Да, были люди в иное время!

Глава 2

Родился я в семье потомственного графа Головко Владимира Михайловича, полковника артиллерии, 25 сентября 1885 года, пятым по счету ребенком и первым мальчиком. Первый голос я подал в городе Екатеринославе – столице одноименной губернии. Моя мама, Варвара Николаевна Головко, в девичестве баронесса Тихвинская, с большим трудом меня выносила и, наконец, смогла подарить отцу наследника, которого он так ждал. С первой минуты своей жизни я был окружен любовью и заботой огромного количества женщин – только родных среди них было пятеро, не считая женщин из дворни.

По рассказам мамы, за первые четыре года моего существования я успел переболеть всеми детскими болезнями, но мой организм с ними справлялся легко. Как тут не болеть, если в доме полно детей, нас по комнатам не разгонишь, играли – то все вместе.

Поскольку все мужчины нашей семьи посвящали свою жизнь военной службе во славу Отечества, отец решил с ранних лет приобщать меня к будущей профессии. Так, в возрасте четырех лет, мне был назначен в воспитатели отставной донской казак Прохор Нагаец.

Ох уж этот дядька Прохор, как я его называл! Он взял с места в карьер. Начали мы с ним бегать вокруг усадьбы по балкам и оврагам, цепляться на ветки деревьев, развивал он во мне выносливость и ловкость. В теплое время года купались в ручье, имевшем статус речки, с названием Мутная. Своему названию она не соответствовала, вода всегда была прозрачной и довольно холодной даже в летний зной. В пять лет я впервые оказался в седле на спокойной нравом кобыле Зорьке. С этого самого дня я по настоящему «заразился» верховой ездой. Саднили натертые до крови внутренние поверхности бедер, болела отбитая по неопытности попа, но радость начинающего наездника, переполняющая детское сердце, уменьшала телесные страдания. Помимо физкультуры родители уделяли большое внимание моему образованию, заблаговременно подготавливали к поступлению в гимназию.

Мой наставник Прохор был грамотным человеком, умел читать, писать и неплохо считать. Это был предел его образованности. В усадьбе появились учителя английского и немецкого языка, французский язык преподавала мне мама. Чуть я повзрослел и на тебе – начали учить счету и этикету. Сестры все разом хотели сделать из меня чуть ли не профессионального танцора. Все популярные к тому времени танцы я выучил, но наиболее любимым у меня был вальс.

Обнаружив у меня музыкальный слух, мама решила загрузить меня с головой. Вынужден был по часу в день посвящать музыке. Преподаватель музыки Михаил Соломонович учил игре на рояле, скрипке, а также, по моей просьбе – игре на гитаре. Так меня опекали все вместе до моего восьмилетия.

Осенью 1893 года я поступил в первый класс Екатеринославской восьмиклассной классической гимназии. Цель таких учебных заведений – подготовка к вступлению в университеты. В здании гимназии смогли легко разместиться триста учеников и пансион на пятьдесят человек.

В гимназию принимались мальчики в возрасте от 8 до 10 лет. К поступлению в первый класс гимназии дети должны, уметь читать и писать по-русски, знать главные молитвы, из арифметики – сложение, вычитание и таблицу умножения. Этим критериям я отвечал полностью. Умел читать и писать на четырех языках. Закон Божий в меня «вдохнул» настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы отец Василий. Арифметику, помимо учителя, мне преподавал отец. Скучновато мне было на уроках в первом классе. А поскольку я жил на полном пансионе, то в первые два месяца мне пришлось еще выдержать и выиграть «войну» у своих соучеников. Определяя меня в гимназию, отец переговорил с попечителем, чтобы мое дворянское происхождение не сильно выпячивали. Кто оказался не сдержанным на язык неизвестно, но мне пришлось выдержать «баталии» с представителями различных сословий. Самое гадкое – дворяне тоже поначалу приняли участие в моей травле, я был единственный в гимназии граф. Может я бы и сломался, но наука Прохора сидела во мне хорошо, да и кулаки у меня крепкие. Не думайте, что я был в гимназии былинным богатырем, доставалось мне не слабо. Иногда неделями хлюпал разбитым носом, и отсвечивал синяками под обоими глазами.

