Русский реванш. Ледокол Сталина

Глава 31

— Серьёзная у вас организация…

Адольф Гитлер алкоголя употребляет очень мало, как правило сидит с одной кружкой пива целый вечер, но сегодня есть повод выпить шнапса. Новость о его назначении рейхсканцлером в мир уже ушла, но мы по-прежнему «смотрим Олимпиаду» в Санкт-Морице, на которой не соревнуются команды из России и Германии.

В партию немецких национал-социалистов мы уже инвестировали больше двухсот тысяч долларов, плюс сотку уплатили поганцу Гинденбургу за ускорение процесса. Даже по деньгам понятно, что организация у нас серьёзная, поэтому комментировать нечего. Молча отпиваю пива. Хуже, чем баварское, но тоже ничего.

— … И кто из вас был главным на переговорах с Гинденбургом — Морган, или ты?

— Это лишний вопрос, Ади. Никаких переговоров Моргана и Гинденбурга не было. Они случайно встретились и выпили немного пивка, а я переводил их пустую светскую болтовню. У Гинденбурга ужасный английский, а Морган немецким вообще не владеет.

— Ну да, ну да. Именно поэтому ты попросил нас сюда обязательно приехать.

Многозначительно ухмыляюсь.

— Я по вам просто соскучился, парни. У меня ведь на самом деле не так много друзей. Нам всем повезло, что всё так совпало в этой швейцарской дыре. Я взял три отличных интервью для «Тайм», они обязательно взорвут этот чёртов мир. Я, конечно, известный журналист, но свою квалификацию мне нужно подтверждать постоянно, иначе ждёт забвение.

— А забвение — хуже смерти.

Хайнц очень образованный человек, всяких цитат помнит куда больше моего.

— Забвение случается от бездействия, Хайнц. А бездействие действительно хуже смерти. Хватит философствовать. Если вы ещё не забыли, то я голос той самой организации, которая ищет союз с Германией. Для вас — я в этой организации главный. Я полномочен такой союз заключить, или отказаться от него. Давайте обсудим именно этот союз. Обсудим с точки зрения здравого смысла. Конечно, абсолютных гарантий в природе не существует, но для наших инвестиций я хотел бы оговорить максимально возможные.

Договорились, конечно. В Германии нас больше всего интересовали: фармацевтический концерн «Bayer AG», химический концерн «BASF» (Badische Anilin-und-Soda-Fabrik), в которых мы готовы были выкупить контрольный пакет, причём за наличку, а кроме того, предоставить льготные кредиты для модернизации производства.

Мы их и так могли выкупить, причём очень незадорого, ведь экономика Германии по-прежнему лежала в руинах, но это выглядело бы откровенным мародёрством, а «Третий Рейх» должен был нам доверять, как родной любимой маме. Пусть нацики сами организуют наше вхождение в этот бизнес и тоже наварятся на этой сделке. По нынешним рыночным ценам — это всё равно копейки, добрые и доверительные отношения стоят намного дороже.

«Байер» и «БАСФ» в наших планах самые ценные сейчас активы в Германии. У них и собственные уникальные технологии имеются, и наши швейцарские разработки они освоят очень быстро. Всё-таки в Швейцарии организация массового производства обойдётся слишком дорого, а нам нужно сразу массовое, чтобы украденные у нас идеи не просто считались некачественной подделкой оригинала, но и стоили дороже. А предложить нам есть что — от цветной фото и киноплёнки, до уникальных красителей и лаков; от стиральных порошков и различных пятновыводителей, до удобрений и пестицидов; от капроновых женских колготок, до всевозможных лекарств, включая и пенициллин.

Да, мы не стали ждать открытия этого препарата Александром Флемингом. Открыл там он пенициллин случайно, и совсем не факт, что эта случайность здесь повторится. К тому-же, сам он никакой выгоды от своего открытия так и не получил. Эта фигня никого не интересовала ещё почти двадцать лет, а нам она нужна как можно скорее. «Байер» для доведения этой фигни до ума и организации массового производства подходит отлично. К тому-же, имея контрольный пакет акций в концерне, мы организуем производство и в СССР. Это и «БАСФ» касается, конечно. Без передовой химии нормальное развитие промышленности просто невозможно.

