Да, были люди в иное время!

Глава 33

К концу октября я наконец-то собрал воедино всю информацию по Густаву Шмидту. Объем работы выполнен был значительный, в основном постарались источники Крестного.

Густав Шмидт, сорока четырех лет, уроженец Дрездена, единственный сын Ульриха Шмидта, владельца трех молочных заводов. В свое время Ульрих Шмидт выслужил в германской армии чин гауптмана, но был вынужден уйти в отставку, по ранению. Мать Густава покинула мир живых, когда ему было три года.

Отцу некогда было заниматься ребенком, поэтому он прикрепил к нему старого солдата Ганса, инвалида без ноги в качестве няньки. Собственно Ганс научил Густава читать и писать. Школу для мальчиков Густав окончил в Дрездене. Поскольку Густав являлся сыном отставного офицера, молодому человеку уготован единственный возможный путь – поступление в кадетский корпус. Проучившись положенный срок и успешно сдав экзамены, Густава перевелся в Главный кадетский корпус в Берлине. Еще через два года кадета Шмидта на полгода откомандировали для прохождения воинской службы в пехоте. После этого он сдал экзамены на чин подпрапорщика, получил отличную аттестацию за подписью командира роты, командира батальона и командира полка. Учеба в течение девяти месяцев в военном училище в Потсдаме пролетела, как один миг. Решением «Высшей экзаменационной комиссии», Густав Шмидт, успешно сдавший экзамены, произведен в офицеры.

Перечислять все должности и номера частей я не буду, скажу так, Шмидт служил добросовестно, продвигали его по служебной лестнице по заслугам. Тем не менее, в характеристиках отмечалось, что, наряду с хорошими стратегическими и тактическими навыками, Густав не всегда находит взаимопонимание с сослуживцами, является человеком необщительным, замкнутым, «себе на уме», неразговорчивым. Отмечались случаи участия Шмидта в потасовках с офицерами, его агрессивный нрав и несдержанность. Свою личную жизнь Густав не афишировал, в злоупотреблении спиртных напитков замечен не был.

В Генеральный штаб Шмидт попал благодаря связям старого друга отца, который был близок к самому Мольтке. Обладая высокой работоспособностью, аналитическим складом ума, дисциплинированностью, четким и неукоснительным выполнением приказов командиров Густав быстро завоевал уважение среди сослуживцев. А отсутствие семьи, позволяло командованию использовать его чуть ли не круглосуточно, не встречая в какой-либо форме протестов с его стороны. В настоящий момент Шмидт возглавляет отдел оперативного планирования восточного направления. У него в подчинении находятся пятнадцать офицеров, уровень осведомленности Густава достаточно высок, он знает о России, если не все, то очень много.

Ни в одном сообщении не было упоминания о странном пристрастии Шмидта.

Надо было принимать окончательное решение о вербовке Шмидта, и я его принял, еще раз посовещавшись с Леманном. Предоставил Леманну все материалы по вербовке, с учетом его замечаний.

Почему я торопился? Просто моя постоянная партнерша Яся заявила, что в декабре покидает заведение Марыси Яблонской, так как накопила достаточно средств для приданого. Через Ясю я контролировал сроки пребывания Шмидта в заведении Яблонской, получал информацию от Йошки, который подробно сообщал ей о своем друге всю становившуюся ему известной информацию, правда, слишком скудную. С уходом Яси эта ниточка обрывалась, использовать кого-то из девушек мне не хотелось, не было к ним доверия, очень низко они пали в моих глазах, и не предпринимали попыток вырваться из порочного круга.

И вот я сижу в коморке флигеля и с нетерпением жду, когда Густав, шлепая босыми ногами, пойдет с Йошкой проверять температуру воды в бассейне. Можно было и более жестко поступить. Ворваться в комнату и, пользуясь внезапностью, в несколько ударов лишить сознания любовников. Но отказался от такого жесткого способа, памятуя наставления своего руководителя, в интересах развития контакта и перевода его на иную основу. Ага, вот взяли полотенца, и, смеясь, отправились нырять. Имея определенный опыт, обрабатываю снотворным еду и питье. Сегодня концентрация препарата выше, мне надо, чтобы Йошка отдыхал дольше, и не мешал общению с Густавом.

