Да, были люди в иное время!

Глава 37

Появившись в своем доме в Вене, я первым делом хорошо отмылся в ванной. Очень хотелось, образно говоря, смыть с себя «грязь и пыль дорог», накопившуюся за период странствий по землям Германии и Австро-Венгерской империи. Конечно, я поддерживал в чистоте свое тело, но это своего рода был ритуал. Лучше бы посетить нормальную русскую баню, посидеть на верхнем полке, погреться до приятного покалывания, да пройтись по всему телу березовым веником, выпить вкуснейшего холодного хлебного кваса. К большому сожалению, в Вене это сделать невозможно, не строили здесь русские бани. Вот попаду в наш замок Тарасп, там позволю себе отвести душу, и поможет мне в этом любимая жена Анна.

Побывал с докладом о прибытии у подполковника Штайнлица. Откровенно говоря, мой будущий начальник удивил меня, предоставив отпуск сроком на три недели, и отметив, что мне нужно влиться в современную жизнь, так как я был от нее оторван почти на год. Пожурил меня за нанесение увечья Хайнцу в Магдебурге. По его словам, инструктор уже вернулся к исполнению обязанностей, но внешний вид его лица, несмотря на все старания докторов, не стал прежним. Я даже для виду повинился за излишнее усердие в сдаче экзамена. Мне разрешалось провести отпуск в любом удобном для меня месте, за исключением Великобритании, России, Франции и Североамериканских соединенных штатов. Сказал Штайнлицу, что по всей вероятности поеду на горячие источники в венгерский городок Эгерсалок, там, по моему мнению, можно провести время с пользой для тела и для души. Подполковник пожелал мне хорошо отдохнуть, и постараться не нарваться на дуэль, у отдыхающих там дам могут оказаться горячие поклонники!

Леманн не стал меня загружать работой. Он прекрасно понимал, что теперь я буду ему помогать от случая к случаю, ведь выхожу на новый и неизведанный уровень работы. Попросил Герта организовать мне встречу с Крестным, не знаю почему, но не хотелось мне пользоваться своим прежним каналом связи. Я длительное время не контролировал его надежность, а допустить утечку сведений нежелательно. Встречу предполагалось провести в Праге на прежней явочной квартире.

Тетушке Франческе передал рисунки и картины Имре, предварительно перефотографировав рисунки возможных слушателей разведшколы. Фотокарточки переправил по каналу Леманна Крестному. Фрау Колетти отметила, что передаст картины Имре своему знакомому художнику Винтерхальтеру, неоднократно писавшему портреты очень симпатичной императрицы Австро-Венгерской империи Элизабет Австрийской. Франческа заверила, что за будущее Имре можно не беспокоиться, Винтерхальтер ей обязан многим, поэтому возьмет молодого человека себе в ученики.

Все дни пребывания в Вене я усиленно пытался выявить за собой наблюдение, но все потуги не увенчались успехом. Даже если наблюдение не обнаружено, то все равно следует поостеречься, вдруг по мне работают отменные профессионалы. Беспокоился, потому что решил побыстрее попасть в Тарасп к семье, а расшифровать их местонахождение в мои планы не входило.

Купил билет на поезд до Брно. Устроился в купе, благо в первом классе у меня попутчиков не было. На первой же остановке сошел с поезда, сказав обер-кондуктору, что забыл дома очень важные бумаги, и вынужден вернуться. Спустя два часа ехал в поезде в Швейцарию. Такой сложный путь я выбрал специально, опасаясь «хвоста».

В Тарасп попал, как обычно к ужину. Явление «блудного» сына, отца и мужа встречено было восторженно всеми родными. Достались всем положенные подарки. Дети не желали отправляться спать, хотели подольше поиграть со мной. Только заверение, что я пробуду в замке несколько дней, успокоило моих ненаглядных деток. Отец и мама поинтересовались моим долгим отсутствием. Пришлось им соврать – сказал, что был в длительной командировке за океаном. Поверили или нет, не знаю, но по выражению лица отца понял, что в мою ложь он не поверил ни капельки. Любимая Анна не сводила с меня своих очаровательных глаз, просто светящихся любовью. После ужина принял душ, и оказался в объятиях своей ненаглядной жены. До самого утра мы не могли насытиться нашей любовью, может и до обеда бы провалялись в постели, но долг родительский никто не отменял, да и приличия соблюдать надо – что о нас подумают отец и мама?

