Звёздный Человек

Лесопосадки

Из леса Молчаливой женщины Фарадей двинулась медленно на северо-восток по направлению к Древним Курганам, наконец приступить к посадкам Зачарованного леса. После многих дней она чувствовала себя больной, усталой и одинокой свыше ожиданий. Её почти постоянно тошнило, и ночью, когда она опускалась на колени, выдохшись, она с трудом заставляла себя есть. Тепло и удобства Хранилища казалось были целую жизнь назад.

Она не думала, что посадки потребуют такого количества её эмоциональной и физической энергии.

Каждую ночь Фарадей проводила крутясь и ворочаясь, ей снились либо питомник Ур, либо тёмные неприятные места, которые она не могла даже опознать.

Каждое утро она просыпалась, окружённая несколькими сотнями небольших терракотовых горшочков, каждый из которых имел внутри саженец энергичный и бодрый. Фарадей не представляла себе, как они добирались досюда, но она думала, что она во сне передвигалась между этим миром и Священной Рощей, перетаскивая горшочки по два. Ничего удивительного, что она вставала более уставшей, чем была до сна. Она продолжала бороться и улыбалась вяло рассаде, заставляла себя съесть несколько кусков, а затем начинала новый день посадок. Тем утром, когда Фарадей покинула Хранилище и вышла наружу, она нашла только одного ослика со своими сумками. Другой был запряжён в маленькую голубую плоскую тележку. Она была удивлена этим, пока одним утром не проснулась окружённая сотнями горшочков. Если бы не тележка, она никогда бы не доставила так много.

Фарадей провела весь день и все сумеречные часы перевозя саженцы в смертную землю. Она двигалась в каком-то изумлении, иногда даже неуверенная в том, что она делает, почти полностью потерявшая ориентацию и отключившаяся, полагающаяся только на силу Матери, которая позволяла ей продолжать свою работу дальше.

Она сажала саженцы далеко друг от друга, по крайней мере сотню шагов, в огромной полосе от восточного конца леса Молчаливой Женщины. Она ковыляла вдоль, часто держась за гриву одного из ослов для опоры своей кровоточащей рукой, пока инстинкт и голос саженцев не подсказал ей, что время пришло.

Крикнув осла остановиться, Фарадей дотягивается до саженца, что подал голос, опускается на колени на землю. Её руки ноют от необходимости копать, она отставит саженец немного в сторону, на время, пока вцарапается отчаянно в твёрдую землю. Затем её пальцы окровавленные и исцарапанные осторожно извлекут саженец из горшочка, разговаривая с ним нежно, называя его по имени, подбадривая его найти силу, чтобы вырасти высоким и сильным, приговаривая, что ожидание уже закончилось, и превращение вот-вот наступит. Когда Фарадей похлопает почву вокруг саженца, она дотянется до деревянной миски, которая находится в задней части повозки, и постоянно наполнена изумрудной водой, дающей жизнь. Хотя Фарадей и не знала откуда она берётся, она никогда не наполняла миску, Тщательно она капнет несколько капель на саженец и его корни, напевая песню, которой она и Звёздный Скиталец будили Земное Дерево очень-очень давно, когда Аваренхеймские рощи были атакованы Скраелингами. Фарадей молилась, чтобы сила Земного Дерева достигла далеко на юг и как-нибудь влила волю и силу в своих маленьких потомков. Затем несколько минут она будет стоять на коленях и смотреть на саженец, браво размахивая на холодном ветру северных долин Тарантейз. Растение выглядело столь маленьким, столь уязвимым, что она порой задумывалась, переживёт ли саженец свои первые критические месяцы. И как много времени потребуется, чтобы вырасти? Фарадей никогда не была садовником, но она знала, что деревьям требуется почти человеческая жизнь дотянуться ветвями до неба. Было ли у неё время длиной в человеческую жизнь ждать пока зачарованное дерево примется и вырастет? Есть ли столько времени у Аксиса? У Тенсендора?

После этого она вздыхала, с трудом поднималась на ноги и оставляла саженец бормотать тихонько самому себе в то время, как она продвигалась дальше и дальше на север.

