Да, были люди в иное время!

Глава 20

Четыре месяца, проведенные с семьей, пролетели, как один день. Казалось, только приехал, а уже наступило время отбытия назад в Россию. За все время я не выпускал детишек из рук, постоянно с ними возился, играл, ездил на альпийские луга, по вечерам читал сказки. София и Степан уже хорошо говорят, но больше используют немецкий язык, ведь няньками родители наняли местных женщин. Мама естественно занимается с детьми русским языком, хочет, чтобы дети знали оба. Когда подрастут, мама планирует осваивать с внуками французский и английский язык. Если честно, то я не против, пусть учатся, жизнь штука своеобразная, все может пригодиться.

С отцом ездил в Берн. В Центральном банке Швейцарии отец открыл мне личные счета, на общую сумму в четыреста тысяч в валюте Швейцарии, Великобритании, САСШ и России. Я пытался отговорить отца от этого, но родитель был непреклонен, от своего решения не отказался. В дальнейшем, ежемесячно на мои счета будут поступать пять процентов прибыли от всех семейных предприятий. По словам отца, за год сумма возрастет значительно.

По вечерам, уложив детей спать, устраивались на открытой террасе замка, пили чай и с превеликим удовольствием ели мамино печенье. Вели неспешные беседы.

Мама часто затрагивала тему моего одиночества, в том смысле, что у меня нет какой-то постоянной женщины. Она отмечала, что отсутствие постоянного партнера, не лучшим образом может сказаться на моем мужском здоровье. В принципе, она совершенно права, когда от желания зубы сводит, посещение доступных девиц в салоне мадам Нины в Санкт-Петербурге – не лучший способ решения проблемы, оно приносит только временное облегчение. Но я пока не готов к кардинальным шагам, еще не заросла на сердце рана от потери Любочки. Да, боль значительно притупилась, ведь времени прошло достаточно, но я еще морально не могу заняться поиском новой спутницы жизни, страшновато мне.

В один из вечеров отец мне признался, что очень тяготиться временным бездельем в Тараспе. Он привык постоянно находиться в гуще событий, лично контролировать работу предприятий, общаться с коллегами, со своими бывшими сослуживцами. В замке он этого всего лишен. Обмен письмами имеет место быть, но не может заменить живое общение, бумага не передает всех эмоций.

– Вот я, сын, что думаю, – сказал отец, глядя на склон горы, за которую зацепилось заходящее солнце, – поскольку наша семья лишена возможности напрямую заниматься производством вооружения, то логичным будет создание какого-то акционерного общества с иностранным капиталом. Взять в аренду у Российского государства небольшой, пусть и убыточный заводик, заняться изготовлением, на нем чего-то необходимого для нашей армии.

– Отец, ты хочешь производить модернизированные орудия типа С 5 и минометы?

– Это делать мне никто не позволит. Склепать хотя бы один работоспособный образец и боеприпасы к нему займет много времени и сил. Пробиться со своими орудиями на государственные испытания – практически неосуществимая мечта. Однозначно начнут затирать. Ведь на сегодняшний день Путиловский и Обуховский завод, основные поставщики артиллерийского вооружения для армии и флота, их хозяева, не захотят делиться рынком и капиталом. Я предлагаю заняться производством ручных гранат для пехоты. В бумагах графа я нашел чертежи и описание технологии производства таких гранат. По-моему, сейчас эта ниша совершенно не занята. Есть попытки что-то делать, но не более. Ведь если оглянуться назад, то еще во времена Петра І были гренадеры, которые швыряли в противника ручные фитильные гранаты. Их эффективность доказана временем. Вот и мы с тобой попробуем, что-то придумать.

– Отец, ты же знаешь, офицерам запрещено заниматься коммерцией, и офицерам Генерального штаба в том числе.

– Тебе не надо будет заниматься, все беру на себя. Мне нужен твой критический взгляд на мои потуги конструктора.

