Ветер перемен

==== Глава 3. Золотая клетка ====

Королевский дворец располагался на большой вымощенной камнем площади, отрезанный от всего остального города крепостной стеной. Каменные глыбы высотой с человека складывались в монолитную громаду около десяти метров высотой, и там, между зубцами, виднелись фигуры часовых, застывших через равные промежутки и охраняющих покой короля. Стена имела восемь караульных башен, каждую из которых украшали флаги Мелонии с лисьей головой в центре, а толщиной была едва ли не с проспект, по которому сейчас ехала Рада. Поговаривали, что возвели стену целых две тысячи лет назад, сразу же, как только Аватары Создателя покинули дымящиеся руины того, что когда-то было государством Мелонъяр Тонал, осмелившимся воспротивиться Танцу Хаоса и принять не ту сторону в войне. На взгляд Рады, надо было быть полным идиотом, чтобы не поддержать Аватар. В конце концов, они возрождались каждые две тысячи лет. Уж наверное это был не такой большой промежуток времени, чтобы полностью забыть, что именно ждет страну, которая не поддержит их в их войне. Впрочем, мелонцы никогда не отличались большим умом, ни в древности, ни теперь.

Тракт упирался в широкие ворота в крепостной стене, за которыми темнел длинный тоннель. Дубовые створки, обитые железом и покрытые резьбой с изображениями лисьих голов, были распахнуты настежь, и возле них выставили почетный караул королевской стражи, которая встречала прибывающих гостей. Эти солдаты хоть и держались прямо, словно вместо позвоночника у них в спинах были вбиты колья, все равно выглядели для нее игрушечными. Вряд ли хоть кто-нибудь из них хоть однажды участвовал в настоящем сражении. А гонять попрошаек на рынках, да учиться ходить строем мог любой дурак.

Ленар взглянул на нее, но так ничего и не сказал, когда они подъезжали к воротам в крепостной стене. Впрочем, он мог и не открывать рот, Рада и так прекрасно знала, какие у него будут аргументы. И успела уже вволю наслушаться их.

Копыта коней застучали по мостовой, выбивая из нее гулкое эхо, что бродило под темными сырыми сводами тоннеля. Рада сощурилась, глядя вперед, туда, где рассветное солнце заливало своими лучами площадь перед королевским дворцом. Народа там было еще не слишком много, всего несколько карет медленно заворачивали к парадному входу, да прочь отъезжали два эскорта стражи из разных домов, стараясь держаться друг от друга на почтительном расстоянии. Это тоже было забавно: стражники разных домов могли сколько угодно пить по ночам в тавернах, обнимая друг друга за плечи и вопя пьяными голосами песни, но днем, когда они охраняли представителей разных домов, их контакты строго запрещались, а сами они держались холодно и подозрительно. Этот город просто пропитан ложью насквозь.

Площадь была просторной, со всех сторон ее окружала крепостная стена, а в самом центре размещалось три фонтана. Рада выехала из-под арки стены и выпрямилась, с наслаждением вдыхая прохладный утренний воздух.

Фонтаны были расположены цепью на небольшом расстоянии друг от друга. В центральном стоял высокий мужчина, опираясь на тяжелый двуручный меч. На его голове виднелся дубовый венок, а плащ на груди был сколот пряжкой в виде маленькой молнии. Лицо мужчины было спокойным, глаза из-под пушистых бровей смотрели вперед, на приезжих. А из-за его спины вверх взлетала струя пенящейся воды, опадая ему на плечи и разбиваясь на мелкие капельки. На взгляд Рады, это было не самое лучшее изображение Громовержца Грозара, да и вряд ли самому ему понравилось бы, что ледяная вода без конца долбит его по макушке. Но ее мнения, собственно, никто и не спрашивал. Да и памятник стоял здесь как минимум три века, и мелонцы вовсю драли глотки, утверждая, что за все это время не было ни одной серьезной войны, а это означает, что Грозар покровительствует Мелонии. Рада готова была поклясться, что это означает нечто другое. А именно: что скоро Грозар все-таки услышит ее молитвы и позволит этому городу проваливаться прямо в бездну мхира. Но пока еще этого не случилось, к ее огромному сожалению.

В двух других фонтанах виднелись фигуры женщин, держащих большие чаши с водой, которые они на вытянутых руках подносили с поклоном Громовержцу. Струи воды взметались вверх из этих фонтанов в сторону Грозара и образовывали две большие арки, ослепительно сверкающие на солнце. Молодые дворяне обожали носиться под ними в жару, толкать девок в фонтаны или пытаться залезть на скульптуру Грозара. Рада каждый раз только ухмылялась и думала, что именно ждет тех, кто с пьяными хохотом раскачивался на макушке Грозара, вопя непристойные песни. Во всяком случае, если верить Жрецам Церкви Молодых Богов, — то ничего хорошего.

