Фарфор Ее Величества

Глава 10

Норфина наш принц надул легко.

У прекраснейшего мессира маршала, похоже, было не слишком-то много опыта общения с детьми. Я знал, что дети у него есть: дочь-невеста, дочь помладше, немного старше Рэдерика, и сын лет трёх или около того, — но сейчас я был совершенно убеждён, что с маршальскими детьми занималась жена. Может, ещё няньки или гувернёры. Но только не он сам.

Норфин с ходу принялся общаться с Рэдериком так, будто тот — младенец, едва научившийся говорить. Забавно: Лежар был чуть младше — и Норфин воспринимал его как взрослого злыдня. Видимо, дело в том, что Рэдерик очень натурально валял дурака.

— Хочешь пойти к мамочке? — спросил Норфин.

Разве что не добавил «сю-сю-сю».

— Нет, — Рэдерик широко улыбнулся, обессмыслив взгляд, насколько смог. — Мамочка всё время занята. Можно мне остаться с дядей Барном? Он обещал про войну рассказать.

Норфин взглянул на нас.

— Барн хорошо ладит с детьми, — сказал я. — Он рос в большой семье.

— Так что ж, малец так и будет за вами ходить? — спросил Норфин.

— А пусть ходит! — радостно согласился Барн. — Он же не мешает.

И Рэдерик сам взял его за руку. По-моему, вцепился изо всех сил — и Барн легонько обнял его за плечо.

— Нам всем будет спокойнее, — сказал я, — если Рэдерик всё время будет под присмотром. Видите, какое во дворце положение… предателем может оказаться человек, которого долго считали верным. Чернокнижники ведь могут не только подкупать: я слышал о способах подавления воли. Так что — пусть мальчик ходит с нами. Надёжнее.

Норфин вздохнул и согласился.

— Ваши вещи отнесли в апартаменты одной паскуды, — сказал он. — Чернокнижника, прихвостня этой… ведьмы. Он убит на фронте. Апартаменты из лучших в той части Резиденции, где аристократы останавливались. Там много места, удобно. Я думаю, что и малец там может жить… Правда, его мать, наверное, возмутится…

— А вы скажете ей, что это в интересах ребёнка, да? — сказал я. — И кстати, его покормить бы. И Барну было бы неплохо пообедать. Заодно мы осмотрим апартаменты. Отправьте с нами кого-нибудь из ваших людей, мы передадим ему наши пожелания.

— Договорились, — сказал Норфин мрачно. — Конечно. Никакого порядка нет… королевская челядь разбежалась, мои ничего тут толком не умеют. Но это поправимо. Наладим безопасность хоть в столице — тогда уже и займёмся.

— Конечно, — сказал я. — Правильно.

Индар хмыкнул у меня за плечом.

Если к Норфину нас провожал целый генерал, то дорогу в апартаменты паскуды показывал уставший поручик, по которому с ходу было видно, насколько его всё это достало.

— Насчёт еды у нас скромно, — говорил он. — В смысле — не то чтобы скромно, а повар мессира маршала не особенно справляется один. А помогают, прямо скажем, не слишком сведущие люди. Но еда, конечно, из королевских запасов…

— Да лишь бы вот их светлости понравилось, — ухмыльнулся Барн. — А я вообще всё ем.

— И я всё ем, — сказал «их светлость», который так и держал Барна за руку. — Глупо же капризничать.

Глупо, подумал я. Вот твоему единокровному брату стоило жизни.

Мы прошли по галерее, соединяющей главный, королевский флигель с внешним, собственно крепостной стеной Резиденции Владык. Вышли в афиладу почти одинаково убранных покоев, идущую по кругу. Здесь было сумрачно: довольно узкие окна анфилады выходили во двор — солнце ещё светило с другой стороны. Тёмный резной камень, тёмное резное дерево, тёмная резная мебель, тёмные лики в тёмных рамах, тёмные шторы, расшитые золотыми нитями — своеобразное представление об уюте, категорически не совпадающее с моим собственным. В этом дневном сумраке, среди тяжёлой резьбы и тяжёлых складок портьер, в запахе очень-очень старого жилья, иссохшего дерева и традиционных благовоний, лесных трав и хвои, мне стало дико неуютно.

