Фарфор Ее Величества

Глава 11

Остаток дня прошёл довольно тихо.

Судя по карте Индара, никаких вспышек недоброй активности на территории Резиденции Владык не происходило. Мы ещё раз прошлись по жилым покоям короля, где теперь жил маршал, обошли кольцевую анфиладу, прогулялись по двору — всё было тихо.

Но у меня на душе кошки скребли, а Рэдерик, семенивший за нами, старался всё время держать Барна за руку. Я чувствовал, как он напрягается и нервничает, — а интуиция у этого мальчика казалась просто чудовищной.

Едва ли не заменой Дару.

И как себя ведёт его интуиция, мне страшно не нравилось.

Он, например, сказал Барну, когда мы оглядывали двор:

— А можно мне спать около тебя?

Барн, который уже успел привязаться к принцу-бастарду, как к сводному братишке, удивился:

— А где ж тебе ещё спать-то, ваша светлость? Только, наверное, сходить бы тебе к мамочке…

— Не хочу! — отрезал Рэдерик.

— Может, вы попробуете объяснить, что вас беспокоит, мессир? — спросил я.

Рэдерик мотнул головой:

— Я не знаю. Просто не хочется.

— Я пойду прогуляюсь, лич, — вдруг сказал Индар. — Его высочество… у него есть какое-то странное чутьё. Предположу, что это какие-то остатки королевского чуда, если дом Золотого Сокола им когда-то владел. Мне хочется взглянуть… на разное. Скинь цепь.

— Ты рискуешь, — сказал я.

— Мы с тобой уже проверяли Резиденцию, — сказал Индар с досадой. — Не учуяли демонов. Похоже, гончих нет поблизости — а на тех покоях, куда я собираюсь, ты своими руками устанавливал щиты.

— Ты серьёзно рискуешь, — сказал я. — Может, вместе?

И Барн истово кивнул: он тоже думал, что вместе надёжнее.

— Красивый фарфоровый манекен, который ты на себе таскаешь, слишком приметен для моих целей, — фыркнул Индар. — А наша прелесть там и подавно ни к чему, пусть рассказывает принцу сказки. Успокойся, мы оба не впервые замужем.

— Мне не нравится, — сказал я, но черкнул пальцем на стене размыкающий значок.

Индар отвесил вдребезги иронический поклон и очень демонстративно, прямо-таки красуясь, ушёл в стену — и оставил нас с Барном в странном расположении духа.

Дело даже не в том, что я понимал ценность Индара для нашей миссии, хотя его ценность была несомненной. Дело в том, что…

Ну да.

Я начал относиться к нему, как будто он из нашей команды. И тревожился за него самого, а не за будущий успех. При том что моё отношение не стало так уж намного лучше, чтоб не сказать сильнее: сейчас я гораздо лучше понимал, что гад он законченный. Как минимум убийца. А ещё я был совершенно уверен, что Индару не придёт в голову просто смыться, оставив нас выживать самостоятельно.

Не доверие. Что-то другое… понимание, быть может.

Странные существа люди.

Индар пропал надолго.

Норфин прислал к нам посыльного с приглашением поужинать. Спохватился. Я, скрепя сердце, согласился — и успокоился в освещённой электрическими свечками роскошной и мрачной столовой, куда нас проводили. Уставший и задёрганный ворохом валящихся со всех сторон неприятностей Норфин обрадовался, когда я предложил проверить пищу на ядовитость, предложил впредь и завтракать, и обедать, и ужинать вместе — и вообще честно старался играть в короля.

Но есть королевский паштет вилкой и ножом ему в голову не пришло. Маршал поступил как в походе — отрезал ломоть, чтобы положить его на хлеб. Совершенно этим не смущался. Барну понравилось.

Рэдерик сидел рядом с Барном, не торопясь и с непринуждённым изяществом кушал вилкой и ножом кусочек этого паштета и выглядел потенциальным королём без всяких игр.

— Бабу эту, жену Дингла, ведь не нашли, — говорил Норфин мрачно. — Их городская квартира брошена… видно, говорят, что собиралась в спешке. А так-то ведь не должна бы, да? Если ждала, что проклятие подействует…

— По-моему, всё правильно, — сказал я. — Она ждала бы, если бы впрямь рассчитывала, что вы отпустите её мужа. А вашей смерти ожидать ей никакого резона. И очень интересно: эта порча — её собственная идея, или она выполняла чьё-то поручение…

— Не получится узнать пока, — буркнул Норфин. — И Иерарх Святоземельский молчит. И их дипломаты молчат. Я уж начинаю думать, что Святая Земля и впрямь в этом замазана. Зато из Заболотья пишут — чтоб оно сгорело — там у них целая война. Знамёна с папоротником, сепаратисты, еретики гадовы… по-хорошему, надо туда людей посылать… а я не уверен, что у нас есть столько верных в войсках. Тоже там… настроеньица… В столице тоже не всё спокойно. Перестанешь сильно прижимать — тут же выползают на улицы… и начинается… орут всякое, пишут гадости…

— А газеты выходят? — спросил я.

