Двенадцать шагов. Книга 2

Эпилог 2

На вершине горы Собр было тихо. Пусто.

С тех пор, как древний храм сожгли, на его месте осталось лишь пепелище. Трава под ногами не росла, ветер словно не желал больше сюда заглядывать: будто Сакар тогда убил что-то живое, обитавшее в почве под храмом, в траве, в листве, и теперь под ногами серая земля, а вокруг — сухие деревья.

Впрочем, почему "что-то"? Божество звали Артагом, и Оракул прекрасно помнил: сначала его убил Алекс. Сакар просто закончил работу. А уж Оракул много позже, когда пожар закончился и дым развеялся, замёл следы. Чтобы никто больше не попытался вернуть древнего бога.

Древние боги — как и любые другие — слишком опасны для людей. Но не для Оракула.

Тогда, значит, замёл следы. А теперь, значит, пришёл откапывать.

Он опустился на колено, провёл ладонью по земле, поднял щепотку серой пыли, пропустил сквозь пальцы, наблюдая как та медленно оседает, не подхваченная дыханием ветра — ветра и впрямь не было.

Оракул хмыкнул, неспешно вынул ритуальный кинжал.

Поковырял им землю под слоем пыли — тоже словно высушенную, оттого твёрдую. Принялся раскапывать, отбрасывая затвердевшие комки в стороны. Нашёл, наконец, что искал: кинжал глухо звякнул о камень.

Давно известно — боги не умирают навсегда. Если хорошенько позвать, они возвращаются. Особенно, если знать, как правильно звать. И где это делать — в том месте, где всегда была сосредоточена его сила. Пусть храм сожжён, и под ногами сухое пепелище — земля осталась.

И остался надёжно спрятанный в земле ритуальный камень.

Оракул с нажимом провёл лезвием по ладони, поморщился от боли, сжал кулак, ожидая, пока в нём накопится достаточно крови. И когда кровь скопилась — положил ладонь так, чтобы кровь текла к камню.

Позвал:

— Артаг!

Ветер прошелестел вдали — там, где на деревьях всё ещё были листья. До вершины горы — не добрался. Тут не было ему места. Тут было тихо.

Оракул поднялся огляделся, сделал шаг назад — будто пытался освободить для бога побольше места.

— Артаг! — позвал ещё раз. — Призываю тебя, древний бог снов и ветров! Явись из небытия ко мне! Пей мою кровь!

И снова было тихо.

Очень долго было тихо, а после ветер всё-таки добрался до пепелища. Качнул подол плаща, пробежал по земле, едва вздымая над ней серую пыль, прошептал что-то совсем рядом — и соткал призрачный силуэт в нескольких шагах от Оракула — как раз над ритуальным камнем.

Силуэт был словно из тёмного дыма, и казалось, следующий порыв ветра его разнесёт, но следующего порыва не было. Вокруг вновь стало мертвенно тихо.

— Этой крови слишком мало для меня, — чуть слышно прошелестел силуэт. — Чтобы подняться, мне нужна жертва побольше. И я был не в небытии, глупый колдун. Ты призвал меня из мира снов мертвеца-Ух'эра...

Оракулу показалось, Артаг передёрнул плечами — будто от воспоминаний о месте, где он находится, ему становилось неуютно. Неудивительно, конечно: там правит другой бог, а конкуренции все они страшно не любят.

А может, это просто качнулась дымная фигура: ветра всё ещё не было, но её и дыханием можно качнуть. А уж если чихнуть на неё, то и вовсе рассыпется, и потом заново кровь в землю лить... Так что лучше не чихать.

— Был бы я в небытии, — продолжал вещать Артаг, — ты не дотянулся бы до меня так просто.

— А я — не колдун, — Оракул тоже решил раскрыть карты. — Был бы колдуном, не стал бы тебя вытаскивать. Сам бы справился.

— И кто же ты? — прошелестел силуэт. — И что тебе нужно?

— Человек, который неплохо разбирается в других людях, — честно ответил Оракул. — И в обычаях. Достаточно, чтобы понять, как тебя воскресить. Но недостаточно, чтобы понять, что делать, когда имеешь дело с нелюдью.

