Ветер перемен

==== Глава 58. Последний спутник ====

Ветер улегся только к концу следующего дня, и начался медленный пушистый снегопад. Он продолжался четыре дня к ряду, без остановки, и мир полностью преобразился под касаниями его мягких пальцев. Весь мир затих, успокоился, словно усталый пес, уснул с припорошенным снегом носом до весны. Как будто все то мучительное ожидание осени, мольба мокрой земли и отсыревших деревьев, плач понуривших свои головы жухлых трав был услышан, и небеса смилостивились, щедро рассыпав по миру белоснежные горсти теплого пуха, укутавшего их, обнявшего и позволившего наконец уснуть.

Тысячи толстых белых мух, медленно кружась в воздухе, опускались вниз. Они ложились тяжелыми шапками на ветви деревьев и пни, поваленные стволы, они прятали под теплой шубой крохотные елочки, чтобы трескучие морозы не смогли добраться до их нежных веток и мягких, совсем тоненьких иголочек. Снежинки сыпали и сыпали, ложась на следы путников, затирая их за ними, чтобы никто не смог выследить их и догнать. Они усыпали волосы Рады и плечи ее толстой дубленки, но она не спешила счищать их. Такой красивый снегопад случался нечасто, и стоило наглядеться вдоволь, пока всю эту красоту не стряхнуло с веток ветром, не прибило морозами.

В ее душе царила та же самая тишина, что и вокруг. Не было больше ни сомнений, ни боли, ни тревог. Что-то страшное осталось за их спинами, на той стороне реки, отделенное от них водой, и теперь медленно падающий снег затирал последние остатки этого, вычищал, белил мир, чтобы не осталось даже и воспоминания о плохом.

Начался новый год, началась новая дорога, и по этой дороге они шли вместе. Первым шагал Алеор, и сугробы его никоим образом не сдерживали. Он шел прямо по ним, по поверхности снега, благодаря своим способностям, сделав тело легким, будто пушинка. За ним оставались лишь едва заметные следы на верхушке наста, которые тут же исчезали под опадающим снегом. За его плечом был укреплен длинный трезубец, с другой стороны висел меч в ножнах, пояс уравновешивали короткие катаны и несколько кинжалов. Помимо всего этого арсенала, Алеор тащил еще и сумку с припасами, и все это — с такой легкостью, будто весило эта груда вещей не больше одуванчика. Эльф внимательно приглядывался к окружающему лесу, будто что-то искал и никак не мог найти.

Следом за ним топал Кай, проделывая глубокую борозду в снегу. Он нес несколько своих вьюков, в карманах которых отчетливо виднелись очертания книг. Почему-то ильтонец не захотел их бросать, когда они покидали гостиницу, и предварительно собрал все, будто чувствуя, как быстро им придется убегать. Рада подозревала, что книги эти могут быть как-то связаны с их предстоящим походом, иначе зачем ильтонцу было вообще тащить на себе лишний вес? На плечах его сейчас была толстая телогрейка мехом внутрь, оставляющая открытыми нефритовые руки, которые морозов не боялись.

Тяжелее всех ковыляла Улыбашка. Она переваливалась прямиком за Каем, который специально протаптывал для нее сугробы, чтобы гномиха могла пройти, и бесконечно ворчала о проклятом снеге, морозе, зиме, спешке, отсутствии лошади, своих потерянных еще в битве с Сагаиром топорах, и еще тысяче вещей, которую ее в данный момент не устраивали. Хотя половину из них запросто можно было проигнорировать: дорогу для гномихи топтал ильтонец, Алеор туманно пообещал, что скоро у нее будет новое оружие, а теплая дубленка и меховая шапка на ее голове дополняли картину, не позволяя холоду касаться ее. Но Улыбашка, как и всегда, оставалась Улыбашкой, а потому на нее нужно было просто не обращать внимания.

Раде же было глубоко плевать на все, потому что сейчас она была счастлива. Даже если бы ей пришлось голой идти по снегу и еще и на плечах тащить свою лошадь, она бы, наверное, все равно хохотала во всю глотку от счастья. Потому что рядом с ней, доверчиво уложив свою маленькую теплую ладошку прямо ей в руку, по поверхности снега шагала Лиара, живая и здоровая, наконец-то вернувшаяся к ней. Щеки ее раскраснелись от мороза, она то и дело застенчиво улыбалась Раде, поддергивая на плечах дубленку, немного великоватую ей. Когда Алеор капризничал и заказывал себе в Рамаэле одежду, Лиары там не было, и снять с нее мерки портной не смог, а потому сейчас она была одета в дубленку Рады, которую Улыбашка предусмотрительно захватила с собой из гостиницы. Иногда Рада просто поражалась этой гномихе. Даже при том, что гостиница уже горела, запасливая маленькая наемница не забыла подсобрать все их вещи, почти что до последнего лоскута, и вытащить все это на улицу.

Погони за ними не было. Видимо, Первопришедшим по горло хватило Алеора с его выходками, и они удовлетворились тем, что разгромили приехавших на Ночь Зимы наемников. Это было единственным, что омрачало сейчас счастье Рады. Ее взгляд то и дело обращался к Алеору, и она вспоминала его слова, сказанные перед самым отплытием из Рамаэля. Если бы она не закричала тогда, что Алеора отравили, все эти люди не погибли бы там. Но, возможно, погибла бы Лиара. Или ты бы потеряла ее навсегда. И еще неизвестно, что нас ждет за Семью Преградами. Возможно, ее присутствие окажется решающим фактором в том, чтобы мы смогли добраться туда, и тогда все жертвы будут ненапрасными. Но слова Алеора и его жесткая улыбка никак не желали уходить из памяти, и сердце то и дело болезненно сжималось при воспоминании о том, что она оставляла позади.

