Ветер перемен

==== Глава 52. Цветы весны ====

Витая лестница привела их на второй этаж гостиницы. Здесь было непривычно тихо: резные двери из светлого дерева плотно закрыты, как и окна в противоположных концах жилого коридора, по которым медленно стекал дождь. Под потолком висел ряд зажженных масляных фонарей на красивых кованых цепях, и темно здесь не было.

Гиэлат отвел их в самый конец коридора и показал пять комнат, располагающихся рядом. Лиара почувствовала легкий укол грусти: ей так хотелось поселиться в одной комнате с Радой, но она сразу же укорила себя. Сейчас она отправится в Иллидар, искать свою мать, на то, чтобы побыть здесь с Радой времени у нее явно не будет.

К ее удивлению, когда Гиэлат отправился вниз по лестнице, к Лиаре шагнул Алеор и кивком головы указал ей на дверь ее комнаты.

— Пойдем, Светозарная, мне нужно перемолвиться с тобой парой слов.

Лиара еще успела поймать удивленный и при этом насупленный взгляд Рады, но Алеор уже отпер дверь в комнату Лиары и пропустил ее вперед.

Комната была небольшой, но очень светлой. Высокие окна выходили на длинный резной балкон, сейчас плотно закрытый, белые прозрачные занавески мягко спадали на пол. В углу стояла широкая кровать из светлого дерева, маленький изящный столик на тонкой ножке с двумя плетеными креслами у окна, с другой стороны комнаты высокий платяной шкаф и умывальник, подвешенный к стене. Полы устилали мягкие циновки, наполняющие комнату сладковатым приятным ароматом. На столе стояла незажженная масляная лампа и кувшин с прозрачной водой. Лиаре с первого взгляда понравилась комната: изысканная, легкая и уютная, и даже грустно стало оттого, что пожить в ней какое-то время ей не удастся. Во всяком случае, сегодня. Но завтра я уже вернусь сюда и смогу хоть немного отдохнуть. После душной каюты «Быстрого» это помещение казалось едва ли не дворцом.

Алеор плотно прикрыл за ней дверь, небрежно скинул свои пожитки на пол у стены и повернулся к Лиаре.

— Думаю, ты обратила внимание на этих сующих повсюду нос ищеек, не так ли? — Лиара кивнула, только потом сообразив, что он имеет в виду Латаана и его приятеля. — Меня давно уже не было в этих краях, не говоря уже о том, что меня здесь не слишком-то любят и ждут. В связи с этим, я должен тебя предупредить. — Вид у Алеора был угрюмым, холодные глаза тяжело смотрели на Лиару. — Скорее всего, как только ты пройдешь за Мембрану, если не сразу же, как ты выйдешь из гостиницы, к тебе приставят соглядатая, который будет очень внимательно следить за каждым твоим движением и каждым оброненным словом. Поверь мне, в том, что ты будешь говорить и делать, они найдут тысячи скрытых смыслов и тайн, которых ты в это вовсе не вкладывала. Потому я должен предупредить тебя еще раз: ни слова о том, куда и зачем мы идем. Ни единого слова.

— Хорошо, Алеор, я ничего не скажу, — кивнула немного сбитая с толку Лиара. — Только я одного не понимаю: почему ты скрываешь это даже от речных эльфов? Ведь они могли бы оказать тебе помощь в твоем путешествии, в том, что ты задумал.

— Я сам выбираю, кто мне будет помогать, — поморщился Алеор. — Мне не нужны наблюдатели за плечом и бесконечные мудрые советы о том, что делать стоит, а чего нет. — Несколько мгновений он колебался, потом добавил: — Если бы я не знал, что ты действительно ничего не помнишь, что ты уж совершенно точно не являешься их шпионом, я бы и тебя не взял в этот поход. Пойми, Светозарная, Речной Дом и Лесной Дом находятся в крайне странных дипломатических отношениях. Это можно было бы назвать войной, если бы пролилась хотя бы капля крови, но это не так. Так что как только ты сделаешь шаг на землю Иллидара, тебя сразу же окружат те, кто хотел бы использовать тебя против меня.

— Никто не сможет меня использовать, — нахмурилась Лиара, чувствуя раздражение и усталость. С каждой секундой ей все меньше и меньше хотелось в столицу Речного Дома. Она посмотрела на Алеора, постаравшись вложить в свой взгляд как можно больше уверенности и искренности. — Алеор, я здесь не для того, чтобы вмешиваться в твои дела или в политику. Я просто ищу свою мать, и как только я получу от нее все ответы, я сразу же вернусь обратно.

— Ты можешь хотеть этого или не хотеть, а тебя все равно заставят играть по их правилам, — эльф криво усмехнулся. — Я верю тебе и в тебе не сомневаюсь, но обстоятельства могут сложиться самым неожиданным образом. Со своей стороны я обещаю вытащить тебя оттуда в случае непредвиденной ситуации, обещаю, что никуда мы без тебя не уйдем. Твоя помощь очень пригодится нам там, куда мы идем, хоть я и не ожидал твоего присутствия, когда планировал поход. Но теперь все изменилось, и ты будешь нужна нам. Так что постарайся как можно скорее вернуться обратно в Рамаэль, как только закончишь свои дела.