Сразу же за фонтанами в конце площади высился королевский дворец Мелонии. Здание было огромным, сложенным из белых мраморных глыб, причем преобладали прямоугольные, тяжеловесные формы. Могучий портик над входом поддерживали два ряда белоснежных мраморных колонн, парадная лестница под которыми казалась просто игрушечной. Четыре высокие башни по углам дворца тоже были прямоугольными, и из-за этого смотрелись ниже, чем были на самом деле. Центральная часть дворца скрывалась под высоким стеклянным ромбом, которым вся Мелония гордилась почти так же, как и своими Военными Академиями. Рада не спорила: ромб этот действительно был произведением искусства: еще бы, кусок стекла, накрывающий площадь в несколько десятков метров и при этом держащийся без опоры, лишь за счет собственного веса и формы. И да, через него прямо в центральный зал дворца падал солнечный свет, и лучи его заливали сидящего на троне короля. Все это было очень торжественно, очень красиво и хорошо, но снаружи смотрелось слишком громоздко и колюче на ее вкус. Может, я просто не люблю архитектуру. Или королевский дворец. Или вообще Мелонию.

Ленар повел коней так, чтобы по большой дуге объехать фонтаны, и ни одна капелька воды из них не упала на его вычищенный и выглаженный камзол. Путь занял больше времени, чем если бы они ехали напрямик, и Рада смогла вдоволь налюбоваться торжественным мрамором, золотыми украшениями, высокими витражами окон и всем пафосным великолепием дворца. И не сдержала смешка, когда сидящий на золотых завитках над одним из окон голубь с громким курлыканьем нагадил прямо на лоб изображенного на витраже короля Мелонии Ирдана Тан’Самара, что правил здесь, когда она еще была ребенком.

Королевские конюхи поспешили им навстречу, чтобы принять лошадей, и Рада легко спрыгнула на землю, придерживая поводья Злыдня. Тот сразу же попытался цапнуть ее за плечо, и она отвесила ему шлепок прямо по носу. Жеребец удивленно навострил уши, глядя на нее: так с ним, видимо, никто раньше не обращался. Глядя ему в глаза, Рада доверительно сообщила:

— Поверь, лапушка моя, я твои выкрутасы терпеть не буду, так что лучше тебе научиться сотрудничать, ясно? И, к твоему сведению, я тоже умею кусаться.

Жеребец попытался фыркнуть, но Рада оскалилась, прямо в выкаченный глаз, демонстрируя клыки, и передала поводья подбежавшему с поклоном груму.

— Осторожнее с ним. Эта тварь кусается, причем сильно.

— Слушаюсь, миледи, — грум поспешно поклонился и отвел глаза, но плечи его одеревенели.

Рада скривилась, чувствуя тоску. Она опять повела себя не так, как должно было дворянке, и этим в очередной раз уже напугала слугу. Теперь по всему дворцу опять будут судачить о ней и Ленаре, и это ему не понравится. Проклятье! Надеюсь, там, во дворце, есть хоть что-нибудь выпить. Иначе я тут просто умру.

Ленар спешился, сделав вид, что ничего не заметил, и подошел к ней, стягивая с рук тонкие перчатки для верховой езды и затыкая их за пояс.

— Не беспокойся, все будет хорошо, — негромко проговорил он, глядя на нее. — Тебе осталось выдержать всего несколько часов, и ты будешь вольна делать то, что тебе хочется.

Рада очень сомневалась, что дела обстоят именно таким образом, но кивнула, чтобы успокоить мужа. Для него все это было очень важным, а он сделал для нее в этой жизни гораздо больше, чем любой другой человек. И ей нужно было быть благодарной за его заботу.

Вдвоем они зашагали по широким беломраморным ступеням вверх, к распахнутым настежь дверям парадного входа. Возле створок стояли одетые в черно-рыжее стражники с алебардами в руках, вытянувшись по струнке и глядя прямо перед собой. Перешагнув через порог, Рада тяжело вздохнула. Здесь даже пахло пафосом: пылью тысячелетий, драгоценными вазами и статуями, золотом и шелком.

Длинный коридор с высоченными потолками, золотыми светильниками и резьбой, вел вглубь дворца, к парадной лестнице. На стенах вытянулись дорогущие старинные гобелены с изображениями королей и Лордов-Протекторов Мелонии, с гордостью собирающие на себя пыль уже целых две тысячи лет. Полы застилали алые ковры без единого пятнышка грязи, и Рада представила себе, как по ночам их буквально языками вылизывают до кристальной чистоты сотни слуг. Ее отражение дробилось в пузатых боках золотых светильников, дрожало на завитушках позолоты под потолком. На отделку этого коридора можно было купить верность всех пиратов побережья Северных Провинций, да еще и на пару рыбацких деревенек осталось бы.

Эхо голосов и смеха дворян гуляло по коридору, Рада уже отсюда видела их, столпившихся впереди у парадной лестницы и о чем-то переговаривающихся. На один короткий миг ноги дрогнули, и она едва не развернулась на месте, чтобы сбежать отсюда, пока еще не поздно, но приказала себе шагать вперед. Внутри отчаянно молотилось сердце, и что-то тихонько шептало ей, что не здесь ей нужно сейчас быть, что это не ее место, что она не создана для этого. Да знаю я! — горько подумала она в ответ собственному сердцу. Но что ж теперь поделать-то? Пути назад уже нет. Да его, кажется, никогда и не было.

