Двенадцать шагов. Книга 2

Глава 9

(Шаг 6. Дом)

— Хочешь оставить меня здесь? — спросил Кияр.

Алекс подумал, что для начала хочет помыться.

Больше всего он, конечно, хотел ещё поспать, но Кияр уже проснулся и начал задавать вопросы, так что поспать в ближайшее время уже не удалось бы. Потому — помыться.

Мыться тут было принято в ручье, который на самом деле никакой не ручей, а вполне себе горная река, с очень быстрой, очень холодной водой, с острыми скользкими камнями. Никаких тебе тёплых купален, никаких моющих средств, хорошо, если попадётся полотенце, которое не сдерёт верхний слой кожи.

Вчера сил на такой экстрим у него попросту не осталось.

Он вчера вообще слегка растерялся. Не то, чтобы он ждал какого-нибудь иного приёма. Не то, чтобы думал, что здесь что-нибудь слишком сильно изменится. Ему просто казалось, что будет иначе.

Что когда возвращаешься домой, всё иначе. Пусть это даже не настоящий дом. Пусть всего лишь место, где он заново учился жить среди людей, приходил в себя после всей той драконьей затеи.

Но всё равно это место — важное. Вернуться сюда — событие почти невозможное. Событие, для свершения которого он переступил сразу через несколько собственных правил, проехал насквозь всю Империю и ещё немного, со странным ребёнком за спиной, с неадекватным конём и полуживой телегой. Да что телега! Он сам был полуживым.

Чувствовал себя полуживым, и всё думал: вот сейчас как шагну в ворота... И что-то случится. Оживёт или умрёт совсем — это вопрос другой. Но что-то должно было случиться.

Ничего не случалось, и Алекс ждал. Думал, что, может, на следующем шагу. За поворотом. Во дворе. В доме.

Но ничего не случалось, и Алекс ждал его до сих пор.

Вечером за столом было так же странно. Алекс задумчиво жевал всё, что попадалось под руку. Ами, кажется, даже пошутила, что сейчас и скатерть сжуёт. Мать шикнула на неё, спохватилась, отправила покормить коня.

Алекс подозрительно покосился на мать. Как догадалась, что скатерти сам он не жуёт, а вот Рок — может?

Но мать, встретившись с ним взглядом, только раздражённо отмахнулась. Ешь, мол. И отстань.

И подсунула вторую миску.

Алекс отметил про себя, что еда и правда вкусная. Наверняка, именно поэтому после последней битвы с Сэмом он прижился тут на целых два года: кормили хорошо.

"Ну! — сказал себе. — Чего тебе ещё надо? Еда вкусная, люди те же, стол вот деревянный, можно рукой взяться, провести ладонью, найти место, где когда-то занозу загнал... Ну, чувствуешь ведь! Так чего тебе ещё надо? Чего ещё ты хотел тут почувствовать?"

И вечерний воздух пахнет так же: здешний особый, вечерний, цветочный аромат понемногу заползает в открытое окно.

Алекс подумал об Артаге. Может, тогда, в полуразрушенном храме, он вспомнил совсем не лесные цветы? Может, эти цветы пахли так похоже на те? Может, он вспомнил этот дом?

Ами вернулась быстро, бухнулась на лавку рядом с Алексом и сказала:

— Раньше надо было кормить.

— Кого? — уточнил Алекс и на всякий случай придвинул миску поближе к себе.

— Коня, — ответила она, усмехнувшись.

— Что уже с конём?! — возмутилась мать.

— Есть-то он ест, — осторожно сказала Ами. — Но это он сейчас сено ест, а до того — ветку сгрыз, гад. Во-от такую!

— Это нормально, — отмахнулся ложкой Алекс, — это он зубы точит. Он у меня боевой...

— Где взял такого? — заинтересовалась Ами.

— Император подарил, — снова отмахнулся Алекс, не прекращая жевать.

— Император?! — изумилась Ами.

— Цыц! — шикнула на неё мать. — Дай поесть человеку с дороги. А ты, — грозно сверкнула глазами на Алекса, — ты ешь. Потом расскажешь.

Алекс пожал плечами. Уговаривать его не надо было.

