Божьим промыслом. Серебро и олово

⠀⠀ Глава 22 ⠀⠀

А дьявол принёс камергера Кюна. Вот уж кого Волков не ожидал увидеть у себя во дворе. Генерал сразу понял, что важный сановник не мог приехать просто так. Мол, проезжал мимо — здрасьте. Вообще-то он и адреса генерала знать не должен был. Одет первый распорядитель двора торжественно, и наградная цепь с гербом Ребенрее при нём.

Волков вышел встретить его во двор. Там господа раскланялись, а потом хозяин пригласил гостя в дом.

— Может кофе, господин камергер? — предложил Волков обращаясь к гостю официально, а не так как в прошлый раз, когда они болтали у столовой герцога.

— О, нет-нет… Благодарю вас, барон. То напиток для людей с крепким духом, — со смехом стал отказываться распорядитель двора. Смеётся, а сам оглядывается. А потом и спрашивает: — Барон, а где ваши домашние? Мне кажется… А баронесса же была на ужине у герцога?

— Была, была, — соглашается генерал. И теперь уже понимает зачем приехал Кюн, но вида не показывает: — Может быть выпьете вина, у меня и пиво есть, но оно вчерашнее.

— Нет, благодарю вас, не нужно… А где же ваша жена, барон?

— Ах, так вы к ней? — Догадывается Волков и улыбается визитёру. — Видно хотите узнать у какого портного она шила платья?

«И вырядился, и цепь надел, чтобы про портного узнать?»

— Нет, мне платья… Нет, я здесь по поручению Его Высочества, — наконец произносит камергер. — Барон, ваша жена и дети, кажется, не дома?

— Не дома, — отвечает генерал и теперь, после слов о поручении принца, демонстрирует полнейшее внимание. — А что же у вас за дело до моих жены и детей?

— Позвольте, барон, объявить вам волю принца, — важно стал говорить камергер. — Его Высочество изъявили желание, чтобы ваши сыновья барон Карл Георг и Генрих Альберт жили и обучались при дворе. Им уже приготовлены покои, и учителя уже ждут их, чтобы знакомиться.

«Ты глянь, все имена помнит!»

— Ах, вот как?! — Волков изображает удивление.

— Это великая честь, — замечает Кюн. — Многие славное дома о том мечтают, чтобы их недоросли получали образование при дворе. Полагаю, что и баронесса была бы рада тому!

«И тут вы правы, дорогой камергер, баронесса была бы счастлива, узнай о такой чести. Слава Богу, что я её отправил отсюда!»

Генерал понимающе кивает:

— Истинно так, истинно так! — соглашается генерал. — Супруга моя сие известие восприняла бы с большой радостью…

— Восприняла бы? — уточняет Кюн.

— С большой радостью, — продолжает Волков. — Вот только она уехала уже. И забрала с собой детей.

У Кюна вытягивается лицо:

— Но как же…? Но отчего же она уехала? — он говорит это таким тоном, словно вопрошает: да кто же ей это позволил?

— На то две причины: во-первых, у меня заканчиваются деньги, а жизнь в столице очень дорога, — объясняет генерал.

— А во-вторых? — интересуется распорядитель двора.

— А, во-вторых, мой третий сын, Оттон Фердинанд, занедужил. И мы решили, что лучше ему будет в деревне.

— Занедужил? М-м… — камергер двора никак не ожидал такого развития событий, и теперь не знал, что ему делать. — И когда же баронесса отъехала?

— Вчера на рассвете. — Отвечает ему генерал.

— Но… Воля принца… Сие… Невозможно. — Тут Кюн решается предпринять хоть что-то. — Надобно за нею послать?!

— Дорогой друг мой, да стоит ли посылать за нею? Пока её догонят, она будет уже в Малене. В Эшбахте. И ей придётся поворачивать обратно? Что же её гонять с хворым младенцем по дорогам бесконечно. Уж женщинам и детям в дорогах вовсе нелегко, да ещё при стоящей нынче жаре, — объясняет ситуацию генерал. — Уж лучше я ей напишу, и как она будет дома, так и снарядит сыновей с надёжными людьми, кои довезут их до Вильбурга. К тому времени может и жара уймётся.

— Ну, а что же мне сказать принцу…? — в растерянности вопрошает первый распорядитель двора. — Это, получается, что я не выполнил волю Его Высочества!

— Всё вы выполнили, — уверяет его генерал. — Так и скажите принцу, что и я и баронесса предложение Его Высочества почитаем за великую честь, и при первой возможности, мои сыновья будут отправлены ко двору для учёбы. — И он повторяет для убедительности: — При первой возможности.

