Ветер перемен

==== Глава 55. В теплой дружеской обстановке ====

По окнам барабанил дождь, день за днем вымывая из мира последние оставшиеся краски. Земля от него разбухла и почернела, напитавшись влагой так, что даже на утоптанной дороге в отпечатках сапог стояла вода. Травы побурели, склонив отяжелевшие головы к земле и уже не надеясь вновь подняться под ветром. Последнюю листву смыло с веток деревьев, унесло ветром, и теперь по разбухшей коре медленно стекали крохотные ледяные капли, словно слезы, последние слезы мира перед зимой. Повсюду капало, и неумолчный тихий перестук дождя по крышам, стеклам, стенам и лужам за окном стал докучливым и надоевшим соседом Рады.

Делать в проклятом Рамаэле было совсем нечего. То есть ровным счетом нечего. За те три дня, что прошли с ухода искорки домой, она успела уже двадцать раз обойти весь порт и наглядеться на него так, что хватило на всю жизнь. Здесь было ровно семнадцать домов, самым крупным из которых была гостиница «На околице», семнадцать домов и пристань. И все.

Жителей городок насчитывал максимум четыре десятка, и все они держались отстраненно и холодно, пристально рассматривая гостей порта своими ничего не выражающими взглядами. По их длинным рожам и вечно недовольно поджатым губам Рада сделала вывод, что все они — Первопришедшие, которым не повезло то ли чем-то вызвать гнев Владыки и быть отправленными жить здесь, то ли получить от него неудачную работу, которая предполагала службу за границей Мембраны. Лишь семеро из этих десятков были не Первопришедшими, а Высокими — детьми четвертого поколения, которые не могли пройти через Мембрану и вынуждены были топтаться здесь до скончания веков и времени, как грязные попрошайки, которых стыдно пускать на порог. Алеор обмолвился, что кое-кто из рожденных четвертого поколения Речного Дома уходят в Лесной Дом и получают там приют и возможность жить наравне с остальными гражданами страны, но таких было очень мало. Первопришедшие предпочитали вообще не плодиться, чем плодить Высоких, поэтому и детей у них в городе почти что и не было.

Все эти эльфы держались здесь только для того, чтобы вести торговлю и надзирать за границей государства. Естественно, что никто не мог пройти сквозь Мембрану, кроме них, а потому и охранять границу смысла не было. Но они все равно ходили с таким видом, будто все вокруг только и пытались, что придумать способ пробраться в Иллидар, хоть он никому и даром не нужен был. Также, три здания из семнадцати представляли собой лавки, в которых были выставлены образцы того, чем торговал Иллидар. Именно ради этого причаливали сюда торговцы, и когда сделка заключалась, пограничники перевозили через Мембрану необходимое количество товара, чтобы отгрузить его на пристани Рамаэля на людские корабли.

Торговали эльфы вещицами очень редкими и дорогими. Рада и сама заглянула во все три лавки от нечего делать, а также задумав что-нибудь прикупить для Лиары, но цены заставили ее вытаращить глаза и ретироваться. На прилавках лежало вино, которое изготовляли эльфы из закупавшегося на юге винограда, одежда из закупавшихся на юге тканей, изделия из закупавшейся на юге кости. Одним словом, бессмертные ничего не изготовляли сами: они лишь покупали сырье, и этому сырью придавали определенные свойства. Правда, за такие свойства не жалко было отвалить никакие деньги.

Вино Речного Дома напоминало по вкусу едва ли не пищу богов, одежда, которую они изготовляли, не промокала, не рвалась и не портилась. Торговали здесь и оружием, которое не тупилось и не старело, изделиями из драгоценных камней и металлов, подобного которым по изяществу и красоте линий Рада никогда не видела, книгами, аккуратно переписанными от руки древними манускриптами, которые достать можно было только здесь. Все это стоило столько, что оставалось только качать головой, но людские торговцы покупали, жадно скупали то небольшое количество товаров, которое с неохотой перепродавали Первопришедшие. Все это прямиком шло во дворцы знати: только самые богатые представители рода людского могли позволить себе обладать такими вещами.

Впрочем, самые легендарные из своих изделий проклятые Первопришедшие продавать отказывались. Рада потратила битый день, околачиваясь на пристани и разглядывая никогда не гаснущие фонари, когда обратила внимание на то, что их никто не тушит и не зажигает, а пламя при этом продолжает гореть одинаково ровно и днем, и ночью. Оказалось, что внутри было вовсе не масло, а эльфийский шнур — веревка, что никогда не гасла и не сгорала, стоило лишь ее поджечь. Когда она спросила, можно ли купить такую штуку в лавке, торговец оскорбился, поджав узкие губы и заявив, что Речной Дом не продает ценные вещи во внешний мир.

— У нас тоже есть такая веревка, и мы тоже ее не продаем, — ответил на ее вопрос Алеор, посмеиваясь в кубок с вином. — Ты не представляешь себе, сколько труда нужно угробить, чтобы сделать хотя бы несколько метров такого шнура. На изготовление куска длиной с ладонь уходит год, и это при том, что мастера трудятся день и ночь без перерыва. Но и результат хорош: ты навсегда избавлен от проблем с освещением. Так что вот это, Радушка, — он постучал костяшкой пальца по лампе, что горела на столе в общей зале, — стоит гораздо больше, чем все твое поместье в Мелонии. Можешь считать, что эта дыра, в которой мы застряли, украшена на гораздо большую сумму, чем весь Латр, только благодаря этим паршивым фонарям на пристани.

— А почему этот шнур никогда не гаснет, Алеор? — с интересом поинтересовалась она. — Что там за ворожба такая?

— А я почем знаю? — пожал он плечами. — Есть мастера, которые этим занимаются, но мне до них никакого дела нет.

