Старая жена, или Развод с драконом

Глава 69. Зачем это богам?

От слов королевы пальцы на руках напрягаются настолько, что не могу сжать их в кулаки. “Не паникуй! ” — приказываю себе, прокручиваю в голове слова Кайрона, сказанные в карете, а затем поднимаю спокойный взгляд.

— И кто же я, по-вашему? — спрашиваю с толикой поддельного любопытства и не показываю страха.

— Ох, если бы я Знала. Земля большая, знаете ли. Леди Эймс у нас из Москвы, я из Саратова, а вас откуда сюда засосало? — спрашивает королева, и у меня глаза лезут на лоб.

Она тоже попаданка!

— О, вижу, вы в шоке. Я с такими же глазами по этому душному дворцу в первый месяц ходила, но освоилась, как видите. Местные зовут меня Магдалена, но для вас, когда мы наедине, могу быть просто Леной. — смеется королева, делает глоток чая, а я все еще перевариваю услышанное.

Приятно, что я не одна тут из другого мира, и вместе с этим возникает множество вопросов.

— Вы знаете, по какой причине мы здесь оказываемся? — спрашиваю, раз уж пошла такая пляска. — Или как вернуться в свой мир?

— А вы точно хотите вернуться? — прищуривается брюнетка, но я не спешу с ответом.

Я уже слишком много наворотила, чтобы отступать. Да и, положа руку на сердце, эта жизнь, хоть и полная приключений, нравится мне куда больше прежней. Здесь я свободна. Свободна внутри себя, никому ничего не должна и могу себе даже позволить жить мечтой. Могу поступать, как желаю, как считаю нужным без оглядки на то, что сказал бы Аркадий, как бы это отразилось на дочке, не хватил бы кого-то из родни инфаркт. Здесь я могу жить жизнь, о которой мечтала, но…

— Вернуться я не хочу, Ваше Величество, — признаюсь я. — Но в том мире осталась моя дочь. Мне бы просто узнать, что у Ангелины все хорошо.

— О, — вдруг округляются глаза королевы, а затем она тут же прищуриваются, будто только что узнала что-то важное. Но говорить об этом мне не собирается. — Красивое имя. Думаю, хорошим людям боги дадут шанс на исполнение самых заветных желаний. А что касается возвращения, не думаю, что это возможно, ведь лично я в том мире умерла, леди Эймс тоже неудачно поскользнулась. Да и вашего тела, наверняка уже нет. А что на счет причины, по которой мы оказываемся здесь… Есть у меня теория, — добавляет она и берет паузу, чтобы вкусить глоток чая.

— Теория, что каждая из нас в своем духе революционерка. Может быть, потому боги и дают нам второй шанс. Балансируют миры, как сказать. Я, как видите, за то, чтобы Асдевиль стал справедливее и безопаснее. И вы даже представить себе не можете, сколько времени я потратила на то, чтобы Гидэн пересмотрел свои взгляды на жизнь. Вам же удалось встряхнуть генерала Кайрона куда быстрее, что не может не восхитить. Еще вчера он был приверженцем традиций, а сегодня идет против правил, чтобы вы смогли изменить этот мир! — выпаливает Магдалена да так, что я даже вздрагиваю, и от ее восхищенного взгляда становится неловко.

— Мужчины часто совершают поступки, чтобы добиться того, что ускользает от них, Ваше Величество, но это не всегда означает чистые и искренние намерения, — говорю в свою очередь королеве, чтобы ни у нее, ни у меня не было розовой пелены перед глазами.

— Вы сейчас говорите о мужчине, который поставил свою голову на кон, чтобы вы смогли добиться того, чего так желаете, леди Оливия, — подмечает Магдалена, и мне это очень не нравится.

Не нравится потому, что ее слова вселяют в сердце надежду, которой там не место.

— К слову о том самом желании. То есть, о необходимости того, чтобы женщин начали нормально лечить, — хочу перевести разговор в нужное русло, но королева не согласна.

— Кажется, вы не хотите знать правду, потому избегаете темы.

— Я знаю правду.

— А выглядит так, будто боитесь услышать то, что пошатнет вашу уверенность в том, что генерал Кайрон мерзавец.

— Это вряд ли, — заверяю я, хотя слова царапают горло.

Но я должна, я просто обязана прекратить этот разговор, пока он не вывел меня из хрупкого равновесия. И вообще, я не за этим явилась во дворец.

Но у королевы свое мнение насчет приоритетов этой беседы.