— Ты говоришь путано, — отметил бог. — Разбудил меня, чтобы наговорить глупостей, когда я так сладко спал...

Оракул недоверчиво хмыкнул.

Артаг явно врал про "сладко спал".

— Так что если у тебя нет жертвы для меня, — продолжал Артаг, — я вернусь к своему сну.

— Жертва есть, — возразил Оракул. — Тут, неподалёку. Но прежде, чем верну тебя к жизни... Ответишь на несколько вопросов?

— С чего мне верить тебе? — удивился Артаг. — С чего отвечать на твои вопросы? Я отвечу — а ты развернёшься и уйдёшь?

— А как я могу быть уверенным в тебе? — вопросом ответил Оракул. — Отдам тебе жертву, ты обретёшь силу, и тебе станет не до меня. Потому сначала ответы — потом жертва. Иначе никак. Не нравятся такие условия — возвращайся к своим снам.

Оракул глядел в дымный силуэт очень пристально, потому вновь заметил, как тот зябко повёл плечами.

"Весело там, наверное, у твоего Ух'эра, — подумал он. — Не хотелось бы там оказаться..."

Хорошо, что они тут не молятся Мёртвым богам, и Мёртвые не имеют власти над ними. Потому что Мёртвые, очевидно, совсем не мертвы. Оракул слышал легенды об этом, а теперь и сам убедился. Артаг может врать сколько угодно, но его тон, его движения — пусть это даже движения колеблющегося дыма — не врут.

Оракул прекрасно читает, как оказалось, не только людей, но и богов.

— Но если примешь условия, — заговорил он дальше, — продолжим беседу, ответишь на мои вопросы, получишь новую кровь.

Силуэт помолчал. Потом вновь шевельнулся, кажется, кивнул.

— Договоримся так, — проговорил он. — Поклянись, что поможешь мне восстать, когда я отвечу на твои вопросы, и я почувствую, правдив ли ты — я впитал твою кровь, я всё пойму.

— Клянусь, что помогу, — сказал Оракул. — Пойдёт? Всё почувствовал?

Артаг снова надолго замолчал. Наверное, пытался почувствовать. В конце концов прошелестел:

— Я не слышу лжи в тебе. Хорошо. Задавай свой вопрос.

— Человек, убивший тебя, — сказал Оракул. — Что он такое?

— Ты знаешь ответ, — отозвался Артаг. — Он — не человек. У людей не бывает таких глаз, что я видел перед смертью. И люди, как правило, не способны убивать богов. Ты разбудил меня из-за него? Кого он ещё убил?

Артаг заинтересовался этим очень живо. Аж голос перестал быть далёким тихим шёпотом рассыпающейся тени, стал осязаемым, живым. Оракул догадывался, почему: божеству будет не так обидно, если окажется, что Алекс разнёс половину мира, а не его одного проткнул ножиком.

— Многих, — ответил Оракул. — И ты прав, он не человек. И ты прав, это я знаю. Я многое знаю, Артаг, но многое мне неведомо. Ты же, бродящий меж снами и мирами, наверняка видел больше. Что ты видел в нём ещё?

— Кроме безумия? — уточнил Артаг.

Оракул вопросительно поднял брови, и то ли Артаг видел сквозь капюшон, то ли просто догадался о немом вопросе — сделав паузу, продолжил говорить. Было слышно: это давалось ему с трудом. Никому неохота вспоминать о собственной смерти и о том, кто её принёс.

— Этот Алекс... Он пришёл из другого мира, это я видел. Он искал дорогу домой, это я тоже видел. Я дотянулся до его снов, достал оттуда его дом и показал ему. А он глянул — и испугался, будто я показал что-то ужасное, опасное, отвратительное. Эта ошибка стоила мне жизни.

— Его мир так страшен? — хмыкнул Артаг.

И получил ответ, которого совершенно не ожидал:

— В том и дело. Его мир не страшен. Напротив. Потому, человек, никогда не имей дела с безумцами! Они требуют одного, желают другого, а делают в конце концов третье. Но до того, чтоб узреть плоды их деяний, не все доживают.

"Хороший совет — не иметь дела с безумцами, — подумал Оракул, — жаль, запоздалый".

Он вспомнил безумно горящий взгляд Сакара. И его требовательное: "Найди!"