Шмидт приходил в себя уже пятнадцать минут. Чтобы исключить случайности, надежно связал своего будущего собеседника, а ноги привязал к ножкам стула. В рот затолкал кляп – вдруг Густав орать вздумает. Стул подвинул вплотную к стене для предупреждения возможных падений. Похлопав по щекам, помог Густаву очнуться.

– Вы меня понимаете? – спросил пленника. – Если да, то кивните головой.

Шмидт несколько раз вяло опустил голову.

– Я избавлю вас от кляпа, но только прошу не кричать. Я могу рассчитывать на ваше благоразумие?

Густав выразил согласие, несколько раз кивнув головой.

– Что с Йошкой? – первым делом и дрожащим голосом поинтересовался Шмидт, как только его рот стал свободным. Для меня это был добрый знак того, насколько немец дорожил мальчиком.

– С мальчиком все хорошо, он крепко спит, не надо беспокоиться.

– Вы ему не причините вреда? – испуганно спросил связанный немец.

– Все зависит от вас, Густав. Будете вести себя нормально, никто не пострадает, ни вы, ни ваш друг.

– Предполагал, что моя страсть рано или поздно заведет меня в искусно расставленную ловушку. Но даже в кошмарном сне не представлял, что устроителем ловушки станет мой соотечественник. Кто вы? Что вам от меня надо? Как вас зовут?

– Называйте меня Генрихом. Всякое в жизни бывает. Не мне быть вашим судьею. Меня, честно говоря, подобные вещи не раздражают, пока меня не затрагивают непосредственно. Слава Богу, никогда с подобными отношениями не сталкивался. Я, знаете ли, большой поклонник женской красоты, потому и захаживаю в заведение Марыси. Содомия – ваш выбор, ваша жизнь. Грех ли ваш это или что иное – не знаю и, повторюсь, судить не берусь. Раз уж вы так устроены, что ж… Дело ваше. Уточню: ваше личное, если не обращать внимания на возраст вашего любовника. Был бы он взрослым мужчиной – я бы прошел мимо. Но он же совсем еще ребенок. Как же так? Мы с вами – немцы, порядок у нас в крови, как мне пройти мимо совращения малолетнего и не доложить полицейским чинам? Как мне поступить? Заявить на вас, сломать вашу карьеру и саму жизнь, а мальчика – в приют, где жизнь, ой, как тяжела, особенно учитывая, кого вы из него сделали. Что, Густав? Что будем делать? Я никому не хочу делать ничего плохого, ни вам, ни вашему Йошке. Но я же законопослушный гражданин, я – немец. Ситуация противна моей совести. В какое положение вы всех нас поставили? Хотите поговорить – давайте. Давайте поговорим и, возможно, подчеркиваю – возможно, вы получите ответы на свои вопросы. Возможно, мы с вами даже придем к обоюдовыгодному решению столь щекотливого вопроса. Для начала расскажите о себе, чтобы я не относился к вам, как к какому-то незнакомцу. Ну, скажите, Густав, для начала: а когда у вас произошло смещение внимания в сторону мужского пола?

– Я перестаю что-либо понимать, вы, Генрих, меня своим появлением просто огорошили. Ладно, подчиняясь грубой силе, поведаю вам свою историю. – Думаю, лучше это сделать, не хочу Йошке такой судьбы, о которой вы изволили намекнуть. Я – со мной все кончено, ничего хорошего не жду. Но Йошка, дорогой мой Йошка…

Мой собеседник, прервавшись, бросил тревожный взгляд в сторону спящего мальчика, а потом заговорил.

– Еще в раннем детстве я был окружен исключительно мужчинами, – как бы извиняясь, говорил Густав. – Матери я своей не знал. В доме отца все работы выполняли исключительно отставные солдаты. Повара, дворники, садовники и слуги, везде одни мужчины. Учеба в школе для мальчиков, тоже не способствовала общению с девочками. Они мне тогда казались страшными и злыми. Потом кадетский корпус. В Главном кадетском корпусе в Берлине у меня появился друг Юрген, который собственно и привил мне любовь к себе подобным. Я, вкусив впервые запретный плод, был вне себя от радости. Наши отношения с Юргеном держались в тайне, сами понимаете, однополые отношения обществом не приветствуются и осуждаются, тем более среди германских военных. После производства в офицеры мы с Юргеном попали служить в разные пехотные части, однако взаимоотношений не прекратили, встречались от случая к случаю. С сослуживцами отношения не складывались, я не разделял их увлечения спиртными напитками и женщинами. Они считали меня девственником, пытались подложить мне в постель развратных женщин. По этим причинам возникали ссоры, иногда приходилось драться.