Покосился на Ами. Та блеснула глазами в его сторону. Столкнувшись взглядом, насмешливо фыркнула. Отвернулась.

— Амика, — строго сказала мать.

— А? — заинтересовалась она.

Мать только сокрушённо вздохнула в ответ: мол, что за невоспитанная дочь получилась. Ничего не сказала больше, но Алекс прекрасно понял, что та имеет в виду. И тяжёлый, косой взгляд на себе тоже прекрасно почувствовал, хотя виду не подал: он честно смотрел в тарелку и не отвлекался от еды. Тем более отвлекаться было опасно: варево было рыбное, а рыба в этом самом их ручье вечно попадалась костлявая.

Нехорошо получится, если он убьётся рыбной косточкой. Это после двух-то драконов и ещё кучи всякой дряни...

Что до Амики — ну рада ему девочка, это видно. Даже не ему лично — ей тут попросту скучно, а он эту скуку разгоняет. Не понимает ещё пока, что когда скучно — это очень даже неплохо. И куда безопаснее.

А мать, кажется, эту её радость от встречи как-то иначе расценивает.

И как ему ей объяснить, что зря? Что даже будь там что-то, кроме радости, — всё равно зря.

Нет, он мог сейчас прямо в лицо матери заявить: "Спасибо, не интересует", но это было бы неправдой. И в определённой степени обидело бы Ами. Конечно, она интересовала его, но не в том смысле, о котором, он был уверен, подумала сейчас мать. Как близкий человек. Не особо приятный, не всегда понятливый и совершенно не тактичный, но от этого не менее близкий.

Они жили бок о бок как брат с сестрой. А мать стала в определённой степени матерью и ему. Хотя была, честно говоря, больше похожей на какую-нибудь мачеху из детской сказки. Злобной и вредной тёткой, которая ругалась громко, подзатыльники выдавала похлеще, чем Сэм, а работать заставляла до упаду. Но при этом всегда была готова накормить, напоить, подсказать и помочь.

А что Алекс с того самого момента, как очнулся после битвы с Сэмом, постоянно ловил на себе её странные тяжёлые взгляды — так зато не презрительные, как бывало у драконов. Она не относилась к нему, как к грызуну. Никто в селении не относился. Для всех он был — герой. Который, если надо, поможет перетащить что-нибудь тяжёлое, подержать что-нибудь тяжёлое, перевернуть что-нибудь тяжёлое... Ну, герой он или как?

И он старался: и тащил, и держал, и покрасить мог, если нужно. Потому что, если честно, это ведь он был виноват в принесенных в селение разрушениях. Он их принёс. Конечно, загладить всё вряд ли получилось бы, но Алекс старался.

И тяжёлые взгляды ловил на себе всё реже.

А с тех пор как вернулся — так вообще ни разу. До этого самого момента.

"О, — сказал себе Алекс. — Может, тебе этого не хватало? Хотел что-нибудь ещё почувствовать? Вот, получай. Пацан в тебе дыру взглядом не прожёг — так мать сейчас по стене взглядом размажет".

— А вино у нас есть? — он заинтересованно развернулся к Амике.

Та широко улыбнулась, упорхнула с лавки, а через миг скрипнула дверца погреба.

"Кажется, улыбку у меня переняла", — подумал Алекс, который чуть было не отшатнулся от неожиданно вспыхнувшего оскала.

Вообще она, конечно, выросла хорошенькой. Черты лица заострились. Фигурой пошла явно не в мать — вытянулась вверх, а не расплылась сразу во все стороны. Даже как-то слишком вытянулась: что бёдра, что грудь округлились весьма условно. Может, конечно, дело в глухом длинном платье, которое, хоть и лёгкое, но всё прикрывает так, что не толком разглядишь.

"Эй, — сказал себе Алекс, — ты сейчас что, про формы Ами подумал?"

И тут же себе ответил, что это он чисто в исследовательских целях.

И как бы она ни росла, для него всегда останется дурёхой у колодца со ссадиной на лбу. И девчонкой, которая потом постоянно вилась рядом и задавала слишком много вопросов. Почти, как Кияр. Только с ней веселее было. Она хоть шутки научилась понимать...

