Русский реванш. Ледокол Сталина

Глава 24

Джек не тот человек, который заводит всякие разговоры ради «потрепаться». Когда я понял главную цель его «захода», он уже развёл меня на обещание показать путь «за Кромкой». Умнейший человек. Как и Рокфеллер с Фордом. И как эти люди «слили» свою страну, а с ней и весь мир откровенным пидорам? Извините мой нетолерантный французский. Вопрос риторический, даже, скорее, философский, поэтому задаю я его только сам себе.

Джеку для посвящения я назначил конец января — начало февраля 1930 года в Уругвае. Это будет уже после нашего главного «концерта» с игрой «Чёрного четверга», к которой мы с ним тщательно готовимся. Очень тщательно и скрупулезно, ведь это уже не «игра на деньги», а самая настоящая война. Наше «шортирование» на обвале Уолл-Стрита станет лишь её первой битвой, а дальше нам предстоит выжить, чтобы воспользоваться плодами этой победы. Игнатьев-второй уже собирает в Нью-Йорке для нас целый батальон охраны, легендируя наших не только под таксистов-официантов-курьеров, но и в полицию влезает своими щупальцами Спрута.

Про Игоря Андреевича мы когда-нибудь снимем фильм, на фоне которого «Крёстный отец», дон Корлеоне, в моём восприятии будет смотреться «наивным Буратиной», которому просто везло. Игнатьев-второй уже самый настоящий «капо-дель-капи» и для евреев, и для ирландцев, и для сицилийцев, и для прочих отморозков-итальяшек. Никто из жуликов-бандитов не рискует игнорировать мнение русского капитана контрразведчика. То есть рискуют, конечно, но очень быстро после этого сводят счёты с жизнью. Никаких абсурдных сцен с отрезанной головой любимого коня в изголовье кровати Игорь не устраивает. «Невменяшки» разбиваются пьяными на автомобилях об опоры мостов, стреляются, топятся, вешаются, причём оставляя посмертные послания. Это уже не «Дон Корлеоне», а самый натуральный «Страх Божий», самый мстительный из Архангелов во плоти. Кто там из них самый мстительный? Азраил? Вот про него и снимем когда-нибудь кино.

— Подстраховывай на всякий случай Рокфеллера и Форда.

— Страхую уже. Суета вокруг них идёт, но пока бестолковая. Ответишь на простой вопрос, Андрей?

— Не знаю. Твои вопросы только кажутся простыми. Давай попробуем.

— Почему мы не атакуем? Ведь все возможности есть. Зачем собирать целый батальон в Нью-Йорке, если есть возможность помножить на ноль всю эту сволочь одной ротой?

— Хороший вопрос. Эту видимую сейчас погань ты перебьёшь, в этом я не сомневаюсь, но тем самым обрубишь все наши ниточки к старым деньгам. Кто их там унаследует — станет для нас загадкой и проблемой для очень длительного следствия. И не факт, что успешного следствия. Не считай их за дураков, Игорь, они точно не глупее нас с тобой. Как минимум не глупее. Поэтому мы будем бить не по персонам, а сразу по их кошелькам. И ты в этом процессе вскроешь эту поганую «консерву» до самого дна. Когда придёт наша пора ударить — ни одной кильки из этой «консервной банки» уцелеть не должно. Ни одной, с гарантией. Иначе нам конец. Всем конец. Понял меня?

— Так точно.

— Я горжусь, что являюсь твоим сослуживцем. Работай, Игорь. Честь имею.

Аграрный вопрос мы с товарищем Сталиным обсуждали дважды. Вопрос непростой, ведь то, что для меня очевидно: сельское хозяйство — это самый поганый бизнес из всех возможных, с которым лично я никогда не стал бы связываться по своей воле, здесь пока никто не понимает. Ведь уже сотню лет зерно является главным экспортным товаром России, значит это круто.

