Сила Прометея

ГЛАВА 41

Солнце постепенно выползало из-за горы, и на каменном карнизе, на котором Танаеву приходилось делить узкое пространство с примостившимся неподалеку демоном, становилось жарко.

Демону это очень не нравилось. Он ежился, шипел и ежеминутно менял позу, то закрывал крыльями свою огромную голову так, что наружу выглядывал лишь один глаз, пристально следивший за Танаевым, то открывал ее и втягивал в плечи по самые уши.

— Не нравится? — поинтересовался Танаев.

— Жарко тут у вас! — жалобно просипел демон.

— А кто тебя сюда звал?

— Мне приказали, я и пришел!

— Несчастные вы существа! Вот мы, люди, подчиняемся лишь тогда, когда это совпадает с нашими желаниями!

— Ну да! Ты скажи это тем, кого сейчас вороны клюют под горой.

Звуки боя, доносившиеся снизу, то почти полностью утихали, то нарастали с новой силой.

— Ну, наши еще держатся!

— Надолго ли их хватит? Пушки они бросили и отступили к лесу, оставив лагерь в полном распоряжении моих воинов!

— Выходит, ты у них за главного?

— Пока не прибыл Хоре, так оно и есть!

Стая гарпий, кольцом рассевшаяся вокруг площадки, на которой лежал Танаев, дружно заголосила, словно подтверждая слова Сулеймана. Их отвратительные вопли, похожие одновременно и на вопли гиен, и на клекот грифов-падальщиков, мешали Танаеву сосредоточиться на своих ранах и выгнать из тела боль. Одно-единственное обстоятельство упустил из вида Сулейман, так неосмотрительно поклявшийся не причинять ему вреда до восхода луны. Скорость регенерации его организма. Если она подкреплялась сильным желанием, то была раз в десять быстрее, чем у обычного человека. Только на это и мог сейчас рассчитывать Танаев.

Сломанные ребра все еще противно ныли, и он старался не тревожить сраставшиеся кости лишним неосторожным движением, хотя бок давно затек и потерял всякую чувствительность.

Зато пальцы правой руки начало покалывать, а это означало, что к ним постепенно возвращается подвижность.

Судьба опять играла с ним в смертельную игру, словно кидала невидимые, призрачные кости. Что произойдет раньше? Взойдет луна или он вернет себе способность двигаться и сможет разделаться с этим ледяным уродом?

Впрочем, не факт, что ему это удастся даже в том случае, если к вечеру его тело вернет необходимую для этого свободу движения. От рукоятки меча, торчавшей из-за пояса и прижатой теперь вплотную к его больному боку, шло злое тепло.

Глеб не знал, хватит ли у него решимости снова взять в руки меч, одинаково опасный как для врага, так и для своего хозяина. Меч при каждом его использовании вытягивал из него столько жизненной энергии, что Танаев не знал, удастся ли ему хотя бы сохранить сознание в том случае, если он вновь прикоснется к мечу.

— Может, попробуем договориться? — неожиданно предложил демон, который выглядел так, словно был ледяной скульптурой, неожиданно попавшей под жаркие лучи солнца. С его тела текла какая-то синеватая жидкость, уже образовавшая порядочную лужу.

— Договориться о чем? — заинтересовался Танаев. — Ты хочешь сказать, что потерял интерес к моей голове?

— Вовсе нет! Но в приказе моего господина ничего не говорилось о том, в каком виде должна быть ему доставлена твоя голова. Вместе с туловищем или отдельно от него. Так что если ты согласишься последовать за мной…

— Не надейся! Мы уже встречались с твоим господином и очень сильно не понравились друг другу. Давай-ка лучше, пока не взошла луна, разберемся в том, что ты можешь для меня сделать. Что вообще ты умеешь?

— Ну… — неуверенно пробормотал демон, складывая свои толстые губы в страдальческую гримасу и стараясь не смотреть в сторону Танаева. — Я могу, например, разрушить город…

— Я не собираюсь разрушать города.