Машиностроение и даже станкостроение нас в нынешней Германии не сильно интересовали. За более чем десятилетний период Великой войны и послевоенной разрухи Германия сильно отстала в этой отрасли производства от САСШ, поэтому долей я там не просил, их мне навязывали. Причём навязывали друзья, поэтому полностью отказать я им не смог. Адольф и Хайнц мечтали превзойти экономический рывок СССР, хотя бы побить рекорд первого года, чтобы также триумфально выйти на рынок государственных дисконтных облигаций.

— Ничего у вас не получится, парни. Россия никому ничего не платит и не имеет ограничений на производство. У вас, по «Версальскому мирному договору», почти половину эти твари «отсасывают» в контрибуцию и репарации. Да и производить вам можно далеко не всё. Завтра объявят СИ-1 продукцией военного назначения, и сдохнет ваш «Юнкерс». И так обстоят дела со всем машиностроением. Вкладывать деньги в таких условиях могут только идиоты. Вы ведь меня идиотом не считаете? Я выбрал то, что выбрал, остальное слишком ненадёжно для инвестиций.

— А в Советах это надёжно? — Адольф на мои экономические доводы в пользу СССР реагировал очень ревниво.

— А Советам, то есть России, друг мой Ади, британцы платят за оставление Пешавара и отказ от строительства железной дороги до Кабула. Когда они начнут вам за что-нибудь платить — мы обязательно вернёмся к обсуждению этого вопроса. Я против излишней скромности, ибо она ведёт к забвению, но и наглеть тоже не нужно. Вы всё ещё два хулигана. Хулиганы очень талантливые, но пока ничем себя не проявившие. Как друзей я вас и такими ценю, но бизнес — есть бизнес. А тем более, такой бизнес, как большая политика. Это вам уже не живопись и литература.

Первый свой визит Адольф Гитлер совершил в Москву, к товарищу Сталину. Меня на их переговоры допустили. В качестве журналиста, конечно, который уже присутствовал на судьбоносных для обеих стран переговорах в Рапалло, и ничем эти обе стороны не подвёл. Кого, кроме меня? Это называется репутацией, а репутация за деньги не продаётся. Я её заслужил честно и этим действительно горжусь.

СССР и Германия (пока ещё Веймарская республика) подтвердили всё заключенные в Рапалло договорённости и полном содействии во взаимной торговле. Конечно, все пошлины сразу обнулить невозможно, это нехилые бабки, формирующие бюджет, но стремление к полному обнулению любых таможенных тарифов стороны озвучили.

Товарищ Сталин ещё раз озвучил полное неприятие Советским Союзом условий «Версальского мирного договора» и заявил о полной поддержке Германии в восстановлении статуса одного из главных экономических, военных, культурных и вообще цивилизационных центров Европы.

«Представить себе Европу без Германии невозможно. Как и представить себе Европу, в которой Германия является растоптанной и униженной колонией. Мы признаём всё права Германии, как полноправного и значимого субъекта международной политики. Устроенную Британией и Францией Лигу Наций мы не признаём, как и её мандаты, поэтому будем сотрудничать с Германией без оглядки на эту нелегитимную организацию».

Первой, естественно, взвыла Польша. Ведь именно от неё в ультимативной форме потребовали организации железнодорожных коридоров для взаимовыгодного торгового сотрудничества двух стран. В новой экономической парадигме, «Данцигский коридор» не устраивал «высокие договаривающиеся стороны» категорически. Пассажиров там катать ещё получится, а вот наладить экономический обмен, особенно с массовым в грузообороте сырьём — просто невозможно. В этой истории, первый ультиматум Польше фактически предъявили ещё в мае 1928 года.

У Польши были подписаны союзнические договоры с Францией и Британией, и риторика правительства Пилсудского в ответ на требование СССР и Германии началась с крайне воинственных заявлений, но буйных панов «старшие товарищи» довольно быстро поставили на место. Ещё не хватало из-за этих бешеных начинать вторую Великую войну, в которой Россия будет уже не «пушечным мясом» Антанты, а надёжным тылом Германии — это же кошмар наяву.