Но это, впрочем, не настолько сильно тревожило ее, а может, просто зима помогала, старательно вычищая ее память и тревоги, чтобы и следа от них не осталось. Теперь их ждал другой путь, путь на Запад, за Семь Преград, они наконец-то добрались до самого начала этой тропы, и от предвкушения у Рады внутри то и дело замирало сердце.

А еще ей было над чем подумать. Лиара рассказала ей все, что узнала в Иллидаре, и Рада, по чести, не слишком поняла ее слова. На ее взгляд, они все это и так прекрасно знали еще до того, как Лиара ушла к эльфам, и Рада не совсем понимала в таком случае, зачем той вообще нужно было туда возвращаться. Помявшись, она так и сказала ей, отчего искорка только глубоко вздохнула и мягко сжала ее ладонь:

— Я должна была узнать, кто я такая, Рада. Я должна была посмотреть на них всех, чтобы понять, что это не то место, где мне хотелось бы прожить свою жизнь, понимаешь? — взгляд ее штормовых глаз был внимательным и очень терпеливым, и Раде стало стыдно за свои слова и мысли. В конце концов, искорка имела право посмотреть в глаза своей матери, перед тем, как уходить в опаснейшее путешествие в своей жизни, на дорогу, которая приведет ее неизвестно куда. Правда вот, об этом-то Рада как раз думала меньше всего, как-то совершенно запамятовав на фоне информации о Великой Матери, которую искорка должна была добыть в Иллидаре. Словно в ответ на ее мысли, Лиара добавила: — К тому же, мы узнали очень много нового, Рада, гораздо больше, чем я ожидала.

— Может быть, так и есть, только я все никак в толк не возьму, что оно все означает, — честно призналась Рада, почесав в затылке. Она чувствовала что-то важное за словами Лиары, но что именно — даже самой себе объяснить не могла.

— Во-первых, мы с тобой совершенно точно не Аватары, ни мы обе, ни каждая из нас в отдельности, — начала объяснять Лиара, и Рада кивнула. Почему-то когда искорка объясняла ей непонятные вещи, это было совершенно иначе, чем когда их объяснял Алеор. И спрашивать было не стыдно, потому что никто не гнобил ее за ее незнание, и понималось сразу же и до конца. — Во-вторых, Великая Мать — это действительно что-то новое, а не вернувшееся старое, как я и думала. И это просто волшебно.

— Лиара, вот богами клянусь, я ничего нового тут не вижу, — Рада страдальчески взглянула на нее. — Объясни мне все еще раз, пожалуйста! Потому что иначе я просто изведусь!

Лиара нежно улыбнулась ей и приложила свою крохотную ладошку к груди Рады. Ее руки всегда были теплыми, даже в самые холодные ночи, словно весь мир окружал ее искорку и заботливо грел ее, сберегал от беды. И сейчас Рада даже сквозь толстую дубленку чувствовала тепло ее руки.

— Вот здесь ты чувствуешь Великую Мать, здесь она идет через тебя, правильно? — Рада кивнула, и Лиара продолжила. — И это так, потому что Великая Мать и есть жизнь. Она — ты, она — природа вокруг тебя, она — весь мир, все небо и звезды, все, что ты видишь, что окружает тебя. Но раньше ты этого не чувствовала, так?

— Так, — кивнула Рада. Внутри зашевелилось что-то очень-очень тонкое, совсем близкое к пониманию, но она никак не могла это поймать.

— Ты этого не чувствовала в себе, хоть и была этим. А потом что-то случилось с тобой, и ты вдруг ощутила это золото внутри себя.

— Ты со мной случилась, зоренька, — не удержавшись, Рада аккуратно взяла ее ладошку в свои и поднесла к губам тонкие пальцы.

— Просто послушай, — в глазах Лиары загорелся лукавый и одновременно с этим застенчивый огонек, а ладошка ее, словно маленькая птичка, поудобнее устроилась в руке Рады. — Важен сам факт: с тобой что-то произошло, и тогда все внутри тебя распустилось. Великая Мать всегда была в тебе, но в какой-то удар сердца она вдруг вышла вперед, понимаешь? Семя может лежать в земле годами до тех пор, пока не будут созданы необходимые условия, чтобы оно проросло. А потом оно вдруг взрывается зелеными лепестками и тянется к солнцу.

— Это я понимаю, — кивнула Рада.

— Вот и здесь то же самое. Великая Мать спит, Рада, во всем мире, в каждом живом существе, в каждом растении и камне, в каждой крохотной частичке воздуха. Она спала всю эту бескрайнюю толщу тысячелетий и лишь сейчас она вдруг проснулась, чтобы реализовать себя. Не через медленную смену времен и эпох, не через изменение окружающей среды, постепенное, плавное, без сдвигов. Нет, она пробудилась ото сна рывком и узнала себя, развернула себя в нас впервые за все времена. — Лиара прищурилась, глядя вдаль. Глаза ее вглядывались так пристально, словно изо всех сил стремились отыскать что-то невидимое. — К чему это приведет? Что случится из-за этого? Что это все значит? Ведь это же очень важно, это самое важное, что случилось в мире, это истинное чудо!

