Русский реванш. Ледокол Сталина

Глава 10

Схема обхода санкций САСШ против Советской России проста как наковальня. В ней играют две дочерних компании моей «Genève-Service SA»: американская «Brooklyn Export Ltd» и финская «Turun Palvelu OY». Американцы продают финнам товар на условиях ФОБ порт Нью-Йорк /ссылка 19: FOB (англ. Free On Board, франко-борт: 'освобождение от ответственности поставщика на борту судна/ за сто восемьдесят тысяч долларов, включая десятипроцентную маржу, а финны в пути меняют коносамент с порта назначения Хельсинки на Петроград, якобы перепродав всё за двести тысяч одному из пассажиров на борту судна. Формально никто ничего не нарушает, все в полном праве.

Судно тоже финское, грузопассажирский пароход «Марьятта» и пассажир-фиктивный-покупатель на его борту действительно присутствует, опять же гражданин Финляндии Ильмари Виртанен, он на этом рейсе зарабатывает двести пятьдесят долларов и не задаёт лишних вопросов. Ещё двести пятьдесят капитану-судовладельцу плюсом к оплате фрахта и вуаля.

Единственная сложность в том, что в Петрограде нас никто не ждёт. Нас, в смысле, меня и пароход с товаром. Меня-то ладно, визы сейчас открываются по прибытию в страну назначения, а посетить родной город и навестить родных — вполне естественное желание Андрея Малетина, уроженца Санкт-Петербурга, теперь гражданина Уругвая и Нобелевского лауреата, то пароходик могут и арестовать, причём вместе с моим зиц-покупателем и капитаном. Вполне могут.

НЭП уже провозглашён большевиками, но пока декларативно, «в законе» пока по-прежнему Военный коммунизм, и подвести моих исполнителей под статью о, например, контрабанде могут легко. Всё это придётся разруливать на месте, причём так, чтобы не засветиться соучастником. В смысле, широко не засветиться среди исполнителей низового уровня, от большевистских вождей я ничего скрывать не собираюсь.

На моё счастье, «Год Верденской мясорубки» и «Звёздный десант» в России уже читали и моё имя было знакомо уполномоченному ВЧК, начальнику пограничной службы в порту Петрограда так что весть о моём прибытии очень быстро дошла до председателя Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов товарища Зиновьева. Позднее, Григорий Евсеевич Зиновьев (он-же расовый революционер Овсей-Гершон Аронович Радомысльский) будет расстрелян товарищем Сталиным во время Великой чистки, но сейчас он один из верных ленинцев, доверенный подельник вождя мирового пролетариата и коллега Сталина по опасному бизнесу. Это потом у них начнутся разногласия, уже после смерти Ленина все члены политбюро ВКП(б) не смогут мирно поделить власть (что вполне естественно), но пока большевики сплочённая команда, поэтому говорить с Зиновьевым можно, тем более что настроен он вполне доброжелательно, даже автомобиль за мной прислал.

Бывший Смольный институт благородных девиц, одна из аудиторий на втором этаже, теперь кабинет начальника Петрограда. Пока обстановка довольно скромная, в духе революционного аскетизма. Пожимаем друг другу руки и знакомимся, точнее представляемся.

— О цели визита не спрашиваю, с вашей биографией знаком. С прибытием в родной город, Андрей Николаевич!

— Спасибо, но целей у меня на самом деле несколько, Григорий Евсеевич. Начнём с самой актуальной — груз на борту финского парохода «Марьятта» принадлежит мне. Указанный в коносаменте владелец фиктивный. Не могли бы вы распорядиться, чтобы его не обижали? Равно как и капитана с остальной командой.

— Интересный заход… А что делать с грузом?

— Поместите пока на таможенный склад, им распорядится председатель СНК, товарищ Ленин. Во всяком случае, я планировал именно так. А пароход пусть уходит, он нам ещё пригодится. Мало желающих, знаете ли, заниматься такими опасными перевозками

— Нам… Всё интереснее и интереснее, Андрей Николаевич. Да будет так. Товарищу Ленину я доложу немедленно.

— Прошу вас доложить, что Андрей Малетин, представитель издательского дома «Граналь», прибыл для продолжения интервью с товарищем Лениным. Про груз и обстоятельства прошу по телеграфу не упоминать. Не доверяю я телеграфной связи, её только ленивый не читает. Вы ведь и сами это знаете.