— И он служит только для освещения? — Рада недоверчиво взглянула на лампу. — Год, проклятущий год ради того, чтобы сделать один единственный светильник?

— Ох, Радушка, эльфы бы просто не выжили, если бы могли мыслить так же, как ты, — хмыкнул Алеор. — Нет, он нужен не только для освещения. Не знаю, слышала ли ты об этом, но вот точно таким же шнуром, точнее, тремя кольцами такого шнура окружен весь город Озерстраж.

— Зачем? — вытаращилась на него Рада. Она постаралась прикинуть в уме, сколько же надо было копаться мастерам, чтобы сделать шнур длиной в десятки километров, если всего один кусочек с ладонь занимал у них год.

— Озерстраж — столица Бреготта, сердце Пограничья, что уже долгие тысячелетия сражается с Сетом и сдерживает наступление Хмурых Земель. Как ты знаешь, он расположен на острове посреди озера, чтобы в случае поражения дермакам было как можно сложнее взять столицу. А чтобы даже ночью эти твари не смогли подкрасться незамеченными, Лесной Дом преподнес в дар Бреготту эльфийский шнур. Если когда-нибудь дермаки попробуют высадиться на остров, бернардинцы сразу же подожгут шнур, и пройти тем будет уже гораздо сложнее.

Рада только покачала головой. Такой дар был поистине королевским, пожалуй, стоил он гораздо дороже всей Мелонии вместе взятой. Сдается мне, причин дружить с эльфами у людей больше, чем причин их ненавидеть. И бернардинцы — единственная умная нация, разглядевшая все перспективы от такого союза.

Людских торговцев в Рамаэле было совсем немного. В большой гостинице помимо Рады проживало всего два купца с юга, с Ишмаила, которые дожидались здесь доставки большого груза заказанных ими у эльфов товаров. Команда их не покидала корабли, отсиживаясь в трюме, чтобы не встречаться с Первопришедшими, а капитаны и носу не высовывали из своих комнат в гостинице, спускаясь лишь поесть в общую залу и не поднимая глаз от своей тарелки, чтобы не было необходимости контактировать с бессмертными. Вид при этом у них был таким угрюмым, словно и не торговать они сюда приехали, а отбывать тюремный срок, и Рада прекрасно понимала, что они чувствуют. Утром второго дня одному из капитанов эльфы привезли две ладьи с заказанным грузом. Он моментально расплатился с ними, в течение часа погрузил товары на корабль и сразу же отплыл со всей возможной скоростью, наплевав даже на сильнейший встречный ветер и тугие струи дождя, почти что смывающие его команду за борт со скользкой палубы. Второй капитан только с тоской посмотрел, как тот отчаливает, и остался в гостинице, дожидаясь и своего срока.

Но все их проблемы были продиктованы лишь их собственной жаждой наживы, так что Раде не было до этого особого дела. Она же застряла здесь совсем по иной причине, и эта самая причина все никак не возвращалась к ней из города, которого Рада даже разглядеть не могла.

Первый день она крепилась, говоря себе о том, что время за Мембраной течет иначе, что Лиара даже не успела еще толком оглядеться и найти мать. В любом случае, Иллидар, по слухам, был большим городом, а отыскать одного конкретного человека в большом городе довольно сложно, особенно, если не знаешь даже его имени. Так что она послонялась по пристани, посидела в общей зале, выпив кружечку вина с Алеором и Каем и улеглась спать в своей холодной и неуютной кровати, слушая, как шепчет за окнами дождь.

Он продолжал шептать и утром, когда она открыла глаза в сером сумраке рассвета, когда встала и сделала разминку, чтобы хоть немного привести в порядок задубевшие за ночь плечи. К завтраку Лиара не вернулась, как и к обеду, и ноги сами понесли Раду на пристань, будто это каким-то образом могло приблизить ее к искорке. Там ее внимание на какое-то время заняли фонари, но даже это не могло заинтересовать ее по настоящему. Сердце ныло, оно просило, оно звало, и Рада всем своим существом ощущала, как медленно тянутся секунды, одна за другой, неповоротливые, нерасторопные, словно улитки.

— Она не вернется так быстро, — сочувственно проговорила Улыбашка за ужином, поглядывая на нее. — Ты же знаешь, здесь разное время.

— Знаю, — поморщилась Рада, уныло катая в своей тарелке картошку из угла в угол. Аппетита совсем не было.

— Потерпи, — в голосе гномихи прозвучала мягкая забота. — Ничего с ней там не случится. Как только они с матерью решат все свои дела, как только она договорится с Себаном обо всем, она придет обратно. Обязательно.

На это Рада только сумрачно кивнула. Она ни секунды не сомневалась, что Лиара вернется. Эта уверенность раздувала ее легкие, словно кузнечные мехи, она грела сердце, она наполняла все тело Рады золотистой, мягкой силой, подобной которой она никогда не чувствовала. Но время разлуки тянулось невыносимо медленно, так медленно, что выть хотелось.

А еще всю ее насквозь пропитывало странное чувство, будто все, что с ней происходило, происходило не с ней. Рада замерла в каком-то длинном тягучем мгновении, глядя широко открытыми глазами на мир вокруг нее. Он жил по своим законам, такой же, как и всегда, но при этом совершенно незнакомый ей. Мир, которого она раньше никогда не замечала, мир, что казался ей данностью, действительностью и реальностью, но которого она никогда по-настоящему не знала.

