За Гранью. Книга вторая

Глава 28

Будь все оно проклято! И мать с ее глупой трусостью, и отец с его подозрительностью и тиранией. Надо же, не поленился примчаться в Риис, едва пронюхал, как под ним зашатался трон. Боится упустить свое, понимает, что заведомо проигрывает молодому и сильному сопернику, сумевшему за считанные недели перетянуть на свою сторону симпатии цвета имторийской аристократии.

Эх, и почему он дал матери себя уговорить? Эта ее чрезмерная осторожность, глупое кудахтанье на тему, что Айшел в любом случае победит в противостоянии, а ему — Оливену — придется отвечать за последствия неудачного переворота. Да с чего она взяла, что он был бы неудачным? Знать его бы, без сомнений, поддержала, а договориться с гвардией — не самая сложная в мире задача для королевы и наследного принца.

Но нет! Матушка костьми готова была лечь, лишь бы не дать ему воспользоваться выпавшим шансом. На деле она куда сильнее боится отца, чем казалось. Просто трепещет перед мужчиной, который много лет подряд унижает ее в глазах всей Доэйи. И вместо того, чтобы наконец-то отомстить, она испугалась до такой степени, что сумела передать свой страх и сыну. Оливен позволил себя уломать, прислушался к аргументам королевы. Мол, пока в руках Айшела армия, любой переворот обречен на поражение, и если принц станет во главе, то его в лучшем случае ждет лишение титула наследника престола, о худшем же и подумать страшно.

Стыдно вспоминать, но слова матери и впрямь напугали его. А потому Оливен позволил себя уговорить на ее план. Идея королевы состояла в том, чтобы завоевать доверие дворян и столичных жителей, заставить их увидеть в нем будущего короля и полюбить его. И тогда уж, когда Айшел соберется за Грань, даже если ему стукнет блажь назначить наследником Кайлира, подданные никогда не поддержат этого выбора и дружно поддержат того, за кем право первородства и народная любовь.

Что и говорить, рассуждения матери выглядели логичными и привлекательными. Ее сладкие речи усыпили честолюбие Оливена, вынудили согласиться на меньшее. И что в итоге? Его правление не продлилось и месяца, а потом явился отец, спихнул наследника с трона и выпихнул, как нашкодившего котенка, из столицы и страны.

Конечно, его направили в Латирэ, наделив звучными полномочиями, но Айшел и не пытался скрывать, что полномочия — пустой звук. Точно так же было и в прошлый раз, когда отец предложил ему возглавить дайрийскую кампании. Хитрый старый лис знал, что действия на границе Дайрии обречены, но отступиться ему не позволяла спесь. Вот он и придумал способ все неудачи свалить на нелюбимого сына.

И уж конечно, с Латирэ будет точно так же. Если каким-то чудом удастся удержать захваченное, император Айшел припишет все заслуги себе. Если же объединенные войска Армиры и Валтора Малтэйра одержат победу, то провал будет списан на бездарность принца — наместника. Да уж, отец все рассчитал и сделал все возможное, чтобы уничтожить Оливена.

Это как же надо ненавидеть собственного отпрыска, родную кровь! Да с приемышами и то лучше обращаются. А сколько было ехидства, когда его торжественно обличали полномочиями наместника в Латирэ. Интересно, был хоть один человек на церемонии, кто не видел в происходящем фарса? Формально Оливена вознесли, на деле же — унизили. И пусть матушка твердит, что это еще удача и он дешево отделался от королевского гнева, это лишь пустые утешенья.

Он знал, что мать любит его и желает ему добра. Именно поэтому дал спровадить себя на эту изгоеву охоту в день приезда Айшела. Королева обещала принять гнев мужа на себя и, похоже, ей и впрямь досталось. Но даже самая искренняя материнская любовь — плохой помощник в делах политических. Оберегая Оливена, не позволяя ему рисковать, королева не дала осуществиться смелым замыслам сына, по сути позволив мужу одержать победу в этом противостоянии. И принц не мог на нее за это не злиться.

Оливен с тоской и злостью окинул взглядом окружающий пейзаж. Ранняя весна — не лучшее время в Имтории. Месяц Маритэ — это дожди вперемешку со снегом, чернеющие груды тающих сугробов, влажный промозглый ветер и бесконечная грязь. Он вздохнул и поглубже надвинул капюшон. Куда умнее было бы ехать в карете, чем дышать мелкой моросью и дрогнуть в отсыревшей одежде под порывами холодного ветра. Но если он потребует карету, навязанные отцом гвардейцы тут же начнут зубоскалить насчет изнеженности принца. Изгой бы побрал Айшела! Его тень преследует сына даже тогда, когда старый король находится за много миль.