— Или построить замок…

— Прямо здесь, на этой скале?

— Здесь не получится. Для фундамента замка нужна соответствующая площадка.

— Тогда твой замок меня не интересует. Что еще ты умеешь?

— Добывать золото и драгоценности из эфирной материи.

— Сейчас я в них не нуждаюсь. Что-нибудь еще?

— Убивать я умею! — сорвавшись на рев, заорал демон. — Хочешь, продемонстрирую?

— Продемонстрируешь, когда придет время. А пока сиди тихо и не рыпайся, не забывай, что ты связан клятвой подземного огня! — на всякий случай напомнил Танаев совсем распоясавшемуся демону о том, кто пока что является хозяином ситуации.

Тот сразу же притих и вновь прикрыл морду крыльями, но ненадолго. Вскоре он встрепенулся и произнес, глядя на Танаева ненавидящими глазами:

— Я знаю, как выполнить приказ моего хозяина, не нарушая данную тебе клятву!

— И как же ты собираешься это сделать?

— А вот сейчас ты это увидишь, мерзкая человеческая тварь!

С демоном творилось что-то странное. Он с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, сделал несколько шагов к краю обрыва.

Затем он повернулся лицом к Танаеву, широко расправил свои огромные перепончатые крылья и, злобно захохотав, упал спиной вниз, в зияющую за его спиной пропасть.

— Эй ты, подожди! Что ты задумал?! Немедленно вернись обратно!

Но было поздно. Как только лучи жаркого земного солнца коснулись крыльев демона, в первую секунду вполне успешно позволявших ему прервать падение, они окутались клубами сизого тумана. Во все стороны полетели клочья. Эти клочья продолжали вспыхивать под лучами солнца холодным синим пламенем и, кружась, постепенно растворялись в земной атмосфере.

Чтобы видеть все, что происходит с демоном, Танаеву пришлось, превозмогая боль, ползком продвинуться к самому краю карниза. Все тело Сулеймана уже было охвачено этим неземным синим огнем.

От крыльев остался лишь костяной скелет. Беспорядочно кувыркаясь и ни на секунду не прекращая своего дикого предсмертного хохота, демон несся вниз, словно вошедший в пике реактивный лайнер.

От удара его огромного тела о торчащие внизу острые каменные клыки скала слегка вздрогнула, и лишь теперь до Танаева начал доходить смысл неожиданного самоубийства Сулеймана.

Стая гарпий, до этого неподвижно сидевшая в ста метрах от Танаева и сдерживаемая лишь присутствием демона, немедленно взмыла в воздух и, завертев у него над головой смертоносную карусель, медленно, с опаской, начала приближаться к беспомощно распростертому на скалах человеку.

Снизу, от леса, не желая упустить предстоящее пиршество, вдоль склона горы неслись новые стаи этих отвратительных бестий.

В отчаянии Танаев подумал о том, что у него не осталось даже шунгитового крестика, потерянного где-то в горячке боя. Ничего у него не осталось из тех предметов, которые, не являясь оружием, способны поддержать человека в трудную минуту' безжалостно приближавшейся гибели.

Люди научились передавать свою боль и свою веру вещам, потому что во всем великом космосе, окружающем нас, не бывает мертвых вещей. Кольцо, талисман, целительная икона… Как часто эти предметы выручали нас в трудную минуту! Но у Глеба не было ничего, кроме безжалостного клинка, способного лишь высосать из него остатки жизненных сил.

Когда вокруг начали сыпаться ядовитые перья, которыми гарпии всегда поражали свою жертву, прежде чем начать рвать на куски обездвиженное парализующим ядом тело, Танаеву не осталось ничего другого, как вновь взяться за рукоять волшебного меча.

Боль, пронзившая руку, прикоснувшуюся к мечу, была такой сильной, что он не смог сдержать крик и неожиданно для себя самого вскочил на ноги, прежде чем нажать на красную кнопку.