Конец дня был всегда наихудшим. Посадить все саженцы этого дня — занимало у Фарадей всё время до сумерек. когда она поворачивалась назад, взглянуть на землю, где она уже посадила деревья, она не могла видеть ничего, кроме развевающихся трав покинутых равнин. Где-то там должны были быть несколько сотен растений, несколько тысяч за две недели, только Фарадей не видела их ещё, и, даже, нежное пошептывание уже потерялось в одиноких равнинах позади неё.

Были ли они ещё там? Переживут ли они холодные ночи? Проливной дождь или не столь далёкую зиму? То что их засыплет непрощающим снегом глубиной в несколько длин руки?

Фарадей думала, что посадка принесёт ей больше удовольствия. Но вокруг были только бесконечные равнины и постоянная боль в пальцах, спине и ногах. А по утрам несколько сотен очередных саженцев кивали нежно ей, когда она открывала усталые глаза.

Через две недели после начала посадки Фарадей достигла полукруга Древних Курганов. Это было одно из священных мест Икарии, и Фарадей знала, что она легко найдёт стоянку Чародеев здесь. Это было также то место, где она впервые сказала Аксису, что любит его, где её мать Мерлион умерла, где Джек и Ир отогнали её от человека, которого она любила, к мужу, который отнял у неё столько духа и юности. Это было, думала она место смерти, и не только из-за двадцати шести усыпальниц Чародеев — Когтей.

За три дня она посадила круг вокруг Курганов, игнорируя Икарии, которые летали над головой, и которые уважая её желания и задачу, оставили её в покое. Затем, в конце концов, одним поздним вечером, она вошла в Курганы. Она не знала, чего ожидать. Массивные Курганы растянулись полумесяцем с юга на север, но они были очищены от подлеска, так что их линии возвышались даже более круто в ночном небе.

Аура силы и духовности распространялась над ними в сумерках, так что воздух почти гудел. Но, что действительно привлекло внимание Фарадей — это были колонны в самом центре долины между Курганами. Тонкий обелиск из перекрученной бронзы, возведённый Икарии, поднимался в ночное небо так высоко, что Фарадей должна была задрать голову, чтобы проследить за ним на его пути к звёздам. Его основание покоилось в большой неглубокой чаше, из которой било голубое пламя, изгибающееся и мерцающее в темноте. Днём пламя было почти невидимым.

"Фарадей?" нежный голос раздался за её спиной, и она неохотно повернулась.

Чародей Икарии стоял там, его белые волосы и бледно голубые крылья отражали тени голубого пламени. "Меня зовут Звёздный Покой Глубокое Планирование." сказал он, взяв её руки в свои."Чудотворцы дали знать, что ты можешь проходить этой дорогой и попросили нас присмотреть за тобой." Его глаза потемнели в опасении, когда он заметил круги от усталости у Фарадей под глазами и потертости и струпья на её пальцах. "Ты устала" Сказал он.

Фарадей с усилием распрямила спину и постаралась улыбнуться."Так же как ты, если бы ты провёл твои дни на коленях, сажая саженец за саженцем."

"Как идёт? Хорошо?" Звёздный Покой чувствовал, что она не хочет ни тревоги, ни жалости.

Фарадей пожал плечами."Достаточно хорошо. Я сажаю там, где я должна, и пою саженцам."Она улыбнулась снова, более искренне в этот раз. "Им приятно в конце концов сбежать из их горшочков, Звёздный Покой. "

Он показал маленький костёр близко от одного из Курганов. "Разделишь ли ты нашу пищу с нами? И, возможно, Лекарь сможет сделать что-нибудь с твоими руками"

Фарадей прижала руки к себе. "Я поем с вами, и буду рада вашей компании, но мои руки в достаточном порядке. Им не нужно внимания."

Звёздный Покой не стал настаивать. "Тогда пошли. нас не так много, но компания приветливая."

Они присоединились к маленькому отряду из десяти или двенадцати Икарии, и Фарадей благодарно опустилась у огня, после того как Звёздный Отдых представил её остальным Чародеям.

