрипт 1216 года, страница сто сорок восьмая: «О крестражах же мы говорить не будем». Слово «крестраж» помечено знаком вопроса переводчиком, который не был уверен в его написании, значении и уместности в данном контексте. Вхождение второе: ежеквартальный журнал «Вестник некроманта», номер два за 1807-й год: «Те, кто знает слово „крестраж”, уже наверняка догадались, что мы имеем в виду; остальным же придётся дождаться продолжения статьи в следующем номере». Снова значок вопроса и приписка: «Журнал был объявлен вне закона в конце июля 1807-го, редакция и коллектив авторов в полном составе арестованы, обвинены в распространении порочащих магию сведений, приговорены к пожизненному лишению свободы в Азкабане и скончались там ещё до октября. Следующий номер не был подготовлен, гранков не сохранилось, черновики статей были сожжены в присутствии сотрудников Министерства Магии, шрифт расплавлен, наборный станок разобран и уничтожен, а подписчиков потом ещё несколько лет таскали по судам».

Присутствующие поёжились.

— Это из-за одного слова они так?.. — спросила Изабелла Крулл.

— Не знаю, — пожал плечами Таннер, — я не читал этот номер. Откуда он у нас?

— Из библиотеки Блэков, — ответил Эс, промотав табличку до конца. — Блэки были подписчиками.

— Обязательно прочитайте всю подшивку и подготовьте свои соображения в письменном виде, — резюмировала Эм. — Нам абсолютно необходимо узнать, что это за крестражи такие. Я догадываюсь, что затёртая информация просто покажет нам, что учитель блеснул знаниями, которыми не должен был обладать. Тогда понятно, почему он перезаписал собственную память: это всегда опасно, когда человек знает что-то, что знать не должен. Но меня больше интересует, откуда это слово узнал школьник, ученик. Он ведь явно знал, или хотя бы подозревал, что это за «крестражи» такие. То есть где-то в сведениях, доступных школьнику, пусть и старосте, проскользнуло упоминание о крестражах, содержащее достаточно информации, чтобы заинтересовать абсолютно беспринципного волшебника, уверенного в собственной исключительности и безнаказанности.

Присутствовавшие, почувствовав, что совещание закончено, начали собирать свои вещи. Джейкоб спросил:

— Но, мэм, что мы будем делать, если не найдём больше упоминаний о крестражах?

— Найдём, — жёстко улыбнулась глава MI6. — Том Риддл большую часть времени проводил в «Хогвартсе». Вряд ли он узнал о крестражах, пока коротал лето под бомбёжками в Лондоне… Хотя он мог проводить время в Косом или в Лютном переулках. Но, в любом случае, вы помните, что мы сумели внедрить добывающего агента в «Хогвартс»? Если кто-то в «Хогвартсе» знает, что такое крестражи, агент Купальница добудет нам эту информацию. Надо только правильно его мотивировать. Мисс Манипенни, задержитесь, пожалуйста, на минуточку и запишите срочную радиограмму…