— Мы узнаем, что это значит, в Данарских горах? — Рада взглянула на Лиару. От слов искорки шло что-то такое мощное, такое живое, такое настоящее.

— Да, Рада, — уверенно кивнула та. — По крайней мере, я очень надеюсь, что они смогут дать нам ответ. Ильвадан сказал, что это впервые случилось там, что именно там впервые кто-то коснулся чистой мощи Великой Матери, кто-то соединил с ней свое тело, как сейчас делаем мы. И я все думаю, не потому ли, что там это уже случилось один раз, мы теперь тоже можем делать это? И если мы можем, то кто еще? Возможно, где-то в мире есть еще люди, в сердцах которых она раскрыла себя? И если да, то что это означает?

Вид у Лиары была задумчивым, а вопросы, которые она задавала, не получали ответа. На миг Раде вдруг так остро, так сильно показалось, что она знает ответ, что она чувствует его всей собой, что он буквально развернулся внутри нее. Но облечь это странное ощущение в слова она просто не смогла.

А еще через какое-то время она заметила, что все внутри нее изменилось. Будто слова искорки порвали последнюю, самую тоненькую оболочку, что еще отделяла их обеих от того странного присутствия в груди. И что-то стало иным.

Поначалу Рада думала, что волнуется. Странное дрожание появилось в груди, а как, когда — она даже и не заметила. И чувство, тянущее, но при этом легкое, как перышко, слабое, но при этом такое мощное, что было сложно дышать. Боль в спине исчезла совсем, без следа, словно тот раскаленный штырь просто вытащили из нее и отбросили в сторону, а вместо него пришло это золотистое упоение, это биение крохотных крылышек бабочки, пойманной в ковш ладоней. И еще оно горело, словно яростное пламя, словно огонь, оно тянуло ее без конца, постоянно напоминая о себе, не давая возможности думать о чем-то другом. Отчего-то Рада знала — это и есть то, о чем ей говорила Лиара, это и была Великая Мать, развернувшаяся в ее груди. И это было так неожиданно, и при этом так долгожданно и просто, что она лишь удивленно моргала, то и дело потирая грудь, и все никак не могла взять в толк, что же делать с этим дальше.

Они все шли и шли прочь от реки, и снегопад тоже остался далеко позади, а небо расчистилось. Подморозило, отчего белое полотно снега нестерпимо заискрилось тысячами рассыпанных по нему алмазов-снежинок. Деревья стояли укутанные в снежные шапки, сонные, но при этом какие-то довольные. Морозный воздух замер в тишине долгого сна, ничто не нарушало этой тишины, лишь редко-редко издали долетал перестук дятла, такой громкий в улегшейся среди деревьев дремоте.

Цепочки следов пересекали белые сугробы. Чьи-то крохотные лапки оставили и другие метки на деревьях. Здесь кора была сорвана и тонкими чешуйками темнела прямо на вершине сугроба, здесь из снега торчала обгрызенная расшелушенная шишка, здесь цепочка следов прерывалась темным зевом норы под каким-нибудь корнем, где глубоко под землей на постилке из сухих листьев кто-то зимовал, закусывая последними найденными с осени семечками. Были и следы покрупнее. Рада не раз и не два замечала здоровенные глубокие впадины в снегу, расположенные далеко друг от друга. Такие обычно оставляли длинноногие лоси, медленно перебирающиеся через замерзший лес в поисках нежной коры молодого подлеска. Еще кое-где снег представлял собой кашу, изрытую, перекопанную так, словно в ней кто-то от души валялся. Значит, здесь прошли кабаны, раскапывая острыми копытцами глубокие сугробы и вынюхивая вкусные желуди. Им попадались и рваные зигзаги заячьих следов, и аккуратные, деловитые тропки, протоптанные лисами. Лес жил своей тайной и холодной жизнью, пусть даже заметить его обитателей днем было невозможно.

С каждым днем они уходили все дальше на запад. Вокруг тянулись дикие земли, никем не заселенные, никому не нужные, без единого следа человеческого жилья. Большие лесные массивы сменялись поросшими бурьяном лугами, где высокая сухая трава шелестела и клонилась под ветром или застывала, украшенная крохотными белоснежными шапочками, посверкивающими на солнце. Они перебирались через замерзшие ручьи, обходили лесные озерца, покрывшиеся мутной темной пленкой льда. Они карабкались через выворотни и поваленные бревна, останавливаясь на ночлег у подножий старых дубов, чьи разлапистые ветви и мощные стволы закрывали их от ветра, если он поднимался к ночи. Каждый вечер Кай призывал энергию Источника и с ее помощью наметал из снега большое круглое жилище с отверстием в потолке, чтобы выгнать дым. Перед самым сном он замуровывал пригоршнями снега вход туда, и до самого утра путники спали вокруг костерка, который хорошо прогревал ледяной дом изнутри и не позволял им замерзнуть.