Тут точно хватало призраков, хоть они и не лезли на глаза. И мне показалось, что хватало и нежити, даже нечисти, кроме призраков.

Наш провожатый остановился перед резной дверью из матового тёмного дерева и принялся тыкать в потайной замок ключами из большой связки.

— А знаете, куда мы пришли, мессиры рыбоеды? — весело выдал Индар. — Ко мне! Добро пожаловать, бездна адова!

Барн хотел рассмеяться, но, видимо, подумал, что без заметной причины будет нелепо, — и хрюкнул.

— О! — ещё веселее сказал Индар. — Первый хрюк в Резиденции Владык! Я тебя поздравляю, ягнёночек! Скажи этому идиоту, чтоб замок не ломал! Вот этот ключ!

И ткнул длинным прозрачным пальцем.

— Попробуйте вот этот, — сказал я.

Замок щёлкнул. Перелесец взглянул на меня удивлённо и даже, пожалуй, слегка испуганно.

— Угадал! — сказал я, пытаясь изобразить улыбку голосом.

Судя по лицу поручика — не изобразил.

— Дома! — выдохнул Индар. — Надо же…

Из-за двери пахнуло знакомо и тревожно: алхимическими реактивами, формалином, пыльным запахом старых книг и, внезапно, тонкими, прекрасными, горько-сладкими духами.

— Располагайтесь, — сказал поручик, не входя. — Обед принесут сюда.

И до изумления быстро ретировался. Похоже, покои Индара пользовались такой же мрачной славой, как и он сам. Зато Рэдерик вошёл раньше нас.

— Мы одни теперь? — спросил он сразу, как Барн закрыл тяжёлую дверь.

— Одни, — сказал я. — Вы, мессир, можете отдыхать.

— Ты смотри, — огорчился Барн, споткнувшись о наши чемоданы, брошенные у самой двери. — Даже и не поставили толком! Вот же лентяи…

— Побоялись ко мне заходить, — ухмыльнулся Индар. — «Одной паскуды» доблестные военные побаиваются, даже когда паскуда уже не вполне материальна, бедняжка.

— Вы к духу прислушиваетесь? — спросил Рэдерик.

— Да, — сказал я. — Это его жилище, мессира Индара.

— Хорошо, — сказал Рэдерик. — Индар, наверное, не любил, когда подслушивают, и как-нибудь защитил своё жилище. Значит, тут можно хорошо разговаривать.

Индар остановился посреди большой, роскошной и довольно мрачной гостиной.

— Барн, — окликнул он. — Поди сюда, помоги мне. Отдёрни шторы, ты же видишь, я не могу сам. Темно, словно в демоновой заднице… Так. Теперь пойдём со мной.

Яркий солнечный свет сделал мрачную комнату весёлой. Обои оказались чудесного золотистого цвета, вспыхнули лак и позолота — нормальные апартаменты нормального аристократа. Со вкусом.

Индар и Барн вместе прошли гостиную, удалились, видимо, в рабочий кабинет Индара — и я слышал, как он там бранит на чём свет уродов, которые рылись у него в столе.

— Никак что ценное унесли, ваша светлость? — донёсся голос Барна.

Рэдерик чуть усмехнулся.

— По-настоящему ценное я где попало не бросаю, — отозвался Индар с досадой. — Открой здесь.

А я остановился напротив большого портрета фантастически красивой женщины. Очень нежное, точёное, юное, умное и жестокое лицо. Вишнёвые глаза смотрят чуть вприщур, карминные губы изогнуты презрительно. Великолепнейшие волосы, вороные, с мягким блеском. И странный костюм: платье, закрытое до горла, с витыми золотыми шнурами и широкими рукавами, как во времена Риэля Чайки, только пламенно-алое, огненного цвета. Такого тогда не носили, да и красок таких не было.

