Аркейн | Не зря же меня зовут...

Глава 14

Заснуть этой ночью у Вайолет так и не получилось.

Накал чувств, вызванный неожиданной весточкой от единственного родного человека, не спешил оставлять красноволосую всю темную пору суток. Поэтому сколько она не ворочалась, сколько не пыталась заставить себя уснуть — снова и снова терпела неудачу в этом начинании.

В какой-то момент Вай просто сорвалась с места и в череде яростных ударов по тому самому бедному столбу пыталась довести себя до изнеможения и, таким образом, наконец-таки заснуть. Увы, но и этот метод не сработал.

Даже будучи уже не в силах стоять прямо, девушка просто лежала на своей койке и, глубоко дыша, пыталась успокоить собственное разогнанное сердце. Но и тогда, когда ритм её внутреннего насоса пришёл в норму, а сил не хватало даже на то чтобы просто смахнуть мокрую прядь волос с лица — уснуть она так и не смогла.

А так как упасть в спасительные объятья бессознательного состояния у девушки никак не получалось, то её начали одолевать мысли. Много странных мыслей с различными вопросами, ответы на которые сейчас отсутствуют.

Как так случилось что Паудер настолько сблизилась с убийцей их приемного отца?

Почему поплыла с Силко в Билджвотер?

Зачем им на борту так много Мерцания и взрывчатки?

Почему письма пришли только пачкой и вообще когда было написано самое первое?

Эти и многие другие подобные им вопросы никак не хотели оставлять разум красноволосой, тем самым и дальше мешая приходу здорового сна.

Понимая, что снова и снова размышляя на одни и те же неясные темы Вайолет лишь истязает сама себя, девушка начала силой направлять собственные мысли на более важную тему. А именно — на свое новое, самое горячее желание:

— Пусть утро сегодня будет солнечным! Пусть утро сегодня будет солнечным! Пусть утро сегодня будет солнечным! — Снова и снова тихо повторяла она про себя понимая, что если погода над Стиллуотером будет как обычно — облачная, то долгожданное ею утро, по степени освещения, от ночи будет практически неотлично.

Увы, но то что во время обеденных прогулок Вайолет принимала за облака, на самом деле было смогом, летящим с заводов нижнего города. А разогнать его одним горячим желанием тоскующей по сестре молодой девушки, к сожалению, но невозможно.

Поэтому, когда Вай услышала гулкий звук шагов охранника и осознала, что это он сейчас совершает утренний обход, а в её камере не стало ни на каплю светлее, то из её горла раздался тихий, но полный невысказанной боли стон разочарования, вырвавшийся из-за необходимости ждать еще несколько часов до обеда. Кроме того, в этот звук красноволосой было вложено столько сил, эмоций и чувств, что, совершив его, она в истощении мигом потеряла сознание.

***

— ОБЕД! — Прервал тревожный сон девушки громкий ор охранника, за которым вскоре последовал звук отпирания двери ближайшей к нему тюремной камеры.

Потратив несколько секунд на осознание происходящего, Вайолет рывком поднялась с койки и аккуратно подняв вновь связанную стопку писем, встала в позицию с руками за головой. В этом неудобном положении она провела следующие, кажущиеся как никогда длинными, пять минут, пока очередь наконец не дошла до её камеры.

— Что уже не терпится? — Ухмыляясь произнес тот самый охранник, наблюдая за едва не притоптывающей на месте девушкой при этом одновременно колдуя над поиском нужного ключа к замку на решетке. Был он, кстати, тот же самый что вчера принес ей почту. — Понимаю. Когда отец весточку раз в полгода присылает я, скорее всего, точно так же как ты сейчас выгляжу.

— А твой отец…? — Решила поддержать разговор Вайолет, пока охранник проводил все предписанные для её сопровождения в столовую процедуры после того, как открыл дверь камеры.

— Торговец он. Дела ведет в основном с Демасией и Ноксусом, хотя в последнее время с последним не очень из-за начавшейся войны, — разоткровенничался явно любящий поболтать языком парень, — но деловые поездки у него бывают часто. Иногда по полгода на корабле живет. А когда доходят письма от него, то часто выглядят точно также, как твои. Видишь рисунок из желтых пятен по краям? — Кивнул он головой на стопку, которую Вай, ввиду отсутствия достаточно больших карманов, всё также держала в руках. — Это значит, что письма долго хранились в специальной коробке, которая не давала им сгнить под действием повышенной влажности на корабле. Да и то, что эти пятна не слишком темные значит, что, во-первых, футляр или ларец был очень качественный, а во-вторых — хранились письма в нем минимум год, а то и два. Я знаю. Пошутил как-то над отцом, чтобы он перестал кушать, когда нам пишет. А он в ответ целой речью разразился на тему того, откуда взялись на листах эти жирные пятна! С того времени на его посланиях действительно были только вот эти пожелтения, а жирные пятна исчезли! Аха-ха-ха, — сам пошутил и сам посмеялся охранник, ведя Вайолет вместе с остальными заключенными в сторону местной столовой.