— Это у вас там только ленивый не читает, — усмехается Зиновьев, — а у нас всё под контролем.

Мели Емеля, ага.

— И тем не менее, Григорий Евсеевич, убедительно прошу вас эту просьбу уважить. Даже если у меня паранойя — это ещё не значит, что за мной не следят.

— Ха-ха. Мне нравится ваш юмор, Андрей Николаевич. Доложу, как вы просите. Мне придётся отлучиться на узел связи самому. Чаю?

— Газет, пожалуйста, если можно. От чая зубы темнеют.

Зиновьев вернулся через час.

— Я доложил товарищу Ленину всё, в том числе про груз и обстоятельства, — не дождавшись моей реакции, после паузы начальник Петрограда продолжил, — естественно шифрограммой, поэтому утечки можете не опасаться. Мы обучены конспирации ещё со времён подпольной работы.

— Благодарю, Григорий Евсеевич. Какие распоряжения отдал товарищ Ленин?

— Груз принять на склад, склад опечатать, пароход отпустить, а вас отправить в Москву, как только закончите свои дела в Петрограде.

— Других дел в Петрограде у меня нет, готов отправиться первым же поездом.

— Не будете встречаться с родными?

— Планирую на обратном пути навестить могилу матери на Лазаревском кладбище. Может быть, и с родными встречусь. У отца другая семья и мы с ним давно не близки.

Про кладбище упоминаю не случайно. Наверняка Зиновьев распорядится привести могилу в порядок, Андрюхе Малетину это было бы приятно, а я ему теперь по жизни должен.

— Тогда завтра. В три часа по полудни, скорым.

«Скорые» пока не очень-то скорые, от Петрограда до Москвы идут шестнадцать часов. В Москву прибуду утром, в семь, если без опозданий.

— Отлично. Где я могу обменять франки на рубли, Григорий Евсеевич?

— Зачем вам рубли?

— Странный вопрос. Мне нужно где-то переночевать, это ведь пока не бесплатно. Еда, извозчик, газеты. Да мало ли…

— Все расходы за счёт принимающей стороны. Вас будет сопровождать человек, он всё решит. Это в том числе и для обеспечения вашей безопасности, Андрей Николаевич.

Няньку-сопровождающего из ВЧК приставляли и к Граналю, а вот расходы Жюлю не оплачивали. Меня ценят выше.

— Я всё понимаю.

«Первый дом Петроградского совета», бывшая «Астория», изрядно обветшавшая во время войны и смуты, но не до полной разрухи, даже вода горячая подаётся. Самый центр города — десять минут пешком до Дворцовой площади, столько же до Невского проспекта. С удовольствием погулял. Центр Петрограда гнетущего впечатления не производил. По сравнению с картинками из памяти Малетина — фасады домов потемнели, краска давно не обновлялась, но на улицах чисто, дворники работают. Жить можно.

К ужину подъехал Зиновьев.

— Не возражаете против компании, Андрей Николаевич?

— Почту за честь, Григорий Евсеевич.

— Понимаю, что фраза эта у вас дежурная, а всё равно приятно.

Ресторан «Астория» теперь столовая городского Совета, поэтому выбор блюд из трёх дежурных, салат всего один — сезонный. Сейчас самый салатный сезон — в наличие огурцы и помидоры со свежей зеленью. Отлично, в еде я неприхотлив, совсем не гурман. Аперитивом выпили по полтинничку водки. Зиновьев пытался разговорить меня по поводу странного груза и дальнейших планов, но не преуспел. Он хоть и член Политбюро, но в моём деле ничего не решающий. Сейчас решение примет/продавит Ленин, а дальше я планирую работать со Сталиным. Я умею изящно уходить от ответов на неудобные вопросы, да и не имелось у меня пока ответов, поэтому перевести стрелки на собеседника удалось без труда. Дай человеку похвастаться, восхитись им, и его симпатии добьёшься обязательно. Для дижестива в закромах нашлась бутылка «Шустовского», и под коньячок Зиновьев сдал мне весь расклад в руководстве большевиков по отношению к НЭПу. Ленин на Десятом съезде решение продавил, но под соусом, что мера эта вынужденная и временная, а вообще против такого тактического отступления были настроены более половины делегатов, и самым ярым противником выступал Троцкий. Сам Зиновьев отступлению, пусть и тактическому, перед капитализмом тоже не сильно рад, но в пику Троцкому, которого он опасается, как возможного (и вполне реального) «Нового Бонапарта», НЭП поддержал, Как и Сталин, Каменев, Рыков, Дзержинский. Сильно никто не рад, но необходимость этого тактического маневра они признают. Ими я интересовался под предлогом продолжения интервью для «Тайм». Договорился на интервью и с самим Зиновьевым, уже на обратном пути. Тогда же пообещал провести творческий вечер с автограф сессией. Расстались с Григорием Евсеевичем хорошими приятелями. Один голос поддержки в Политбюро ЦК ВКП(б) у меня теперь точно есть, а в ЦК у Зиновьева целая группа товарищей-единомышленников, так что результат у нашего общения получился просто отличный.