— Алеор, да я мигом обернусь! — честно пообещала она. — Может, уже сегодня вечером вернусь обратно. Только найду мать и сразу же назад.

— Ты забываешь о том, что за Мембраной время течет иначе, — вздохнул эльф. — Если я правильно помню, в случае Речного Дома счет идет один к пяти. Сколько бы ты там ни пробыла, здесь пройдет в пять раз больше времени. Я очень надеюсь, что больше пяти дней мы тебя не прождем.

— В пять раз быстрее? — пораженно заморгала Лиара. Внутри разлилась тревога. Это что же, получается, они с Радой разлучатся так надолго? Но ведь она думала…

— Да, — кивнул Алеор. — Если повезет, и они не задержат тебя там, то мы выступим отсюда в течение недели. Если нет… Что ж, тогда я что-нибудь придумаю. Просто помни о том, что время здесь течет медленнее, помни, что задерживаться тебе не стоит.

— Хорошо, — растеряно кивнула Лиара, чувствуя все нарастающую тревогу. Все складывалось совсем не так, как она ожидала, совсем не так.

— И вот еще что. Ни слова про Сагаира, — Алеор тяжело взглянул на нее. — Я знаю, слухов уже не удержать. О битве в море они, скорее всего, уже знают, так что попытаются разузнать подробности. Ты можешь рассказать все, кроме того, кто такой Сагаир. Можешь даже сказать, что Рада действительно моя сестра, если будут расспрашивать, но про Сагаира — ни слова. На стороне Сета дрался какой-то человек, он был очень силен, но больше тебе про него ничего не известно. Во время битвы ты потеряла сознание, и никаких подробностей не знаешь. А если им угодно что-то спросить, то пусть спрашивают меня. Договорились?

— Договорились, — кивнула Лиара, глядя на него и лихорадочно соображая.

По всему выходило, что ее визит в Иллидар превращался из возможного радостного воссоединения с давно потерянной семьей в крайне опасное предприятие, где никого из друзей не будет рядом, чтобы поддержать ее. Видимо, эти чувства отразились у нее на лице, потому что глаза Алеора смягчились, и он легонько сжал ее плечи:

— Ничего не бойся, Светозарная, ты не сделала ничего дурного и к политике никакого отношения не имеешь. Прикинься дурой, в конце концов, не понимающей что к чему, отсылай всех любопытствующих ко мне, тверди, что ты не в курсе событий, и они не станут долго тебя удерживать. Если же вдруг выяснится, что ты родом из знати, и кому-нибудь придет в голову светлая мысль тащить тебя знакомиться к Владыке Себану, держи под контролем свои мысли и будь очень внимательна, чтобы он не смог почувствовать твое сомнение и колебание. И все будет хорошо.

Последние слова эльфа должны были успокоить Лиару, но они вызвали совершенно обратный эффект, и когда за Алеором закрылась дверь, Лиара только глубоко вздохнула и приложила руку ко лбу. Последнее, чего бы она в жизни хотела, — лезть в политику, и сейчас именно это с ней и делали, насильно запихивая ее в распри между двумя Домами эльфов. Кану Защитница, помоги мне! Помоги не вызвать чужого внимания и поскорее вернуться к Раде! Ты же знаешь, это единственное, чего бы мне хотелось в жизни.

В дверь постучали, и она развернулась на звук, негромко проговорив:

— Войдите!

Резная дверь приоткрылась, и внутрь просунулась златоволосая голова Рады. Ее волосы уже отросли, мокрыми после дождя космами падая ей на лицо, и вид у нее был какой-то неуверенно-перепуганный.

— Все в порядке, искорка? Я могу войти?

Даже несмотря на все переживания, обрушившиеся на нее за последние дни и щедро сдобренные предупреждениями Алеора, сердце в груди болезненно сладко сжалось. Она кивнула, всем телом чувствуя эту комнату, мягкие занавески, стекающий по стеклу дождь, и Раду, с которой они наконец-то были здесь совершенно одни.

Прикрыв за собой дверь, Рада неуверенно шагнула в комнату и затопталась на одном месте, бросив быстрый косой взгляд на кровать. Лиаре отчего-то вдруг стало очень жарко, при том, что комната не была протоплена загодя.

— Ты выглядишь расстроенной, — замешательство на лице Рады сменилось тревогой, и она сделала шаг вперед, неуверенно протянув руку к Лиаре. — Что-то случилось? Алеор сказал тебе что-то неприятное?