Отец разложил на столе несколько листов чертежей ручной гранаты. Внимательно посмотрел на творение отца. Довольно необычная у нее форма корпуса, больше похожа на куриное яйцо – переросток. В описании отец указал, что ребристый корпус гранаты, толщиной пять миллиметров, изготавливается из чугуна, способом отливки в металлическую форму. В качестве взрывчатого вещества предполагается использовать тринитротолуол-тротил, изобретенный немецким химиком Юлиусом Вильбрантом. Детонацию тротила должен вызывать терочный запал, который размещался в трубке, привинченной к корпусу гранаты, время его горения четыре-пять секунд.

– Мне кажется, конструкция гранаты довольно проста и производство ее можно организовать, – сказал я отцу, отодвинув в сторону чертежи. – Но я бы изменил форму корпуса. Изготовить яйцевидную форму для отливки, будет сложно. На мой взгляд, простой цилиндрический ребристый корпус будет более технологичным. А где ты возьмешь этот новомодный тротил? Его уже производят в России?

– Я знаю, что на Охотинском заводе проводят отработку немецкой технологии по производству тротила. Есть уже положительные результаты. К концу этого года там планируется развернуть промышленное производство тротила. Заметь, Стас, тротил в корпуса гранат можно заливать, как манную кашу. Представь, какое количество гранат можно получить!?

– А где корпуса отливать планируешь?

– Правильный вопрос. В Юзовке есть мощности. Я тут недавно встречался со старым знакомым, бывшим российским немцем – Гансом Бергером, так он поведал, что на паях владеет небольшими металлургическим заводом в Юзовке. За небольшие деньги готов изготавливать корпуса. Дорабатывать корпуса, выделывать взрыватели буду на наших заводах. Пока не определился, где буду заливать тротил, надо выбрать заводик в слабо населенном месте, не ровен час, рванет, а жертвы мне не нужны.

– Допустим, сделаешь ты гранату, испытаешь, увидишь ее надежность, простоту в обращении и эффективность. Как представишь ее военному ведомству и господину военному министру Редигеру?

– Вот для этого я и хочу организовать акционерное общество с иностранцами. Как это не прискорбно, но наши военные чиновники очень любят, когда новинки им показывают иноземцы. Того же Бергера возьму в партнеры и думаю выйти на рынок гранат.

– Для реализации задуманного тебе придется помотаться по Европе и в Россию неоднократно заглянуть. Не боишься оставлять маму с детьми одну?

– В Шпреньгринштадте побоялся бы, а здесь не страшно. О появлении в деревне нового человека я узнаю через десять минут. Ты же видел, какую охрану в замке я организовал, и собак завел самых лучших. Да и не беспокоят нас твои революционеры, видно, потеряли к тебе и к нам всякий интерес.

– Ну, я могу только пожелать тебе, отец, успеха на этом нелегком поприще изобретательства. Если все получится, то наша армия получит «карманную» артиллерию. Просьба, не продавай готовые гранаты нашим вероятным противникам, ты знаешь, кто это будет. Всех денег не заработаешь, а вооружать врага не стоит.

– Не беспокойся, не буду продавать. Бергер – мужик нормальный, не станет мне вредить, я ему из прибыли выделю долю, он будет рад. В акционерном обществе ему дам десяток процентов, и хватит с него. В технологию производства гранат посвящать немца не намерен.

Прощальный перед отъездом ужин был для меня тяжелым. Дети словно знали, что я уезжаю. Не хотели ложиться спать, капризничали. София уснула только после прочитанной мной сказки. Мама, старалась быть веселой, но каждый раз, взглянув на меня, ее глаза увлажнялись. Я тоже чувствовал себя не лучшим образом, за четыре месяца прирос душой к детям. И вот завтра я буду трястись в поезде, с каждой минутой удаляться от своих детишек.

