Да, были люди в иное время!

Глава 29

Неделя выдалась суматошная. Поступила информация, что Североамериканская компания «Зингер» не могла нам поставить швейные машинки, у них на несколько месяцев вперед расписаны заказы. На Ульриха Миллера было страшно смотреть, он не просто негодовал, он по-настоящему злился. Немного успокоившись, Ульрих сказал, что выход он нашел. По его словам в России с 1902 года по лицензии выпускаются швейные машинки «Зингер», которые по договоренности с держателями лицензии, продаются в Азии, Китае и немного поставляют в Японию. Ульрих решил ехать в Подольск за нужными изделиями, меня хотел с собой прихватить, но Герт меня, по моей же просьбе не отпустил. Мне ехать в Россию, под именем Генриха, было опасно. Кто его знает, вдруг встречу знакомых. Как прикажите с ними общаться? По-немецки или по-русски? Что в первом, что во втором случае провал мне будет обеспечен.

Не забыл я о предстоящем ужине у фрау Колетти. Послал ей пару аргентинских говяжьих и свиных окороков – подать их на ужин вполне уместно. Остальные запасы копченостей Герт раздал своим знакомым, чтобы они могли насладиться и оценить качество продукта. Мы с Гертом надеялись, что заказы в скором времени последуют, сначала в небольших объемах, а когда распробуют, тогда развернем поставки крупными партиями.

Перед отъездом на ужин к фрау Колетти семейство Леманн провело мне обстоятельный инструктаж. Если в двух словах, то мне позволялось все, за исключением содомских отношений с мужчинами и раскрытие своей истинной личности. Фрау Гертруда внимательно изучила подобранный мной гардероб, и нашла его приемлемым для выхода в люди. Заехал по пути в городскую оранжерею, потратился на покупку девяти прекрасных роз для хозяйки дома.

С букетом роз и с корзиной шампанского в руках предстал я перед очами фрау Колетти в гостиной. Благосклонно приняв мои подношения и целование руки, фрау Колетти представила меня собравшимся гостям. Их было немного, человек двадцать. Увидел несколько молодых особ, наверное, Колетти специально пригласила влиятельных знакомых, имеющих симпатичных дочерей. Пока девушками заниматься нет времени, надо сосредоточиться на правильном поведении за столом, ведь фрау Колетти усадила меня слева от себя. Как говорил в свое время, мой соученик по Академии, главное на званом ужине, не есть жидкие блюда вилкой, не накалывать мясные продукты ложкой, не вылизывать тарелки, а все остальное приложится. Да, Франческа посадила меня с умыслом, я постоянно следил за содержимым ее бокала, подавал заинтересовавшие даму блюда и развлекал разговорами.

Перед очередной сменой блюд несколько мужчин отправились в курительную комнату. Мне пришлось сопровождать туда фрау Колетти. Оказалось, она иногда позволяет себе выкурить ароматную папиросу кубинского табака.

– Фрау Колетти, откройте секрет, кто вам поставляет к столу такую вкусную копченую говядину? – обратился к Франческе слегка полноватый мужчина.

– Дорогой Людвиг, какие могут быть секреты. Мне говядину любезно прислал вот этот молодой человек, Генрих, родственник гера Леманна.

Мужчина пристально посмотрел на меня и потянул руку.

– Барон Людвиг фон Ротшильд, глава банка «Кредит-Анштальт», к вашим услугам, молодой человек, – представился мужчина.

– Генрих Вольф, сотрудник компании «Леманн и сыновья», – последовал мой ответ.

– Поделитесь сведениями, откуда у вас появились такие замечательные продукты?

– Мой дядя в Аргентине имеет асьенду с прилегающими к ней обширными землями. Там он разводит и выращивает скот. Животные питаются сочными и полезными травами, поэтому мясо у них получается нежное. А приготовление окороков с добавлением при копчении веточек лимонных деревьев приводит к получению ароматного и неповторимого вкусного продукта.