— Рада, я… — Лиара вдруг ощутила себя такой маленькой, такой беззащитной. Ноги сами понесли ее вперед, и она почти застонала от наслаждения, когда горячие руки Рады обняли ее и прижали к себе. От ее одежды пахло дождем, щекой Лиара уткнулась в ее отсыревшую куртку, да и с плаща несколько капелек воды холодными иголочками скатились прямо на лицо. Но наградой всему были теплые ладони Рады, обнявшие так крепко, так нежно, что сердце вмиг растаяло и горячей волной побежало по венам. — Он сказал, они попытаются впутать меня в политику и вызнать что-то о нем, — приглушенно призналась она Радиному плечу. — Сказал, что время за Мембраной течет в пять раз быстрее, а это значит, что тебе придется ждать меня так долго!

Над головой ей почудился теплый грустный смешок Рады, и ее голос успокаивающе произнес:

— Ничего страшного, искорка! Я буду ждать тебя хоть всю жизнь! — Лиара оцепенела от этих слов, зажмурившись и переживая их каждой клеточкой своей души, а Рада, словно смутившись, добавила: — И никто не сможет впутать тебя ни в какую политику. Просто скажи им, что ты ничего не знаешь, и возвращайся ко мне скорее.

— Я совсем не хочу никуда от тебя уходить, — тихо проговорила она. После стольких недель молчания говорить это вслух было тяжело, слова буквально обжигали ее горло. Но и хорошо, вместе с тем, так правильно. Она еще крепче прижалась к плечу Рады, закрывая глаза и наслаждаясь тем, как нежно скользит в ее кудрях теплая мозолистая ладонь. — Я знаю, что это глупо, и что я так долго ждала встречи с матерью, но сейчас я не хочу никуда. Я хочу остаться здесь, с тобой.

— Я знаю, маленькая, — срывающимся хриплым голосом ответила Рада.

На них обеих вновь пала эта золотая тишина, заглушившая все звуки, отгородившая от них все шепоты мира невидимой стеной. Едва слышно шуршал за окнами дождь на мокрых ветвях поникших к зиме деревьев, барабанил по подоконнику и стеклу. Где-то завывал ветер, где-то холодные волны реки вздувались под его порывами, недовольно перекатываясь и ворча. Но здесь они были одни, вдвоем, и никого больше в этой тишине, вязкой, будто патока, уютной, как долгожданное тепло потрескивающего камина.

— Лиара, — вдруг тихонько позвала Рада, и сердце в груди ёкнуло. Облизнув вмиг пересохшие губы и не думая ни о чем, Лиара медленно отстранилась и взглянула ей в глаза. Рада смотрела на нее, смотрела так глубоко в нее, что от этого все тело звенело и пело, готовое взорваться тысячами солнечных лучей. Губы Рады дрогнули, и она тихо-тихо проговорила: — Я так давно хотела сказать тебе это. — Весь мир на миг замер и перестал дышать, и в этой тишине глухо прозвучали слова Рады, идущие из самой глубины ее сердца. — Я люблю тебя, моя маленькая певчая птичка, моя самая яркая искорка на всем небосводе. И я буду ждать тебя столько, сколько нужно, лишь бы вновь увидеть, как ты улыбаешься.

Лиара только выдохнула, чувствуя немыслимую, невероятную нежность, такую пронзительную и тихую, что слезы сами хлынули из глаз. А потом Рада наклонилась и поцеловала ее, и это было неописуемо, так нужно, так нежно, так дорого. Ее горячие губы сводили с ума, они были такими мягкими, такими сладкими, что Лиара почувствовала, что плачет, покрепче обнимая ее за шею и изо всех сил жмурясь, словно боясь, что это счастье сейчас исчезнет.

— Ну что же ты, что же ты плачешь, родная? — шептали губы Рады, сцеловывая слезы с ее ресниц, щек, покрывая невесомой сетью поцелуев все ее лицо. — Не надо плакать, зоренька моя рассветная, самая золотая, самая нежная! Все же хорошо!

— И я люблю тебя! — выдохнула Лиара, чувствуя, как в этот миг вся земля вдруг накренилась под ее ногами. Что-то раскрылось внутри, развернулось, распустилось одним огромным золотым цветком, и ее губы сами принялись целовать лицо Рады без разбора, взахлеб, так, как бесконечно хотелось все эти невыносимо долгие дни в окружении чужих людей. — Люблю тебя! — твердила она, изо всех сил сжимая в ладонях ее мокрую косматую голову. — Люблю тебя! — шептала она, щекой прижимаясь к ее щеке, вжимаясь в нее так крепко, как только можно было. И золото внутри пело, танцевало, горело, в его сиянии таяли, бледнели и уходили прочь все ее тревоги и страхи, не оставив после себя даже слабой тени.

Этот сияющий миг длился долго, так долго, что пролетел, будто одна секунда. Они все так же стояли посреди комнаты, и руки Рады все так же надежно и тепло обнимали ее за спину, и глаза ее горели двумя загадочными звездами на темном небе, такими яркими, что в их свете Лиаре хотелось раскинуть руки и танцевать, танцевать без конца, так чтобы босые ноги и не касались росистой травы, так чтобы ветер летел вместе с ее волосами и тысячами крохотных цветочных лепестков, унося их куда-то далеко, к самому разгорающемуся первой зарей небу.

И также нежно этот миг кончился, затихнув между ними, улегшись где-то на глубине их сердец, как мягкий утренний туман.

