Сила Прометея

ГЛАВА 37

Они догнали основной отряд только на следующий день. И весь этот утомительный день пути, во время которого им то и дело приходилось останавливаться, чтобы вытащить свою тяжеленную неповоротливую повозку из очередной колдобины, Танаев удивлялся тому, как сильно изменилась Земля за то время, пока его здесь не было.

Исчезли огромные мегаполисы, исчезли вездесущие раньше сети шоссейных и железных дорог, исчезли хищные тени проносящихся над облаками летательных аппаратов.

Цивилизация сохранилась лишь в отдельных укрепленных районах, таких как столица империи или Валамский монастырь. Их осталось совсем немного, этих районов, и пространство между ними давно заполнили дикие леса.

Дорога, по которой со скоростью пяти километров в час еле-еле двигалась их повозка, вероятно, была когда-то бесследно исчезнувшей железнодорожной колеей. Шпалы давно сгнили, рельсы превратились в рыжую пыль, унесенную ветром, а сама колея, изрезанная оврагами и трещинами, едва угадывалась среди дикого леса.

Еще яснее становились изменения, произошедшие на Земле, когда Танаев пытался инвентаризировать пестрое вооружение своей армии, для того чтобы равномерно распределить по отрядам наиболее эффективное оружие. Чего только здесь не было! Самодельные арбалеты и пороховые ружья, гранатометы, стреляющие бумажными пакетами с порошком шунгита, и древние колесные пушки, заряжавшиеся с дульной части при помощи банников черным порохом и картечью.

Все это, за исключением, пожалуй, шунгитовых гранатометов, было совершенно неэффективно против черного воинства, состоящего, по квалификации валамцев, из пяти различных боевых категорий. К первой и наиболее опасной монахи относили огненных демонов, которые, к счастью, на Земле пока встречались чрезвычайно редко. Видимо, потому, что местный климат оказался для них слишком холодным. Но даже одной такой твари было бы достаточно, чтобы обратить в бегство все разношерстное воинство Танаева. Здесь у него не было боевого звездного корабля с его мощными защитными полями и лазерными пушками, но хуже всего было то, что он не знал, насколько эффективен окажется его меч Зевса против черного воинства. После истории с дуэлью, когда он был вынужден запереть меч в сейфе, тот вел себя довольно странно.

Волшебный клинок никак не отзывался на робкие попытки Танаева просканировать его состояние, отгородись от него непроницаемой ментальной стеной, схожей с той, которая закрывала его в ларце нижнего мира. Теперь Танаев даже не знал, сумеет ли пробудить свое главное оружие, если в этом возникнет необходимость, а провести более серьезную проверку он не рискнул, боясь окончательно прервать тоненькую ниточку контакта, все еще существовавшую между ним и мечом. Вся надежда оставалась на скрытность и быстроту передвижения.

Вот только дорога оказалась гораздо хуже, чем она выглядела в докладах разведчиков, ничего не знавших о весе махины, которую приходилось тащить вслед за войском. О быстром передвижении пришлось забыть в первые же часы похода. Они продвинулись за день не более чем на пару десятков километров, и даже это можно было считать большим достижением. Сейчас у них был хоть какой-то намек на дорогу, которая вскоре, по докладам все тех же разведчиков, должна была исчезнуть вовсе.

Оставалась скрытность. Здесь тоже обстояло не все так гладко, как хотелось бы Танаеву. Прежде всего, он не сомневался в том, что среди двух тысяч человек, составлявших основной отряд его войска, наверняка есть лазутчики черных.

Поэтому о подлинных целях экспедиции и о ее истинном маршруте знали всего три человека.

За первые сутки Танаев не отметил ни одной попытки выйти в радио- или ментальный эфир. Скорее всего, вероятные лазутчики черных не знали, что передавать.

Разрабатывая маршрут, Танаев специально запутал его неожиданными поворотами, пожертвовав кратчайшим путем ради скрытности, и пока что это работало.

Не выяснив хотя бы приблизительно цели его совершенно непонятной для непосвященного экспедиции, черные будут дожидаться, когда отряд проникнет в глубь враждебной территории как можно дальше, и лишь тогда перейдут к решительным действиям.

Пока это Танаева устраивало, поскольку давало возможность приблизиться к конечной цели маршрута настолько, насколько позволят обстоятельства. А дальше будет видно.

После ночного привала он распорядился прорубать просеку и стелить гати через болота в направлении, под острым углом уходящем в сторону от основного маршрута. Скрытность требовала очередной жертвы.

После того как повозка с бомбой погрузилась в болото по самые оси, продавив под собой хлипкую гать, к Танаеву подошел Альтер.

