Ветер перемен

==== Глава 10. Точка кипения ====

Косые лучи солнца заливали осенний парк, и в его световых спицах деревья казались обсыпанными мелкой золотой пудрой. Настоящие осенние дымки еще только-только начинались, и Лиара, как и всегда, с замиранием сердца ждала времени, когда они войдут в полную силу, и весь мир накроет прозрачная тихая шаль, легкая, будто сотканная из лесных паутинок. И кроны деревьев будут медленно желтеть под густо-синим небом, а ноги утонут в шершавом покрывале из сухих листьев, с которыми начнет забавляться бродяга-ветер, закручивая их в маленькие водовороты. Леса станут прозрачными и легкими, просматривающимися насквозь, и какими-то задумчиво-засыпающими. И свет солнца будет падать на усталые за долгое лето плечи деревьев, рассеянный и золотистый, процеженный сквозь небесное сито, разбиваясь на тонкие ниточки отдельных потоков, дрожащим маревом застывших в воздухе. И их можно будет почти что потрогать — только протяни ладонь и подставь ее солнцу.

Ветер дул с востока, слегка клоня кроны деревьев в одну сторону, срывая с ветвей только-только начавшие засыхать листья. Только вот бдительные садовники не давали им мягким ковром укрыть землю, безжалостно собирая их каждое утро в большие сухие кучи на открытом месте. А ветер насмехался над ними, принимая правила игры и набрасываясь на эти кучи, разбрасывая их в стороны, заставляя садовников хмуриться и начинать свою работу заново. Бессмысленную работу, как казалось Лиаре. Все в этом городе занимались бессмысленной работой, подрезая кусты, выравнивая дорожки, останавливая рост деревьев, словно боялись, что в один прекрасный день природа откроет свои зеленые глаза и с хохотом пробьет сочными ростками полы и крыши их домов, прорастет травой сквозь широкие плиты проспектов, оплетет плющами неподатливый пыльный камень домов и раскачает, развалит старые стены в пыль.

Впрочем, леса в Мелонии чувствовались Лиаре старыми. Казалось, что они уже отжили свой век, устав бороться с упорными человеческими руками, вырубающими деревья на дрова, распахивающими все новые и новые поля, выжигающими рощи под новые пастбища, и теперь просто дремали, нечувствительные и потерявшие интерес ко всему, лишь вяло реагируя, когда людские топоры начинали вновь гулять по их зеленой плоти. Интересно, есть ли в мире еще такие места? Те, что помнят свободные ветры и свежую зарю, разгорающуюся на востоке в первый день мира. Те, что по ночам видят сны о звездопадах и хвостатых огненных кометах, а в прохладной тишине, на мягком ложе из мха у их корней спят старые сказки, уже давно забытые смертными или никогда ими не слышанные.

Что-то тихонько начало разворачиваться в груди, медленно-медленно, как бутон цветка, и Лиара взмолилась Молодым Богам, чтобы те не дали ей утерять это ощущение. Стихи всегда приходили к ней, словно белые бутоны кувшинок, начинавшие медленно подниматься из темной воды на рассвете, раскрывающие лепестки навстречу солнцу. Только сейчас было не то самое время, когда стоило записывать строчки. Сейчас Рада дала ей задание, причем не самое приятное, однако Лиара хотела выполнить его. А потому она попросила Богов о том, чтобы они сохранили нетронутым нежный бутон цветка и дали ему раскрыться позже, в то время, когда у нее будет возможность собрать серебристую росу слов с пушистых пыльников и выплести из нее новые строчки.

Впрочем, ей казалось, что время такое придет не слишком скоро. Атмосфера в доме становилась темнее буквально час от часу. Словно тучи укрыли солнце и набухали, кипя и чернея, и гроза уже начинала ворчать в их глубине недовольным псом. И потому голубое небо над крышей особняка, в котором золотился желтый круг солнца, казалось ей сейчас таким странным, лишним, резко контрастирующим с тем, что происходило внутри дома.

Раде угрожала беда. Лиара чувствовала это еще вчера вечером, когда та приняла решение ехать в город с Гарданом и искать того, кто покушался на ее жизнь, но не решилась ей ничего говорить, боясь, что Рада не поверит. Хоть она и была эльфом, но вела себя совершенно как человек, а люди никогда не верили в то, что говорила Лиара. А когда ее предсказания сбывались — начинали ненавидеть ее и гнать от себя прочь, прозывая вороньим клекотом, предвещающим беду. И сейчас, когда она пригрелась у теплого очага этой странной женщины, Лиаре было очень страшно, что та может вышвырнуть ее прочь, услышав то, что ей не понравится.