– Вас не подозревали в связи с вашим другом?

– Не давал повода. К службе я всегда относился и отношусь добросовестно.

– Не пытались переключить свое внимание на женщин?

– Когда Юрген уехал на несколько месяцев в командировку, я пытался общаться с женщинами. Вызывал к себе проституток. Знаете, ничего не получалось, не мог я настроиться на отношения с ними. Давайте лучше оставим эту тему, вас, по всей видимости, интересуют совсем другие вопросы.

– Совершенно верно.

– По тому, как вы меня обложили, я начинаю осознавать, что мне доведется с вами сотрудничать.

– Хорошо иметь дело с понятливым человеком.

– Я, молодой человек, имею за плечами достаточный жизненный опыт, и понимаю, что вы отважились на беседу со мной не спонтанно, а хорошо к этому подготовились.

– Спорить не буду, готовился. Собрал о вас информацию. Произвел фотографирование ваших свиданий с Йошкой. Если хотите, могу показать фотокарточки.

– Серьезный аргумент у вас в руках. Попади эти фотокарточки моему начальству, карьере конец, мое имя обольют грязью, останется единственный выход, пуля в висок.

– Спешить с обнародованием фотокарточек не станем. Как я уже вам сказал в самом начале нашего нелегкого разговора: не сторонник я делать людям гадости, тем более детям. Видел: Йошке с вами хорошо, хоть и незаконно все это. Не могу предлагать вам забыть об этих фотографиях. Ибо глупо это. Давайте попробуем построить наши, уверен, взаимовыгодные отношения на иных принципах, нежели принуждение знанием каких-то неприглядных фактов из вашей биографии. Пусть фотографии будут просто моим весомым аргументом, побудившим вас к сотрудничеству. Так сказать первым, пусть и не очень приятным шагом к началу и возможному развитию наших отношений, так сказать, толчком на сближение. Хорошо? Вы согласны? Я никогда больше не буду вспоминать об обстоятельствах нашей первой встречи, чем-то упрекать, вмешиваться в вашу личную жизнь. Но и вы, как порядочный и серьезный человек обещайте, что не будете какими-то своими поступками провоцировать меня на соответствующие действия.

– Хорошо, Генрих. Но прежде, чем что-то обещать, хотелось бы услышать ответ на мои вопросы. Вы меня вынуждаете купить кота в мешке. Честно говоря, я еще в шоке от вашего появления. Бывают в жизни обстоятельства, при которых все-таки лучший выход для всех – пуля. Пуля в висок решила бы все мои сегодняшние проблемы – и никакого позора.

Посмотрев на сладко и безмятежно спавшего Йошку, немецкий офицер тихим голосом продолжил:

– Но ни в чем не повинный Йошка… Что моя смерть принесет ему? Поверьте, он искренне меня любит. Я не могу так поступить с ним. Не могу. Пуля поможет мне выйти из сложной жизненной ситуации, но она же сломает мальчику жизнь, я знаю это. И осознание этого заставляет меня согласиться с вашим предложением. Вы говорили о построении наших отношений в положительном направлении. Я правильно вас расслышал? Как это возможно? Я понимаю: моя страсть – незаконна. Но жизненный опыт убеждает меня в том, что есть законные поступки и есть правильные. Не все правильное – законное. Может быть когда-то… Но я ничего не могу с собой сделать. Любовь к Йошке – выше моих сил. Думайте, что хотите. Я вообще не понимаю, как такое получилось, что самыми сокровенными чувствами я делюсь с абсолютно чужим человеком, да еще и при таких обстоятельствах. Хорошо, я вас слушаю. Вспомним девиз средневековых рыцарей: «Делай, что должно, и будь, что будет». Давайте не будем тянуть время, продолжайте, Генрих.

– Что ж, в логике вам трудно отказать, Густав. Расскажите, пожалуйста, вкратце, чем вы и ваши подчиненные занимаетесь, а после этого я конкретизирую свое предложение о сотрудничестве. Поверьте, вы будете очень и очень удивлены и поймете, что не все так плохо как кажется на первый взгляд.

