Аптекарский огород попаданки

Глава 42.

Не могу передать, что я испытала в тот момент. Хотелось бы мне сказать «облегчение», но никакой лёгкости не было и в помине. Напротив — напряжение между нами росло, и совладать со своими чувствами становилось всё труднее.

Возможно, я сама на себя нагоняла страху? Всё может быть. Но меня пугал этот мужчина. Он вроде бы говорил о помощи, но в голосе его при этом звучала сталь. Действительно ли мотивы его так уж бескорыстны?..

Он что-то скрывает. Я чувствовала это. Булыгин требовал раскрыть мои тайны, а сам прятал нечто под своим защитным панцирем. Но, увы, в данный момент я находилась не в том положении, чтобы требовать у него признаний. Мне самой предстояло признаться, если не во всём, то хотя бы в какой-то части своих секретов.

Я отошла от Булыгина подальше. Не могла больше на него смотреть и видеть, как он проедает меня насквозь.

— Василий Степанович, мне нужно ваше слово. Слово дворянина, что сказанное мною сейчас не уйдёт дальше этих стен.

Молчание.

И вдруг спокойный грудной голос:

— Даю вам слово, Александра Ивановна.

Я обернулась: Булыгин всё также находился в кресле. Ни его поза, ни выражение его лица не поменялись. Сделала глубокий вдох.

— Хорошо, Василий Степанович. Я вам откроюсь. И только вам, — повторила с нажимом, едва ли понимая, что именно вкладываю в эти слова. — Меня зовут Александра Ивановна. В этой части я нисколько не соврала. Однако фамилию мне пришлось изменить в виду жизненных обстоятельств.

Я сделала паузу. Выждала, не задаст ли Булыгин наводящих вопросов. Нет. Он оставался безмолвен и неподвижен.

— Моя фамилия не Дёмина, — произнесла вполголоса. — Моя фамилия Демидова. Александра Ивановна Демидова. И род мой происходит из старинного княжеского сословия.

Снова обернулась. Как и следовало ожидать, Василий Степанович, если и удивился, то ничем не выдал своих эмоций. Он лишь продолжал слушать с той же бесстрастностью, что и раньше.

— Ввиду определённых обстоятельств, — снова заговорила, стараясь выражаться обтекаемо, — мне пришлось покинуть свой дом, вопреки отцовской воле. Очень вероятно, отец разыскивает меня, оттого мне приходится лгать о своём имени и положении. В противном случае меня силой возвратят домой.

— А отчего же вы так противитесь возвращению? — задал первый за долгое время вопрос Василий Степанович.

Мне претила мысль сказать о ненавистном замужестве. Потому что тогда бы вдобавок пришлось рассказать о финансовом положении моего папеньки. А это не та тема, в которую мне бы хотелось углубляться.

— У меня свои планы на жизнь, — ответила, глядя в окно на зеленеющую первыми слабыми листочками растительность Аптекарского огорода.

Скоро совсем потеплеет. Многие саженцы из телиц надо будет пересадить в открытый грунт. Будет больше работы на свежем воздухе. Но предстоит ли мне познакомиться с ней? Или безжалостность Булыгина сделает своё дело, и он, как всякий разумный человек, просто вернёт меня в отчий дом? В каком-то смысле это был его гражданский долг. Скрывать беглянку княжеского рода — сомнительное предприятие, на которое не каждый решится.

— А в чём состоял ваши планы, Александра Ивановна?

Я услышала, как позади скрипнул пол — Булыгин поднялся с кресла. Сколько бы он ни пытался двигаться тихо, его тяжёлые шаги отчётливо разносились в тишине. Василий Степанович приближался. Я понимала это не только по звучанию, но даже собственной кожей чувствовала приближение. А когда он встал у меня за спиной, мой позвоночник покрылся изморозью. Я не решилась оглянуться.

— Неужели вы всю жизнь мечтали сажать тюльпаны и подстригать кипарис?

— Только не смейте говорить, что дело это неблагородное и недостойное, — сразу пресекла я подобные доводы.

— Любой труд благороден, Александра Ивановна…

По моей шее пронеслось горячее дыхание. Уверена, Булыгин стоял достаточно далеко. Но сейчас будто бы ощущала, как он всем телом объял меня и сжал своими могучими ручищами. Я словно стала ещё меньше от понимания, что в кабинете мы наедине. Да и вообще — сейчас вся моя жизнь подвешена на волоске перед этим господином. И он в любой момент может решить воспользоваться своим влиянием так, как ему удобно.

— Однако что-то подсказывает мне, что садоводство — не ваш удел.

— Тут вы ошибаетесь, сударь, — я горло вытянула шею и расправила плечи. — Мне в самом деле нравится моя работа. Однако у меня есть и иные пожелания. На эту тему мы уже побеседовали с Вениамином Степановичем.

— С моим братом? — Булыгин всё-таки не сдержал удивления.

— Представьте себе — да.

— И что же он вам предложил?

— Помогать ему в лабораторных исследованиях, — хоть и не было ничего постыдного в этом, но озвучить данную новость Булыгину оказалось почему-то непросто. Ещё сложнее оказалось выдать финальную правду: — Меня интересует наука. В особенности естествознание. А в частности — медицина.

Я наконец решилась встретиться взглядами с Булыгиным. Повернулась к нему и смело отчеканила прямо в глаза:

— Я хочу стать врачом, Василий Степанович. Хочу помогать людям, хочу спасать жизни. Хочу быть полезной. И к тому у меня есть немало предрасположенностей. Однако, останься я своём родовом гнезде, и на моей мечте пришлось бы поставить крест. Потому я сбежала, а ныне скрываюсь под чужим именем. И, поверьте, Василий Степанович, это трудно. Невероятно трудно. Но я ни перед чем не остановлюсь и буду добиваться своей цели, покуда у меня ещё есть силы.