– Вы хотите сказать, что привезли говядину из далекой Аргентины? И, наверное, сами принимали участие в ее приготовлении, поскольку знаете процесс.

– Да, привез с собой. В Аргентине довольно большая немецкая община, в которой состоит мой дядя Франц Вольф. Они много чего производят, но основными являются: мясная продукция в копченном и консервированном виде, кожи и зерновые культуры.

– Так-так, молодой человек, вы меня заинтриговали. А сколько приготовленных по таким же рецептам говяжьих туш может поставить ваш дядя и община, в общем? Сколько дней вы потратили на дорогу в Европу?

– Какой объем продукции производит дядя и община, точно сказать не могу, не задавался этой целью. Могу отметить, что трудятся там люди от зари и до заката солнца. Да и путь туда долгий, на грузопассажирском судне более тридцати суток ходу.

– Если снарядить судно по прямому маршруту, не заходя в каждый порт, а только бункероваться углем по необходимости, то этот срок сократится на пять-семь дней. Неделя на сбор груза, неделя на доставку в порт, обратная дорога, в итоге получим первую партию продукта через два с половиной – три месяца, – рассуждал вслух Ротшильд, как бы никого не замечая вокруг. – Вот что, Генрих, давайте с вами заключим соглашение. Я беру на себя всю финансовую часть операции, вы отправляетесь к дяде и организуете первую поставку, параллельно договариваетесь о регулярных поставках. Судно подберете сами.

– С судном я помогу, – предложила фрау Колетти, – у меня есть собственный надежный и быстрый пароход. Если вы, Людвиг, не против, то я приму участие в вашем деле.

– Чувствуется отменный нюх на прибыль несравненной Франчески, – рассмеялся Ротшильд. – Чем скорее мы опередим конкурентов, тем лучше. Ну, что, Генрих, вы согласны?

– Конечно, соглашусь с вами, деньги никогда лишними не бывают, но я должен согласовать свои действия с Гертом Леманном.

– Тогда завтра к десяти утра прошу ко мне в банк приехать со своим дядей, и вас фрау Франческа прошу нанести мне визит. Уладим все формальности, и отправим этого молодого человека в океанское плаванье.

– Господа, пока идет перемена блюд, прошу вас пройти в круглую гостиную, я недавно приобрела новый стол для покера, необходимо его проверить, – предложила фрау Колетти. – Барон, вы не откажитесь принять участие в испытании?

– С превеликим удовольствием, – склонил голову Ротшильд. – начинаем ставки с десяти крон.

По хорошему, мне бы воздержаться от участия в игре, есть более солидные и в возрасте люди, однако, страсть к игре гнала меня занять место за столом первым. Не важно, выиграю я или проиграю, мне главное – принять участие в игре, почувствовать, как напрягаются нервы и мышцы по всему делу. Ощутить прилив радости, в случае выигрыша, или испытать разочарование, в случае проигрыша. Где-то там, очень глубоко шевельнулась совесть, но я ее очень невежливо отправил на отдых, у меня появились перед глазами карты, отвлекаться нельзя.

Играли в покер без джокера колодой на тридцать две карты, шесть мест за столом были заняты, а за спинами игроков стояли болельщики.

Сдавал карты специально приглашенный фрау Колетти молодой человек-банкомет. Я был лишен непосредственного, перед раздачей, доступа к картам, а, значит, не смогу нанести известные мне «коцки». Жаль, доведется отсиживаться в ожидании хорошей сдачи. Ну, еще попытаю счастье, используя его высочество Блеф.

Удачная раздача подошла ко мне в самом начале игры, у меня было две пары, не такой уж сильный подбор карт, но все же. Начну потихоньку поднимать ставку на каждом круге. Господин Ротшильд оказался довольно азартным, тоже повышал ставки. На кону уже скопилось около тысячи крон, если ставки вырастут, то у меня недостанет наличности, я взял с собой всего полторы тысячи, не рассчитывал на карточную игру.