Норфин неопределённо покрутил в воздухе ножом.

— Дриз со мной на связи. Пишут то, что разрешаю… демоновы дети. Так и норовят лишку сболтнуть, тоже ещё те подонки. Главное — сидим в Резиденции Владык, как на пороховой бочке, непонятно, откуда ударят. Ждём у моря погоды… письма от Иерарха. Не напишет же, скотина…

— А что говорят ваши советники? — спросил я.

— Вэгс что-то недомогает, — сказал Норфин с такой досадой, будто Вэгс заболел ему назло. — А Хаут пытается разобраться с банкирами… эти финансисты — такая фантастическая сволочь, что непонятно, как их земля носит…

Похоже, Норфину вообще некому было пожаловаться. Это и понятно: потерявший уверенность теряет власть, дать слабину — значит, позволить себя сожрать. В конце концов, думал я, у любого из его посыльных генералов ровно столько же прав на странную должность диктатора, что и у Норфина. А постоянно держать спину прямой в таких условиях — задача для нечеловечески сильных. Оттого, я думаю, Норфин и не позвал на ужин свою команду, и жаловался мне, чужаку, который не может претендовать вообще ни на что. И в интонациях страшного маршала было что-то детское. Усталая беспомощность. Ощущение, что вот-вот всё навернётся с грохотом — и непонятно, как держать, чем предотвратить… Я по-настоящему сочувствовал Норфину, но не мог ему помочь.

Защитить его от яда и порчи мог. А от той миссии, которую он на себя взвалил, — нет.

В конце концов ужин съели — и нужно было расходиться, но Норфин ощутимо не хотел остаться один. А я при всём желании не мог предложить ему свои услуги: у меня были слишком серьёзные планы на эту ночь.

И в паузу, в довольно, надо сказать, неловкую паузу, в столовую Норфина вошёл Индар.

Я не успел среагировать — он сделал жест церемониймейстера: к вам гости, мессиры! — и отошёл от двери. Тут же мы все услышали стук каблучков — и в столовую Норфина влетела Лисса.

Рэдерик чуть подался назад.

Норфин начал было возмущаться:

— Леди, кто вас?..

И Лисса оборвала его, очень зло, пулемётной тирадой:

— Мне это всё надоело, мессир маршал! Я не позволяю своему сыну бродить по Резиденции Владык неизвестно с кем! Не позволяю! Я требую, чтобы вы это пресекли! Мне сказали, что Рэдерик у вас — так вот! Он должен отправиться со мной!

Рэдерик побледнел и схватился за руку Барна.

— Нет, — сказал он тихо и твёрдо. — Я не пойду.

— Рэдерик! — взвизгнула Лисса. — Ты не смеешь, вы не смеете, мессир! Ваш отчим бы вам приказал!

— Мама, — так же тихо спросил Рэдерик, — с кем ты разговаривала? Кто бы он ни был — он тебя обманывает.

— Не твоё дело! — Лисса сузила глаза, её хорошенькое личико стало почти страшным. — Ты пойдёшь! Ты мой ребёнок! Ты должен делать что прикажут!

Она зашлась. Я уже видел такое: в таком состоянии люди делают ужасные вещи.

— Молчать! — рявкнул Норфин и врезал по столу кулаком.

Я слышал, как дубовая столешница треснула под скатертью. Лисса чуть присела от силы звука — и замолчала.

Рэдерик выдохнул и легонько прислонился плечом к Барну.

— Большое спасибо, мессир маршал, — сказал я. — Позвольте мне теперь уточнить, в чём дело.

— А дело, мессиры рыбоеды, в следующем, — почти радостно выдал Индар. — Леди Лисса продала свою кровиночку мессиру Сэглу из дома Старого Бора.

На этих словах Барн встал и подошёл к двери. Просто её заблокировал, чтобы Лисса не вздумала удрать. Норфин и сама Лисса смотрели на нас удивлённо, Рэдерик нахохлился, как воробей, и ждал.

Индар одобрительно кивнул Барну и продолжил:

— Так вот: генерал этот, замечу, не с нашей клумбы с сорняками, а из вполне годной старой аристократии. Сегодня их должны вывести из Резиденции Владык к трём часам пополуночи, около одного из потайных выходов будет ждать мотор. Леди Лиссе обещано полмиллиона, гражданство Девятиозерья и вилла на берегу Светлого озера, плюс Сэгл сделал ей предложение. «Я увезу вас, — говорил, — прелестная, из этой ужасной страны, где нас всех ничего не ждёт, кроме смерти». Но принц нужен кому-то, кого он представляет. И бумаги принца тоже: письмо Рандольфа у дамочки за корсажем.

