В поисках короля

Глава 42. Часть 2. Волчья свадьба

Мороз был такой сильный, что весь лес трещал. Черные деревья скрипели и качались в круговерти метели. Волчье время. Пар вырывался изо рта, почти невидный в рое хлещущих по лицу колючих снежинок. Две ведьмы и старый Хольт везли закутанную невесту на низенькой мохнатой кобылке. Девчонка молчала, заледеневшими пальцами вцепившись в поводья, и то и дело смаргивала застывающий на ресницах лед. Что ее ждет, ведьмы объяснили только примерно, не вдаваясь в подробности, которых сами наверняка не знали. Жуткие союзы с серым племенем, построенные на крови и страшном природном колдовстве, не поддающемся никому, давно забылись, но Тринидад решил их возродить, и никто не посмел возразить Тринидаду. Он был вождь, и слушались его не зря. За этот ритуал он платил первым и отдавал страшную цену.

Старый Хольт снял волчью невесту с лошади, сама она, обычно такая проворная, была до одури накачана какими-то зельями, и двигалась, словно сонная. Ведьмы сняли с нее меховую шубу и оставили в набедренной повязке и безрукавке из волчьего меха. Все тело невесты было вымазано кровью и казалось обугленным. Она встала босыми ногами на снег и даже не поежилась от холода. Ведьмы принялись растирать ей руки, распевая свои гимны, затем развернули за плечи в нужную сторону.

— Сделай то, что должна! — Прошептала одна.

— Не бойся его. Ты должна ему понравиться.

— Обязана.

— Больше работай задом брачной ночью. — Старый Хольт харкнул на снег. — Эх, молодая еще слишком.

Невеста медленно, но не спотыкаясь, пошла вперед, исчезнув в метели, скрывшей от посторонних глаз то, что им видеть не полагалось.

— Ну и все. — Проворчал старый Хольт, сминая в корявых пальцах белый мех девичьей шубы, еще хранившей остатки тепла.

Метель бушевала вокруг волчьей невесты, но идти не мешала, не сбивала с ног и только играла длинными светлыми волосами, мигом распустив сложную прическу варварской нареченной, заплетаемую не один час. Девушка нервно оглядывалась по сторонам, из живых зеленых глаз мигом ушел весь колдовской дурман. Метель бушевала уже за спиной, а впереди еле видимыми зелеными искрами мерцала дорожка, уходящая во тьму. С такого же черного неба светила полная луна, волчье солнце, совсем не страшная, а приветливая. Но у варварки было другое солнце. Она бы заплакала, если бы не разучилась.

В самом конце ее пути зеленоватые искры загораживала большая темная тень. На дорожку вышел огромный черный волк и медленно двинулся в ее сторону. Невеста остановилась, сжимая руками ходящие ходуном плечи. Волк остановился застыв, внимательно разглядывая ее желтыми светящимися глазами. Девушка отступила на шаг, и волк не последовал за ней. Тогда она соступила с дорожки, во тьму, и метель закружила ее. Девушка бежала вместе с ветром, и тело каменело, уставая бороться с холодом. Шаги становились все медленнее.

Ее подхватили в объятия, запахнули на ней теплое, нагретое живым телом.

— Рут! — Позвал юный Хольт, и затряс ее за плечи.

Варварка властно отстранила его одной рукой.

— Что ты здесь делаешь?!

— То, что должен. — Юный лорд тряхнул головой, и с нее свалилась слишком большая для него шапка. — Ты не можешь стать женой волка, это дикость какая-то. Так не бывает. Ты просто замерзнешь здесь насмерть, и твои кости растащит зверье.

— Не смей хулить наши обычаи! — Огрызнулась Рут. — Это важно для Тринидада!

— Тогда чего же ты сбежала? И зелье не стала пить?

— Потому что я хочу видеть глаза моего жениха, а не быть бездушной куклой! — Задрала нос девчонка.

— Это волчьи-то? Все, что ты увидишь, это его пасть, когда он будет тебя жрать.

— Заткнись!

— Вернешься с позором к отцу?

— Заткнись! — Рут ударила его в грудь, но занемевшие руки не слушались, и удар вышел не очень сильным.

Хольт поймал тонкие запястья и прижал к девушку к себе. От горячего поцелуя она не увернулась, но не ответила.