Она протянула свои руки к теплу, и Икарии поморщились, когда увидели их, но следуя примеру Звёздного Покоя, ничего не сказали. Некоторое время беседа перескакивал с темы на тему, они передавали миски с едой по кругу, потом, когда Фарадей отставила почти нетронутую миску, она спросила их о том, что они делают в курганах. "В самих курганах почти ничего." ответил ей один из Чародеев, маленькая птице-женщина, великолепно сложенная и с огненными волосами. "Как ты уже видела мы возводим маяк над расположением Звёздных Ворот, и мы очистили многие курганы, но это всё, что мы хотели сделать в этот раз." "Моя мать похоронена здесь," сказала Фарадей тихонько. Звёздный Отдых обменялся вопросительными взглядами с остальными. "Правда? Мы не знали. Несколько могил находятся вон там. Звёздный Человек сказал однажды нам, что потерял большое количество людей от шторма, вызванного Горграелом здесь"

"Да. Моя мать погибла от этого же шторма. Она должно быть погребена здесь."

"Тогда мы помолимся над могилами о твоей матери, Фарадей — Друг Деревьев, чтобы она почивала в мире в ПослеЖизни."

Тронутая, Фарадей наблюдала за вздымающимся голубым пламенем несколько минут, думая о матери. "Это пламя напоминает мне синие тени, которые мечутся по хранилищу над Звёздными Воротами," сказала она после паузы.

"Ты видела Звёздные Ворота?" спросил Звёздный Покой испуганно.

Фарадей повернула голову к нему. "Да. Два Сентинела брали меня к Звёздным Воротам два года назад. Мы прошли через… через…"

Она подняла голову вверх, её глаза уставились в ночь, затем указала на один из курганов, который был разрушен с одной стороны. "Мы прошли через этот курган, затем вниз по ступенькам к Звёздным Воротам."

Чародеи выглядели озабоченными. "Девятый…" сказал один, волнуясь.

Сейчас Фарадей выглядела удивлённой. "Был это курган Волчьей Звезды?" спросила она и Звёздный Покой кивнул. Тогда его манипуляции зашли так далеко, как никто не ожидал, думала Фарадей.

"Вы собираетесь отстроить его?"

Знают ли они, что Волчья звезда вернулась через Звёздные Ворота? Сказали ли им Аксис или Звёздный Скиталец? Должно быть, нет.

Один из Чудотворцев пожал беззаботно плечами. "Нет, я так не думаю. Может ты не знаешь этого, Фарадей, но девятый Чародей-Коготь, Волчья Звезда, не так хорошо памятен среди Икарии. Если его курган обвалился, никто из нас не будет об этом заботиться. Это даже хорошо, что его не помнят."

Дело приняло нежелательный оборот, думала Фарадей. "А что по поводу Звёздных Ворот, вы их достигли уже?"

"Да." ответил Звёздный Покой улыбаясь. "Да, мы сделали это. Если ты была в помещениях Звёздных Ворот, то ты должна знать, что туда есть так много входов, и не только сквозь курганы."

"Я знаю. Мы вышли через старинный туннель, который по словам Джека был когда-то главным входом в Звёздные Ворота. Но он обвалился, лишь только мы пробрались сквозь него. Откопали ли вы его снова?"

Звёздный Покой потряс головой."Я знаю тоннель о котором ты говоришь. Нет. Он сейчас полностью разрушен. Только есть ещё несколько других которые ведут вниз, один из них расположен между курганов, так что твои Сентинели не могли знать о нём. Только он узкий, хотя мы все и пробрались вниз." Он сделал паузу. "Мы все должны заглянуть в Звёздные Ворота."

На какое-то время воцарилось молчание. Фарадей помнила Силу и красоту Звёздных Ворот, помнила разноцветные звёзды и галактики, поющие когда они мчались сквозь космос. Она помнила завлекательность Звёздных Ворот для тех, кто хотел проникнуть в них. "Так, что вы собираетесь делать?" спросила она.

Звёздный Покой вздохнул и протянул руки к огню. "Ждать. Ждать пока больше Икарии достигнут юга. Ждать покуда Звёздный Скиталец не воссоздаст храм Звёзд. Ждать…" он посмотрел на Фарадей, "пока Курганы на будут окружены деревьями. Затем Затем у нас будет церемония освещения этих мест. Таким образом лишь немногие из Чародеев увидят Звёздные Ворота. Они слишком великолепны…слишком опасны… Должно быть ты получила благословение, и увидела их."