Нет, это очень не круто. Все эти «сохатые» хлеборобы могли бы производить экспортный товар с куда большей добавочной стоимостью, чем их жалкие урожаи. Другое дело, что не могла отсталая Россия предложить высокотехнологичный продукт, пользующийся спросом на внешних рынках, но теперь то ситуация совсем другая. Теперь у нас в наличии целый пакет патентов и навалом желающих инвестировать в производство востребованной в мире продукции, а рабочих для этих предприятий нет. «Сохатня» горбатится за урожаи, которые в деньгах можно оценить в среднем сорок-пятьдесят долларов в год, да и это ещё не товарный продукт. Больше половины они съедают сами и оставляют на семена — то есть «выхлоп» с целой семьи долларов пятнадцать-двадцать в год, а это же слёзы. По три-пять долларов с работника — это крайне неэффективное использования ресурса. Да, работники — это тоже ресурс, не нужно стесняться называть вещи своими именами.

Механизация сельского хозяйства неизбежна, а для механизации требуется укрупнение хозяйств. Принудительная коллективизация — не выход. Менталитет у этих горе-хлеборобов исключительно частнособственнический, поэтому процесс укрупнения нужно доверить рынку. Просто разрешить крестьянам продажу своих наделов, и через три-четыре года самые эффективные сельские труженики вытеснят охламонов в другие отрасли народного хозяйства.

Там найдём дело и охламонам, индустрии ведь нужны не только инженеры и высококвалифицированные рабочие, но и множество работников с низкой квалификацией, условных операторов совковых лопат, кирок и тачек. Ручной труд в строительстве техника заменит ещё не скоро, а строить ведь предстоит очень много. К тому-же у них будет стимул учиться самим и учить детей, то есть уже в ближайшей перспективе реально получить целую армию мотивированного к повышению квалификации пролетариата, вместо нынешних «гегемонов», которые считают, что Советская власть обязана их кормить за былые революционные заслуги. А у многих ли из них такие заслуги действительно имеются? Захватили бандой отморозков винный склад и бухали там неделю — вот и всё участие подавляющего большинства этих революционеров, а понтов у них сейчас больше, чем у эксплуататоров при старом режиме.

Но вернёмся к сельскому хозяйству. Бояться появления крупных собственников-аграриев не нужно. Этому нужно радоваться и всячески этот процесс стимулировать. Тайно, конечно, болтать вообще нужно как можно меньше, особенно о своих планах. Государству выгоден крупный собственник. Куда он денется из крепких объятий Родины? У государства (любого государства) все инструменты для «нагибания» самых наглых имеются: от законодательной политики, до монопольного права на применение насилия, так какая разница кто является в моменте собственником того или иного клочка земли, завода, или электростанции? Окончательный, верховный собственник всё равно государство, ведь всё это за границу не вывезешь.

Вывезти можно только деньги в виде экспортного товара, но и это вопрос решаемый. Монополией на внешнюю торговлю и банковскую деятельность в первую очередь. Вот банки отдавать никому нельзя, а всякое производство даже нужно.

Деньги ведь не сами по себе ценность, а в качестве инструмента управления. Это и кнут, и пряник, если угодно. Если иметь монополию на деньги, то плановую экономику можно построить и из частных хозяйств. Куда они денутся со своей продукцией из наших границ?

Попытки картельных сговоров крупных собственников, конечно, будут, но это всё разруливается гораздо проще, чем принудительная коллективизация. Зерно ведь — не какой-то уникальный продукт, который имеется только у пытающихся наглеть местных хлеборобов. Как только проблема картельных сговоров наметится, просто обрушим цены на зерно и пустим самых наглых бизнесменов от сохи по миру христарадничать. Лапотники ведь они и есть лапотники, куда им в такие игры с государством играть.

Сделаем пару экспортных завозов и останутся самые наглые без денег даже на уплату налогов, вот тут-то и придёт время включать их в плановую экономику. Сами прибегут в неё проситься, наперегонки.