Рада смотрела на нее и вдруг рассмеялась, совсем как девчонка, так светло, так звонко, и Лиара засмеялась вместе с ней, захлебываясь от этого бесконечного счастья.

— Мне давным-давно уже надо было сказать это тебе, — тихо проговорила Рада, глядя на нее. — Только сначала я, дура, ничего не понимала, потом был Сагаир, потом это плавание с кучей матросов, лишними людьми…

— Тише, — Лиара приложила ладошку к ее губам, и Рада, прикрыв глаза, с нежностью поцеловала самые кончики ее пальцев. — Не говори ничего, — попросила она, прижимаясь к ее груди и закрывая глаза, наслаждаясь ее теплом и стуком ее сердца, таким надежным, таким родным. — Просто побудь со мной еще вот так, подержи меня в своих ладонях. Я хочу еще несколько минут этого, прежде чем уходить.

— Хорошо, маленькая, — тихо проговорила Рада, и ее ладонь вновь принялась поглаживать ее по затылку, успокаивающе и мягко. — Все будет, как ты захочешь.

Только теперь печаль от необходимости уезжать вернулась с новой силой, терзая сердце гораздо пуще прежнего. И это было так больно, так несправедливо, так тяжело! Лиара украдкой сморгнула вновь выступившие на глазах слезы, надеясь, что Рада не заметит этого. Но плечи у нее дрогнули, выдав ее с головой, и Рада крепче обняла ее, прижимая к себе и тихонько зашептав на ухо:

— Не нужно плакать, искорка моя, самый яркий мой огонек! Ты уедешь совсем ненадолго, ты узнаешь все то, что так давно стремилась узнать. А потом, обещаю тебе, мы уже не разлучимся с тобой никогда. Мы пойдем за Семь Преград, и еще дальше, в те горы, о которых ты все время твердишь. Мы узнаем все на свете, все поймем, и ты будешь писать тысячи песен, самых красивых песен на свете, а я всегда буду рядом с тобой, чтобы никакая беда и тревога тебя не коснулась. Так и будет, маленькая моя, я обещаю тебе! Теперь все будет хорошо!

— Теперь все будет хорошо, — тихо повторила Лиара, всей собой вдыхая ее запах. — С тобой. Наконец-то с тобой.

Сейчас ей казалось, что тысячи дорог лежали где-то за порогом этой маленькой комнаты с мягкими белыми занавесками и шуршащим по стеклу дождем. Тысячи дорог, что она уже преодолела на пути в эти руки, самые нужные, самые надежные, самые родные и такие долгожданные руки, тысячи дорог, что только ждали ее впереди. Вот только эти пути уже не пугали ее. Теперь все переменилось, и Лиара знала, что никогда ни на одной из этих дорог, какой бы дальней, тяжелой, темной она ни была, она не будет одна. И что эти руки, с такой бережностью держащие ее в своем кольце, никогда не разожмутся и не отпустят ее, что нет никакой силы в мире, которая могла бы заставить их разжаться. Это знание жило в ней, оно наполняло все ее тело до самой последней кудряшки, оно наполняло всю ее душу, и от него хотелось то ли плакать, то ли смеяться.

— Самое простое чудо на свете, — тихонько прошептала Лиара, и Рада вновь едва слышно усмехнулась рядом.

— Да, моя искорка, самое простое и самое чудесное, — проговорила она, и в ее голосе Лиара слышала улыбку.

Они постояли так еще немного, совсем чуть-чуть, ставшие одной нежностью на двоих, одной любовью, связанные и слитые ею на этот короткий миг где-то посредине огромного мира, застывшего между двумя упавшими с неба теплыми капельками дождя. Затем Лиара слегка отстранилась, вытирая мокрые щеки тыльной стороной ладони, и неуверенно улыбнулась Раде:

— Я вернусь так быстро, что ты не успеешь даже заметить, что меня не было, мое сердце! Обещаю тебе, я вернусь быстрее ветра!

— Хорошо, маленькая, — теплая шершавая ладонь легла ей на щеку, и Лиара прижалась к ней, прикрыв глаза и всем телом впитывая ее тепло. Рада улыбалась, и ее большой палец мягко-мягко гладил бровь Лиары, чуть ероша ее в неправильную сторону. — Я буду ждать тебя здесь, и ты совсем скоро вернешься. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — Лиара открыла глаза, глядя на нее и чувствуя пронзительное золотое копье, насквозь пробившее ее тело. — Я люблю тебя, Рада!

Потом они снова целовались, не в силах оторваться друг от друга даже на миг, и это было такое счастье, такое звенящее счастье, полное горечи расставания. В конце концов, Лиара все-таки приказала себе вырваться из ее рук, растирая по щекам мокрые дорожки слез, и серьезно кивнула сама себе:

— Я пойду. Чем быстрее это закончится, тем быстрее я снова буду с тобой.