Как только с парнишкой, с этим Кияром, всё устаканилось, Сакар вцепился в Оракула со своим "Найди" — и даже пацанёнок не смог убедить его, что искать уже нечего.

Впрочем, Оракул и сам был бы не прочь найти, только не Алекса — информацию. И уже после — решать, что делать дальше.

Артаг замолчал, будто и сам задумался о каких-то своих делах, и Оракулу пришлось напомнить о своём присутствии.

— Его мир, — сказал он. — Что это такое?

— Его мир далёк от нашего, — медленно, вспоминая, произнёс Артаг. — Бесконечно далёк. Бесконечно добр. Цветы, голоса, запахи. Легко жить, легко дышать. Вот что я видел в его снах, вот что показал ему.

— Отличный мир, наверное, — хмыкнул Оракул. — И что тогда не так с самим Алексом?

— Кроме безумия? — опять уточнил Артаг.

— Да, — кивнул Оракул. — Предположим, есть что-то, кроме этого.

Артаг замолчал надолго. Наверное, пытался предполагать. Потом медленно заговорил:

— Он почти не помнит своего первого мира. Куда лучше помнит другие: ещё один чужой, скалистый, раскалённый и голодный, ну и этот мир, твой мир, человек. Тот чужой и скалистый — ему тоже, как дом.

— Почему?

— Там он рос.

— Почему не погиб там? — спросил Оракул, скорее, сам себя, чем собеседника.

Драконий мир — а речь, очевидно, о нём, о второй родине этого дикого существа, что выдавало себя за человека и даже, кажется, верило в то, что оно человек — предназначен лишь для драконов. Человеку там не выжить. Тем более — ребёнку из какого-то доброго и цветущего мира.

Но Артаг неожиданно ответил. Кажется, ему самому было интересно, и он решил тоже строить предположения.

— В нём была сила, — сказал Артаг. — Очень мощная и глубоко скрытая. Я только в последний миг разглядел, в глазах. Сила не чистая, не из тех, что видна сразу. Может, не видна и ему самому...

— Уже видна, — пробормотал себе под нос Оракул.

И подумал: "Значит, всё-таки дракон. Прижился у них, да и сила, говорят, была, только сам не знал, а тут вдруг понял. И как полетел, как дохнул на всех огнём... Только вот — куда делся? И Сакар же не отцепится с этим своим: "Найди"... А если дракон, то как его угораздило родиться не в том мире? И только потом загреметь к своим? А потом ещё и сюда? Видел я его: ничего драконьего, обычный парень. Сила, значит, не чистая, так? Может, и сам он — не чистый дракон? Не совсем дракон? Ходили ведь драконы меж мирами. Возможно, один из них, пришёл в мир этого мальчика, а дальше — обычная история".

Невероятная, конечно, история: драконы никогда не считали людей равным себе. А уж чтоб иметь с ними потомство... Но всегда бывают исключения, и этот, значит, залётный дракон кого-то взял и посчитал. И так посчитал, что потом появился Алекс.

— Скажи, в его снах, в воспоминаниях, было что-то о матери? — спросил Оракул.

— Да, — ответил Артаг. — Он старается помнить её. Забыл, но старается помнить.

— А об отце?

Артаг снова задумался, теперь на дольше.

Наконец ответил:

— Нет.

— Ясно, — кивнул Оракул. — Значит, когда-то кто-то был очень безответственным драконом. Зачал в другом мире ребёнка, а теперь этот ребёнок вырос и провалился сюда, к нам... Повезло, что уж скажешь!

— Повезло, — отозвался из-за кустов Рамор и выбрался наконец к поляне. — Видишь, как я сияю от счастья?

И ответил на сердитый взгляд Оракула, брошенный в его сторону, незаметный под капюшоном, но наверняка ощутимый:

— Что? Мне надоело сидеть в кустах! Они колючие!

— Это кто такой? — холодно удивился Артаг.

— Твоя жертва, — представил Рамора Оракул. — Ты же его в прошлый раз просил?

Рамор приветственно помахал рукой.

— Что вы... — начал было возмущаться Артаг, и шелест его голоса превратился в шипение.