Не знаю, отменил ли товарищ Сталин планы на коллективизацию навсегда, или только временно, всё таки вопрос этот не только экономический, но и идеологический (в плане воспитания из отсталого крестьянства передового отряда сельских пролетариев), что является идеей-фикс для подавляющего большинства большевиков, грезящих бредовой идеей создание человека новой формации, этакого «хомо идеалис», но пока в СССР Ленинский НЭП в действии, поэтому предложенные мной методы в канву этой экономической политики вписываются отлично, и Иосиф Виссарионович решил попробовать.

Товарищ Сталин потихоньку прибирает к рукам всё больше власти. Вотчина Каменева — Моссовет, самая крупная первичная организация партии Большевиков неторопливо, но планомерно пускается «в распыл». Пока не к расстрельным стенкам и на лесоповалы ещё не созданного ГУЛАГа, а с партийным заданием на новые места. Мест ведь сейчас в СССР очень много, а партия Большевиков совсем крохотная для такой огромной страны, вот и рассеивает их товарищ Сталин — вдруг, да кто-нибудь из этой шайки профессиональных революционеров-разрушителей проявит себя толковым организатором-хозяйственником. Вряд ли многие, но сейчас каждый толковый кадр на счету и очень востребован. Ну, а на бестолковых Феликс Эдмундович Дзержинский собирает досье, сиречь будущие уголовные дела. Именно уголовные — за коррупцию, превышение полномочий, кумовство и всякое такое. Ни к чему из этих тварей делать страдальцев за идею — в этом Дзержинский со мной солидарен на сто процентов, а Иосиф Виссарионович мнение Феликса Эдмундовича очень ценит. Как минимум со счетов не сбрасывает.

С Дзержинским мы действительно сошлись и совсем не из-за «Фонда Малетина», хотя через него уже проходят миллионы долларов на финансирование подготовки кадров, курируемой ВЧК. За деньги «Железного» Феликса не купишь, на это не хватит и всех денег мира. Просто я считаю Дзержинского плюшевым либералом, и в наших дискуссиях пару раз его так назвал, причём вполне обоснованно. Однажды ему даже обосновывать свой вынужденный либерализм пришлось, типа — не мы такие, жизнь такая. Товарищи, конечно, те ещё мудаки и подонки, но ведь заслуженные. Нельзя их вот так сразу по закону, да со всей строгостью, нужно ведь понимать текущий момент и сопутствующие обстоятельства. Либерал, в общем, так что Дзержинский меня уважает именно за политическое кредо, хоть я и не Большевик.

К тому-же, ИНО ВЧК работает в режиме «свой» не только в Гаване Руса, но и в Аравии, Харбине и нашем Южноамериканском «Треугольнике», а кроме того, этой конторе, будущему Первому главному управлению КГБ СССР мы оказываем содействие по всему миру, куда уже дотянулись щупальца Спрута-Игнатьева-второго. Агенты у нас пока не общие, но у них уже есть общие интересы. И мы уже очень много друг про друга знаем, так что помимо уважения за мою личную правильную идейность, Феликс Эдмундович ценит и профессионализм нашей Организации, голосом которой я являюсь в отношениях с СССР.

Дзержинский отлично знал ситуацию в регионе вокруг нашего Аргентинско-Бразильско-Уругвайского треугольника и дал Вождю заключение — зерна можно там вырастить больше, чем во всей России, да ещё и обойдётся оно дешевле, чем доморощенное, включая затраты на перевозку. Такие уж объективные обстоятельства, природные условия, которые никакой коммунистической идеологией одолеть невозможно. А кроме того, у нас там отличные отношения со всеми соседями на сотни километров вокруг, которые возьмутся за выполнение заказа под весьма скромную предоплату-кредитование. Чисто символическую, можно сказать — всего десять процентов от планируемого объёма поставок. Да и всякое мясоконсервное там будет очень дёшево, если и до этого нужда дойдёт. Благоприятный политический фон в этих странах наличествует, «Организация» там имеет действительно мощные позиции и способна защитить инвестиции.