– Смотрю на тебя, Стас, и вижу, – качала головой мама, – нерегулярно питался в поездке, исхудал. Работы было много?

– Кушал, мама, я нормально, просто обстановка не располагала, вас всех там не было, скучал сильно.

– Знал бы ты, сколько вопросов дети Анне задавали, интересуясь тобой! Ты и сам догадываешься об этом. Извини за бестактность. Ты приехал надолго?

– Неделю пробуду точно.

– Вот и славно, но, к сожалению, с детьми время пролетит незаметно.

Действительно, неделя пролетела, как один день. Не успел наиграться с детьми и насытиться любовью жены, а уже надо собираться в обратный путь.

Ночь перед отъездом была безумной. Анна не выпускала меня из объятий ни на секунду. Мне вспомнилась наша ночь перед расставанием в России. Анна была такой же ненасытной, а я неутомимым, было много, очень много любви.

– А скажи мне любимый, если можно, куда тебя в очередной раз зашлют? – спросила жена в короткие минуты отдыха. – И вообще, где ты пропадал столько времени?

– Куда отправят, я не знаю, все в руках подполковника Штайнлица, заместителя начальника разведки Австро-Венгерской империи. Ты, между прочим, находишься в одной постели с лейтенантом империи, кадровым сотрудником разведки.

– Ты шутишь?

– Говорю правду, и нечего кроме правды.

– Дорогой, это же так опасно, постоянно ходить по лезвию бритвы. Вдруг кто-то из твоих сослуживцев опознает тебя. Тюрьма на десяток лет минимум, а в военное время – расстрел гарантирован.

– Солнышко мое, я буду очень осторожен.

– Твой куратор, поди, одобрил внедрение в австрийскую разведку?

– Одобрил, и подготовку я прошел в Германии соответствующую.

– Ох, не нравится мне все это. Может, подашь рапорт об отставке? Дети подрастают, им отец нужен каждый день, а не от случая к случаю. Да и я еще молода, мне ты нужен как любящий, любимый и обожаемый муж. А то приедешь на несколько дней, подаришь любовь и ласку, и был таков. Я потом месяц поливаю подушку слезами, мои душа и тело требуют твоих прикосновений и поцелуев.

– Ангел мой, я по вам тоже тоскую сильно, но посмотри, что сейчас творится в Европе. Неужели не чувствуешь, в воздухе пахнет порохом? Полыхнуть может в самое ближайшее время.

– Владимир Михайлович знакомил меня с семейным архивом, я читала документы Степана Ивановича. Думаешь, Германия начнет войну?

– Она ведет подготовку полным ходом, и Австро-Венгрия не отстает, даже османы зашевелились. Моя работа сейчас очень нужна Отечеству. Обещаю тебе, я буду очень-очень осторожен, и если почувствую опасность, грозящую мне разоблачением, обязательно успею скрыться. Не волнуйся, солнце мое, все будет хорошо.

До конца высказаться я не смог, Анна впилась в мои губы жарким поцелуем, а потом все мысли вылетели у меня из головы, была только одна безграничная и всепоглощающая любовь.

В Праге я поселился в меблированных комнатах, которые принадлежали некоему Яну Тишке. Ну, и фамилия, почти намек на фамилию знаменитого средневекового героя. Тем не менее, комната мне досталась отличная. Имелся душ, громоздкий шкаф для одежды и огромная кровать. Приведя себя в порядок после дороги, отправился на прогулку. Надо было на всякий случай провериться на предмет слежки, и покушать не помешает. А уж после всего этого пойду рассматривать условные знаки.

Небольшой ресторанчик с названием «Жареная нога» привлек мое внимание. Интересно, что там подают посетителям? Ознакомившись с перечнем блюд, остановил свой выбор на свиной рульке с зеленью, белом вине «Элеонора», а на десерт заказал кусок вишневого пирога и чай. Действительно, готовить жареную ногу в этом ресторанчике умели. Нежное мясо так и таяло во рту. Сытным получился у меня обед.