— Отлично, — сказал я. — Лучше и быть не может.

— Что именно? — спросил Норфин, хмурясь.

— Скажите, мессир маршал, — спросил я, — вы можете послать за Сэглом из дома Старого Бора?

— А он ни при чём! — торопливо и уже испуганно, а не злобно воскликнула Лисса.

— А вы, леди, не могли бы отдать мне бумаги Рандольфа? — сказал я так галантно, как только вышло. — Пока мессир Норфин не позвал своих гвардейцев. А то они ж доставать полезут… солдатня, невежество…

— У меня ничего нет! — пискнула Лисса, кутаясь в шаль.

— То есть пусть обыскивают? — сказал я.

Она, бледнея, залезла под шаль — и швырнула на стол пухлый конверт, запечатанный гербом Золотого Сокола.

— Ничего себе… — пробормотал Норфин. — Ждите здесь.

И вышел. Лисса хотела выскочить следом, но я поймал её за локоток.

— Мы с вами подождём, леди.

— Мама всё-таки решила выйти замуж? — спросил Рэдерик.

Интонация у него была разочарованная и усталая, как у тридцатилетнего политика.

— Я сто раз говорила, что это не твоё дело! — огрызнулась Лисса.

— Моё, — сказал Рэдерик. — Ты могла бы стать королевой-матерью, а теперь, наверное, попадёшь в большую беду. Я предупреждал.

— Ты вечно суёшься во взрослую жизнь! — с отвращением сказала Лисса. — Ты моё несчастье, ты моя ошибка! Если бы не ты, я бы уже уехала из этой трижды проклятой страны…

— Мессир Клай, — спросил Рэдерик, — а она меня хотела просто отдать или заказала убить?

— Трудно сказать, — ответил я честно. — Вы сейчас — как «поцелуйчик» в фишках-шариках: кому достанется, тот делает следующий ход вне очереди. А как будут использовать — сбросят за очки или сами походят — трудно угадать. Мессир маршал это выяснит.

— Понятно, — грустно сказал Рэдерик. — Я уже понял, мессир Клай, что надо работать вместе с маршалом. Он хотя бы убить меня не хочет.

— А что в письме, знаешь? — спросил я у Индара, но ответил Рэдерик:

— Это отца. Я видел. Там он меня официально признаёт сыном, даёт титул герцога Светлополянского и называет наследником после Лежара. Подписано канцлером, королевским врачом и благословлено Иерархом Святоземельским.

— Помолчи! — закричала Лисса.

Я приложил палец к губам.

Индар присвистнул:

— И Иерарх в курсе дела… Отсюда вопрос: нужен наш малютка Святой Земле как собственный кандидат — или они решили его просто грохнуть, чтобы он не помешал им разыграть другую партию.

Рэдерик с трудом отодвинул тяжеленный резной стул, подошёл к Барну.

В галерее, ведущей в столовую из глубины Резиденции, раздались гулкие шаги и голоса. Я поднял королевское письмо, так и валявшееся на столе, и не придумал ничего умнее, чем сунуть его за пазуху — мне показалось, что так будет лучше.

Лисса успела посмотреть на меня со страхом и ненавистью — и тут в столовую вломились Норфин и генералы.

Видимо, Норфин неглупо рассудил, что стоит позвать нескольких генералов — тогда Сэгл точно не заподозрит ничего опасного для себя. Чтобы мы сразу опознали его в группе, Индар, жестоко ухмыльнувшись, ткнул пальцем в его грудь:

— А вот и наш герой-любовник! Встречайте, мессиры.

А Сэгл, явный простец, орёл и штабной красавец с роскошными бакенбардами, таки не заподозрил дурного, он был спокоен до расслабленности.

— … до особого распоряжения, — говорил Сэгл почти весело. — Разумеется, до момента, когда придёт письмо из Святой Зе…

Но увидел бледную Лиссу, кутающуюся в шаль, Рэдерика, который снова держал Барна за руку, — и у него расширились глаза. Мгновенно понял — и дёрнулся назад. Прекрасная реакция.

Только у Норфина реакция оказалась не хуже: Норфин сам его остановил — втолкнул в столовую так, что Сэгл едва удержался на ногах.

— Ты арестован, — объявил Норфин. — Клай, доложи остальным.

У наших знакомых фронтовиков, которых явно позвали именно из-за отваги и верности, вытянулись лица: они тоже не ожидали. Тарл смотрел на Сэгла, как на выходца из-за Межи, просто глазам своим не верил.