Фарадей глубоко вздохнула, повернув беседу в сторону от Звёздных Ворот. Если она ещё немного будет думать о их красоте и силе, то неизбежно ударится в слёзы. Тогда она была переполнена надеждами и ожидала очень многого.

"Были ли какие-нибудь неприятности со стороны Арчаритов?"

"Нет," сказал Звёздный Покой. "Нужно начать с того, что пограничные земли не были сильно населены, а с подписанием Договора о Курганах…"

Глаза Фарадей расширились. Она позабыла, что Аксис и Раум подписали договор с баронами Йсгрифф и Гревилл, который возвращал эти земли назад в Авар вместе с лесами.

"… многие фермеры, которые были здесь переехали на юг и запад на новые фермы."

"Да," сказала Фарадей. "Я заметила насколько пустынны эти равнины."

Один из мужчин — Чародеев наклонился вперёд, озабоченный, "Фарадей, мы знаем, чем ты здесь занимаешься. Ты — Друг Деревьев, и ты восстанавливаешь великий лес. Хочешь мы будем тебя сопровождать? Помогать? Это сложная задача для одного человека, и мы должны помочь не только словами."

"Нет," Фарадей прервала резко. "Нет." повторила она опять, смягчив свой тон."Я — в порядке, и эту задачу я должна выполнить сама."

И я не хочу иметь с собой ни одного Икарии, думала она, своими глазами и Силой, напоминающими мне Аксиса. Но мысли о Аксисе, заставили её спросить о новостях, о Звёздном Человеке, о Азур за последние несколько недель.

"Почти ничего, Фарадей, а все новости, которые мы знаем — устарели. Мы знаем, что Аксис повёл свою армию на север в Алдени, чтобы встретить орды Скраелингов, и мы слышали, что Чародеи отплыли на остров Тумана и Памяти с Звёздным Скитальцем."

Звёздный Покой улыбнулся. "Скоро этот маленький огонёк перестанет быть единственным маяком для звёзд."

Из Тейра хозяйка Ренкин двигалась решительно на восток. После того как они расстались с Звёздным Сиянием Ровное Сердце на базарной площади, хозяйка потратила лишь немного времени, которое понадобилось, чтобы составить короткое послание мужу и передать его и монеты, вырученные за овец, с овечьим пастухом, который возвращался в северный Аркнесс, и пополнила свои запасы еды, перед тем как покинуть город.

Бедная Леди, бедная Леди Фарадей. Увлекательное путешествие своими силами на равнины. О чём она думала? Что ты будешь делать там сама? Я не должна была позволять ей покинуть мой дом, хозяйка ругала себя. Не надо было позволять ей покинуть тепло моего очага.

"Ей нужен друг, — говорила себе хозяйка каждое утро, вскидывая на плечи мешок. — Ей должен кто-то помогать."

Шагая вперёд, хозяйка припомнила многое.

Первое: рецепты и заклинания, которым её учила бабушка, всплыли в памяти. каждый день, с каждым шагом в памяти появлялись новые и новые пласты, и хозяйка останавливалась с глазами округлёнными от удивления. "О!" выдыхала она, "как могла я это забыть?"

И пока она шла, она высматривала травы, и останавливалась потрогать листья, повторяя про себя их предназначение и слова, которые должны быть сказаны, чтобы освободить их силу.

Время от времени она подбирала растение или несколько листьев с него и помещала их в карман одежды. Через несколько дней, хозяйка обнаружила, что набрала такую коллекцию, что вынуждена была провести целый день высушивая её перед тем как спрятать с мешок.

Некоторые вещи, которые помнила хозяйка, бабушка никогда не говорила ей, и более того, она об этом не слышала ни от кого. Она помнила как пыталась вырваться из пещеры, вместе с другими немногими, кто выжил, чтобы увидеть мир разрушенный огнём, упавшим с небес, и гигантские кратеры, оставшиеся на земле, сейчас наполняющиеся парящей водой, и только через несколько недель, превратившихся в озёра.

