Очень плохая няня

Глава 40 Лорд Эмбер

Я никогда не понимал, что имеют в виду, когда говорят: «Хочу вернуться домой».

Приступить к работе, от которой отвлекли, наконец-то зайти с дождливой улицы в теплый холл дома, лечь в кровать после тяжелого дня — это понятно.

Когда я был ребенком, мне нравилось после каникул возвращаться в пансион, где я учился до поступления в академию. Ведь это значило, что я могу заняться исследованиями под руководством тех, кто в самом деле в этом разбирается, а не блуждать в одиночку.

Но «хочется вернуться домой»? Нет уж.

Я считал это ненужной патетикой и одной из тех глупостей, которые люди привыкли произносить. Вроде «доброе утро» — даже в то время, когда утро совсем недоброе, или «отлично выглядите» — даже если лицом собеседник напоминает больного лишаем крота.

Но сейчас…

Мне ужасно хотелось вернуться домой.

К Мисси и Лиаму — я никогда не подумал бы, что они станут мне такими родными, что я буду настолько по ним скучать.

Только проведя два дня среди ученых, на конференции, одной из тех, которые обычно мне нравились, потому что наконец-то появлялся шанс поговорить с теми, чей уровень развития чуть выше уровня обсуждения светских сплетен… я понял, что это самый долгий срок, на который я уезжал из дома с тех пор, как Мисси и Лиам у меня появились.

И мне, определенно, не нравилось быть от них далеко.

Я ужасно соскучился.

И по ним, и по мисс Фицрой.

Виктория.

Совершенно, невероятная взбалмошная леди, которую мне посчастливилось заполучить в няни.

Хотя сначала я был в ужасе, конечно.

В моем понимании человек, которого я хотел бы нанять, был серьезным и строгим — примерно как те гувернантки, которые занимались в детстве моим воспитанием.

Виктория была совсем другой. Растрепанной, смешливой, юной, такой обезоруживающе искренней, что меня это возмущало до глубины души.

Так ведь нельзя! Где жеманность и кокетство? Где желание изо всех сил сделать выгодную партию и выйти замуж? Где, в конце концов, ложь, лицемерие и стремление понравится во что бы то ни стало? Где желание привить детям манеры и заставить их слушаться? Ничего этого в ней не было. Сплошная искренность, оголенная и уязвимая.

Сейчас мне казалось, что я влюбился в нее гораздо раньше, чем узнал, что она моя истинная.

Наверное, это-то и раздражало меня в ней больше всего. Я влюбился в женщину, которая уронила меня в лужу, обвела вокруг пальца, не раз и не два, вила из меня веревки, объединившись с моими детьми, и… и я в нее влюбился. Это злило. С любовью у меня вообще не складывалось… как и с истинностью. Наука была намного более предсказуемой и сговорчивой леди.

Если быть совсем честным, я влюбился в Викторию, пожалуй, в тот же момент, как увидел. Уже тогда понял, что все… необратимо. Ее ворон украл у меня зачарованные приносящие удачу часы (и до сих пор не вернул!), но, пожалуй, наша встреча и была самой большой удачей, потому часы просто оказались больше не нужны, исчерпали весь свой зачарованный заряд.

По крайней мере, так считал суеверный доктор Фройд, с которым мы встретились на конференции.

То, что ворон украл еще и драгоценную подвеску моей матери, доктор Фройд никак не мог объяснить.

Говоря о Мордекае — воры, которых мы с рук на руки сдали констеблю Освальду, тоже кое-чего не досчитались после его нападения.

«Мои артефакты! У меня исчезли боевые артефакты! Меня обворовали!» — кричал лысый.

Его напарник, которого слегка надкусил Масик, просто орал, так что словам лысого никто не придал значения.

Артефакты потом нашлись: гордый Мордекай сложил их на столе в столовой и прыгал рядом, явно намекая, что вернулся и замаливает грехи.

Я его прогнал.