После чего генерал сделал паузу, как бы показывая гостю, что вопрос исчерпан, и визит можно заканчивать. И тогда Кюн стал прощаться:

— Я передам наш разговор принцу, — обещал камергер.

— Я очень на то рассчитываю, — говорил ему Волков. Он, правда, думал просить гостя о том, чтобы тот так же передал принцу, что его вассал уже несколько дней ждёт ответа на свои просьбы, но подумав, генерал решил:

«После неудачи с моими сыновьями он и так меня скоро призовёт. Зачем же навязываться? Тем более что Виттернауф рекомендовал ждать!»

И когда карета распорядителя двора отъехала от его дома, генерал, наблюдая за нею из окна второго этажа, сказал себе:

— Как хорошо, что казначей мне отказал и его кольцо досталось Амелии.

Он посидел дома, и то безделье было приятным. Ко дворцу сегодня он не спешил, встреч никаких не предвиделось. Возможно, что был бы генерал не против повидаться с Амалией Цельвиг, но и то было не к спеху, ведь от него поутру госпожа фон Сольмс только уехала. Деньги у него теперь были, и барон поехал по лавкам.

На себе решил не экономить. Жара всё ещё и не думала отступать, и посему генерал купил себе полдюжины тончайших рубах из батиста, были те рубахи не белые, а на манер последней моды — слегка голубые. Как раз такие носил молодой принц и его приятели. Также купил дублет из необыкновенно дорогого шёлка, жара же, не в сукне же ему ходить? Шёлк был насыщенного цвета тучи, с чёрными горошинами по полотну и чёрными пуговицами в виде голов льва. Дублет необыкновенно подходил к воротам и манжетам голубых нижних рубах. К этому он купил коротких чулок, что чуть выше колен — синего, черного, и серого цвета. Так же всё из шёлка. Новые шоссы, черные, под сапоги, для езды верхом взял две пары. Купил шапочку с пером цапли, пять пар перчаток, две пары туфель тонкой, чёрной замши с серебряными пряжками. Его уже потрепались — столько-то по коридорам дворца ходить. В общем потратил он на это почти восемьдесят талеров. А дальше нашёл ещё и лавку книготорговца, где купил две книги, одну из тех, что любят дамы, про рыцарей и принцесс, а другую — от древнего автора про Александра Великого. Эта книга была на языке пращуров, и генерал решил освежить свои навыки владения им. После же он заехал в одну харчевню, что была на соседней улице от его дома. Уж больно хорошо там пахло, и всё потому, что в большом камине того заведения на вертеле готовили свиное жаркое из немаленького поросёнка. Но жаркое ещё жарилось, и он с такими же терпеливыми людьми, коих в харчевне было немало, стал ждать, тем более что хозяин и повар, обещали лично ему, что через полчаса кушанье будет готово. Пока же ему подали тёмный паштет из говяжьей печени, хлеб и пиво. Причём и паштет, и пиво оказались не дурны, тем более что к паштету подали ещё и белого свежего лука. И он коротал время за пивом, паштетом и книгой, пока, наконец, жаркое не было готово. И когда ему принесли его кусок, генерал пришёл к выводу, что ждал он не зря.

Домой барон возвращался уже тогда, когда колокола стали собирать людей к вечерней службе.

Гюнтер приготовил ему лекарства, и генерал сел читать, заодно размышляя о том, пить ему сонные капли или сегодня он уснёт без них? Но вникать в чужой язык ему было немножко лень, а настроение было хорошее. Ну, а что ему быть плохим, если сегодня он утёр нос своему сеньору, не отдав ему сыновей в заложники, а ещё добавляли благодушия полученные деньги, которые, честно говоря, очень его выручали. Так выручали, что Волков даже стал думать о том, что… Через день, два или три… Если герцог его не вызовет к себе для разговора… Он возьмёт… Да и уедет в Эшбахт. Барон даже усмехнулся, представив физиономию курфюрста. Скорее всего тот будет раздражён и озадачен таким поступком.

«Уеду и займусь замком… А что он мне сделает? Ничего… Сеньор сейчас ни о чём ином, кроме свадебного посольства и думать не может!»

За этими приятными мыслями и застал его Гюнтер, который принёс и поставил на стол лампу:

— Господин?

— Что тебе?

— Посыльный из дворца.

Волков удивлён и смотрит на своего слугу. А тот лишь спрашивает:

— Прикажете звать?

— Конечно.

Уже ночь на дворе, а посыльный принёс письмо, в котором секретарь Его Высочества просил генерала незамедлительно быть во дворце. Что герцог его примет.