Прошелся по мосту к Пражскому граду. Все метки располагались в нужных местах, следовательно, встреча с Крестным состоится.

В семь часов вечера я был в книжной лавке. С последнего моего посещения здесь ничего не изменилось. Все тот же запах книжной пыли, аккуратно выстроены на полках книги, хозяин лавки тоже не изменился. Обменявшись паролями в отсутствие посторонних лиц, хозяин провел меня в известную комнату.

– А вы немного изменились, Станислав Владимирович, – сказал Терехов, выпустив меня из объятий.

– Так сильно?

– Черты лица стали немного резче, и взгляд жёстче.

– Пока учился, кормили не очень сытно, и если откровенно – волновался изрядно.

– Вот об учебе расскажите подробно.

Где-то три часа длился мой монолог. Терехов периодически задавал уточняющие вопросы, но в основном не перебивал меня, внимательно слушая.

– Неплохо у вас получилось, Станислав Владимирович, неплохо. Но смею заметить, что немецкая разведка не всегда действует шаблонно, как вам показалось. Обычно выпускников разведшкол, окончивших по первому разряду, направляют в коммерческие организации для приобретения необходимых навыков. Именно торговая и коммерческая германская разведка, которой, кстати, почти полторы тысячи лет, помогает вырастить квалифицированных специалистов своего дела.

Рядовые армейские германские разведчики, а в армейскую разведку попадают те, кто учился посредственно, в большинстве случаев, работают без выдумки, шаблонно, четко и практично. На этом наши контрразведчики и разоблачают наскоро навербованных шпионов.

А вот когда появляется хорошо подготовленный агент, грамотно внедренный в промышленность или в войска, тогда приходиться работать с полной нагрузкой. Выявить и нейтрализовать такого агента очень сложно, а если он пробрался в «верха», то это становится почти невозможным.

– Я вам переправлял фотокарточки. Они пригодились?

– Очень пригодились. Удалось установить и взять в проверку семерых субъектов. Троих нашли на западе Российской империи, а четверых – на юге. Захватывать пока не стали, пытаемся выявить все их связи. Игнатьева обнаружить не удалось.

– Если он действительно преподаватель разведшколы, то вряд ли появится в России, вероятность разоблачения высока. Думаю, кто-то из его сослуживцев может встретиться.

– Какого чина вы удостоены?

– Лейтенант.

– Да, мелковато для вас. Россия в этом вопросе более щедра. Вы, Станислав Владимирович, за заслуги перед Отечеством произведены в штабс-капитаны и награждены орденом Владимира II степени. Можете гордиться.

– Служу России и Престолу. Действительно, щедро наградили. Не секрет, за что?

– Скажу так. Ваши сведения оказались точными и помогли по-иному организовать войска на наших западных рубежах. Конечно, дело идет со скрипом, переубедить многих генералов удается не сразу. Прежде чем довести ту или иную информацию, приходится её по несколько раз перерабатывать, чтобы исключить засветку нашей ценной агентуры.

– Насмотрелся в свое время в Академии на заслуженных генералов, которые только о делах былых любили говорить, а все новое их пугало до икоты.

Серьезных изменений не произошло. Еще много разных несговорчивых и бестолковых генералов сидит в высоких штабах. Да, что в штабах! В окружении императора крутятся непонятные людишки. Когда Николай Александрович с супругой преставились, царство им небесное, я думал Михаил Александрович, взойдя на престол, пройдется частым гребнем по российским просторам, повыведет это революционное племя крикунов и горлопанов, будет брать пример с батюшки своего – Императора Александра III.

Рассказывали мне случай. Как-то раз Александр III, а был он заядлым рыболовом, удил рыбу на Карпином пруду в парке Гатчинского дворца – своей любимой резиденции. И когда прибывший к нему министр иностранных дел стал настойчиво просить Царя срочно принять какого-то посла, наш Император ответил: «Когда Русский Царь удит рыбу, Европа может подождать». Тот, кто не знает, сколько дней и бессонных ночей Император провел в Гатчине за докладами послов, донесениями разведки, пытаясь разобраться в иезуитских хитросплетениях европейской политики, скажет: это бестактно. А Царь-батюшка в это время выбрал единственно верную и самую достойную позицию: Россия должна вести себя так, чтобы с ней считались. Вот истинный смысл той знаменитой фразы.

