Старая жена, или Развод с драконом

Глава 64. Жандармы

Тут же кидаю острый взгляд в Люцию, полагая, что все это подстроила именно она, но девушка сама бледнеет так, будто является преступницей в бегах. Шум и грохот, доносящийся прямо во дворе, вынуждает действовать быстро.

— Присмотри за ней, — велю кухарке, касательно Люции, а сама спешу с мужчинами на выход.

Но едва открываю дверь, как на пороге уже стоят мужчины в темно-синих мундирах и странных черных фуражках.

— Леди Оливия Кайрон? — спрашивает один из них.

Мужчина лет сорока пяти с ярко-рыжими усами и бакенбардами.

— Да, это я. С какой целью вы прибыли? — отвечаю строго, а сама кидаю взгляд на других мужчин в униформах, которые вовсю шарят по двору, переворачивая каждый камень.

— Отойдите с прохода. Мы должны проверить дом! — приказывают “рыжие усы”.

— На каком основании? — не двигаюсь с места, и мужчинам ох как сильно это не нравится.

— Что?! — переспрашивают они так, будто им ящерица возразила.

— На каком основании вы собираетесь обыскивать мой дом?! — повторяю так же строго и кошусь на других жандармов, которые продолжают ворошить мой двор, и теперь даже простыни рассматривают так, будто в них тайники наделаны.

И толпа народа за низеньким забором становится все больше. Мужчины в приметных белых одеяниях первым делом бросаются в глаза. Местные лекари. Они даже стоят обособленно, а рядом с ними знакомое лицо. Тот самый гад, который напал на меня в “Фиалке”, только уже без своей шикарной шевелюры и с приличным фонарем под глазом.

— На вас поступил донос! Вы варите неразрешенные отвары и ими травите людей! В ваших интересах сейчас же отойти с порога и не препятствовать закону! — выпаливает главный жандарм.

— Я не препятствую. Я по закону имею право знать о целях и причинах. Я еще имею право спросить, есть ли у вас разрешающий документ! — на свой страх и риск выдаю я, надеясь, что в этом мире тоже есть понятие, как “постановление на обыск”, и тут-то мужчины меняются в лицах.

Ага, не ожидали, что женщина будет в таком разбираться? А у меня было время немного изучить правила этого мира в перерывах между работой.

— Сейчас же выведете своих людей! — командую жандармам, и они переглядываются, пытаясь решить, что делать.

— У нее в доме обустроена незаконная лекарня! — выкрикивает один из лекарей.

Тот самый, что когда-то не хотел впускать меня с Бертоном на порог местной лекарни.

— Она губит больных! — подает голос худощавый слева от него. — Мы стольких людей после ее лечения спасли!

Да вы что?

— Вы должны немедленно это прекратить! В эту самую минуту там люди умирают! — выкрикивает третий.

— Если кому-то угрожает опасность, мы имеем право войти! — чеканит мне жандарм с таким видом, будто только и ждал повода прорвать мою оборону, и вот он у него появился.

— Крики слышите? Или стоны? Где свидетели? Кроме голословных обвинений тех, у кого на меня зуб, иных оснований войти у вас нет! — чеканю я. — Войдете, и я сама на вас жалобу напишу. И уж поверьте, она дойдет куда нужно!

— Женщина! — гаркает на меня жандарм. — Не знаешь своего места?!

— Не знает! Еще как не знает! Нормальная женщина в своем бы уме не посмела бы делать то, что вытворяет эта! — вопит из-за забора один из лекарей.

— Еще и вам дерзит, господин капитан! — подначивает другой. — В Бездне ей гореть за это!

Слышу последние слова, и внутри просыпается такое пламя, что будь у меня магия, я бы вспыхнула, как феникс.

— Это мне в Бездне гореть? — кидаю на лекарей такой убийственный взгляд, что они притихают.

Делаю решительный шаг, а жандармы отступают.

— Вы, должно быть, сами забыли, каким богам поклоняетесь, господа! — выкрикиваю в толпу. — Есть закон, по которому женщинам нельзя касаться мужчин! И я не касаюсь! А что до остального, то в Послание Богов сказано: “Долг женщины — делать мир вокруг себя прекрасней, дарить свет и радость миру. Долг мужчины — этот свет оберегать, защищая женщину и помогая ей. Воюй с равным, протяни руку тому, кто слабее, и никак не наоборот”. Так скажите мне, я ли буду гореть в Бездне, или вы господа?! — выпаливаю так, что после моих слов, наступает такая тишина, что даже слышно, как ветер шуршит слегка пожелтевшей листвой.

Лекари злятся, думают, что ответить, чтобы поставить меня на место, но я сейчас в таком состоянии, что любые их слова против них же оберну.

Уже поворачиваюсь к жандармам, чтобы поставить вишенку на торт, как слышу…

— Нашли! Мы нашли отраву! — раздаются голоса, и к порогу, едва не падая от спешки, летят трое молодцев. У одно их них поднос, на котором подпрыгивает заплесневевший хлеб. У другого склянки, где уже наведен антибиотик. У третьего в руках свертки, где этот самый антибиотик уже в виде порошка, — я ведь искала способ, как сделать лекарство максимально понятным по дозировке.

— Что это, леди Кайрон? — переводит суровый взгляд с улик на меня жандарм.

— Вы мне скажите. Если взяли в моем доме без моего разрешения, то выходит, вы нарушили порядок! А если нашли где-то снаружи, кто-то мог это подбросить, — отвечаю я, чем еще больше злю жандармов.