И по глазам, в отличие от Кияра, всегда видно, когда ей весело, когда грустно. Глаза — как открытая книга. Большие, серые, насмешливые. Длинные ресницы. Русые пушистые волосы, которые ей всегда было трудно уложить, и плести косы она тренировалась на Алексе.

Не сразу, конечно, а когда привыкла к нему, научилась понимать, перестала опасаться. Не сразу, но и ждать долго не пришлось. Доверчивый, зубастый зверёк, вот кем она была. И зубы у неё правда были хорошие, и укусить она могла больно. А губы — слишком мягкие для тех острых клыков, что прячутся за ними.

Алекс, наверное, засмотрелся ей вслед, потому что мать прокашлялась, и когда он вопросительно обернулся к ней, многозначительно спросила:

— Ты к нам надолго?

— Я — нет, — честно ответил он, — мальчик — да.

— И зачем он мне? — спросила она. Вроде бы грозно, но, кажется, с облегчением.

"Вот так, — подумал Алекс, — на любых чудовищ согласна, лишь бы меня поскорее спровадить... Да не трону я твою девку на выданье, не переживай. Выдавай, куда надумаешь. Точнее, куда она надумает — она ж характером, небось, в тебя пошла".

— Ему больше некуда, — ответил он.

— Так и у меня тут не приют для потерявшихся мальчиков, — фыркнула мать и смерила Алекса долгим взглядом.

— А у меня много денег, — гордо сообщил он.

Мать подняла бровь.

Она всегда была разумной женщиной. С ней всегда можно было договориться. Но на этот раз сторговаться не успели: снова скрипнула дверь, раздались быстрые лёгкие шаги, и мать отвлеклась от Алекса, заинтересовалась содержимым своей миски.

Ами вернулась с бутылью и кружкой. Поставила на стол, щедро налила, протянула Алексу, спросила, заглядывая в глаза:

— Многих победил?

— Монстров вообще или драконов конкретно? — Алекс сделал большой глоток, поморщился, потому что вино было очень кислым, но тут же приложился ещё раз.

Этот вкус он тоже помнил. Правда, тогда они с Ами, прячась от матери, выкачивали вино из бочки в подвале.

Почувствовал очередной тяжёлый взгляд со стороны матери. И правда, что ли, мысли читает? Или её так упоминание о драконах нервирует?

Продолжил:

— Драконов — только одного нашёл, и того слабенького, а вот остальных — целую кучу. Даже на одного древнего бога нарвался. А потом ещё с одним мёртвым встретился.

Ами открыла рот, кажется, чтобы спросить что-то ещё, но вопросов, видимо, оказалось слишком много, и она задумалась над тем, с которого начать. Потому Алекс просто продолжил:

— Но мёртвый сам убежал, а древнего пришлось бить. А ещё на меня гора упала, но это я уже рассказывал... А! С оборотнями подружился, Хранителям в Загорье немного помог... Что ещё? Вот! Хочешь с лордом познакомлю? Хотя нет, он странный, этот лорд, и думается мне, непросто придётся его женщине...

— Алекс! — строго сказала мать.

— А? — он заинтересованно развернулся к ней.

Та смерила долгим взглядом его, потом — Ами. Потом снова отмахнулась, тяжело поднялась и сказала:

— Долго не сидите. Ты, Алекс, когда последний раз спал? Тебе нужно отдохнуть. Оба отдохните, а то ребёнок твой скоро уже поднимется, и я с ним возиться не буду. Я с вами уже навозилась.

Тяжело и медленно ступая, мать побрела прочь.

— Расскажи ещё, — тихо попросила Ами и придвинулась.

И светлые глаза её так же ярко горели. И прищур был тот же — совсем детский.

"Ну! — снова сказал себе Алекс, прислушиваясь к ощущениям. — Что? Совсем ничего не почувствуешь?"

Нет, она, конечно, была хорошей девочкой. И выросла почти красавицей. Почти — потому что объективно он судить не мог. Она была слишком близким человеком, слишком часто он её видел каждый день, и слишком мало она изменилась, чтобы судить теперь объективно.

Она была близким человеком, но никакой радости от воссоединения он не почувствовал.

Тут всё — и она тоже — было, как прежде. Как всегда.

Нормально.