Да-да, именно инвестиции. С нашей всемерной помощью и под нашей «крышей» всё должны организовать сами Большевики. Деньги у них для этого есть, они даже «кубышку» Игнатьева-первого до сих пор не распечатали. Так и лежат «бабки» в Швейцарии под очень скромный процент в американских долларах.

Кстати, про его сиятельство Алексея Алексеевича Игнатьева, раз уж вспомнили. «Красный граф» теперь один из заместителей народного комиссара Иностранных дел, Георгия Васильевича Чичерина и самый вероятный преемник слабого здоровьем наркома. Игнатьев-первый в НКИД курирует направление Западной Европы, в том числе и Германию, а это сейчас самое важное направление Советской дипломатии.

Впрочем, о нём позже. Сейчас у нас на повестке решение аграрного вопроса рыночными методами, с постановкой лапотно-сохатых олигархов в стойло плановой экономики, а для этого товарищу Сталину потребовалось сильно переформатировать собственную партию.

Кадры из под Каменева начали выдёргивать по насущной необходимости — кадры нужны везде, от Средней Азии и Афганистана (пока не вошедшего в состав СССР, но уже и не чужого), до Кавказа и Украины с Белоруссией, а где их ещё взять, если в Моссовете собрались лучшие? Лучшие в плане революционных заслуг и соответствующего политического влияния, а значит рассеять эту шайку — сейчас главная задача на повестке дня товарища Сталина.

Товарищи получали партийное задание избраться и возглавить Советы в разных регионах, а Моссовет, прежде состоявший из одних большевиков, причём самых заслуженных, пополнялся беспартийными депутатами, которые избирались из практиков-хозяйственников, и на них уже не действовала пропагандистская риторика крупных теоретиков Марксизма, вроде Каменева, Троцкого, Рыкова и Бухарина. Это новым депутатам было попросту неинтересно и даже раздражало, а выдернутые на места кадры Каменева сами становились главами местных Советов и солидарно Льва Борисовича они уже не поддерживали. Кто такой теперь для них Лев Борисович Каменев? Да прямой конкурент, нагло усевшийся у самой вкусной кормушки. Кроме того, и замашки его очень многих раздражали ещё в общем собрании Моссовета. Там приходилось терпеть, но теперь-то это ни к чему, теперь-то за самую вкусную кормушку можно и нужно бороться. Вся жизнь революционера — это постоянная борьба с различными эксплуататорами. Нужно только успевать назначать очередных эксплуататоров (например Каменева) и в добрый путь, дорогие товарищи!

Разделяй и властвуй. Всё придумано до нас, тут и изобретать ничего не нужно, эти методы проверены на эффективность веками. Нужна система контроля, вот в это и следует вложиться по максимуму. Чтобы ВЧК после Дзержинского не возглавил какой-нибудь взросший из быдла барин, вроде Генриха Ягоды, или маньяк-садист типа Николая Ежова. Нужны кадры, вот это и есть теперь главная задача для Первого Консула, а охреневших аграриев мы нагнём походя. Они сами нагнутся, стоит только сурово на них посмотреть.

И, конечно, с армией нужно что-то решать. Оставлять такой ключевой для власти институт в руках откровенного радикального отморозка нельзя, но и выдернуть Троцкого из системы не так-то просто. В армии под миллион штыков и сабель, а в ВЧК меньше пятидесяти тысяч служащих. Нет, конечно, не все в армии душой поддерживают Льва Давидовича, но все и не нужны. Для организации мятежа хватит группы единомышленников командиров, и такая группа в РККА имеется. Но это уже следующий вопрос. Первым на этот раз товарищ Сталин решил разрулить проблему Каменева. Новый путь, ну, так и условия теперь новые. Остаётся верить в гениальную чуйку нашего будущего императора, в той истории она его долго не подводила.