Отец порывался перевести меня в другую гимназию, но я отказался. Тогда нашли компромиссное решение. В Екатеринославе отец арендовал небольшой дом, куда поселил Прохора с женой, выполняющей роль кухарки. Отец надеялся, что облегчит мне жизнь. Как бы не так… Прохор, глядя на мою побитую физиономию, начал меня тренировать казацкому кулачному бою. Правда, это не совсем кулачный, а бой без оружия или с использованием разных подручных предметов: палок, камней, карандашей, тарелок и другой кухонной утвари – всего, что подвернется под руку. Я научился даже фиксировать в обездвиженном состоянии человека без веревок, наручников – с помощью обыкновенного стула. К моему удивлению, применение простого предмета мебели оказалось необыкновенным по своей эффективности и простоте.

К концу ноября меня уже никто не задирал. Меня начали сторониться, что, естественно, не способствовало приобретению друзей. Обидно, ну и ладно, буду учиться. Так и учился в жестком графике. С утра и до вечера занятия в гимназии, а вечером дома занятия музыкой и тренировки с Прохором.

После окончания второго класса гимназии, отец решил, что наступило время ознакомить меня с родом Головко более детально. Пригласив в свой кабинет в усадьбе, отец подробно рассказывал о происхождении нашего рода. Целую неделю длились наши беседы. Для меня стало открытием, что графский титул роду Головко был пожалован нашему родоначальнику – генерал-фельдмаршалу Головко Степану Ивановичу, потомку запорожских казаков, императором Александром I.

Меня поначалу удивило, что отец рассказывает только о мужской линии нашей семьи, а о маминой ветви – ни слова. Много лет спустя узнал, что мама вышла замуж за моего отца по любви, нарушив планы своего родителя. С того момента родня мамы как бы отстранилась от нее.

Вооружившись бумагой и карандашом, я вычерчивал все хитросплетения рода. Кто за кого вышел замуж, кто на ком женился, сколько было детей и так далее. Обширен род Головко, очень обширен. Я, после рассказа отца, нарисовал генеалогическое древо нашего рода. В качестве образца взял красочно оформленное древо императорской фамилии. Наша ветвь рода происходила от старшего сына Степана Ивановича – Константина, доводившегося мне прадедом. Хочу отметить: все мужчины нашего рода без исключения были офицерами – артиллеристами. Значит, я тоже в будущем стану артиллерийским офицером. Теперь мне понятен интерес отца к моим успехам в арифметике. Также я с прискорбием заметил, что некоторые ветви нашего рода пресеклись – у супругов рождались в основном девочки. Вот и в моей семье чуть осечка не произошла.

Я с отцом посетил нашу графскую родовую усыпальницу в селе Дубрава. Здесь, рядом с церковью Святого Александра Невского, покоились все представители семьи графа Головко, в том числе запорожский казак Головко Иван Григорьевич с женой Одаркой и первый граф Головко Степан Иванович с женой Софией, а также мои прадед и дед с женами.

В 1901 года я окончил полный курс гимназии с отличием. К своим неполным шестнадцати годам я вытянулся, раздался в плечах, и усвоил науку Прохора. Я мог теперь на равных с ним биться на армейских саблях и казацких шашках. Владел приемами и ухватками казацкого боя. Джигитовка на лошади – одно из любимых моих занятий. Обычно я и лошадь на время поездки или представления становились единым целым. За стрельбу по мишеням из кавалерийского карабина системы Мосина и пехотной винтовки этого же изобретателя я получал только похвалу от родителя и своего наставника.

– Выбора у тебя, сын, нет. Твое призвание: служить Отечеству, – наставлял меня отец, отправляя на учебу в артиллерийское училище. – Годами ты еще не вышел для поступления, но я переговорил с кем надо, на то, что тебе для поступления в училище не хватает одного года, закроют глаза. Не посрами нашу фамилию.

Не посрамил, вступительные испытания прошел, показав отменные результаты в науках. Стал юнкером первого курса обучения в Михайловском артиллерийском училище, расположенном в столице империи Санкт-Петербурге.