К утру, когда пришли вести о смерти короля, ощущение угрозы стало еще более острым, и настоящего пика оно достигло сейчас, когда вот-вот в особняк должна была приехать гостья. Лиара не слишком хорошо поняла, кто это, однако внутреннее чутье подсказывало ей, что приезжает она с темными мыслями, и ничего хорошего в связи с этим Раду не ждет.

Ситуацию обостряло и присутствие наемника Гардана, который Лиаре не слишком-то нравился. И дело было не в том, что от него вечно разило перекисшим вином и табаком, и даже не в его масляных взглядах, которые он бросал на нее периодически, нет. От него пахло смертью, сильно и густо, и это гораздо больше беспокоило Лиару, чем все остальное. Этот человек очень много убивал в своей жизни, он не только хорошо умел это делать, но и любил свою профессию, и это заставляло Лиару тревожно сжиматься в его присутствии.

От Рады тоже пахло смертью, но как-то легче, что ли, не так сильно. Это немного сбивало Лиару с толку. Если песни, что пелись о ней, были правдивы, то за свою жизнь она перебила очень много народу лично и стала виновницей смерти еще большего числа людей опосредованно, через своих солдат, сражающихся с мятежниками. Однако, вживую она не производила впечатление человека, склонного к насилию или получающего от него удовольствие. Нет, от нее гораздо больше пахло азартом и жаждой поединка, чем наслаждением от чужой боли. Потому в ее обществе Лиаре было не так тяжело, как в обществе наемника.

Эта женщина помогла тебе, и не раз. Ты должна помочь ей в ответ. Так что перестань трястись и стань наконец храброй. Никто тебя здесь не обидит. Впрочем, старые привычки никуда не делись, и она все равно вздрогнула, завернув за угол дома и встретившись глазами с наемником, который разлегся на траве под солнышком и покуривал трубку, опираясь на локоть.

При приближении Лиары его бровь недоверчиво выгнулась, и Гардан чуть прищурился, внимательно разглядывая ее. Под взглядом его почти черных глаз ей всегда было неуютно и казалось, что наемник буквально разрезает ее на кусочки и рассматривает, вертит перед собой каждый из них, пытаясь понять, что она из себя представляет. Так смотрели только те люди, которые ничего не боялись, а Лиара привыкла к тому, что отсутствие страха в большинстве случаев свидетельствует о жестокости.

— Ну и что ты забыла здесь, пташка миледи, в такой час? — с кривой ухмылкой спросил наемник, когда она подошла поближе к нему. — Опять совершенно случайно оказалась там, где происходит самое интересное?

В его голосе звучала насмешка, и Лиара сжалась, чувствуя липкое прикосновение его холодных глаз. Однако, она обещала Раде помочь, а та сказала, что Гардан не сделает ей ничего плохого. Рада дала слово. Я должна ей верить и не бояться. Иначе я никогда не научусь.

Взгляд Лиары скользнул за спину Гардану. Там, за пушными кустами поздних роз, в распахнутых настежь окнах виднелось полутемное помещение кабинета, уставленного мебелью из темного дерева. Едва уловимый запах табака плыл оттуда, и Лиара почему-то знала, что Рада уже там, хоть отсюда видно ее и не было. А еще напряжение продолжало стабильно усиливаться, капля за каплей, словно кто-то все сильнее и сильнее натягивал и без того уже до предела растянутую струну. Значит, гостья совсем скоро уже должна была приехать.

— Птичка оглохла? Или просто ваши эльфийские уши неспособны воспринимать человеческие голоса? — снова спросил Гардан, но на этот раз в его тоне проскользнула тонкая, словно острая спица, агрессия.

— У меня есть имя, и ты его прекрасно знаешь, — набравшись храбрости, она взглянула на наемника. — А что до того, что я здесь делаю, то все вопросы к миледи Раде. Она попросила меня послушать ее разговор с той женщиной, что сейчас приедет, и попытаться понять, исходит от нее угроза или нет.

— Какой у нас острый клювик! — осклабился Гардан, склонив голову набок и затягиваясь поглубже. Его взгляда Лиара все-таки не выдержала и потупилась. Смотреть в глаза людям ей всегда было тяжело: словно удерживать на кончике пальца остро отточенное лезвие клинка. — А если я проверю твои слова у Рады? Она подтвердит, что давала тебе такой приказ?

— Поступай, как знаешь, — бросила Лиара, проходя мимо него и осторожно усаживаясь на траву, прямо под окнами, в стороне от наемника.

Некоторое время Гардан изучающее смотрел на нее и отвернулся к своей трубке, словно полностью потерял интерес. Однако он тихонько буркнул себе под нос: «Это становится занятно», и Лиара вновь ощутила неприятное раздражение. Она чувствовала за его словами какое-то любопытство, причем крайне сомнительного качества. Словно наемник наблюдал за ними с Радой, как за двумя домашними собачонками, резвящимися на ковре. От этого ее передернуло, но Лиара приказала себе не реагировать. Ее сейчас должна была интересовать только гостья Рады.