Капал дождь. Большие круглые капли медленно ползли по запотевшим стеклам, и сквозь них Рада видела размытый мир. Прямо за Рамаэлем начинались огромные, раскинувшиеся до самого горизонта холмы, кое-где поросшие невысокими купами деревьев. Небо лежало над ними, усталое, угрюмое, тяжелое, проливаясь и проливаясь слезами, будто мучительно ждало чего-то, готовилось к чему-то, и никак не могло получить облегчения. Где-то там, за облаками, ползло по небу низкое осеннее солнце, где-то воздух был напитан его лучами, полнился его последним слабым теплом, но для мокрого мира вокруг Рады всего этого не существовало. Я как этот мир, думала она, глядя на голые ветви за окном. Мое солнце есть, я знаю о нем, но оно скрыто от меня облаками. Лишь один вопрос: я ли создаю эти облака, или они есть сами по себе?

Она помнила, как мешали ей тоска и страх в темном трюме корабля Сагаира, мешали погрузиться в силу Великой Матери и найти в ней покой. Может быть, и сейчас грусть по Лиаре мешала ей найти красоту, счастье и тишину в этом насквозь промокшем холодном порту? Может быть, если бы она перестала грустить, Лиара вернулась бы к ней скорее, и это тоскливое время не тянулось бы так бесконечно медленно?

Удивительно, но при этом Рада чувствовала себя гармонично всему окружающему, как никогда ощущала себя частью всего мира. Теперь он не был так далек, как раньше — просто среда обитания, в которой она дышала, ходила, которую она видела. Теперь все будто приблизилось к ней на один крохотный шажок, несмелый, неуверенный, теперь мир смотрел ей в глаза, пристально ища там что-то, одному ему известное. И внутри то и дело поднимался странный вопрос, который Рада даже не могла сформулировать. Она лишь смотрела и смотрела на всю эту серость, эту воду, эту умирающую осень, и пыталась что-то понять, что-то очень важное, но что — не знала.

И при этом все застыло в напряжении: мир, спутники, она сама. Тихий шелест дождя сливался в странную тишину, затишье перед бурей, когда все на миг замирает в жаркой, душной, влажной истоме, ожидая первой прохладной капли, первого громогласного удара серебристой молнии, соединяющей небо и землю. Так и Рада застыла звенящей тетивой, вглядываясь огромными глазами в мир и все никак не понимая, чего же она ждет. Чего?

В похожем состоянии были и спутники. Алеор темной тучей сидел в своей комнате, хмуря черные брови и разглядывая закупленные еще загодя карты, которыми были забиты его переметные сумы. Кай все больше дремал или читал, растянувшись на кровати, что для него все же была явно коротковата. Несколько книг он привез с собой из Алькаранка, да и в гостинице обнаружилась достаточно приличная библиотека, заинтересовавшая ильтонца. Улыбашка то и дело косилась на окружающих ее Первопришедших и ворчала себе под нос о древолюбях и подсолнечниках, вид у нее был такой, словно ей хотелось как можно дальше удрать отсюда при первой же возможности. Напряженное ожидание накрыло их всех своим холодным тяжелым крылом, ожидание, что никак не могло разрешиться.

Утром третьего дня впервые пришли новости. Они завтракали в общей зале внизу, когда входная дверь гостиницы отворилась, и внутрь шагнул Латаан, откидывая с головы капюшон плаща, усыпанный мелкими капельками дождя. Прямо от двери он направился к их столу, и Алеор выпрямился, откладывая в сторону свою вилку и холодно глядя на эльфа.

— Доброго утра, князь Ренон, дамы и господа, — Латаан едва заметно кивнул, что можно было счесть за весьма отдаленное подобие поклона. Сесть ему Алеор не предложил. — Приношу извинения, что потревожил ваш завтрак. Достаточно ли удобно вы расположились в Рамаэле?

— Достаточно, — коротко отозвался Алеор, не добавив больше ничего. Латаан сделал вид, что не обратил внимания на его тон, и продолжил:

— Владыка Себан передает вам свое приветствие и выказывает надежду, что время, проведенное в Рамаэле, станет для вас приятным. — Алеор не пошевелился, ожидая дальнейших слов, и Латаан слегка скривил губы, самую чуточку. — Я уже упоминал, князь, что был бы очень признателен, если бы вы сообщили нам о своих дальнейших планах.

— Я нахожусь здесь как частное лицо, — спокойно отозвался Алеор, — это не дипломатический визит, он не санкционирован Владыкой Илионом или кем-либо еще. Я просто путешествую вместе со своими друзьями и задержался здесь только потому, что у одной из моих спутниц есть дело в Иллидаре.

— В таком случае, сообщаю вам, что вы можете отправляться в любой момент, и ждать вашу спутницу вам необязательно. — При этих словах сердце Рады ёкнуло и почти что разорвалось, когда Латаан продолжил. — Лиара Элморен вернулась в свой дом после многолетнего отсутствия, и Владыка Себан находит необходимым задержать ее на некоторое время, чтобы убедиться в том, что пребывание во внешнем мире не оказало на нее отрицательное воздействие.

— Что? — выдохнула Рада, не веря собственным ушам. — Отрицательное воздействие?! Какое еще воздействие?

Алеор бросил на Раду короткий предупреждающий взгляд, но ее буквально подбрасывало от негодования, и она проигнорировала это. Латаан терпеливо взглянул на нее и проговорил:

— Пребывание молодых Первопришедших за границей Мембраны самым негативным образом сказывается на их здоровье и может нанести непоправимый вред их душам, еще не сформированным, а потому уязвимым. Мы должны убедиться в том, что Лиара Элморен избежала подобной участи, а в противном случае — в том, что ее здоровью и самочувствию в дальнейшем ничто не будет угрожать.

— Но она абсолютно здорова! — Рада смотрела на Латаана, как на сумасшедшего. — С ней все настолько хорошо, насколько вообще может быть! Это видно любому дураку!

— Не все можно разглядеть обычными глазами, госпожа Киер, — в голосе Латаана остро кольнул лед. — Есть недуги столько тонкие, столь хитро упрятанные под маской правильности и истины, что лишь пристальный, кристально чистый взгляд способен распознать их.

