Сила Прометея

ГЛАВА 8

Очнувшись после визита в виртуальное пространство Управдома, Танаев прежде всего проверил меч, рукоятку которого по-прежнему крепко сжимала его правая рука, и лишь потом осмотрелся и прислушался. Звуки, долетавшие до него, о непосредственной опасности не свидетельствовали, хотя в них определенно была странная составляющая. Где-то рядом ритмично раздавалось несильное шипение, словно кто-то периодически открывал клапан газового баллона. В геометрически правильной, наполненной раскаленным воздухом пещере коммуникационного туннеля ничего не изменилось, если не считать появления нового персонажа. В первое мгновение, увидев его, Танаев крепче сжал рукоятку меча, приготовившись к отражению атаки, — в этом мире любое незнакомое существо представляло собой потенциальную угрозу, но почти сразу же расслабился, обнаружив, что никакая опасность ему не угрожает.

Карикатурно уменьшенная копия одного из домов проклятого города сидела на полу туннеля и терпеливо дожидалась возвращения Танаева в реальный мир. Она именно сидела, забавно поджав маленькие ножки под свое плоское основание. Высота башенки была метра полтора, ее венчала остроконечная крыша, под которой располагались два больших, величиной с блюдце, глаза. Рот заменяла накрепко закрытая дверь, а нос отсутствовал вообще.

— Ты кто? — растерянно спросил Танаев, отправляя меч в заплечные ножны, чтобы не показать новому персонажу свои опасения.

— Я — посланец! — важно заявила башенка. — Пока ты спал, я охранял тебя от скелетов и крысодухов, их здесь много.

— Кто же тебя послал? — спросил Танаев, приподнимаясь и осматривая пол, усеянный обломками костей и десятками полупрозрачных трупов. Охрана оказалась весьма эффективной. И следовало признать, что он поступил весьма опрометчиво, уйдя в ментал в таком опасном месте, — не будь здесь этой башенки, его кости сейчас смешались бы с теми, что усеивали пол туннеля.

— Меня послал наш Главный Управдом! Он знал, что ты окажешь ему помощь в важном деле, еще до того, как ты пожаловал в наш мир. Главуправдом может предвидеть будущее. Он решил, что твоя жизнь имеет важное значение для моих сородичей, и отправил меня сюда сразу, едва ты вошел в транс.

— Мне он об этом не говорил, — пробормотал Танаев.

Выходит, его переговоры заранее были обречены на успех. Знать бы об этом раньше: он бы попробовал выторговать более выгодные для себя условия, но и то, чего он добился, Глеба устраивало.

— Так это ты будешь пробивать обещанный мне проход?

— Конечно, я! Пусть тебя не смущают мои размеры — овеществление каждого килограмма массы требует огромного количества энергии. Но во мне заложены все необходимые для данной операции инструменты.

Несмотря на это сообщение, Танаев разглядывал своего собеседника с некоторым сомнением.

У башенки не было рук, и ему казалось непонятным, как этому существу удалось отбить атаку такого количества здешних тварей, и уж совсем непонятно было, каким образом посланец собирается справиться с преградой, отгородившей от него цитадель Арха.

На первый свой невысказанный вопрос Глеб получил ответ почти сразу. Он не успел полностью прийти в себя и все еще сидел на полу, опершись спиной о стену, когда новая волна атакующих показалась в конце туннеля.

Впереди неслись скелеты, на этот раз их никто не стал обряжать в маскарадные тряпки, и от этого в мрачном сероватом свете горевших вдалеке факелов они выглядели устрашающе. Некоторые из них сжимали в руках какие-то огромные кости, заменявшие им палицы, одного удара такой палицы было бы достаточно, чтобы размозжить даже такой крепкий череп, каковым обладал Танаев.

Не слишком надеясь на помощь своего защитника, Танаев стиснул зубы и, опираясь спиной о стену туннеля, попытался подняться на ноги — это ему удалось лишь наполовину. Тело словно окаменело, никогда раньше он еще не чувствовал себя так плохо после выхода из ментала.

О своей былой боеспособности Глеб мог только мечтать, и окажись он сейчас один перед этой волной атакующих, ему бы несдобровать.