— Как скажешь, искорка, — Рада отступила в сторону и подхватила с пола ее сумку с самым необходимым, оставив седельные сумы с одеждой и остатками припасов лежать на полу у стенки. И это было правильно: Лиаре хотелось, чтобы часть ее вещей осталась здесь, в этой комнате, как доказательство того, что совсем скоро она сюда вернется.

Вдвоем они спустились по узкой винтовой лестнице вниз, в общую залу гостиницы. Почему-то Лиара совсем не удивилась, увидев, что на высоком барном стуле возле стойки сидит, потягивая подогретое вино из кружки, Латаан. То ли он не уходил и ждал ее здесь, то ли только что вернулся, Лиаре было все равно. Раз уж он знал, что ее нужно дождаться, значит, Алеор был прав. В политику они все равно ее впутают, хочет она того или нет. Только теперь Лиара была готова к этому. Самые сокровенные слова, которых она так ждала, уже прозвучали, и она почти чувствовала, как эти слова окружили ее непроницаемым золотым щитом, отгородив от всего мира и сделав неуязвимой. Она со мной, Великая Мать, и ты со мной. Разве что-то может мне угрожать теперь? Разве что-то может меня остановить от возвращения к ней?

Лиара подошла к Латаану, не спускавшему с нее взгляда, и остановилась прямо перед ним.

— Я бы хотела попасть в Иллидар и как можно скорее, — уверенно проговорила она, отстраненно удивляясь тому, как спокойно звучит ее голос. — У меня есть дело в столице Речного Дома.

— Я перевезу вас, — кивнул эльф, сделал последний глоток из чашки с отваром и поднялся с места.

Он был гораздо выше Лиары, наверное, такой же высокий, как Алеор, но сейчас это нисколько не пугало ее. Не обращая внимания на пристальный взгляд, которым одарил ее полирующий полотенцем стаканы за стойкой Гиэлат, Лиара нашарила теплую ладонь Рады и сжала ее. Вдвоем они вышли из гостиницы в серую морось наползающей зимы.

Рада молча шла рядом, крепко держа ее ладонь и одним своим присутствием вселяя в нее уверенность. Латаан шагал впереди, не оборачиваясь и не говоря ни слова, будто все, что сейчас происходило, было для него самым обычным делом. Они дошли до пристани, отошли немного правее по скользкому бревенчатому настилу, и эльф легко спрыгнул вниз с пристани прямо в привязанную к швартовочной тумбе ладью. Ладья была совсем маленькой, даже без кабинки на корме, чуть крупнее обычной лодки. В ней лежали весла и какие-то свертки, которые эльф принялся вытаскивать из-под простого деревянного сиденья на корме.

Лиара обернулась к Раде, чувствуя звенящее в груди печалью чувство потери.

— Иди, искорка, — тихонько проговорила та, улыбаясь и уверенно пожимая ее руку. — Иди, ты совсем скоро вернешься ко мне.

Эльф нарочито не смотрел на них, но даже если бы и смотрел, Лиаре было все равно. Привстав на мыски, она еще раз поцеловала Раду и тихо-тихо прошептала ей в самые губы:

— Я люблю тебя!

Рада только кивнула, улыбаясь. Вид у нее был слегка напряженный, может, из-за присутствия рядом Латаана, а может, из-за прощания. Она аккуратно поддержала Лиару, пока та спускалась в лодку, передала ей ее сумку с вещами.

— Я отвяжу, — Рада махнула рукой Латаану, севшему на весла, и быстро размотала канат, которым ладья крепилась к швартовочной тумбе.

Латаан оттолкнулся веслом от пристани и аккуратно вставил его в уключину, когда лодка закачалась на волнах. Лиара обернулась, глядя на стоящую на причале Раду. Капюшон ее был откинут, и по золотым волосам на лицо стекали тонкие струйки воды. Лиара не смогла бы сказать, не прятались ли под этими струйками слезы.

Однако, как бы ни плакало ее собственное сердце, как ни рвалось обратно к Раде, а путь ее лежал на север, в Иллидар. Ты же сказала, что будешь учиться защищать себя самостоятельно, чтобы быть достойной стоять рядом с ней. И сейчас у тебя впервые появился шанс доказать это. Вот и доказывай, а не нюни распускай! Махнув еще раз на прощанье рукой, Лиара заставила себя отвернуться от Рады и сразу же поймала на себе холодный, словно прорубь, взгляд льдисто-синих глаз Латаана. Цвет у них был таким блеклым, что они казались почти белыми, и Лиара поежилась под плащом, чувствуя себя не на своем месте. Взгляд эльфа, казалось, буравил ее сердце, пытаясь выведать, вынюхать, вытянуть из нее все, что только можно было, о ней самой и ее спутниках.

— Если вы продрогли, можете накинуть плащ, — Латаан кивнул на сверток, который извлек из-под простой деревянной лавки, на которой сейчас сидела Лиара. — В нем никакой дождь не будет для вас проблемой.

— Благодарю, — отозвалась Лиара, порадовавшись, что ее жест эльф принял за признак того, что она замерзла.