Пресно.

— А ещё, — сказал Алекс, — мать права. Я устал. Завтра всё расскажу по порядку.

— Ты всегда так, — она надула и без того полные губы. Сердито сощурилась, но во взгляде всё равно сверкнули насмешливые искры.

— Ну да, — он кивнул, провозгласил. — Герой должен быть загадочным!

Поднялся и двинулся прочь.

Места в доме было немного, их с Кияром поселили в одной комнате, точнее — на чердаке, который когда-то переоборудовали под комнату для Алекса. И естественно дрыхнущего Кияра — хотя Алексу уже начало казаться, что тот притворяется — разместили на его старой кровати. Самому же Алексу — постелили ворох каких-то тряпок у стены.

И теперь, не успел Алекс, как ему показалось, и глаз сомкнуть, Кияр решил поговорить.

Теперь он, значит, выспался, гад!

Впрочем, когда Алекс проморгался и осмотрелся, оказалось, что уже рассвет. И если Кияр прикидывался, что спит, то прикидывался он всю ночь.

"Наверное, я и правда устал", — подумал Алекс.

Обычно он спал чутко и недолго. А сейчас, если б не пацан, то до обеда проспал бы. А может, и до вечера.

"Расслабился, — подумал Алекс. — Опять".

Такое тут было место: он расслаблялся, забывал, где он, и кто такой. Чувствовал себя, как дома. Ну, почти, как дома. Как именно было дома — он не помнил. Долгое время после того, как пришёл в себя здесь после драки с Сэмом, Алекс думал, что здесь и останется. Идти-то ему было больше некуда.

Вот как сейчас.

За окном чирикнула птица, и Алекс чуть было не вскочил: на миг показалось, что сойка. Но то была какая-то местная утренняя пташка, потом её клич подхватили ещё с десяток таких же, вместе ринулись прочь. Кто-то прошагал по улице. Скрипя, проехала телега. Хлопнула дверь то ли их дома, то ли соседского. Вдали заорали местные животные, которые издали походили на зогров, если приглядеться поближе — на волосатых коров, а ещё ближе Алекс не подходил, потому что орали они ну очень неприятно.

Алекс вспомнил: тут все поднимались рано. Может, из-за того, что эти твари всех будят своими криками.

В общем, Кияр молодец, что проснулся на рассвете — сходу вошёл в нужный ритм.

В доме уже разносились шорохи с кухни, что-то бубнила мать, отчитывая Ами за забытую вчера на улице корзину, за грязную посуду, ещё за какие-то глупости. Ами отвечала ей в тон.

Две женщины, из-за которых Алекс мог когда-то остаться. Из-за которых в конце концов ушёл. Совсем рядом, этажом ниже, переругиваются буднично и неспешно. Будто и нет его на чердаке. И мелкого нет.

Или будто не было лет, прошедших с того дня, когда Алекс наконец решил покинуть их. Тут всегда так было: что бы ни случилось, проходило совсем немного времени — и о потрясениях забывали. Расходились круги по воде — и жизнь снова текла размеренно. Мирно.

Только вот теперь у них появился Алекс. И этот, мелкий, который, гад, даже поспать не давал.

Алекс покосился на него. Мелкий уже сидел на кровати, в рассветном полумраке казался мертвенно бледным, смотрел, как обычно, пристально. Изучал.

"Надо их с матерью посадить в гляделки играть, — подумал Алекс. — И Рока — третьим. Только пусть ещё чуток дерево объест, чтоб играть было веселее, когда мать об этом узнает".

Наверное, Алекс слишком долго не отвечал, потому что Кияр повторил вопрос:

— Хочешь оставить меня здесь?

— Могу дотащить до Огненных равнин, — предложил Алекс. — Оставить там.

— А когда оставишь, — сказал пацан, — куда потом?

Алекс уже обдумывал варианты. В любом случае — подальше. И от дома, и от Империи. Чтобы не навлечь беду на одних и не погибнуть в бессмысленных битвах других.

"Говорят, если в Загорье есть эльфы, — вспомнил он. — Южнее Феррона, Даара, Верхних и Нижних земель. А я давно хотел посмотреть на эльфов, вдруг меня там принцесса ждёт. И мать, глядишь, успокоится, не будет за Амику так переживать, если скажу, что за эльфийской принцессой поеду. А что? Дракона я победил. Даже двух. Положена мне теперь принцесса или как?"