– Мой отдел генштаба Германии занимается перспективным планированием боевых операций в театре военных действий. Исходя из наличных сил и средств, а также опираясь на резервы, мы разрабатываем планы по захвату конкретных городов и территорий. Наши планы носят тактический характер, стратегическим планированием занимаются другие люди.

– В отношении каких стран вы составляете планы?

– Мой отдел занимается непосредственно Россией. У нас уже есть готовые планы развертывания войск для оккупации Польши, Балтии и части Галиции. Также мы отдельно для Австро-Венгерской армии разработали планы действий на юге Российской империи. В соответствии с доктриной, принятой нашим кайзером, глубина удара войск первого эшелона составляет двадцать-тридцать километров.

– Планы вы строите на основании каких-то сведений, или занимаетесь прожектерством на перспективу?

– По тому или иному направлению мы запрашиваем разведывательное управление Генерального штаба. К нам поступают материалы в виде аналитической справки, с указанием номеров частей вероятного противника, его численности, вооружения и мест расквартирования. Зная примерное время развертывания русских полков, дивизий и армий в боевое положение, определяем места ударов с применением артиллерии, конницы и пехоты. Естественно учитываются особенности местности. По равнине скорость продвижения войск высокая, а в горах есть определенные трудности. С учетом этих особенностей разрабатываются планы снабжения войск боеприпасами, продовольствием и другими видами довольствия. Чтобы все армейские подразделения четко выполняли поставленные задачи, их необходимо расписать подробнейшим образом, изводя на это кипы бумаги. Изменения в планы вносятся ежемесячно, по мере поступления новых сведений от разведки. Приходится привлекать картографов, для нанесения обстановки на штабные карты. Командиры полков, батальонов и ниже, работают с картами самостоятельно, учитывая особенности мест, занимаемых позиций.

– Вы хорошо помните подготовленные планы?

– Память у меня неплохая, но я не старался запоминать номера полков и дивизий, для меня достаточно знать звания и фамилии командующих армиями и корпусами.

– Как часто вы контактируете с разведчиками?

– С ними имеет отношения мой начальник управления, в отдел попадают уже готовые документы, выполненные по моим запросам.

– Довольно откровенно отвечаете на мои вопросы, спасибо, Густав.

– Просто понимаю, у меня нет иного выхода, чтобы сохранить себе и Йошке жизнь. Ведь если я откажу вам, то мы отсюда живыми не выйдем.

– Откуда такая уверенность, зря вы так плохо обо мне думаете. Я же вам сказал, что не являюсь сторонником радикальных мер. Мне всего лишь нужно выполнить свою работу, а в чем она заключается – чуть позже, мы, кажется, договорились.

– Да, договорились, и я в целом, хотя и вынужденно, но принял ваше предложение. Однако, Генрих, вы можете мне говорить что угодно, но меня не обманывает ваше абсолютное спокойствие, практически без эмоций речь, ваши движения, и особенно ваш взгляд. Мне кажется, вы можете легко лишить жизни человека, не испытывая абсолютно никакого душевного волнения, – обреченно завершил мой собеседник.

При всей доброжелательности атмосферы, которую, как мне кажется, я усиленно пытался создать для наиболее благоприятного завершения диалога, тревога так и витала вокруг нас. При кажущемся внешнем спокойствии и уверенности, которые я демонстрировал германцу в течение всей беседы, я весь извелся, взмок от нервного напряжения, и мне хотелось одного: завершить вербовочную беседу, добиться победы над противником. Но в голове все время звучали слова гера Леманна, моего мудрого наставника, о том, что надо постараться после этой встречи расстаться если не друзьями, то в лучшем случае партнерами. Но ни в коем случае не врагами.

Я в ходе беседы и сам понимал, что Герт прав. Надо проявить терпение и такт, убедить человека своими аргументами. Этим и продолжу заниматься. А то, что Густав высмотрел во мне потенциальную безжалостность, то, на мой взгляд, он ошибается, в моей речи достаточно положительных эмоций, и я не делаю зверское лицо. Наличие фотографий, подтверждающих тайный порок немецкого офицера, уже сыграло свою роль, навечно зафиксировалось в его памяти, поэтому не буду перегибать палку. Ситуация находилась полностью под моим контролем.