Аккуратно размотав сверток, она достала из него серый плащ из мягкой, перетекающей ткани, почти что тающей в руках. Плащ был легким, словно листок березы, а ткани, из которой он был сшит, Лиара не знала, но когда она накинула его на плечи, моментально стало теплее. А капли дождя, что должны были сразу же промочить почти прозрачный плащ, лишь стекали по нему вниз, тихонько шурша.

— Как ваше имя? — спросил Латаан. Лиара подняла на него взгляд: эльф сидел напротив нее на точно такой же деревянной скамье и равномерно загребал двумя длинными тонкими веслами. Гребки были мощными, лодку сильно выталкивало вперед, однако в эльфе не было видно никакого напряжения. С тем же успехом он мог бы подносить ко рту чашку с горячим чаем. Его глаза вновь цепко пробежались по Лиаре. — Я бы не стал утверждать, что знаю всех Первопришедших Иллидара: все-таки кое-кто путешествует во внешнем мире, кто-то никогда его не покидал или даже не выходил из дворца, однако почти все его жители мне известны в лицо. Вас же я вижу в первый раз.

— Меня зовут Лиара Морин, — негромко ответила она, подбирая слова. Ничто не изменилось в лице эльфа, он и не слышал будто никогда такого имени. Лиара продолжила, следя за его реакцией: — Я воспитывалась в Мелонии, в сиротском приюте в городе Деран, провинции Карамон, в течение последних десяти лет. Когда я стала достаточно взрослой по людским меркам, чтобы его покинуть, то решила отправиться на поиски своей матери.

— В компании Светлейшего князя Лесного Дома Ренона? — голос эльфа был абсолютно ровным, но Лиаре буквально почудилась тень насмешки, скрывающаяся за бесстрастным взглядом Латаана.

— Да, именно так, — кивнула она, решив, что лодочнику этой информации вполне хватит. Если Алеор был прав, и ее действительно будут допрашивать какие-либо представители знати, тогда она расскажет и побольше. Но этому эльфу говорить больше необходимого она не собиралась.

— Странную компанию вы выбрали для себя, Лиара, — заметил Латаан. Глаза его скользнули ей за плечо, туда, где на причале стояла Рада. Лиара знала, спиной чувствовала, что та еще не ушла в гостиницу, провожая взглядом уплывающую лодку. — Князь Ренон не слишком часто наведывается в Мелонию, что же касается Радаэль Киер… — Он помолчал, обдумывая что-то, едва заметно поджал губы.

— Вы можете посоветовать мне, откуда начать поиски? — Лиара прямо взглянула ему в глаза, игнорируя вопрос. Эльф вновь поджал губы, на этот раз уже демонстративно, и только затем нехотя ответил:

— Ваше имя ничего мне не говорит, но ваша внешность кое-кого напоминает. Думаю, вам следует прямиком отправиться во дворец Владыки. Именно там обитает женщина, на которую вы несколько похожи. Ее имя Аваиль Элморен. — Помолчав, он добавил: — Вполне возможно, что это даже не совпадение, и вы действительно рассказали мне правду о себе, Лиара.

— Зачем я стала бы вам врать? — холодно вздернула она бровь, чувствуя раздражение, исходящее от Латаана и смешивающееся с ее собственным. Судя по всему, Первопришедшие были еще хуже людей: одно дело — ненавидеть чужих, и совершенно другое — своих собственных соплеменников.

— А зачем Первопришедшей путешествовать в компании Светлейшего князя Ренона? — губы эльфа скривились в неприятной улыбке.

Несколько секунд Лиара смотрела в его блеклые, почти белые глаза, чувствуя себя так, словно сейчас вскипит от ярости. Ей не нравился ни этот эльф, ни его манера общения, ни его подозрения. По правде говоря, он вел себя даже беспардоннее Равенны, всеми силами пытавшейся снискать ее расположение в первые дни на борту «Блудницы». И если уж пиратке Лиара этого не спустила, то и перед этим лодочником точно пасовать не собиралась. Я не сделала ничего плохого, в этом Алеор был совершенно прав. И я не позволю кому-то обращаться со мной, будто я яблоко на базаре стянула!

— Об этом вы сможете расспросить мою мать, когда я ее найду, — тихо проговорила Лиара, изо всех сил не отводя взгляда от эльфа, хоть ей и было физически больно и неприятно смотреть ему в глаза. — Думаю, этот вопрос станет особенно актуальным, если она действительно обитает во дворце Владыки.

Усмешка никуда не делась из холодных глаз Латаана, но на миг в них промелькнуло сомнение. Решив, что этот раунд остался за ней, Лиара завернулась в плащ, поплотнее запахивая его полы и из-под капюшона разглядывая окружающий вид на реку. Она уже достаточно наигралась в гляделки с проклятым пограничником, чтобы продолжать этот бессмысленный разговор, и теперь следовало бы осмотреться и понять, куда же он ее везет.

