За Гранью. Книга вторая

Глава 7

Дэймор любовался спящей девушкой, сжимая ее в объятиях крепко, но в то же время бережно. Странное упоение ее красотой, хрупкостью и беззащитностью сильнее прежнего кружило ему голову. Лотэсса пошевелилась и вздохнула во сне. Заглянуть бы в ее сновидения. Только вот его любопытство может обойтись малышке слишком дорого. Проще и безопаснее навеять ей сны с нужным сюжетом. Но уже в другой раз. Девушка проснулась.

— Выспалась, моя маленькая?

Лотэсса посмотрела на него, словно не узнавая. Но растерянность в фиалковых глазах быстро сменилась гневом. Она попыталась вывернуться из объятий Дэймора, но тот держал ее крепко.

— Убери руки! — зло выкрикнула она.

— Значит, тебя не устраивают мои руки, цветочек? — он хищно улыбнулся. — Ну что ж, могу и убрать, раз ты так хочешь.

Девушка и пискнуть не успела, как оказалась зажата в тиски змеиных колец.

— Так лучше? — Дэймор склонил голову к ее лицу.

— По крайней мере, не хуже, — огрызнулась Лотэсса.

— Да ну? — он обернулся еще одним кольцом вокруг ее плеч и сжал тиски сильнее. — А так?

— Пусти, — прохрипела девушка.

— Отпущу, когда наиграюсь, — весело ответил Странник. — Тебя все-таки следует научить почтению, пока ты не разозлила меня слишком сильно.

И он с удовольствием сжал ее еще крепче, впитывая страх и ненависть пленницы. Он чувствовал ее боль и упивался ею. Выдавливал воздух из легких, останавливал ток крови, пережимая конечности, заставлял сердце бешено биться в тесной темнице ребер. Стоит слегка увеличить силу и кости начнут ломаться, разрывая нежную белую кожу. Но он не станет. Надо полагать, девочка и без того усвоила урок. Хватит с нее.

Дэймор внезапно разжал кольца, дав Лотэссе рухнуть на траву. Девушка задыхалась и корчилась от боли. Она подняла на него глаза, в которых вместо ненависти читался укор. Странник вновь принял человеческий образ.

— Зачем ты терзаешь меня, Дэймор? — ее голос звучал безжизненно и спокойно. — Хочешь убить — убей. Но постоянные истязания — это слишком даже для тебя. Ты говорил, что презираешь Йеланда, но при этом, должно быть, не тронул его и пальцем. А я, не сделав тебе ничего дурного, удостоилась похищения и пыток.

— Тебя приятно мучить, — признался Странник. — Ты прекрасна, как цветок или бабочка. А я из тех, кому нравится обрывать бабочкам крылья. Но я могу дать тебе новые.

— Чтобы иметь возможность вновь оборвать их?

— Вот именно! Ты начинаешь понимать, — он поднял девушку с травы и принялся бесцеремонно вертеть, осматривая причиненные повреждения. — Вроде, ничего даже не сломано. В этот раз я старался быть нежным с тобой, цветочек.

— А если в следующий раз случайно убьешь? — Лотэсса пристально смотрела ему в глаза, и от этого взгляда почему-то становилось не по себе.

— Ужасно разозлюсь на себя. Надо быть дураком, чтоб сломать такую игрушку.

— Игрушка, значит? — она горько усмехнулась. — Бабочка, цветочек… Чудные аллегории. Кто бы мог подумать, что Изгой — палач с тонкой поэтичной душой.

Дэймора неожиданно задели ее слова, он испытал что-то отдаленно напоминающее укол совести.

— Мне нравится тебя мучить, — повторил он. — И все же я не делаю этого без причины. Ты разозлила меня дерзостью, а я лишний раз напомнил, кто из нас кто. Я — божество, а ты — маленькая безмозглая смертная.

— Почему безмозглая? — обиделась Лотэсса.

Дэймор рассмеялся.

— Потому что, будь у тебя мозги, ты бы вела себя поскромнее, ценя свою короткую жизнь и хрупкое тело. Не злила бы меня.

— Да я тебя не злю! — воскликнула она. — Это ты цепляешься и в любом слове видишь предлог поотрывать крылья!

— Ладно, сердце мое, не будем ссориться. Давай лучше поговорим. Ты ведь так и не рассказала, откуда знаешь о моих намерениях относительно судьбы Анборейи.

— Тоже мне, великая тайна, — хмыкнула Лотэсса, предусмотрительно отходя от него подальше. — Даже дети болтают о Закате Мира. И о том, что именно ты станешь его причиной.