Рада громко фыркнула, почти зарычала, ощущая невероятное желание схватить этого проклятого эльфа за его патлы и ткнуть рожей прямо в миску с горячей кашей, что сейчас стояла на столе перед ней. Алеор очень тяжело посмотрел на нее через стол, а под столом здоровенный ботинок Улыбашки врезался прямо ей в голень. Рада бросила на гномиху испепеляющий взгляд, и Алеор воспользовался этим, чтобы сказать:

— В таком случае, мы подождем здесь до тех пор, пока Владыка не убедится в том, что Лиара полностью здорова и может продолжить путешествие.

— Но это может занять достаточно долгое время, — осторожно заметил Латаан.

— Мы никуда не спешим, — пожал плечами Алеор.

— Я полагаю, что вам прекрасно известно о разнице во времени между Эллагаином и миром за его пределами…

— Я очень хорошо осведомлен об этом, господин Латаан, — в голосе Алеора прозвучала издевка. — Если вы помните, я князь Лесного Дома, и у нас тоже есть Мембрана.

Несколько секунд Латаан без выражения смотрел на него, а Раду трясло от желания вскочить и прекратить весь этот балаган, врезав ему прямо между его холодных змеиных глаз. Но она изо всех сил сдерживала себя, зная, что это не приведет ни к чему, кроме дипломатического скандала. А может, даже и к худшему. В такой ситуации Себан уж точно не выпустит Лиару из Иллидара.

— Позволю себе заметить, князь, — наконец заговорил Латаан. — В людских землях наступает зима. В том случае, если вы собираетесь продолжить ваше путешествие, вам нужно делать это поскорее, потому что скоро река будет закрыта для судоходства.

— Я еще раз повторяю вам: я совершенно никуда не спешу, господин Латаан, — Алеор улыбнулся ему самой приятной улыбкой из всех, что были у него в запасе. — И я настроен на то, чтобы продолжать мое путешествие в обществе Лиары Элморен.

— Полагаю, что ваша миссия, князь, достаточно серьезна, раз вам необходимо присутствие Первопришедшей в ваших рядах, — заметил Латаан. — Я мог бы переговорить с Владыкой Себаном о выделении вам для нее кого-нибудь более опытного и умелого, чем госпожа Элморен.

— У меня нет никакой миссии, господин Латаан, — спокойно ответил Алеор. — Я всего-навсего путешествую вместе с моими друзьями, наслаждаюсь осенними красотами берегов Тонила. И именно поэтому меня интересует общество госпожи Элморен, так как она, к вашему сведению, прекрасно играет на арфе и складывает стихи о природе, которые я так люблю. Боюсь, что никто не сможет заменить ее в нашей маленькой совместной прогулке. Так что я подожду.

— Но государственные дела могут потребовать вашего присутствия в Кевире.

— Ничего страшного. Я пока еще лишь наследник престола, а Владыка Илион не намерен в ближайшие тысячелетия уходить на покой. Так что, думаю, он справится и без меня. А коли нет, то гостиница в Рамаэле очень уютная, и я с легкостью могу вести свои дела отсюда. Комнат у вас свободных предостаточно, а зимой никаких торговцев не предвидится, так как, по вашему правильному замечанию, река будет закрыта для судоходства на весь зимний период. Так что вряд ли вы будете против получить небольшую прибыль от моего присутствия и присутствия части двора Лесного Дома в зимний период, когда такой прибыли у вас никак не могло быть.

— С превеликим удовольствием, князь Ренон, — сквозь зубы выдавил Латаан, хоть лицо его и не выражало ни единой эмоции. — В таком случае, я вынужден откланяться. Как только у меня будет какая-либо информация о госпоже Элморен, я сразу же поставлю вас в известность.

— Благодарю вас, господин Латаан, — кивнул Алеор.

Рада едва дождалась, когда за Первопришедшим закрылась входная дверь в гостиницу, а потом подалась к Алеору и зашипела на него, трясясь от ярости:

— Что ты, твою бхару, вытворяешь?! Почему ты позволяешь им удерживать у себя Лиару?! Ведь все, что он только что сказал, — бред собачий! И все прекрасно знают, что она не больна!

— Не ори ты так! — поморщилась рядом Улыбашка, хмуро глядя на Раду. — У этих проклятых древолюбов, кажется, уши даже на заднице есть!

— Да плевать я хотела на то, услышат они меня или нет! — раздраженно буркнула в ответ Рада, но голос при этом понизила. Улыбашка была права, и злить Первопришедших никакой нужды не было.

— А вот это ты зря, моя дорогая, — Алеор спокойно взялся за вилку и нож, но что-то в его взгляде, брошенном на Раду, говорило, что его буквально трясет от ярости. — Если ты закатишь скандал, они Лиару оттуда никогда не выпустят. И тогда сидеть тебе здесь, на околице, до скончания веков, ожидая хоть какой-то возможности увидеть ее.

— Но почему они ее там удерживают? — Рада и сама прекрасно знала, что он прав, и это бесило ее еще больше.

— У Себана на то много причин, — эльф слегка нахмурился, но от еды не отрывался. — Вызнать обо мне все, что он сможет, не отдать мне Лиару, чтобы в мои руки не попала ее сила. Возможно, она и сама ему зачем-то нужна, не знаю.

— Но мы же должны что-то делать! — Рада едва не рычала, чувствуя, как все внутри кипит. Больше всего на свете хотелось сейчас броситься на пристань и отплыть к Мембране, хотя бы попытаться пройти сквозь нее, хоть она прекрасно знала, что ничего-то у нее не выйдет. — Мы же не можем сидеть просто так и ждать!