«Погибать, так с музыкой!» — вертелась у него в голове одна и та же мысль.

— Человечины вам захотелось?! Решили захватить Землю? Получайте теперь то, что заслужили!

Он выкрикивал никогда раньше не использовавшиеся им ругательства, извлеченные из каких-то дальних глубин памяти, и давил, давил на камень рукоятки, не замечая того, что вместо красного камня палец, соскользнув по влажной поверхности, уперся в желтый. Однако и этого оказалось вполне достаточно.

Над головой человека, стоявшего над пропастью, закручивался огненный протуберанец. Он втягивал внутрь себя сотни гарпий, мгновенно превращая их в пепел. А они всё летели и летели навстречу неминуемой гибели, до тех пор, пока глаза Танаеву не застила черная пелена уходившего сознания.

На какой-то миг ему показалось, что он очутился в том самом междомирье, в котором бывал до этого не раз.

Глеб еще успел с облегчением подумать, что боль сейчас исчезнет, потому что он уже вступил на краешек дороги, на которой не бывает боли и по которой еще никто не возвращался обратно. Но неожиданно в этом туманном полуреальном мире прогремел знакомый голос, когда-то впервые услышанный им на лестнице Прометеева замка.

— Остановись, человек!

Мир вокруг Танаева замер, боль исчезла, даже время остановилось. Танаев видел неподвижно замершие в воздухе обгоревшие тела гарпий, видел свою руку, державшую рукоятку меча. Вместо лезвия из клинка вырывалась теперь наружу его собственная душа. Вот только и она, подчиняясь властному голосу, заполнившему все пространство вокруг, замерла неподвижно.

— Выполнил ли ты то, для чего родился на Земле? — спросил голос, которому невозможно было не ответить и невозможно солгать.

— Нет. Я виноват в гибели поверивших мне людей. Я оставил свой дом без защиты, на растерзание черных тварей, потому что моя армия погибла из-за моей собственной ошибки. И женщина, которая меня ждет… — Глеб остановился на секунду, не решаясь произнести вслух самое тяжелое обвинение. — Я не сумел защитить ее.

— Тогда возвращайся! — приказал голос.

— Но я не могу! — попытался он возразить в последний момент, и голос ответил:

— Ты можешь. Ты даже сам не знаешь, как много ты можешь, бессмертный земной человек!

А затем в лицо Танаеву ударил огненный вихрь взрывной волны, которая, распухая у подножия горы гигантским огненным яйцом, добралась теперь до площадки, на которой он стоял. Ему показалось, что этот огненный ад вызван его возвращением, — на самом деле все произошло наоборот. Удар огненной стихии взрыва, разверзшегося у подножия Эльбруса, вернул Глеба в реальный мир.

За его спиной по обе стороны узкого карниза, на котором он принял свой последний бой, сверху рушились огромные каменные лавины.

Грохотом своего падения они заглушали отзвуки чудовищного взрыва вакуумной бомбы, только что прозвучавшего внизу.

— Альтер, — прошептал Танаев, стараясь не смотреть вниз, чтобы не видеть разверзшегося там огненного ада.

Теперь его последняя надежда была уничтожена безжалостной судьбой. Он знал, чья рука повернула взрыватель и кто решил превратить остаток собственной жизни в бушующий огненный ад. Но сейчас это уже не имело никакого значения.

Портал на вершине горы, высоко над его головой, уцелел, и там по-прежнему накапливались новые полчища черных чудовищ, готовых обрушиться на лежавшую внизу беззащитную Землю.

Но что-то все-таки изменилось. Глеб понял это, как только огненный ад взрыва стал терять свою космическую силу, неохотно отступая туда, откуда пришел, к подножию великой горы.

На карнизе за спиной Танаева, еще невидимая, но уже ощутимая каждой клеточкой его измученного тела, открылась миру новая сила.

На обнажившейся после обвала каменной плоскости горы сверкнула полоса яркого металла, разрушить который или хотя бы покрыть пленкой окиси оказались не способны пронесшиеся над ним тысячелетия.