Однако его защитник в этой опасной ситуации в полной мере показал, на что он способен. Он встал на свои короткие и вроде бы не слишком надежные ножки, несколько секунд раскачивался из стороны в сторону, словно пытался установить положение, необходимое для поддержания равновесия. Танаев подумал было, что при первом же ударе палицы любого из мчавшихся на них скелетов посланец Управдома рухнет на пол. Глеб окрестил своего забавного союзника Литлбашем, используя для этого английское слово «литл» — «маленький» и половинку русского «башня». Собрав остатки сил, Глеб приготовился к отражению атаки.

С Литлбашем происходили изменения, суть которых до поры до времени оставалась Танаеву непонятной.

Раздался щелчок, и из середины туловища посланца выдвинулся гладкий полуметровый стержень.

«Он что, собирается этой пикой напугать скелетов?» — успел подумать Танаев, прежде чем со стержнем произошла неожиданная трансформация. Он разделился на четыре части, словно состоял из долек, подобно апельсину. Эти дольки изогнулись и начали утончаться, превращаясь в плоскости. Вскоре Литлбаш стал напоминать небольшую ветряную мельницу, крылья которой простирались от пола до потолка туннеля.

Когда до нападавших осталось всего несколько метров, крылья башенки начали бешено вращаться и через несколько мгновений разогнались до такой скорости, что совершенно пропали из виду.

Танаев оказался позади этого необычного пропеллера, о существовании которого теперь напоминал только непрерывный гул и тугая струя воздуха, бившая в лицо.

Почти сразу он убедился в высокой эффективности этого оружия. Первый ряд скелетов, попавший под удары невидимых лопастей, мгновенно превратился в крошево.

Очевидно, лопасти состояли из очень прочного материала, поскольку без видимых усилий перемалывали и самих скелетов, и их палицы.

Визг и вой костлявой нечисти, грохот дробившего кости пропеллера и неторопливое шарканье ног Литлбаша, медленно двинувшегося навстречу нападавшим, заполнили туннель.

Вскоре от полусотни тварей осталось едва ли больше десятка. Эти вели себя более осторожно и медленно отступали, не желая попасть под нож смертоносной мельницы. Они словно бы ждали чего-то и вскоре дождались.

Новая волна отвратительных существ появилась из-за поворота туннеля. Эти напоминали скользких червей, бегущих на длинных ножках, с выставленными вперед ядовитыми жвалами.

Почти сразу же Танаев понял, что этих невысоких тварей пропеллеру Литлбаша остановить не удастся. Из-за квадратной формы туннеля лопасти не доставали до его углов по крайней мере по полметра с каждой стороны. Нападавшие немедленно воспользовались этим, причем использовали, для того чтобы просочиться сквозь смертоносную преграду, все четыре угла, с одинаковой легкостью двигаясь как по полу, так и по потолку.

Почти сразу с десяток этих созданий очутились позади Литлбаша и накинулись на него с разных сторон. Танаев не видел, насколько эффективной оказалась их атака, и, не раздумывая, бросился на помощь своему спасителю. «Бросился» — это, пожалуй, слишком сильно сказано. Он все еще до конца не отошел от транса, однако несколько минут, подаренные Литлбашем, вернули ему часть сил, по крайней мере для того, чтобы твердо удерживать меч в руках и наносить им довольно точные удары по прорвавшимся сквозь защиту Литлбаша тварям.

Вскоре Глеб убедился в том, что укусы ядовитых гадов не причиняют его защитнику ни малейшего вреда. Даже соприкосновение с лезвием меча Танаева, которому приходилось рубить змеегадов прямо на Литлбаше, не оставляло на его поверхности никаких следов.

Танаеву удалось справиться с тварями, которые прорвались сквозь защиту Литлбаша, и в пространстве, которое он оборонял, не осталось ни одного живого врага. К счастью для него, эти ядовитые черви оказались достаточно неповоротливыми.

Теперь его задача намного упростилась. Он стоял позади Литлбаша и, как только новому противнику удавалось проскользнуть в угол, немедленно разделывался с ним. Минут через двадцать поток нападавших иссяк.

— Это ненадолго! — многообещающе сообщил Литлбаш.

Танаев чувствовал, что еще несколько минут такой бешеной рубки — и он не выдержит. Перед глазами плыли красные круги, ноги подкашивались и разъезжались на скользком полу, покрытом останками червей.

— Надо что-то делать. Давай уходить отсюда!

— Разве ты больше не хочешь добраться до Арха? — осведомился Литлбаш со своей милой непосредственностью.

