Аркейн | Не зря же меня зовут...

Глава 43

— Ууу, моя голова. Где же ты была, когда мы вчера четыре литра самогона в одно рыло то выжрали?!

Пробуждение было… Собственно именно таким, какое и положено после употребления упомянутого количества горючего прошлым вечером.

Голова раскалывается, в глазах плывёт, стены незнакомого коридора вокруг будто давят на плечи своим необъятным весом, а пол всё норовит убежать из под ног и близко познакомится с лицом.

Что хоть праздновали то?

Не помню. Но, учитывая незнакомую обстановку вокруг, то возможно оно и к лучшему. Потом всё равно кто-нибудь да расскажет, а пока надо пройти по этому злополучному коридору и найти хоть какую-нибудь жидкость чтобы наконец убрать это отвратительное ощущение помойки изо рта. Честно слово, будто дохлая крыса там поселилась и плясать начала!

Оэ гадость. Меня сейчас стошнит!

БУЭЭЭ!!!

Не стошнило, но из-за спазмов в голове немного прояснилось. Правда боль от этого не ушла, а красные драпированные стены как расплывались на краю зрения так и расплываются. Черт, ну какого йордла драного этот коридор всё не заканчивается?! Как мне понять где я нахожусь и куда идти если даже из этого идиотского помещения выйти не могу!? Ооох, где же мои любимые гранаты когда они так нужны… Была бы хотя б одна сейчас при мне и я б свой собственный “выход” прямо здесь организовала!

Удивительно, но стоило последним мыслям пробежать в голове, как прямо по курсу образовалась дверь. Вот и хорошо, вот и здорово. Или… Стоп. Это вообще как?! Её ж здесь только что не было! Или… была? Да, определённо была. Прямо за поворотом, который я просто из внимания выпустила. Точно точно! Не могла же она просто из воздуха возникнуть, верно? Не могла же ведь…?

В любом случае, если коридор существует чтобы по нему идти, то дверь явно создана чтобы её открыли. Ещё и какие-то смутно знакомые перешёптывания по ту сторону слышны. Точно кто-то из наших сидит. Надеюсь у них там найдутся пару (а лучше — десяток) стаканчиков холодной водички для одной страждущей девушки, которая вот совсем безобидна. Совсем совсем. Честно слово. Просто отдайте мне всю вашу питьевую воду и не проверяйте последнее утверждение на истинность! Вот просто не надо и всё. Честно. Вы пожалеете если столкнётесь с моим плохим настроением. Очень сильно пожалеете.

Поддавшись небольшому напору, крепкая деревянная дверь с лёгким скрипом отворилась и открыла мне вид на… Что это вообще за хрень такая?!

Комната, как я и предполагала, не пустовала. Но вместо компании знакомых или мало знакомых разумных, она оказалась сплошь и полностью усеяна громкоговорителями. Большими, серыми громкоговорителями, подобными тем, что расположены по всему верхнему Пилтоверу на случай тревоги. Конкретно из них и доносился уже не просто шёпот (как было за закрытыми дверями), а серьёзный такой крик вполне различимых голосов:

— Это ты нас убила!

— Вечно всё портишь!

— Сглазишь!

— Тряпка!

— Ничтожество!

— Пустышка!

— Приносишь неудачу!

— Ходячее проклятие!

— Потому что ты Джинкс!

— Джинкс!

— Джинкс!

— Джинкс!

Визг Майло, полные ненависти крики Вайолет, тихие, но “ёмкие” вставки Клаггера… Голоса доносившиеся из динамиков громкоговорителей оказались мне вполне знакомы, а оттого и фразы ими произнесённые были особенно болезненны.

Увы, но “высказаться” сегодня решили явно не только они.

— Лучше бы ты тихо сидела дома и никто бы не пострадал, Паудер, — словно покачивая головой в осуждении, донёсся справа голос Вандера.

— Что может быть лучшей местью предателю, чем переманить его приёмную дочь на свою сторону? — раздавшийся с другой стороны полный ядовитого сарказма голос Силко заставил меня содрогнуться и едва не отскочить в ужасе. Никогда он не обращался ко мне подобным тоном. НИ-КО-ГДА! — Только одно — соблазнить её и заставить быть одной из многих в своей постели! АХАХАХАХАХАХА!

— Ты только посмотри на себя, — прозвучало впереди сразу из нескольких динамиков голосом… Меня самой? — Слабая. Ничтожная. Немощная. Никому не нужная. Вечно всё портящая. Как ты только до сих не повесилась на ближайшем суке?! Ах, да! Тебе же даже на это духу не хватит! АХАХАХАХАХА!