На последнем круге наши противники пасовали, остались вдвоем с бароном. Я поднял ставку на пятьсот крон. Услышал за спиной громкий ропот. Ротшильд ответил на ставку и предложил вскрыть карты. У барона оказался флэш, против моих двух пар, банк достался Ротшильду.

– Признаюсь, мне впервые довелось видеть блефующего игрока с таким спокойным, безэмоциональным лицом, – сказал барон, глядя на меня. – Сознайтесь, Генрих, вы надеялись, что я спасую?

– Не исключал такой возможности.

– Я вас разочаровал, но признаюсь вы блефовали отменно. Мне приятно было с вами играть.

– Господа, – подошла к столу Франческа, – стол уже успели обновить игрой, поэтому прошу к столу, продолжим ужин.

Мы продолжили ужин, потому что он был выше всяких похвал, а еще я испытал наслаждение от игры.

Рано утром, извинившись за беспокойство, я подробно доложил Герту о результатах визита к фрау Колетти.

– Вы не представляете Генрих, что вам удалось! – потирал руки Леманн, – я несколько лет пытался сблизиться с Людвигом Ротшильдом и Франческой Колетти, и мне это не удавалось. – А вам только стоило появиться в обществе этих людей, сразу, пожалуйста, финансирование и пароход. Развивать эту дружбу нужно в обязательном порядке. Получим прибыль, а через клиентуру этих уважаемых господ будем черпать информацию, полезную для нашей деятельности. Удача вам улыбнулась, Генрих.

– Фрау Колетти, как я понял, сама не прочь погреть руки на сделке с продовольствием. Барон Людвиг Ротшильд, по моему мнению, сказавшись неким гурманом, хочет установить личный контроль над отдельными потоками поставок продовольствия в Австрию и Германию.

– В чем-то вы правы, Генрих. Не надо забывать, что барон является главой одной из ветвей огромной семьи Ротшильдов-банкиров. Финансовые центры Ротшильдов в Лондоне, Париже и Вене контролируют всю банковскую деятельность стран Европы. Стремление прибрать к рукам большее число стран, вынуждает того же барона Людвига искать нестандартные приемы. Жиденький ручеёк поставок продовольствия от вашего дяди Франца при солидной финансовой поддержке Ротшильдов может превратиться в полноводную реку, принося прибыль всем участникам. Мы в этом случае, помимо денежных поступлений, можем получить легальный доступ в армейскую среду и к чиновникам, близким ко двору императора. Это пока перспектива, а сейчас давайте готовиться к поездке к банкиру.

Ровно в десять утра я вместе с Гертом Леманном переступил порог кабинета главы торгово-промышленного банка Австрии «Кредит-Анштальт», расположенного на аллее Шоттенгассе. Фрау Колетти уже находилась в кабинете. Людвиг Ротшильд предложил нам присесть. Позвонив в колокольчик, вызвал спокойного и молчаливого помощника, распорядился подать всем кофе с печеньем. Кофе в банке варили отменный, видно: исходный продукт, то есть кофейные зерна, получали высокого качества.

Пока все были заняты напитком, я осмотрел кабинет. Высокие потолки и не менее высокие окна. Стены отделаны дубовыми панелями. Из дуба сработана вся мебель кабинета: столы, стулья и диваны с креслами. Пол кабинета покрывал огромный персидский ковер с высоким ворсом, ступая по которому, шагов не слышно. Говорят, после того как соткали очередной персидский ковер – его выкладывают перед домом, прямо в пыль. По нему своими грязными, и не очень, ногами проходят сотни людей, придавая этому особому изделию особую мягкость. Затем ковер тщательно моют и выставляют на продажу. Да, не только деньги, но и барон Ротшильд любит тишину.