Если подумать, где-то рядом с Огненными равнинами они и должны быть, эльфийские леса. Осталась малость — перейти горный хребет, который отделяет одно от другого, и не попасться при этом в руки... зубы... когти... В общем, не попасться Горным.

Пожалуй, безопаснее будет обойти это всё по морю. Плыть долго, но денег у него много, а спешить — вообще некуда. Половину оставит женщинам с ребёнком, вторую — на дорогу.

— Куда подальше, — честно ответил он Кияру, вздохнул, сел на ворохе тряпок, потянулся.

Поспать всё равно уже не светило.

— Почему подальше? — спросил пацан.

— А тебе-то что? — удивился Алекс. — Или боишься оставаться наедине с моими женщинами? Нет, ты в общем, правильно боишься. Но толку от моего присутствия тут не будет — я сам их боюсь. Так что если скажут мыть посуду или копать огород — будешь мыть и копать. И не перепутай. Понял?

Кияр смотрел сверху вниз, привычно нечитаемо. Что-то там себе думал. Может, и правда боялся.

Алексу было уже плевать. Это больше не его проблема. Алекс поднялся, распахнул пошире чердачное окно, вдохнул утренний воздух. Выглянул, принюхался, прислушался.

Прислушался к себе.

Не-а.

Всё ещё ничего.

Он всё ещё ничего не чувствовал.

Тот же воздух, что и всегда. Те же запахи. Те же звуки. То же место. И даже те твари так же орут издали.

Немного подросла Амика. И судя по хрусту из сада, половины дерева не стало за ночь, потому что Рока не докормили. Вот и всё, что изменилось. Остальное осталось таким же, как было.

Но ему от этого ни холодно ни жарко.

Значит ли это, что он всё ещё считает происходящее вокруг ненастоящим, несущественным? Ведь будь это настоящим, вернись он по-настоящему домой — разве так должен был себя чувствовать?

— А если те, кого боится Император, доберутся сюда? — спросил Кияр.

Алекс задумчиво глянул на него, но думал всё ещё о своём.

— То, от чего ты меня увёз, — объяснил Кияр, — оно ведь может докатиться и сюда?

"Оно всегда докатывается, — подумал Алекс. — Не одно — так другое. Не сюда — так куда-то ещё. Отвезти тебя к эльфам — так и на них может кто-то напасть. И они могут напасть. Мир такой, малыш. Смирись".

— Я вам Рока оставлю, — пообещал Алекс, — он всех, кто докатится, покусает. Как раз к тому времени зубы наточит...

— Ты думаешь не то, — неожиданно сообщил пацан.

— А ты за своё, да? — прищурился Алекс.

— Да по тебе и так видно, — пацан пожал плечами. — У тебя есть дом, семья. Ты собираешься от них уехать. И когда я спрашиваю тебя об опасности, которая может им угрожать, придумываешь отговорки про коня.

— Ты этого коня видел?! — праведно возмутился Алекс.

Пацан продолжал таращиться. Алекс снова глянул в окно.

Подумал, что сейчас самое время уйти от разговора, но вдруг понял, что не хочет уходить. Что совершенно не соскучился ни по кому, что ему не нравится ни дом, ни живущие в нём, ни еда, ни запахи, и что лучше он постоит тут ещё у окна. Посмотрит.

Вдруг что...

Что именно "вдруг" он так себе и не объяснил.

— Опасность всегда есть, — ответил Алекс, зачем-то изучая окрестности на предмет возможных опасностей.

Раз уж остался говорить с Кияром, стоит сказать что-то, что займёт его голову, отвлечёт от сверления взглядом дырок. Может быть, даже правду.

— Можно упасть с лестницы и свернуть шею, — продолжал Алекс. — Или ветка на голову упадёт. Или утонуть в ручье... Тут такой ручей, увидишь, в нём и великан утонет.

Кияр молча слушал.

— А я всех всё равно не поймаю, — закончил мысль Алекс.