— Конечно, хочу! Но еще одна такая атака, и добираться будет некому.

— Почему?

— Потому, что я устал, черт подери, потому, что еле стою на ногах! Я еще не пришел в себя после транса!

— Какие вы, люди, однако, слабые!

— Тут ты абсолютно прав! Давай делать ноги, пока не поздно!

— Ноги у меня уже есть, но если ты подразумеваешь их интенсивную работу, то в этом нет никакой необходимости. Нам всего лишь надо изменить форму туннеля.

— Всего лишь изменить форму? Но как?

— Очень просто, сделать ее круглой. При этом ее диаметр должен в точности совпадать с диаметром моего меча, — спокойно пояснил Литлбаш.

— Ты свою мельницу называешь мечом?

— Рубит она получше твоего.

— В этом ты прав. Но каким образом ты собираешься изменить форму туннеля?

— Сейчас увидишь. — И не тратя больше слов на объяснения, Литлбаш приступил к работе. «Пропеллер» вновь завертелся, на этот раз довольно медленно. А его концы вспыхнули кроваво-красным светом, почти сразу же превратившимся в ослепительно белый. Развернувшись к глухой стене, преграждавшей им путь в логово Арха, Литлбаш приставил пропеллер к ее поверхности, и на Танаева сразу же пахнуло нестерпимым жаром.

Довольно скоро в стене образовалось круглое углубление, в точности повторявшее диаметр ускорившего свое вращение пропеллера.

— Ничего себе проходческая машина! — с восхищением воскликнул Танаев. — Даже отходов породы не остается, все вплавляется в стены, нам бы такую на Земле!

Как только стены туннеля, прожженного пропеллером Литлбаша, остыли настолько, что Танаев мог стоять на его полу без вреда для себя, Литлбаш развернулся и проверил, насколько прочно закупоривает его пропеллер проход за спиной Танаева.

Сразу же стало ясно, что, пока Литлбаш прикрывает проход, ни одна тварь со стороны коммуникационных туннелей не сможет к ним пробраться. Сложность состояла лишь в том, что помощнику Глеба вновь пришлось вернуться к прерванной работе по прокладке туннеля, а в обязанности Танаева, оставшегося теперь у него за спиной, вменялось следить за появлением новых врагов и вовремя предупреждать об их появлении.

Но, видимо, твари надолго запомнили преподанный им урок, новых атак не последовало. Вскоре Литлбашу удалось удлинить проход настолько, что из-за еще остававшейся перед ними тонкой преграды начали доноситься какие-то звуки.

— Подожди! — остановил своего не в меру ретивого помощника Танаев. — Прежде чем мы войдем на территорию крепости Арха, мы должны хорошо подготовиться и выбрать правильное время.

— Оно уже выбрано. Через час в тюремном этаже сменится стража.

— Откуда тебе об этом известно?

— До того как в старой крепости обосновался Арх, она принадлежала нам, и, несмотря на защиту, созданную Архом, некоторым из ее строений удалось сохранить связь с Главуправдомом. Поэтому нам известно почти все, что происходит в крепости.

— У вас есть и ее подробный план?

— Конечно!

— Тогда ты должен знать, что находится за этой стеной! Здесь камеры, в которых разместили пленников?

— Нет, до самих камер нам придется пройти еще Два этажа. Здесь, в самом низу, находится… Но мне трудно объяснить это на твоем языке. Пожалуй, самое близкое слово — склады, но на самом деле это не совсем склады!

— Тогда что это? Как ты понимаешь, мне не помешает знать, что нас ожидает за стеной, которую ты собираешься проломить!

— Ну, что-то вроде хранилищ, только там хранятся не вещи…

— Что это значит — «не вещи»?

— Не материальные предметы, которые вы, люди, привыкли называть вещами.

— Так что же там? Может, все-таки объяснишь?

— Больше всего подошло бы слово «энергия», но это не та энергия, о которой ты знаешь и с которой не раз уже имел дело.

Танаев попытался сдержать нараставшее в нем раздражение, оно возникало почти каждый раз, когда общение с Литлбашем упиралось в стену непонимания. Не без основания Танаев предполагал, что причина этого кроется не в языковом барьере — она лежала гораздо глубже.

Литлбаш был представителем совершенно иного мира, к законам которого Глебу удалось лишь слегка прикоснуться, и каждый раз, когда ему приходилось сталкиваться с чем-то непонятным, возникало это раздражение, которое позже превращалось в неистребимое желание разрушить барьер непонимания.

