В поисках короля

Глава 47. Женщины

— И как так вышло, что этот замок не взял Тринидад? — Спросил Герк скорее самого себя, чем кого-то из спутников.

Нет, он не сомневался, что они способны ответить, но сомневался, что они ответят правильно. Хмель наверняка разразится байкой, демон выдумает очередную похабщину, не отказывая себе в удовольствии смутить последнюю леди, а варварку Тринидад вряд ли посвящал в свои планы. Тем не менее, ответила Герку именно Рут.

— Почему же, взял. — Сказала она с непонятным выражением.

— Так же как тот, с каменоломнями и гладиаторами? — Подковырнул ее Гаррет.

Рут смерила его убийственным взглядом.

— Не видно, чтобы здесь шли сражения. — Осторожно подтвердил рыцарь.

— Тринидад взял этот замок не сражением! — Высокомерно заявила дикарка.

— Хитростью? — Не поверил Хмель.

— Они сами его сдали. — Таинственно сказала Рут.

— Без сражения и хитрости? — Не поняла Лависса. — Как это?

Однако Рут, чтобы не отвечать, не требовалась даже видимость причины, поэтому все последующие расспросы женщина игнорировала с поистине варварской упертостью. Потому что причина была такая, что даже Хольт ей не хвастался.

Замок Дранкервиль находился в очень удачном месте. Многочисленные пещеры, служившие путникам приютом, объяснялись каменистой почвой. Сколько лет крестьяне возделывали эту землю, но каждый раз увозили с полей по телеге камней. Да и сама очищенная почва была серой и неплодородной. Люди удобряли ее перегноем и золой жесткой травы, растущей здесь в изобилии, но в благодарность она еле-еле родила. Зато дома, даже у распоследних бедняков, были каменными, а уж тем более замок и две защитных стены. За этими стенами мир словно менялся. Мягкая зеленая травка росла на черной жирной почве. Высокие лиственные деревья образовывали тенистую рощу с ручьями и птицами. В ручьях было полно рыбы, и слуги прикармливали ее, чтобы было чем кормиться самим в голодные годы. На полях даже росли хлебные злаки. Лорд продавал еду собственным крестьянам, и они все были ему должны. Долги предавались из поколение в поколение, и истощенные люди не могли покинуть жестокий край. Беглецов ловили и наказывали отсечением любой конечности на выбор. Иногда доведенные до отчаяния голодом и лишениями люди выбирали голову. Ко всему прочему, замок стоял сильно в стороне от остальных, и не мог похвастаться ничем таким, чем можно было бы обмениваться и торговать. Новых лиц здесь не видали годами, и род крестьян вырождался из-за кровосмесительных браков.

Рут даже не надеялась взять замок штурмом, поэтому велела осадить его и держать осаду хоть несколько лет, пока в Дранкервиле не сдохнет последний усатый жук. Крестьяне осады почти не заметили, не смея разогнуть спин от полей и втайне желая лорду загнуться от голода. Злая Рут отправила тысячников завоевывать оставшиеся замки, а сама осталась в Дранкервиле, предчувствуя, что скучающие варвары скоро начнут убивать крестьян, не думая, что некому станет обеспечивать войско едой, насиловать крестьянок и, самое страшное, дезертировать от безделья. Не успела Тринидад как следует навоображать, как и каким образом к ней начнет приставать не менее скучающий Хольт, как к ней явился очень смущенный дозорный. То, что он пришел сам, а не передал сообщение через сотника, а потом тысячника, заслуживало внимания, поэтому Рут кликнула Хольта, чтобы посоветовал, если что, и внимательно выслушала сбивающийся рассказ.