Прибыв на место, девушка сначала хотела просто сразу сесть за отдельный столик и наконец погрузиться в чтение листка с заветной цифрой "2", но громко буркнувший желудок пресек на корню это её желание. Поэтому сначала она выстояла в очереди и, забрав свою порцию, быстро нашла свободное место, где уничтожила безвкусную бурду в течении всего трех минут, хотя обычно на обед выделяют от часа до полтора.

Скинув посуду в нужное место и быстро ополоснув руки, Вай наконец-то добралась к долгожданному письму и почти нежно развернув лист с двойкой, начала жадно вчитываться в написанное рукой любимой сестры.

"Я ненавижу жаренную рыбу!" гласила первая строка, на которую красноволосая с возмущением подумала: "Это ты еще тюремную баланду не пробовала!"

"И почему я такая глупая?! Почему не послушала Силко и велела коку (так называют поваров на корабле) всю отстрелянную мною рыбу за раз приготовить?! Даже поделившись с остальными её было просто СЛИШКОМ много! Меня до сих пор от одних только мыслей о ней тошнит! А ведь уже больше двух недель прошло!

Да с того раза, как я впервые решила тебе написать прошло целых две недели, но всё это время прошло не скучно и было чем заняться, поэтому и не писала. Сегодня же мы встали на дрейф из-за того, что Кенни, наш глазастых матрос, вечно сидящий в корзине на верхушке мачты, заметил вдалеке ноксианскую эскадру, поэтому мы ждем пока она не проплывет дальше и лишь затем продолжим путь.

Кстати, представляешь Кенни — оказался йордлом! Как наш советник в Пилтовере! Химобрингер (зачеркнуто) Хеймердингер! Только наш — это маленькое и волосатое нечто, а этот почти от человека не отличается! Екатерина сказала, что их вид каким-то образом делают так, что выглядят как им самим того хочется! Представляешь?!

Кто такая Екатерина? А это Ленка начала обижаться, что я её не по имени зову. Так что теперь придется каждый раз говорить это долгое Е-к-а-т-е-р-и-н-а, а не короткое и задорное Ленка! Но что уж поделаешь. На какие только жертвы не приходится идти ради дружбы и крутой песни! Особенно крутой песни!

Я тебе на отдельной страничке слова записала. Без мелодии это конечно не то, но как же она крута! Я дииикая дочь своей мааатери! Я не буду стричь вооолосы или сдерживать свой гооолос!

А у Ленки еще и коса такая что просто ух! Толстая и длинной ниже попы! Тоже такую хочу! Даже две! Хорошо, что Силко уже наконец хорошо научился их плести, будет ему чем заняться по вечерам! Или по утрам, я пока еще не решила.

Кстати о Силко. Узнав, что я всё-таки написала тебе то первое письмо, он его куда-то забрал, так что ты его скорее всего точно не получишь. Как и это. Как и все последующие. Но ведь они же не так для тебя, как для меня, верно? Чтобы я наконец перестала слышать твой голос в шепоте волн. Или молчании луны. Или шорохе полутьмы. Шелесте создаваемых механизмов…"

На этом месте Вайлет заметила на краю бумаги следы от нескольких высохших соленых капель, что точно не были жирными пятнами от еды или "пожелтевшим рисунком" образовавшимся от прошедшего времени.

Тем не менее, письмо на этом не заканчивалось.

"…

Так вот, о Силко.

Чтобы лучше разобраться в самой себе и принести больше ясности в "наше" с тобой общение, он сказал, что эти письма мне лучше датировать, а начать следует с рассказа о событиях, прошедших с того момента, как ты меня оставила. Мол, так мои мысли обретут большую стройность, а письма станут больше похоже на то, что действительно я бы написала тебе.

Поэтому, со всей ответственностью, сообщаю, что я в душе не ебу какой сегодня день недели, дата или месяц! На дворе достаточно тепло, чтобы Силко снял жилетку и плащ, а я не нуждалась в том, чтобы этот самый плащ стырить! Это относительно того, какое сейчас время года.