Потом на горизонте появились горы. Рада вглядывалась в них, щуря глаза от яркого, отражающегося от снежной поверхности солнца, и не понимала, что она чувствует. Эрванский кряж, тянущийся с севера на юг на тысячи километров, всегда считался непроходимым, и теперь она понимала, почему. Вершины гор терялись в облаках, и белые шапки низко сползали по их телам, почти что до самого основания. Там, наверху, всегда бурлили тучи, там вечно шел снег, устилая и устилая ледяные склоны, там не было троп, лишь острые зубы скал и коварные, укрытые снегом пропасти. Под горами, у самых их корней, не селились даже гномы, а ведь в свое время они заняли каждый горный массив Этлана, где только были пещеры, а коли пещер не было, они их вырубали сами. Что ждало там, у корней гор, пятерых спутников? Как Улыбашка с Каем планировали провести их на другую сторону, ко второй преграде?

Впрочем, спутники не выглядели слишком расположенными к беседе. Улыбашка совсем замкнулась в себе, тяжело сопя и переваливаясь через сугробы, Кай то и дело сверялся с картой и о чем-то беседовал с Алеором, который в ответ только хмурил брови и мотал головой, никак не соглашаясь с ильтонцем. И Рада с Лиарой были предоставлены друг другу, бок о бок следуя за остальными и вслушиваясь в собственные сердца, которые теперь бились совершенно иначе.

День за днем они шли, и Рада начала замечать, что горы не слишком-то приближаются. Какими бы высокими и непроходимыми они ни были, а все же путники должны были бы уже подойти достаточно близко к ним, чтобы они хоть немного увеличились в размере. Тогда-то Рада и начала замечать, что они идут не совсем на запад, а то и дело отклоняются немного к югу, потом немного к северу, потом опять к югу. Получалось, что Алеор вел их зигзагом, наматывая большие петли, накладывая их друг на друга, и Рада все в толк не могла взять, зачем он так делает. К разговору расположенным эльф не выглядел, упрямо топая вперед через сугробы, да и по вечерам только хмурил брови и все вглядывался в танцующее пламя костра. На тот же вопрос, заданный Улыбашке, гномиха тоже развела руками, а Кай еще и добавил:

— Я уже третий день пытаюсь узнать у него, что мы ищем, но он пока молчит.

— Ищем? — удивленно вздернула брови Рада.

— Ну не просто же так он нас кругами гоняет, — рассудил ильтонец. — Да и вид у него слишком… напряженный. Мы совершенно точно ищем что-то, и я уверен, что пока мы это что-то не найдем, он не успокоится и ни в какие горы не полезет.

После этих слов Кая Рада начала внимательно приглядываться к Алеору. День ото дня нетерпение все больше прорывалось через маску самообладания, но говорить что-либо пока еще Алеор отказывался. Днем он теперь изредка покидал отряд, отходя в сторону от основного направления движения и вглядываясь в одному ему видимые пометки на деревьях, по которым, судя по всему, и шел. Рада была абсолютно уверена, что эти пометки там есть, хоть сама никак не могла разглядеть их, но Алеор изучал только определенные деревья и каждый раз двигался к ним очень уверенно, словно на них яркой краской его имя намалевано было.

Раз он отказывался говорить с ней о том, что искал, можно было спросить его о том, что их ждало впереди. Что, собственно, Рада и сделала, сидя как-то вечером в теплом жилище из снега, у самого костра, и покуривая трубочку. Дым тонкой струйкой вился вверх и утекал в звездное небо вместе с дымом от костра, отблески языков пламени плясали по порыжевшим от них стенам снежного дома, слегка подтаявшим от тепла. Алеор протянул к пламени свои длинные ноги в сапогах и задумчиво вглядывался в угли, словно видел там что-то важное. В стороне от него дремал Кай, растянувшись на тщательно вычищенной от снега и прогретой земле и укрывшись своим плащом. С другой стороны Улыбашка штопала свои шерстяные носки, то и дело шипя, когда попадала острой иголкой в палец. Лиара тоже была рядом с Радой, она привалилась к ее плечу и закрыла глаза, теплая и маленькая, как котенок, и Рада, не стесняясь друзей, обнимала ее за плечи, придерживая, чтобы той было удобнее.

— Алеор, — негромко позвала она, не вынимая трубки изо рта. Эльф медленно поднял на нее глаза, ожидая продолжения. — А я ведь так и не спросила тебя, что из себя представляют Семь Преград. Пойти-то за них согласилась, а вот что это за преграды — я и знать не знаю.

— Ты что же, Радушка, не слушала сказки, которые тебе в детстве пели? — в голосе Алеора было издевки и удивления примерно поровну. — Да любой ребенок перечислит тебе все пять известных преград, даже если ты его посреди ночи перебудишь.

— Эрванский Кряж и Железный Лес, — проворчала Улыбашка, не поднимая глаз от своего шитья.

— Огненная Земля и Пустые Холмы, — сонно добавила Лиара из-под руки Рады.

— Серая Гниль и Летающие Острова, — негромко закончил Алеор.

— Летающие Острова? — Рада почувствовала, как пошевелилась рядом Лиара. Глаза ее распахнулись и удивленно смотрели на эльфа. — Никогда не слышала об этом!

— Естественно, — фыркнул эльф. — Потому что это шестая преграда.

После долгого дня борьбы с сугробами по колено Рада соображала не слишком быстро, а потому дошло до нее только через несколько секунд.

— Погоди! Но ты же сам сказал, что известных пять, — заворчала она, недовольно глядя на эльфа.

— Ну да, — кивнул тот. — А про шестую знаю только я.

— То есть как это? — заморгала Улыбашка, с подозрением глядя на эльфа.

