Божьим промыслом. Серебро и олово

⠀⠀ Глава 44 ⠀⠀

Офицеры явились, и баронессе пришлось этот разговор заканчивать, хотя по её лицу генерал видел, что у неё ещё есть, что ему сказать. Впрочем, у неё всегда было, что ему сказать.

Люди его ближнего круга, люди, которым он доверял: Брюнхвальд, Дорфус, Мильке и Леманн расселись за столом, и Мария подала господам пиво и закуски.

— Господа, решение принято, — начал совет Волков. — Туллингенцев я решил проучить, воровство и дерзость прощать не буду. Сразу скажу, чтобы вы понимали, курфюрст Ребенрее и курфюрст Ланна с моим требованием справедливости согласились. Так что я вправе вершить возмездие.

— Возмездие! Это прекрасно, — подхватил его слова Дорфус.

— Я всегда за справедливость, — заявил Леманн. — Так что грабить будем с праведным рвением.

— Правда нам придётся отдать две десятины взятого попу из Ланна, — продолжал генерал, — то ему за обиду.

— Ну, а как же без десятин для попов, — смеялся Дорфус. И другие офицеры тоже смеялись. Было видно, что эта потеря части добычи их не расстраивает. Наоборот, им нравилось, что все высокородные в курсе их дела. А значит оно одобрено.

— Майор Дорфус, — Волков видит настроение своих людей: это хорошо, что они радуются. Но пора уже и о делах говорить: — Вы там были, подворье видели, олова там много, но нам нужно ещё и казну захватить.

— Непременно нужно, — соглашается майор. — То в первую очередь.

— Выдвинетесь к Эвельрату в ночь, подберите себе в отряд человек двадцать конных и… Ну… — Прикидывает барон. — Человек тридцать пеших и десяток арбалетчиков. Пойдёте налегке, без обоза, чтобы на рассвете, как только откроются ворота, сразу захватить их. И не дать вывезти серебро.

— Кого из офицеров и сержантов прикажете взять с собой? — Интересуется Дорфус.

— Сами, сами подберите. Отбирайте лучших. — Отвечает генерал. — Главное, майор, запомните — без нужды кровь не лейте.

— Как пожелаете, господин генерал, — соглашается тот и сразу что-то шепчет Мильке, видно, один офицер уже в его отряде есть.

— Леманн, сразу за Дорфусом пойдём мы с вами, соберите три сотни опытных людей, — продолжает барон.

— Три сотни, — Леманн всё запоминает, но уточняет: — Это вместе с мушкетёрами и арбалетчиками?

— Да, вместе с ними. Майор Дорфус переправится на тот берег днём, его отряд не вызовет беспокойства или интереса у фринландцев, а вот нам с вами придётся переправляться уже вечером. Нужно будет позаботиться о том заранее. Днём ранее нанять баржи.

— Конечно, господин генерал, — соглашается капитан. — Офицеров и сержантов мне…

— Берите на ваше усмотрение, — распоряжается барон. — Карл, — Волков специально обратился к Брюнхвальду неофициально, для него было важно, чтобы все его офицеры поняли, что между ним и полковником нет никаких недопониманий, или недоверия. Что они по-прежнему товарищи, — вам поручаю самое сложное. Там, при подворье, у туллингенцев есть и хорошие кони, и хорошие телеги, но нам нужно будет вывезти всё олово одним днём. А его там немало. Думаю, у них телег не хватит, наверное, нам придётся привести ещё и свои подводы.

— Я готов, господин генерал, — сразу отозвался Брюнхвальд. — Сегодня же осмотрю наши обозные телеги и выберу лошадей. Но не плохо было бы знать сколько телег у купчишек, и сколько олова нам нужно будет вывезти.

— Два десятка телег у них точно есть, — заверил его Мильке. — А олова, самое малое две тысячи пудов. Это то, что видно через ворота.

— Ну, тогда нам запросто хватит и десяти телег, — прикидывает полковник. — И думаю, нам нужно будет нанять баржи и арендовать пирсы в Лейденице, чтобы не ждать очереди на погрузку.

— Ну, про количество олова мы ещё выясним, а вот про баржи и причалы — да, всё это нужно будет сделать заранее, — соглашается генерал. Тянуть тут нельзя, всё дело надобно устроить в один день.