Единственное что могу сказать точно, это то, что, когда мы отправлялись с пристани, в Пилтовере праздновали сто девяносто четвертый год от его основания. Так что вот.

Теперь буду подписывать письма годом написания:

194 год от о. П."

(последнее написано большими разноцветными буквами с добавлением множества завитушек и других декоративных элементов, вроде небольшой обезьяньей рожицы сбоку)

"Но вначале," тем временем продолжалось письмо, "я расскажу тебе историю о том, как узнала, что Кенни — йордл! Уверяю тебе понравится! Ситуация там — обхохочешься!

Когда я закончила с обстрелом "выпрыгивающей из воды" рыбешки, именно Кенни сел в небольшую шлюпку и с помощью сачка начал доставать из воды мои честно добытые трофеи. Но кто же знал, что вслед за обычной "летающей" рыбкой, плывёт точно такой же косяк плотоядной!

Минута.

Задумайся только. Этим выпрыгивающий маленьким монстрам понадобилась всего одна минута чтобы почти до костей сожрать парня где-то шестидесяти килограммов на вид! Но на мой крик: "Они убили Кенни!" никто из команды почему-то никак не отреагировал (только Силко с чего-то кофе поперхнулся)!

Как оказалось, помимо всего прочего йордлы — бессмертны! И каждый раз после своей так называемой "смерти", они возрождаются в своем родном то ли городе, то ли мире, под названием Бандл Сити!

Но и тут наш Кенни отличился!

Этот проныра сумел каким-то образом привязать собственное возрождение не к этому самом Бандл Сити, а к той корзине на вершине мачты, в которой проводит большую часть своего времени!

А поэтому, уже спустя пару часов, он просто появился прямо в ней одетый в чем мать родила! А "мать его родила" настолько волосатым ниже шеи, что я тогда в удивлении спросила Ленку: "А зачем ему вообще одежда?!". На что та на меня опять наорала за то, что "это не моё имя" и пришлось извинятся частью улова. Блииин, знала бы наперед — больше бы ей тогда отдала. Зато теперь я точно знаю, что жадничать — это плохо! Как и обжираться вкусной едой. Силко вон совсем чуть-чуть съел и до сих пор в силах наслаждаться "единственным доступным на корабле деликатесом". Как же я ему сейчас завидую!

Фух. Что-то я подустала. Потом остальное допишу.

…

Я вернулась! Да прошло еще пару дней, и мы снова на всех порах (или парах? Как правильно это пишется?!) двинулись в сторону Билджвотера, так что должны прибыть на место в течении следующей недели, но я всё же вновь сижу здесь и под светом химтековой лампы пишу тебе письмо.

Эти дни я провела, пытаясь собраться с силами и размышляя о том, что именно следует тебе рассказать (не о начавшихся же месячных тебе говорить, правда?), но в результате пришла к выводу, что пока не начну, то сама этого толком не пойму.

Так вот. По порядку.

На следующий день как одна красноволосая безответственная дура оставила свою одинокую маленькую сестренку посреди ночи, возле горящего здания, рядом с трупом приемного отца и на откровенно вражеской территории… (всё предложение неаккуратно зачеркнуто)

На следующий день после того, как ты меня оставила, мы с Силко пошли в лавку к Вотчеру. Там, пока мы вместе с Ранни (запомни её, она в дальнейшем еще не раз всплывет) ждали его на улице, на нас неожиданно напал коротышка!

Представляешь, Экко нашел где-то огромную железную шестерню и спрыгнув с балкона ударил ею прямо по темечку Ранни! Если бы не металлическая пластина в голове — она бы прямо там на месте тело оставила! А так — всего лишь потеряла возможность вести связную речь. Небольшая цена за сохраненную жизнь на самом деле.

Но в тот момент, я этого не осознавала! Я была настолько в шоке от картины окровавленной девушки, которую как раз собиралась развести на покупку халявных закусок, что осознала факт того, что коротышка меня куда-то тянет, лишь спустя две улицы! Лишь в тот момент я начала кричать и сопротивляться его напору! А мелкий, несмотря на рост, оказался несколько сильнее и вполне уверенно тянул меня дальше!

Но мой крик был услышан и вскоре в том переулке появился Силко.

До сих пор не знаю, правильно ли я поступила, не дав ему добить избитого, но не покалеченного (по словам его самого) Экко. Когда я, держась за руку Силко, уходила оттуда, то на миг увидела в глазах коротышки столько же разочарования и ненависти, сколько увидела в твоих, когда ты меня оставила! Так что, как друга я его точно потеряла. И скорее всего навсегда. Да и сомневаюсь, что он смог бы принять меня, как Джинкс. Дружил то он с Паудер.