— Ну раз вы так уверены, тогда послушайте. Та Оливия, которая когда-то стала женой генерала, прекрасно знала, какой договор подписывала. Генерал Кайрон мог взять себе вторую жену по истечении пяти лет, согласно закону, но не делал этого, отсрочивая момент, пока Оливия окончательно не вышла из-под контроля. И если вы считаете, что она погибла в попытках забеременеть, то ошибаетесь. Я в самом начале сказала вам, сколько средств она потратила на шарлатанов. И обряд, в результате которого, она погибла, а вы очнулись в этом теле, никак не был связан с деторождением. Но об этом вам лучше спросить лорда Кайрона. Уверена, он охотно воспользуется той редкой возможностью, когда вы захотите узнать правду. Если, конечно, захотите, — выдает королева.

— Это все вы от шпионов узнали? — только и спрашиваю, ибо других слов выдавить из себя не могу.

Почему эта королева, будучи, такой же попаданкой, как и попаданкой, сейчас на стороне Кайрона?

Да, я понимаю, что законы этого мира не такие, как были в моем. Что здесь вторая жена, в случае неспособности первой родить, как само собой разумеющееся. Понимаю теперь, что между генералом и той, в чьем теле я оказалась, никогда не было чувств, которые можно было бы предать, но все же….

— Даже если все, что вы сказали, правда, роль дополнительной жены не для меня, — сообщаю королеве, но она готова и этому моему заявлению.

— Иного ответа и не ждала, — смеется Магдалена, отпивает чай, а для меня каждая секунда ожидания сейчас длится как вечность, а нервы натягиваются до предела.

Она ведь знает что-то еще.

— Только вот генерал второй раз так и не женился. А леди Люцию сейчас разыскивают жандармы, — сообщает Магдалена, выбивая у меня почву из-под ног.

— Что?

— А вам не сообщили, что отравителя в ваш дом послала леди Люция?

— Что? — еще громче охаю я.

— Именно так, это и стало последней каплей для лорда Кайрона, хотя он отменил свадьбу еще задолго до этого, когда узнал, что новая невеста решила втихаря наказывать слуг, как кровавая барыня. Собственно, после этого он дал ей отсрочку в месяц, чтобы Люция не покидала дом с позором, а могла продумать достойный путь к отступлению. Но дамочка, видимо, посчитала, что в таком решении генерала виновата не она сама, а ты, потому и отправила отравителя, чем и выстрелила себе в ногу. Если ее попытки обидеть слуг лорд Кайрон спустил на тормозах ввиду того, что сам привел ее в дом, то это уже игнорировать не стал. Да и чем думала Люция? Она, конечно, не напрямую наняла отравителя, хорошо все продумала, но стоило бы догадаться, что генерал из тех, кто найдет преступника, даже если тот сам закапывается в могиле. В целом, Люция сама себе ее и вырыла.

Заканчивает речь королева, снова тянется к чашечке, будто мы обсуждаем сериал, а не мою жизнь, а я о чае даже думать нормально не могу. Все еще пытаюсь уложить в голове то, что сейчас вылила на меня Магдалена. А она, сделав глоточек, продолжает.

— Вот что делает даже с умными женщинами одержимость мужчиной. Разум отключается напрочь, — вздыхает она. — Даже немного жалко ее.

— Она беременна, — добавляю я, хотя не уверена, что мне Люцию может быть жалко в принципе.

Она меня покалечить в первый же день пыталась, разлив то самое масло на ступени. Но факт того, что у нее под сердцем может быть ребенок Кайрона, а ее ищут, чтобы арестовать…

— Это она вам наплела? — смеется королева. — Ей-богу, вы как будто мыльные оперы не смотрели! Не беременна она, не переживайте.

Заявляется Магдалена да так бодро, будто свечку держала. Хотя учитывая все, что она только что наговорила, не удивлюсь, если у нее не только шпионы имеются в наличии, но и какой-нибудь редкий, тайный дар. Но о таком не спросишь.

— Она пришла ко мне и предложила драгоценности, чтобы я исчезла, — продолжаю отстаивать свою правду и уже сама не понимаю зачем.

Хотя… знаю. Моя правда удобна тем, что в ней предусмотрено одно единственно верное решение. Решение никогда не связываться с генералом Кайроном вновь и гнать его всеми силами, даже если хочется иного!

Ведь только так я не наступлю вновь на старые грабли. А королева будто намеренно выбивает один за другим кирпичи, на которых и держится это решение. Зачем?

— О, неужели она решила отомстить, прежде чем ее поймают? Рассчитывала, что генерал Кайрон без вас свихнется, или же, хотела подставить вас в краже, чтобы не одной в темнице чалить? Интересно. Лично задам этот вопрос, когда Люцию поймают. Но это потом. Мне куда интереснее, понимаете ли вы зачем, я сейчас вам все это говорю? — спрашивает она.

Как раз задаюсь этим вопросом.