Спустя десять минут началось обсуждение будущей сделки. После бурных дебатов решили выдать мне на руки, под личную ответственность гера Леманна, двести пятьдесят тысяч североамериканских долларов. Мне надлежало в компании с фрау Колетти отбыть в Геную, откуда на пароходе следовать в Аргентину. Как заверила фрау Франческа, капитан судна и команда хорошо подготовлены, несколько раз совершали плаванья в Южную Америку, знают, где можно пополнять запасы угля. Я предложил для знакомства с Францем Вольфом вместе со мной в Аргентину отправить доверенное лицо фрау Колетти. Мне очень не хотелось регулярно мотаться через океан по чисто торговым делам – это могло нанести ущерб моей основной деятельности, но, при совпадении, как говорится, приятного с полезным, я всегда мог инициировать под благовидным предлогом поездку в любой конец света. Благо, гер Леманн является моим единомышленником. Были и другие соображения по этой проблеме. Но об этом я скромно умолчал. Мое предложение участники сделки одобрили.

В конторе компании с Гертом подводили итоги разговора у Ротшильда. Леманн отметил, что будущая сделка должна быть успешной, несмотря на большую удаленность Аргентины.

– Объясните мне, пожалуйста, Генрих, зачем вы предложили отправить с вами работника фрау Колетти? – поинтересовался Герт.

– Высказывая это предложение, я преследовал определенные цели. Мне не очень хочется, да и считаю нецелесообразным отвлекаться от основной работы на три месяца, бороздя моря на пароходе. Дело не должно страдать от коммерческих сделок. Кроме этого, привлекая сотрудника фрау Колетти, мы демонстрируем свою открытость, показываем, что не намерены никого обманывать. Получается, как бы многоступенчатый контроль всей сделки. Ротшильд следит за финансами, Колетти обеспечивает закупку, транспортировку груза и присматривает за Ротшильдом, а мы, используя свои и фрау Колетти связи проводим реализацию товара и присматриваем за всеми. Дяде Францу я расскажу, какие цены предлагать за свою продукцию.

– Хитро придумали: показывая партнерам нашу открытость – обеспечивать себе полный контроль.

– Заметьте, я еще расширяю наши возможности по сбору информации, ведь среди клиентов Ротшильда и Колетти много интересных людей.

– Ладно, поезжайте домой, вам нужно собраться в дальнюю дорогу.

В Генуе фрау Колетти представила мне своего представителя, вернее представительницу – Аньезе Росси. Молодая, примерно до тридцати лет, невысокого роста, с черными, как ночь волосами, с миленьким лицом, как-то снисходительно посмотрела на меня своими карими глазами. О фигуре ничего сказать не могу, девушка куталась в теплое пальто особого покроя, дул довольно сильный и холодный ветер. Зима, сказать нечего.

Пароход «Генуя» действительно оказался неплохим. Капитан Джакомо, он просил себя называть именно так, определил мне и Аньезе каюты в кормовой части судна. Каюты – это громко сказано: две маленькие комнатушки, где с трудом помещалась узкая кровать, больше похожая на полку купированного вагона, под ней находился своеобразный сундук, в котором можно разместить свои вещи. Стандартный иллюминатор давал достаточно света, чтобы не чувствовать себя запертым в ящике. Да, грузовой пароход имеет разительные отличия от грузопассажирского судна, он предназначен для перевозки грузов, а не пассажиров.

Еще перед посадкой на пароход капитан Джакомо потребовал, ссылаясь на какие-то суеверия, и его поддержали все двадцать членов команды, чтобы Аньезе на борту парохода находилась в мужской одежде. По словам Джакомо, таким образом не разозлим Посейдона и рейс будет успешным. Аньезе такое ограничение свободы явно не понравилось, но вслух свое негодование она не выражала. Забилась в каюту и выходила только на прием пищи в обществе капитана. Со мной девушка тоже не общалась, хотя каюта находилась в паре шагов.