Ленар твердо кивнул ей и уверенно зашагал вперед, а Рада потащилась за ним следом. Коридор вывел их в большое просторное помещение, в конце которого начиналась полукруглая парадная лестница из белого мрамора и золота, ведущая на второй этаж, к парадным залам. Любой бы забыл обо всем на свете, глядя на роскошный плафон на потолке, где с белых облаков спускались Молодые Боги, неся корону мелонскому королю, на белоснежную лепнину, пушистыми завитушками спускающуюся со стен и буквально повторяющую изгибы облаков на плафоне, на золотые вазы-светильники, источающие сладкий аромат диковинных южных масел, на фарфоровые вазы, изукрашенные перламутром, каждая из которых представляла собой шедевр мирового искусства. Любой, но не Рада. Она видела лишь ложь, которая окутывала, пропитывала все здесь, начиная с людей и заканчивая тяжелым камнем стен.

Дворяне, что столпились у подножия лестницы, Раду не слишком интересовали, но она деревянно поклонилась в ответ на их приветствия. Лица и имена она уже успела подзабыть за время своего долгого отсутствия в столице, а цвета их домов пестрели в глазах одним размытым пятном. Ленар, взглянув ей в лицо, вздохнул и негромко прошептал:

— Иди, я сам здесь разберусь.

Благодарно кивнув мужу, Рада почти что взбежала по широким ступеням лестницы, спиной чувствуя все эти оценивающие взгляды, что жгли ей лопатки. Это оказалось гораздо хуже, чем она думала. Гораздо. Осознавать, что все эти змеи до единой, шипят и скалятся, смакуя каждый ее неверный жест, каждое неправильно и не к месту сказанное слово, было невыносимо. Я здесь как пугало посреди лавки торговца шелком. Внутри стало горько, и Рада лишь тяжело вздохнула, взбегая по второму пролету ступеней.

Два белоснежных льва на постаментах охраняли вход в тронный зал дворца. Сейчас все внутри него заливал розоватый свет раннего утра, а над головой Рады виднелось рассветное небо: проклятый стеклянный куб, которым так гордились мелонцы, предстал во всей своей красе. Окна в два человеческих роста высотой утопали в золотой резьбе и белом шелке занавесей. Полы из белого мрамора блестели так, что в них можно было смотреться, словно в зеркало. У дальней стены помещения на возвышении стоял большой тяжеловесный трон на золотых львиных лапах, бархатное сидение его было потертым. Именно здесь покоилась венценосная задница короля Маркарда во время официальных приемов, а потому подушку постоянно перетягивали, чтобы поддерживать ее парадный вид.

Сейчас короля на троне не было, да и сам тронный зал был почти что пуст. Над головой Рады навис гигантский плафон с изображением первого короля Мелонии — Адриана, который попирал ногой кого-то, крайне напоминающего внешне эльфа, которого в педантично прикрепленном к стене описании к плафону именовали просто «захватчик». В руках у Адриана было знамя Мелонии — черная лисья голова на рыжем поле, — и меч, едва ли не такой же огромный, как и он сам. Рада только фыркнула, глядя на его воинственное выражение лица. С такой рожей он мог, скорее, делать что-нибудь иное: подрезать ногти на пальцах ног или вытаскивать из ягодицы занозу, но уж точно не получать благословение от богов.

Народу в зале почти что не было, лишь пятеро дворян стояли небольшой группой у восточного ряда окон, справа от трона, где располагался один из столов с закусками. Он буквально ломился от еды, но не это привлекло внимание Рады, а несколько высоких пузатых кувшинов. Скорее всего, в них было вино или что-то покрепче, во всяком случае, она от души на это надеялась.

Не обращая внимания на обернувшихся к ней дворян, Рада прошагала к западным окнам и столу возле них и деловито поискала глазами бокалы. Они стояли на самом краю стола: дорогущий сервиз на тысячу персон, тонкий хрусталь, изящно оформленный золотым тиснением. И вот это вот били пьянющие сынки лордов, нарезавшись в хлам и вывешиваясь из золоченых окон тронного зала Мелонии, чтобы поблевать. Неужто стоило тратить на этот сервиз столько денег?

Сунув нос в четыре высоких кувшина, Рада нашла-таки бренди и вздохнула с облегчением. Она принялась наполнять свой золоченый бокал, когда сзади прозвучал голос, который Рада совершенно не ожидала здесь услышать:

— Все как всегда. Солнце встало — Рада пьет. Мне кажется, это давно уже надо сделать поговоркой.

Рада обернулась, едва не выплеснув содержимое своего бокала прямо на грудь стоящему перед ней Алеору. А потом, плюя на то, что на нее смотрят дворяне, а также на кувшин и бокал в собственных руках, сгребла его в объятия.

— Грозар! И ты здесь! Но как?! — Алеор крякнул, когда кувшин все-таки хорошенько задел его по спине, и Раде пришлось выпустить его из рук. — Боги! Как же я рада видеть тебя! — выдохнула она, глядя в его смеющиеся синие глаза.

Все эти годы Алеор был для нее другом, и даже больше — единственным светлым солнечным лучиком во всей этой мерзкой однородной каше жизни в Мелонии. Они познакомились очень много лет назад, еще когда она только-только собрала свой первый отряд и воевала на западе Мелонии. Он тоже выполнял там свой очередной заказ и наделал множество шума, одним своим появлением разогнав большую часть бандюков, за которыми так долго и кропотливо охотилась Рада.