Но, судя по слишком кротким выражениям лиц Виктории и детей, ворона потом за моей спиной взяли обратно.

Надеюсь, это последний питомец.

Еще одного пополнения домашнего цирка я не переживу.

В конце концов, я по-прежнему люблю тишину и покой!

То, что от них осталось…

— Стьюард, а где Виктория? — сунул я нос на кухню.

Ужасно хотелось ее увидеть и обнять, в последние дни у нас не было возможности побыть наедине и поговорить: Мисси и Лиам отнимали почти все время.

Виктория говорила, что хочет свадьбу в январе, но, возможно, согласится стать моей женой раньше, если я наколдую для нее снег?

И сейчас я твердо намеревался с ней об этом поговорить, даже если небо решит упасть на землю. У нас в кои-то веки появился шанс на это сейчас, когда дети мирно играли под присмотром моей матушки.

(Моя мать! добровольно! возилась с детьми! — я никак не мог перестать этому удивляться.)

— Как будто вы сами не знаете! — откликнулся тот, не отрываясь от плиты.

Это еще что за новости? Хамит? Со Стьюардом мы были знакомы слишком давно, чтобы быть образцом отношений «дворецкий-хозяин», но хамство все-таки было чем-то новым.

— Я предпочел бы более точный ответ.

— У себя дома, разумеется! Эх, лорд Эмбер! Как так…

Что — «как так»?

О чем это он?

Выйдя из кухни, я осмотрел холл и только сейчас обратил внимание на конверт, лежащий на столике у входа.

'Многоуважаемый лорд Эмбер, — было написано в письме, — работать с вами было одним удовольствием, время, проведенное на должности няни, навсегда останется в моем сердце. А Мисси и Лиам всегда были и будут моими любимыми детьми и самыми дорогими воспитанниками.

Говоря о финансах, то я надеюсь в ближайшее время получить от вас на руки мой заработок. Это сумма контракта (1 500 дублонов) за вычетом следующих штрафов:

— 100 дублонов из-за кражи Мордекаем бокала.

— 200 дублонов из-за кражи Мордекаем ожерелья леди Джоанны Эмбер.

— 400 дублонов из-за птенца, которого дети решили приютить без вашего согласия. О чем я не сожалею («Не» зачеркнуто, потом написано сверху, потом опять зачеркнуто и еще раз написано сверху).

— 500 дублонов из-за того, что я оставила детей одних («На самом деле, на Стьюарда» — это было зачеркнуто несколько раз).

Также простите мне смелость напомнить о премиях, которые вы так любезны были мне пообещать:

— 500 дублонов за решение ситуации с Матильдой (это та самая «однодневка», которая была уверена, что разбирается в фармацевтике, но для вас ее знания оказались недостаточны, — уточняю на тот случай, если вы забыли).

— 500 дублонов вы решили заплатить мне в тот момент, когда захотели поближе познакомиться с меткой на моей ладони. Несмотря на то, что я считаю эту сумму чрезмерной, я знаю также, что вы человек слова и не простите мне, если я не напомню вам об обещанном. И я абсолютно не против, если вы решите платить мне за каждую «однодневку», которая сбежала от нас с детьми, дайте знак, я подготовлю список. (Последнее предложение было зачеркнуто множество раз, так что разобрать его было тяжело.)

Таким образом, лорд Эмбер, я буду счастлива получить от вас 1 300 дублонов наличными.

С уважением,

Леди Виктория Фицрой'.

Прочитав письмо до конца я недоуменно поднял брови.

Почему она пишет так, как будто мы — чужие люди, а не без пяти минут муж и жена?

И — тысяча триста дублонов?

Что за ересь⁈

Да я на одно только ее свадебное платье планировал потратить раза в три больше.

Почему она вообще о чем-то меня просит, я ведь дал ей чековую книжку.

Или только собирался?..

В любом случае, Виктория умная девушка и должна знать, где лежит моя чековая книжка!