– Итак, Густав, если я вас правильно понял, то, опасаясь за свою и мальчика жизнь, а также не желая раскрытия вашей любовной связи перед руководством, вы выражаете согласие на сотрудничество и передачу интересующих меня сведений?

– Соглашусь, если вы заверите меня, что не работаете на французов и британцев. Наивное требование, признаю, но для меня это очень важно, готов даже поверить вам на слово.

– Могу вам с уверенностью сказать: они мне не друзья. Более того, мы приближаемся к той части нашей беседы, когда я вам отвечу на вопросы и сообщу нечто удивительное, во что действительно трудно поверить. Но вы, пожалуйста, объясните природу этой нелюбви к представителям Англии и Франции? Может быть, еще какая-нибудь страна вам не нравится?

– Хорошо, расскажу, – грустно ответил Густав, – Все дело в том, что три года назад в Гамбурге пьяные французские и британские моряки беспричинно убили моего друга Юргена. Забили его насмерть ради пьяной забавы. Мой друг погиб страшной смертью и очень мучился от ран перед кончиной.

– Соболезную, – искренне сказал я и добавил, – мне очень жаль, что так получилось с вашим другом. Вы знаете, Густав, я действительно понимаю ваши чувства и очень вам сочувствую. Можете мне верить, я некоторое время назад потерял любимую женщину, которой дорожил.

Некоторое время мы оба молчали, думая каждый о своем горе. И, странное дело, как по мановению волшебной палочки напряженность начала куда-то пропадать. Стало легче смотреть друг другу в глаза. Интересные фокусы проделывает с нами человеческая психика, подсознание или еще что-то там в голове и душе! Неважно что, но работает.

– Видите ли, Густав, – спокойно продолжил я тихим голосом, добавив в интонацию некоторую долю загадочности, – то, что я вам предложу, очень необычно, но это правда. – Правда в том, что я не работаю ни на ненавистных вам англичан или французов, ни на русских или поляков, в отношении которых вы разрабатываете свои планы. Я представляю интересы одного из крупнейших банков мира – «Кредит-Анштальт», главой которого является известнейший в финансовых, и не только, кругах барон Людвиг фон Ротшильд. Меня он называет советником по особым поручениям. Думаю, вы согласны с тем, что наша встреча – это действительно особое поручение, не так ли, Густав?

– Да, Генрих, несомненно – это особая встреча, – растерянно промолвил офицер генштаба. – Но причем здесь банки и финансы, не пойму, я в недоумении. Но, пожалуйста, продолжайте, прошу прощения, что невольно прервал вас.

– Так вот, – уверенно продолжил я, входя в роль банковского служащего, – начну издалека, но буду краток, – сказал я с улыбкой.

– В далекие и мрачные средневековые времена рыцари-тамплиеры, о которых вы, конечно, читали в приключенческих романах, заложили основу мировой банковской системы. Были в этой сфере и более ранние китайские финансовые решения, но тамплиеры считаются основателями той финансово-банковской системы, которая существует и поныне. И не просто существует, а процветает. Но процветают не все банки, а лишь те, у деятельности которых существует солидный, надежный информационный фундамент. Позволю себе привести вам небольшой, также исторический, пример. Семейная информационная сеть Ротшильдов, созданная ими в воюющей Европе, позволила им получить новость о поражении остатков великой армии Наполеона в битве в Германии на целый день раньше официального послания правительства. Ротшильды умело, по максимуму, использовали эту информацию. Подчеркну специально для вас, Густав: информацию по своей сути военно-политического характера. Они сумели с помощью распространения соответствующих слухов и продажи незначительной части облигаций английского правительства обрушить их курс. После значительного снижения цен банкир через свою агентуру скупил подешевевшие облигации. Результат ясен даже младенцу: Ротшильды озолотились. Не остались внакладе также источники информации – агенты, своевременно предоставившие финансовым магнатам достоверную, объективную и полную информацию. Их тайные старания были щедро вознаграждены.