Алеор Ренон был наемником, но выделялся на фоне даже самых отъявленных из них словно бешеный волк на фоне мелких диванных собачек. Эльф по рождению, наследник трона Лесного Дома, единственный потомок Ирантира Солнце, великого эльфийского короля древности, живая легенда, Алеор был прямой противоположностью всему, чем собственно и являлся. Придворная жизнь не интересовала его, политику он откровенно ненавидел, как и собственных сородичей, как и вообще всех, кто окружал его на протяжении очень долгой, более полутора тысячелетней жизни. Он состоял во всех известнейших наемных сообществах и при этом никогда не участвовал в их внутренней жизни, не занимал никаких постов и должностей. Он брал только самые сложные, самые невыполнимые заказы, а за них назначал плату по собственному усмотрению, и ни один заказчик не смел отклонить его условия или даже поменять их. Алеор убивал королей и вельмож, брал крепости, которые до этого считались неприступными, сжигал города и крошил на куски монстров, держащих в страхе как минимум половину Этлана. Его имя давно уже стало нарицательным, и им пугали детей. Однако самому Алеору было плевать на все это, ровно в той же мере, как на невыполнимость поставленных перед ним задач. Он просто делал то, что было невозможно для других, делал за большие деньги, но больше потому, что самому ему этого хотелось. И он никогда ни перед кем ни на миг не унижался, а его свободу не ограничивало ничто в этом мире, даже его собственная королевская кровь, и это восхищало Раду в нем превыше всего.

Что касается ее собственной судьбы, то к ней Алеор всегда проявлял особое участие. Судя по всему, Рада импонировала ему, как единственная эльфийка Мелонии, посмевшая наплевать на обычаи и жить так, как ей хотелось. Во всяком случае, он это так воспринимал. Потому, в отличие от своих сородичей, Алеор общался с ней, когда бывал в этих краях, заезжал на попойки, а иногда и предлагал неплохие задания, достаточно прибыльные и интересные, чтобы Рада согласилась участвовать в них. А еще — его терпеть не мог Ленар, и от этого в груди тоже становилось тепло. Не то, чтобы Рада делала что-то назло мужу, однако дружба с Алеором была единственным глотком свежего воздуха в путах долга и титула, которые пережимали ей глотку все эти годы.

Как и всегда, Алеор был одет во все черное, а плечи его закрывал длинный черный плащ, скрывающий фигуру. Он был на пол головы выше Рады, достаточно широк в плечах, но при этом жилист, словно ивовый прут. Его черные как вороново крыло волосы спускались на плечи, рассыпаясь волной по спине, и это тоже выделяло его на фоне всех остальных эльфов — он был единственным черноволосым эльфом во всем Этлане, сохранив линию преемственности по внешности от самого Ирантира. Черты его были не слишком красивыми: длинный подбородок и заостренные скулы придавали ему хищное выражение, а синие глаза всегда оставались жгуче ледяными, и смотреть ему в лицо было непросто. Однако на самом их донышке хранилось немного тепла для Рады, и это льстило ей с самого момента их знакомства.

Иронично ухмыльнувшись, Алеор отобрал у нее кувшин с бренди, не глядя, плеснул себе в бокал, и только после этого отозвался:

— Пришел поглазеть на то, как ты будешь лобызать полы пред стопами великого Маркарда Тан’Ганда. Надеюсь, ты, как хорошая девочка, потренировалась дома, чтобы все выглядело вдвойне натурально?

А еще он умел прекрасно портить настроение, и это, пожалуй, было самым сильным из всех даров, коими наградили его Боги. Впрочем, даже несмотря на всю его ядовитость, она была поистине рада его видеть. Если Алеор будет здесь во время всей этой клоунады, присяга королю пройдет гораздо легче, чем ей казалось поначалу.

— Потренировалась, — буркнула Рада, поймав на себе его смеющийся взгляд. — Можешь зайти и проверить, если на слово не веришь. Все полы в доме блестят, как новые.

— Оставлю честь принимать этот экзамен твоему муженьку, — хмыкнул он в ответ, отхлебывая из кубка. — Как кстати он поживает? Что-то я его здесь не вижу.

— Ленар внизу, общается с дворянами, — отмахнулась Рада.

— Не наговорился еще? — деланно вздохнул Алеор. — Ну ничего, ничего. Теперь у него будет предостаточно времени, чтобы почесать языком о государственных делах.

— Что ты имеешь в виду? — прищурилась Рада. За словами эльфа звучал невысказанный намек.

— Все, — пожал плечами тот. — Твое триумфальное возвращение в столицу, твою присягу. Тут просто до смерти уговориться можно, ты так не считаешь?

— Слушай, оставь свой яд при себе, — поморщилась Рада, — и говори по делу. Чего пришел? Я не питаю иллюзий: ты не потащился бы в это гадючье гнездо только для того, чтобы поддержать меня, расчудесную и распрекрасную, на этой присяге. Что-то случилось, и я хочу знать, что.

Алеор покрутил бренди в бокале, насмешливо глядя на нее, потом сделал еще один глоток. Из-под опущенных ресниц он внимательно наблюдал за дворянами, собравшимися в зале. Те держались на расстоянии, по правде, они боялись Алеора как огня, и никто из них не решился бы подслушивать. Однако эльф все равно был настороже, как и всегда.

— Да, мозги ты себе на севере не отморозила, и это уже радует. И естественно, я бы не потащился сюда только за тем, чтобы поддержать тебя, уж прости. — Рада нетерпеливо кивнула, ожидая продолжения. — Просто у меня появилось одно дельце, и мне нужен партнер, на которого я смогу положиться в нем.