В Гибралтаре простояли сутки, принимали попутный груз до Рио-де-Жанейро, не порожняком же идти через океан, а также догружались углем. Капитан Джакомо с гордостью говорил, что «Генуя» в тихую погоду может развить скорость до восемнадцати-девятнадцати узлов, но лучше пересекать океан в экономном режиме, давать не более пятнадцати узлов. Я в этих тонкостях разбирался слабо, только кивал головой в знак согласия.

Следующая остановка была на Тенерифе. Приняли еще немного груза и угля, ведь до самой Бразилии, заходить в порты не планировали.

На седьмой день путешествия «Генуя» попала в шторм. Он был слабее того, пережитого мной на пароходе «Республика», но судно раскачивало изрядно.

Наверное, сильный страх вынудил Аньезе с наступлением ночи перебраться в мою каюту. Дрожащая, с широко распахнутыми глазами, в белой ночной рубашке, девушка вломилась в каюту без стука и, не говоря ни слова, залезла ко мне под одеяло, разбудив меня. Ну вот, получите подарок. Что мне с ней делать? То мы нос воротим, а то внезапно забираемся в постель к незнакомому мужчине. Умом женщин понять трудно.

– Успокойтесь Аньезе, шторм не вечен, – успокаивал я гостью, – скоро шторм закончится, волны улягутся, выглянет солнышко, все будет хорошо.

– Не гоните меня, Генрих, – взмолилась девушка, – я боюсь одна находиться у себя. – Со мной такого раньше никогда не было, я много плавала на разных судах, один раз на парусной яхте ходили в Египет. Но то были плаванья по Средиземноморью, а в океане я впервые.

– Все бывает когда-то впервые. Если вы не сильно храпите во сне, тогда оставайтесь. Хочу предупредить, я во сне себя не контролирую, могу нечаянно позволить себе некоторые вольности.

– Ладно, переживу как-нибудь, вдвоем не так страшно.

Я в меру сил постарался излечить девушку от страха.

Руки скользнули под рубашку, где я нашел небольшие упругие груди. Начал их нежно массировать и ласкать. Соски и сами груди обрели каменную твердость. Что интересно, Аньезе не препятствовала моим действиям, а значит, рубашку – долой. Усилил ласки. Я целовал шею, грудь и живот девушки, а руками продолжал проводить исследование ее тела, оглаживая спину и другие интересные места. Губы Аньезе растянулись в довольной улыбке, я их накрыл жарким поцелуем. Теперь девушка подрагивала не от страха, а от ласки, глазки начали томно закатываться, а из уст слетал тихий стон. Видно, девушка очень напугалась, избавлял ее от недуга до самого утра. Хорошо, что шторм еще не утих, и до слуха команды не долетали наши сладострастные крики.

Утром, при дневном свете рассмотрел спящую девушку. Лицо очень симпатичное – казалось, его вылепил искусный скульптор, нелишенный таланта воспевать красоту женщин. Я нагло любовался ее длинными, стройными ногами и плоским животом. Длинные тонкие икры плавно переходили в округлые коленки. Довольно крепкие бедра. Тонкая талия, сродни осиной. Поэтому у меня сразу же возникли вопросы. Как Аньезе будет рожать с такой тонкой талией? Где ребенок поместится? А грудь! Эти два небольших холмика, с призывно торчащими сосками, не позволяли отвести от них взгляд. Интересно, а в этой груди будет достаточно молока для вскармливания ребенка?

Еще двое суток бушевал шторм. Он то усиливался, то ослабевал. Лишь на третьи сутки мы вышли на спокойную воду.