К положенному сроку я прибыл во Второе Главное управление Генерального штаба. Мне выдали адрес места проведения занятий и рекомендовали прибыть туда в гражданском платье с запасом белья и других необходимых вещей из расчета на неделю пребывания.

Наняв извозчика, отправился в имение, расположенное в деревне Фоминово, в двадцати верстах от столицы. Большое трехэтажное здание с колоннадой на главном входе, окрашенное в светло-голубой цвет, обнесено каменным забором высотой около трех метров. Казалось, здание парило над зеленой травой, а на земле его удерживал только массивный забор. Оконные рамы и крыша здания выкрашены в зеленый цвет, как мне показалось, именно поэтому весь дом гармонировал с окружающей природой, вписывался в местный ландшафт.

Войдя во двор, у ворот меня встретил привратник. Я обратил внимание на гимнастическую площадку, оснащенную множеством различных приспособлений и гимнастических снарядов. Также заметил несколько капитальных каменных строений, назначение которых мне пока неизвестны, но что-то подсказывает мне, что все будет использовано в ходе учебы.

К моему приезду в имении присутствовали шестеро моих коллег. По указанию мажордома Григория Ивановича слуги всех размещали в отдельных комнатах. Надо сказать, комнаты были очень комфортабельны. Большая площадь. Отличная мебель: шкаф платяной, стол письменный двухтумбовый, шесть мягких стульев, огромная кровать с прикроватными тумбочками с обеих сторон. Стены комнаты окрашены светло-зеленой краской, по углам нанесены цветочные орнаменты. Имелась туалетная комната, в которой присутствовала ванная, душ и, естественно, унитаз – как я смог убедиться, испанского производства. Если у каждого офицера подобное жилище, то я представляю, в какую копеечку влетело оборудование всего имения. Уверен, я буду удивлен еще чем-то. Моим соседом справа оказался Вильчур, а слева комната пока пустовала.

Не сговариваясь, все собрались в гостиной. Начали делиться впечатлениями об устройстве на новом месте. Затем каждый рассказал о проведенном отпуске. Я не был исключением. Только откровенно соврал, что отдыхал с родителями и детьми во Франции, не могу сказать почему, но решил не афишировать истинное место нахождения семьи.

В обед присутствующие были приглашены в столовую, где мажордом Григорий Иванович рассказал нам об устройстве имения, где находится библиотека, бильярдная, о расположении всех строений. Григорий Иванович отметил, что имеющийся в имении парк заканчивается на берегу речки Веснянки. Там оборудованы места для купания и ужения рыбы. Если у кого возникнет желание покататься по реке на лодке, то мажордом с радостью предоставит такую возможность. На посыпавшиеся вопросы касаемо нашего пребывания и занятий мажордом ответил уклончиво, сказал, что на все вопросы ответы получим завтра, когда прибудут остальные офицеры и появится наш куратор. Кто будет нас курировать, мажордом не знал, или не захотел отвечать на этот вопрос, уж больно плутоватый у него был в этот момент взгляд.

Затем нас кормили. Естественно, меню никто не предоставлял, но отличные щи с приличным куском мяса, гречневая каша с говяжьими котлетами и несколько видов овощных салатов в представлении не нуждались. Нарезка буженины, копченого мяса и сала занимала большую тарелку, и была доступна каждому едоку. Запить обед мы могли чаем или кофе с пирогами. Одним словом, обед оказался вкусным и питательным.

После обеда все разбрелись по комнатам вздремнуть. Я решил не отпугивать ночной сон, отправился в библиотеку. Походил между стеллажами, посмотрел литературу. В основном представлена художественная литература: романы, рассказы и эссе авторов со всего мира. Непонятно, неужели у нас будет время все это читать?

Потом я прогулялся по аллеям парка, сходил на берег речки. Купаться не стал, не захватил с собой купальные принадлежности и полотенце. Завтра утром пробегусь по парку, а потом можно в реке окунуться, смыть пот. Это пока в планах, завтрашний день покажет, каков у меня будет распорядок дня.

