Божьим промыслом. Серебро и олово

⠀⠀ Глава 7 ⠀⠀

И Вассал отвечает своему сеньору, благо, что ему всегда есть, что ответить:

— Сеньор, хотелось бы вам напомнить, что с тех пор, как вы передали мне во владения лен, в мои пределы дважды вторгались горцы… Дикари не знающие чести, известные всем своей непреклонной свирепостью и жестокостью. Первый раз мне удалось побить их прямо на реке, но второй раз они были хитрее, и я едва смог остановить их уже в середине моих владений. А до Эшбахта им тогда остался всего день пути. А там, в Эшбахте, у меня тогда и простых стен не было, чтобы отсидеться. То была просто деревня. Это хорошо, что мне в помощь были посланы добрые люди от соседей, из Фринланда. Не будь их, так уж и не знаю, говорил бы я сейчас с вами. Так что хороший замок мне, в моих пределах, совсем не лишний будет.

— Тем более, что он ещё и всю торговлю на реке под присмотр берёт, — замечает, как бы между прочим, курфюрст. — Говорят, что, если на западных стенах вашего замка поставить хорошие пушки, мимо него, на лодках, разве что ночью проскользнуть возможным станет. Да и то, если только бурлаки пойдут по дикому, противоположному от вас берегу.

— Так то хорошо для нас с вами, сеньор, — ничуть не смутившись отвечал генерал.

— Для нас с вами? — уточняет герцог.

— Конечно, — продолжает Волков. — Случись что, так мы Ланну и Фринланду в одночасье всю торговлю по реке, то есть всю южную торговлю прикроем.

— Да, наверное, — соглашается Его Высочество, вот только в этом его согласии чувствует вассал какое-то сомнение сеньора. И поэтому барон продолжает:

— Но это лишь в том случае, если я замок тот дострою, сеньор. Он же у меня недостроен и пушки мне там никак пока не поставить, да и мало их у меня. — И тут он делает намёк своему сеньору. — Уж больно велики траты на этот замок, я на многие, многие годы отдал себя в рабство ростовщикам и банкирам.

И так как герцог его намёк, кажется, игнорирует, он продолжает:

— И заниматься мне своим делами совсем нет времени, так как я всё время исполняю долг свой вассальный.

Но сеньор и тут его не слышит:

— А ведь с горцами, с теми, что за рекой от вас, давно мир и любовь.

— Пока, да, — соглашается генерал.

— И торговля у вас с ними хорошая. Говорят, ваши товары допускают на их ярмарки, а ваш племянник женился на горской женщине знатного рода. Живёт с нею на том берегу, она родила ему двух детей уже. И всё у них хорошо. Но замок вы всё равно воздвигаете неприступный.

— Так это сегодня всё хорошо, — сразу отвечает барон. — Одному Богу ведомо, что случится с нами завтра. Но чтобы не случилось, всем неприятелям нашим, — он сказал именно «нашим», то есть не отделяя себя от сеньора, — один вид крепкого замка на реке в удобном месте, будет отличным усмирением. А врагам, так истиной костью в горле встанет.

И на всё это сеньору нечего было возразить. А что он мог сказать: я тебе не верю? Ты не против горцев замок возводишь, не против Ланна и Фринланда, ты против меня его возводишь, отсидеться в случае раздора со мной полагаешь. Герцог мог такое сказать, не постеснялся бы. Но, кажется, сеньор имел какие-то виды на своего вассала, и потому снова сменил тему:

— И всё-таки, отчего же вы не пожелали возглавить свадебную миссию в Винцлау? Уверен, в том была бы вам выгода большая. И Ребенрее и Винцлау вас бы не позабыли. — Он делает паузу. — Возможно от нового маркграфа вы получили бы хороший надел. Какую-нибудь тихую долинку с пашнями и лугами. И одним мостиком через реку, чтобы взымать за переезд плату. Уверен, молодому курфюрсту, тоже не помешал бы такой доблестный рыцарь как вы. Тем более, что и супруга его к вам благоволила бы.

Герцог так и толкал его в это предприятие, подталкивал вассальным долгом и заманивал прекрасными посулами. Земля в Винцлау! Эко хватил, не помелочился. Хотя, конечно, иметь хоть десять тысяч десятин земли где-нибудь в Цирле!.. Да с виноградниками, с мелкими речками холодными, что катятся с гор до самых запруд с мельницами. Со стадами коров, что пасутся на склонах. Да, всё это было бы прекрасно. Но нет. Барон понимал, что там может приключиться. И ему придётся тащить на себе, на своих плечах тяжёлую войну, что потянется долгими, изматывающими годами. Осады, штурмы, сбор армий, дезертирство из-за неуплаты содержания и солдатские бунты. А ещё бесконечные переходы по адской жаре летом, и под лютыми горными ветрами зимой, и непрекращающаяся кровавая «возня» с засадами и контрзасадами, на передовой, ловля чужих обозов, разорение вражеских магазинов, рейды во тылы противника и всякое прочее из того, чем он уже неоднократно пресыщался.