Улыбашка бросила на нее полный сочувствия взгляд, даже Кай мягко положил обе ладони на столешницу, искоса поглядывая на нее. Ему явно было неловко, и он не знал, как ее поддержать. А Раде от их сочувствия становилось только хуже. Я веду себя как капризная девчонка, у которой отняли игрушку! Нужно просто подождать, Алеор же сказал, что разберется со всем! Но сердце бунтовало, желая немедленных действий, и пока что успокоить его она была не в состоянии.

— Как раз это — единственное, что мы можем. — Эльф вздохнул и серьезно взглянул на Раду. В глазах его было все терпение мира. — Пойми, Рада, я им тут ни одной бхары не сдался. Думаешь, им так радостно, что я здесь сижу? Да они были бы просто счастливы, если бы я сегодня же убрался отсюда как можно дальше и никогда бы не возвращался назад. А раз так — я сделаю противоположное и буду сидеть здесь до тех пор, пока у Себана от ярости дым из ушей не пойдет. И он вынужден будет вернуть нам Лиару.

— А если нет? — нахмурилась Рада, глядя на него. — Что если он тоже пойдет на принцип? Что если он не захочет ее отпускать?

— Лиара взрослая и умная девочка, Рада, гораздо смекалистее тебя, между прочим. Я уверен, что она изыщет способ удрать оттуда, даже если Себан и не захочет ее выпустить.

В голосе Алеора на этот раз была одна единственная капелька тепла, маленькая, едва различимая, но была. И сквозь всю ярость Рады самым неожиданным образом пророс стыд. В конце концов, Алеор не обязан был сидеть здесь и бороться за то, чтобы Лиару отдали назад, но он боролся за это. Он мог вообще не завозить ее в Речной Дом, но он разрешил ей войти в Иллидар, потому что обещал ей это. Он мог просто бросить ее и уйти за Семь Преград, как и планировалось изначально, но он не делал этого, и не только из-за того, что Лиара могла пригодиться там, у Неназываемого. И вместо того, чтобы сказать спасибо, Рада набросилась на него в бессильной ярости, в то время, как врагом был вовсе не он. Какая же ты все-таки дура, горестно резюмировал внутренний голос. Рада тяжело вздохнула и подняла глаза на брата.

— Ты прав, Алеор, — тихо проговорила она, кивая, и эльф даже удивленно вздернул брови в ответ. — Не стоило мне все это орать. И я очень благодарна за все, что ты делаешь для Лиары и меня.

— Боги, какие разговоры пошли! — Улыбашка недоверчиво покачала головой, а Кай только улыбнулся.

— Радушка, ты, часом, не простудилась? — с подозрением взглянул на нее Алеор, но в глазах его искрился смех. — Может, ночью голову из окна продуло? Если что, я могу найти коновала, чтобы он тебя подлечил.

Улыбашка загоготала, запихивая в рот кусок бекона, а Рада только хмуро зыркнула на эльфа из-под бровей.

— Сам к коновалу сходи. Он по тебе уже обрыдался за все эти годы.

Но каким-то странным образом после этого разговора стало легче, словно часть напряжения спала. Не все, конечно, лишь часть, но теперь Рада чувствовала себя уже увереннее. Алеор не собирался сдаваться, а с его упрямством можно было рассчитывать на успех. Да и остальные спутники не проявляли никакого нетерпения в том, чтобы поскорее покинуть Рамаэль, хоть он и не нравился им буквально до зубовного скрежета. Все они были на стороне Рады, и та все никак не могла к этому привыкнуть. За свою жизнь она успела понять, что из любой беды выкарабкиваться нужно самостоятельно, не рассчитывая ни на чью помощь, от которой было больше бед, чем толку. И вот теперь впервые за все время за нее вступились, и это вмешательство помогало ей. Чудеса да и только! И главное, кто вступился-то? Сам проклятущий Тваугебир, еще и оказавшийся моим родным братом!

Потянулись длинные, ничем не отличающиеся друг от друга дни. Они завтракали, обедали и ужинали вчетвером, иногда по вечерам играли в литцу, разбившись на пары, или в карты, замусоленная колода которых оказалась у Улыбашки. Больше здесь делать было просто нечего, но теперь уже Рада не настолько страдала от этого, как в первые дни после отъезда Лиары. Мало того, она начала находить особое удовольствие в том, как с каждым днем все более каменели лица Первопришедших, наблюдающих за тем, как она разминается или гуляет на пристани, с каким остервенением держатель гостиницы Гиэлат натирает бокалы и то и дело бегает за вином, подтаскивая Алеору и компании бутылку за бутылкой, с какой терпеливой вежливостью, все более напряженной с каждым разом, Латаан объясняет князю Ренону, что дожидаться Лиары в Рамаэле смысла не имеет.

Алеор, судя по всему, пошел на принцип. Теперь он демонстративно каждое утро спускался в общую залу, садился за стол и проводил весь день там, развлекая себя беседами с Каем или настольными играми. Он постоянно требовал от хозяина то вина, то табака, то редких книг и цокал языком, когда тот вынужденно извинялся и объяснял, что того или иного сорта вина у них в баре нет, как и необходимых эльфу авторов в библиотеке. Каждый раз, слушая отказ Гиэлата, Алеор только разочарованно качал головой и невзначай замечал: «Ах, как жаль! У нас в библиотеке Кевира я видел эту книгу. Как только вернусь домой, сразу же пришлю вам экземпляр. А то вроде бы такой крупный порт, да и автор известен, мало ли кто попросит его почитать. Не дело это — не иметь такой книги». То же самое он говорил и про вино, и про приправы, и про редкие сорта табака, и раз от раза лицо Гиэлата становилось все более напряженным, а маска вежливости с каждым днем давала все новые и новые трещины.