Да, сейчас Германия не в лучшей форме, но она горит жаждой мести и сильна духом, в отличие от той же Франции, где никто воевать не хочет. Французы ведь на самом деле верили, что выиграли последнюю войну, победили окончательно и навсегда, а тут вдруг какая-то Польша хочет всю идиллию испортить. И была бы эта Польша хоть сколько-то состоятельна в своих непомерных амбициях, так ведь этого и в помине нет. Польша планирует втянуть в войну за свои интересы Францию и Британию. Это уже даже наглостью назвать нельзя, для такого поведения ещё даже слова подходящего не придумали. Поляков ведь не бесплатно заставляют грузы туда-сюда возить, им это и самим очень выгодно, но ещё больше им хочется находиться в центре мирового внимания. Им плевать на любые последствия, на самом деле. Один раз живём и всё такое.

Это у вас, психов, всё такое, а солидные люди воевать не планировали, поэтому польские транзитные коридоры и тарифы определили на экстренном заседании Лиги Наций в июне 1928 года, и обязали бешеных пшеков их исполнять. Движуха пошла и объём её сильно удивил весь мир.

Первую «Ленинскую пятилетку» производство внутреннего валового продукта в СССР росло в среднем по шестнадцать процентов в год, причём, что естественно, первые значимые инвестиции пошли в разработку месторождений полезных природных ископаемых (про которые мне удалось вспомнить), электрификацию (в том числе на богатейших залежах бесполезного в других отраслях бурого угля) и развитии транспортной сети.

Такой рывок Советская экономика не смогла бы совершить без длинных и дешёвых кредитов, но в этой истории мы такие деньги для России нашли. В общем, сырья для Германии хватало — от угля и рудного концентрата, до чугуна, стали в слябах, слитков первичного алюминия, меди, никеля и так далее, по всей металлической номенклатуре таблицы Менделеева. А ещё пошла тяжёлая нефть Поволжья. Сернистая и не такая ценная как арабская, в плане перегонки на топливо, но очень ценная, как ресурс для производства полимеров уже нашего теперь химического концерна «БАСФ».

Кстати, мы (наша Организация) по соглашению о разделе продукции начали неплохо зарабатывать. До продукции высокого передела (вроде самолётов и автомобилей) мы пока не дотянулись, за одну пятилетку такое не организуешь ни за какие деньги, но процесс неторопливо, но при этом неумолимо движется в правильном направлении.

Например, нашу долю в продукции средней степени переработки — всякий металлопрокат с удовольствием скупают сами большевики. Рубль у них теперь конвертируемый и довольно надёжный, так почему бы и нет.

Им нужны рельсы, мостовые конструкции, опоры линий электропередач и провода, для этих самых передач, а нам нужен союзник, готовый выставить десяток дивизий добровольцев-интернационалистов в Аравии и Маньчжурии. Цена нашей доли товара, по соглашению о разделе продукции, в этом решающей роли не играла.

Мы готовились заработать своё на совсем другом рынке. На том рынке, куда русских и немцев даже в намордниках не допустят. Но положительный фон они нам создать могут, а за это нужно и даже должно заплатить.

В конце ноября 1928 года умер Феликс Эдмундович Дзержинский. Хоть я и обзывал его при жизни «плюшевым либералом», но искренне уважал как человека кристально честного, стоика и аскета, сжигающего себя ради идеи построения светлого будущего. Если бы такими были все большевики, в той истории всё точно бы сложилось по-другому. Но там достойной замены «Железному» Феликсу не нашлось. После его смерти, ВЧК возглавил никчёмный Генрих Ягода, лапотный барин, дорвавшийся до власти, возможностей и-денег, которыми сам Дзержинский брезговал, а после «лапотника» Ягоды, который больше времени уделял разработке дизайнов мундиров для своего ведомства, и прежде всего личного белого мундира, вместо организации важнейшей государственной службы, Сталину пришлось назначать на этот пост натурального маньяка, Николая Ежова. Слишком многие чекисты успели развратиться при Ягоде, пролезть наверх по карьерной лестнице в условиях отрицательного отбора. «Клин — клином», это довольно эффективный метод, но в этом случае и самый кровавый. После Ежова зачищать до белых костей пришлось и саму ВЧК. На этот раз уже от маньяков-садистов, которые сделали карьеры при Ежове.