— Может быть, но все, кроме жриц, воспринимают это как легенды и сказки. А жрицы верят, что я навеки скован цепями небытия. Ты же говорила слишком уверенно, как о чем-то непреложном, а не о старой замшелой легенде. Так что тебе известно? И главное — откуда?

— Ну, — протянула девушка, явно соображая, как бы подостовернее солгать. — Я знакома с шургатской ведьмой. Она знает о на'ари и повелевает тенями. Вот тени ей и предсказали Закат Мира и твое возвращение.

Надо же — не врет. Почти не врет. Но явно что-то недоговаривает. Хотя эти тени — те еще мелкие занозы. Даже Странники не любили связываться с этими созданиями, не до конца понимая их природу. А вот люди порой подчиняли тени, наивно считая себя их хозяевами, хотя в действительности, скорее, они служили теням. Бестелесные сущности, подобно Звездным путникам не знали границ между мирами. А время было для них дорогой, по которой тени запросто сновали из конца в конец.

— Я тебе почти верю, — для разнообразия Дэймор решил быть покладистым. — Но ты ведь знаешь больше, чем говоришь. Так?

— Я есть хочу, — заявила Лотэссу, нарочито меняя тему.

— Не хочешь, — возразил он.

Исцелив девушку, он заодно избавил ее от таких слабостей, как голод, жажда, способность мерзнуть или изнывать от жары.

— Хочу! — капризно повторила она.

— Ладно уж, — проворчал Дэймор. — Будет тебе еда, хотя я предпочел бы не возиться со всеми этими человеческими глупостями. Этак ты еще потребуешь одеяло на ночь.

— И потребую, — Лотэссе, похоже, понравилось наглеть.

— Обойдешься. И так не замерзнешь. Уж я позабочусь, — самодовольно ухмыльнулся он, наслаждаясь мгновенной вспышкой ее страха.

— Бедная Маритэ. Не сладко же ей у тебя приходилось.

Дерзкая реплика Лотэссы вызвалf в душе Дэймора бурю непрошенных воспоминаний. Девчонка заслужила очередного наказания за свои слова, но, похоже, ее проще убить, чем научить благоговейному трепету перед Странником.

— Ты хотела ужалить меня, как змея, но вышел не более чем комариный укус.

— Змеи больше по твоей части, — тут же ехидно парировала она. — И если ты общался с Маритэ в таком облике, то неудивительно…

— Удивительно, что ты все еще цела с твоим-то языком, — вздохнул Дэймор. — А Маритэ, если хочешь знать, была здесь счастлива. По крайней мере, она казалась счастливой. И кто знает, как бы все повернулось, если бы не проклятые Хранители.

— Ты до сих пор тоскуешь по ней? — на этот раз в голосе девушки не было и тени ехидства.

— Нет, — отрезал он. — Как я могу тосковать о той, что безжалостно предала меня? За мою любовь она отплатила тысячелетием невообразимых мук.

— Она защищала свой мир, — тихо проговорила Лотэсса.

— Мне плевать. Люди почитали ее благостной и доброй. Она черпала силу из любви. Но жестокость вашей светлой богини превзошла даже мою. Впрочем, все давно в прошлом. Даже воспоминания, терзавшие меня первые века небытия потускнели и больше не причиняют боли. Не надо жалеть меня, цветочек.

— Да я вовсе не жалею! — вспыхнула она.

Дэймор усмехнулся, удержавшись от очередного напоминания о том, что все ее эмоции для него — открытая книга. Он задумчиво улыбнулся, осознавая, что сострадание девушки ему приятно. Странник и сам не знал, отчего для него имеют значение чувства какой-то смертной девчонки. И все же, вместо того, чтоб разозлиться на Лотэссу за упоминание Маритэ, он взглянул на нее с теплотой.

— Надо тебя накормить, моя маленькая. Чего ты хочешь?

Лотэсса задумалась, должно быть, перебирая в уме любимые блюда.

— Можно пирог с сыром и орехами? И засахаренные сливы. А еще вафли с малиной…

— Этак мне придется похитить для тебя дворцового повара, — расхохотался Дэймор. — Я могу создать еду, но изучать рецепты твоих любимых блюд — это уже чересчур. Придется поумерить желания, принцесса.

Перед девушкой появились хлеб, сыр, фрукты и легкое ягодное вино. Блюда и бокалы он создал из привычного материала — драгоценных камней.

— Прям как у тегнари, — девушка вертела в руках сапфировый кубок.

— Ты про этих глупых выскочек, возомнивших себя вершиной творения? До моего заточения, в мире не было никаких тегнари. Постой! — он рывком поднял девушку с земли и схватил за плечи, нависая над ней. — Откуда ты знаешь про тегнари? Насколько я успел изучить этих странных созданий, они берегут свои тайны и не жалуют гостей. Только не говори, что это опять твоя знакомая ведьма.