— Убийца!

— Убийца!

— Убийца!

— Предательница!

— Убила!

— Не отомстила!

— Забыла!

— Но мы помним!

— О да! Мы всегда помним!

— Ннн… нет! Не правда! — уперевшись спиной в стену, где ещё минуту назад была дверь, со всхлипами пролепетала я в ответ. Мысли спутались, тело охватила дрожь, а сжатое в судороге горло ещё больше коверкало и так не самую понятную речь. — Ввв… всё было… всё было не так! Я не… я не хотела! Это была случайность!

— Случайности не случайны!

— Ахахаха! Нет, вы слышали?! Случайность!

— Случайность?!

— Случайность!?

— О! Я поняла! Случайность!!! Ахахаха!

— Это всё ты!

— Ты случайность! Ахахаха!

— Ничтожество!

— Убийца!

— Психопатка!

— АХАХАХАХАХА!

— Тряпка!

— Ненормальная!

— Отмороженная!

— Пустышка!

— Нет! НЕТ! — Начала кричать я в ответ, в панике схватив валяющийся рядом кусок металлической трубы. — НЕ ПРАВДА! ЭТО ВСЁ ЛОЖЬ! ЗАМОЛЧИТЕ! Я СКАЗАЛА ЗАТКНИТЕСЬ!

Одновременно с последним криком я нанесла размашистый удар по ближайшему громкоговорителю. Потом ещё один по следующему. И ещё один. И ещё.

К сожалению, сколько бы устройств я не уничтожила, скольких бы усилий не прилагала пытаясь их перекричать, — ничего не помогало. Стоило мне лишь на миг отвести взгляд как на месте только что раскоряченного громкоговорителя появлялось два новых. И сколько бы я не надрывала собственные голосовые связки — ор толпы всё равно всегда оказывался громче.

В какой-то момент силы окончательно покинули меня и всё на что я оказалась способна — это рухнуть наземь и свернувшись калачиком тихо заплакать.

К этому моменту мне уже ничего не хотелось. Ни сражаться, ни орать, ни убеждать, ни даже как-либо оправдываться. Всё чего я желала — это чтобы меня просто оставили в покое и дали умереть. Прямо здесь. Посреди тех, кого подвела. Кого предала. За счёт кого самоутверждалась. Кому оказалась не нужна…

Наверное, они всё таки правы. Я ведь вправду являюсь всего лишь пустышкой и недостойным жизни ничтожеством, которое только и делает, что постоянно подводит всех вокруг…

Вдруг, посреди кавалькады яростно пытающихся перекричать друг друга голосов, я услышала один новый. Тихий, неуверенный, детский… И именно поэтому наиболее выделяющийся.

— Я так напугана, Джинкс, — донеслось из самого дальнего громкоговорителя в конце комнаты. Только в этот раз я точно слышала, что моё имя произносилось именно как имя, а не как обидное детское прозвище или насмешка. — Все нас оставили. Мне так страшно. Ты ведь сильная. Защити нас. Пожалуйста…

В этот момент до моего затуманенного разума наконец дошло кому именно принадлежит этот давно позабытый писклявый голос.

Паудер. Маленькая. Слабая. Невинная. Ощущающая себя лишь обузой для всех вокруг, тоненькая девочка, единственное желание которой — получить одобрение немногочисленных близких, которые в очередной раз куда-то ушли без неё.

— Но… Но я, — перебарывая ком в горле начала было я отвечать, как крики вокруг внезапно усилились.

— Да что ты о себе возомнила!?

— Себе сначала помоги!

— Только опять всё испортишь!

— Неудачница!

— Ты Джинкс!

— Проклятье нашего мира!

— Пожалуйста… — вновь прорезался сквозь не утихающие крики, словно постепенно удаляющийся тонкий детский голос. — Джинкс, спаси нас…

— Я… Я… — заикаясь от замешательства, вызванного обилием криков вокруг постаралась ответить я. — Я не… Я не знаю как…

— Просто не оставляй её, дорогая, — внезапно заговорил до боли родным голосом ранее молчавший громкоговоритель рядом с “Паудер”. — Не забывай, как сделали остальные. Не держись крепкой хваткой, но и не отрекайся. Прими и помни. Большего ей и не надо…

— Я… Я… — делая резкие глубокие вдохи, как он учил, начала я отвечать постепенно расправляя плечи. — Я не оставлю её, Силко. И уж точно не забуду.