— Потому что кроме меня там больше никого не было, — ответил ей Алеор так, будто это было чем-то самим собой разумеющимся.

На несколько мгновений в снежном доме повисла абсолютная тишина. Улыбашка, забыв о своем шитье, с открытым ртом смотрела на эльфа, Кай приподнялся на своем одеяле и тоже смотрел на него, хмуря брови. Рада поняла, что никак не может закрыть распахнувшийся буквально пополам рот и вернуть челюсть на место.

— Ты там был?! — голос искорки сорвался на фальцет.

— Ну, а как ты думаешь? — Алеор взглянул на нее из-под недовольных бровей, потом взял прутик и поворошил угли в костре. Пламя с новой силой взвилось вверх над почти прогоревшими ветками. — Стал бы я тащиться за эти Семь Преград самостоятельно, да еще и команду набирать из вас, недоумков, если бы до этого уже не разведал путь с кем-нибудь посерьезнее?

— Выходит, песня о Пяти Героях и Семи Преградах… — Лиара не договорила.

— Фактически, героев было шесть, — пожал плечами Алеор и вдруг усмехнулся. — Меня всегда поражала людская глупость, от всей души поражала. Итак, у вас есть песня о Пяти Героях и Семи Преградах. Согласно песне все Пять Героев умерли там, пока проходили преграды. Так откуда же, бхару вашу за ногу, вы знаете о том, что там случилось, если никто из них не вернулся? Я специально не стал рассказывать, что являлся шестым членом той экспедиции, чтобы посмотреть, когда же до кого-нибудь дойдет задуматься над этим вопросом. Семь сотен лет прошло, и так никто ничего и не понял. — Алеор только головой покачал.

— Может, все дело в том, что это просто считалось сказкой? — буркнула Улыбашка, исподлобья глядя на него. — Семь Преград — сказка, никому и в голову не приходило, что они реально есть.

— Именно поэтому вы все так долго трусили, кочевряжились и ломались перед тем, как согласились идти туда вместе со мной? Боялись в сказку попасть? — осклабился эльф. Улыбашка одеревенела, хмуро глядя на него. — Что же касается того, почему это никому не приходило в голову, Улыбашка, тут ответ один: никто просто не думал на эту тему, вот и все. Иногда мне кажется, что я живу в мире, состоящем из одних идиотов. Каким образом эти идиоты умудряются выживать и даже контактировать друг с другом, для меня остается загадкой.

— Ладно, — буркнула Рада, в который раз уже уговаривая саму себя не реагировать на оскорбления Алеора. От того, что она будет злиться и дуться, никакого толку не будет, и уж тем более Алеор тоже из-за этого не расстроится. — Хорошо, значит, ты был за Семью Преградами. Но что тебя туда понесло?

— В прошлый раз это была инициатива Дамиана. Вы его знаете, как Дамиана Эльфийского, — поморщился Алеор. Вид у него был кислым. — Ему взбрело в голову бросить вызов Неназываемому, и он созвал клич: мол, все, кто хочет помочь ему поучаствовать в таком благом деле, могут присоединиться. Ну я и пошел. Тогда все равно никакой более интересной работы у меня не было. Дамиан считал себя очень умным и еще более сильным, он даже не стал утруждать себя подготовкой или сбором команды с учетом того, что их ждет впереди. В итоге они все как мухи перемерли, не дойдя до шестой преграды. А я дошел.

Глаза Алеора остекленели, он уставился в пламя, и Рада поняла, что даже дыхание задержала, когда он продолжил. Слушать не героическую песню, не сказание о подвигах, рассказанное менестрелем, а то, как на самом деле все это было… Это было очень странное чувство.

— На призыв Дамиана откликнулись Урго Однорукий из Наемников Запада, Амарион Данхир Лучница из Бреготта, Весельчак Ледар до’Вадин, Фрон из Детей Камня и я. Я присоединился в самый последний момент, когда они уже двинулись в сторону Эрванского кряжа, так что мало кто знал, что я тоже участвовал в этой компании. Дамиан не сильно-то хотел брать с собой еще одного эльфа, чтобы его славу никто не отнял, но он сам изначально заявлял, что любой может присоединиться, и ему не хватило силенок на то, чтобы отказать наследнику Лесного Дома, — Алеор вновь хмыкнул. — К тому же, он был полным идиотом и не взял с собой ни одного Жреца, рассчитывая на то, что его «невероятных» эльфийских способностей будет достаточно, чтобы справиться. Надо отдать ему должное, погиб он самым последним, но он все равно погиб, так что никакой чести в этом нет.

— Расскажи все, Алеор! — Рада услышала в собственном голосе запал, но сейчас ей было плевать, что о ней подумает эльф. В конце концов, она так до сих пор и не представляла, что ждет их впереди, и рассказ Алеора мог пролить свет на подробности грядущего путешествия.

— Все рассказывать было бы слишком долго, Радушка, к тому же, ты сама все скоро увидишь, — взглянул на нее эльф, ухмыляясь под нос, и она поняла, что вновь возвращается к мысли, не следует ли собственным руками его удавить. — Да и песню эту дурацкую ты слышала, так что, считай, все почти так и случилось. Так что в двух словах. Гном Фрон провел нас под горами, но как только мы вышли к Железному Лесу, бегом кинулся к деревьям с воплями о том, что наконец-то он видит легендарное железное дерево. Он попытался отрубить ветку, хоть мы и предупреждали его это не делать: листья железных деревьев остры, будто иглы, и при любом касании отрываются от веток. Да и ветра там дуют без перерыва… Одним словом, этого дурака зарезало за несколько секунд, и мы не успели его вытащить.