К ужину в имение прибыли все двенадцать офицеров. Знакомиться вновь не пришлось, мы знали друг друга еще по учебе в Академии, пусть и не в одной группе учились, но в стенах учебного учреждения встречались.

На ужин подали жареного судака с овощами, порции не ограничивали. Если так и дальше кормить будут, обрастем и заплывем жиром однозначно, отметил я про себя, но вслух ничего не сказал.

Утро началось с общей побудки в шесть часов – это я зафиксировал по своему хронометру. Не полностью избавившись от объятий Морфея, я вышел в общий коридор, хотел узнать, кто это наглым образом нарушил мой покой в такую рань. За период отпуска расслабился немного, раньше восьми утра я не покидал постель.

Возмутителем спокойствия оказался полковник Терехов. Вот, явился собственной персоной и улыбается на все тридцать два зуба. Весело ему. Потом задумался. Если он нас поднял в шесть утра, то сам должен был выехать из Санкт-Петербурга самое позднее в четыре часа, а подняться еще раньше. Ну, ваше высокоблагородие, вы даете! Сами не спите и другим не даете.

– Так, господа офицеры, – прохаживаясь вдоль не совсем ровного строя, заговорил Терехов, – довожу распорядок дня. – Подъем, как вы догадались, будет в шесть часов утра. Тридцать минут вам на туалет. Затем час отводится для занятий гимнастикой. Для начала пробежите три раза вокруг имения, это около трех верст выйдет. Занятия на гимнастических снарядах на площадке, Григорий Иванович надеюсь, показал это место. Тридцать минут на умывание и приведение себя в подобающий вид. В восемь часов завтрак. Собственно занятия начнутся в девять часов. Обед в час пополудни. Далее еще два часа занятий с преподавателями. До ужина, который состоится в семь часов, самоподготовка. Общий отбой в десять часов вечера. Таким образом, занимаемся шесть дней в неделю. В субботу по сокращенному графику – до обеда. Для успевающих офицеров в субботу и воскресенье предусмотрено посещение столицы для отдыха и решения насущных вопросов. На этом все, прошу переодеться в гимнастические костюмы и отправиться на пробежку.

Первый круг я пробежал без проблем, сил хватало, а вот на втором почувствовал, что отсутствие регулярных тренировок в период отпуска сказалось на общем состоянии организма не лучшим образом. Скорость бега снизилась, ноги налились неимоверной тяжестью, казалось, к каждой ноге кто-то привязал гири в пуд весом. Посмотрел на своих сослуживцев. Оказывается, не я один такой уставший. Вильчур, например, дышал подобно загнанной лошади, жадно хватая ртом утренний воздух. Да, Станислав Владимирович, расслабились вы, надо восстанавливать утерянные навыки и выносливость, рассуждал я на последнем круге. Когда появился в гимнастическом городке, ноги мои предательски дрожали, дыхание восстановилось не сразу. Сделал пару подходов к турнику, подтянулся по десятку раз. Не стал нагружать организм, буду постепенно это делать. С гирями тоже не усердствовал, толкнул по десятку раз пудовую гирю каждой рукой и посчитал это достаточным. На бревне размял мышцы живота, оказалось, они тоже есть и могут напомнить о своем простое.

Умывание, приведение себя в порядок, быстрый завтрак. И вот мы все собрались в небольшой уютной аудитории.

Меблирована аудитория была по минимуму. Стояли четыре трехместные ученические парты, изобретенные русским офтальмологом и гигиенистом Федором Эрисманом. Эти дубовые изваяния не выглядели чем-то монументальным. На партах лежали тетради и карандаши, наверное, предназначены каждому из нас. Двухтумбовый стол, установленный на небольшой возвышенности, удобная кафедра и большая по площади черная доска с мелом.

Точно в девять часов полковник Терехов занял кафедру, а за стол уселся невысокий худой мужчина, лет шестидесяти. Его седая всклокоченная шевелюра вызвала у меня улыбку. А вот лицо этого старичка меня не привлекло ничем, оно мне казалось каким-то размытым.