На первый взгляд, вокруг не было ничего, кроме холодной стальной воды. Недовольно вздыбливающиеся волны покрывала мелкая рябь от сыплющего на голову дождя. Река тянулась вокруг, очень широкая в этом месте, почти такая же широкая, как дельта Тонила у Аластара, где они распрощались с Равенной. Только впереди из воды поднималось толстое дубовое бревно, наверху которого тускло мерцал маленький масляный фонарик.

Лиара удивленно сощурилась. Бревно торчало из воды на высоту не больше полутора метров, и в шторм волны, скорее всего, захлестывали его с верхом. Да и сейчас река не была спокойной, и пенистые гребни разбивались об основание бревна, рассыпаясь брызгами, словно жадными когтистыми лапами пытаясь достать фонарь. Но тот горел, тускло и равномерно, будто и не масло было внутри. А что же тогда? — задумалась сбитая с толку Лиара.

Приглядевшись, она увидела и другие такие же бревна, поднимающиеся из воды ниже по течению справа и слева от первого. На каждом из бревен горел фонарь, а все вместе эти импровизированные речные маяки образовывали громадный клин, вдающийся в реку, который все расширялся и расширялся по мере их приближения, в конце концов, оставляя лишь два узких рукава вдоль самого берега реки, где могли пройти суда.

Воспоминания заворочались в ее голове, и Лиара удовлетворенно кивнула сама себе, сообразив, что это такое. Вспомнилось, как «Быстрый» перед швартовкой, резко забирал вправо. Хоть для глаз смертных Иллидар и не был виден, надежно укрытый Мембраной, какое-то место в пространстве он занимал, а потому со всех сторон эльфы огородили свой город горящими маяками, чтобы какой-нибудь капитан сослепу не врезался носом прямо в Мембрану. Ей стало любопытно, что будет, если это произойдет? Расшибется ли корабль в лепешку прямо о невидимый барьер, или просто будет мягко отпихнут прочь? Взгляд пополз на лодку, в которой они плыли. Коли эта лодка пройдет сквозь Мембрану, то может сквозь нее пролететь и корабль? А вот матросов всех сошвырнет прочь с палубы, и они попадают в воду, ударившись о преграду, или нет? И что будет, если кто-то из них в момент столкновения окажется в трюме? Если корабль пройдет Мембрану, а человек в трюме ее пройти не может, то как же…

— Аккуратно, Лиара, приготовьтесь, — предупредил ее Латаан, и она, спохватившись, вывернула глаза, чтобы успеть посмотреть на то, как выглядит Мембрана со стороны. До столба с фонарем осталось не больше пяти метров пространства.

Для вывернутых глаз весь мир выглядел иначе, а прямо перед ними возникла громадная стена. Лиара едва не охнула, когда попыталась проследить ее взглядом вверх, до самого купола, который насквозь протыкал толстый слой серых облаков и уходил еще дальше, за них. Стена светилась, переливалась всеми цветами радуги, они пробегали по ее густой, вязкой, но при этом гладкой как стекло эфирной поверхности, смешиваясь, меняясь. Нос лодки преодолел торчащее из воды бревно, воткнутое прямо в трех метрах перед сверкающей стеной, и со следующим гребком Латаана, лодка прыгнула вперед и коснулась носом Мембраны.

Лиара затаила дыхание, когда Латаан сделал еще один гребок, и лодка вместе с ними обоими вошла в Мембрану. На один короткий удар сердца, растянувшийся в целую вечность, все ее тело обхватила прохлада, буквально напитав каждую клетку тела и выдавив из груди весь воздух, а в следующий миг пространство вздулось вокруг нее пузырем и выплюнуло ее на другую сторону Мембраны.

От неожиданности Лиара задохнулась и сразу же зажмурилась от яркого света. Тысячи запахов наполнили ноздри, тысячи красок расцвели вокруг, и это случилось так резко, что она не сдержала вздоха.

— Возможно, вы и правда не были здесь никогда, — тихо заметил Латаан, но Лиара уже не слушала его. Широко открытыми глазами она смотрела вперед, смотрела и не могла поверить в то, что видели ее глаза.

Ослепительно-яркое солнце зависло в лазоревом небе, по которому пробегали разноцветные всполохи всех цветов. Лиара моргнула, выворачивая глаза на место, чтобы Мембрана не мешала ей видеть. Теперь небо стало голубым, прозрачно-голубым, как бывает в самом начале весны, и солнце смотрело из самой его глубины, не скрытое ни единым облачком. Вода вокруг нее искрилась, отражая лучи солнца, мягкие волны бесшумно перекатывались, играя друг с другом белыми облачками пены. Цвет воды был прозрачно-синим, почти ультрамариновым, как талая вода в чистейших горных потоках на фоне еще не растаявшего льда. А посреди реки под мягким весенним солнцем раскинулся громадный город.