— Что за дельце? — Рада постаралась говорить как можно спокойнее, однако сердце в груди застучало, как бешеное. Как и всегда Алеор появлялся из ниоткуда словно свежий ветер, появлялся лишь затем, чтобы вытащить ее из этого болота, в которое ее все глубже и глубже засасывало, и порой казалось, что выбраться наверх она уже никогда не сможет.

— Дельце что надо, поверь мне, — Алеор взглянул на нее, и в его глазах Рада углядела знакомые искорки азарта. — Достаточно серьезное, чтобы взяться за него основательно.

— Рассказывай.

— Если в двух словах, то прошу вас, миледи. Владыка Илион предложил мне собрать команду и отправиться за Семь Преград к Неназываемому.

Рада, которая как раз делала глоток, подавилась бренди и закашлялась так, что слезы из глаз хлынули. Алеор по-отечески похлопал ее по спине, пока она прокашливалась, бросая хищные взгляды на разглядывающих их дворян. Как только способность говорить вернулась к ней, Рада вытаращилась на него и сбивчиво зашептала:

— Ты совсем ума лишился, что ли?! Ни один дурак не сунется в логово Неназываемого ни за какие деньги! Проще сразу же выпить яду и упокоиться с миром! Какая бхара тебя туда несет?

— Владыка Лесного Дома Илион, — оскалился Алеор. — А еще — приличный кусок земли к югу от Кевира со всеми доходами в мое полное распоряжение. Ну, и обещание не лезть ко мне как минимум тридцать лет.

Кусок действительно был лакомым, и Рада с трудом, но могла понять, почему Алеор на него польстился. Илион был его дальним родственником, причем бездетным, и не слишком-то с большой охотой отпускал наследника престола из Лесного Дома. Впрочем, тот и не особенно-то спрашивал, куда и когда ему уезжать, но у Владыки была прекрасная узда, сдерживающая его все эти годы, — титул самого Алеора. Как Светлейший Князь Лесного Дома, самый опасный наемник Этлана не имел права шляться там, где ему вздумается. Его место было в его стране, и Владыка использовал любые предлоги и поводы, чтобы задержать его там подольше. В общем-то, в какой-то степени Алеор был предоставлен сам себе еще меньше, чем Рада — ее-то, в конце концов, никакой трон не ожидал. Однако эльф всеми силами пытался игнорировать свое будущее и настоящее, выкручиваясь из цепких лап Владыки, и обещание Илиона не лезть к нему тридцать лет стоило едва ли не столько же, сколько доходы со всех южных земель Лесного Дома вместе взятых. Не говоря уже о славе, которая неминуемо ждала его после возвращения из-за Семи Преград, куда не ступала нога ни одного смертного с самого сотворения мира.

Однако, слава эта ожидала его только в том случае, если он сможет вернуться оттуда живым. За Семи Преградами спало зло, у которого даже не было имени, зло, подстегнувшее на бунт Крона многие тысячелетия назад, зло, породившее империю Сети’Агона и всех тех тварей, которых Алеор с таким прилежным упорством уничтожал последние полторы тысячи лет. Не он один, конечно, в этом участвовали и остальные государства, выставляя свои войска против нежити, ползущей с Востока, из Хмурых Земель и Страны Мрака за ними. Но были и такие твари, против которых отказывались выходить многотысячные армии, и тогда Алеор назначал за свою работу непомерную цену, улыбался своей гаденькой улыбочкой и уходил на время. А потом возвращался с уже подтухшей головой какого-нибудь очередного монстра и бросал ее к ногам бледных от ужаса заказчиков, которые желали лишь одного: чтобы он поскорее убрался с их глаз и никогда больше не возвращался. За такие подвиги ему и дали имя «Тваугебир» — Убийца Тварей, и это имя заставляло людей по ночам запирать ставни и двери, забиваясь поглубже в уютное тепло своих домов, и надеяться, что он никогда не придет к ним на порог.

Рада верила в то, что Алеор способен на все, ну, практически на все, но даже он не обладал достаточной силой, чтобы сунуться к Неназываемому. Никто из смертных и бессмертных ей не обладал.

Постаравшись звучать как можно увереннее, она взглянула на своего старого друга и заговорила:

— Никакие деньги, никакие обещания и слава не стоят того, чтобы лезть за Семь Преград, Алеор. Ты сгинешь там. — Алеор фыркнул, и Рада настойчиво продолжила: — Неназываемый — это не какой-нибудь Страж Болот, это первородное зло. Что ты вообще собрался там делать? Убивать его? Но как?

— Тут выяснились кое-какие подробности, — Алеор придвинулся к ней, оглядываясь по сторонам и следя за тем, чтобы никто их не подслушал. — Говорят, в Роуре семь лет тому назад была большая заварушка. Якобы Сети’Агон попытался вырастить там армию и при помощи Неназываемого создать плацдарм для атаки на Срединный Этлан. Только у него ничего не вышло: местные скооперировались и разбили его в пух и прах.

— Местные? — удивленно вскинула брови Рада. — Там вообще кто-то обитает? Мне казалось, что там только дикари-лошадники, вот только вряд ли они смогли бы отбиться от Сета.