Хаэла обожала одеваться в красное.

Цвета огня, вина, ада и крови.

— Мерзкая леди, — сказал Рэдерик, подойдя. — Очень похожа. Мессир Клай, а зачем мне изображать идиота для маршала?

— Чтобы он понял, что вы безопасны, — сказал я. — Нам предстоит работать вместе.

— Я не очень хочу с ним работать, — сказал Рэдерик. — Он глупый, людей не понимает… не понимает, как с людьми разговаривать. И группа у него… им верить нельзя, а он даже не проверяет. Меня он три раза оскорбил и не заметил…

— Это правда, — сказал я. — Но, видите ли, мессир, у Норфина армия. Огромная сила. А у нас с вами ничего нет, кроме вашего происхождения. Нам нужна поддержка.

— А! — обрадовался Рэдерик. — Понятно! Мы казним его потом? Когда у нас будут сторонники?

— У вас есть пара-тройка запасных маршалов, ваше высочество?

Рэдерик вздохнул:

— То есть он так и будет… у нас на шее сидеть?

— Нет, — сказал я. — Он будет заниматься своим делом. Его дело — это армия. Вы будете заниматься своим делом, а он — своим. Мы с вами должны как-то это наладить.

Рэдерик посмотрел на меня с интересом.

— А вы хорошо это понимаете… Вас интересно слушать. Кажется, вы правы.

В гостиную вернулись Барн и Индар. Барн поставил на стол шкатулку.

— Их светлость думают, что мы по миру пойдём, — сказал он. — Заставили меня тайник открыть.

Я поднял крышку шкатулки. Там лежали жирная пачка перелесских кредитных билетов довоенного выпуска и горсть золотых десяток Рандольфа.

— Может оказаться, что понадобится золото, — сказал Индар. — На первое время, на всякий случай.

— Мы же дипломаты, — сказал я.

— Не дури, лич, — фыркнул Индар. — Неизвестно, что тут завтра произойдёт.

— У нас есть деньги, — сказал я. — На всякий случай.

— Командировочные? — спросил Индар сочувственно. — Не возражай и не спорь… миллионщик.

Рэдерик задумчиво смотрел на золото.

Барн сказал:

— У их светлости там, в кабинете, зеркало хорошее. Только они, как все перелесцы, от вампиров его прикрыли.

— Зачем? — спросил я Индара.

— Моя леди, — сказал он неохотно, — предпочитала общаться с подлой нежитью вроде Эрнста в специально отведённых для этого местах. Его обращённые шпионили совершенно безбожно — и сливали информацию кому попало. Личную информацию леди — в дом Незабудок, например.

— Продажные вампиры — это что-то новое, — сказал я. — Не встречал.

— За кровь некроманта эти твари кого угодно вломят, — сказал Индар, кривясь. — Вернее, за каплю Дара.

— Интересно было бы предложить Ричарду, — сказал я.

— Таких, как твой Ричард, наверное, больше и нет, — возразил Индар. — Он светится насквозь. А свита Эрнста — тёмная.

— Вампиры и должны светиться, — сказал я. — Это ваше перелесское упырьё и вампирами-то не назовёшь… но я понял. От таких впрямь стоило закрывать зеркала. Но теперь мы ждём других, теперь мы откроем.

— А мне можно посмотреть на вампиров? — спросил Рэдерик, внимательно слушавший мои реплики. — Они обычным людям показываются?

— Ну, вы — не такой уж и обычный, — сказал я. — Вам, вероятно, можно.

Мы с Барном отодрали от зеркала роскошную раму из резного дерева, где в тонкий узор из дубовых и ясеневых ветвей вплетались древние розы, прикрывающие от Приходящих в Ночи. Индар смотрел и хмурился.