— Не потому ли, что лорд Кайрон заплатил вам за рекламу? — не могу не пошутить, ибо это последняя линия моей самозащиты от всего, что сейчас открывается предо мной как ворота в саму бездну.

Магдалена хохочет от души, но затем становится серьезной.

— К сожалению, мне не платили, но в следующий раз возьму на заметку. А рассказала я вам к тому, что без веры в людей очень тяжело жить в другом мире. Я это проходила, Оливия. И знаешь, к какому выводу пришла? Вера основывается на двух вещах. Первое, это надежность человека, которому, ты хочешь довериться. Второе — собственная сила. То есть понимание того, что даже если ошибешься вновь и упадешь, то сможешь встать быстрее, чем в прошлый раз. Сможешь это пережить, вынеся урок. Вера — это не только про других, не о слепом доверии речь, а о силе. О собственной способности снова верить в себя и тех, кого мы впускаем в свою жизнь. А впустить рано или поздно придется, ведь одиночество — это тоже своего рода клетка, — говорит королева, и я внимаю каждому ее слову, как совету близкой и уважаемой подруги. — Ты сильная, ты восхитительная, Оливия, но ровно с этим ты человек, имеющий право на слабости и усталость.Тебе не обязательно и дальше сражаться с миром в одиночку, тем более, когда вокруг тебя есть те, кто готов сражаться за тебя.

— Прошу, хватит.

— Больно да, когда выбивают почву из-под ног? Знаю это по себе, и также знаю, что истинное верное решение можно принять лишь после того, как выяснишь всю правду и посмотришь в глаза собственным страхам. Именно этот совет мне когда=то дали, как попаданке, поэтому считаю себя обязанной передать его тебе, Оливия, — говорит королева, и я понимаю, что она права, но внутри такое сопротивление, что хочется вскочить и стукнуть по столу кулаком.

Но чем это, черт возьми, сейчас поможет.

— Прости, если полезла не в свое дело, — все же говорит Магдалена и, как назло,смотрит на меня почти так же, как мать или лучшая подруга, желающая от всей души счастья.

И что-то теплое накрывает надорвавшуюся душу, успокаивает, прогоняет тревоги. Но я знаю, что они вернутся. Чуть позже мне придется переосмыслить все, что я здесь услышала. Все, что не хотела бы услышать, ведь жить в своей правде мне было бы лучше и спокойнее. Там я бы гордилась собой за то, что не наступила вновь на те же грабли, говорила бы себе, что стала мудрее и умнее, но теперь… Восхваляла бы свою силу сказать сердцу "нет" во имя здравого смысла, а что мне делать теперь, когда один разговор с королевой, когда ее правда, никак не уживающаяся с моей, перевернула все вверх дном?

— Давай вернемся к главному вопросу, — решает Магдалена, а я все еще не могу прийти в себя после ее откровений. Но надо… Надо, черт возьми! — Вы собираетесь стать первой женщиной-лекарем.

— Вы знаете, как это устроить? — спрашиваю я, отчаянно пытаясь сосредоточиться, но в голове полная неразбериха, а чай — точно не тот напиток, который мне сейчас нужен, чтобы переварить все, что я услышала.

— Любой здравомыслящий бы поддержал бы вас сегодня, но шестеренки в верхушке этого мира стары так же, как и устои, потому приходится действовать тонко, — вздыхает королева. — Его Величество оценил предложения, которые вы описали в прошении, и честно сказать, сразу готов был дать вам шанс. Но еще до того, как он занял трон, вся власть была у министров, потому двигаться приходится не так быстро, как бы хотелось. В любом случае мы постараемся тебе помочь. А сейчас возвращайся в зал, и никому, даже генералу не говори пока о том, что здесь происходило, — велит королева и с улыбкой смотрит мне в глаза.

Тут же кланяюсь ей, испытывая странное чувство принадлежности, будто уже не одна в этом странном мире, а кем-то, кто разделяет твои взгляды, но стоит выйти за дверь, как душу снова поедает тревога.

Иду по темному коридору в окружении слуг, опустивших головы, к распахнутым дверям, откуда доносится галдеж тех, кто наверняка только и ждет, что я проиграю. Что не справлюсь. Тех, кто желал бы видеть мою голову на пике, и ноги будто свинцом наливаются.

То ли из-за слов королевы, то ли из-за сильного напряжения, в этот самый момент испытываю небывалую усталость и так и хочу крикнуть: “я устала быть сильной!”. И поплакать как маленькая девочка, а лучше отходить всех врагов палкой — так точно полегчает.

Но ни первое, ни второе мне не светит, потому заставляю себя гордо поднять голову и ступать все ближе и ближе к врагам.