– Я – полковник Терехов Александр Петрович, начальник оперативного отделения Второго главного Управления Генерального штаба. По совместительству, на время учебы, являюсь вашим куратором. На эти шесть, а может и девять месяцев, вы забываете о своих чинах. С этого момента, вы просто курсанты. Обращаетесь между собой исключительно по имени отчеству, носите гражданское платье.

Предстоит вам изучать различные предметы, поэтому придется писать конспекты по лекциям, которые прочтут преподаватели. Прошу обратить внимание, что после каждого раздела лекций будут проводиться семинарские и практические занятия, а также ежемесячная аттестация по предметам.

По понедельникам изучаете основы разведки и агентурное дело, во вторник особенности контрразведки, по средам криминалистика, четверг посвящаете наружному наблюдению, пятница у вас будет занята гимнастикой и разными видами борьбы с оружием и без такового, в субботу занятия по этикету. Смею заверить, что преподавательский состав подобран опытный, с большим багажом знаний.

Все вопросы, касающиеся организации учебного процесса рассматриваю я. Если среди вас появится неуспевающие, то смею вас заверить, с такими курсантами расстанемся, отправив служить в войска.

По мере приобретения навыков, каждому из вас будет определена специализация, разработан соответствующий стиль поведения, да и многое другое, о чем узнаете позже.

Сейчас, поскольку вопросов не поступило, разрешите вам представить Анатолия Николаевича. Научит он вас премудростям работы с агентурой.

Терехов покинул кафедру, а его место занял Анатолий Николаевич.

– Ну-с, господа, как меня зовут, вы услышали, – тихо произнес Анатолий Николаевич, – а с вами я познакомлюсь постепенно, нам долго придется общаться в стенах этого имения. – Я вас научу, как можно получать необходимые вам сведения о странах, заводах, организациях и людях. Привью навыки привлечения полезных для нашей работы помощников, научу правильному воздействию на человека, чтобы он выполнил работу, необходимую для нас. Оговорюсь сразу, будет трудно, но мы совместными усилиями все преодолеем.

Дальше Анатолий Николаевич, заливаясь соловьем, поведал нам о способах получения и оценки информации. Дал характеристику тотальной, текущей – оперативной, конкретной, косвенной и оценочной информации. Мы еле успевали за ним записывать, даже просили говорить медленнее. На конкретных примерах, преподаватель привел краткую характеристику источникам информации, указал, кто является главными носителями открытой, конфиденциальной и секретной информации. Новые термины поначалу шокировали, а перед обедом уже не казались такими необычными.

После обеда Анатолий Николаевич продолжил нам рассказывать о способах обработки информации, полученной из официальных документов, деловых бумаг, архивов и личных бумаг. Обратил наше внимание на обнародованные сведения, которые имеются в публикациях газет, журналов, лекциях и выступлениях при большом скоплении народа.

Также разведчик, как я его для себя окрестил, отметил, что в последнее время на просторах России появилось много, так называемых «подметных писем» и листовок, изданных и написанных тайно. Такого рода информация используется с целью опорочить какое-то должностное лицо, или вызвать возмущение определенной части общества, или зародить сомнения в правомерности существующего строя.

– К следующей нашей встрече, – не повышая голоса, наставлял Анатолий Николаевич, – прошу самостоятельно проработать античный трактат «Троя», он в вашей библиотеке имеется, в свете тех сведений, которые вы получили сегодня. Спрашивать буду каждого, готовьтесь. Сегодняшний конспект надлежит выучить на самоподготовке.