Но дошипеть не успел — Рамор метнул кинжал, тот свистнул в воздухе, вонзился в тень, и тень, пошатнувшись, начала оседать.

— Ты... же... клялся... — прошипела тень напоследок.

— Ну да, — кивнул Оракул. — Я клялся, я и собирался помогать. А он — не клялся. И видишь, гад, помешал.

Тень, вздохнув напоследок, упала на землю, рассыпалась серым пеплом.

Оракул шагнул к ямке, которую недавно вырыл кинжалом, присел над ней и принялся осторожно закапывать.

— Как медленно соображает это существо... — пробормотал Рамор, останавливаясь над ним. — До сих пор не понял, что людям нельзя верить.

Говорил он серьезно и тихо, но глубоко в голосе пряталась насмешка. Впрочем, Рамор всегда так говорил.

Оракул же никогда его веселья не разделял, а сейчас — особенно.

— Как мы только что выяснили, — мрачно отметил он, — Алекс не человек. Так что с людьми это существо столкнулось только сейчас. Не учитывая, конечно, тех, с кем оно сталкивалось раньше...

И перебил сам себя, потому что вопросы касательно Алекса волновали его куда больше, чем касательно древнего бога. По крайней мере, где древний бог находится сейчас, Оракул знал. Где Алекс — нет. И это беспокоило.

— Почему никто из нас не понял этого раньше? — спросил он то ли у Рамора, то ли у себя. — Все же слышали историю, как Алекс убил дракона. Кем ещё можно быть, чтоб убить дракона, если не драконом?

— В нашу защиту отмечу, — сказал Рамор, — раньше он ни разу не превращался в летающего монстра и не плевался огнём...

Оракул резко вскочил, замер напротив, сверля Стража взглядом.

— Почему ты думаешь, что это смешно? — холодно спросил он.

— Не это смешно, — хмыкнул Рамор. — Ты смешон в своих беспочвенных переживаниях. Пытаешься что-то выяснить насчёт существа, которого уже и нет. Лучше бы попытался про его коня что-то прояснить, честное слово...

— Конь не так опасен, — ответил Оракул.

Рамор неопределённо хмыкнул.

— Что до Алекса — где-то он точно есть. Его тела не нашли...

— Потому что оно сгорело, — перебил Рамор, отмахнувшись. — Мальчишка же сказал вам всем: нет больше Алекса. А тебе бы не потакать Сакару, а поддержать ребёнка. У него явно мозгов больше.

— В том и дело, — кивнул Оракул. — Нет того Алекса, которого мальчишка помнит и к которому тянется. Есть кто-то другой. Алекс принял свою природу, наверняка и осознал её лишь за миг до того, как принять: я-то помню, каким он был, человек человеком... Вот человека-то как раз и не стало. То, что мальчик не чувствует Алекса... Он не чувствует существа, которое знал он. Которое знали все мы.

— Ладно, — кивнул Рамор. — Даже если так, даже если Алекс стал другим существом, это существо помогло нам. И пропало. А мы нужны Сакару в столице, но вместо этого занимаемся тут невесть чем.

— Ты сам согласился на это, — напомнил Оракул. — Значит, тебе тоже не по себе. Учитывая, что ты согласился не с кем-нибудь, а со мной, значит, сильно не по себе.

— Может, я просто люблю убивать злобных древних богов?

— А как насчёт драконов?

Рамор не ответ, только странно глянул и неопределённо качнул головой.

— Ну да, — легко согласился с ним Оракул. — Помню, сам сказал: дракона может убить только дракон. Но если не идти на поводу твоей извечной кровожадности и не убивать? Если, скажем, помочь вернуться домой?

Рамор поднял бровь.

— Если Алекс действительно жив, — принялся втолковывать Оракул, — и до сих пор вменяем, насколько это возможно в его состоянии, его нужно найти, ему нужно объяснить, что всё не так, как он думает.

Оракул замолчал.

— Давай, продолжай, — раздражённо подогнал Рамор. — Я бы переспросил, но даже не знаю, с ударением на какое слово здесь переспрашивать. Объясняй всё.