Нет, нет и нет, он не хотел ехать за перевал, и пусть герцог его не соблазняет, и он твёрдо отвечает своему сеньору:

— Ваше Высочество, я не могу уехать в Винцлау, когда мой собственный дом в огне. Я для того и вернулся, чтобы пожар сей усмирить. Иначе я был бы там до сих пор, как о том обещал маркграфине.

— Ваш дом в огне? — только и спросил курфюрст.

— В огне, сеньор, хотя из вашего окна того огня и не видно, — отвечал Волков и прозвучало это как прямой упрёк сеньору. Ведь не только вассал давал клятву сеньору, но и сеньор давал клятву младшему своему, что всегда вступится за него и за его имущество, особенно в тот момент, когда вассал находится на исполнении своих вассальных обязанностей.

— Расскажите мне подробнее, — просит его принц.

Ну, раз принц просит… Волков собрался всё ему изложить, изложить вовсе не так, как излагал ему обер-прокурор.

— Ну, вы уже знаете, что на мою сестру и племянника было совершено два покушения.

— Два? — Удивился сеньор. — Мне доложили об одном, о какой-то уличной драке, в которой оказалась графиня.

— Конечно же вам доложили об уличной драке, — усмехается генерал. — Вот только в той драке было изрублено два человека, два именитых горожанина Малена, в карете которых и ехала графиня и граф Мален. Они смогли дать нападавшим первый отпор, и нападавшие дважды стреляли в карету из пистолетов, пытаясь убить юного графа. Но тут подоспели люди, и убийцам пришлось ретироваться. — И уже здесь, он стал говорить с заметной горячностью, с едва скрываемой яростью: — Но на том дело вовсе не кончилось. Графиня и граф спрятались в доме богатого горожанина, поставщика вашего двора Кёршнера, и надеялись, что там-то они в безопасности… А розыска в городе никто не учинил, никто и не собирался искать убийц, и едва село солнце, как к дому купца подошёл отряд подлых бригантов, и никого не боясь, они стали штурмовать дом, и выломали ворота, Кёршнер и его прислуга стреляли в нападавших из аркебуз и арбалетов, отбивались долго, пока иные горожане не собрались, не вооружились и на пошли на помощь к купцу и графу. — Волков тут остановился, он подумал, что курфюрст сейчас сам ужаснётся тому, что происходило в Малене, но тот не возмущался. Странное дело, он был, кажется, абсолютно спокоен. И молчал… Молчал, то ли ожидая продолжения рассказа, то ли от отсутствия всякого к этому делу интереса. И тогда барон осознал, что его сеньору может быть даже всё равно, ничуть всё это его не трогает, он просто ждёт, когда вассал закончит свои причитания и жалобы… После этого, генерал чуть переосмыслил происходящее и продолжил уже без всякой горячности. — В ту ночь старшим стражи дежурил один офицеришка, так после того, он из города сбежал, но я его всё равно отыскал, да только лежал этот дурак на столе… Мёртвый, а его рыдающая жена сказала, что зарезал его какой-то бродяга, а перед тем как из города сбежать, обещали ему немалую мзду. Но я всё равно разыскиваю затейников нападения на графа. — И всё чувствуя, что герцог не проникся его рассказом, он добавляет: — И приведу его под ваш суд.

— Под мой? — спросил герцог.

— Под ваш, Ваше Высочество, — подтверждает генерал. — Суда Малена, эти негодяи не боятся, — и тут он решает немного приврать, — судья, что вынес решение в пользу моей сестры, так потом прибегал ко мне и просил защиты, так как его пытались на улице побить палками и камнями, насилу ушёл.

— И с кем же судилась ваша сестра? — Интересуется принц.

— Так я фон Виттернауфу говорил про то, всё как было рассказывал, просил вам передать, — уверено говорит генерал. Но всё-таки в его ответе больше вопроса: а разве вы ещё про то не знаете, сеньор, — про те распри вам и бургомистр Малена писал, он мне про то сам рассказывал. Судилась она с господином Гейзенбергом.

— Не припомню я того, — отвечает герцог. И потом всё-таки нехотя уточняет: — А в чём же суть тяжбы?

— Он проживал в доме графа, и не желал его освободить, это, не говоря о том, что господа Малены, не признают графиню попечительницей юного графа, и не отдают ему причитающиеся владения, а назначили пенсион до совершеннолетия, не пенсион, а просто насмешка.