— Вандалы, — бормотал он. — Осторожнее! Она ещё пригодится, мало ли…

— Зеркало хорошее, рабочее, — сказал я. — Оно нам точно пригодится скорее, чем рама.

Обед нам принесли как в военном лагере. Тот, кто накрывал этот передвижной столик, о всяких дворцовых тонкостях точно не имел понятия: столовые приборы попросту завернули в салфетку и положили рядом, какую-то мелкую жареную дичь сложили в супницу, а сухое бисквитное печенье подали прямо в жестяной банке, где оно хранилось.

Вдобавок очередному юному поручику Норфина было мучительно стыдно изображать дворцового лакея. Ему страшно хотелось избавиться от столика, он злился, понимал, что злиться не надо, раздражался ещё больше. Барн помог ему перекатить столик через порожек, отделявший апартаменты Индара от круговой анфилады, — и парень сбежал, даже не кивнув.

— Не дворец, а какой-то притон, — поразился Индар. — Сюда теперь, пожалуй, и дипломатов не пригласишь, неловко.

— Приготовься, — сказал я. — Нам необходимо всё это как-то исправить, а, кроме тебя, даже подсказать некому.

Барн с видом балаганного фокусника нарисовал розу проверки еды. Рэдерик оценил: он восхищённо смотрел на стол.

— Мессир Клай, — сказал он, — яда, значит, там нет? А раз еда так валяется и никто вообще не прислуживает за столом — наверное, всё можно руками брать?

— Валяй, ваша светлость, — сказал Барн нежно. — Бери, чего хочешь. Раз уж у нас тут всё равно как военное положение и никаких таких церемоний нет.

— О да, правильно! — тут же съязвил Индар. — Чем учиться манерам, лучше испортить их принцу!

— Ничего, — сказал я. — Мы впрямь на походном положении. Берите, мессир. На всякий случай — вилки здесь.

Рэдерик переглянулся с Барном — и с видом человека, который решается снять портовую девку или нюхнуть чёрного лотоса, вынул из жестянки бисквитную печеньину с орешками.

— Вы бы сперва курицу, — сказал Барн.

Он явно был не прочь забаловать принца вконец.

— Это рябчик, деревенщина! — простонал Индар.

— Ну так и рябчика, — согласился Барн. — Давайте пробовать, ваша светлость! Мало ли что придётся, а на фронте у нас не всегда вилки и салфетки были.

— А ты расскажешь? — спросил Рэдерик. — Про фронт? Я ведь маршалу так сказал… чтоб он отстал… а на самом деле…

— А на самом деле — отчего б не рассказать, — сказал Барн. — Прелюбезное это дело.

— Я не могу на это смотреть, — сказал Индар. — Пока наш деревенский барашек портит ребёнка, займёмся делами. Пойдём. Очень кстати было получить своё жильё назад: здесь немало того, что может понадобиться.

Я не стал спорить: Индар был прав.

Его рабочий кабинет был прекрасен, но лаборатория, устроенная в небольшом зальце за кабинетом, — ещё лучше. Наша, во Дворце на набережной, казалась мне образцовой, но я и знать не знал, что бывают такие удивительные штуки. Немедленно захотелось показать их Карле. Но для начала следовало бы хоть немного в них разобраться.

— Газовая горелка, — показывал Индар со своим обычным видом аристократа, снизошедшего до жалких смертных. — Автоклав для материализации проклятий… это ёмкость для конденсата, он тоже идёт в дело… А вот так хранятся опасные артефакты, например адские угли.

— Зачем они? — поразился я.

Индар закатил единственный глаз:

— Бездна, я думал, это знают все! Угли — один из важнейших ингредиентов для создания проклятию материальной формы. Есть и ещё варианты… группа Хэтри работала с тяжёлыми болезнями, я тебе не говорил? Нет, для порчи на болезнь угли не используются, но для защиты — да. У них есть очень интересные свойства.