Поджав под себя ноги, Лиара расслабилась и затихла, прикрыла глаза, прощупывая атмосферу. Чувство это было странным: словно прикасаешься к окружающему воздуху оголенными нервами. Или как будто вся кожа сходит с тела, и остается только чистое восприятие мира. Это умение было у нее всегда, сколько она себя помнила, и с каждым новым прикосновением становилось только сильнее, только острее.

С закрытыми глазами она могла чувствовать все, что происходило вокруг нее. Раздраженного и напряженного Гардана, который был, словно сдавленная арбалетная пружина, готовая распрямиться в любой миг, сосредоточенного, холодного, спокойного Ленара, полного молчаливой решимости, и Раду. Лиара вдруг удивленно моргнула, едва не потеряв нить ощущений: Рада была веселой. Несмотря на то, что в доме царило напряжение, несмотря на опасность и беду, нависшую над ними всеми, Рада чувствовалась легкой, беззаботной и смешливой, и искорки золотистого смеха рассыпались вокруг нее, словно звездопад. Это было так красиво и так забавно, что Лиара ощутила, как сама улыбается. Казалось, на свете не существовало ничего, что могло бы сломать эту женщину или хотя бы задеть ее. Поистине, тебе благоволят Боги, Рада Тан’Элиан. И почему только глупые люди назвали тебя Черным Ветром? Чего в тебе точно нет, так это черноты. Только золотые искры и смех.

Атмосфера в доме изменилась, и кто-то другой вошел в парадный вход. Лиара не открывала глаз, концентрируясь на человеке, который приближался, ощупывая его, осматривая со всех сторон. Женщина, возраста примерно пятидесяти-шестидесяти лет, все еще очень молодая и живая в душе, однако, словно покрытая маленькими язвами. Они испещряли всю ее, и в каждой дрожала крохотная неправильность, как дергающийся червячок. Все эти неправильности собирались внутри во что-то темное и перекрученное, и Лиара ощутила: любопытство, нездоровое любопытство ко всему и всем, на котором наросла сухая корка чинности и показного благочестия. А внутри: вечные сомнения, зависть ко всем другим, желание свободы, вывернутое и выразившееся в стремлении лишить этой свободы других. Эта женщина не была злой, нет, но в ней было слишком много подавленного, упрятанного глубоко внутрь, выродившегося из-за невозможности развиваться, и оттого она и стремилась контролировать жизни других людей.

А еще от нее исходило ощущение тревоги и страха, сотрясающее ее с головы до ног. Снаружи держалась тонкая, хлипкая видимость спокойствия и самодовольства, а внутри дрожал почти что животный ужас, холодный и липкий, словно болотный ил. Лиара скривилась и непроизвольно отерла ладони о платье. И после этого ты еще думаешь, что боишься всего на свете! Вот, кому по-настоящему страшно.

Женщина приближалась, проходя через весь дом, и ощущение страха только усиливалось, а сквозь него прорастала лихорадочная, истерическая надежда. Лиаре не нужно было слышать звука открывшейся двери и отодвигаемых стульев, когда милорд и миледи Тан’Элиан вставали из-за стола, приветствуя гостью. Ей было достаточно того, с какой жадностью всколыхнулась в той надежда, а потом медленно опала, оставшись напряженно дрожать где-то в глубине.

Пока они приветствовали друг друга, обменивались причитающимися случаю любезностями, Лиара пыталась найти угрозу в гостье, но не могла. Та боялась так, что оставалось удивляться, почему от страха у нее до сих пор не разорвалось сердце, и она еще не упала замертво, однако крепко держала себя в руках, не демонстрируя этого ни одним жестом.

— Это такой страшный день! — в голосе ее звенела притворная печаль, под которой содрогался в конвульсиях ужас. — Наш прекрасный молодой король, скончавшийся так скоропостижно! Это черный день для всей Мелонии, а через нее — и для всего мира.

— Истинно так, леди Тайрен, — спокойно проговорил в ответ Ленар. — Дом Тан’Элиан скорбит о гибели короля. И нам остается лишь надеяться, что выборы нового правителя состоятся как можно скорее.

Ужас взметнулся в гостье (Тайрен?), затопив ее целиком, черной волной ударив ей в голову и едва не сметя все выстроенные ей барьеры. Лиара чувствовала напряжение, нарастающее с каждой минутой, и ее колебания. Женщина хотела сказать что-то, но не знала, как начать, не знала, с какой-то стороны подойти.