Особенности контрразведки нам читал Андрей Андреевич, мужчина в летах, гренадерского телосложения, с усами, торчащими в разные стороны. Ловили каждое его слово и своевременно записывали в тетради. Мне показалось, что контрразведка, это та же разведка, только наоборот. Мы должны найти среди огромной массы людей, тех недругов, которые интересуются нашими секретами или хотят склонить российских граждан к продаже этих секретов. Для меня стало открытием, что под крышей посольств многих, а надо думать, всех стран, работают шпионы и агенты. Если посол той или иной страны проявляет к нашему государству лояльность и заверяет в дружбе, то это никоим образом не мешает шпионам вести на нашей территории разведывательную и подрывную деятельность. Для реализации всего комплекса мероприятий по борьбе с разведками иностранных государств, контрразведка использует аналогичные с разведкой формы и способы работы, а также средства для получения информации.

За день общения с Андреем Андреевичем я предположил, что ранее он принадлежал к Отдельному корпусу жандармов, имеется своеобразный способ подачи информации. Я не большой знаток жандармов, а просто общения с ротмистром Снигиревым мне было достаточно, чтобы сделать такой вывод.

Криминалистика, честно сказать, не впечатлила. Минимум работы, зато писанины море. Протоколы осмотра места происшествия, осмотра предмета, осмотра помещения и так далее. Разного назначения акты и ведомости. Правда, на мой взгляд, очень полезной была информация по установлению причин смерти потерпевших. Вениамин Исаакович подробно остановился на случаях отравлений людей популярными в Европе ядами, указал внешние признаки этих преступлений. Также научил нас пользоваться приспособлениями и материалами для снятия отпечатков пальцев. Обещал, что к концу обучения мы станем чуть ли не профессиональными криминалистами и фотографами. Единственное, что понравилось нам всем – криминалистическое оружиеведение, включающее в себя судебную баллистику, изучающую огнестрельное оружие, боеприпасы, а также взрывотехнику, криминалистическое исследование холодного оружия и многое другое, правда, в обзорном порядке. И хотя здесь тоже приходилось исписывать горы бумаги, но сердце радовалось, когда в аудиторию заносили большие ящики со всевозможными револьверами, пистолетами и самым разнообразным холодным оружием (был среди него и хорошо известный мне тип кинжала).

– Для организации наблюдения за домом, назовем его объектом, устанавливается неподвижный стационарный наблюдательный пост или пункт наблюдения – монотонным голосом, ввергающим курсантов в сон, вещал преподаватель по наружному наблюдению Иван Всеволодович. – Для более плотного перекрытия объекта целесообразно организовать несколько стационарных постов и выставить один-два подвижных парных пеших поста. На каждом посту ведутся записи с описанием внешности, одежды и особых примет всех лиц, посетивших объект. Фиксация точного времени обязательна.

И дальше в том же духе Иван Всеволодович учил нас премудростям наружного наблюдения. Рассказал о способах быстрого переодевания сотрудников наружного наблюдения. Оказалось, что есть пальто или плащи двусторонние. Зашел в подворотню, вывернул наизнанку плащ, одел, и все, по улице вышагивает совсем другой человек.

Рассказал Иван Всеволодович о способах обнаружения наблюдения за собой, и о приемах ухода от наблюдения. Короче делился он своим богатым опытом, который почерпнул, не сидя в кабинете, а исходив не одну тысячу верст пешком. Все бы хорошо, но его монотонный голос навевал дремотное состояние. Практические занятия нам обещал провести после месяца занятий.

В пятницу я был несказанно удивлен. Занятия вести к нам прибыл мой старый знакомый есаул Дорохов, правда, сейчас у него чин войскового старшины. По старой привычке потискали друг друга в объятиях, на что естественно обратил внимание Терехов, приехавших утром.

– Вы, господин войсковой старшина, давно знакомы с господином Головко? – подойдя к нам, после приветствия, поинтересовался полковник. – Он не говорил, что у него есть знакомые среди донских казаков.

– Давно знакомство водим, еще с Михайловского училища, я у них клинковую подготовку вел, – спокойно ответил Дорохов, – очень способным юнкером был Головко. – Все схватывал налету. К окончанию училища, у меня на саблях и шашках, выигрывал пять из десяти схваток. Среди юнкеров, ему равных не было.