И они стали думать. И сразу, как это обычно бывает, появились у господ офицеров вопросы. И на многие из них ответов у Волкова не было. Говорили они почти до ужина, и прежде, чем разошлись, условились на том, что Дорфус и Мильке поутру снова поедут на тот берег, что Карл займётся телегами и лошадьми, а Леманн начнёт уже подбирать людей.

⠀⠀

⠀⠀

Утром, ещё до завтрака, он уже велел запрягать карету, а Леманна просил оповестить фон Готта и Кляйбера, чтобы собирались в Мален. А сам вместе с Сычом пошёл поглядеть на пойманных подручных речного разбойника Вепря.

Ну, бандиты были, как бандиты: грязные, заросшие, битые. В общем, вида вовсе не грозного. А коннетабль, рассказывая про них и говорил, указывая на одного:

— Вот этот вот вор сказал, что к ним в трактир приезжали люди и предлагали деньги за то дело, ну, за нападение на графиню. Люди те были не местные. Но этот говорит, что в то время хворал, говорит, отказался, хотя монету предлагали неплохую, — рассказывал Сыч. — А некоторые из людей Вепря пошли на то дело. Так потом пожалели, один из тех, что ходил, сказал, что дело было грязное, и что вы теперь им всем жизни не дадите, и сбежал куда-то.

Разбойники притихли, сидели у стены в цепях, глаз не поднимали, вид барона и Кляйбера, что был с ним, явно внушали страх негодяям.

— А из этих троих учувствовал кто-нибудь в нападении? — интересуется Волков.

— Нет, экселенц, не учувствовали, эти трое говорят, что они тогда жили в деревне Айхштет, недалеко от болота, а людей набирали тех, кто был тогда в Малене, — поясняет Фриц Ламме.

— А где та деревня, чья она? — интересуется Волков.

— Эй ты, пёс, — Фриц пинает ногу одного из разбойников. — Кому тот Айхштет принадлежит?

— Гейзенбергу, старику Херберту, — сразу отвечает разбойник, но головы так и не поднимает, бубнит себе в колени.

— Замок там его?

— Там… Большой дом… Но обветшалый, — отвечает пленник.

— Ну, конечно, нищие и злые Гейзенберги, у кого ещё как не у них, жить разбойникам, а Вепрь там же жил?

— Говорят, что не знают, — отвечал барону коннетабль. — Думаю, не врут. Их на дело обычно собирал Гройшер. Он с ними и расплачивался за работу. Они самого Вепря видели лишь на реке, уже в лодках.

— Гройшер? Гройшер… — Волков не мог вот так сразу вспомнить, слыхал он это имя раньше или нет.

— Гройшер — это первый подручный Вепря, — сразу ответил Сыч. — Эти говорят, что ни одно дело без этого Гройшера не обходилось.

— Молод, стар? Каков из себя он?

— Эй ты, — Фриц Ламме снова пинает ближайшего к нему разбойника. — Каков из себя этот Гройшер.

— Он старше Вепря, — отвечает тот. — Но и не стар ещё. Он из военного дела. Сам, вроде как, благородный. Он иногда жил там, в поместье Айхштете. У господ.

«Ну, что ж… Это уже кое-что».

В общем-то генерал был доволен и Сычом, что вытряс из негодяев эти интересные вещи, и Брюнхвальдом, что изловил подручных Вепря. Вообще, сегодня он чувствовал себя намного лучше, чем день назад. Кажется, неприятный и тяжёлый разговор с Карлом Брюнхвальдом и полушутливый разговор с баронессой пошли ему на пользу. Генерал больше не хотел думать ни о Бригитт Ланге, ни о Максимилиане… Горечь от её поступка в это утро была не так уж и ужасна. Он как будто проснулся в то самое утро, когда мучавшая его болезнь отступала.

«Чёрт с ними! А деньги на церковь я возьму у туллингенских пузанов, может даже и дом на берегу продавать не буду. Отдам Хайнцу, когда найду ему жену. — И после этих мыслей, он уже подумывал о том, что и вправду хотел избавиться от Бригитт. — Пусть так и будет».

Волков вышел из сарая, где сидели пленники:

— Фриц.

— Да, экселенц?

— Госпожу Ланге больше разыскивать не нужно.