— Милорд Тарвен сказал мне, что вы не будете выдвигать свою кандидатуру на выборы, милорд Ленар? — в голосе ее был скорее не вопрос, а утверждение, но надежда почему-то стала сильнее.

— Выборы меня не интересуют, леди Тайрен, — отозвался Ленар. — Я вполне доволен своим местом в Совете и возложенными на меня обязанностями, я выполняю их тщательно и аккуратно и не хотел бы большей нагрузки, которая снизила бы качество моей работы на благо Мелонии…

Слова текли мимо Лиары, не касаясь ее, а она все упорнее шла и шла вглубь того, что лежало за словами, пытаясь понять, что же на самом деле хочет от супругов Тан’Элиан эта женщина. Она сейчас походила на поплавок на поверхности воды, вокруг которого во все стороны бежали круги. Чем ближе тема беседы подходила к тревожащему ее факту, тем сильнее поплавок начинал скакать, а круги — разбегаться в стороны. Однако пока еще она удерживала себя от каких-либо резких слов и комментариев. Они с Ленаром обсуждали политику при дворе, выборы короля, возможных кандидатов. Истерически биться поплавок начинал при именах Гелата Тан’Камардана и Аспара Тан’Самара. При этих же словах напрягались и остальные участники беседы. Лиара не слишком хорошо понимала, что к чему, однако эти двое явно беспокоили всех троих, и сильнее всего — их гостью.

Время шло. Солнце медленно ползло по небу, то и дело укрываясь за пушистыми боками облаков, шуршали на ветру отяжелевшие с лета листья деревьев. Мимо, любопытно поглядывая на них с Гарданом, то и дело слонялись садовники: судя по всему, в доме шло горячее обсуждение визита леди Тайрен и его истинных причин, и эти малые пытались хоть что-то разузнать. На каждого незваного любопытствующего Гардан смотрел такими глазами, что те сжимались в комок и старались как можно скорее убраться подальше, уже не рискуя ничего подслушивать. Остальную часть времени наемник просто тихо лежал на траве, изредка переворачиваясь, покуривал свою трубку и щурился на солнце, похожий на кота, мирно отдыхающего на полянке после плотного завтрака. Однако взгляд у него был сосредоточенный и погруженный внутрь, а уши едва не шевелились в густой немытой гриве кое-как собранных в хвост волос, почти что физически вытягиваясь в сторону окна.

Спокоен был и Ленар, ведя диалог с леди Тайрен так, словно у них в запасе было все время мира, а мнение того или иного лорда по поводу смерти короля действительно что-то значило. Однако Раде, судя по ощущениям, начало все это надоедать. Ее нетерпение и раздражение росло примерно с той же интенсивностью, как страх и дрожащая надежда леди Тайрен, и теперь она больше всего напоминала Лиаре готовый в любой миг взорваться вулкан. Они сидели друг напротив друга: одна все больше боялась, другая все больше бесилась, и спокойный Ленар в центре уж точно не мог их уравновесить. А это означало, что в любой миг должен был разразиться взрыв. Лиара, затаив дыхание, следила за тем, как растет это напряжение, пока, наконец, гнойник не прорвался.

Как раз в тот момент, когда леди Тайрен заканчивала свою крайне пространную тираду о возможной поддержке Лорда Страны Тан’Вазара, а внутри нее все тряслось, будто желе, которое подбрасывали в воздух, Рада и не выдержала. Кипение ярости в ней достигло той критической точки, когда все, буквально в один миг, успокоилось, она громко хлопнула ладонью по столу и ужалила, словно змея, в самое больное:

— Это все, конечно, прекрасно, Тайрен, и просто ужасающе интересно, но мне гораздо больше хочется знать, какой бхары ты наняла убийцу, пырнувшего меня ножом?

После этих слов воцарилась ледяная тишина, в которой послышался только тихий смешок Гардана. Из комнаты ощущалось неудовольствие Ленара, ярость Рады, холодная и готовая крушить все вокруг себя, и панический ужас Тайрен. По ощущениям, она должна была бы уже валяться на полу и пускать пену, но женщина в последний раз попробовала хоть как-то защититься.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, ми…

В следующий миг послышался грохот чего-то тяжелого, ударившегося об стену, и ледяной голос Рады.

— Все ты понимаешь, кумушка. Но раз ты хочешь поиграть, что ж, давай поиграем.

С грохотом на пол полетело что-то массивное, разлетелась вдребезги посуда, загремел по паркету металлический предмет. Тайрен взвизгнула, что-то вскрикнул Ленар, и рычание, почти что животное, приглушенное и угрожающее, сорвалось с губ Рады:

— А теперь, дражайшая моя, ты ответишь мне на несколько вопросов. Согласна?