Очередной порыв ветра бросил Оливену в лицо пригоршню ледяных капель. Принц выругался и вспомнил, как Айшел рассказывал девчонкам про Латирэ. По словам отца в Аллойе сейчас уже так тепло, что можно ходить без плаща, пробивается трава и вот-вот зацветут деревья. Оливен не сомневался в правдивости рассказов, но все равно не мог поверить, что хоть где-то в мире есть тепло, солнце, зелень. Быть может, потому что его настроение сейчас было под стать серой мути вокруг.

Оливен припомнил вести из Элара о том, что на Вельтану и окрестности обрушился ужасный ливень с градом. Айшел от души радовался неудачам недругов. Не было никаких сомнений, что война с Эларом — лишь дело времени. Пока же король предпочитал радоваться неудачам соседей — врагов. Принц от души порадовался бы вместе с ним, если бы имел уверенность, что империя, которую собирает Айшел, со временем отойдет ему. Но ее не было, точнее, была уверенность в обратном.

Надо быть дураком, чтобы не понимать, что король собирает земли даже не для Кайлира, а для себя, что вовсе не отменяет того факта, что со временем все, скорее всего, отойдет Кайлиру. А потому старшему принцу нет смысла радоваться удачам отца и бедам его недругов. Скорее уж, наоборот. Так уж вышло, что сейчас Оливен видел в родителе главного врага, а в его врагах — своих невольных союзников. Вряд ли это разумно, но если кто и виноват в столь непатриотичных взглядах принца, так только отец.

Если Айшел Имторийский и впрямь сумеет каким-то чудом покорить сильнейшие страны Доэйи, став императором не только на словах, то унаследует империю Кайлир. Слишком многие из тех, кому были известны королевские планы, испытывая расположение к Оливену, поделились с ним неприятными известиями, превратив догадки практически в уверенность. Даже несколько членов Высокого Совета под строжайшим секретом рассказали, что король требовал от Совета признания наследником младшего принца.

В общем, рассчитывать ему не на что, кроме как на себя. Если с тобой не хотят делиться пирогом, надо ухватить свой кусок без спросу и съесть его. Айшел, поди, наслаждается своей хитростью, отсылая Оливена в Латирэ. Старый лис считает, что окажется в выигрыше в любом случае. Не учитывает он только одного варианта. Того, в котором принц, сумев отстоять Латирэ от притязаний законной царицы и дайрийского короля, оставит завоеванную страну себе, сделавшись из наместника полноправным правителем.

План был простым и грандиозным. Оливен понимал, насколько сложно будет без флота не только удержать столицу, но и захватить остальную часть страны. Но в случае удачи перед ним откроются такие перспективы, за которые стоит побороться.

В Латирэ по-прежнему остались сильные полководцы. Надо смирить гордость и позволить им самим принимать решения в этой кампании. Человек, которого воспитывали как будущего правителя не обязан разбираться в тонкостях военного дела. Пусть отцовские вояки попробуют добыть для него Латирэ, думая, что стараются для Айшела. Кроме того, прислушиваясь к мнению военачальников, можно снискать их расположение и попробовать перетянуть на свою сторону хотя бы часть из них.

Решив положиться на военный опыт и полководческие таланты имторийских маршалов и генералов, Оливен не мог перестать думать о том, что он сам лично может сделать для того, чтобы приблизить желанную победу. Самый верный способ — уничтожить царицу с внучкой. Но как до них добраться? Все отец виноват! Неужто так трудно было удержать во дворце двух женщин?!

Хотя, не окажись Айшел в дураках, сейчас он был полноправным хозяином Латирэ. Дайрийский король, готовый ломать копья за союзницу, вряд стал бы вмешиваться, если бы Армира погибла, а царевна вышла замуж за Кайлира.

Замуж! А почему, собственно, Ириана должна стать женой Кайлира? С какой стати латирской царевне становится женой младшего принца? Совсем другое дело — предложение от наслденого принца. Это он знает сколь зыбки его права на престол Имтории, для всех прочих Оливен — будущий король. И он будет последним дураком, если не воспользуется этим обстоятельством и не попробует заполучить в жены внучку Армиры Латирской.

Само собой, царица попробует выдать наследницу за короля Дайрии. Вопрос в том, насколько Смазливому королю нужен этот брак. Он и во времена процветания Латирэ отказывался от сватовства Армиры. Интересно, ради чего? Чего Дайриец выжидает и кого хочет в жены? Уж не сестрицу ли Аглаис? Впрочем, плевать на его резоны, лишь бы продолжал отказываться от руки царевны.