Тут коннетабль удивляется:

— Экселенц, я что-то не понял… Вообще не нужно, или сейчас не нужно?

— Забудь про неё, — отвечает ему Волков. — Лучше узнай у негодяев всё про этого Гройшера. И про самого Вепря.

Хитрый Фриц Ламме не всегда, не всегда понимает своего господина, и это как раз тот самый случай, но раз тот говорит, значит так тому и быть:

— Ладно, Экселенц, как прикажете.

— И ещё раз напомни кузнецу, чтобы сделал клетку. Я хочу этих негодяев представить принцу, а он будет тут уже скоро.

— Я всё помню, экселенц, — заверил его коннетабль.

Он возвращается в дом, а там на пороге супруга… И одета она в хорошее платье, которое дома не носила.

— Госпожа сердца моего, и куда же вы это собрались? — интересуется у неё супруг.

— Готово всё. Идите завтракать, господин мой, — говорит ему жена, не отвечая на вопрос. И идёт за ним. Они садятся за стол.

— И всё-таки, дорогая супруга, куда вы так разоделись?

— Я думаю ехать с вами в Мален, — спокойно, а может быть и холодно отвечает ему жена.

— Ах, вот как, — Волков берёт варёное яйцо и разбивает его, внимательно следя за супругой. — А я уже обещал вас взять?

— Ну, вы же будете готовиться к балу в честь приезда принца.

Волков молча кивнул супруге: ну, допустим.

— Так значит я вам пригожусь, — уверяет Элеонора Августа супруга всё так же холодно. И после ещё и заявляет: — Уж никто в Малене, не знает так двора и привычек высоких особ и не имеет такого вкуса, как я.

— Ах, вот даже как! — Волков тут и яйцо оставил в покое на мгновение. Потом он вздыхает и заявляет: — Я вас возьму с собой, но при том условии, что вы за всю поездку… — И тут он повторяет: — За всю поездку не повздорите с мной ни разу, а также не будете мне докучать просьбами о покупках.

— Я знала, что вы меня не любите, — продолжает баронесса. Но её выдают глаза. Женщина чуть закатывает их, что-то представляя в своих мечтах. А потом и говорит сыновьям:

— Барон, Хайнц, радуйтесь, господин наш решил до нас снизойти и взять с собой.

И мальчишки тут же выскакивают из-за стола. Поездка для них — праздник. Они любят большой и богатый дом Кёршнеров, а ещё в такие поездки никогда не берут учителя. Так что праздник это двойной.

А перед тем, как уехать, он приказал Сычу, чтобы тот кого-нибудь отправил к его племяннику Бруно. Чтобы племянник приехал к нему через два дня.

⠀⠀

⠀⠀

Он просил, чтобы Кёршнер пригласил на обед всех тех людей, которых в городе считали первыми людьми из партии Эшбахта. А так как обед уже начался, то гости стали появляться уже к концу застолья. В общем, у Кёршнера собрались братья Фейлинги, сенатор Виллегунд и он сказал им:

— Господа, к нам в город, в Мален, прибудет Его Высочество принц Георг Альберт фон Мален.

— К нам? — изумился Кёршнер, видно, не понимая к кому именно.

— Вот, дьяволы! — воскликнул Виллегунд. — А я думаю: что эти мерзавцы шепчутся в сенате о чём-то который день? Видно, уже что-то пронюхали про приезд принца.

— Пусть шепчутся, — говорит им генерал и достаёт письмо от принца.

Достаёт и начинает читать, правда, пропуская некоторые моменты. Господа горожане слушают его благоговейно. А закончив чтение, генерал и говорит:

— Давайте встретим принца так, чтобы ему не было тоскливо у нас.

— Конечно! — воскликнул Хуго Фейлинг. — Вино, еда… У меня отличный повар. Всё нужное мы сыщем, всё купим… Я думаю, что все захотят участвовать…

— Да, думаю мы должны дать в честь принца обед и бал. Чтобы он вспоминал Мален не так, как иные города.

— Несомненно, — согласился Виллегунд. — Всё это мы найдём, я думаю, что часть затрат на бал мы сможем возместить из казны города. Полагаю, что сквалыги из магистрата уж не посмеют упорствовать в этом случае и раскошелятся. — И тут он немного посмеивается: — Вот только найдём ли мы принцу в городе дев, что будут ему по нраву? Видно он очень привередлив на сей счёт и простые девы его не удовлетворят.