— Моя ведьма была у них, — Лотэсса смотрела Дэймору в глаза, не опуская взгляд. — Она с Шургата, а тегнари ради забавы обучают шургатских колдунов искусству приручения теней.

— А ведь ты опять говоришь правду, — с удивлением отметил он. — Ладно, ешь, а позже расскажешь мне поподробнее о своей ведьме и тегнари. Не так уж хорошо я успел изучить мир, изрядно изменившийся за время моего отсутствия.

Дэймор чувствовал страх и замешательство Лотэссы, но при этом знал, что она не солгала. Должно быть, он слишком сильно запугал ее. Настолько сильно, чтоб трепетать при каждой вспышке его гнева, но недостаточно сильно, чтоб сдерживать свой дерзкий язычок.

Утолив голод, девушка поднялась, небрежным жестом отряхивая крошки с одежды.

— Я могу пройтись?

— Если хочешь, — он пожал плечами. — В любом случае, ты здесь не заблудишься.

Лотэсса направилась прочь, временами оглядываясь и бросая на Странника недоверчивые взгляды. Он же любовался изяществом и грациозностью ее движений. Отчего же ему так нравится эта девочка? Что в ней особенного, если не считать редкой для людей красоты? Ни величия, ни мудрости, ни силы духа. И все-таки есть в ней что-то завораживающее, недаром Лотэсса стала причиной раздора между двумя потомками Дренлелора.

Отпуская девушку бродить одну, Дэймор ничуть не переживал о ней. Никаких опасностей ее не ожидало. Даже толком заблудиться здесь вряд ли получится. Как ни унизительно это признавать, но его «мир» таков лишь по названию. Все его пространство уместилось бы на небольшом острове. Но ничего, скоро все станет иначе.

Лотэссы не было довольно долго и Странник понял, что скучает по ней. Он пожелал оказаться рядом с девушкой, оставаясь при этом невидимым. Было интересно понаблюдать, чем она занимается избавившись от его надзора.

Лотэсса сидела посреди цветущего луга с охапкой цветов на коленях и плела венок. Нежные пальчики искусно сплетали тончайшие изумрудные стебли, создавая живое из мертвого. Дэймор залюбовался ею. Создав подобие мира много веков назад, Странник никогда не воспринимал его иначе чем картину, на которую приятно смотреть. Пейзажи, что могли бы показаться прекрасными случайному гостю, хозяину виделись не более чем фоном, театральной декорацией. Лишь однажды его мир ожил, когда здесь была Маритэ. И вот теперь смертная девочка, которую он к себе затащил, отчего-то воскресила в его душе воспоминания тех далеких дней. Дэймор дивился себе, продолжая завороженно наблюдать за ловкими движениями ее рук, выбирающих очередной цветок из охапки и прилаживающий к наполовину сплетенному венку.

Лотэсса ничуть не напоминала Маритэ. Ни внешностью, ни уж тем более характером. Не исключено, что именно этим она и привлекала Дэймора. Все, что касалось Маритэ было отравлено ненавистью и болью. Ненависть он бережно хранил в душе, не давая ей ослабнуть, а вот от боли предпочел бы избавиться. Пусть она притупилась, и уже не раздирала мучительно разум и сердце, зато, похоже, не собиралась его покидать. А эта смертная, этот яркий и нежный цветок, самим своим присутствием словно бы вытравляла извечное страдание, с которым Странник успел сжиться за века небытия.

— Красиво, — он легко коснулся плеча девушки.

Та отшатнулась и вскрикнула, уронив незаконченный венок. Цветы посыпались с колен. Дэймор довольно рассмеялся и стал видимым.

— Изгой тебя побери! — с чувством выругалась Лотэсса.

— Это вряд ли, — ухмыльнулся он в ответ.

— Ты напугал меня!

— Неужели сильнее, чем в тот раз, когда явился в твою спальню? — ему и впрямь было любопытно.

— Кстати, о моей спальне, — девушка взглянула на него с вызовом. — Ты не хотел бы меня туда вернуть?

— Даже не надейся, цветочек. Я как раз думал, что твое присутствие придает моему миру особое очарование. Так что придется тебе погостить у меня подольше, — Дэймор наклонился за упавшим венком и подал его Лотэссе.

— Ну раз так, то можешь держать меня здесь хоть до самой смерти, — она судорожно вздохнула. — Можешь даже мучить, раз тебе это так нравится. Но только, молю, помилуй Анборейю! Откажись от идеи разрушить мой мир!