Роур находился на далеком западе материка, отделенный от основной части мира высокими непроходимыми горами, и вести оттуда до крупных городов доползали так медленно, что проще было ничего и не знать. Не говоря уже о том, что по дороге они обрастали невиданными подробностями, вроде баек о летающих на драконах мужчинах или женщинах, что жили отдельным народом, воюя против всего остального мира. Рада считала все это полнейшим бредом и выдумками заезжих менестрелей, однако послушать новости из тех дальних мест все равно было любопытно.

— Ты удивишься, но там есть народы и помимо лошадников, которые смогли дать отпор Сету, а уж поверь, он туда бросил достаточно сил для того, чтобы стереть их в порошок, — хмыкнул Алеор, отхлебывая из своего бокала. — Но да это неважно. Важно вот что: Илион говорит, что Неназываемый — это вовсе не то, что мы представляем, и не настолько опасен, насколько мы привыкли считать. Порукой тому слово Илиона, и на этот раз я склонен ему верить. Потому я и согласился собрать команду и отправиться туда, чтобы завершить то, на что у дикарей не хватило сил.

У Рады в голове все перемешалось, и она сказала себе, что и не хочет ничего понимать. Слова Алеора о том, что Неназываемый не так опасен, как все предполагали, звучали для нее совершенной бессмыслицей, едва ли не откровенной ложью. Вот только сейчас у нее не было времени вникать во все это, не говоря уже о том, что Алеор ничего по делу в общем-то и не рассказал. А Рада привыкла делать выводы по факту, владея всей имеющейся информацией.

С другой стороны, Алеор никогда не врал, во всяком случае, когда речь шла о серьезных делах, и она склонна была прислушиваться к его словам. А коли так, и Неназываемый — не угроза (что отказывалось укладываться в ее голове), оставалось еще Семь Преград, через которые нужно было пройти. Железный Лес, где листья деревьев были острыми будто копья, огненная земля, где под ногами буквально бурлила лава, холмы червей, которые населяли твари похуже, чем то, о чем рассказывали детям на ночь страшилки… Погоди! Ты что, серьезно задумываешься над его предложением?

Словно что-то вдруг вернуло Раду с небес на землю. Они стояли в золоченом зале королевского дворца Мелонии, где с минуты на минуту должна была начаться ее унизительная присяга на верность королю. Внизу, у парадного входа, ее муж общался с дворянами, прикладывая усилия к тому, чтобы на нее не смотрели, как на амбициозную жестокую чужеземку. Дома спал ее маленький сын, который вот-вот должен был поступать в Военную Академию Мелонии. А дочка, должно быть, уже встала и под приглядом дядьки сейчас штудировала книги по истории и культуре Мелонии. Она родилась и выросла в этой стране, она вышла замуж за мелонца и родила ему двоих детей. Она принадлежала этой земле так же, как и ее проклятая эльфийская кровь принадлежала ее жилам. И она не могла взять и бросить все для того, чтобы убежать следом за Алеором на край света стяжать себе славу первой бессмертной, ступившей в логово Неназываемого.

Алеор смотрел на нее, и что-то в его глазах было таким… таким понимающим, таким насмешливым и язвительным, что Раде вдруг стало стыдно. А еще внутри полыхнул гнев. Стараясь подавить его и не дать зазвучать в ее голосе, она отвела глаза и покачала головой.

— Прости, но в этот раз я вынуждена отклонить твое предложение.

— Почему? — открыто насмехаясь над ней, спросил эльф.

— Потому что у меня семья, — сказать это было так сложно, словно камней на плечи навалили. Возможно, так оно и было на самом деле. Рада подняла глаза на Алеора и встретила его взгляд, чувствуя себя так, будто сама собственными руками выкапывала свою могилу. — Мои дети здесь. Я не могу их бросить.

— Я знал, что ты так скажешь, — спокойно кивнул Алеор, — поэтому подготовился. За участие в экспедиции ты получишь часть земель к югу от Кевира, а также возможность проживать там вместе со своими детьми при условии, что они возьмут твое родовое имя, отказавшись от имени отца. Мы с Илионом уже обговорили это.

Внутри что-то предательски заскреблось. Словно весенний ветер, ворвавшийся в душное, пыльное помещение, полный запаха цветов и надежды. Рада сжала зубы, прогоняя прочь эти чувства. Они не имели ничего общего с реальностью. Это были лишь глупые мечты, мечты девчонки, которая хотела дойти до самого края мира, завоевать все моря и страны, хотела докричаться до самого неба и вышить на его бархатной синеве свое имя рисунками из звезд. Но та девчонка давным-давно умерла.

— Нет, Алеор. Мои дети — мелонцы, и они останутся в Мелонии вместе со своим отцом.

— Ты — эльф, Рада, — улыбка пропала из глаз Алеора, сменившись твердостью и требованием. — Твое место — в Лесном Доме, а не в этом захудалом сарае, полном чванливых разодетых петухов. Ты должна жить среди своих сородичей.

— Я живу там, где родилась, — упрямо покачала головой она. — Я живу в Мелонии, вместе с моей семьей. А твои лесные братья не слишком-то стремятся меня принимать к себе, потому что родилась я среди людей. Мои дети будут изгоями в Лесном Доме, как и мой муж, если вы вообще собирались его туда пускать, в чем я очень сильно сомневаюсь. Да и я вместе с ними. Тогда какая мне разница, где быть изгоем: здесь или там?