Когда дождь почти что перестал лить сверху целыми днями, и слегка подморозило, Алеор придумал себе новое развлечение. Каждое утро он седлал своего мышастого и уезжал покататься в сторону от берега Тонила. Причем, он выбирал именно южное направление. Иногда на такие прогулки отправлялась с ним и Рада, иногда Улыбашка, и неизменно с каждым днем поездки становились все более длительными и дальними. С собой каждый раз Алеору требовался определенный набор продуктов и вин для «отдыха на природе», как он утверждал, и Гиэлат вынужден был вновь повторять ему, что, к сожалению, на обед и ужин запланированы другие блюда, а Алеор — цокать языком и рассказывать, что в Кевире все эти вещи достать легко и просто буквально по щелчку пальцев.

На одной из прогулок Рада поинтересовалась у него, зачем он все время ездит на юг, с каждым разом все дальше, не просто же от нечего делать, и Алеор нехорошо усмехнулся в ответ.

— Видишь ли, к югу по берегу реки расположена крепость Ивис, слышала такое название? — Рада кивнула, и улыбка у эльфа стала еще шире. — Эту крепость построили эльфы еще во времена Первой Войны, но после разорения, вызванного войнами с Кроном, они вынуждены были покинуть крепость, и она пару веков пустовала и потихоньку разваливалась. Ровно до тех пор, пока ее не забрали себе лонтронцы, хорошенько отремонтировали и сделали своим форпостом на реке, в том числе и для сдерживания Речного Дома. А эльфам это очень не понравилось, ну просто очень, интересно, почему так? — Алеор сделал большие глаза. — Они попытались отбить крепость обратно, и лонтронцы погнали их оттуда в шею. Тогда Первопришедшие пошли на принцип, решив во что бы то ни стало заполучить свою крепость любой ценой. Вот только Высший Жрец Васхиля быстренько пригнал туда своих самых сильных Жрецов Черной и Белой Рук, и вот тогда-то это стало для эльфов настоящей проблемой. Одним словом, последние четыре тысячи лет они пытаются вернуть Ивис в свое владение, а лонтронцы внимательно стерегут все подходы к нему. И эльфам запрещено приближаться к крепости ближе, чем на сотню километров во все стороны, иначе это будет расценено как дипломатический инцидент и повод для начала очередной войны.

— И ты, бхара хитрющая, предполагаешь такой инцидент создать? — Рада вдруг ощутила, как грудь распирает со смеху.

— Вот на этот раз ты проявила недюжинную смекалку, Радушка, умничка моя! — плотоядно оскалился Алеор. — Ребятам из Ивиса глубоко плевать, какой именно эльф въезжает в их земли — Первопришедший или Высокий. А вот Себану проблемы не нужны, ох как не нужны. Особенно сейчас, при наступлении зимы, когда судоходство прекращается, и Речной Дом не в состоянии закупать зерно у торговцев с юга и севера. Если сейчас лонтронцы перекроют им подвоз продуктов до весны, кое-кому придется хорошенько ужаться.

— Ты гораздо умнее, чем я думала, братец! — ухмыльнулась Рада, глядя на него. Эта игра с каждым днем нравилась ей все больше и больше.

— Это потому, что ты не умеешь думать, сестренка. Не переживай, понадобится время, но мы это исправим. — Алеор по-отечески похлопал ее по плечу, игнорируя ее кислый вид. — И вот еще что: ешь побольше в этой их гостинице. Заказывай все, что сможешь проглотить, и то, что не портится, прячь. Боюсь, что уходить отсюда придется в спешке, и необходимые продукты закупить мы уже не сможем. К тому же, чем больше мы съедим, тем сложнее им будет в случае неприятностей с Лонтроном. Зимой-то здесь никто не швартуется, поэтому на нашу кормежку идут запасы Эллагаина. Так что сейчас нам нужно хорошенько поднапрячься и съесть все, что мы будем в состоянии проглотить.

Теперь уже тоска и печаль первых дней отступила, и Рада поняла, что наслаждается всем происходящим. Гораздо приятнее было бы, если бы Лиара была с ней, но это никоим образом не умеряло ее радости по поводу возможности побесить Первопришедших. Алеор уперся и превратился в мерзкую, скользкую змеюку, которая всеми возможностями портила жизнь Владыке Речного Дома, капризничала, высказывала свое мнение, изворачивалась и поистине стала занозой под ногтем у всех и каждого Первопришедшего Рамаэля. И Рада вынуждена была признаться, что наблюдает за его действиями с истинным наслаждением.

Дальние прогулки Алеора на юг не прошли незамеченными для Латаана. Тот явился через два дня, как Алеор начал кататься по округе, и вежливо поинтересовался, почему князь избрал для своих путешествий именно такое направление. Сделав огромные глаза, Алеор пустился в объяснения того, как сильно он любит красоты берегов Тонила, и как сердце его замирает от вида жухлых деревьев, проливных дождей и непролазной грязи, и побелевший от злости Латаан вынужден был удалиться, так и не проронив ни слова о том, что князю не стоит ездить на юг.

Дни тянулись за днями, и зима семимильными шагами наступала с северо-востока. Дождь прекратился, и на несколько дней установилась ледяная сушь. Грязь смерзлась комками под ногами, застыли оцепенелые деревья, в полном безветрии протягивая черные руки к серому небу. Недовольная река поднялась высоко, плеская стальными волнами на пристань, и вдоль самого берега отмель покрылась первой корочкой льда. Потом с неба посыпалась первая, еще совсем мелкая, снежная труха, тут же стаявшая и вновь превратившаяся в грязь. Следом за ней ветра принесли тяжелые, полные снега тучи, и они щедро просыпались вниз, укрыв белым ковром раскисшую грязь вокруг Рамаэля.