Заметил в глазах слушателя пробуждающийся интерес к обсуждаемой теме. Я с удвоенным энтузиазмом доводил до сведения своей жертвы информацию, призванную хотя бы частично стереть тень его сомнения, посеять зародыш желания финансовой выгоды от сотрудничества со мной. Старался хоть как-то отодвинуть подальше нависший над ним топор порочащей его честь информации.

Знаете, Густав, – продолжил я, – многие научно-исследовательские экспедиции, геологоразведочные работы в разных странах мира приносят баснословные прибыли только потому, что банк вовремя получает из конкурирующих организаций, из государственных учреждений нужную информацию. Но крупные суммы денег вкладываются лишь тогда, когда информация проверена через несколько источников и желательно подтверждена документами.

Понимаете, Густав – зная, что, к примеру, Германия нападет на Польшу, огромные суммы денег вкладываются в предприятия Германии, имеющие оборонные заказы. Зная, только достоверно зная! что будет увеличиваться объем железнодорожных перевозок войск – заранее, раньше всех остальных, покупаются акции железнодорожных компаний. Получив секретную информацию о разработке нового вида вооружений, кораблей, выкупаются акции судостроительных верфей или активизируется разработка этих вооружений с помощью конструкторов своих предприятий. Все это приносит прибыль всей цепочке участников – от агентов, добывающих информацию до коммерсантов, продающих новую продукцию, аналогично по дивидендам от удачно купленных акций. Продолжать можно бесконечно, позднее мы это обсудим более подробно. Но сейчас я задам вам ряд коротких вопросов, на которые прошу ответить односложно: да или нет, договорились?

– Я готов, задавайте свои вопросы, ответы на многие мои вопросы вы достаточно доходчиво мне уже объяснили. Слушаю вас, – с заметно возросшим интересом произнес мой новый немецкий, хотелось бы сказать, друг.

– Итак, Густав, вы согласны с тем, что в случае оказания такой вот информационной помощи, вы будете считать себя причастным к привлечению финансовых средств в экономику нашей любимой Германии? Слово «нашей» я специально интонационно выделил, привлекая к этому внимание собеседника.

– Да.

– Вы согласны с тем, что это приведет к созданию множества рабочих мест и уменьшит безработицу?

– Да.

– Вы согласны с тем, что это будет способствовать изготовлению большего количества вооружений и всего необходимого для обороноспособности Германии, а также укрепит ее наступательную мощь?

– Конечно, да, согласен!

– Вы согласны, что это благое дело не только для нашей страны, но и для вас лично и вашего юного друга Йошки, так как вы на эти средства сможете обеспечить ему безбедную и счастливую жизнь?

– Да, и с этим я согласен. А каков размер моего вознаграждения, ведь нельзя забывать и о рисках такого предприятия?

– Густав, вы опережаете своими ответами мои вопросы, не торопитесь. Я понимаю ваше нетерпение, но спокойствие, друг мой, спокойствие! – мой визави спокойно, без напряжения воспринял на пробу, с определенным риском, произнесенные мной слова «друг мой».

Надо отметить, что все мои слова были неоднократно отрепетированы с Гертом, который играл роль вербуемого, и каждое слово имело свое значение, лишнего не произносилось. Я специально задавал вопросы в такой форме, что вероятнее всего услышал бы положительный ответ, и это было в данной ситуации психологически оправданным действием, ибо положительный же настрой создавался и в сознании германца по отношению ко мне.

– Так вот, Густав, согласны ли вы стать моим партнером в этом коммерческом предприятии? Доход делим пополам. Вы знаете, где взять интересующий Ротшильдов товар и добываете его, а я занимаюсь реализацией, учитывая тот факт, что я состою у банкиров на службе, выполняя много их других поручений в разных странах мира.

– Да, Генрих, я согласен с вашим предложением. Готов ради нашего с Йошкой счастья и безопасности, рискнуть и стать вашим партнером. Действительно, вы правы – фантастическая ситуация. Я просто ошеломлен вашим предложением и мне сразу трудно все осознать в полной мере. Но я обещаю быть вам добросовестным и честным партнером. И все-таки, хотя бы примерно очертите мне объем моих будущих финансовых поступлений, хочу спокойно планировать нашу жизнь, дать Йошке образование и многое другое.

Мы с Гертом рассматривали подобный сценарий развития вербовки, и готовили ответ на этот вполне ожидаемый вопрос. Как бы то ни было, но, продавая себя, человек хотел бы знать: за сколько?