В этом СССР сложилась совсем другая организация с тем-же названием. ВЧК получил немыслимые для той истории финансы. Официально на детские дома и организованные при них интернаты — профессионально технические училища, для организации подготовки кадров к предстоящему большому рывку в проведении индустриализации, а неофициально — на любую деятельность по защите интересов Советского Союза внутри страны и за её пределами.

Плюс, ВЧК практически полностью освободился от бремени борьбы с «Белым» движением, на которую в той истории тратил большую часть ресурсов, а в этой, мы, усилиями полковника Готуа и подполковника Свиридова напрочь развалили это самое движение всего за два года.

ИНО ВЧК /ссылка 29: это будущее Первое Главное управление КГБ СССР/служба внешней разведки/ получил от нас статус свой и полное содействие по всем интересующим их направлениям. А кроме того, в структуру организации интегрировали самые ценные кадры распущенного за ненадобностью Коминтерна, и получили, без преувеличения, лучшую в мире внешнюю разведку. Знали бы британцы с французами истинные возможности ИНО — точно бы рыдали по ночам.

Новым председателем Всесоюзной Чрезвычайной Комиссии стал заместитель Дзержинского — Андрей Януарьевич Вышинский. Меньшевик и при этом личный друг Сталина, которому Иосиф Виссарионович безусловно доверял.

Да, в этой истории Сталин мог проводить такие назначения, игнорируя мнение старой ленинской гвардии. Троцкий, Каменев, Рыков, Бухарин и Крупская, после неудачно сложившегося для них Пятнадцатого съезда ВКП(б) эмигрировали из страны, прихватив с собой три десятка самых верных сторонников, и сейчас занимались самой натуральной антигосударственной деятельностью. Финансировали их, естественно, из фондов различных антисоветских организаций, то есть разведок стран потенциальных противников.

За этой кликой внимательно наблюдал и ИНО ВЧК, и служба Игнатьева-второго их вниманием не обделяла, поэтому в «жёлтую» прессу самые пикантные случаи попадали, причём довольно регулярно. Исключённые из партии «старые большевики» жили ни в чём себе не отказывая и не особо стесняясь.

Цель на свержение нынешней советской власти они уже озвучили, и тем самым подставили всех большевиков. Партия-то ведь маленькая, случайных людей в ней не состояло, все с этой кликой были хоть чем-то повязаны, поэтому большевики, особенно те, которые занимали ответственные посты в Наркоматах и Советах различных уровней дружно притихли. Обоснованное обвинение в «Троцкизме» — сейчас гарантировано вело к исключению из партии, а следом и к эмиграции. Пока никого за убеждения не репрессировали, но это пока. Уж битым-то волчарам-большевикам было понятно, что этот гуманизм власти ненадолго. Как только Троцкий и компания перейдут от болтовни к действиям, под молотки угодят все. И «заграница» хрен поможет. Достанут и в Британии, и во Франции, и в САСШ, не говоря уже про всякие Мексики с Канадами.

В общем, назначение Вышинского приняли довольно спокойно, в том числе и потому, что по этому поводу разразились гневными осуждениями «старые большевики» в эмиграции. Андрей Януарьевич человек образованный, закончил гимназию и юридический факультет Киевского университета, что ни в какой сравнение не идёт с необразованным настоящим большевиком, сыном еврейского ювелира Генрихом Григорьевичем (Генахом Гершеновичем) Ягодой.

Товарищ Сталин и раньше понимал, что эти сыны ювелиров к партии большевиков примкнули чтобы делать свой гешефт, называемый мировой революцией, а самих эксплуатируемых трудящихся они рассматривали только в качестве «пушечного мяса» в этом бизнесе, но понимать мало, нужна ещё возможность эту систему изменить. В той истории всё закончилось «кровавой баней» 1937−38 годов, в которой «попарилось» и множество непричастных, но здесь ситуация уже другая.

Первым приказом Вышинского на посту председателя ВЧК, стал приказ о запрете рассмотрения анонимных доносов.