Всё это он теперь говорил спокойно, только лишь холодно перечисляя мерзости и подлости своих врагов. Он успокоился и прекрасно помнил разговор с Виттернауфом, когда тот сказал ему, что Брунхильда, по утверждению некоторых, ему вовсе не сестра, а гулящая девка, подобранная Волковым в трактире. А может быть даже его полюбовница. И посему все их притязания на титулы и земли — тщетны и смешны. Это если не посчитать эти притязания преступными. Достойными плахи. И генерал ни секунды не сомневался в том, что герцогу об этом доложили в первую очередь. Уж дядюшка его, обер-прокурор, постарался бы. Но, нет… Раз уж начал он этот разговор, надобно было его и закончить. Барон не собирался отступать.

— Но по дому-то, как я понял из ваших слов, суд принял решение в пользу вашей сестры? — спрашивает герцог.

— Выселять Гейзенбергов мне пришлось оттуда с солдатами, суд им не указ, только как пришёл и напугал их, так они оттуда и ушли, но дом, пред тем, разорили… Всю мебель забрали, посуду так же, обдирали обивки со стен, а паркет из бальной залы, не забрали, он стар был, так всё одно разрубили, испоганили, вели себя словно бюргеры, что достоинства не имеют вовсе. А ещё один молодой человек, по из фамилии Ульберт, прозывающий себя Вепрем, стал опять разбойничать на реке.

— Но мне писали, что город его шайку разбил. А сам он бежал. — Вспомнил герцог.

— Не город его логово разбил, а два моих офицера. Шайку они разогнали, некоторых взяли в плен и отдали на суд городу. Сам же разбойник спрятался у одного из своих родственников в замке, а вовсе никуда не сбегал. Я не стал разорять тот замок, ибо… — Волков дал понять, что не будет нападать на дома родственников курфюрста. — Но едва я уехал со своими ближайшими офицерами в Винцлау исполнять свой вассальный долг, — генерал подчеркнул последние слова, — так Вепрь этот опять принялся за своё. Стал нападать на корабли моих купцов и купцов из Малена, на купцов из Фринланда. Они, соседи наши, страдали от его бесчинств больше всех.

— Фринланд? — уточнил герцог. И снова по его тону было ясно, что купцы Фринланада волнуют его меньше всего. — Кажется фогт Фринланда писал мне что-то на сей счёт.

— А мне пришлось с ним встречаться дважды, Ваше Высочество, он в ярости, и грозится, коли приключатся ещё нападения на их торговлю, отнимать у купцов Малена их собственность, что есть на Фринланде и отдавать её в счёт пограбленных.

А вот эта новость герцогу пришлась не по душе. Это было видно по тому, что он оживился. Он не мог допустить, чтобы иные сеньоры, обирали его купцов, и понимая это генерал ещё и прибавляет:

— Этот разбойник нам рушит всю торговлю в верховьях Марты, а торговля эта приносит вам в казну… — барон делает паузу, — кажется, за прошлый год больше девяти тысяч талеров пошлин было собрано.

— Девять тысяч, — повторяет курфюрст. — Не так уж и много.

— Если сравнивать с Фёренбургом или Хоккенхаймом, то да… — Соглашается Волков, но тут же напоминает своему сеньору, как бы между прочим: — Но если сравнивать с тем Эшбахтом, что был десять лет назад…

То есть до того, как барон получил свой лен. Тогда это был огромный кусок дурной земли, что не имел никакой ценности и не приносил никакого дохода гербу Ребенрее. Даже жалких девяти тысяч талеров в год.

И тут сеньору уже нечем было парировать, и он всё ещё прохладно интересуется:

— И что вы намерены предпринять, барон?

— Я собираюсь изловить Вепря, где бы он не прятался.

И потом Волков добавил весьма решительно:

— И заберу его самого, и его негодяев, у любого, кто бы его не прятал. Банду его перевешаю сам, а его привезу в Вильбург вам на суд. Также собираюсь произвести в Малене дознание, выяснить, кто устроил нападение на графа и графиню, схватить его, и так же передать его на суд ваш. — Волков отвечал так, как будто заранее готовил этот ответ. И после этого снова намекает своему сеньору: — Некоторые мои долги я делал в спешке, и брал деньги под огромные проценты, которые теперь ввергают меня в истинную нищету, в такую нищету, что я не могу позволить купить жене лишнее платье, посему я буду перезанимать деньги под менее страшный процент, да ещё хочу разобраться с нынешним урожаем, и многими другими делами, что скопились у меня дома, посему я и прошу у вас, сеньор, времени для упорядочения дел своих и дел ваших, в южных провинциях Ребенрее.

Всё, теперь генералу больше нечего было сказать. И он ожидал ответа своего сюзерена.

⠀⠀