— Милорд Ленар, помоги…

Звонкий шлепок, одновременно с визгом, а за ним вновь рычание Рады:

— Рот закрой, бхара продажная! Милорд Ленар тебе ничем не поможет! А если ты еще сомневаешься в моих намерениях, то послушай вот что: завтра меня по ложному обвинению вздернут за убийство короля. Думаешь, мне не начхать с горы на твою жизнь? Думаешь, я не смогу вскрыть твое мягкое горлышко и насладиться напоследок твоим бульканьем? Так вот ты зря так думаешь, цыпочка! Меня вы уже все вконец заели, клопы проклятые! И я тут все разнесу к бхаре, и тебя заодно, если ты мне прямо сейчас не расскажешь, кто и кого нанимал! Тебе ясно?

— Да, да, ясно! Я все скажу! Только не бейте! — изо всех сил завизжала Тайрен.

Лиара не выдержала и аккуратно привстала с травы, чтобы заглянуть в окно. Сорвался с места и Гардан, приглушенно фыркая в кулак и качая головой. На лице его была широкая улыбка, а все напряжение спало, будто его и не было. Игнорируя наемника, Лиара осторожно заглянула в окно так, чтобы ее голову не было видно за белыми тюлевыми занавесками, полощущимися у самого края рамы.

Стол был перевернут и валялся в стороне, по паркету быстро расползалось большое мокрое пятно от вылившегося из кувшина вина. Все вокруг было в черепках, расшвыренные кресла торчали ножками к потолку. В дальнем конце комнаты стоял Ленар, прикрыв лицо рукой с усталым, изможденным видом, а возле самого окна, опрокинувшись на спину, лежала миледи Тайрен, и над ней, перехватив ее одной рукой за волосы, а другой приставив кинжал к дергающемуся от страха горлу, склонялась Рада. Что-то звериное сейчас было в оскале белоснежных клыков и ярко горящих ненавистью глазах, в том как растрепались ее золотые волосы, в румянце, полыхающем на щеках. Лиара взглянула на нее и внезапно поняла, что вот такой ее все и видели: жестокой, алчной до крови, получающей наслаждение от убийства и драк. Это объясняло все.

Вот только под этим азартом, под этой искаженной маской ярости золотился и кипел, выбрасывая фонтаны брызг, бурлящий, как весенний ручей, смех. Лиара удивленно сморгнула: да, Рада была в ярости, но ей было и смешно, смешно до колик, так заразительно и заливисто, что хотелось хохотать вместе с ней.

— Начинай! У тебя есть ровно минута на то, чтобы объяснить мне эту твою интригу. Ты смогла кудахтать целый час ни о чем, значит, сможешь уложиться в минуту с важными вещами, не так ли?

Лиаре было не слишком хорошо видно лицо миледи Тайрен, но этого и не требовалось. Она чувствовала, как в той кипел ужас, начавший выливаться вместе с дрожащим голосом с разбитых Радиной пощечиной губ.

— Это все Гелат, все он! Они с Аспаром уже давно собирались отравить короля и Лорда-Протектора и занять их места, чтобы разделить страну пополам. Мне удалось это выяснить, причем совершенно случайно, когда одна из моих девочек подслушала их разговор, — леди Тайрен буквально прорвало, так быстро она все это говорила. — Она передала это мне, но, к сожалению, была недостаточно аккуратна, и о ее обмолвке узнал Гелат.

— Вы говорите о миледи Айре до’Галин? — уточнил Ленар. — Той, что была зверски убита в прошлом месяце, а ее убийцу так и не нашли?

— Да, — закивала Тайрен. — Да. Она была недостаточно осторожна, и тогда они отправили за ней Вардена.

— Это наемник из Лезвий? — уточнила Рада.

— Да! — Лиара ощутила сильнейший страх, черной волной всколыхнувшейся в Тайрен. — Он пытал Айру, и она рассказала ему, что делилась своими мыслями со мной. И тогда явился Варден. Только он не сделал мне ничего, он лишь передал слова Гелата, что если я выполню одну его просьбу, то все будет в порядке, и они больше не побеспокоят меня. А если нет… — Тайрен начала тихонько истерично всхлипывать, и Рада, ухватив ее за воротник, хорошенько тряхнула, приводя в себя.

— Дальше! — железным тоном приказала она. — И не скули тут. У меня от этого голова болит.

— Варден приказал мне нанять какого-нибудь нищего наемника из самых плохоньких и заплатить ему за то, чтобы тот убил тебя. Они прекрасно понимали, что это не получится, потому что о тебе говорят, что ты очень сильна и за версту чуешь убийц. Но им нужно было привлечь твое внимание и заставить тебя гоняться за этим наемником, пока они украдут что-нибудь из твоих вещей, чтобы подбросить королю, а потом обвинить тебя в его убийстве!