— Да как вы вообще получали из ада материальные артефакты? — еле выговорил я.

— Они не совсем материальны, — сказал Индар. — Ты же видишь: контейнер вроде тех, в которых можно держать нежить. А добывают их вестники. Я же рассказывал. Кровь вампиров — артефакт того же порядка: она не вполне материальна, её можно хранить только в особых ёмкостях.

Ладно, подумал я. Я ведь знал, что они тут не розы сажают.

— А зачем головы? — спросил я. — И у Хаэлы, и у тебя я вижу…

Индар ухмыльнулся и махнул рукой с видом «это всем известные пустяки».

— Представь, что тебе нужно что-то передать за Межу или услышать оттуда, — сказал он. — Есть древний и сравнительно простой обряд, через голову мертвеца. Правда, её довольно сложно подготовить, но Тэшлин и Хоурт разработали приличный способ.

— Много голов для опытов настригли? — спросил я.

Индар пожал плечами:

— Кто попало не годится. Сам я не готовил, но моя леди говорила, что клиент тем более подходит, чем он ближе к аду. В идеале — предатель. И эта голова — та, что ты показал — как раз очень подходящая, так что, возможно, леди была права.

— Ты общался через Межу? — с моей точки зрения разговор с давно умершими, уже пребывающими на лоне Господнем или даже в аду, был чем-то совершенно фантастическим.

Хотя в Перелесье, похоже, относились спокойнее. Хаэла же ухитрилась не только побеседовать с Марбеллом Междугорским, но и выторговать у него шаг через ад. Чернокнижие в прямом смысле, я полагаю.

— Да, — сказал Индар, морщась. — Правда, без настоящей нужды… так, эксперимента ради. Но связь я установил. Леди считала, что такая связь может спасти в самый ответственный момент.

Он тоже думает о шаге Хаэлы, подумал я.

Вот будет номер, если она всё-таки ухитрилась выжить.

Впрочем, сейчас не время.

— А вот тут у меня запас, — ухмыльнулся Индар, показывая на запертый шкаф. — Дотронься до дверцы.

Меня перетряхнуло, как только я протянул руку, — Индара это рассмешило. Ощущение мерзкое и знакомое — я только поразился интенсивности. Там было много, действительно много…

— У тебя же совсем иммунитета нет! Э, слабак… я думал, фронтовики покрепче! Ничего, открывай, они все под печатями. Замочек секретный, но какие секреты между своими! — резвился Индар. — Нажми на этот бутон в резьбе, с двух сторон… во-от!

Я открыл — и у меня чуть ноги не подкосились. Шкаф был полон банок с серыми и чёрными тварями чудовищного вида. Это были не те серые, к которым я успел привыкнуть на фронте. Эти были разные, причудливая нежить из диких снов — с клубками длинных тонких щупалец, с головой, состоящей из одной только пасти, с воронками вместо головы или на животе…

— Ничего себе, — сказал я. — Я таких не видел!

— Штучная работа, — сказал Индар гордо. — В войска я ничего такого не отправлял, они — для личного пользования. И смертельных здесь совсем немного… вон, видишь, в красных ободочках — это убийцы. А так… кошмары, удушье, болячки… вот эти, волосатые — пожиратели удачи, забавные, да? Но плагиат, стащил я идею у Тэшлина. А вот эти — лично мои: похитители сил. Совмещают приятное с полезным.

— Порядочная коллекция, — сказал я. — Производит впечатление.

— Ещё пригодится, — без тени сомнений выдал Индар. — Вот увидишь. У нас серьёзные противники, никакое оружие не будет лишним. При дворе в канувшую эпоху Рандольфа у всех приличных людей был запас, на всякий случай. Продавали, обменивались…

Значит, подумал я, дом должен быть крепостью. Иначе слишком много рисков.

— Индар, — спросил я, — а у тебя тут, наверное, очень тщательно всё защищено?