Недоуменно пожав плечами, я вышел за дверь особняка и направился к дому Виктории.

Стояла чудесная летняя погода, и я в очередной раз подумал: почему она вообще хочет сыграть свадьбу зимой? По правде говоря, я ненавидел зимы и предпочел бы жениться в ту пору, когда зубы не стучат от холода.

Дверь мне открыла Мириам. Мать Виктории мне всегда нравилась — и дело было не только в том, что она легко находила язык с моими детьми и искренне их любила. Дело было в том… может, она просто напоминала мне Викторию. Не внешне. Чем-то другим. Наверное, тем, что была очень… живой. Вряд ли можно подобрать более точное слово. Живой и настоящей. Искренней.

— Явился, — поджала она губы вместо привычного радостного: «Лорд Эмбер!»

Так.

Это еще что?

Да они с ума все посходили?

Что за ер-р-ресь!

— Где Виктория, миссис Фицрой?

— Наверху.

Кивнув, я попытался пройти внутрь, но Мириам загородила дорогу.

— Она не желает тебя видеть.

— Почему? — поднял брови я.

— А сам не понимаешь?

Я начал злиться. Гнев, как это бывало всегда, приходилось буквально замыкать внутри, иначе он грозил вырваться наружу, утащить меня в драконью форму — и тогда уже от всех Чистых Прудов остались бы одни головешки.

Усмирив огонь внутри, я процедил:

— Миссис Фицрой, я бы хотел увидеть Викторию. Уверен, мы…

— Она из-за тебя плакала всю ночь! Не пущу!

Что?

— Виктория… плакала? Но почему?

— Как будто сам не знаешь!

Если мне кто-нибудь, что-нибудь похожее сегодня скажет — я здесь все сожгу.

Честно.

Очень честно — как потребовала бы уточнить Мисси.

— Мисс Фицрой…

— Послушайте, лорд Эмбер, — уперлась она рукой мне в грудь. — Я не знаю, что между вами произошло и почему у моей девочки сердце разбито. Моя бы воля — я бы сделала все, лишь бы вы на ней женились, потому что именно это вы и должны сделать — не думайте, что я до сих пор не разглядела метку. Но поскольку Виктория вбила себе в голову, что замуж выйдет только за того, кто ее любит…

— Но я ее люблю. Почему она не хочет выходить за меня замуж?

И какое такое сердце у нее разбито?

Кто посмел?

Опять тот хлыщ? Со-жгу.

Мириам осеклась и прищурилась. Окинула меня взглядом с головы до ног.

— Любите? — подозрительно переспросила она.

— Конечно.

А были сомнения? Я предложил ей выйти замуж!

Я ее целовал.

В конце концов, я ее не уволил, несмотря на… многое. Вот на Мордекая, хотя бы.

Конечно, я ее люблю.

— Любите? И… женитесь?

— Ну конечно.

Мириам снова окинула меня взглядом, а потом всплеснула руками.

— А вы ей говорили про это?

Что за дурацкий вопрос? Она считает меня сумасшедшим?

— Конечно. Я сделал ей предложение…

— Про то, что любите.

Я моргнул.

— Ну… да? Наверное. Точно, да… Или… А… это разве непонятно?

Мириам снова всплеснула руками.

— Стойте тут! — бросила она и унеслась куда-то вглубь дома с громким топотом.

Я-то уж думал, что она принесет еще больше рисунков Виктории и ее детских фотографий (мне понравилось, я бы посмотрел), но вернулась Мириам с потрепанной книжечкой, которую явно пытались сжечь, но передумали в последний момент.

— Вот! Тут все ответы!

Она захлопнула перед моим носом дверь, и я опустил взгляд на книжечку.

«Истинная любовь дракона»?

Это. Еще. Что. За. Ер-р-ресь?

Мне понадобилось больше получаса, чтобы понять, что Мириам имела в виду.

Чем дальше я листал книгу, тем выше на лоб ползли мои брови. Серьезно⁈

Добравшись до конца, я понял, что надо делать.