Дозоры никогда не приближались к крестьянским домикам и полям, предпочитая бесшумно передвигаться по лесу и наблюдать издали за малоинтересной и однообразной работой «земляных червей». Поэтому крестьяне нашли дозоры сами. Точнее крестьянки. Варвары не привыкли, чтобы кто-то гонялся за ними по лесу, да еще с таким шумом, поэтому несколько растерялись и тихо отступили. Но женщины, к их удивлению, стали кричать и звать дикарей. На резонный вопрос волосатых вооруженных мужчин, чего им, собственно, надо, женщины захихикали, смутились, и ответили, что пока грязные дикари не начали насильничать, убивать мужчин и губить и так скудный урожай, лучше все будет добровольно и по обоюдному согласию. Обоюдным согласие отнюдь не было: вид тощих, изможденных и рано состарившихся женщин варваров не вдохновлял. Успокоив крестьянок, что насильничать они будут только в самом крайнем случае, а их мужчины того и гляди сами сдохнут, не выдержав давления воздуха на хилые плечи, варвары поспешили ретироваться.

В следующий раз явившиеся женщины были моложе, красивее и одеты в лучшие наряды. Недоумевающие дозорные попытались отбиваться, но природа взяла свое, хоть разум упорно твердил, что это может быть хитрый отвлекающий маневр. Однако ничего не случилось, и наутро женщины ушли. А потом явились другие женщины. Оказалось, что остальные дозорные отряды подвергаются похожим нападениям. Крестьянкам не было дела до судеб королевства и войны. Женщины, чьи мужчины утрачивали способность ложиться с женой едва ли не на третий год брака, хотели детей. Крепких здоровых детей от крепких здоровых мужчин, которым можно будет петь у колыбели, которые будут кричать громко, а не тех поголовно умирающих заморышей, которых уже даже не жалели, заранее зная, что рожденное дитя будет неспособно к жизни.

— Не будем мы их воевать. — Покраснев, закончил дозорный. — Они хоть и страшные, как демонская задница, а рука не поднимается!

— Зато все остальное, я смотрю, поднимается. — Холодно заметила Рут.

— И что с ними делать? — Деловито спросил Хольт, внутренне задыхаясь от хохота.

— Во-первых, по десять плетей всему отряду, десятнику пятнадцать, сотнику пять. Бабы бабами, а ведь это действительно мог быть отвлекающий маневр. Во-вторых, приведите мне одну из этих женщин.

Когда суровый варвар привел Тринидад испуганную молодку, Рут долго ее разглядывала. У женщины было белое одутловатое лицо, неровные пальцы с узловатыми суставами, кривые ноги и кривые зубы. На руке чуть постукивали друг об друга деревянные браслеты: семь выкидышей, три мертвых ребенка, один еще живой. Хольт брезгливо скривился и передернул плечами, по его мнению, добровольно залезть на такое можно было только в состоянии дичайшего опьянения.

— У тебя есть ребенок. — Тихо сказала ей Рут. — Мальчик? Как он?

— Молитвами Утешающей отойдет на Дорогу сна без боли. — Пробормотала женщина. — Надеюсь, новый будет здоров.

Рут пригляделась и заметила зеленую нитку, которую беременные повязывали от сглаза.

— И кто отец?

Крестьянка забегала глазами, потом выпрямилась и посмотрела на Тринидад.

— Мой муж не ложится со мной уже несколько лет. Мне жалко его, я люблю его, но я хочу дитя. Я женщина, и я для этого пришла в мир. И пусть он разорвет мое чрево, когда будет являться на свет, но он будет жить!

— Не будет, если я велю вырезать вас всех. — Раздраженно сказал Хольт. — Расплодилась пакость!

Женщина опустила голову, судорожно сжимая руками живот. Рут стукнула ногтями о подлокотник резного кресла, на котором сидела.

— Мне нужен замок. — Сказала она крестьянке. — И голова лорда на пике. Что бы ты ни думала себе о варварах, вся резня идет до победы… и немного после. Но когда мы убиваем лордов, мы уходим. Так вот, мне нужен лорд.