Надо отметить, что одной из многочисленных задач любого разведчика является добывание различных бланков государственных, коммерческих и прочих иных организаций, а также печатей, короче, всего того, что может помочь подготовить надежную легенду либо провести какую-то сложную операцию. Все добытые образцы пересылались руководству, а где они и как использовались – мне знать не положено. Достаточно было понимать, что какому-то коллеге они помогут.

Так вот, решили использовать заранее добытый бланк банка, руководимого уважаемым господином Ротшильдом, моим работодателем и партнером по карточной игре. Вареным яйцом на этот бланк я перенес печать банка с одного из договоров.

Для пущей важности заранее подготовленному на бланке тексту на имя Густава Шмидта присвоил гриф ограничения доступа – «Коммерческая тайна». Подпись подделывать тренировался очень долго – она должна была быть исполнена «уверенной рукой» самого Ротшильда! А кого еще – конечно Ротшильда, а что стесняться!? Все равно после прочтения этого конфиденциального письма новым агентом оно в целях конспирации им самим и будет уничтожено путем сожжения. В письме «Ротшильд» обращался к Густаву «дорогой друг». Просил принять предложение о конфиденциальном сотрудничестве в пользу банка в целях успешного развития мировой экономики, а также и повышения благосостояния работников банка, в том числе и негласных его сотрудников.

«Ротшильд», ссылаясь на меня, то есть на «подателя сего секретного документа», заверял «дорогого друга» в уважении. Подчеркивал, что безопасность Густава является первоочередной заботой подателя сего документа. Также «Ротшильд» отмечал, что с передаваемой информацией или документами никто не будет знакомиться за исключением его, партнера по работе.

«Ротшильд» брал на себя обязательства по щедрой оплате нелегкого труда Густава в соответствии с приводимым в послании прейскурантом цен на различную информацию. Причем цены на оригиналы или фотокопии документов были вдвое выше устной информации. Сей прейскурант, подготовленный аналитиками нашего генштаба, передал нам заблаговременно мой Крестный.

В завершающей части текста «Ротшильд», вновь ссылаясь на банковскую тайну и строгий порядок ведения дел в руководимом им финансовом учреждении, убедительно просил господина Шмидта подготовить небольшой, тоже секретный, документ о согласии на сотрудничество с банком. С этой целью необходимо выбрать псевдоним для его возможного использования в переписке, если такая надобность возникнет в дальнейшем. «Господин Ротшильд» также заверил Густава в том, что при необходимости примет к рассмотрению любое его письменное к нему обращение с какими-либо просьбами личного характера или предложениями по улучшению совместной работы.

Вот такой примерно документ я и вручил для ознакомления вновь завербованному. Он его внимательно изучил, внимательно несколько раз прочитав, согласно кивая головой. Повертев в руках письмо, озираясь, дал мне понять, что хочет его сжечь. По окончании этой огненной процедуры добавил: «Порядок есть порядок».

Конечно, учитывая положительную тенденцию развития ситуации я уже убрал путы, сковывающие движения господина Шмидта: иначе о каком доверии можно было рассуждать с потенциальным партнером, если у того завязаны руки? Во время завершающей части беседы мой кандидат долго разминал затекшие руки, но когда пришлось писать текст подписки, он очень я бы сказал, любовно вывел каллиграфическим почерком свой псевдоним – «Юрген». Я почему то не сомневался, что увижу именно это имя. С одновременно произнесенными словами «партнер», встав, мы пожали друг другу руки.

После этого мы конечно еще обсуждали прейскурант и сам текст письма. Естественно, обсудили и первое задание агента, учитывая его оперативные возможности – а как без этого, зачем тогда было огород городить? «Юрген» проявлял завидную активность, что меня даже слегка удивило. Но на сегодня хватит, он всю новую информацию вряд ли «переварит». Главное, чтобы в голове осталась основа конспирации и задание, а остальное еще сто раз обсудим, научим.

– Также возьмите, прошу вас, Густав, инструкции по приготовлению средства для тайнописи, – сказал я, передавая Шмидту два листа бумаги. – В приготовлении нет ничего сложного, справитесь. Помните, что готовое средство годно к употреблению не более пяти часов. Очень прошу вас не переписывать секретные документы у себя на службе, это может плохо закончиться для вас. Лучше запоминайте, а писать следует дома. Поверх тайнописи, для маскировки, наносите любой понравившийся вам текст.