Зато уж он — Оливен — не станет воротить нос от перезрелой длинноносой девицы. Если надо даже разыграет пылкую влюбленность. Хотя для того, чтобы изобразить страсть нужно хотя бы увидеться с предметом этой страсти. В этом-то и состоит вторая сложность его плана.

Не может же имторийский принц явиться в Тиарис, чтобы просить руки латирской царевны. Да он мигом окажется в заложниках. А учитывая нежную отцовскую любовь, более вероятно, угодит в темницу или на плаху, поскольку Айшел и пальцем о палец не ударит, чтобы вызволить наследника.

И все же способ связаться с Ирианой у него есть. Несколько верных людей уже много лет состояли соглядатаями при дайрийском дворе. Отец, нехотя, выдал Оливену их имена и каналы связи, поскольку вести кампанию, не имея даже приблизительного представления о планах противника — самоубийственно. Вот через них-то и можно передать Ириане предложение.

Новая идея так захватила принца, что он не желал откладывать ее воплощение в жизнь. И хотя планировалось провести в дороге еще несколько часов, Оливен потребовал немедленно остановиться в ближайшем городке. Сопровождающие его офицеры гвардии насмешливо переглянулись, но не посмели перечить своему господину. Наверяняка за глаза будут честить его неженкой. Ну и пусть. Посмотрим, как они запоют, когда этот неженка укрепится на латирском престоле и пошлет к Изгою не только законную царицу, но собственного отца — узурпатора.

Самые лучшие апартаменты в лучшей гостинице города едва превосходили по комфорту и внешнему виду коровий хлев, но Оливену не было дела до окружающего убожества. Главное, нашлась хоть какая-то уединенная комната со столом и письменными принадлежностями.

Забыв обо всем на свете, он самозабвенно отдался сочинению письма, от которого так много зависело.

“Ее Высочеству Ириане Латирской от Оливена ар Варгейзе, наследного принца Имтории.

Ваше высочество, нижайше прошу простить меня за то, что осмелился писать Вам. Не сомневаюсь, что Вы удивитесь, а быть может, и возмутитесь, получив это послание. Предчувствую, что первым Вашим порывом будет показать это письмо Вашей царственной бабке, и все же молю Вас не делать этого, по крайней мере, до тех пор, пока не прочтете до конца.

Знаю, Вы видите во мне врага и не виню Вас в этом. Однако страстным моим желанием является развенчать Ваше заблуждение насчет моих намерений. Ничего не хотел бы я так сильно, как покончить с войной, тяготящей обе наши державы, и восстановить мир между Имторией и Латирэ.

Смирив гордость и предавая сыновий долг, рискну признаться Вам, но не разделяю намерений отца относительно Латирэ. Ваша страна не должна лишиться свободы, сделавшись зависимой частью Имтории. Да, это говорю я, кому предстояло бы со временем занять трон образованной отцом империи. Но я не хочу созидать свою будущую власть на крови и ненависти подданных. Я ищу мирных путей.

И самым простым и благим путем видится мне династический союз. Ваше высочество, прекрасная Ириана, я молю Вас стать моей женой. Своим согласием Вы не только составите мое счастье, но и защитите Латирэ от войны, как, впрочем, и Имторию. Повторюсь, меня в равной мере заботит благополучие обеих стран.

Без всяких сомнений мое предложение безмерно Вас удивит и даже покажется дерзостью. Мне остается лишь молить богинь, чтобы Вы не отвергали его сразу, а по здравом рассуждении Вы все-таки согласились хотя бы обдумать мои слова.

Умоляю об одном — не показывайте письмо бабушке или королю Дайрии до тех пор, пока не примете собственное решение. Буду откровенен, на престоле Латирэ я хочу видеть Вас, а не нынешнюю царицу. При всем уважении к Армире Латирской я не вижу возможностей договориться с нею на взаимовыгодных условиях, а потому взываю к Вам, полагаясь на Ваше благоразумие. Однако я не желаю зла Вашей родственнице и обещаю ей безопасность и почет в обмен на отречение от власти в Вашу пользу.

Признаюсь честно, в этом союзе я ищу не отцовской выгоды, а своей собственной. Знаю, что мое решение рассорит меня с отцом, но мир между сопредельными государствами считаю превыше мира в семье. Итак, вверяю в Ваши руки судьбы наших стран и свое сердце, а также заверяю Вас в бесконечном уважении и преданности. Искренне надеюсь на ответное письмо и считаю дни до того дня, когда гонец привезет мне послание от Вашего Высочества.

За сим остаюсь, искренне Ваш Оливен ар Варгейзе”.