— Ну вот что за бхары, а? — поморщилась Рада. — Ладно! А ты чего тогда сюда притащилась? Разнюхиваешь для них, да? — в голосе ее вновь появилось угрожающее рычание.

— Грозаром клянусь, Рада, нет! — снова заверещала фальцетом леди Тайрен. — Я за защитой приехала! За защитой!

— А чего ты тогда час зудела про какую-то бхарню?! — зарычала ей в лицо Рада. — Довела меня до белого каления, заставила мебель поломать! Неужели нельзя было просто взять и сказать, что тебе нужна защита?!

Гардан за плечом Лиары прыснул и вновь покачал головой, леди Тайрен заверещала что-то уж совсем неразборчивое, а Ленар сделал шаг вперед, нагибаясь и дотрагиваясь до плеча жены.

— Рада, хватит, отпусти ее. Поговорим нормально.

— Я что, ненормально говорю? — огрызнулась Рада. — Я распроклятый час слушала бредятину, которая из нее сыплется! «Милорд Вамон то, Милорд Амброн се!» — передразнила она высоким голосом, еще раз хорошенько тряхнув Тайрен. — И с меня хватит! Так что говори немедленно, что происходит!

— Они сейчас у Лорда-Протектора! — не своим голосом завизжала Тайрен. — Они заставят его написать предсмертную записку, что он в сговоре вместе с тобой и Ленаром убил короля, а потом вздернут его! Они вздернут его, Рада!

— ААААААААА! — не своим голосом заорала Рада, поднимая лицо и руки к небу в бессловесном рыке. Гардан за спиной Лиары заржал в голос, а Тайрен под Радой сжалась в комок, дергаясь, прикрывая лицо руками в и в бессловесном ужасе глядя на нее. Рада зыркнула на нее и проорала: — Тупая, бестолковая, бессмысленная курица! Какой бхары ты здесь час распиналась о всякой бхарне?! За это время мы еще могли успеть спасти Тарвена, а теперь все, он, скорее всего, уже мертв!

— Не бей! Не бей меня! — завизжала Тайрен.

Рада с гадливостью взглянула на нее, слезла с нее и запихнула в карман куртки кинжал.

— Что ты собираешься делать? — с опаской взглянул на нее Ленар. Лицо у него было напряженным, будто Рада была бешеным разъяренным зверем, который при любом его неловком движении мог на него наброситься.

— То, что надо было делать с самого начала! — огрызнулась Рада. — Это только вы тут можете сопли бантами завязывать, а с меня хватит! Гардан! Лиара! Немедленно сюда! — рявкнула она, повернувшись к окну, и Тайрен на полу вздрогнула, в ужасе глядя туда.

Наемник без лишних слов ухватился за подоконник, подтянул себя вверх и уселся верхом на окне. Лиара и охнуть не успела, как его жилистая рука с легкостью подхватила ее под плечи и приподняла, Гардан перенес ее через подоконник, поставил на пол и сам спрыгнул следом. При виде его леди Тайрен заскулила и отползла прочь к стене, свернувшись в комок и укрывая голову руками, словно ее вот-вот сейчас должны были начать бить.

— Чего изволите, Черный Ветер? — картинно поклонился Гардан, взмахивая грязной по подолу полой плаща. — Рад, что вы наконец-то сами перестали эти банты вязать, и мы можем начать заниматься делом.

— Рот закрой! — зарычала Рада. Вид у нее был грозный, брови сошлись к переносице, а плечи буквально раздувались от ярости, когда она шумно дышала. Резко развернувшись к Тайрен, она рявкнула: — Кто пойдет убивать Лорда-Протектора? Варден твой?

— Да! Да! — неистово закивала та.

— А где Гелат с Аспаром? Ты знаешь?

— Во дворце милорда Гелата. Они созвали званый обед для своих клятвенников, чтобы на время убийства Лорда-Протектора у них было алиби.

— Сколько там стражи?

— Много, Рада! Как минимум пару сотен!

Рада повернулась к Гардану и выразительно взглянула на него.

— Я подготовлю лошадей, миледи, — поклонился наемник. Улыбка так и растягивала его губы, однако в голосе появилось почтение. И Лиара могла понять почему.

Рада вновь кардинальным образом переменилась. Если вчера она была просто умирающей от безделья дворянкой, которая с проказливым видом удирала от мужа ночью из окна, словно кот, ищущий приключений; всего час назад — давящейся хохотом и при этом разъяренной кошкой, дергающей хвостом по полу и с трудом терпящей глупость и трусливость других; теперь она стала холодной, расчетливой, ровной, как стрела, и во взгляде ее синих глаз не было ни страха, ни колебания, ни скуки. Только одно: сосредоточенность.