— По легенде он закрывал вас своей грудью от летящих на вас острых листьев, и был истыкан ими так густо, что погиб, пожертвовав собой… — негромко проговорила Лиара. Вид у нее был растерянный.

— Ну, можно сказать и так, — хмыкнул эльф. — Мы сняли с него кольчугу из драконовой чешуи, разрезали ее на куски и укрыли головы, чтобы не повторить его судьбу. Хватило как раз на пятерых. Так-то мы лес и прошли, но это было сложно. Потом была Огненная Земля. — Алеор вновь задумчиво уставился в пламя. — Там кольчуга уже не помогла.

— И что вы сделали? — подалась вперед Улыбашка. Рада вдруг подумала о том, что все они знают ответ из песен, но при этом это словно бы была совершенно другая история, которую она слушала как в первый раз.

— Огненная Земля — край гейзеров. Почва очень горячая, стоять на месте практически невозможно, из щелей в земле бьет раскаленный пар, иногда — струи кипятка вперемешку с камнями и прочим шлаком. Мы привязали к подошвам сапог оставшиеся куски драконьей чешуи и побежали. Так и бежали до самого конца, пока не прошли эту дрянь насквозь.

— А Весельчак Ледар? — слова сами сорвались с губ, и Рада не успела себя остановить. Она помнила песню. Согласно ей, герои уперлись в разлом в земле, такой длинный, что конца края не было, такой широкий, что не перепрыгнешь. И тогда Ледар до’Вадин пожертвовал собой, сделав из себя живой мост: ногами он уперся в один край ямы, руками — в другой, и по его спине…

— Он упал в гейзер, — хмуро пожал плечами Алеор.

— И все? — не веря, Рада уставилась на него. — А вы хоть пытались его вытащить?

— Рада, там в этих гейзерах крутой кипяток, бьет во все стороны фонтанами. Этот придурок споткнулся и ухнул туда головой вперед. Поверь мне, он сварился еще до того, как упал. — Алеор вытащил из-за пазухи трубку и тоже принялся набивать ее, поглядывая в пламя. Лицо его было спокойным и ничего не выражающим. — В Пустых Холмах мы потеряли Однорукого. Ему пришла в голову светлая идея оседлать Червя, но из-за своей проклятой культи он не смог справиться с поводьями.

— Культи? — переспросил Кай. — Я думал, его звали Одноруким, потому что он всегда сражался только мечом, а на другой руке носил щит…

— Носил, — кивнул Алеор. — У него не было руки, и он заказал у гномов железную насадку вместо нее с намертво прикрученным к ней щитом. Очень действенно в свалке: штука была тяжелой, он ей множество голов проломил. Он и Червю хорошенько так между глаз заехал, когда эта тварь вылезла к нам из-под земли в Пустых Холмах. Здоровый был мужик, наверное, чуть пониже тебя, Кай, а силища невероятная, — Алеор покачал головой. — Только вся его сила в мышцы и ушла, а в голове не осталось ничего. Мы все влезли Червю на спину, но проклятый Однорукий разорался, что раз он Червя заарканил, то он его и поведет вперед, и переспорить его было просто невозможно. В конечном счете, Червь вывернулся и сожрал его.

— А как же вы справились? — Лиара нахмурила брови. — В сказании говорится, что Однорукий пал только когда вы покинули Пустые Холмы.

— Дамиан вбил катану в позвоночник этой твари, прямо в шейный позвонок вонзил, и правил ей, как конем, — ответил эльф. — Надо было сразу так сделать, и мы говорили об этом Однорукому, но он же был лонтронцем, естественно, сразу же начал орать, что как лошадник, он и сам прекрасно знает, что ему делать с Червем. Ну вот и дознался.

— А Амарион Лучница? — Улыбашка совсем отложила свое шитье и теперь во все глаза смотрела на Алеора. — Если я правильно помню, у нее с собой был какой-то эликсир, который помог вам пройти через Серую Гниль, но его было мало, и она наврала вам, что ей хватило этого эликсира, а сама пожертвовала собой, чтобы вы прошли…

— Эликсир! — фыркнул эльф, закатив глаза. — Самое забавное, что я двум менестрелям рассказывал одну и ту же историю с одними и теми же подробностями, а в итоге оба они переврали все и вывернули так, чтобы выглядело по-героичнее. Амарион очень любила выпить, и с собой у нее был не эликсир, а ром. — Рада хмыкнула, и Алеор улыбнулся ей. — Она считала, что ром — лучшее средство от всего, в том числе и от ядовитых испарений Серой Гнили. Надравшись, она просто оступилась и ухнула в болото, а мы были слишком далеко, чтобы вытащить ее. И когда подоспели, она уже захлебнулась. Что же касается этих испарений, то они действительно ядовиты. Дамиан наглотался больше, чем я, и когда мы вышли из Гнили, он просто упал замертво и все. И я остался один.

— Так как же ты выбрался оттуда? — Рада во все глаза смотрела на эльфа. — Ладно туда, но обратно-то ты как добрался?

— А вот на этот вопрос я тебе отвечу после того, как мы найдем нашего последнего спутника, — улыбнулся эльф. Выглядел он очень довольным.