Уже полностью поднявшись на ноги, я сделала шаг в направлении громкоговорителя Паудер. Затем ещё один. И ещё.

Остальные не молчали. О нет, они пытались отвлечь меня. Помешать. Сбить с толку. Запутать. Но не им решать кто достоин моего внимания, а кто — нет. А свой выбор я уже сделала.

Постепенно, по мере приближения к цели, голоса за спиной стали затихать.

Один за другим они замолкали в той же степени, в какой самый дальний “громкоговоритель”, что ранее вещал голосом маленькой Паудер, начал понемногу обретать очертания небольшой замурзанной синеволосой девочки, одной рукой держащей точно такого же грязного плюшевого зайца, а второй — намертво вцепившейся в руку крепкого высокого седого брюнета, с очень примечательным шрамом вокруг чёрного левого глаза.

— Ты пришла! — С восторгом воскликнула малявка с кроваво-красной дорожкой под носом, при этом смотря на меня зарёванными глазами. — Я так боялась, что ты больше никогда не вернёшься! Силко говорил, но я не верила и… и… Я знаю, что виновата и мне очень жаль наших друзей, Вай, но… Но без тебя… Без тебя мне было бы намного хуже. Прости меня! Пожалуйста!

— Я… — хотела уже я что-то сказать в ответ, как копна красных волос полезла в глаза, вынудив меня смахнуть их замотанной в белые бинты рукой.

Чувствуя в последнем какую-то неправильность, я подняла взгляд и увидела пустующую улицу одного из множества промышленных районов Зауна, что в этот раз освещалась ярко горящим зданием заброшенной крабовой фабрики за моей спиной.

— Я больше не оставлю тебя, Паудер, — встав на одно колено, крепко обняла я любимую младшую сестрёнку, которую по собственной же вине едва не потеряла как и всех остальных. — Никогда.

— Обещаешь? — “Серьёзно”, как это могут только дети, спросила она меня.

— Обещаю, — искренне ответила я, ещё крепче её обняв и прикрыв глаза от избытка чувств.

— Сколько бы мыслей, сколько бы личностей не обитало у нас в голове, всегда следует помнить: Лишь только мы сами выбираем кем именно должны быть. И никто никогда не сделает этот выбор за нас. Разве что, если мы только сами этого не позволим…

— Ой, да заткнись ты, Силко, — не открывая глаз пробурчала я писклявым голосом, продолжая обнимать любимую сестричку. — Дай насладиться моментом. Не время для очередного урока.

Красноречивое же молчание учителя/отца(приёмного)/возлюбленного оказалось лучшим ответом на моё небольшое хамство. Благо, несмотря на некоторую склонность к нравоучением, мой очаровательный одноглазик всегда был человеком крайне чутким в плане "чтения атмосферы".

Не знаю сколько мы так простояли. Может всего миг, а может — вечность. Время перестало иметь какое-либо значение. Сейчас весь мир сжался в небольшую окружность состоящую только из меня, сестры и стоящего рядом мужчины.

Когда же наши объятия наконец слегка разжались, я открыла глаза и счастливо улыбнулась стоящей надо мной зарёванной Вайолет, что точно таким же взглядом смотрела на меня сверху вниз.

Она все таки вернулась. Вернулась и пообещала больше никогда не оставлять, а значит, несмотря ни на что, дальше всё будет только лучше. Точно точно.

***

Туман. Вокруг один туман. Серый. Равнодушный. Равномерный и холодный, как бесконечная пустота между ударами сердца.

Туман и тишина. Одурманивающая. Оглушающая. Сводящая с ума тишина.

И посреди этого неестественного тумана иду я. Не знаю зачем и не знаю куда, но иду. Потому что обязана идти. Потому что…

— Что-то не так…

— Тихо!

— Слишком тихо.

— Только наше дыхание.

— И стук сердца.

— Даже шагов не слышно!

— Слишком странно.

— Странно не всегда плохо…

— Однако чаще всего не хорошо.

— Что делать?

— Что делать?

— Что делать?

Что делать? А зачем? Не надо ничего делать. Всё что надо, кем надо и когда надо, уже давно сделано. Теперь же осталось только идти. Идти и не останавливаться.

Но да. Вы правы. Просто шагать скучно. Но как развеять скуку?

Хм… Может, спеть? В голове почему-то только одна мелодия.

— Dear friend across the river, my hands are cold and bare (Дорогой друг по ту сторону реки, мои руки пусты и холодны)…

— Да!

— Продолжай!

— Туман рассеивается!

— Продолжай!

— Держись за неё!

— Не дай себе утонуть!