Рада кивнула ему, и Гардан развернулся и выбрался на улицу через все то же окно. Взгляд Рады переместился на мужа, и он был таким твердым, что Ленар непроизвольно выпрямился, выжидающе глядя в ответ.

— Отведи миледи Тайрен куда-нибудь, откуда она не сможет удрать и попытаться спасти свой тощий зад в очередной раз, сдав меня Гелату. Посади ее под замок и проследи, чтобы сторожили только лучшие, те, кто служит у тебя больше десяти лет.

— Сделаю, Рада, — кивнул Ленар, однако выходить из комнаты не торопился. Он пристально смотрел на жену, нахмурившись и пытаясь понять, как вести себя дальше. — Я надеюсь, ты не собираешься в одиночку спасать Лорда-Протектора?

— Именно это я и собираюсь сделать, — проворчала Рада. — Если из-за этой тупой курицы еще вообще есть, кого спасать!

— Это опасно, Рада! — серьезно взглянул на нее Ленар.

— Опасно сидеть на мягком месте ровно и думать о том, как бы обдурить всех других, — вот что опасно! Потому что пока ты думаешь и строишь свои хитромудрые планы, тебе запросто могут прострелить башку! — Рада смотрела на мужа очень хмуро, и на этот раз было видно, что слушать его доводы она не собирается. — Так что будь добр, Ленар, не зуди. Сейчас не то время, чтобы препираться. Спрячь эту курицу под замок, окружи себя стражей и жди моего возвращения. — Она нахмурилась, какое-то время раздумывая, потом покачала головой: — Хотя лучше все-таки будет, если ты немедленно покинешь город.

— Нет, я не уеду, — покачал головой Ленар.

— Они могут прийти сюда, и никакая стража тебя не спасет, пока меня не будет рядом! — в голосе Рады звучала настойчивость. — Прикажи запрягать карету попроще без родовых гербов, бери с собой эту курицу и жми со всей скоростью в Ронтис к брату. Там тебе будет безопаснее.

— А ты? — Ленар взглянул на нее.

— Поверь, я управлюсь, — успокаивающе кивнула Рада. В голосе ее звучала угроза. — Я закончу свои дела здесь и приеду к вам с Даланом.

— Нет, — покачал головой Ленар. — Я тебя не оставлю. Ни тебя, ни сына.

— Ну что же ты такой упрямый баран, а? — Рада взглянула на мужа с искренним сожалением. — Я не могу разорваться и следить сразу за всем! Если ты хочешь, чтобы завтра с утра мы все были целы и невредимы, просто поверь мне и уезжай из города.

— Нет, Рада, — твердо ответил Ленар, глядя ей в глаза. — Я вернул тебя с Севера, из-за меня эти твари воспользовались твоим возвращением, чтобы захватить власть, и я не могу просто так взять и сбежать, бросив тебя на растерзание. Я должен остаться здесь и хоть как-то участвовать во всем этом.

Лиара видела, как у Рады ощутимо дернулась правая щека. Несколько секунд она молчала, глядя на мужа и дыша так тяжело, будто прямо сейчас могла броситься на него, скрутить и силой отправить в Ронтис. Через несколько мгновений лицо Рады на миг исказила судорога, она дернула головой вбок и вверх и хрипло проговорила:

— Выстави стражу по всему периметру дома и спрячься где-нибудь, где тебя сложно будет достать. Я вернусь так быстро, как только смогу, и если боги смилостивятся надо мной, то с Лордом-Протектором. И следи, чтобы эта особо одаренная не удрала, иначе всему конец.

Ленар молча кивнул ей, леди Тайрен забилась еще дальше в угол, словно боясь, что напоследок Рада вновь ударит ее. А сама миледи Тан’Элиан резко обернулась к Лиаре, и глаза у нее были такие острые, что та едва не покачнулась от боли.

— А ты — за мной!

Стремительно развернувшись, Рада прошагала к выходу из комнаты и вдруг резко с размаху ударила ногой в створки двери. Те с грохотом распахнулись наружу, и оттуда послышался громкий вопль боли. Лиара успела увидеть, как какой-то служка на карачках отползает от двери, в ужасе глядя на Раду, а на лбу его виднелась громадная кровавая ссадина, от врезавшейся туда дверной ручки.

Рада нагнулась над ним, подхватила его за грудки и прорычала в лицо:

— Подслушивал, щенок?

Парень что-то заверещал в ответ, но она, не слушая, со всего размаху ударила его головой в переносицу. Глаза парня закатились, и он медленно сполз на пол, прямо под ноги Раде. Обернувшись через плечо, та мотнула головой:

— Пошли. Ты нужна мне.

Лиара поспешила следом за Радой, обходя по большой дуге валяющегося без чувств на полу паренька. Кажется, она знала его, — это был тот самый конюшонок, который в первый же ее день в поместье начал к ней приставать. Но что же конюшонок делал в доме?