— Мессир Сэгл, — сказал я, — мы знаем, что вы готовили побег леди Лиссы, а мессира Рэдерика собирались передать каким-то третьим лицам. Из Святой Земли, видимо.

У Сэгла дёрнулся глаз, а Норфин слушал и багровел. Он впервые слышал, в чём собственно заключается измена Сэгла, — и сильно впечатлился.

— Мотор и ваши люди будут ждать у потайного выхода глубокой ночью, — сказал я. — Мессир Норфин, само собой, их там перехватит. А мне бы очень хотелось знать, кому вы обещали Рэдерика. Зачем — понятно. Кому — вопрос.

Сэгл чуть опомнился и взял себя в руки.

— Я ничего не понимаю, — сказал он, поджимая губы, как обиженная женщина. — Всё это чушь. Какой мотор, какие люди… Всё это чушь, обвинения без доказательств.

— А вот примем тех подонков, которых ты нанял, и будут доказательства, — с отвращением прогремел Норфин. — А где тот потайной ход?

— Я покажу, — сказал Индар.

— Мне легче показать, чем объяснить, — сказал я. — Я плохо знаю Резиденцию Владык.

Сэгл повернулся ко мне.

— Ты, труп, очень зря сюда влез, — сказал он медленно. Я ещё не слышал столько концентрированной тихой ненависти в голосе одного человека. — Тебе ни на этом, ни на том свете покоя не будет, я позабочусь.

— О себе позаботься, — яростно и страшно выговорил Норфин. — Предатель. Не помнишь, откуда я тебя вытащил?

— Слабак, — хмыкнул Индар. — Взрослый дяденька, а верит в глупости… в благодарность, в преданность…

— Я тоже верю, — проворчал Барн себе под нос.

Индар услышал и ухмыльнулся. Норфин тоже услышал, резко обернулся к нам.

— Это он духу, — сказал я. — Всё остальное — уже не наше дело, верно? И мне бы очень хотелось сказать вам несколько слов наедине.

— Тормунд, — сказал Норфин седому фронтовику, — отвечаешь за гадов лично. Кроме вас, ни одна живая душа не должна узнать, что они арестованы. Охранять, как сокровища короны. Головой отвечаешь.

Тормунд кивнул. Он уже не удивлялся — понял.

Мы вместе с Норфином вышли из столовой и прогулялись по галерее до небольшого круглого зала, о котором Индар сказал: «Остановитесь здесь, не прослушивается».

Норфин взглянул вопросительно — и я показал ему письмо.

— Не годится ему там валяться, верно?

— Держи у себя, — кивнул Норфин. — И охраняй. Молодец. Думаешь, эти гады снюхались со святоземельцами?

— Не знаю, — сказал я честно. — Вы можете у них выяснить? В любом случае нам бы как-то выйти на связь с их заказчиками. Попытаться договориться.

— С кем⁈ — взревел Норфин. — С этими тварями⁈ Да их!..

— Простите, мессир, — сказал я. — Нам придётся. Приготовьтесь. Воевать со Святой Землёй или с кем-нибудь серьёзным в нашем же тылу мы пока вряд ли можем, верно? И узнать, кто так заинтересован в Рэдерике, живом или мёртвом, что готов платить за него очень серьёзные деньги, всё равно надо.

— Я из них выбью, — пообещал Норфин.

— Пожалуйста, полегче, мессир маршал, — сказал я. — Может оказаться, что на Сэгле что-то серьёзное держится. А леди вряд ли знает хоть что-нибудь полезное.

Норфин врезал мне по спине, как кадет своему приятелю:

— Понял. Где этот секретный выход?

Выход мы с Индаром ему показали, а я уточнил время. Рэдерик смотрел и слушал, не встревал в разговоры и не путался под руками, но явно делал выводы. Норфин, кажется, заметил это, потому что сказал ему:

— А ты не дурачок, принц Рэдерик. Глядишь, мы как-нибудь справимся, а?

Рэдерик забыл, что нужно придуриваться. Он взглянул на Норфина с сожалением:

— Мы не справимся. У вас специалистов нет, а я ещё очень мало знаю. Вам команда нужна, мессир Норфин.

Норфин вздохнул и погладил его по голове.

— Эх, — вздохнул он горько, — даже ребёнку ясно… ничего, принц, мы уж как-нибудь…

— Не упустите мотор, — сказал я. — Добывайте информацию. Нам надо идти.

— Идите, идите, — махнул рукой Норфин. — Идите, ясно.

— Тебе надо к Вэгсу зайти, — сказал Индар. — Это «нездоровится» похоже на порчу.

Я кивнул — и мы ушли. Я шёл к апартаментам Вэгса и думал: скучно тут точно не будет. И тосковать по дому решительно некогда.