Как безопасно добыть оригиналы документов, которые ценятся банком при принятии финансовых решений гораздо выше, – подчеркнул я, – мы обсудим в другой раз. Я научу вас и слепки с ключей делать, и фотографировать, и многое другое. Время еще у нас будет. Главное, не забывать об осторожности. Все у нас получится, не сомневаюсь, что нам удастся хорошо заработать.

Для связи будем использовать багажную ячейку номер семнадцать Венского железнодорожного вокзала, я вам передам один экземпляр ключа. Вы приезжаете в Вену раз в месяц, вот и будете оставлять свои сообщения в этой ячейке. Там же будете забирать послания от меня. Если вдруг в очередной приезд вы обнаружите, что ячейка пуста и там нет информации для вас, то не волнуйтесь, оставляйте свое послание, в следующий раз вы обязательно получите все, что нужно.

В случае, когда вам понадобиться, срочно связаться со мной, то вы разместите в «Берлинской иллюстрированной газете» объявление о покупке меда. Учитывайте удаленность Вены от Берлина, поэтому встреча может состояться только через три дня. Адрес для личной встречи – Фридрихштрассе 25, время восемь часов вечера. В случае необходимости, я тоже помещу объявление о покупке меда, в той же газете, место и время встречи будет прежнее, поэтому полюбите эту газету и читайте ее ежедневно. На встречу приходите в гражданском платье, так будет меньше вопросов, если таковые у кого-то возникнут.

Мы еще подробно обсудили, что ему следует отвечать на вопросы любопытствующих лиц, и как после этого вести себя. В общем, я тщательно проинструктировал «Юргена» и проверил, насколько прочно он усвоил непривычные для него правила поведения.

– На прощание прошу вас, не бегите в контрразведку с докладом о нашей встрече. Предать меня вы сможете только один раз. Если меня схватят, то вы себя сами лишите жизни. А если после попытки захвата, мне посчастливиться вырваться, то я лишу вас жизни, и вашего друга. Я не пугаю, просто рассказываю о возможном развитии событий.

– А сейчас, извините, но примите напиток, очень вас прошу – я протянул Густаву бокал с вином, в котором имелось некоторое количество снотворного.

– Вы хотите меня вновь усыпить? – удивленно спросил меня агент.

– Густав, вам незачем видеть и знать, как я покину заведение фрау Марыси, поймите все правильно, очень прошу меня простить и не обижаться. Это не моя тайна. Я щепетильно отношусь к выполнению всех правил поведения, призванных обеспечивать безопасность всех моих партнеров и вашей также. Я не знал, чем окончится наш разговор, поэтому предпринял определенные шаги. Вот поэтому, выполняя свои обещания, данные мною другим помогавшим мне хорошим людям, я должен покинуть это место, как и пришел – незаметно для всех.

Всего вам с Йошкой хорошего – он у вас очень хороший мальчик, с доброй отзывчивой душой. Неоднократно слышал об этом от девочек, которых посещал с известной целью, – устало улыбаясь, произнес я. Удачи!

«Юрген», молча кивнув головой в знак согласия, подняв как бы в знак приветствия бокал, лихо его осушил, облегченно вздохнул и прилег в ожидании сна рядом со своим дорогим Йошкой.

Концентрированный раствор снотворного на Шмидта подействовал быстро. Я выждал еще минут двадцать. Затем, вздохнув, как и «Юрген» – облегченно, тихо и незаметно исчез.

В своем доме, приняв душ, мысленно провел разбор хода вербовки. В принципе, изъянов не выявил. Завтра все подробно доложу Леманну. Вместе проведем анализ, опыта у Герта больше. Да и в письменном виде надо поскорее отчитаться перед руководством.

А для краткого отчета об успешно проведенной вербовке я в условленном месте поставил маленькую метку, полагаю, что Герт с Гертрудой оба извелись, переживая за меня. Все. Можно немного расслабиться. Я это заслужил. И, выпив большую стопку коньяка без закуски, упал на кровать. Совсем выбившись из сил, провалился в крепкий сон. Снились сын и дочка, мы весело резвились на цветочной полянке.