Но ты ведь примешь меня, правда? Не отречешься, несмотря на то что я изменилась? Ведь правда???

Ну да ладно. Всё равно до личной встречи, мы этого никогда не узнаем. Чего гадать то?

После ситуации с Экко мы с Силко отправились в Последнюю Каплю, где последний закатил целую речь на тему любви-дружбы-жвачки между всеми жителями нижнего города в стиле: "Мы все — Зауниты и должны держаться вместе бла бла бла!".

Скука, одним словом. Но кое-что интересное в той речи всё же было.

К примеру, ты вот знала, что они с Вандером когда-то были очень близкими друзьями? Практически братьями! Более того, Силко знал наших родителей еще задолго до твоего рождения! Он даже видел, как мама меня ту песенку "Dear friend across the river" учила! Ты вот его тогда помнишь? Я вот нет, но он там точно был! Нельзя знать то, что знает он, не будучи хорошо знакомым с нашей семьей!

А еще, уже позже, он мне рассказал почему именно Вандера называли "Гончей Нижнего города". Сейчас все говорят, что свое прозвище он получил за то, что никто из его врагов никогда не мог от него уйти на своих двоих, но Силко рассказал мне настоящую историю происхождения этого прозвища!

Оказывается, однажды, когда они вдвоем возвращались со смены в шахте, на нашего здоровяка напала огромная собака и несколько раз куснув его за ногу попыталась сбежать, но Вандер в тот день был сильно не в духе и догнав пса, забил его своими перчатками до состояния кровавого пятна на улице. Силко его тогда, в шутку, назвал Гончей, наша мать позже подхватила, а вслед за ней и весь нижний город стал так его звать.

Правда, откуда взялось его собственное прозвище — Силко подозрительно молчит. Он ведь его получил задолго до того, как обзавелся тем, как он сам говорит, "стильным шрамом на пол лица". Ну да ладно. Когда-то расколется. Хм… Может попробовать его споить и так выудить информацию? Надо будет подать Севике идею. Обсуждая дела, они иногда выпивают вместе.

Итак, Последняя Капля.

После своей "мотивирующей речи" Силко повел народ к Мосту Прогресса и там, закатив еще одну, но уже покороче, спустил на выставивших баррикады миротворцев с десяток своих ручных монстров, измененных Мерцанием!

Какая там была бойня! Просто ух! Как вспомню — аж дух захватывает! Так им этим … "служивым негодяям"!

Сказала бы по-другому, но сегодня утром Силко просил меня перестать так много ругаться. Мол понятно, что матросы вокруг матерщиной говорят, а не ругаются, но когда я начинаю за ними повторять — это сильно режет ему слух.

Поэтому отныне я — не ругаюсь! Ну, по крайней мере я собираюсь приложить к этому серьезные усилия. А начну, пожалуй, с того, что перестану употреблять эти слова на бумаге.

Так вот. Разодранные миротворцы.

Не сказать, что картина была приятной, но видя, как они хнычут и молят о пощаде, я то и дело вспоминала как одетые в точно такую же форму монстры когда-то убили наших беззащитных родителей. Силко рассказывал. То должен был быть мирный протест. Оружие с собой брали только на самый крайний случай.

Ты помнишь тот день? Я вот не очень.

Помню, мне было очень страшно, а еще помню красный цвет.

Много красного цвета. Везде.

Красный дым. Твои красные волосы. Красные пятна на мостовой. Одежда Вандера в красных тонах. Слишком много красного…

А еще у меня буквально отпечатались в памяти спрятанные за противогазами лица монстров-миротворцев, также подсвеченные красным цветом.

И в тот день я увидела, как одни монстры начали рвать на части других.

Может Силко прав и мы с ним действительно немного сумасшедшие, но видя, как толпа фиолетовых громадин уничтожает мой личный ночной кошмар — я испытывала удовольствие и искренне болела за "наших".

Увы, но долго веселье не продлилось, а когда последний "наш крепыш" пал, мы спокойно развернулись и ушли обратно в Заун. Да вот только с того дня в нижнем городе не видели ни единого миротворца. Пусть не официально, пусть лишь в плане контроля со стороны "органов правопорядка", но Силко добился своего и Линии обрели свою "маленькую" независимость. А получиться ли у него добиться уже "большой" — покажет лишь время.

…

Фух! Что-то я сильно разволновалась. Как теперь тебе обо всем остальном то писать?!

Так что давай то что было дальше я тебе в следующем письме расскажу, ладно? А пока закончу короткой позитивной историей, чтобы не портить настроение тебе и себе!