По крайней мере, я на это надеялся.

Намного больше времени ушло на то, чтобы убедить Стьюарда летом приготовить имбирные пряники в форме человечков и вспомнить, как именно наколдовывается снег — погодные чары мне никогда не поддавались, но в этот раз у меня было, ради чего стараться.

Потом я пошел к бургомистру.

— Лорд Эмбер! — вскочил он, бледнея. — Я приготовил документы…

— Позже. Мне нужно, чтобы весь город украсили. Еловыми ветками.

— Но сейчас лето!

— Я что, спросил у вас пору года?

Бургомистр сглотнул и промокнул лоб платком.

Судя по тому, как резво он побежал выполнять мое указание, в документах что-то было сильно не в порядке.

Но с этим я разберусь потом.

К вечеру все было готово.

Романтика — на месте. Признания — будут. Кольцо — в кармане.

Все должно получиться.

Правда, в книжечке было еще про победу над «целой армией» — но я надеялся, что мне засчитают тех воров, что проникли в наш дом.

В самом деле, не развязывать же войну?

А переплытое море… я лично считал, что от пряничных человечков намного больше толку, ведь их можно съесть. Но, если что, я вполне могу устроить заплыв через озеро.

Ну какой же самовлюбленный дурак дракон в этой книге! Переплыл море! Почему бы не обратиться в драконью ипостась и спокойно не перелететь? Да и к армии у меня вопросы… Он вести переговоры не пробовал?.. К чему всех жечь? Ладно.

Как бы то ни было, после прочтения книги у меня появился план.

Я точно знал, что Виктория обожает зиму и зимние праздники.

Так почему бы не подарить их ей прямо сейчас?

Вечером, вооружившись корзинами с пряниками, мы выдвинулись вперед.

— А куда мы идем? — спросила Мисси, размахивая своей корзинкой.

— К Виктории.

— А почему?

— Чтобы сделать ей приятное.

— А как?

— Узнаешь.

— А когда?

— Скоро.

— А когда — скоро?

— Есть хочу, — сказал шагающий рядом Лиам, который поел как раз перед выходом из дома. — Можно п-яник?

Нет, я точно Виктории недоплачивал.

Признаю свои ошибки.

— Держи пряник, — сказал Стьюард, у которого взгляды на воспитание полностью совпадали со взглядами на воспитание Виктории: если ты не балуешь детей — то ты делаешь что-то не так.

Может, у меня самого были такие взгляды? Признаться, я понятия не имел, как правильно воспитывать Мисси и Лиама. Меня самого растили в строгости, и до сих пор я полагал, что это единственный верный вариант.

Даже спросил об этом у доктора Фройда на конференции, пока мы обедали. Он же доктор! Знаток человеческих душ. Должен знать.

«А я откуда знаю? — поднял тот брови и заляпал соусом из шпината рубашку. — Проклятье! Их любить надо. А с воспитанием… как-нибудь само образуется. Так ты говоришь, Мириам хорошо относится к замужеству? Только дочкиному? Или… в целом?»

Масик, ползущий рядом со Стьюардом, крякнул.

— А тебе нельзя пряник, — отбрил его Стьюард. — Ты уже один съел.

— Ему вредно сладкое! — откликнулась моя мать обеспокоенным тоном. — Он ведь хищник.

Судя по этой фразе, Масика она тоже решила считать кем-то вроде внука. Если моя мать запрещает кому-то сладкое — это главный и верный признак ее любви. Уж мне ли не знать.

За моей спиной раздалось недовольное уханье. Обернувшись, я посмотрел на грифона.

— Ты же не собирался идти.

Тот снова ухнул.

— Ты любишь одиночество, — напомнил я.

Новое уханье — насмешливое. Ты тоже, мол.

Я вздохнул.

Не поспоришь.

Пушок насмешливо чихнул, Великан, шагающий рядом, зевнул. Где-то высоко над нами кружили две птицы: нормальная и Мордекай.