— Ах, бросьте, — посмеялся Фейлинг-младший. — Уж как наши девы и простые, и не простые, узнают, что в город приедет принц, так у нас отбоя от красавиц не будет. Обед и бал будет истинным цветником, уж поверьте.

— Сдаётся мне, что не только девы, а и замужние госпожи на том балу ещё заблещут, чтобы удивить принца, — поддержал его старший брат и все господа стали смеяться.

— Может быть там, в Вильбурге, дамы у принца самые распрекрасные, — предположил Виллегунд, — и наши ему не покажутся.

— Девы и дамы там не краше здешних, — успокаивает господ генерал и продолжает: — Дитмар, друг мой, я не вижу иного жилья, кроме вашего, что могло бы соответствовать запросам принца.

— О, Господи! — Кёршнер приложил свои пухлые ручки к груди. — Его Высочество будет у меня жить?

— Не можем же мы поселить принца в доме графа, вы же знаете, он загажен и разрушен Маленами, — Произнёс барон.

Конечно, Хуго Фейлинг тоже был не против принять принца, но в этом случае ему тяжко было оспаривать это право. Дом Кёршнеров был самым большим в городе. Даже дом епископа, и тот был меньше, чем у торговца кожами.

— Ну, так вы согласны, дорогой родственник?

— Господи, — тряс подбородками Кёршнер. — То для меня великая честь, но я боюсь, господа, боюсь, что не смогу соответствовать… Барон, вы же будете тут со мной, когда Его Высочество…

— Не волнуйтесь, друг мой, конечно, я буду с вами. У вас хороший дом и хорошие слуги. И у вас и господина Фейлинга неплохие повара, а ви́на я куплю сам. Осталось только найти прекрасных дам для нашего высокого гостя.

— Дамы будут, — уверенно заявил Фейлинг.

— Мне надобно привести в порядок дом, — вдруг вспомнил Кёршнер. — У меня ещё после нападения дыры от пуль возле окон не замазаны, не закрашены.

Но Волков на сей счёт не соглашается:

— А вот это оставьте, я покажу их принцу. В общем, господа, я собираюсь поехать к епископу, а вы без меня тут посчитайте бюджет, моя жена желает принять участие в устройстве обеда и бала, она бывала при дворе и сможет кое-что рассказать о том. Да и хозяйку дома надо пригласить, думаю, она должна знать о высоком госте, что скоро у неё будет.

— Мы с удовольствием выслушаем баронессу, — говорит Хуго Фейлинг.

⠀⠀

⠀⠀

Епископ принял генерала без всяких церемоний, и сначала тот рассказал ему о визите принца. Но к этой новости отец Бартоломей отнёсся без всякого интереса: приедет — рады будем — встретим, мессу торжественную отслужим. Было видно, что его интересует иное дело, и он говорит барону:

— Друг мой, архитектор показал мне эскизы церкви. Место утверждено, можно приступать к строительству.

И тут Волкову стало казаться, что епископ всё знает про бегство Бригитт. Может быть, даже знает, и про деньги, что она украла. И что тут ему оставалось делать?

— Надеюсь, что скоро мы приступим к строительству, — со вздохом отвечает генерал.

— Друг мой, вы в этом уверены? — уточняет епископ. Кажется его не устраивает слово «надеюсь».

И барон смотрит на него, а потом отводит взгляд:

— Говорю же вам, святой отец, я на то надеюсь.

— Поймите меня правильно, дорогой барон, я отдал вам на храм все деньги, что собирал с того дня, как принял кафедру в Малене. Больше у меня денег нет, — произнёс отец Бартоломей.

Епископ словно клещами вытягивал из генерала эти слова, и тому пришлось их произнести:

— Не волнуйтесь, святой отец, я построю эту церковь.

— Я молюсь за вас каждый день, — произнёс епископ и, кажется в удовлетворении, откинулся на спинку своего красивого кресла.

Надо было бы ещё встретиться с Герхардом Альмстадом по прозвищу Ёж, и узнать у него, что он выяснил про адвоката. Да только времени у генерала не было. И искать Ежа он не стал, а поехал в Кёршнерам ужинать и узнать, сколько господа бюргеры решили потратить на обед и бал в честь приезда принца.

⠀⠀