Пока Севика занималась перестройкой Последней капли, я нашла среди вещей Вандера старую фотографию Силко! Он молодой такой красавчик был! И челка у него отпад! Тоже такую хочу! И косички! Да! Чёлка и косички — убойное комбо! Я попробовала зачесать несколько прядей на сторону как у него и получилось супер! Теперь точно знаю какую прическу буду отращивать!

И на этой ноте я не говорю тебе прощай! Я говорю тебе бывай сестричка! Целую в обе щечки и шлепаю по попке! Хотя последнее — нет. А то как-то уж слишком розово прозвучало…"

— НА ВЫХОД! — Раздавшийся в тюремной столовой крик дежурного охранника едва не заставил погрузившуюся в чтение Вайолет подскочить на месте.

Рассказ и мысли младшей сестренки настолько поглотили разум красноволосой, что она едва не забыла где сама в этот момент находится. Но что больше всего ввело её в ступор, так это то, что на чтение этого, в общем-то не самого длинного письма, она потратила всё время, выделенное на обед.

Уже шагая по направлению к тюремному двору, где намеревалась продолжить свое занятие, Вай снова и снова задавалась вопросом: "А действительно ли это её добрая младшая сестра написала те жуткие строки о расправе над миротворцами?".

Сомнение вызывало отношение предположительно Паудер (или там действительно уже осталась только Джинкс?) к кровавой расправе. Вайолет никогда не учила сестру наслаждаться чужими страданиями. И хотя некоторую логику в написанном она видела, но… Миротворцы также бывают разными.

Вот хотя бы взять утреннего охранника.

Забавный парень. Если бы не текущее положение, она бы даже его в баре выпивкой угостила. И судьбы "быть разорванным на части" она бы ему точно не пожелала. А Паудер…

Вай даже еще несколько раз внимательно перечитала те строчки, подозревая, что их вполне мог написать кто-то другой, но нет. Почерк был тот же. Точно те же ошибки, завитушки и, местами, каракули, что и во всем остальном письме.

Юной девушке очень не понравилась мысль о том, что, возможно, Силко тонко манипулируя начал постепенно превращать её милую младшую сестренку в точно такого же монстра, как и он сам!

От охватившей её ярости Вайолет едва не смяла всё еще лежащее в руках письмо под номером "два", но вовремя спохватилась.

Даже если часть письма ей откровенно не нравится и вообще всё еще есть сомнения, на счёт автора определенной его части, но остальное то точно было написано сестрой! А значит — имеет в её текущих обстоятельствах очень и очень большую ценность!

С такими мыслями девушка наконец преодолела путь к тюремному двору и, найдя тихий уголок, взялась за чтение следующего письма. Но вначале решила развернуть лист с текстом песни, которую для неё записала Паудер. Интересно же чего там есть такого, что девочка так её нахваливала, верно?

---

От автора:

Песня "Ленки":

Ekaterina Shelehova — Savage Daughter

https://www.youtube.com/watch?v=tegev08KyHY

И слова в переводе ChatGPT:

Я — дикарская дочь своей матери,

Та, что бегает босиком,

Проклиная острые камни.

Я — дикарская дочь своей матери,

Я не стану стричь волосы,

Я не стану говорить тише.

Дитя моей матери — дикарка,

Она ищет знамения в цветах камней,

В лицах кошек, в падении перьев,

В пляске огня,

В изгибах старых костей.

Я — дикарская дочь своей матери,

Та, что бегает босиком,

Проклиная острые камни.

Я — дикарская дочь своей матери,

Я не стану стричь волосы,

Я не стану говорить тише.

Дитя моей матери танцует во тьме,

Она поёт языческие песни

При свете луны,

Смотрит на звёзды и даёт планетам новые имена,

Мечтает достать их

Песней и метлой.

Мы все вышли из мрака

В этот мир — сквозь кровь и боль,

И в наших костях пробуждаются древние песни,

Так пой их голосами грома и дождя!

Мы — дикарские дочери своих матерей,

Те, что бегают босиком,

Проклиная острые камни.

Мы — дикарские дочери своих матерей,

Мы не станем стричь волосы,

Мы не станем говорить тише.

Мы — дикарские дочери своих матерей,

Те, что бегают босиком,

Проклиная острые камни.

Мы — дикарские дочери своих матерей,

Мы не станем стричь волосы,

Мы не станем говорить тише.

Перемены в прическе и приблизительный вид Джинкс образца 194–196 года от о. П. А два нижних фото: "Чёлка и косички — убойное комбо!"