— Леди Дранкервиль два месяца назад похоронила четвертого сына. — Тихо сказала крестьянка. — Лорд в молодости болел и не может сделать ей здорового наследника.

— Леди? — Оживился Хольт.

— Молодая и красивая. — Крестьянка с надеждой взглянула на Хольта. — И она очень добрая. И очень хочет ребенка.

— Насколько сильно? — Задумчиво проговорила Рут.

— Пусть убьет лорда, и будет ей ребенок. — Фыркнул Хольт. — Лично этим займусь! Уведите эту глупую бабу, пока я ей не проткнул ее мерзкое пузо! Железный бог, это не замок, а какой-то цирк!

— Что делать. — Устало вздохнула Рут, потирая переносицу. — Только ждать, когда в замке припасы кончатся. А как у нас самих с провиантом?

— Кончается, но скоро зима. — Беспечно махнул рукой Хольт. — Эти крестьяне будут дохнуть, как мухи. До весны нам хватит.

До весны ждать не пришлось. Через три дня леди Дранкервиль проткнула своему мужу горло вязальной спицей, а Хольту пришлось выполнять опрометчиво данное обещание.

Оказалось, что лорд в Дранкервиле был всего один, так что варваром пришлось перебить его управляющих и вассалов, а также всех замковых слуг, чтобы не было так обидно. Леди ничего этого не замечала, вцепившись в Хольта, как клещ. От одной ночи она не рассчитывала забеременеть, и поэтому пользовалась любой возможностью, так что мужчина, получивший прозвище душегуба, покидал замок в легкой панике, опасаясь, как бы ретивая женщина не отправилась вслед за ним.

Крестьяне живо побросали свои дома и переселились за крепостную стену, надеясь до зимы на благодатной почве взрастить небольшой урожай, позволивший бы продержаться подольше. Женщины плакали, вспоминая, что они больше никому ничего не должны. Варварки смотрели на весь этот вертеп едва ли не с ужасом, брезгливо кривясь в ответ на виноватые взгляды собственных мужчин.

Рут же гоняла гонцов к сотникам, собирая войско, пока оно не вспомнило, что является кучкой убийц без чести и совести, и надеясь взять следующий замок особенно кроваво, чтобы было где разгуляться рожденной на войне душе.

Но Герку этого было знать вовсе необязательно, ровно как и Гаррету. Хмель бы понял, но не удержал в тайне, поэтому и ему Рут не собиралась ничего объяснять. С Лависсой же Тринидад старалась почти не говорить, беспомощность последней леди доводила дикарку до белого каления. Ярость особенно подогревалась постоянной тошнотой, слабостью и головокружением, так что Рут предпочитала молчать, чтобы недостойно не сорваться.

— Как приедем, надо будет найти ведьму. — С надеждой сказала она, вытирая испарину со лба об спину Хмея.

— Ведьму? — Недоуменно переспросила Лависса, подумав, что Рут шутит.

— Зачем это? — Подозрительно поинтересовался Гаррет, во всем ожидавший от вредной варварки какого-нибудь подвоха.

— Мало ли зачем. — Туманно ответила Рут. — Оружие заклясть. Амулет на удачу. Средство от детей.

— Зачем? — С надеждой спросил Хмель.

— Мало ли. — Так же туманно ответила Рут, хитро поглядев на покрасневшую Лависсу. — Такое всегда пригодится. Хоть обменяться с кем-нибудь. Может, мне поможет, в конце концов. Я, конечно, знаю, что у беременных такое бывает, но я не беременна и мне надоело блевать.