— Туман опасный!

— Потерявшийся в нём остаётся здесь навсегда!

— Нам здесь не нравится!

— Тебе здесь не нравится!

— Надо уйти!

— Выбраться!

— Сбежать!

— Проснуться!

— Бороться!

— Преодолеть!

Бороться? Преодолеть? Зачем? Что это изменит? В глобальном плане никто из нас не имеет какой-либо власти по настоящему повлиять на творящееся в мире.

Могущественные маги, тренированные убийцы, сумасшедшие садисты, сверхсильные твари, способные стереть твоё существование одним небрежным движением мизинца — всё это наша объективная реальность, на которую мы не в силах повлиять от слова совсем.

Какой вообще смысл что-либо предпринимать? Ведь можно просто идти. Идти и никогда никуда не приходить. Ведь, как говорят некоторые, не так ценна цель твоего путешествия, как важен сам путь…

— Нет нет нет!

— Глупая! Глупая! Глупая!

— Откуда ты только взяла подобную чушь?!

— Не зная куда идти ты никогда не придёшь куда хочешь!

— Чушь! Чушь!

— Лучше пой!

— Точно! Держись за песенку!

— Да! Помни о времени когда всё было хорошо!

— Определённо!

— Помни ту кто тебя её научил!

— Помни для кого ты всегда хотела её спеть!

— Помни!

— Помни!

— Помни!

Последние слова двух невидимых собеседниц заставили меня вздрогнуть и слегка более осмысленным взглядом осмотреться вокруг.

Я почти не помню то время когда мама учила меня петь. А может и не учила. Может, просто напевала рядом или выводила как колыбельную, а я всего лишь повторяла за ней… В памяти осталось только что она хвалила меня за красивый голос (ну, в детстве он вполне возможно таким и был) и запах. Терпкий, тяжёлый запах машинного масла, что до сих пор используют для смазки осей в шахтёрских телегах.

Изначально, у меня не так много осталось от настоящих родителей. Только этот самый запах, песня и… и всё. Да и то слова последней я со временем начала понемногу забывать.

Позже, благодаря всё тому же Силко, я получила немного больше.

На одной тайной конспиративной квартире, в большом крепком металлическом сейфе, мой, в то время пока ещё не возлюбленный, хранил некоторые ценные старые вещи времён ещё собственной молодости. Именно оттуда я получила свои крутые перчатки, стальные крепления на волосы, что когда-то принадлежали моей маме, и фотографию. Фотографию её вместе с двумя лучшими друзьями — Вандером и Силко.

И хотя, получить подтверждение слов одноглазика о нашей с ней внешней схожести и остальные вещи было приятно, но по-настоящему, непосредственно от матери, у меня всё также остались лишь запах и детская песенка.

Помню, как я тогда долго смотрела на изображением мамы и пыталась вспомнить… Хоть что-то. Увы, но в то время когда родители ещё были живы, я была слишком маленькой и эта затея изначально была обречена на провал, однако кое-какой результат всё же был.

На обратной стороне фотографии (упустим момент того как я случайно разбила рамку) оказался небольшой текст. Текст той самой, уже в большей мере подзабытой, детской песенки.

Странные чувства охватили меня тогда. Странные мысли гуляли в голове…

А что останется после меня? Каково будет моё(!) “наследие”?

Оружие? Изобретения? Смерти? Или может кто-то также будет помнить обо мне лишь по запаху и наивной детской песне о мире между двумя такими разными частями одного города?!

И всё же… всё же… Всё же, я хотела бы когда-нибудь вновь её спеть. Возможно даже не раз и не два. Нет, точно больше. Намного больше. Настолько больше чтобы… чтобы… чтобы те, кому я её буду напевать в качестве колыбельной, навсегда запомнили эту мелодию. Запомнили, подобно тому как я сама помню запах мамы и тихий мотив выводимый ею тёплыми вечерами…

— Да! Да! Да!

— Молодец!

— Продолжай!

— Мы почти выбрались!

— Помни о наследии!

— Помни о себе!

— Помни о нас!

— Ведь мы всегда с тобой!

— Зависимы от тебя!

— Нуждаемся в тебе!

— У тебя получится!

— Вперёд!

— So come across the river (Так взгляни же по ту сторону реки), — уже почти полностью очнувшись от вводящего в апатию одурманивающего влияния тумана, продолжила напевать я, одновременно уверенно двигаясь в сторону проступивших вдалеке смутных очертаний кого-то неизвестного, — and find the world below (и отыщи мир, что находится внизу).

—