– Надеюсь, и в способах борьбы, которым вы будете обучать курсантов, Головко тоже преуспеет.

– Кому преподавать? Головко? Да, он кого хотите сам обучит! Если бы вы видели, как он меня раньше в гимнастическом зале по полу катал. За все время знакомства я у него выиграл не более двух десятков поединков, и то за счет разницы в весе, а сейчас, думаю, и такое невозможно, возмужал курсант.

– А какие способы борьбы знает Головко?

– Бой без оружия, с холодным оружием всех видов, борьбу с использованием подручных предметов. Штыковым боем с винтовкой Мосина владеет в совершенстве. Хорошо поставлены удары руками и ногами. В училище Головко на спор ломал черенки лопат ударом кулака. Силушкой его Бог не обидел, смотрите, как он вырос и плечах раздался.

– Да, вырос и раздался, – задумчиво произнес Терехов. – Ну, допустим, работать с саблей и шашкой мог его научить отец, вы это умение отшлифовали. А всему остальному кто учил?

– У них в усадьбе живет донской казак Прохор Нагаец, великий мастер казацкого боя. Он Головко учил еще мальцом, чтобы не утерялись секреты боя без оружия и с оным. Потом Прохор разрешил Станиславу Владимировичу передать умение мне, за что я ему благодарен, и должен до самой гробовой доски поить коньяком. Если бы не эти приемы, сложил бы я голову под Порт-Артуром.

– То есть, вы хотите сказать, что Головко является отменным бойцом, в том числе и ножевого боя.

– Он еще ножи, кинжалы и обыкновенные плотницкие топоры может метать на точность. С двадцати шагов втыкал их в грудную мишень, любо дорого посмотреть. Из карабина и винтовки стрелял отменно.

– Спасибо вам, господин войсковой старшина, за столь содержательную беседу. Если вы не возражаете, то на некоторое время заберу у вас курсанта Головко, нам надо переговорить, а потом он присоединится к общей группе.

Мы с Тереховым ушли в парк имения.

– Вот и обнаружилось недостающее звено в моих умозаключениях, – глядя на меня, сказал полковник. – У меня к вам, Станислав Владимирович, два вопроса. Почему? И как?

– Центральный комитет РСДРП(б) приговорил меня и мою семью к смерти, это мы выяснили в ходе допроса исполнителей приговора. А как? Незаметно пришел и все сделал.

– Лучшие криминалисты в Екатеринославе работали, ничего не обнаружили, ни следов, ни улик.

– Кожаные перчатки на руках, бесформенные чуни мехом наружу на ногах, и темная ночь. Было ли мне страшно? Отвечу. Очень страшно, намного страшнее, нежели в Маньчжурских сопках. Там враг далеко, и оружие иное, а в том случае, враг рядом, и в руках только кинжал. Вы, Александр Петрович, должны меня понять, я не просто так вступил на путь уничтожения террористов, я защищал свою семью. У вас тоже есть родственники, и вы приложите все усилия для обеспечения их безопасности. Или я не прав?

– Правы. Но у меня в голове не укладывается. Молодой, образованный офицер, хладнокровно вырезал больше десятка людей, нигде не засветившись. Такое впечатление, что там действовал матерый профессионал. Я думал, что знаю вас достаточно хорошо, а сейчас открыл вас для себя с другой стороны. Неужели ваш наставник Прохор настолько хорош, как учитель?

– Сколько я себя помню, рядом всегда был Прохор. Он учил меня постоянно. Вначале это подавалось как детская игра, а дальше все сложнее и сложнее. К моменту поступления в Михайловское училище, я был хорошо подготовленным бойцом.

– И в училище никто не поинтересовался, откуда у молодого юнкера познания в казацком бое, – покачал головой Терехов. – Один Дорохов вас раскусил и попросил научить.