Гаррет сразу же напрягся, в сотый раз бесполезно приготовившись к заявлению варварки, что она больше не будет пить демонскую кровь. В этот раз дикарка его тоже разочаровала. Хмель украдкой бросил на нее обеспокоенный взгляд, который Рут наверняка заметила, но не отреагировала. Ухудшающегося с каждым днем состояния варварки не замечала только наивная Лависса, принимающая выдержку тренированной воительницы за чистую монету. Знавшие же ее в лучшие времена мужчины видели и усиливающуюся с каждым днем бледность, скупость движений, особую осторожность, с которой Рут слезала с коня. Под глазами у нее залегли глубокие тени, губы тоже были совсем бескровными. Со дня на день Герк ожидал от нее истерики, что ей все надоело, она больше не может, и к черту демона с его кровью, потому что до того, как она начала ее пить, было лучше, и он ее отравил.

Пока же только и оставалось, что придерживать сползающую женщину, когда она впадала в короткое забытье. В такие моменты Рут не всегда теряла сознание, а просто пялилась в пустоту на что-то, видное ей одной. Если с ней пытались заговорить, она не отвечала или отвечала невпопад, а потом ничего не могла вспомнить.

— Городом пахнет! — Радостно заметил Гаррет. — Как я соскучился по этому запаху, кто бы знал! Не зря такой крюк дали!

— И чем пахнет город? — Скептически поинтересовался Хмель, успевший понюхать клопиных концов и подворотен, где помои выплескивали прямо на улицу из окон.

— Жизнью. — Ответил мечтательный демон. — Людьми. Едой и койкой под крышей!

— Скорей бы! — Не менее мечтательно отозвалась Лависса.

Герк смущенно переглянулся с возмущенной Рут. Не было сомнений в том, что леди неправильно представляла себе ближайший отдых. Уж точно она не рассчитывала, что спать придется в общей комнате с наемниками, выпившими крестьянами, придорожными девками и прочими оборванцами, денег у компании из-за спешного бегства и невозможности подзаработать оставалось катастрофически мало.

Не знавшие о его переживаниях Хмель и демон радостно поторопили коней, хотя до замка оставалось довольно далеко.

Уже на подступах к нему им начали встречаться люди.

— Говоришь, варваров в замке нет? — Гаррет приподнялся на стременах.

Рут мутным взглядом посмотрела на длинноволосую шумную компанию одетых в шкуры мужчин и женщин и уткнулась лбом обратно в спину Хмеля. Сейчас ей было все равно, варвары это или сам явившийся за монетой Моррек.

— Я помню, про этот замок говорили, что даже дикие лебеди облетают его стороной, в такой он стоит глухомани. — Недоуменно сказала Лависса, глядя на проплывающую мимо телегу с глиняными горшками и толстым потным возницей.

— Но не теперь, когда это почти последний оставшийся целым замок. — Сообразил Хмель. — Даже просто поглядеть сюда притащилась уйма народу.

— Кто у них правит, хотел бы я знать. — Задумчиво пробормотал Герк. — Торговля здесь налажена, а судя по балаганщикам и вон тому возу с книгами, инфраструктура тоже, это не на продажу, это в библиотеку везут.

— Ага. — Невпопад ответил Гаррет. — И не только варваров тут полно.

Не успел Хмель попросить пояснения, как гворт перекинул ему поводья, соскочил с коня и мигом скрылся в подъезжавшей к замку толпе. Наемник растерянно посмотрел туда, куда смотрел друг.

— Ох волосатая варв… во имя ледской… рыцаря мне в погоню, это ж демоны!

— Не ори. — Выразительно посоветовал Герк, еле удерживаясь, чтобы не проверить, на месте ли меч.

Если раньше Гаррет и казался мерзким, то по сравнению с настоящими демонами он был просто красавцем. Лависса пискнула и подобрала ноги на седло, укрываясь в объятиях Герка от здоровенных, в полтора раза выше человека, волосатых красноглазых чудовищ. Рут вздрогнула, увидев проходящего мимо варвара из рода Хольтов. Он на нее не посмотрел, но если бы посмотрел, то мог узнать.

— Надо разделиться. — Хмуро выдала дикарка. — Нас ищут, а тут, похоже, всем до всего есть дело.