Поначалу так и было. В первые месяцы жандармы трудились без продыху, напуская страху на всяких революционеров. И, заметьте, Станислав Владимирович, удалось стабилизировать ситуацию в стране. Притихли и попрятались по укромным местам эти гадкие персоны. Да и вы, лично, свою верную руку приложили к этой очистительной процедуре.

А затем наступило успокоение всех и вся. Но эта революционная свора, готовая терзать государство, не успокоилась, а, набрав больше сил, уверенно поднимает голову по всей России. Эсеры, меньшевики, большевики, монархисты, анархисты и еще бес его знает какие «исты» встречаются на каждом шагу, заполонив все улицы столицы и крупных городов. Никто их не препровождает в места с суровым климатом, хотя в их речах и действиях четко просматриваются призывы к свержению существующей власти. Иноземные послы рукоплещут и нашему императору говорят, что обилие разномастных партий в стране, это один из признаков демократизации общества, развития самосознания народа.

– Может, в других странах такое положение дел можно рассматривать, как демократию, то у нас, это приведет к всеобщему обвалу общества, – поддержал я высказывание Терехова.

– Не готова у нас общая масса людей принять идеи революционеров. Где-то вычитал понравившиеся мне слова Пифагора: «Есть три реальных угрозы человечеству: материализм ученых, невежество священников и хаос демократии». Трудно спорить с древнегреческим философом – зрил он в самый корень.

– Да-да всецело согласен. Вот посмотрите, Станислав Владимирович, Германия, Австрия, Турция и Италия готовятся к войне, ни для кого теперь не секрет, кто станет объектом нападения, и кто в эту войну ввяжется. Естественно, Россия всеми силами и средствами станет помогать французам и британцам. Помогать тем, кто натравливает ту же Германию на нас. Не парадоксально ли выглядит такая ситуация? А добавьте к этим бедам работу всяких социалистов внутри страны во время войны. Это может обернуться катастрофой!

– Трудно с вами, Александр Петрович не согласиться. Во многих акциях против России просматривается интерес лягушатников и островитян.

– Вот-вот, даже у вас в Вене тоже отметился французский посол, полез в заминированный дом за «горячими» новостями, там и остался навсегда. А ведь, как мне докладывал Леманн, всю эту комбинацию разработали и осуществили французы. Да, что я вам рассказываю, вы и сами принимали участие в освобождении женщин.

– Принимал.

– Ладно, все это эмоции, давайте поговорим о вашей будущей работе в австрийской разведке.

– Я толком не знаю, чем я буду заниматься. Есть какие-то на меня виды у Штайнлица, но ничего конкретного он мне не сказал, все будет известно после моего отпуска.

– В таком случае, оставим канал связи через Леманна, все ваши каналы на время законсервируем. Агентуру на связь тоже передадите Герту, у вас должны быть на первом этапе свободные руки. Постарайтесь поглубже врасти в структуру разведки, не предпринимайте никаких скоропалительных решений и необдуманных шагов. Начальство Вас будет рассматривать с разных сторон, словно под микроскопом, и если найдет возможность за что-то зацепиться, обязательно возьмет в разработку. Так, что на полгода, самое малое, забудьте об активной агентурной работе, вам нужно зарабатывать авторитет на новом месте, заводить новых сослуживцев. Будьте всегда настороже.

– Стараюсь всегда следовать этой вашей рекомендации.

– Лишней она не будет, в свете того, о чем я вам сейчас поведаю.

– Что опять где-то случилась неприятность?

– Это как сказать, неприятность или куда хуже. Вкратце так. Ваш преподаватель Марта Генриховна, в ходе выполнения последнего задания пропала. Предпринятым розыском установить ее местонахождение пока не удалось.

– Вообще пропала?

– Каналами связи не пользуется, с агентурой не работает. Ко мне попало ее пространное послание, в котором она сообщает о сложении с себя полномочий по семейным обстоятельствам. У меня сложилось впечатление, что Марта Генриховна писала сообщение под чью-то диктовку. Ни одному слову в бумаге я не поверил, не могла она просто вот так взять, и сказать, – «все я устала, я перестаю работать».