— Хольт, я волчья невеста.

— Нет!

— Я должна…

— Ничего ты не должна! Я, я тебя хочу! Давай уедем, давай убежим!

— И куда, о юный лорд? В твой родовой замок? А по пути ты будешь кормить меня снегом?

— Перестань! — Хольт чуть не плакал. — Ты не достанешься ему!

— И тебе тоже! Даже не мечтай! — С яростью выкрикнула варварка.

— У тебя нет выбора! — В голосе юного лорда зазвучало мрачное торжество.

— Есть! — Не менее злобно крикнула дикарка, скинув полушубок, который накинул на нее Хольт.

Замерзшая река была неподвижна, но днем мужчины удили в ней рыбу. Полынья уже затянулась льдом, но он не выдержал веса легкого тела и проломился. Холод сменился жаром, а следом наступило удушье. Варварка заскребла руками по льду над собой, но ее подхватило течение и отнесло далеко от полыньи, сознание быстро гасло, легкие разрывало от нехватки воздуха. Вдохнуть, вдохнуть эту воду, принять смерть, но не достаться жадным, алчным, желающим лишь обладать, сломать, вытоптать дух и волю…

Хольт, кашляя, вытащил ее на лед, и сам вылез следом, но на этом его силы кончились. Лорд скрючился у воды, леденея. Рут, которой уже не было холодно, бездумно смотрела вверх, в небо, глазами такими же острыми и колючими, как равнодушно нависающие звезды.

Волк вышел из леса и ступил на лед, опустив голову и нюхая воздух.

— Нет. — Прохрипел юный лорд, перекатываясь на спину и неловко вытаскивая меч, с которым так и не научился толком обращаться. — Уходи! Не дам! Мое!

Волк оскалился на него и зарычал, не пугая, просто предупреждая. Он пришел за невестой.

— Хольт… — Прошептала Рут уже даже не синими, а черными губами. — Дурак… уходи.

— Пошел вон! — Крикнул юный лорд волку, чувствуя, как кожа примерзает к рукояти меча. — Фу!

Варварка медленно встала, вытащив у Хольта из-за пояса нож, одной рукой обняв его за пояс. Волк приоткрыл пасть и рассмеялся, глядя на двоих замерзающих и умирающих людей, защищающих друг друга. От его невесты пахло кровью, страхом и яростью застигнутого врасплох, а от его соперника — страхом и решимостью забрать то, что он считал своим.

— Все равно я буду его. — Обреченно сказала Рут, глядя в желтые чересчур разумные глаза. — Я буду его, а ты замерзнешь здесь.

Волк поднял голову и завыл, в ответ на разные голоса откликнулся весь лес. Он побежал вперед, обманчиво плавно, вмиг оказавшись возле двоих варварских детенышей. Он знал, что варвары не знают таких слов, и считал, что зря, потому что это были именно детеныши, потерянные и напуганные, не знающие ласки и безопасности материнского гнезда. Щенок выставил на него блестящий зуб, но волк перекусил его пополам. Невеста была противником куда более грозным, потому что защищала свое. Она не хотела, но по-другому не могла.

Рут было больно задирать голову, шея затекала, мокрые волосы леденили спину. Это был самый огромный волк, которого она видела в жизни. Он был ростом выше нее, если бы она встала рядом, то ее голова едва бы коснулась его пасти. Он небрежно отмахнулся от ножа и взял ее зубами за шиворот безрукавки, встряхнул, прерывая бесполезное дергание, и огромными скачками унесся в лес.

Остальные волки окружили Хольта, подталкивая носами в сторону вожака и одновременно не давая ему замерзнуть.

Залитая лунным светом поляна светилась огоньками красных волчьих глаз. Вожак бросил Рут в центр, и они зарычали на нее, вздыбив шерсть.

— Молчать! — Крикнула дикарка.

Вожак рыкнул за ее спиной, и волки, ворча, улеглись, вывалив языки. Он обошел невесту кругом, носом толкнул ее на землю. Варварка взвизгнула и принялась отбиваться. Волк даже не обратил на это внимания, только фыркнул насмешливо, обдав девушку жаром из огненной пасти. Осторожно зацепил зубами ее заледеневшие и уже негнущиеся набедренную повязку и безрукавку, и брезгливо отбросил в сторону.