— Спутника? — переспросила Рада.

— Помнится, я упоминал, что с нами будет еще один спутник, и что мы подберем его в этих местах. Я все думал, вспомнит об этом кто-нибудь или нет, но вы только спрашивали меня, куда мы идем, а просто отвечать на такой вопрос — скучно, — пожал плечами Алеор. — Так что раз вы не догадались сами, то обо всем узнаете позже.

Рада ощутила, как кулаки сжимаются сами собой. Внутри поднялось лютое желание надавать Алеору по ушам. Развлекался он, значит, веселился!

— Так что же это за Летающие Острова, Алеор? — спросила Лиара, разглядывая эльфа. Раде тоже было любопытно, потому она слегка поостыла. — Что они собой представляют?

— О, это очень интересное место, — охотно отозвался тот. — В подробностях я ничего разглядеть не успел: мне было слишком плохо от испарений Серой Гнили, но кое-что понял. Кажется, там несколько иначе действуют законы природы… Во всяком случае, я видел перед собой громадную пропасть, в которой медленно дрейфовали вверх-вниз и в стороны обломки скал. Они висели в воздухе и двигались в разные стороны, словно чаинки, танцующие в воде.

— И как ты предполагаешь перебраться через них? — с сомнением в голосе поинтересовался Кай. — Ты уже придумал?

— Есть кое-какие идеи, — уклончиво ответил Алеор. — Но, думаю, окончательно решать мы все будем на месте. Что же лежит дальше за Летающими Островами, я просто не знаю. Так что последняя преграда станет сюрпризом для всех нас.

— Просто замечательно, — угрюмо проворчала Улыбашка, качая головой и берясь за свое шитье. — Лучше не придумаешь.

— А что тебя не устраивает, Улыбашка? — удивленно вздернул брови Алеор, раскуривая трубку от горящей веточки. — Еще пять минут назад ты вообще не знала, что тебя там ждет, или знала это очень смутно. Больше того, тебя это нисколько не беспокоило.

— Да меня это и сейчас нисколько не беспокоит, Алеор, — пожала плечами гномиха. — Я же, в конце концов, согласилась на эту твою авантюру. И ты, оказывается, уже один раз там был, так что представляешь, с чем нам придется иметь дело. И я абсолютно ни на что не жалуюсь. — Только вид у нее все равно был кислый.

— Алеор, а кто наш последний спутник? — прищурилась Рада, разглядывая эльфа. — И что он делает здесь? Тут же вообще никто не живет?

— О, это очень интересная личность, — улыбнулся Алеор, и в глазах его отразились языки огня. — Я бы даже сказал: легендарная, если бы о ней было широко известно. На самом деле, не слишком-то многие, кроме глав государств, конечно, знают его имя. О нем никогда не писали песен, не сочиняли мифов. Он объявлен в розыск во всех государствах Этлана Срединного: за мародерство и военные преступления, за кражу казны Бреготта около трехсот лет назад, за личное оскорбление Великого Жреца и даже за роман с женой одного из королей Мелонии, который после этого обзавелся еще одним, не слишком похожим на него самого наследником.

— Кто это? — в голосе Кая слышался смех. Ильтонец приподнялся на локтях на своем одеяле и теперь с улыбкой разглядывал эльфа. — Не томи, Алеор, просто скажи.

— Какая разница? Его имя вам все равно ничего не скажет, да и его самого вы очень скоро увидите, — Алеор улыбнулся ему в ответ, и сейчас в лице его было что-то очень проказливое.

— Тогда хотя бы скажи, как ты с ним познакомился? — настойчиво заговорила Улыбашка. — Если никто его не знает, то откуда его знаешь ты?

— Мы встречались с ним несколько раз. Один раз из-за него я чуть не погиб, во второй раз он спас мою жизнь. Я и сам не знаю, кто он. На эльфа он не похож, а потому жить вечно не может, но впервые я встретил его семьсот лет назад, во второй раз — лет двести тому. Но сейчас он должен быть где-то здесь, здесь одно из его убежищ, в которых он обычно пережидает зиму. Так что нам осталось только найти его.

В рассказе эльфа было чересчур много всего неизвестного, гораздо больше вопросов, чем ответов. Рада только в затылке чесала. Не эльф, живущий больше семисот лет? Как такое вообще возможно? На память ей пришли все бессмертные расы, и она принялась перебирать их в голове, гадая, к какой может относиться этот их загадочный будущий спутник. Нимфы были бессмертны, но они вымерли две тысячи лет назад. Говорили, что Аватара Эллонор была последней нимфой Этлана. Были еще Орлы, но стал бы кто-то из них с крыльями за спиной прятаться посреди заснеженного леса? Да и слишком приметны они были, чтобы слухи о таком мародере не пошли по всему Этлану. Говорили, что на Северном Материке, где-то в районе Тарна, жили тарваги — люди огня, но их никто никогда и в глаза не видел здесь. Остальные расы, которые считались Старыми, жили гораздо дольше людей, но никто из них не брал барьер в пять сотен лет, даже гномы, слывущие долгожителями. Так кем же был этот странный приятель Алеора?

Все следующие дни они шли сквозь заснеженный лес, и эльф искал следы последнего компаньона. Теперь уже и Рада внимательно приглядывалась к окружающим деревьям, пытаясь обнаружить хоть какие-то следы человеческого пребывания. Только вокруг на сотни километров не было ни души, и ничто не указывало на то, что здесь вообще где-то может находиться жилье.