Так мы и шли все вместе через половину Чистых Прудов.

Я не знал точно, шарахаются горожане, которых мы встречали, от меня, от Масика, или от грифона.

Я бы на месте горожан шарахался от Мордекая.

Тот еще парадокс: Виктория ушла, а ее ворон-ворюга изволил остаться.

Обидно.

Я предпочел бы другой расклад.

Вокруг дома Виктории, когда мы дошли, уже собралась небольшая толпа.

Еще бы!

Ведь над ее домом с самого утра шел мягкий снег, укутывая крышу и лужайку мягким одеялом.

Как будто островок зимы среди лета.

Виктория… стояла снаружи, запрокинув голову, и смотрела на снег с таким зачарованным и пораженным лицом, что я пообещал себе радовать ее как можно чаще. Любыми способами.

— Виктория!

— Вик-ия!

Мисси и Лиам рванули навстречу Виктории и — испортили весь сюрприз.

Она вздрогнула, обернулась и посмотрела на меня, растерянно обнимая прилипших к ней детей.

— Лорд Эмбер и… — Она окинула растерянным взглядом всю нашу компанию. — И все остальные. Леди Джоанна, Стьюард… здравствуйте.

— Зови меня мамой! — выпалила моя мать, которая, я был уверен, терпеть не может Викторию.

За то, какая она живая, легкая, искренняя, ласковая и абсолютно сумасбродная и неправильная с точки зрения правил этикета, — в общем, за все то, за что я очень ее любил.

Я поперхнулся, но все-таки выдавил:

— Мисс Фицрой.

Она поджала губы. А я все никак не мог на нее насмотреться.

Соскучился.

Ее волосы были пушистыми и, как всегда, небрежно сколотыми на затылке. Так хотелось дотронуться до них пальцами. Поцеловать мягкие губы, провести рукой по шее. Не из-за метки. Просто потому что это — Виктория, и я уже не уверен, что умел любить до того, как она появилась в моей жизни.

— Вы принесли мое жалование, лорд Эмбер? — спросила Виктория, вырывая меня из потока нежных мыслей.

Какая циничная и практичная женщина мне досталась!

Все о деньгах да о деньгах.

Восхищен.

— Я принес вам пряники. Имбирные. Они в форме человечков, как вы любите.

Виктория нахмурилась.

Осмотрелась и, кажется, только сейчас заметила, что вокруг толпится народ, а вся улица украшена еловыми ветвями — как во время ее любимых зимних праздников.

— Снег — это ваших рук дело? Я… не понимаю.

— Я прошу вас выйти за меня замуж.

Она нахмурилась сильнее, между бровей образовалась морщинка.

Мне было так жаль, что мы не встретились раньше.

Но я был счастлив, что мы встретились теперь.

— Лорд Эмбер… — строго начала она.

— Подождите. Подожди. Виктория. Я люблю тебя. И я хочу, чтобы ты стала моей женой, — я протянул ей кольцо, фамильное, с изумрудом и бриллиантами. На случай, если не понравится, у меня было припасено еще одно, с сапфиром. — Не из-за метки. Потому что я тебя люблю. Ты согласна?

Хмурое лицо посветлело, но она тут же настороженно наклонила голову.

— Вы… правда?

Почему она мне не верит?

Разве не ясно было, что я ее люблю?

Не ясно?..

— Абсолютная. Я тебя люблю.

Я уже раздумывал над тем, стоит ли мне вставать на одно колено (в книге об этом не было, но мало ли) или предложить другое кольцо, когда Виктория бросилась мне на шею.

— Да! Да! Конечно, да!

Какая… решительная.

Чуть с ног меня не сбила.

Я обнял ее за пояс и прошептал на ухо:

— Я буду любить тебя всегда.

Она всхлипнула и засмеялась.

Хорошая какая книга.

И инструкции такие понятные.

Сохраню-ка ее.