И вдруг рассмотрел то, что как будто заранее искал. Объект вдали. Фигуру человека.

Человек не вписывался в местный скучный и размеренный утренний ритм. Он шёл, кажется, со стороны ручья, шёл слишком быстро, явно прикладывая усилия, чтобы не перейти на бег. Спешил, значит, но надеялся, что никто не заметит. А ещё — казался смутно знакомым.

— Ты не злой и тебе не всё равно, — сказал Кияр.

— Вот знаешь, — пробормотал Алекс, продолжая всматриваться в человека, — я тебе когда-нибудь, если найдётся время, попытаюсь объяснить, что такое логика. Но совершенно не уверен, что получится. С какого перепугу ты сделал такой вывод?

Чем ближе человек подходил, тем яснее становилось: он идёт прямиком к ним.

Алекс обернулся к двери, но столкнулся взглядом с Кияром.

— Это не вывод, — кажется, впервые с момента знакомства тот улыбнулся, глаза же остались чёрными, нечитаемыми, — это по тебе видно. Вывода нет, потому что не могу найти ответ на вопрос. Зачем бросать семью, когда она есть?

— Да какая это семья! — отмахнулся Алекс, прошагал к двери, бросая по пути. — Издеваются. Работать заставляют. Выспаться не дают... Хотя нет, выспаться — это ты не даёшь. Со своими дурацкими вопросами.

— Ты думаешь, что сам представляешь опасность? — спросил пацан.

— Если донимать меня расспросами — определённо, — кивнул Алекс. Посоветовал. — Сиди тихо.

Вышел и захлопнул за собой дверь.

Парень считает, что он не злой, и тут ошибается только наполовину. Он бывает очень злым, просто почти никто из тех, на кого он злился, уже не смогут это подтвердить. Разве что — Ух'эру расскажут.

А вот насчёт того, что ему не всё равно — тут вообще мимо. Будь ему не всё равно, он почувствовал бы что-нибудь, вернувшись домой. И когда увидел человека на дороге. И сейчас, когда явно услышал, как распахивается входная дверь. Как что-то сердито бормочет вошедшему мать, и как тихо, но злобно, прямо по-змеиному, шипит на него Ами. А гость, хоть и с явным трудом, но проталкивается внутрь и даже дверью за собой хлопает.

В таких случаях ведь нужно что-то чувствовать?

Когда видишь на дороге спешащего к твоему дому человека. Когда понимаешь, что он наверняка к тебе и вряд ли с хорошими вестями. Когда он врывается в твой дом, и мать с сестрой пытаются его остановить, но не потому что знают, что будет дальше — они просто хотят дать тебе ещё немного поспать. Ты и сам не знаешь, что будет дальше, но догадываешься: новая битва. Очередная и бессмысленная. Ещё и своих может задеть.

И всё это даже не проносится в голове: всё это ты просто знаешь, давно знаешь, всегда знал. В голове в общем-то пусто. Заберись туда сейчас пацан, падал бы, как та Алиса, в бесконечную дыру. И мало того, что мыслей нет никаких, тебе ещё и на всё плевать.

Ты просто сбегаешь по лестнице, смотришь на сердитую запыхавшуюся мать, на возмущённую Ами и на перепуганного, почему-то растирающего запястье, гостя. Рожа у него знакомая. Простецкая, соседская, совсем юная. Кажется, сверстник Ами. Кажется, когда-то Алекс с ним так и познакомился — парень всё за Амикой бегал.

До сих пор, видать, бегает, бедняга.

Но легче от того, что узнал его, не становится, потому что в глазах у него стоит чистый ужас.

И — что обидно — боится он явно не Алекса.

— Э-э... — протянул Алекс и взмахнул рукой, призывая гостя назвать себя.

— Вит, — напомнила за него Амика.

— Да, — кивнул Алекс. — С чем пожаловал, Вит?

— Т-тролли! — почему-то шёпотом выдохнул тот и ткнул пальцем в сторону двери.

— Далеко? — деловито поинтересовался Алекс. — Много?

А может, и хорошо, что ему всё равно. Сейчас бы распустил сопли, занервничал, распереживался бы, начал бы принимать неверные решения. А так — чего нервничать?

Просто уточнит пару вопросов. И можно действовать.