«Незамедлительно? Примет? На ночь глядя? Неужто осерчал от того, что не получил моих сыновей? Осерчал. — А ведь герцог и вправду мог разозлиться этой неудаче, рассуждает барон, держа письмо в руке. — И что тогда? Кандалы? Ну, это вряд ли». Генерал сомневался: сажать в подвал своего рыцаря, который только что совершил большой подвиг и был публично обласкан? Но сидеть и гадать смысла не было, и он говорит посланцу, что ждал его ответа:

— Я тотчас еду во дворец.

И когда он уходит, то говорит слуге:

— Скажи кучерам, чтобы запрягали, а мне подай платье. Новое.

Пока тот выполнял распоряжения, генерал сидел, машинально перелистывая страницы книги и думал о том, что это, возможно, был самый спокойный и приятный его день за долгое время. И он не знал, когда ему выдастся ещё один такой хороший денёк.

⠀⠀

⠀⠀

Потому Карл Оттон Четвёртый и был выдающимся правителем, потому при нём так и окрепла его земля, что работал он намного больше, чем отдыхал. Вот и теперь — казалось бы, ночь на дворе, а в приёмной Его Высочества были люди. Уставший молодой секретарь тут же сообщил Волкову:

— Принц вас дожидается. Сейчас доложу о вас, господин генерал.

И вправду, сеньор принял своего вассала незамедлительно, и повёл с ним беседу несмотря на то, что в кабинете были другие люди, но они на генерала и принца внимания не обращали, а составляли какие-то списки. Судя по всему, то были юристы и среди них был первый писарь казначейства Пурлинг.

— Мне доложили, что ваша семья покинула столицу? — сразу начал герцог. Его глаза, чуть навыкат, внимательно смотрели на генерала.

— Младший мой сын захворал, — отвечает генерал.

— Серьёзно, может ему нужны доктора? — сеньор не отводит взгляд от своего вассала, этот пристальный взгляд герцога заставлял людей нервничать, и многие утверждали, что Его Высочество всегда видит ложь.

— Нет, и жена, и нянька утверждали, что то обычные колики, и как только он привыкнет к молоку коровьему, всё пройдёт, но в доме ещё и большая жара, ребёнок мучался. В деревне ему будет лучше.

— Да, жара нынче стоит большая… Болезнь младенца и жара… Это все причины отъезда семьи? — уточняет герцог, он так и смотрит на своего вассала, взгляда не отводит.

И Волков понимает, что сейчас ему лучше придумать шутку:

— Ещё одна причина в том, что супруга моя… Уж она больно быстро привыкает к светской жизни, в деревне ей потом тяжко. Очень уж ей нравится свет, и фривольные наряды у светских дам, — усмехается генерал.

— Ей нравится свет?

— Она очарована вашими ужинами и балами. Вашими комплиментами, сеньор, — продолжает генерал.

— Я был бы не против, если бы вы, генерал, вместе с баронессой, чаще появлялись при дворе, — заметил герцог.

«Не сомневаюсь».

Волков прекрасно понимает, что сеньору хочется держать его под присмотром, но у генерала есть что возразить на сей счёт:

— Боюсь, сеньор, что столичная жизнь мне не по карману. Тут, за последний приезд, мне пришлось выложить почти три сотни монет на одни туалеты баронессы.

— Я вижу вы и себя не забывали, — замечает герцог новый шёлковый колет барона.

Волков лишь галантно кланяется в ответ. А герцог и говорит ему:

— Вы же знаете, барон, что я хотел бы видеть ваших сыновей здесь, у себя в обучении.

— О, — и генерал не врёт своему сеньору: — Баронесса будет счастлива, когда о том узнает.

— А вы? — спрашивает герцог.

— Я думаю, что это затея пустая, — честно признается Волков. — Если среднего ещё и можно чему-то научить, то старший обучению почти не поддаётся. Учитель только время зря тратит.

— Барон глуп?

— Глуп, — соглашается генерал. — А ещё драчлив и злобен, груб и упрям. Думаю, что ему нет иной стези, как ремесло воинское, к тому его и готовлю. Как исполнится семь, так опояшу его мечом и посажу на коня. Думаю, что учёных людей вам и без него хватит, а вот хороший воин вам лишним не будет, Ваше Высочество.

А Его Высочество продолжает смотреть на генерала и произносит тоном, не допускающим возражений:

— Тем не менее, я хочу видеть ваших сыновей при дворе.

«Дьявол, какой же, всё-таки, он настырный!»

— Как только вернусь домой, сообщу об этом баронессе, не удивлюсь, если она сама возжелает привезти их сюда, — обещает ему Волков.

А герцог тем временем встаёт, открывает папку и достаёт оттуда небольшой листочек бумаги. Какое-то письмо, и говорит генералу:

— Душно, давайте пройдёмся, барон.

⠀⠀