Аптекарский огород попаданки

Глава 67.

Стало быть, мы едем в Воронино — в имение к Василию, где жила его младшая дочь, а некогда — и старшая, и жена… Которые обе умерли от какой-то хвори.

Хотелось ли мне увидеть собственными глазами этот дом скорби? Несмотря на мрачный флёр этого места, меня почему-то совсем не пугала перспектива познакомиться поближе с бытностью Василия Степановича, хотя бы ради любопытства. Он говорил, что я полна загадок, однако и сам хранил в себе множество тайн и лишний раз не подпускал к себе.

Но хотя бы сейчас вёл себя смирно, пока я заканчивала с его ранением. Как только убрала тряпку, Булыгин тут же потянулся за протезом и стал вновь его пристёгивать.

— Что вы делаете? — почти возмутилась я. — Вам нужно больше отдыхать и не тревожить чувствительное место.

— До кровати же мне нужно как-то добраться, — проворчал Булыгин.

— Нет, так не пойдёт, — я без предупреждения выхватила у него приспособление, и покуда Василий Степанович не принялся поносить меня, на чём свет стоит, мгновенно добавила: — Я вам помогу.

— Александра…

— И не спорьте, — перебила решительно. — Раз вы сами себя не жалеете, хотя бы послушайте меня.

— Ежели бы я вас слушал, вы бы сейчас имели пренеприятное общение с этим помещиком.

Я проглотила его шпильку и всё равно осталась стоять на своём:

— Сейчас вместе дойдём до кровати, я вам помогу раздеться и…

— Этого ещё не хватало! — возмутился Василий.

— Хотя бы просто дойдём, — уступила я.

Он тоже предпочёл сдаться. Поднялся на одной ноге, я подставила ему плечо. И вместе мы осторожно пересекли комнату. Как и в прошлый раз, после театра, процедура потребовала от меня немало сил и сноровки, но всё же получилось проще. Тем более передвигаться по полу было в разы легче.

Наверное, я слишком обрадовалась своему маленькому достижению и расслабилась, потому что у самого края постели вдруг почувствовала, что Булыгина ведёт в сторону. Попыталась его удержать. Он инстинктивно впился мне в плечи, и… мы оба рухнули на покрывало. Причём Василий придавил меня своей громадной массой сверху, что оказалось весьма ощутимой тяжестью.

Мы замерли, глядя друг другу в глаза. Уже не раз нам доводилось мериться взглядами, но ещё никогда — в настолько интимной позе. Даже отчасти неприличной. Видимо, от шока я просто потеряла дар речи и молчала. Булыгин тоже молчал, лёжа на мне и вдавливая в кровать.

В эту странную, комичную и в то же время абсолютно глупую секунду мне отчего-то почудилось, что вот-вот должно что-то произойти. Что-то ещё более откровенное и близкое. Нет, я не помышляла ни о чём конкретно… Но внутри грудной клетки заныло нечто тягучее и требовательное. Это продолжалось лишь мгновение. Одно, короткое, мимолётное.

А потом всё разрушилось — пелена слетела, как только Василий произнёс:

— Я же говорил вам, что мне лучше справиться самому.

— Если это ваша благодарность, то считайте, что она принята, — выпалила я. — А теперь извольте слезть с меня, иначе задохнусь.

Булыгин отодвинулся в сторону, и я наконец смогла высвободиться. При этом лицо у меня полыхало всеми оттенками пурпура.

— Доброй ночи, Василий Степанович, — процедила сквозь зубы, не поворачиваясь к нему.

— Доброй ночи, Александра Ивановна, — донеслось сзади.

После чего я стремительным шагом отправилась на выход. По непонятной причине, я чувствовала такое раздражение, что буквально желала метать искры во всё подряд. Даже разбить что-нибудь захотелось — просто так, чтобы выместить злость.

Нет, ну, всё-таки как можно быть настолько гадким человеком? Ради приличия хоть извиниться мог — но нет же! Ещё и попрекнул вдогонку, мол, я сама виновата!

Хорошо, хоть не стал руки распускать. Хам. Чурбан. Сухарь. Самый настоящий пень без чувств, совести и представлений о приличиях!..

Я б ещё и вслух поругалась, вот только ночь стояла на дворе, и я уже валилась от усталости. И всё-таки, уже лёжа в постели, не переставала прокручивать в голове короткую случившуюся сцену. Она прямо-таки не давала мне покоя. И в доме такого человека я буду прятаться? Если не Ставрогин меня отыщет, то наверняка полиция — когда я однажды прибью Василия в порыве гнева, если он не переменит своего поведения.

Так, обливаясь возмущениями, я наконец провалилась в сон. А наутро меня разбудила Груня. Первым делом она разрыдалась и принялась просить прощения. Вот уж у кого с совестью даже перебор — Груня чувствовала себя виноватой в случившемся, но мне кое-как удалось убедить, что её вины нет, но теперь нам придётся схорониться в имении Василия.

— А как же Вениамин Степанович?.. — чуть снова не расплакалась бедная девушка.

— Он приедет за нами, только позже, — заверила я.

— А помещик этот ничего худого ему не сделает?..

— Не сделает.

— Ох, Сашенька, как же я так?.. Ведь не со зла же!.. — и она вновь залилась слезами.

Когда понемногу бедная девушка пришла в себя, настало время двигаться дальше. Экипаж был подан. Василий Степанович ожидал внутри. Мы с Груней забрались в повозку, обменялись с Булыгиным короткими приветствиями и тут же смолки.

— Как ваше самочувствие? — решила я всё-таки остаться вежливой.

Василий скосил на меня свой тяжёлый ядовитый взгляд:

— Вашими стараниями, Александра Ивановна, самочувствие прекрасное. И хотел бы также принести свои извинения за свою неловкость. Надеюсь, это не доставило вам неудобств.

— Нисколько, — ответила холодно и тут же поймала любопытный взгляд Груни.

Однако вслух она ничего не спрашивать не стала, и я предпочла никак не комментировать данный эпизод. Просто уставилась в окно и предалась разглядыванию видов весенней природы.