— Разница есть, — Алеор смотрел на нее, и в его глазах на миг промелькнула печаль. — Разница в том, что ты не знаешь своего места. Ты здесь задыхаешься. Это как клетка, которая сдавливает тебя и мешает расправить крылья. — Его слова били наотмашь прямо по самому больному, проникая ей в грудь, но Рада пока еще упрямо держалась за свое, отказываясь отступать. Алеор вновь ухмыльнулся, глядя на ее реакцию. — В тебе слишком много огня для этого болота. И я не хочу, чтобы этот огонь в тебе окончательно угас.

А самое поганое было в том, что в очередной раз он был прав. Рада и сама прекрасно знала все, о чем он говорил, прекрасно чувствовала это. Мелония выпивала все ее силы, высасывала их, словно тысячи кровососов облепили тело и отнимали у нее жизнь, каплю за каплей. Ее место было не здесь, среди шелков, лживых взглядов и ядовитого шепота. Ее место было среди раздольных полей, полнящихся ветром и небом, среди бескрайних пушистых лесов с их прохладой и тенью, среди раздутых штормовыми порывами волн, стальных и плюющихся ледяными брызгами, в тиши вековечных скал, подпирающих белобрюхие тучи. Ее место было где угодно, но только не здесь.

Но у нее были дети. И Ленар, который старался сделать ее жизнь не такой поганой, какой она всегда была. Она не могла бросить это.

Как не смогла и ответить Алеору. Он лишь внимательно вгляделся в ее лицо, одним глотком допил свой бокал и поставил его на край стола. И тихо проговорил, глядя куда-то мимо нее.

— Я буду в городе еще месяц. Время терпит, а я хочу собрать команду достаточно сильную для того, чтобы не пришлось разворачиваться на полпути к Семи Преградам. Я буду ждать твоего решения. — Развернувшись, он зашагал к выходу из зала и бросил, не оборачиваясь. — Найдешь меня, когда я понадоблюсь.

Рада с тоской проводила его глазами. Высокая фигура, которую обтекал длинный черный плащ, вышла из зала, и прочь от нее шарахнулось несколько дворян, дикими глазами глядя вслед и перешептываясь. А Рада отвернулась к столу и глубоко вздохнула, угрюмо всматриваясь в свой бокал. Алеор был прав во всем. Но это ничего не меняло.

На сердце стало еще тяжелее, и даже рассветные лучи солнца, дробящиеся в стеклянном куполе над головой и золотой мишуре зала, не могли улучшить ее настроения. Предстоящий день теперь стал только длиннее и тяжелее, а сама Рада чувствовала себя усталой и иссушенной до дна. Она хмуро потянулась за кувшином и наполнила свой кубок до краев, плюя на то, что при дворе хлестать бренди ведрами было непринято. Отойдя в сторонку и привалившись спиной к стене, Рада принялась потягивать напиток и вяло наблюдать за тем, как собираются придворные.

Пока они общались с Алеором, зал успел наполниться. Все не слишком родовитые семьи были уже здесь, как и двое Лордов Страны, Гелат и Аспар, те самые, что изо всех сил содействовали падению Рады. Сейчас оба они стояли у самого трона, отвернувшись от нее спинами и разговаривая с группой менее знатных дворян, но Рада буквально печенкой чувствовала все их презрение к себе. Эти двое никогда не успокоятся, пока не отравят ей жизнь окончательно, тут и к гадалке не ходи, так и будет. Оставалось только сделать так, чтобы их ненависть не перешла на ее семью. Ей уже даже приходили в голову мысли нанять убийц и решить проблему раз и навсегда, но вряд ли провернуть такое в центре Латра да еще и с двумя Лордами Страны было возможно. А сама она пачкать руки не могла: тогда ее детей уж точно затравят, как и Ленара. Золотая клетка, тут Алеор был прав. Золотая клетка с отравленными прутьями.

Перед ее глазами проходил целый калейдоскоп разноцветных платьев, камзолов, плащей. Дворянки почти что вываливались из своих тугих корсетов, а их сложные высокие прически и парики едва не сбивали висящие на толстых цепях под потолком хрустальные люстры. Мужчины щеголяли в коротких фраках с длинными фалдами за спиной и штанах, обтягивающих их до такой степени, что проще было бы явиться голыми. Вонь дорогих духов перемешалась, тугим облаком повиснув над залом, и Рада поняла, что задыхается в своем душном накрахмаленном воротнике. Уж лучше нюхать отбросы в Бакланьей Топи. Поморщившись, она осушила залпом бокал и направился к столу, чтобы налить еще. В голове только-только начинало приятно пощипывать, хотя Ленар ужаснулся бы, увидев, сколько она уже употребила за это утро. Но он не видел ее в Северных Провинциях, а потому и ничего не знал.

Направившись к столу за новой порцией бренди, Рада краем глаза заметила, как от толпы отделилась высокая фигура и направилась в ее сторону. Настроение испортилось окончательно: это был посол Речного Дома.