– А если обстоятельства сложились таким образом, что работать стало невозможно? Или статус Марты Генриховны изменился?

– Какой статус? Какие обстоятельства? Она пропала! Самое плохое, если она попала в руки германской разведки, те не посмотрят на ее половую принадлежность, потрясут со знанием дела. А знает Марта Генриховна очень много.

– Никуда Марта Генриховна, а вернее сказать, Анна Сёдерстрём не пропала. Писала вам, Александр Петрович, графиня Анна Головко, и, заметьте, под мою диктовку.

– Что-что? Что вы хотите этим сказать? – резко вскочил с кресла Терехов. – Все это время Марта Генриховна была в Вене, рядом с вами? Нет, этого не может быть! Леманн докладывал, что после освобождения вами женщин, Франческа Колетти увезла их в неизвестном направлении, а вы Герту это место не открыли. Почему? Получается, вы точно знали, куда итальянка доставит женщин, и скрывали от всех!!!??? – в крайнем возбуждении возмущенно вскричал Крестный.

– Разве Ольга Николаевна ничего не рассказала?

– Уж больно сильно ее травонули похитители. Она помнит только замечательный рыцарский замок, очаровательного кавалера и горы в округе. В Берне у нее началась горячка, всю дорогу до Лондона Ольга Николаевна находилась в бреду. Откровенно говоря, доктор не давал обнадеживающего прогноза. А вдобавок ко всему Марты Генриховны вместе с Романовой не оказалось. В пору за голову хвататься, в поисках пропажи. Посольские тоже молодцы, не удосужились узнать имя человека, передавшего им Ольгу Николаевну. Я хотел дать команду Леманну расспросить вас и Колетти должным образом, чтобы прояснить судьбу Марты Генриховны. Видите, как здесь все непросто? А вы со своими шуточками.

– Никаких шуток. Я абсолютно серьезен. Марта Генриховна Берг, незаконнорожденная дочь короля Дании – Анна Сёдерстрём, в настоящий момент является моей законной супругой графиней Анной Головко. Также у нас есть сын Стас.

– Как такое стало возможным? – удивился Терехов. – И откуда вам известно ее происхождение?

– Кого освобождал в Вене, я не знал. Были две женщины без сознания, замотанные тканью. Попросил Франческу Колетти оказать мне услугу, по доставке женщин в наш замок Тарасп – я почему-то решил, что там женщины окажутся в большей безопасности. Уважаемая фрау Колетти мне не отказала, и выполнила все в точности. Женщинам не открыла имя их спасителя и место, куда их доставили.

Ольгу Николаевну спустя несколько дней по просьбе Марты, отец отвез в Берн, где передал сотрудникам российского посольства. А Марта Генриховна осталась в замке с ребенком. К тому времени служанка и кормилица, приехавшие вместе с Мартой и Ольгой Николаевной, отбыли в Британию.

Вы правы, Александр Петрович – Марта настоящий профессионал, она к концу второго дня пребывания в замке знала, к кому именно забросил ее случай. Сам я смог разобраться в сложившейся ситуации спустя две недели, попав в замок. Там я узнал, что у нас с Мартой есть сын Стас. Там же я обвенчался с Мартой-Анной. Моя любимая жена приняла моих детей от первого брака, и Степан с Софией уверены, что Анна настоящая их мама. Так что статус Марты действительно изменился, она стала замечательной матерью троим нашим детям. И, при всем к вам уважении, теперь их воспитание в мое отсутствие – ее главная забота, уж извините, Александр Петрович.

– Подождите, а когда госпожа Берг успела родить вам сына? Все преподаватели Фоминово были под неусыпным контролем, контакты фиксировались и отслеживались. К Марте Генриховне никто из курсантов не мог подойти ближе, чем на два шага, она одними подначками могла заставить краснеть и бежать без оглядки любого из вас. Не верится, что вы, Станислав Владимирович, смогли очаровать и покорить неприступную красавицу, да еще оказаться в ее постели. Не верю! Вас обязательно должно было выявить наружное наблюдение. За домом госпожи Берг вели наблюдение два стационарных поста и пешая пара, и, смею заметить, там работали штатные сотрудники, настоящие профессионалы.