В Москве меня заселили во «Второй дом Московского совета», бывший «Метрополь». Опять самый центр, Театральная площадь. Опять с удовольствием погулял. В центре Москвы разрухи тоже не наблюдается. И здесь жить можно.

Ленин. Что бы о нём не говорили, как бы не оценивали, но одно бесспорно — историю этот человек изменил. Не просто оставил в ней заметный след, а именно изменил, причём всю мировую историю. Личность действительно выдающаяся. Передаю вождю мирового пролетариата итоговый номер «Тайм» за 1920 год, с его портретом на обложке и подписью моего партнёра: «Этот номер удвоил нам тираж. Бесконечно благодарен за интервью, искренне ваш. Жюль Граналь».

Об успехе листинга «Граналь Медиа» на Нью-Йоркской фондовой бирже Ленин безусловно уже знает. Хитро щурит и без того раскосые глаза.

— Вы владеете долей в холдинге Граналя, Андрей Николаевич? — общаться по имени обществу мы договорились при знакомстве, сразу после рукопожатия.

— Владею, Владимир Ильич. И довольно значительной долей.

— И ваш груз это?

— Это вам решать. Это вполне может быть подарком.

— А ещё чем может быть?

— Началом долгосрочного сотрудничества. Я готов помочь вам купить у капиталистов ту самую верёвку, — улыбаюсь, — подарков же много не может быть по определению.

— Красивый ход, — улыбается Ленин в ответ. Оценил, приятно, — а вы, значит, не капиталист?

— Теперь капиталист, конечно. Но очень надеюсь, что мне зачтётся помощь вам. Капитализм мне не жалко, я способен прокормиться с пера.

— А Джон Пирпонт Морган способен?

Молодец, Ильич. В теме. Сходу в яблочко залепил. Я ведь это яблочко специально так старательно рисовал.

Пожимаю плечами.

— Джек человек очень талантливый, он на многое способен. К тому же он уверен, что лично до него вы не доберётесь, а конкурентов Моргану не жалко.

Протягиваю рамочный бизнес-план по привлечению инвестиций на условиях раздела продукции. Без указаний конкретики, только сам принцип. Двенадцать машинописных страниц в новой орфографии Ленин «пролетает» за пару минут, но после снова возвращается к первой. На этот раз читает очень медленно, больше думает, чем читает, делает какие-то пометки на полях.

— Свежо, — наконец оценивает он, — капиталисты не просто строят нам производства, но и обеспечивают экспорт продукции. Вы считаете это реально?

Я знаю, что это реально, но план подаётся не от моего имени, поэтому снова пожимаю плечами, типа «мопед не мой».

— Я ещё не настолько капиталист, чтобы оценивать такие проекты, Владимир Ильич. Видимо реально, раз проявляется такой интерес. Конкретику нужно оговаривать с самим интересантом.

— А как-же эмбарго САСШ на экономическую деятельность?

Эмбарго ненадолго, это я знаю точно. Как только большевики договорятся о признании и сотрудничестве с Германией, так и придёт конец изоляции Советской России. Все наперегонки бросятся осваивать новый рынок, не только САСШ.

— Джек человек не только очень талантливый, но и влиятельный. Он не считает это непреодолимым препятствием.

— И он готов посетить Москву?