По обоюдному согласию наши отношения с Аньезе в дневное время решили держать в тайне, демонстрируя прежнюю холодность, чтобы не вызывать у команды и капитана разных ненужных мыслей. Ночное же время предполагали использовать для расширения кругозора и услады наших тел. До порта Буэнос-Айреса мы не надоели друг другу, а я совершенствовал свое умение в общении с женщинами. Плюс ко всему Аньезе рассказала мне обо всех клиентах Франчески Колетти, по крайней мере, о тех, кого знала. Общаясь с девушкой, тренировался проводить вербовочную беседу. Мне удавалось вербовать Аньезе по нескольку раз за ночь, она всегда отвечала согласием.

Часто меняя лошадей в легкой и удобной повозке, за четыре дня добрались до асьенды дяди Франца. О, какая это была встреча! От количества объятий начали болеть плечи, сестры в объятиях проявили особое рвение.

Передал Францу привет от фрау Гертруды Леманн, чем сильно удивил дядю. Он думал, что она за прошлое на него обиделась. Затем я официально представил постоянного представителя торгового дома Колетти – Аньезе Росси. Вначале дядя не понял, зачем ему в асьенде какая-то женщина, но когда я ему растолковал весь смысл будущих торговых отношений, присутствию Росси даже обрадовался.

На следующий день понятия дня и ночи перестали существовать. Все занимались подготовкой груза для «Генуи». Франц – молодец, отправил Курта к старосте немецкой общины, который бросил клич среди соплеменников. Буквально к вечеру в асьенду дяди начали свозить первоклассную говядину и свинину холодного копчения. Плотники Франца сколачивали из тонких досок вентилируемые ящики. Замотанные в просоленную мешковину вкусности помещались в ящики, которые на повозках отправлялись в порт. Я указал место стоянки судна. Это надо было видеть! Караваны из нескольких десятков телег везут новые и одинаковые ящики в порт днем и ночью.

Поздно вечером, за чашкой кофе, Франц поведал мне, что на свой страх и риск продолжил выработку мясных консервов. Сейчас на складе заводика скопилось около ста тысяч банок. Пять тысяч банок у него купили промышленники, занимающиеся разработкой оловянных рудников на юго-западе страны. Отзывались о консервах положительно, даже внесли задаток на новую партию в двадцать тысяч банок. Франц готов организовать круглосуточную работу заводика, однако неритмично поступает жесть для банок, есть задержки. Семьдесят пять тысяч банок решил я забрать в Австрию, почему-то был уверен, что найду, где их пристроить.

По настоянию Аньезе с дядей Францем был заключен письменный договор от имени торгового дома Колетти, я своей подписью заверил его.

Одиннадцать дней и ночей потратили на загрузку «Генуи». Франц, переминаясь с ноги на ногу, попросил забрать у него пятьдесят мешков зерен отличного бразильского кофе. По словам дяди, кофе ему досталось случайно, и такое количество ему не надо. Что-то мне подсказывает, кофе имеет контрабандное происхождение.

На прощальном ужине я предложил дяде снять в Буэнос-Айресе дом или склад, где можно хранить, без ущерба качеству, продукцию. По приходе судна весь товар можно будет быстро загрузить на судно, ведь нахождение в порту парохода обходится недешево. Пока регулярность рейсов будет – один пароход в три месяца. А затем, если хорошо пойдет реализация, частота возрастет. Главное, чтобы успевали накапливать товар.

Ночью прощался с Аньезе. Она оставалась в Аргентине на год, такое ей отдала распоряжение фрау Колетти. Я оставил Аньезе пятьдесят тысяч долларов на закупку очередной партии товара. Проведя безумную ночь любви, выжав все соки из Аньезе и себя, досыпал сидя в коляске.

Весь путь до Генуи провел в гордом одиночестве. Чтобы развеять скуку, занялся изучением испанского языка, учебник купил в портовой лавке. К Апеннинскому полуострову подошли ночью, но в порт решили не заходить, видимость была никудышная – вся акватория затянута плотной пеленой тумана. Лишь во второй половине дня поднявшийся ветерок разогнал это молочное марево, и пароход подошел к причалу.

Очередная моя дальняя поездка успешно окончена.