– И, тем не менее, мы встречались по месту жительства Анны, и отношения у нас длились почти до самого выпуска. Её в начале весны внезапно отправили на задание. Анна уже носила под сердцем моего сына, и мне об этом не сказала. Родила Стаса в Лондоне, пыталась совмещать обязанности матери и разведчицы. После венчания я настоял, чтобы Анна сложила с себя служебные полномочия. У нас трое детей, им нужна нормальная мама, если не получается иметь нормального отца.

– Так-так, то есть вы хотите сказать, что не менее шести месяцев, обучаясь в Фоминово, состояли в любовной связи с госпожой Берг?

– Александр Петрович, мы жили как муж с женой, но только невенчанные, мы любили и любим друг друга. Да, церковь не одобряет, и даже презирает людей, живущих в грехе, но никто об этом не знал, кроме нас с Анной. А перед вступлением в законный брак мы искренне покаялись, и получили отпущение своих грехов. Согласитесь, Александр Петрович, разве любовь может быть грехом?

– Да, озадачили вы меня, Головко, крепко озадачили. У меня в голове не укладывается: холодная и неприступная крепость – Марта Генриховна, и пала в ваши объятия, и вы все так устроили, что никто об этом не догадался и не зафиксировал. И мало того, вы еще родили ребенка! А как вы смогли обвенчаться, если из замка не выезжали? Православных приходов в Швейцарии почти нет.

– На наше счастье отцу удалось уговорить греческого священника завернуть в Тарасп. Отец Василис провел обряд венчания.

– И как теперь быть прикажите? Что мне докладывать начальству? Как восполнить потерю ценного сотрудника?

– Анна, любящая мать и жена, примерная невестка. У нее забот сейчас очень много. Когда ей заниматься нелегкой работой сотрудника разведки? Насколько я понял, сейчас на Анне не завязана ни одна операция.

– Это так, но агентура у нее специфическая, вся в Британии да во Франции, может пару человек в Германии, просто всех не помню. Передать их кому-либо не просто, почти все агенты преданы лично Марте Генриховне.

– А давайте не будем торопиться, может, со временем мне представится возможность, выйти с этой агентурой на контакт, используя связи Анны. Александр Петрович, давайте договоримся, что в дальнейшем вы не будете без моего ведома нагружать заданиями мою жену. И еще прошу вас, называть ее истинным именем, а фамилию Берг сохраним на всякий случай.

– Хорошо – договорились, возражений не имеется. Странная какая-то у нас с вами встреча получается, Станислав Владимирович. Предполагал отрабатывать с вами примерное задание на перспективу, а случились для меня новые открытия. Хоть камень с души упал, не беспокоюсь более за Марту, ой, простите за Анну, и за ваших коллег. Я, грешным делом, настроился на крупнейший провал, а тут такое, впору вам коньяк выставлять.

– У вас всегда был отменный коньяк, но лучше потреблять его в другом месте и в другой обстановке. Приедете к нам в замок, обязательно отведаем ваш коньяк, и отца привлечем.

– Уж лучше тогда «Шато Монтресе» пробовать будем, это поистине божественное вино. Кстати, а ваш батюшка значительно увеличил объемы выпуска ручных гранат. Поговаривают, что он на этом скопил несколько миллионов. Рабочие, занятые в производстве гранат, получают высокие зарплаты и регулярно, очень довольны. Владимир Михайлович помогает семьям рабочих продуктами, определяет детей в начальные школы. Одним словом заботиться. Только не нравится мне, что все капиталы ваш отец выводит за границу, на развитие государства ни копейки не оставляет. Не патриотично это выглядит.

– Решения принимает отец, я на него влияние не оказываю, по причине постоянного отсутствие дома, видимся от случая к случаю.

– Все я прекрасно понимаю, это я так, высказал мысли вслух. В завершение встречи хочу сказать, что общее вам задание не изменяется, все, что касается подготовки к войне Германии и Австрии должно фиксироваться и регулярно поступать в Россию.

– Внедрюсь, обрасту контактами, а там и начну активно работать, – с улыбкой ответил я Терехову.

Тщательно проверяясь и не выявив «хвоста», добрался до меблированных комнат. Принял душ, и, выпив чашку кофе с крендельком, уснул без сновидений – сном младенца.