— Если дойдёт до подписания контрактов, обязательно посетит. Оговаривать условия лучше на нейтральной территории.

— Удивили, Андрей Николаевич. Сильно удивили, не скрою. Интервью мы, пожалуй, отложим. Начните с остальных товарищей. Начните с Троцкого, он у нас самый буйный противник НЭПа. Это ведь теперь главная тема?

Ага, доложил Зиновьев. Ленин формально один из руководящих товарищей, в ЦК и Политбюро у него один голос, но фактически он вождь, которому подчиняются и докладывают. Он в этой системе незаменим, никто больше не способен играть в партийную демократию, все остальные потенциальные Бонапарты. Понимает это Ленин? Задавать такой вопрос я точно не буду.

— Самая главная тема — НЭП. Мы с Граналем считаем, что это тема года для всего мира и спешим на ней заработать.

— Что-ж, в этом интерес у нас в этом взаимный. Мы заинтересованы в широком резонансе. До встречи, Андрей Николаевич.

— До встречи, Владимир Ильич.

Троцкий. Лев Давидович Бронштейн. Не человек, а какой-то энергетический сгусток. Действительно «Демон революции». Он не только Россию, но и себя готов сжечь в пламени той самой мировой революции.

Не верю я в то, что он марионетка Джейкоба Шиффа, или кого-то другого. Не того масштаба личность, чтобы быть чьей-либо марионеткой. Денег Троцкий у Шиффа наверняка брал, но фигу в кармане при этом держал точно.

Народный комиссар по военным и морским делам и председатель Реввоенсовета. Создатель Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) и второй по влиянию человек в ВКП(б).

Лев Давидович тоже получил «свой» журнал с благодарностью от Граналя. Быстро перечитал своё интервью и остался доволен. Всё, как в оригинале. Это я настоял, чтобы Жюль вообще ничего не сглаживал. Предоставленную ему «трибунку» Троцкий оценил и, как говорится, «Остапа понесло». По «малодушию» своих товарищей проехался он знатно, особо оттоптался на троице Рыков-Каменев-Зиновьев, которые, увлёкшись народным хозяйством, предали светлые идеалы. Досталось и Ленину, пошедшему на поводу у предателей, и Сталину, который вообще ничего не понимает, а только голосует солидарно с Лениным.

В общем, НЭП — это подлое предательство, НЭП — это контрреволюция. Лучшей рекламы НЭПу для западного капитала и представить себе невозможно.

Говорили мы два часа, потом Троцкий ещё час правил формулировки своих ответов, добиваясь их большей яркости. Я-же, в свою очередь, клятвенно его заверил, что добьюсь от Граналя публикации без купюр. Поддерживать мои бизнес-инициативы Троцкий точно не будет, но этого и не требуется. Он мне нужен в противниках, тогда остальные автоматически станут сторонниками, даже если их что-то будет не устраивать — «этому козлу на зло».

После мы вместе поужинали в «Первом доме Моссовета», бывшей гостинице «Националь». Говорили о моих книгах, в основном «Звёздном десанте», в котором Троцкий, неожиданно для меня, увидел продолжение своих идей. Типа арахниды нападут, а у нас тут мировая революция так и не состоялась, человечество раздроблено, и всякие ублюдки строят всякие НЭПы, тогда нам точно конец. Согласился с милейшим Львом Давидовичем, что атаку инопланетных тварей сподручнее отбивать кулаком всего человечества, а не растопыренными пальцами. Расстались мы добрыми приятелями. А про моё участие в сделке с крупным капиталом Троцкий и не узнает, скорее всего. Даже если и узнает, то не оценит. Я для него в худшем случае буду посредником. Почтальоном. Бумажки всякие передаю за зарплату скромную. Ну кто в здравом уме злится на почтальонов?

Рыков Алексей Иванович. Сейчас он третий по влиянию человек в ВКП(б), заместитель Ленина в Совете народных комиссаров, председатель Всесоюзного совета народного хозяйства (ВСНХ). До интервью мы с Алексеем Ивановичем уладили вопрос с оплатой за поставку. Большевики согласились платить золотом, из расчёта пятнадцать долларов за унцию. Неплохо так, сейчас доллар «привязан» к унции по двадцать два пятьдесят, поэтому по цене меня полностью устроила только компенсация затрат, даже без учёта «взяток».