— Само собой, — сказал Индар самодовольно. — Иди сюда, потрогай. Чувствуешь сквознячок?

— Мощная роза, — сказал я. — Не встречал такой.

— Это двойной щит от проклятий, — пояснил Индар. — Роза Дельга. Заучи на всякий случай. У вас на побережье, насколько я знаю, проклятия не особенно в ходу…

Да уж, подумал я. Перелесцы довели это дело до совершенства.

— Это ещё что, — сказал Индар. — Смотри, какая забавная вещица! Моё личное изобретение. Ещё в процессе проверки, но… отодвинь шторку.

Я подошёл к простенку между высокими окнами, в котором висела, как мне показалось, большая прикрытая тёмным шёлком картина. Отодвинул шёлк и увидел тщательно начерченный на пергаменте план Резиденции Владык, врисованный внутрь очень сложного символа — чего-то вроде большой розы с множеством лепестков или, вернее, двух роз, вписанных друг в друга.

Сам чертёж размещался внутри сердцевины-многоугольника.

— Интересно, — сказал я. — А зачем он?

— Ну, — Индар ухмыльнулся, как довольный кот, — сильное напряжение сил можно ощутить, если потрогать. Или прокол реальности — если, например, кто-то вызвал демона, или возмущение эфира от проклятия… Правда, воздействия должны быть достаточно мощные, мелкие не ловятся. Может быть, дело в размерах чертежа… масштаб смазывает воздействия…

— А приманки вроде той, что мы размотали, видно? — спросил я. — Здорово облегчило бы работу.

— Удачное словцо, — сказал Индар, — но правильно это называется «артефакт-указатель». Отслеживать эту ерунду я не собирался: вряд ли прежде кто-то стал бы этим пользоваться при дворе, грубо. Я присматривал за дорогими коллегами… на всякий случай. Вообще — у меня довольно много методов слежки. Поэтому, я думаю, мы вычислим, так сказать, противника. Может, ещё твой приятель-вампир что-то подскажет… в общем, вычислим. Я практически уверен. Другой вопрос — что потом делать с ним… кое-какие силы у меня есть, но…

Индар так спокойно и между прочим причислил себя к нашей команде — или, вернее, нас к своей, что я даже слегка растерялся.

Индар принял моё молчание за нерешительность.

— Э, лич, мы уже ввязались! Теперь уж ничего не поделаешь: надо продолжать, пока не сожрали.

— Мессир Клай, — окликнул Рэдерик из-за двери, — а можно войти?

— Позволишь? — спросил я Индара.

— Пусть привыкает, — позволил Индар.

И всё.

Мы все немедленно попали в лапы Рэдерика, которому было интересно. Но дело даже не в том, что в лабораторию некроманта попал любопытный ребёнок: наш принц-бастард был практичен до изумления. И циничен приблизительно настолько же.

— Если вы меня слышите, мессир Индар, — сказал он, входя, — я вам благодарен. Отчим не позволял мне заходить в лабораторию и рабочий кабинет.

Барн вошёл за ним — и ему явственно захотелось выйти. Барн не был в Синелесье — не вполне себе представлял, что именно можно увидеть у перелесского некроманта. Зато Рэдерик был в тихом восторге — примерно в таком же, какой, я думаю, чувствует сын капитана, когда его впервые берут на судно, или сын заводского мастера, когда впервые видит прокатный стан.

Я снова пожалел, что у него нет Дара. Вопросы он задавал — прямо в точку.

— А зачем придавать проклятиям форму? — спросил он около шкафа. — Я слышал, отчим тоже так делал. А почему не подсунуть такой свёрток, как маршалу под дверь?