— Что?! — Дэймор не верил своим ушам. — Да ты с ума сошла, маленькая смертная! Видно, я перестарался с пытками. Мучения помутили твой разум, если ты предлагаешь себя в обмен на целый мир. Или поклонение двух королей слишком избаловало тебя, заставив возомнить невесть что о своей значимости.

Для пущей убедительности Дэймор обернулся змеем. Он угрожающе навис над Лотэссой, наслаждаясь ее испугом и смущением.

— Ты — моя пленница, не забывай об этом! Каждое твое дыхание в моей власти. В моем распоряжение не только твоя жизнь и твое тело, но и разум. И если я до сих пор не воспользовался этой властью, то лишь из расположения к тебе, которое ты, непонятно с чего, приняла за власть надо мной. Ты не можешь ставить условия, Лотэсса, потому что тебе нечего мне предложить.

— Я не ставлю условия, я прошу. И ты прав, мне нечего тебе предложить, кроме самой себя. Но кем бы я была, если бы оказавшись рядом с Изгоем, хотя бы не попробовала вымолить милость для моего мира?

— Ты была бы просто умной девочкой, трезво оценивающей свои шансы и значимость.

— Знаешь, — девушка не смотрела ему в глаза, судорожно теребя пальцами несчастный венок. — Это ведь только в сказках и легендах герои отправляются в логово исчадия зла, чтоб победить его. А в реальности ни у кого из людей не было ни шанса добраться до тебя. Ни у кого, кроме Йеланда Ильда, который думал лишь о себе. И раз мне выпало сомнительное везение встретиться с Изгоем, то как им распорядиться? Я не могучий и бесстрашный герой. Даже будь я героем, и тогда мне не удалось бы победить бессмертного и всесильного Звездного Путника.

— Бессмертного и всесильного, — удовлетворенно повторил Дэймор. — Наконец-то ты видишь меня в истинном свете, цветочек.

— Я никогда и не заблуждалась на твой счет. Тебя нельзя уничтожить или обмануть. Единственный шанс — попробовать с тобой договориться.

— Договориться со мной тоже нельзя, Лотэсса. По крайней мере, по этому вопросу.

— Но я все равно буду пытаться, — упрямо пробормотала девушка, по-прежнему не глядя на него. — Мне больше ничего не остается.

— Ну и зря. Напрасная трата слов и душевных сил. Глупо думать, что ты оказалась здесь по велению судьбы или тем более Маритэ, дабы спасти Анборейю. Ты — не избранная спасительница мира, цветочек.

После этих слов девушка вздрогнула всем телом. В ней молнией вспыхнули чувства, в сути которых даже Дэймор не смог разобраться.

— Ты здесь потому, что я этого пожелал. Других причин нет. Так что не стоит тебе геройствовать и взваливать на свои хрупкие плечи непосильную ношу спасения мира. Его не спасти. Просто прими это. Однако тебе не обязательно гибнуть вместе с Анборейей. Тебе ничего не грозит, пока ты занимаешь меня. Постарайся быть интересной как можно дольше.

— Разве имеет значение, что будет со мной, если мир погибнет? — в отчаянии воскликнула она.

— Какое самооречение! — Дэймор говорил насмешливо, но в глубине души почти восхищался идеализмом и горячностью своей пленницы. — Ты слишком молода и наивна, чтоб понять ценность жизни, как таковой. Твоя голова полна прекрасных принципов и восторженных идей, тех самых сказок и легенд, о которых ты говорила. Но стоит тебе немного повзрослеть и узнать жизнь получше, как все это растает под безжалостным солнцем реальности. Мне, право, даже жаль. Однако расставание с пылкими иллюзиями пойдет тебе на пользу.

— Не думай, что придет день, когда судьба моего мира станет мне безразлична.

— Придет, моя маленькая. Это неизбежно. А до тех пор можешь негодовать, страдать и грустить, если уж тебе так нравится.

Стоило Дэймору вновь принять человеческий облик, как девушка обратила к нему взгляд, полный растерянности и боли.

— У тебя такие красивые глаза, цветочек, — Странник коснулся рукой ее лица. — Пожалуй, венок из фиалок смотрелся бы идеально.

В его руках тут же оказался букет мелких темно-фиолетовых цветов. Дэймор протянул фиалки Лотэссе.

— Возьми. Тем более, прежний венок ты совсем растерзала. Давай помогу тебе сплести новый.

— А ты умеешь? — удивление на миг пересилило в ней горечь отчаяния.

— Когда-то умел, — он опустился на траву, увлекая за собой девушку. — Попробую вспомнить, как это делается.