— Армия! — выдохнул Вит. — У р-ручья, вверх по течению, у под-дножья...

— Ты отдышись, — посоветовал ему Алекс. И после пары вдохов и выдохов уточнил. — Стоят или идут?

— Стоят, — сказал Вит. — Пока.

— Хорошо, — кивнул Алекс, — дыши.

Взбежал по ступеням на свой чердак. Распахнул дверь, ткнул в пацана пальцем, когда тот открыл было рот, чтобы снова начать свои распросы, и, наверное, что-то такое было в его взгляде, что пацан в кои-то веки додумался промолчать. Алекс молча набросил куртку, сменил лёгкие домашние штаны на неудобные и жаркие — те, в которых хорошо падать.

Подхватил пояс с мечом. Пристегнул ножны. Хлопнул за собой дверью.

Сбежал вниз.

Он вообще собирался молча выйти, но Вит почему-то как стоял на его пути, так и шелохнулся. Кажется, хотел говорить. Испуг уже прошёл, сменился злостью. И не сказать, что Алекс его не понимал.

— Меня поймали, как возвращался из города, чуть не убили, — заговорил. Вит, не цедил, не шипел, только голос слегка дрожал, но уже не от страха, от напряжения.

"Ну, хоть заикаться перестал", — подумал Алекс, а вслух попытался приободрить:

— Ну, не убили же!

Двинулся в сторону, но Вит шагнул вместе с ним. Продолжил:

— Сказали, что пришли тебе мстить. Что ты убил их близких. Всех. Сказали, что тролли честнее тебя, и если ты покажешься, они твоих близких не тронут. Только тебя. А если не выдадим тебя к ночи, то перебьют всех в селении.

— Ну, видишь, — ободряюще кивнул Алекс, — какой ты молодец. Пришёл и уговорил выдаться.

Снова двинулся было в одну сторону, и когда Вит шагнул туда, рывком обошёл с другой.

— Алекс! — напряжённо сказала Ами.

Мать зачем-то стала в дверях.

— Я не пошёл ни в совет, ни к старосте, — сказал ему вслед Вит, который теперь, кажется, растерялся. Он ждал не такого разговора, не такой реакции. — Никому не сказал. Пришёл сразу к вам. Я знаю, что Алекс вам дорог...

— Говорю же — молодец! — сказал Алекс матери, но всё-таки оглянулся, чтоб увидеть, как Вит растерянно косится на Ами, потом — на него самого.

— Ты... куда собрался? — неуверенно спросил Вит.

— Прогуляюсь, рыбу поймаю, грибов соберу... — ответил Алекс, и когда Вит снова принялся растерянно озираться, сочувственно спросил. — Не понял, да? Троллей бить пойду, естественно! Развели тут их без меня...

— Алекс! — строго повторила Ами, а мать в дверях скрестила на груди руки, преграждая путь уже демонстративно.

И даже Вит, который, кажется, так и не разобрался, как ему себя вести, и что чувствовать по этому поводу, неуверенно шагнул, оказываясь рядом, чтобы то ли сочувственно похлопать по спине, то ли следующим шагом снова встать у Алекса на пути.

— Вы чего? — удивился Алекс. — Всё в порядке. Это вообще-то моя работа. Я охочусь на монстров. Сейчас всё ещё проще: монстры сами пришли ко мне. Может, дадите сделать своё дело?

Наверное, у него снова что-то не то было с глазами, или очередной шаг к двери получился слишком уж решительным, или мать вняла таки его словам, но с дороги ушла. И даже, кажется, придержала шагнувшую было следом Амику.

"Правильно, — подумал он. — Нечего путаться под ногами. Вы-то меня давно знаете. Вы должны понимать".

Алекс вышел из дома.

"Помыться так и не успел... — мысленно вздохнул он, заворачивая на задний двор. — Некультурно-то как получается. К армии троллей — и не помытым".

Пока шагал к Року, пока отвязывал того от дерева, Алекс раздумывал над тем, что надо было сделаться не охотником на драконов, а изобретателем ванн. Толку от него тогда явно было бы больше, а проблем — меньше.

Даже жаль немного, что уже поздно что-то переигрывать.Текст