Он был построен на сваях, толстенных бревнах, глубоко вбитых в дно реки, и вода тихонько обтекала эти бревна, словно смиряя свой бег на подходе к городу. Лиаре вдруг подумалось, а что будет, если снаружи начнется шторм? Эти волны все равно будут тихими, будто молоко, по которому бежит едва заметная рябь от ветра? На толстых сваях покоился деревянный настил, ровный, светлый и чисто выметенный, и ряды домов тянули свои черепичные крыши вверх, к солнцу. Крыши эти были двускатными, со слегка приподнятыми вверх краями, их покрывала круглая черепица, похожая больше на драконий панцирь, чем на обыкновенную кровлю. В домах виднелись громадные окна, или двери, Лиара не поняла с такого расстояния. Стены казались сделанными из бумаги, многие были раздвинуты в стороны, впуская внутрь прохладных террас мягкие прикосновения весеннего ветра.

Еще безумнее были растения. На искусственных насыпях грунта между домов поднимались странные, искривленные деревья, чьи ветви изгибались буквально через каждые несколько сантиметров собственной длины. Их кроны состояли из одних лишь цветов: бесконечное количество оттенков от ослепительно белого до густо красного, и каждый порыв ветра срывал целые пригоршни лепестков, которые кружились над городом и падали в реку, превращая ее в диковинного пятнистого зверя, ласково шуршащего под древесным настилом под ногами.

Впереди, над рядами слегка закругленных крыш, возвышался дворец. Он был многоярусным, высоким, выстроенным из выбеленного дерева, и каждый ярус венчала все та же, слегка загнутая к краю крыша. Там Лиара тоже увидела эти огромные окна-двери. Каждый ярус дворца опоясывал легкий воздушный балкон с резной балюстрадой тончайшего древесного кружева, и широкие темные проемы внутри здания говорили о том, что и там тоже окна раздвинули, впуская внутрь весну.

Латаан направил лодку к изящной пристани: резным деревянным ступеням, спускающимся к самой воде. Возле нее уже были привязаны лодки, не больше десятка больших и маленьких ладей, но Лиара не слишком обратила на это внимание. Ее глаза не отрывались от поразительного города, поистине, самого красивого города из всех, что ей только доводилось видеть, и самого необычного.

По широким деревянным проспектам между домов бегали, смеясь, дети. Их было совсем немного, и со стороны они казались тоненькими, словно первоцветы, только-только вытянувшие венчики из-под толстого покрывала снега. Дети смеялись, кружась в мягком дожде из розово-белых лепестков, загребая с настила под ногами полные пригоршни цветочного кружева, подбрасывая их вверх, к солнцу. Откуда-то издали доносилась негромкая нежная музыка свирели, которой подпевали два чистых, словно ручей, голоса. Какая-то молодая женщина в легких одеждах, тянущихся за ней прямо по ковру из лепестков, шла рука об руку с высоким молодым мужчиной вдоль набережной. Он что-то рассказывал ей, то и дело запуская пальцы в ее волосы и снимая с них лепестки цветов.

Великая Мать, как бы я хотела, чтобы Рада увидела все это! Как бы я хотела взять ее с собой, сюда! Лиара ощутила, как сквозь невероятную свежесть этого места в ее груди прорастает крохотное зернышко раздражения. Эльфы построили эту красоту и прятали ее ото всех, не позволяя никому наслаждаться ей. Она принадлежала лишь им и никому больше. С одной стороны, Лиара понимала, почему так: они сами создали этот город и имели полное право на то, чтобы не пускать сюда никого чужого. Но это все равно казалось ей неправильным, неверным. Любое, даже самое черствое сердце смягчилось бы, увидев танец этих бело-розовых лепестков на ветру. Возможно, если бы хотя бы один человек побывал здесь и посмотрел на все это, отношения между Бессмертными и Смертными стали бы лучше.

Латаан подвел лодку к самым деревянным ступеням пристани, убрал весла, встал и легко перепрыгнул на широкие деревянные ступени, спускающиеся к самой воде. Ухватившись за носовой швартовый, он подтянул лодку к самому берегу и привязал ее к укрепленному здесь же толстому швартовочному бревну. Лиара лишь безмолвно качала головой: затейливой резьбой были покрыты даже ступени пристани, даже столб, на который вязали канаты.

Пограничник легко скинул с плеч плащ, небрежно перебросил его через руку, шагнул вниз и протянул Лиаре ладонь:

— Позвольте, я помогу вам подняться.

Нарочито не слишком торопясь, Лиара тоже сняла свой плащ, аккуратно свернула и уложила на скамейку, где только что сидела. И только потом уцепилась за протянутую руку эльфа. Ее ноги легко взлетели по изукрашенным резьбой ступеням пристани, и Лиара рассеяно поразилась тому, что резьба несла не только декоративный характер. На искусно вырезанных узорах меньше скользили ноги.

Выбравшись на городской настил, она поспешно отпустила руку Латаана. Прикасаться к нему было так же неприятно, как и смотреть в его блеклые глаза. Словно прочитав ее эмоции по лицу, эльф хмыкнул и сообщил:

— Я провожу вас во дворец, Лиара, чтобы вы не заблудились по дороге.

Вряд ли, даже если бы она воспротивилась этому, он бы ушел прочь, так что Лиара лишь кивнула и зашагала за ним следом по усыпанному лепестками цветов деревянному настилу города Иллидара.