— Хорошо. Давай попробуем начать с самого начала. Для чего может быть использована эта энергия? Ведь любая энергия концентрируется в определенном месте с одной-единственной целью, чтобы по мере необходимости использовать ее для какого-то действия или для создания каких-то вещей. Так для чего нужна энергия, которая находится за этой стеной? И, кстати, не знаешь ли ты, откуда она здесь взялась? Кто создал это энергетическое хранилище?

— Твой разум слишком нетерпелив, человек верхнего мира. Не получив ответа на свой первый вопрос, _ты уже задаешь следующий. Но, не уяснив ответа на первый, ты не сможешь понять сути ответа на второй.

— Ты меня специально запутываешь? Мне хорошо знаком этот метод. У нас на Земле он называется схоластикой, и с ее помощью многие деятели земной науки морочили голову тысячам людей, создавая построения бессмысленных словесных нагромождений. Изобретались даже специальные языки, известные только посвященным. Но за всей этой словесной шелухой чаще всего не скрывалось даже ничтожного грана истины. Пустота, пшик. Нуль.

— Так зачем же тогда твои соотечественники занимались этим словоблудием?

— С одной-единственной целью. Ради получения денег, знаков, с помощью которых у нас на Земле вознаграждают за сделанную работу.

— Но ведь те, о ком ты говоришь, не производили никакой полезной работы!

— Разумеется! Всегда проще создавать видимость работы, чем заниматься настоящим делом. А возведенный ими языковый барьер способствовал тому, что непосвященные не могли узнать, чем именно занимаются ученые, за ним укрывшиеся. Но мы отвлеклись от вопроса о субстанции, с которой вскоре нам придется познакомиться вплотную. Так для чего используется эта неизвестная мне энергия?

— Для создания существ междомирья.

— Это еще что такое? Что ты имеешь в виду под термином «междомирье»?

— С тобой очень трудно общаться, потому что знания вашей расы весьма ограниченны, а свои ошибочные представления о мире вы слишком часто превращаете в догму.

— Давай не будем переходить на личности. Просто постарайся ответить на мой вопрос в форме, доступной моему убогому разуму.

— Междомирье — это мир, который находится между реальным миром и астралом, в котором тебе посчастливилось побывать. А в междомирье, как и в любом мире, есть свои обитатели. К тому же весьма опасные.

— Так. Это уже кое-что. И чем же они опасны?

— Прежде всего тем, что могут свободно перетекать из одного мира в другой и появляются там тогда, когда ты их не ожидаешь.

— Согласен. Это действительно опасно. А ты знаешь какой-нибудь способ борьбы с этими существами? Ведь, если я правильно тебя понял, они в любой момент способны выйти из схватки, как только она становится для них неблагоприятной, и неожиданно возникнуть вновь.

— Ты все правильно понял. А что касается способов борьбы с ними… — Литлбаш надолго задумался. О напряженной работе его мысли свидетельствовало непроизвольное движение крыши, под которой, по всей вероятности, и располагался основной мыслительный центр Литлбаша. — Вообще-то есть один способ… — прервал наконец затянувшееся молчание спутник Глеба. — Но он тебе не подходит. Ты ведь не можешь мгновенно переходить из одного мира в другой, а этот способ требует именно такого перехода.

— Я просил тебя проинформировать меня о способе борьбы с этими существами. О способе, подходящем именно для меня.

— Но я не знаю такого способа!

— У каждого существа, у любого механизма, даже снабженного надежной броней, всегда существуют уязвимые места, и если о них известно противнику, вероятность выигрыша в схватке с ними намного возрастает… Но раз ты ничего об этом не знаешь, нам придется отыскивать уязвимые места этих существ прямо во время боя. Я не собираюсь поворачивать обратно, какие бы опасности нас ни поджидали за этой стеной, так что давай заканчивай прорубать проход.

— Как хочешь. Я был обязан тебя предупредить.

— Считай, что ты это сделал.

Литлбаш слегка двинул своей крышей, и на этот раз его жест должен был означать нечто вроде человеческого пожатия плечами. Затем он вновь запустил свою раскаленную мельницу, и уже через минуту в монолитной стене, преграждавшей им путь, появились первые трещины, свидетельствующие о том, что преграда вот-вот рухнет.