Она помнила как стояла на горе и видела огромный лес, изумрудное море, покачиваемое нежным бризом. Ярко окрашенные бабочки перелетали с дерева на дерево, но когда её память углубилась и окрепла, хозяйка поняла, что это были не бабочки, а прекрасные летающие люди с которыми она говорила в Тейр. Многие порхали около пастельных тонов шпилей, идущие от полога леса в небо.

Она помнила время, когда летающие люди были не самыми странными существами, которых она ожидала встретить на рыночной площади, и когда песни и музыка были так широко распространены, что жизнь проходила среди мотивов и ритма.

Она помнила время, когда звёзды были ближе, и было больше богов, больше чем Артор, который ходил по Земле.

На этом память хозяйки застопорила и вернула её ноги на твёрдую почву. "И к чёрту этот плуг," она бормотала, "ничего для нас не сделал, только покалечил спину моему мужу и погружал его ноги в грязь день за днём."

После нескольких дней ходьбы (может быть прошло даже больше времени, но она была погружена в воспоминания настолько, что потеряла чувство времени), хозяйка достигла леса Молчаливой Женщины. Много часов она стояла прежде на его южной опушке, всматриваясь в его тёмные глубины. Всю её жизнь её учили ненавидеть леса, которые когда-то покрывали эту землю, но хозяйка не испытывала страха, всматриваясь в эти деревья. Учение Сенешалей угнездилось в ней так прочно, что она только стояла и восхищалась, и думала, что дебри леса, скорее не угрожающе темны, а приятно затенены от солнца. А деревья говорили с ней, хотя она и не слышала слов.

Через некоторое время она кивнула, затем повернулась и пошла на северо-восток, подвинув её мешок более удобно на спине.

На следующий день она достигла первых посадок.

Хозяйка стояла и смотрела на это долго-долго. Бедняжка, бороться за выживание в этой засорённой земле, сорная трава уже поднялась в три раза выше. Потерянное и одинокое, как и сама Фарадей в этот момент, как хозяйка могла представить.

Хозяйка крякнула и почесала щёку в раздумье. Разве она не должна делать что-то в этой точке? Разве не было чего-то о этих саженцах, что она могла вспомнить? Таких заброшенных, одиноких, крошечных, борющихся за жизнь в этой враждебной почве.

Это напоминало хозяйке её первого ребёнка, её дочку; ребёнок родился таким маленьким и тихим, что никто не думал, что она выживет. Всю ночь хозяйка сидела на её кровати, её муж храпел рядом с ней, она держала младенца, приказывая ей жить. Затем, когда свет зари прокрался через дверные щели, хозяйка нерешительно, убедившись, что муж её спит, загудела ритмичные колыбельные песни над ребенком, одну из немногих мелодий, которые она сохранила от своего бабушкиного учения.

Это была хорошая песня, младенец принял сердце от неё и процветал с того времени.

Когда появлялись остальные дети, хозяйка напевала им эту песню в первые часы их жизни (и всегда вне пределов слышимoсти её мужа), и никто из её детей не умер от эпидемий и болезней, которые унесли так много соседских детей.

Счастье Артора, говорили её соседи завистливо, но теперь хозяйка знала совсем другое, и она знала, что эти дорогие маленькие ростки также нуждаются в этой старой колыбельной, чтобы подбодриться и уцепиться покрепче за жизнь.

Так, что хозяйка загудела свою старую песню, нагнувшись, когда она закончила, чтобы погладить подбадривающе верхние листья.

"Дорогое маленькое существо, твоя мать любит тебя."

Затем она пошла вперёд пока не достигла следующего саженца, и следующего, и следующего, и всё время пела древнюю колыбльную над их листьями, гладила их и говорила, что их мать любит их.

И она продолжала.

А когда она проснулась следующим утром, она села, моргнула и застыла в изумлении.

Она не входила в Древние курганы, не потому, что опасалась встретить Икарии, и не из-за голубого пламени, и не из-за чистой Силой, висящей над курганами, а потому, что хотела догнать Леди Фарадей и чувствовала, что та лишь в нескольких днях пути впереди неё.