– Прохор сам наказал мне обучать Дорохова.

– Для себя я все прояснил. Этот разговор останется только между нами. Только вот я думаю, что получив специальные навыки, обучившись здесь, и с учетом ваших умений, приобретенных ранее, вы становитесь сильным и опасным противником для разведок иностранных государств. Вы не будете долго колебаться, если возникнет нужда в ликвидации вражеского разведчика или агента. Ладно, идите на занятия, а я буду прикидывать, какую вам специализацию придумать для последующей работы.

И еще хочу попросить вас, Станислав Владимирович, умерьте свои аппетиты в карточных играх, вам все обитатели Фоминово должны и, что удивительно, никто не пытается вас уличить в шулерстве, хотя я уверен, вы не совсем честны по отношению к коллегам.

– Обязательно учту ваши рекомендации и замечания, а в отношении долгов, так никто господ офицеров силком за стол не сажал, сами предлагали играть, я ни разу с подобной инициативой не выступал. А в отношении шулерства скажу, никто не уличил, значит, все честно.

– А как же совесть и офицерская честь. Вы – граф, в конце-концов!

– Совесть, честь и титул – все остается при мне, я стараюсь действовать таким образом, чтобы не было урона моей репутации.

– Ох, не доведут вас карты до добра! Хотя играть нужно уметь, иногда в оперативных интересах сей навык бывает полезным.

– Вот видите, Александр Петрович, даже в плохом, как вы говорите, можно найти что-то полезное, давайте, будем к моему увлечению подходить с философской точки зрения.

Дорохов поставил меня в пару с Вильчуром, мы отрабатывали приемы сабельного боя. Я старался не выделяться из общей массы курсантов, выполнял все наставления войскового старшины. Пусть для всех своих соучеников я буду таким же, как они. Позаниматься в полную силу со мной, да еще с боевым оружием Дорохов точно найдет такую возможность.

После обеда войсковой старшина преподавал нам основы казацкого боя. Отрабатывали кувырки, падения и элементарные стойки. По окончанию занятий, Дорохов рекомендовал к следующему разу разучить показанные приемы.

В субботу в имении случился переполох. Оказалось, занятия по этикету с нами будет проводить молодая девушка. Все курсанты стали наводить лоск, крутились возле ростовых зеркал, наверное, планировали произвести впечатление на преподавателя.

Впечатление учительница произвела. Примерно моя ровесница, может на год-два старше. Миловидное личико, стройная фигурка. Незамысловатая прическа из копны русых волос, покрытая маленькой шляпкой. Темно синее платье до пола, с длинными, скрывающими руки рукавами, с множеством пуговиц, наглухо застегивалось на шее и гармонировало с цветом голубых глаз дамы.

Марта Генриховна, так девушка представилась, обещала научить нас этикету основных стран Европы, а также способам получения информации с привлечением женщин. Посмотрел на своих сослуживцев, все сидели чуть ли не с открытыми ртами, внимательно ловили каждое слово Марты Генриховны, даже забывали писать конспекты, залюбовавшись хорошенькой представительницей женского пола. Откровенно говоря, Марта Генриховна мне тоже очень понравилась, услышав ее приятный голос, почувствовал, как по всему телу побежали «мурашки». Но я, в отличие, от своих коллег сидел с закрытым ртом.

Преподаватель вкратце рассказала нам об истории возникновения стран: Франции, Великобритании, Германии и Австрии. Рассказала о монархах возглавляющих эти империи. Посвятила много времени культуре этих стран, рассказала о живописи и музыке этих стран. Обратил внимание, что Марта Генриховна не использовала никаких письменных тезисов в ходе занятия, похоже, все ее знания помещаются в прекрасной голове.

В конце занятий нам были обещаны практические занятия, а именно посещение через месяц благотворительного бала у губернатора. Эта информация вызвала настоящую бурю в аудитории. Курсанты были готовы начать подготовку к балу незамедлительно.