Эльф был высок, того же роста, что и она, и на его каменном лице не отражалось даже проблеска эмоции. Кожа его была гладкой, как у ребенка, без единой морщины, черты лица — тонкие, изящные. Да и двигался он также, словно перетекая с места на место, не в пример Алеору, чью грацию опасного хищника вообще никто не мог повторить. Одет эльф был в какую-то серую хламиду, стекающую с его плеч потоками шелка, его пепельные волосы лежали на плечах так ровно, словно последние три часа он, высунув язык, прилизывал волосину к волосине, а фиалковые глаза смотрели на нее с равнодушным любопытством. Так смотрят обычно на лошадей, выставленных на продажу. Рада скривилась и отвернулась, ища глазами нужный кувшин.

— Миледи, Киер? — голос у эльфа тоже был что ледышка: звонкий, но полный силы. Рада с неохотой взглянула на него. — Я посол Речного Дома, Элоин Тириен.

— Рада Тан’Элиан, — буркнула она в ответ, неловко кивая. Совсем ничего не ответить на обращение посла было бы проявлением ужасающей грубости и опозорило бы ее дом, но он обратился к ней по родовому имени, а не по имени ее Дома. Что тоже было грубостью. Грозар, как же я устала от всего этого!

Бессмертный никак не отреагировал на ее слова, складывая руки в замок на груди. Он был Первопришедшим, из тех чванливых зазнаек, хвалящихся тем, что ведут свой род от самых первых эльфов, ступивших на земли Этлана. Первопришедшие были расистами еще похуже мелонцев, и Рада примерно догадывалась, что нужно от нее этому. Иначе он бы просто и в ее сторону не взглянул: ее-то род уже принадлежал Этлану.

— Рад знакомству, — эльф лишь чуть-чуть нагнул голову, что должно было сойти за поклон. — И от имени моего Владыки прошу принять поздравления с вашим триумфальным возвращением в Латр, миледи.

— Спасибо, — буркнула Рада, ставя кувшин на место и отхлебывая из бокала.

Если такой ответ и оскорбил эльфа, то вида тот не подал.

— Должен заметить, что я знаком с обстоятельствами дела, из-за которого вы попали в ссылку. Послы Речного Дома еще восемь лет назад пытались добиться от короля более тщательного расследования инцидента, однако наш голос не был услышан. — Элоин смотрел на нее без выражения, словно засыпающая змея, однако Раду этим было не обмануть. У эльфов всегда был свой интерес, всегда, а у Первопришедших все это принимало совсем уж невыносимые формы. — И теперь, когда вы доказали свое мастерство в военном деле и вернулись в Латр с победой, мы бы хотели несколько окупить последствия инцидента с королем.

— Каким же образом? — фыркнула Рада, не сдержавшись.

— Права эльфов в этом регионе попираются уже несколько тысячелетий, — проговорил Элоин, нарочито игнорируя ее раздражение. — Лесной Дом не предпринимает никаких шагов для решения вопроса с провинцией совместного проживания людей и эльфов Рамасан. Мы же не можем вмешиваться напрямую из-за некоторых разногласий с королем Маркардом. — Губы эльфа слегка поджались, и Рада сдержала смешок. Разногласиями это можно было назвать с большой натяжкой. Маркард едва не взашей выталкивал послов Речного Дома из страны, а те под любыми предлогами отказывались уезжать. — Однако, мы можем поучаствовать в личной судьбе каждого нашего соплеменника.

Рада уже поняла, к чему он клонит. Примерно то же предложение Речной Дом делал ей и десять лет назад, когда она ненадолго вернулась в Латр из своих поездок по стране. Шпионить при дворе для эльфов, а за это — жалкие туманные посулы каких-то неведомых имений на границах Речного Дома, и это при том, что Первопришедшие гнали прочь всех «низкородных» эльфов, не пуская их даже на порог своих городов, — именно этого хотел от нее посол много лет назад. Вряд ли теперь его намерения изменились.

Она уже открыла рот для того, чтобы нахамить Первопришедшему и избавиться от его общества, но тут к ним из толпы вывернул Ленар. С каменным лицом взглянув на бокал в руках Рады, он слегка поклонился Элоину и проговорил:

— Прошу простить меня, посол, но я слышал, что вот-вот прибудет король. И хотел бы перемолвиться парой слов со своей женой до того, как начнется церемония присяги.

— Конечно, милорд. Не смею задерживать вас более, — отозвался эльф, потом долгим взглядом посмотрел на Раду. — С вашего позволения, я найду время, чтобы закончить наш разговор.

Когда он отошел прочь, Рада поморщилась и негромко выругалась под нос.

— Что он хотел? — холодно вздернул бровь Ленар, глядя вслед уходящему эльфу.

— Как и всегда. Чтобы я шпионила для них за королем.

— А что хотел милорд Ренон? — голос Ленара не изменился, но плечи его одеревенели. — Ему опять неймется втянуть тебя в очередную авантюру?

— Не беспокойся, ни во что он меня не втянет, — проворчала Рада, допивая залпом свой бокал и ставя его на край стола. — Пойдем. Я хочу только одного: чтобы все это поскорее закончилось.

Словно в ответ на ее слова, в двери тронного зала вошел герольд в рыже-черной ливрее и позвонил в вызолоченный колокольчик. Звук его был мерзким и высоким, точно таким же, как и голос самого герольда, объявившего:

— Милорды и миледи, его величество, король Мелонии Маркард Тан’Ганд!

— Грозар, дай мне пережить этот треклятый день, — проворчала Рада, глядя, как король торжественно входит в тронный зал, и придворные кланяются, расступаясь перед ним.