Однако Чародеи с верхушек курганов были потрясены, глядя на то, что было позади крестьянской женщины пробирающейся через равнины, слыша звук, достигавший их ушей. Так вот, что за музыка, которая отзывалась в их снах две прошедшие ночи.

Женщина улыбнулась им и помахала рукой, но продолжала двигаться решительно.

Когда она прошла, они, не сговариваясь, запели песню Благодарности.

Хозяйка подумала, что звучит она неплохо, однако ей далеко до той, что отдаётся эхом позади неё.

Фарадей безрадостно лежала без движения под её одеялами в это холодное утро. Она даже не могла открыть глаза, потому что она знала, что будет окружена нежно бормочущими саженцами, нетерпеливыми чтобы быть посаженными ею.

Она чувствовала себя обессиленной. Когда же наступит время для отдыха?

Она вздохнула и потёрла свой желудок. Хотя её опять тошнило, она знала, что должна будет заставить себя есть. Но даже деликатесы, которые могли ей предложить волшебные седельные мешки, не интересовали её. Может быть попозже, когда солнце поднимется высоко, и первые саженцы будут посажены, она поест.

Ветер пробрался под её одеяла, холодный и настойчивый, и Фарадей, наконец, открыла глаза. Она моргнула, затем застыла удивлённая. Перед нею стояли, как и ожидалось ряды крошечных саженцев, но над ними… над ними стояли потёртые кожаные ботинки, облегавшие пару крепких лодыжек, а над ними ещё более крепкие ноги исчезавшие в коричневой деревенской одежде из камвольной шерсти.

Фарадей села и посмотрела на лицо крестьянки. Сначала она подумала, что не знает её, затем вспомнила женщину. "Хозяйка Ренкин! Что? Как…" Её голос сорвался. Хозяйка Ренкин? Здесь?

"Моя Леди," воскликнула хозяйка, её лицо расплылось в широчайшей улыбке, её глаза сияли, её руки перебирали юбки. "О, моя Леди! Пожалуйста, разреши мне остаться с тобой, не гони меня. Я буду делать всё, что нужно, правда, я буду!"

"Хозяйка Ренкин," Фарадей сказала снова, бесполезно, потому, что хозяйка уже наклонилась и помогла ей встать. Уже поднявшись, Фарадей взглянула на равнину позади хозяйки… и поняла, что звуки, которые её разбудили и наполняли воздух в это утро, были не только бормотанием новых саженцев, или шумом от пасущихся ослов. За спиной хозяйки поднимался лес. Огромные деревья в сотню шагов высоты поднимались к солнцу, их ветви распространялись на пятьдесят шагов или даже больше, так что они переплетались с соседними. Под ними жесткие травы Тарантейс и южных равнин Аркнесса сменились низкими ароматными кустами и цветами среди пятнистых тропинок с золотым светом, который проникал через полог леса.

И все они бормотали мотив, которому, как Фарадей узнал позже, хозяйка научила их. Это был захватывающий дыхание звук, хоть и не громкий, но богатый и напевный, полный оттенков и модуляций, каждое дерево добавляло свой собственный отчётливый голос, который однако находился в полной гармонии с голосами других деревьев и голосом всего леса. Фарадей чувствовала как звук вибрирует в её теле.

Каково это будет, когда голоса сольются в песню?

Хозяйка взглянула на лицо Фарадей, затем на деревья. "Не правда ли, они звучат приятно, моя Леди? Они звучат как море менестрелей, да, это так." Одна из её обутых ног притоптывала в такт с деревьями.

Фарадей с трудом оторвала свой взгляд от леса."Как море менестрелей, хозяйка?" Она глубоко вздохнула от счастья. "Тогда почему бы нам не назвать новый лес Менестрелия? Ему нужно имя, и это будет так же хорошо как любое другое и не хуже многих." Она сделала паузу. "Хозяйка, что ты делаешь здесь?"

"Я пришла помочь," — сказала хозяйка тихо, её деревенское произношение исчезло, и Фарадей, глядя глубоко в её глаза, увидела глаза Матери.