— Леди! Прекратите водить меня за нос! Мы допросим всех и каждого и докажем, что эту отраву сделали вы! — гаркает он мне, вот только явно не ожидает того, что начнется сразу после этой фразы.

— Леди Оливия никого не травила! — раздаются голоса за моей спиной, и из дома выходят на своих двоих все мои больные и родственники-помощники вместе с ними. И вид у всех такой, будто еще немного, и начнется драка.

— Вы… вы тоже нарушили закон! Пошли лечиться к женщине! — гаркают лекари.

— Мы на чай заглянули, уважаемый! Его тут вкусным подают, после вашего лечения только таким чаем и отходим от порога смерти! — гаркает, усмехаясь один из стариков, и лекари чуть ли из мантий своих от злости не выпрыгивают.

— Ведите этих мерзавцев сюда! Проверим, каким таким чаем леди их поила! Не тем ли, что наши бравые жандармы! — не сдается местная оппозиция врачей.

— Даже если и так, мы сами добровольно на любой чай соглашались, милейшим. Вы бы так не кричали, а то вдруг и сами чая от леди Оливии заходите, а вам не дадут! — выкрикивает женщина. Ох уж она и боевая, оказывается, когда здоровая. Даже руки в бока выставляет.

— Довольно! Заканчивайте эту комедию! — гаркает капитан, цвет лица которого близок к цвету перезревшего томата. — Леди Оливия, мы нашли в вашем доме незаконное лекарство! Вы арестованы до выяснения всех обстоятельств!

Выдает он, наплевав на закон, и уже тянет ко мне белые веревки, как вдруг…

— Стоять! — раздается грозный голос, и прямо посреди двора разворачивается самая настоящая черная дыра, только вертикальная, а не горизонтальная.

Из нее и выпрыгивает… Безликий, а следом едва ли не кувырком летит наставник Бертон, но его подхватывает мужчина в белом камзоле. Законник! Он тоже здесь!

— Представитель леди Оливии на месте, прекратите бесчинство! — выпаливает… Кайрон. Все-таки это он, хоть и в маске.

Андрэ поставив оста на ноги, тут же шагает вперед, демонстрируя решительное намерение пресечь тут всех, кто поступает не по закону, и жандармы уже не выглядят такими дерзкими, как секунду назад.

— Мы нашли незаконное лекарство, возможно, отраву! — рычит, не сдается капитан.

— Ах вы про антибиотик, который создала и зарегистрировал лекарь Бертон вместе со своей ученицей? — переспрашивает Андрэ, а затем разворачивается к отцу.

Лекарь Бертон тут же сует руку в нагрудный карман, шарит, но ничего не находит. Зато Кайрон протягивает свиток, перевязанный красной лентой.

Законник тут же срывает эту ленту, и бумага расправляется, демонстрируя красивый каллиграфический шрифт и заголовок “Разрешение на использование лекарства”, а внизу печать.

— Всем видно? — гаркает Андрэ так, что даже лекари вздрагивают, а его отец, придя в себя после перемещения порталом, отряхивает клетчатую жилетку и ступает вперед.

— То, что вы нашли господа, рекомендуем сию же секунду поставить на место. Это новое лекарство, что спасет Асдевиль о хвори, что разрастается по деревням и вот-вот дойдет до столицы. В верхах обеспокоены событиями, и потому ждут больших партий этого лекарства. Стоит ли мне доложить, что вы препятствуете важному процессу? — выдает он, и жандармы бледнеют еще больше.

Все до одного смотрят на капитана, который очень уж не хочет проигрывать битву, но ему ничего не остается. Нехотя он берет эту бумагу, смотрит то на лекаря Бертона, то на меня, то снова на бумагу.

— Ясно, — рычит сквозь зубы, а затем гаркает своим людям, — Уходим!

И те, уже не желая продолжать перепалку тот час ставят все добро, что взяли прямо на землю, и спешат на выход.

— Но это не последняя наша встреча, леди Оливия, — обещает мне злющий капитан.

— Уверены? — срывает с языка Кайрон, успевший переместиться к нам так быстро, что я и не заметила.

Он высоченной горой нависает над капитаном, и тот даже сглатывает от страха.

— Неплохо устроились, леди Оливия. Даже Безликие вам служат, — кидает мне, но уже не так уверенно.

— Продолжите хамить, завтра и вас к ней на службу пристрою. Желаете? — спрашивает Кайрон, и капитан уже ничего не отвечая, разворачивается и сердито топает к калитке.

Едва народ, столпившийся за забором, понимает, что победа в битве досталась нам, как взрывается овациями. Народ аплодирует, кричит так, будто их любимая футбольная команда только что выиграла матч в финале мирового турнира. И честно сказать, это так льстит, что даже слезы на глаза просятся.

— Оливия, прости, что долго, — говорит мне лекарь Бертон, и едва подойдя, протягивает свиток. — Хотел бы, чтобы все награды достались тебе, но пришлось поручиться за лекарство, а у тебя нет разрешения на лечение… Вот и вышло.

Говорит так виновато, будто сделал что-то дурное.

— Ну что вы. Вы мне только что жизнь спасли! — с искренней радостью выдаю я, вновь кидаю взгляд на жандармов и лекарей, которые почти покинули двор, на толпу, что торжествует, как вдруг… затихают.

Затихают и расступаются, открывая вид на черную карету и дюжину всадников, облаченный в ярко-алые кителя.

— Леди Оливия Кайрон! — спрашивает один из них, и в образовавшейся тишине, его голос звучит как раскат грома. — Вы немедленно отправляетесь с нами!