Танаев почувствовал его сразу, всем своим существом. От металла исходила нечеловеческая сила, притягивавшая его, как магнит.

Слепо протянув за спину руку, человек нащупал кольцо гигантских оков, когда-то сковывавших руки того, кто подарил людям частичку божественного огня… Частица этого огня до сих пор сохранилась в металле. И не только она.

Танаев понял это, когда волна тепла, смывавшая боль и чудовищную усталость в его теле, прошла по всем мышцам.

Меч, до этого невероятно тяжелый, неожиданно потерял свой вес, и Глеб смог наконец нажать на красный рубин, направив огненное острие вырвавшейся из меча молнии к вершине горы.

Но и это мало что изменило. Никакие удары молний и тем более тепловой луч лезвия не способны были проникнуть в недра огромной горы и разрушить портал, из которого уже шли вниз бесконечным потоком новые отряды черных тварей…

Вот только теперь кое-что изменилось в их составе. Больше среди них не было черных обезьян и гарпий, их заменили гораздо белее мелкие и более эффективные существа…

Те, кто управлял порталом, наконец-то поняли: единица массы, которую портал способен пропустить через себя за час времени, может состоять не из двух-трех существ, а из миллиона крохотных ядовитых тварей. Они не обладали ни собственной волей, ни мозгом, но зато не знали страха и выполняли поступавшие им команды с упорством и настойчивостью, которым люди уже не могли противопоставить ничего существенного.

Чаша весов этой судьбоносной для Земли войны заколебалась, и та, на которой находилась судьба человечества, вновь поползла вниз…

И тогда, выпустив из своих рук меч, Танаев прижался спиной к гигантскому металлическому кольцу оков, некогда впитавших в себя всю боль тысячи лет страдавшего здесь титана. Теперь эта боль, вливаясь в тело человека, заставила его пошатнуться. Но не только боль хранилась в металле. Здесь была и надежда, и сила. Та самая сила, что помогла когда-то Прометею выстоять, пережить своих мучителей и в конце концов превратиться в бога.

Сейчас она щедро вливалась в Танаева. Его невидимое эфирное тело выросло, на какое-то время сравнявшись в размерах с тем, кто стоял на этой скале тысячелетия назад.

Не сразу Танаев понял, что своей невидимой гигантской рукой может теперь дотянуться до нитей той самой безжалостной богини, которую люди называют Судьбой, а когда ему это удалось, высоко в небе родной Танаеву планеты появилась дневная звезда.

Она медленно приближалась к нему, разрастаясь в размерах и постепенно превращаясь в огромный космический корабль.

Глеб узнал его сразу — не может капитан не узнать свой корабль даже в том случае, если кораблю пришлось преодолеть границу между живым и мертвым мирами.

Звездолет Прометея уже включил тормозные двигатели, и его огромная чечевица накрыла почти весь горный хребет, который несколько столетий назад еще назывался Кавказским, а ныне стал безымянным. Лишь одна его вершина гордо пронесла свое имя сквозь тысячелетия — Эльбрус.

Наконец, плавно затормозив и развернувшись так, что его входной люк оказался напротив площадки, на которой стоял Танаев, корабль полностью остановился, люк распахнулся, и в его проеме возникла низенькая фигурка Литлбаша.

— Добро пожаловать на борт, капитан!

На плоском, похожем на стену сторожевой башенки лице Литлбаша нельзя было прочесть никаких эмоций, но Танаев знал, что он улыбается. И еще Глеб знал, что одного выстрела мезонной пушки этого корабля будет достаточно, чтобы навсегда покончить с темным порталом.

Но, прежде чем шагнуть к трапу, Танаев обернулся и посмотрел на скалу за своей спиной.

Там по-прежнему сверкала в лучах солнца полоска небесного металла, сохранившего в себе частицу божественного огня и всю силу того, кто отдал за людей свою свободу.