Рада стремительно неслась сквозь особняк, отмеряя своими длинными ногами метр за метром, и Лиара поняла, что почти что бежит, чтобы не отстать от нее. Златоволосая женщина молчала, однако, Лиара буквально чувствовала, с какой стремительной быстротой мысли проносятся в ее голове. Рада как-то обмолвилась, что не слишком-то хорошо соображает, предоставляя возможность заниматься этим другим, однако сейчас она действовала так стремительно, и план сложился в ее голове так быстро, что Лиара теперь очень сомневалась в том, не притворялась ли она тугодумкой нарочно, чтобы усыпить чужую бдительность.

С грохотом распахнулись двери в комнату Рады, и та в два шага оказалась возле окна, где за занавеской прислоненным к стене стоял меч в черных кожаных ножнах. Подхватив его и начиная опоясываться ремнем, к которому он крепился, Рада бросила быстрый взгляд на Лиару и сухо заговорила, буквально чеканя слова:

— Значит так. Мне нужно, чтобы Далан был в безопасности, а это значит, что его нужно немедленно вывести из особняка. Этот упрямый дурак Ленар откажется куда-либо уезжать, думая, что эти стены его защитят, только он ошибается. В стенах хуже, в стенах — некуда бежать. — Лиара кивнула в ответ на слова Рады, ожидая продолжения. Сама она думала точно также. — Ты — единственная из моих слуг, которых не знают в городе. Я взяла тебя буквально несколько дней назад, и ты не покидала поместья, особенно никому на глаза не попадалась, потому за тобой никто не будет следить, так? — Лиара вновь кивнула, нервно сглатывая. Предчувствие с каждой секундой становилось все хуже и хуже. — А это значит, что ты сможешь увести отсюда моего сына и сделать это незаметно. Мне нужно, чтобы он оказался в безопасности, и я знаю лишь одно место во всем этом поганом городе, где ему ничто не будет угрожать.

— Какое, миледи? — Лиара смотрела на нее во все глаза. Рада подхватила с кресла свой черный плащ и повязала его на плечи, скрепив на горле черненой серебряной булавкой. Повернувшись, Рада взглянула ей в глаза:

— Дом Алеора Ренона Тваугебира.

На этот раз Лиара действительно лишилась дара речи, словно все мысли из головы моментально выдуло сильными порывами осеннего ветра. Имя Тваугебира было в десятки раз страшнее Черного Ветра, и ни одно сказание, которыми пугали детей на ночь, не обходилось без него. Алеор был грозой Этлана, он убивал, калечил и жег без жалости, его невозможно было остановить, а черный демон Тваугебир и серебряная кровь делали его еще опаснее. И теперь Рада Черный Ветер хотела, чтобы Лиара отвезла к нему ее сына.

— Поедешь по проспекту до пересечения с районом гончаров, — быстро заговорила Рада, методично рассовывая по внутренней подкладке плаща тонкие метательные ножи, которые она вынула из своего туалетного столика. В голове было шаром покати, и Лиара очумело заморгала, глядя на это. Зачем ей ножи в туалетном столике? — На улице гончаров свернешь налево и поедешь до желтого здания с башенкой на крыше. Потом…

Лиара внимательно слушала и запоминала, поражаясь сама себе. Я действительно сумасшедшая, раз собираюсь выполнить ее просьбу. Поехать в дом к Алеору Ренону. К Тваугебиру в дом. Рада не обращала ни малейшего внимания на ее реакцию, быстро и аккуратно собираясь, и ее объяснения были сухими и лаконичными.

Она закончила и заставила Лиару еще три раза повторить от начала и до конца всю дорогу до дома Алеора Ренона Тваугебира и только после этого удовлетворенно кивнула.

— Оденься в обноски и мальчишку наряди также. Возьми в конюшне самую старую и больную ломовую лошадь, посади его в седло перед собой и измажь ему лицо грязью, а волосы — пеплом, чтобы со стороны ничто не могло его выдать. — Лиара вновь кивнула. Рада подошла к окну, ухватилась за подоконник, чтобы забраться на него, и остановилась. Она обернулась, и во взгляде ее льдистых глаз на этот раз была смерть. — Если с моим сыном что-нибудь случится, клянусь, я тебя из-под земли достану, поняла?

Лиара вновь непроизвольно сглотнула и неистово закивала в ответ на слова Рады. Та еще несколько мгновений смотрела ей в глаза, потом отвернулась и легко спрыгнула с подоконника вниз.

Грозар, во что же меня впутала эта женщина? Лиара замерла у окна, чувствуя себя так, словно на шее у нее все туже затягивалась петля.