Рада все гадала, что же случилось с Лиарой, что же произошло там, в Иллидаре, что Себан никак не отпускал ее назад. Она не сомневалась, что это была именно инициатива Себана, что именно из-за него Лиара никак не могла покинуть пределы Мембраны. То, как искорка рвется к ней, Рада странным образом чувствовала в собственной груди. Это походило на биение, дрожание крыльев бабочки прямо под ее ребрами, которое с каждым днем становилось все сильнее и сильнее. Иногда ей казалось, что она почти что слышит голос искорки, почти что видит ее глаза, полные ожидания и горячего желания поскорее вернуться. Иногда во сне Рада чувствовала ее объятия и даже поцелуи, от которых просыпалась в поту, со сбитым дыханием и бешено колотящимся сердцем, и еще долго вынуждена была просто лежать, чтобы прийти в себя. Связь, что установилась между ними, эта волшебная золотая ниточка, протянутая с одного конца вселенной на другой, росла и крепла, наливалась силой, питала их обеих и связывала все крепче день ото дня. И даже на расстоянии Рада готова была поклясться, что почти чувствует биение сердца Лиары у себя под кожей, чуть выше своего собственного сердца, как слабое эхо или нежный отклик, вечно присутствующий с ней.

Каждое утро Латаан приходил во время их завтрака и рассказывал о том, что Владыка пока еще не принял решение касательно Лиары, интересовался планами Алеора и тем, зачем именно он ездит на юг. Каждое утро Алеор вежливо отвечал ему, что ровным счетом ничего не планирует, готов ждать столько, сколько будет угодно Себану, и что очень любит прогулки верхом на свежем воздухе, причем особенно сильно его поражают красоты южного Лонтрона. После этого Латаан уходил, скрежеща зубами, а Алеор просил себе очень плотный завтрак, съедал все подчистую, выпивал все вино, что было у Гиэлата в запасе, и уезжал кататься.

Но это было еще не все.

— Твари привыкают, — философски заявил он с нехорошим блеском в глазах, — приспосабливаются к неприятным условиям, как тараканы на кухне. А ведь у них есть такая редкая возможность потренировать свое терпение и каменные лица! Они бы мне спасибо должны говорить за мою неоценимую помощь! И так уж и быть, я буду настолько благороден и мил, что поучу их еще немного жестче, чтобы уж точно ни у кого не возникло сомнений в моих добрых намерениях.

В тот же день Алеор попросил Гиэлата привести ему хорошую швею. Некоторое время хозяин гостиницы пытался вывернуться ужом и не делать этого, но Алеор все-таки был наследником трона Лесного Дома, и просто отказать ему здесь никто бы не рискнул. Гиэлат вынужден был съездить в Иллидар и самолично привести Алеору портного, высокого спокойного эльфа с пепельными волосами и ледяными зелеными глазами. На нем Ренон оторвался по полной программе, продержав его целый день в общей зале гостиницы и заставив обмерить с ног до головы себя самого и своих спутников как минимум по три раза. Потом он потребовал принести ему образцы тканей и пустился в долгую и неторопливую беседу с портным о том, какие именно ткани лучше всего подойдут ему по статусу и его спутникам, раз уж они здесь задерживаются на какое-то время. Ведь скоро зима, придут холода, а носить им, к сожалению, нечего. Портной, поначалу каменно спокойный, ушел из гостиницы далеко за полночь с абсолютно белым от гнева лицом и заказом на десяток теплых плащей, штанов, курток, нижнего белья и рубашек достаточно качественных, чтобы Алеору и его друзьям не стыдно было в них встречать гостей. На вопрос, каких именно гостей Алеор имеет в виду, тот расширил глаза и удивленно развел руками:

— Ну как же? Буквально через три недели Ночь Зимы, праздник нового года! Раз наша дорогая Лиара болеет, и Владыке нужно время на ее исцеление, мы конечно же подождем ее здесь. Но согласитесь, Ночь Зимы — большой праздник, который просто нельзя пропустить. И я не могу праздновать его в одиночестве, это противоречит моей нежной душе. Поэтому я возьму на себя смелость пригласить нескольких своих друзей, с которыми мы его и отпразднуем.

— Друзей, князь Ренон? — предельно вежливо спросил Гиэлат. — Прошу вас, сообщите мне, сколько их будет, и какие комнаты мне для них выделить?

— Я предполагаю, что не больше пяти десятков, — охотно отозвался Алеор, и лицо Гиэлата вытянулось. Задумчиво постучав пальцем по губам, Алеор добавил: — Так как погода не слишком располагает к путешествиям, да и приглашения я буду рассылать довольно поздно, думается мне, что смогут приехать только наемники из Джен Итур Вануэль, Общества Наемников Запада, резиденция которых располагается в Васхиле. А так как большая часть из них будет лонтронцами, думаю, вам стоит придумать, где вы разместите их лошадей. Сами-то они не слишком брезгливы, и обычные комнаты им вполне сгодятся.

— Как прикажите, князь Ренон, — деревянно поклонился Гиэлат.

— Ты что, серьезно собрался нагнать сюда кучу лонтронцев? — сразу же, как только ушел Первопришедший, подалась вперед через стол Улыбашка, глядя на него. В глазах ее восхищение и восторг мешались с недоверием. — Сюда? В Рамаэль? Проклятущую кучу лошадников?

— А почему нет? — пожал плечами эльф, улыбаясь во все лицо. — Я — почетный член сообщества, живая легенда, и я никогда еще не устраивал вечеринки по случаю нового года для людей, с которыми много лет работаю и примером для которых являюсь. Поверь мне, Улыбашка, стоит мне только позвать сюда пятьдесят Наемников Запада, как за ними притащится еще сотня, которая просто хочет поглазеть на меня, и в Рамаэле станет чуточку душновато.