И я переводил для него объяснения Индара — похоже, Индару льстило изображать наставника принца:

— Видите ли, ваше высочество… мы ведь не всегда можем раздобыть артефакт, который направит проклятие точно по адресу. Бывает сложно достать даже частичку одежды, а ведь одежда — вещь ненадёжная, её могут снять, выкинуть, отдать… Лучше — кожа, волосы, ногти, кровь. Но, согласитесь, если вы здесь, а ваш недруг… о, в Святой Земле, на побережье, в Междугорье… да просто в другом городе — никаких артефактов, верно? Остаётся только отправлять проклятие с посыльным.

— А можно мы попробуем? — тут же спросил Рэдерик. — Что для этого нужно сделать?

— Ваше высочество желают кого-то проклясть? — весело удивился Индар.

— Вообще-то много кого, — сказал Рэдерик. — Например, маршала… я понимаю, что нельзя, мессир Клай… А может, можно? Не насмерть, а немножко? Вот из этой банки, где кошмары?

— Предположу, — сказал я, — что кошмаров ему и без проклятий хватает. Мессир Индар со мной согласен.

Мессир Индар ржал — и вообще явно наслаждался ситуацией. Ему нравился Рэдерик.

А наш принц-бастард рассматривал артефакты горящими глазами. Узнав, что с помощью головы мертвеца можно связаться с ушедшими за Межу, — немедленно выдал:

— И с отчимом?

— Хм… — Индар задумался. — Непросто, много сил и времени на подготовку… и неизвестно, захочет ли он говорить… Предполагаете заставить его, ваше высочество? У него, предположу, и так неважно с загробным покоем…

— А он точно в аду? — спросил Рэдерик тем холодным и отстранённым тоном, который вызывал у меня лёгкую оторопь.

— Можете не сомневаться, — сказал Индар с печальной усмешкой. — Вопрос только… как бы поточнее сформулировать… в месте, которое он там занимает.

— Это как? — не без некоторого ехидства спросил Барн, который внимательно слушал, но до сих пор в разговор не вступал. — Что, мол, аристократам везде хорошо: сиди в котле, посиживай — а огонёк-то под котлом голытьба разводит?

Рэдерик хихикнул:

— Каждый переживает за своих, Барн?

— Забавно… — проговорил Индар, не улыбнувшись. — Ты ведь в чём-то прав, ягнёночек… дело в том, что сама Хаэла, заключая с князьями ада договор, вписала особый пункт. Она сама рассчитывала стать… княжной. Не Сумерек, а выше, вернее, изрядно ниже Сумерек. Моя леди рассказала, что ей обещали… как сказать… форму? Должность? Бытие демона? После смерти её человеческого тела, само собой. Предполагалось, что она уйдёт в ад как домой — и её встретят как свою. Предполагалось также, что все мы продолжим служить ей за Межой… если всё пройдёт хорошо. Но есть нюанс.

— За тобой охотились адские гончие, — кивнул я.

— Да, — мрачно подтвердил Индар. — За мной охотились гончие. В первый момент я подумал, что это наказание от моей леди за то, что я провалил задание и пропустил эскадрон сквозь закрытую зону… потом я подумал, что дело в моих собственных незакрытых долгах… а сейчас я вообще во всём сомневаюсь, видишь ли. Мне хочется порыться в библиотеке Хаэлы… посмотреть книги, которыми она пользовалась. Она упоминала что-то редкое, очень древние труды святоземельских некромантов и священников… Я хочу убедиться.

— Ад врёт, — тут же сказал Барн.

— Скреплённые договоры ад блюдёт, — задумчиво сказал Индар. — Ты ведь получил своего офицера в обмен на глаз, не так ли? Нет, ягнятки, ад следует своим правилам, если в форме нет ошибки и если букву договора нельзя понять иначе. Казуистика ада — кромешная штука, ещё хуже нашей юридической казуистики, если это возможно… а ошибки всегда фатальны. Я не видел договора Хаэлы. Был уверен в её компетентности, доказанной много раз… но я не видел договора, мессиры. И сейчас думаю…

— Что, в принципе, возможно всё, — закончил я.

— В принципе, возможно всё, — подтвердил Индар.