Холода подступали все ближе. С каждым днем ветер становился холоднее и злее, с неба то и дело сыпались полные пригоршни колючих снежинок. Морозная зима заползала своими пальцами под теплую дубленку, и Рада ежилась на ветру, гадая, когда же они наконец обнаружат этого спутника и окажутся в тепле. Улыбашка с Лиарой целыми днями строили предположения, кем мог оказаться этот странный мародер, а Алеор только посмеивался в ответ и ничего не говорил.

А потом, когда она уже вообще перестала на что-либо надеяться, и думала лишь о том, как бы побыстрее оказаться в устроенном Каем жилище из снега возле теплого костра, Алеор нашел то, что искал.

Это было под вечер. Изодранные облака частично скрывали звезды, сквозь которые подглядывал за путниками тонкий огарок месяца. Кай уже начал подыскивать подходящую для ночлега полянку, а ноги гудели так, что Рада то и дело морщилась и нагибалась, чтобы растереть заледеневшие икры, не желающие продираться вперед через сугробы. Идущий впереди цепочки Алеор вдруг издал радостное восклицание и уверенно направился к ничем не примечательному выворотню, полностью укрытому толстой снежной шапкой.

— Ты нашел? — встрепенулась Улыбашка, лишь голова которой торчала над высокими снежными заносами, где траншею для нее протаптывал Кай. — Я умоляю тебя, просто скажи, что это то, что мы искали! Потому что мои силы уже на исходе, скоро я задубею здесь, и вести тебя через горы будет некому!

— Нашел! — торжествующе отозвался эльф и принялся разгребать снег возле самого выворотня.

Забыв о гудящих ногах, Рада в два прыжка оказалась рядом с ним и тоже принялась помогать разгребать снег. Под сугробом обнаружилась промерзшая земля, усыпанная сухими прошлогодними листьями, из которой торчало громадное железное кольцо.

— А это еще что? — удивленно вскинул брови стоящий рядом с ними Кай.

— Схрон, — довольно отозвался эльф. — И в нем мы найдем Редлога.

Это имя ровным счетом ничего не говорило Раде, как и предполагал Алеор. Остальные спутники тоже недоуменно переглянулись, а эльф в этот момент уцепился за кольцо и рывком откинул прячущийся под снегом люк. Вниз в землю вели неровные, вырубленные ступени, оттуда пахнуло теплом, острым запахом, как из логова хищника, смешанного с ароматами сена и стряпни.

— Пошли. Только не пугайтесь и видите себя тихо. Его приятель очень нервный, — сообщил Алеор, едва сдерживая смех.

— Приятель? — нахмурилась Рада. — Какой приятель?

Но Алеор уже застучал сапогами по ступеням, пригибая голову, чтобы не врезаться лбом в потолок землянки, и Рада решительно направилась следом за ним.

Ступени вели неглубоко, и здесь стояла полная темнота и тишина. Квадрат слабого лунного света падал на пол, все остальное терялось в густой черноте подвала. Рада втянула носом воздух, чувствуя сладкий запах сена, с которым смешивалась вонь отбросов. Алеор стоял впереди нее, напряженный, словно готовый сорваться с места при первом же резком звуке.

— Что происходит? — шепотом спросила его она, но эльф лишь приложил палец к губам и молча указал вперед.

Глаза Рады из орбит полезли, когда она увидела в темноте не далее чем в десяти метрах впереди два круглых светящихся глаза. Они ловили скудный свет, падающий сквозь отверстие люка наверх, и отсвечивали желто-зеленым, маленькие, очень испуганные глаза со сжавшимся в росинку зрачком, расположенные на высоте человеческого роста.

— Не бойся, — тихо обратился Алеор к прятавшемуся в тенях незнакомцу. — Мы не причиним вреда ни тебе, ни твоему хозяину. Мы просто хотим видеть его. Так что будь хорошим мальчиком, позови его.

— Что это, Алеор? — вновь зашипела Рада, и он нетерпеливым жестом приказал ей замолчать.

Глаза мигнули, их взгляд перетек им за спины. Рада обернулась, видя, как по ступеням спускается Лиара с Улыбашкой, а замыкал шествие Кай. Ильтонец высоко поднял руку, призвал Источник, и в его ладони загорелась сфера бледного света.

Рада обернулась. Свет залил все помещение, усыпанное какими-то мешками, тюками, разломанными коробками и прочей рухлядью. В конце помещения виднелся узкий черный лаз во тьму, возле него была навалена громадная куча сена, а над ней стоял на задних лапах бурый медведь, прижимая к груди бутыль с чем-то мутным внутри нее и в ужасе глядя на вошедших.

— Твою ж!.. — выдохнула за спиной Алеора Улыбашка.

— Не бойся! — Алеор вновь вытянул руку по направлению к медведю и успокаивающе проговорил: — Мы просто хотим…

В этот момент медведь издал оглушительный визг, прижал к груди бутылку и в ужасе бросился прочь на задних лапах, переваливаясь на ходу с боку на бок и вопя так, словно ему подпалили шкуру. Не прошло и мгновения, как он исчез в узком лазе, будто его и не было.

— Вы все-таки его напугали, — со вздохом проговорил Алеор, роняя руку. — Ну что ж, значит, по-хорошему не получится. Пошли.