— Когда он впервые пришёл ко мне, — сказал Оракул. — Он искал путь домой. Когда Артаг показал ему дом — испугался. Как думаешь, чего? Я думаю, что совсем не доброго и цветущего дома. Нет, Рамор, я думаю, он испугался себя. Сравнил себя с тем, что осталось позади. Представил себя там. И совершенно забыл о том, что я ему говорил. Глупое дитя...

Рамор помолчал, потом уточнил:

— Мне опять нужно переспросить?

— Да, — встрепенулся Оракул. — То есть нет, не спрашивай. Я вспоминал. Я говорил ему о том, что всё может оказаться не таким, как он помнит. Что возможно, он зря ищет дорогу домой. Артаг не видел его настоящего мира — Артаг видел лишь воспоминания ребёнка об этом мире. Алекс ведь был тогда ребенком. И всё вокруг виделось ему иначе. А после случайно попал к нам: драконья кровь, если я всё верно понимаю, дала о себе знать. И потом ещё не раз давала. И неизвестно, когда и каким образом она даст о себе знать в следующий раз.

— Ладно, — кивнул Рамор. — Предположим, в нём есть драконья кровь. Предположим, он теперь может превращаться в дракона. Что выходит? По нашему миру разгуливает некий полу-дракон, решивший не возвращаться к себе. Решивший... что? Сделать наш мир лучше? Убить ещё Горных и прочих дикарей? Так я не против!

— Пока он не решит убрать и нас с дороги, чтобы мир стал ещё лучше, — сказал Оракул. — Именно так себя ведут драконы. Только вот он не отсюда. И не наш мир ему нужно спасать, а тот, его светлый и цветочный, который совсем не такой на самом деле. И в котором, скорее всего, сейчас катастрофически не хватает дракона.

Рамор прищурился:

— Это ты мне говоришь или собрался ему при встрече объяснять? И тренируешься?

Оракул усмехнулся.

— Мне кажется, эта мысль поможет ему принять верное решение.

— И тебе станет легче, если выпроводишь его домой? — спросил Рамор.

— Особенно, если удастся сделать это малой кровью.

— А Сакару что сказать?

— Всё то же. Алекса больше нет. Где бы мы ни нашли его, чем бы ни закончилась наша беседа, кем бы он ни стал теперь... Алекса, которого знал Сакар, больше нет. И пацанёнок в любом случае это подтвердит.

Рамор задумчиво кивнул. Потом медленно проговорил:

— Скажи мне одну вещь... Если бы ты знал всё это при первой встрече с Алексом, и если бы знал о грядущей войне с Горными, ты бы так же настаивал на том, что он должен уйти?

Оракул ответил, не раздумывая:

— Да. И не смотри на меня так, Рамор. Ты, очевидно, слишком мало знаешь о драконах и о том, насколько они опасны. А я знаю, я хорошо изучил материал. Так что мой ответ однозначен: да. Он должен был уйти. Он всё ещё должен.

***

Оракул развернулся и двинулся вниз по склону.

Рамор последовал за ним.

Он глядел себе под ноги и думал: странный ответ. Они ведь не победили бы, не будь рядом Алекса. Или не Алекса... В общем, дракона. Они погибли бы, не будь его. С другой стороны, может, они и не воевали бы: Сакар, возможно, не решился бы ни на один из своих шагов, не привяжись он тогда к Алексу. С третьей, где в таком случае был бы сейчас Сакар?

А сам Император? Стояла бы всё ещё Империя? Ждала бы Горных? Не рухнула бы раньше? А Горные — пошли бы вниз?

Насколько он на самом деле изменил их мир?

И нет ли смысла в том, чтобы всё-таки оставить его в этом, уже изменённом мире?

А может, он уже и сам ушёл? Он ведь ходит между мирами...

"Какая, в сущности, разница? — подумал Рамор. — Это Оракул у нас предполагает и разглагольствует. А мне есть, чем заняться, помимо размышлений об Алексе. У меня и без Алекса ненормальных существ — полный замок. Столичный, между прочим, Императорский замок! Один там сидит просто дурак, который готов на любые безумства, стоит только отвернуться, второй — мысли читает. И если их надолго оставить, второй начитается дурацких мыслей первого, и тоже станет ненормальным..."

Нет, домой. Ну их, этих богов с драконами!

Домой.

Спасать Империю.

Теперь, как положено. По-человечески.