— А что будет, если к тому времени мы уже уйдем отсюда? — вздернул брови Кай. Он смотрел на эльфа с теплой улыбкой, будто на кота, который планировал стянуть со стола кусок колбасы, думая, что этого никто не заметит. На любимого кота. — Ведь Лиара может вернуться в любой момент, пока твои друзья будут в пути, и нам нужно будет как можно скорее покидать Рамаэль.

— Ничего страшного не будет, мой дорогой друг, — улыбнулся ему Алеор. — Я оставлю здесь достаточно золота, чтобы оплатить им самый шикарный из всех вечеров празднования Ночи Зимы, какие только были в их жизни. И Первопришедшим придется провести этот праздник, никуда не денутся. Они слишком носятся со своей честью, чтобы не выполнить личной просьбы наследника Лесного Дома.

— Ты так в этом уверен? — Улыбашка вздернула одну бровь, глядя на него. — Они же с Лонтроном на грани войны! К тому же, они запросто могут сослаться на то, что у них нет продуктов, нет места, нет чего угодно, и они не имеют возможности принять гостей.

— Формально, Джен Итур Вануэль не являются наемным сообществом Лонтрона, в конце концов, это Общество Наемников Запада, — Алеор выделил это слово особенно, ухмыляясь во все лицо. — Просто так получилось, что большая часть из них из Лонтрона, потому что основная штаб-квартира расположена в Васхиле. А порт Рамаэль открыт для всех, в том числе и для наемников. Так что не пустить их из-за того, что они все лонтронцы, эльфы просто не могут. А даже если и не пустят — невелика потеря. В конце концов, я бы и сам весь этот сброд на порог не пустил, чего ж тогда других винить?

— Я даже никогда не предполагал, что ты такой ядовитый гадюк, Алеор, — Кай с искренним восхищением покачал головой. Глаза его были теплыми.

— Я не так уж и жесток, — с невинным видом дернул плечом Алеор. — Во-первых, они сами по своей воле удерживают у себя Лиару и не хотят отпускать ее, хотя и могли бы сделать это, чтобы избавиться от моего общества. Во-вторых, я еще не разослал приглашения, и у них есть время до утра. Если Себану так надоело мое общество, то с рассветом Лиара будет уже здесь.

Впрочем, расчет Алеора не оправдался, и утром Лиара не вернулась. Это одновременно причинило боль Раде, которая все-таки так надеялась, хоть и знала, что не стоило этого делать, и одновременно ужасно насмешило ее. Потому что вместо Лиары вновь пришел Латаан и сообщил, что, к сожалению, Эллагаин не располагает возможностью принять и прокормить пятьдесят Алеоровых друзей, потому что дополнительных запасов еды для гостиницы на зиму сделано не было из-за того, что зимой в порт Рамаэль не заходят суда. Алеор с горестным видом поцокал языком, не забыв помянуть, что в Дагмариене, например, порту Лесного Дома на реке Асхалат, всегда были дополнительные запасы еды и питья на случай нежданных зимних гостей. И добавил, что это ничего страшного, и его друзья с радостью привезут всю необходимую им провизию с собой, о чем он немедленно им напишет. Наврать, что в Рамаэле нет почтовых голубей, у Латаана язык не повернулся, а потому уже через час Алеор закончил рассылать птиц и удовлетворенно отложил в сторону чернильницу и лист бумаги.

Время шло. В конце третьей недели их пребывания в Рамаэле явился портной и принес первую партию одежды: мягкие, подбитые волчьим мехом дубленки, теплые штаны и меховые шапки. Часть работы Алеор принял, щедро заплатив за нее золотом, вторую часть раскритиковал, сообщив, что ему не нравится расположение карманов и чересчур толстые швы. Забрав шапки и теплые штаны, портной, скрежеща зубами, удалился переделывать.

За окнами все больше холодало, а снег, что в первые дни шел совсем слабо, теперь повалил все гуще и гуще. Река вздулась еще больше, почти что выходя из берегов, недовольная и ледяная, а белое пушистое покрывало вокруг стало совсем толстым. Задули с севера ледяные пронзительные ветра, вырывая из Рады последнее тепло, но она продолжала упрямо сопровождать Алеора в его конных поездках на юг. И старалась не думать о том, что будет, если им действительно придется зимовать в Рамаэле. Этот недогород уже застрял у нее в печенках, но покидать его без Лиары она не собиралась.

Потом прилетела птица с ответом из Васхиля. Глава Джен Итур Вануэль, некий Иже Вахард по прозвищу Бычий Цепень, в цветистых выражениях с огромным количеством ошибок извещал Алеора, что он и его ребята будут просто счастливы присоединиться к нему на праздновании Ночи Зимы, что ладья уже выходит из Васхиля, а те, кому в ней места не хватило, выехали верхами на север, и что какой бы ни была погода и обстоятельства, праздник в обществе самого Тваугебира будет для них всех настоящей честью. А еду и питье они тоже с собой прихватили, хоть залейся.

— Вот видишь, Радушка, все идет ровно так, как мы и планировали! — Алеор с довольным видом похлопал ее по плечу. — Раз в ладье не хватило места, думаю, сюда притащится как минимум человек сто, и мы будем абсолютно плевать на Первопришедших и их невозможность разместить всех в Рамаэле. Так что даже если Лиара не вернется до нового года, Ночь Зимы у нас все равно получится душевная, и проведем мы ее в теплой дружеской обстановке.

А Рада только смотрела на него во все глаза и не могла понять, какая бездна изрыгнула из себя этого проклятущего эльфа, способного стать самой жуткой мигренью для любого, кто не соглашался делать так, как ему хотелось. Грозар Громовержец, благослови ту бездну на все времена вперед!