Варварка закрылась руками и принялась отступать, но споткнулась и упала.

— Уйди! — Крикнула она, отбрыкиваясь ногами. — Не буду! Не хочу! Что ты сделал с Хольтом?!

Волк прижал ее лапой к земле и лизнул в лицо. Рут увидела юного лорда спящим в окружении волков, как будто сама смотрела на это с огромной высоты.

— А ты не врешь? — Недоверчиво спросила она, приподнимаясь на локтях и заглядывая в глаза своему жуткому жениху.

Он презрительно мотнул головой, перевернул варварку на живот и, игнорируя истошный визг, зацепил зубами кожу на спине, прокусив до крови, и поднял, как хозяин непослушную кошку. В два прыжка донес до гнезда и свернулся клубком. Рут хваталась руками за спину, острые зубы прокусили кожу насквозь, но больно почти не было. Волк толкнул ее мордой и принялся слизывать горячим шершавым языком оставшуюся на теле кровь, не смывшуюся после купания в проруби. Рут тихо завыла от ужаса, но волк был таким огромным, что все ее попытки отбиться почти даже не заметил. Закончив, он свернулся вокруг нее клубком, и варварка отказалась в теплом пушистом гнезде. Шерсть вожака стаи ничем не была похожа на обычную жесткую волчью шерсть. И от него не пахло псиной и ничем животным, только теплом нагретого на солнце камня. Он лежал и не шевелился, изредка взглядывая на Рут искоса большим желтым глазом.

Невеста ему понравилась и забавляла его. Маленькая сердитая девочка обещала вырасти красивой злой волчицей, но до этого было еще далеко. А пока что она, понимая, что никуда не денется, расположилась в его шерсти и свернулась клубком, безволосому телу было холодно. Волк приблизил к ней морду и принялся согревать дыханием. Сперва невеста вжала голову в плечи, но потом, согревшись, осмелела и погладила черный мокрый нос, почесала за ушами, осторожно тронула пальцем великодушно подставленные кинжально-острые клыки. Волк блаженно потерся об ее тело мордой и протяжно вздохнул. Она еще ничего не понимала и боялась, и он злился на того, кто посмел прислать ему такую невесту. А она уже спала, согревшись теплом, и тело ее постепенно наливалось горячечным жаром.

Стая недовольно заговорила, невеста вожака им не понравилась. Недостойна. Слаба. Голый варварский детеныш. Посмела отказаться от великой чести. Убежала. Привела чужого. Он велел им замолчать, это их не касалось. Она обещала в будущем стать достойной и сильной, но теперь она его не хотела, и ему это было неприятно. Пока она спала, он разглядывал ее, похожую на древесного червячка, такую же белую, тонкую и длинную, и она ему нравилась, но он не нравился ей, и с этим ничего нельзя было сделать.

Жар уже полностью захватил ее тело, и Рут закашляла, напряженно сжимая легкие. Открыла глаза, еще туманные блаженной дымкой неведения, обвела взглядом вокруг себя и поняла, что ничего ей не приснилось. Тогда она скорчилась, обхватила руками колени и горько заплакала, стыдливо вытирая текущую соленую влагу плечом. Если бы ее женихом был мужчина, она бы не стала плакать, но волк был так огромен и силен, что казался нереальным.

Он тихо заскулил и принялся вылизывать ее лицо, вытирая слезы, но невеста заплакала еще горше и обняла его за морду. Волк виновато застучал хвостом, потому что она плакала из-за него, но искала утешения и защиты у него же, такая маленькая и слабая у такого большого и сильного.

Он тихо дохнул ей в лицо, и его невеста, мигом заснув снова, упала на заботливо подставленный шерстяной бок, не ударившись. Волк посмотрел в ее лицо с дорожками слез и сухими от жара губами и нахмурился. Она еще даже не могла зачать наследника. Она еще не готова.

Дон Тринидад, весьма недовольный собой, размашисто шагал к лесу, собираясь закрепить долгожданный союз. Что-то пошло не так, потому что всю ночь в лесу выли волки, распевая протяжные гимны, но, как неуверенно сказала старшая ведьма, они были не свадебными.