— Оливия, — раздается голос, едва я пересекаю порог тронного зала, и по телу тут же пробегают мурашки.

Этот голос я узнаю из тысячи. И его обладатель последний, кого я сейчас хотела бы видеть. Не потому, что он плох, а потому что мне теперь сложно считать его таковым.

Застываю, глядя на врагов, что один за другим кидают в меня взгляды, от которых хочется укрыться, и Кайрон будто, почувствовав это, встает напротив, отсекая всю эту чушь собой. Смотрю на золотые пуговки его груди, но взгляд не поднимаю. Потому что не хочу видеть то, что я сейчас могу увидеть в его глазах.

— Оливия, — вновь зовет меня он, а я злюсь.

Не на него, не на себя.

— Ты уже победила, — говорит мне Кайрон, хотя даже не знает, что происходило за дверями комнаты, где была королева.

Может, я подвела!

Не выдерживаю, поднимаю голову, смотрю смело и может быть даже чересчур жестоко и холодно, но Кайрона это вовсе не отпугивает. Он смотрит так, как никто и никогда на меня не смотрел.

Так, как обычно смотрят мужчины, на женщину, за которую готовы порвать весь мир. И от восхищения в его взгляде вместо того, чтобы польстить, вызывает еще одну волну злости.

— Настолько уверены, что не ошиблась? — спрашиваю, а голос предательски срывается на хрип.

В ответ Кайрон лишь немного улыбается уголками губ в духе, что, даже если ошиблась, ничего страшного. И это дико бесит.

Бесит, что он не ценит совершенно свою жизнь! Да и вообще, кто его просил что-то там решать за меня? Тем более рисковать своей головой.

А еще слова королевы пчелиным роем кружат в голове. Договорной брак, обоюдное согласие, какой-то ритуал, который проводила настоящая Оливия… И вот как теперь, зная все это, можно ненавидеть его так же, как ненавидела прежде?

Хотя, кому я сейчас вру? Ненависть давно угасла, но всегда оставалась непреодолимая стена из страха быть обманутой вновь.

Мне было удобно напоминать себе, что предавший раз, предаст снова. Но Кайрон не предавал ни Оливию, ни меня, и даже Люции позволил сохранить достоинство после первой ее выходки. И все равно… Все равно внутри живет какой-то червь сомнений, возможно, созданный отголосками моего собственного прошлого.

Прошлого, когда я прощала Аркадию измены, когда закрывала глаза, боясь, что иначе моя и без того хрупкая, но хотя бы предсказуемая и стабильная жизнь, рассыпется на осколки. Разве я недостаточно повзрослела, получив новый шанс?

“Повзрослела”, — прокручиваю в голове и улыбаюсь где-то в глубине души, ведь мне не тридцать, а за шестьдесят. И все же, видимо, цифры не главное. Души живет вне зим и лет, и учимся мы постоянно.

Королева сказала, что боги, скорее всего, отправляют нас в разные миры, чтобы поддерживать баланс. А мне теперь кажется, что они и нам самим дают шанс осознать кое-что ценное. И все люди, которых мы встречаем, дают нам опыт.

Я угодила в тело Оливии Кайрон в тот самый день, когда меня предал собственный муж. Угодила в очень похожую ситуацию и проецировала все свои боли на новый расклад. Обещала себе, что больше не буду верить, и что же я слышу сегодня? Что вера — это не только про других, это про нашу собственную силу. Про веру в то, что мы справимся, даже если вновь ошибся. Что без веры нельзя, но нужно тщательнее выбирать тех, кому ты будешь верить.

“Так скажи мне Кайрон, тот ли ты человек, которому стоит дать шанс?” — мысленно спрашиваю я, поднимая взгляд на лицо дракона, который выглядит так, будто готов ко всему на свете. И он в этот самый момент неспешно протягивает мне локоть, как бы говоря этим: “Ты не одна. Я рядом.”

Не знаю, тот ли это ответ, который мне нужен, но я этот самый локоть принимаю. Это вовсе не окончательное решение, это первый шаг. И шаг даже не к нему, а к самой себе. К собственным страхам, и к собственным желаниям, которые я так тщательно пытаюсь подавлять.

И Кайрон тут же использует этот шанс. Он ступает решительно, гордо, ведет меня как свою королеву, кидая убийственные взгляды в каждого, кто пытается косо взглянуть на меня, и те нехотя, ворча, отворачиваются в другую сторону.

— Генерал Кайрон, Оливия, — тут же суется еще двое надежных друзей, — лекарь Бертон и законник Андрэ, но не успеваю сказать им и слова, как раздается голос глашатая, предоставляющего короля, и зал тут же спешит отвесить поклон.

— Слушайте мое решение!