От леса отделилось черное пятно, приближаясь длинными скачками. Дон был готов, но все равно волк вырос перед ним неожиданно, словно скала, и встал, как вкопанный. Осторожно опустился и стряхнул на снег завернутую в большой серый мех спящую девушку. Выразительно взглянул на Тринидада и, приблизив морду к его лицу, оскалил клыки, предупреждая.

— Нам нужен союз. — Твердо сказал Дон, несмотря на то, что у него волосы зашевелились на затылке.

Волк отрицательно мотнул головой и посмотрел на свою невесту.

— Сейчас. — Настаивал Тринидад. — Именно сейчас. Мы найдем тебе другую невесту. Какую захочешь.

Волк раздраженно рыкнул и снова покачал головой. Подошел к девушке, носом разрыл теплый мех, склонил голову, прислушиваясь к тяжелому хриплому дыханию, потерся мордой о круглое белое плечо, на прощание лизнул ее в лицо, вздохнул и унесся в лес.

— Ну и как это понимать?

Недовольный Дон поднял дочь на руки и зашагал с ней к ведьмам.

Жесткий камень больно врезался в лопатки. Рут недовольно повернулась на бок, но он был не менее костлявым. Поэтому пришлось просыпаться. Руки непроизвольно дернулись, нащупав под собой жесткий волчий мех, и дочь Тринидада вспомнила, что ее выдают за волка. Ведьмы что-то сделали с ней, все тело пылало, голова была тяжелой, а в глаза словно насыпали песка. Вокруг никого не было, и Рут неуверенно спустила ноги с ритуального камня и прошла в малую пещеру, волоча за собой волчье одеяло.

Ведьмы встретили ее настороженными взглядами.

— Что случилось? — Сипло спросила Рут.

— Что ты помнишь? — Спросила ее вместо ответа.

Дикарка свела светлые брови. Воспоминания клубились в голове как обрывки жертвенных курений.

— Мне снился сон. — Неуверенно сказала она. — Там было холодно и были волки…

Она запнулась, подбирая слова. Сон состоял не из образов, а из ощущений, которыми ей не хотелось делиться. Впервые в жизни она ощутила такое спокойствие и защищенность, будто никакая боль мира не могла ее коснуться, пока рядом он: большой, сильный, ненастоящий, словно соступивший с Дороги сна. Ему можно было сказать все, что угодно, или ничего не говорить, просто смотреть вверх, в глаза, желтые, как луна и такие же понимающие.

— Когда же свадьба? — Спросила она вместо этого.

— Твой отец передумал. — Жестко объяснила ведьма. — Мы уже приготовили тебя, но он передумал. Сказал, что не может отдать демонам дар Троеликой.

Рут кивнула, ничем не выдавая радости и разочарования. Тело не слушалось, и чтобы не упасть, она хваталась за стены пещеры. Все болело, как после долгой горячки и чесалась спина. Варварка дотянулась рукой почесать и нащупала новые шрамы. Она вздрогнула, но ничего не сказала. Все произошедшее казалось ей бредом.

Юного Хольта теперь так и манило в лес. Тринидад знал его, как облупленного, поэтому ему не стали стирать память, как Рут. Он не расскажет. Не поделится ей с проклятым волком, будь он ростом хоть с гору. Но сама варварка что-то помнила, и ходила задумчивой. Поэтому ей совершенно не надо было видеть огромные когтистые следы, испещрившие снег вокруг лагеря. Юный лорд старательно возил по снегу веником из прутьев с таким остервенением, что начинали неметь мышцы. И меньше всего он ожидал, что его застукают за этим занятием.

Он не подходил, просто вырос на месте, и Хольт выронил веник.

— Нет. — Хрипло сказал он. — Не надо. Уходи.

Смелые слова для слишком откровенной трусости в голосе. Волк окинул его таким презрительным взглядом, что юный лорд почти готов был поклясться, что он разумный.

— Зачем тебе она? — Сказал он просящим голосом. — Что ты с ней будешь делать? А я… я стану достойным. Я человек, в конце концов! И я для нее лучше тебя!

Волк наклонил голову и, как показалось Хольту, презрительно дернул бровями. Повернулся к лесу и убежал, и за ним заклубилась вьюга. Юный лорд мгновенно оказался в белом колючем молоке, и только и понял, что не его признали достойным, а согласились, что с человеком Рут и вправду будет лучше.