— Так нам ее не дотащить. Люди уже сейчас выбились из сил, представляешь, что будет, когда мы подойдем к горному хребту’?

— И что ты предлагаешь? Вернуться обратно? Без нее, — Танаев хлопнул по боку контейнера с бомбой, — нам там нечего делать.

— Это я знаю. Но здесь неподалеку, в двух километрах севернее болота, в котором мы сейчас застряли, протекает небольшая безымянная речушка. Она вроде бы течет на запад, но вскоре ее русло начинает петлять и в конце концов впадает в Зоряну. Раньше это была судоходная река, но даже сейчас, в этом я почти уверен, на всем протяжении ее течения сохраняется глубокая вода.

— И что это нам даст?

— Если мы дотащим эту дуру до Зоряны, то дальше… посмотри на нашу монастырскую карту’…

— Мне не надо на нее смотреть. Я помню ее наизусть и только сейчас понял, о чем ты говоришь. Наверно, ежедневные хлопоты этого похода совсем атрофировали мой мозг. — Танаев на какое-то время задумался, мысленным взором проходясь по извлеченной из своей бездонной памяти карте. — Где-то на сороковом километре Зоряна делает резкий поворот к югу и почти вплотную подходит к подножию Кавказского хребта. Ты предлагаешь построить плот?

— Если только плот выдержит ее вес! — Альтер с сомнением окинул взором длинную телегу, вокруг которой, как муравьи, копошились солдаты и лошади.

— Все будет зависеть от осадки, которую позволит сделать глубина реки, и от количества бревен, которое мы сможем подвести под днище телеги. Придется выслать разведку. Это задержит нас дня на два. Но зато потом это время вернется с лихвой.

— Есть еще одна проблема в плане, который я предложил, — засомневался Альтер, он всегда начинал сомневаться в собственных выводах, если Танаев вот так, с ходу, с ним соглашался.

— Ну, говори, не тяни! — подбодрил тот его.

— Армия там не пройдет. Если мы всех посадим на плоты, то потеряем всякую боеспособность, и нас можно будет брать голыми руками, а вдоль берегов — непроходимые лесные заросли. Нам придется разделиться, но в этом случае наш «подарок» отправится к месту назначения практически без охраны.

— Это не будет иметь особого значения, если нам удастся сохранить в секрете данную часть операции.

— И как ты собираешься это сделать? Исчезновение такой махины невозможно скрыть!

— Разумеется. Именно поэтому она и не будет никуда исчезать. Повозка на плоту не нужна. Она продолжит свое движение вместе с армией. Вот только бомбы на ней уже не будет. Мы соорудим макет, по внешнему виду неотличимый от нашего груза.

— Хорошая идея, и все же у меня остаются некоторые сомнения по поводу этого плана, хотя я сам же его и предложил, — заявил Альтер. — У нас в обители существует традиция: накануне любой серьезной вылазки ее план подвергается перекрестному обсуждению, во время такого обсуждения всегда выявляется много всяких недоделок и упущений.

— Ты предлагаешь провести подобное обсуждение в нашем случае? А как же тогда быть с секретностью?

— Ну, я думаю, для такого обсуждения будет достаточно и нас двоих. Я постараюсь взять на себя роль максимально объективного критика собственного проекта. И если ты не возражаешь, готов начать прямо сейчас.

— Давай. Я знаком с подобным методом отработки сложных проектов, он назывался когда-то «мозговым штурмом», но имел шанс на успех лишь в том случае, если в этом штурме участвовало много заинтересованных как в продвижении проекта, так и в его провале людей. Причем людей компетентных, знающих все детали.

— Это так. И все же давай попробуем сделать хотя бы то, что нам позволяют сложившиеся обстоятельства.

— Я вижу, тебе не терпится обрушиться с критикой на себя самого, интересно почему?

— Слишком большая ответственность лежит на нас. Слишком многое мы на себя взвалили. Второго такого шанса людям может уже не представиться. Меня тяготит ответственность, я боюсь ошибиться, Глеб! — Впервые Альтер позволил себе назвать Танаева по имени, и возможно, именно эта маленькая деталь заставила навигатора слушать его с максимальным вниманием и серьезностью.

— Хорошо! — сказал он. — Я готов, но начинать тебе.

Секунду Альтер молчал, собираясь с мыслями. Наконец он начал говорить, обращаясь словно бы и не к Танаеву, а к какому-то невидимому собеседнику, возможно, к самому господу богу.

— Давай для начала предположим, что наши враги не глупее нас. Как только наши основные силы приблизятся к порталу километров на сто, нетрудно будет угадать цель нашего похода.

Центральный портал, несмотря на все его ответвления, на Земле один, и его ценность для агрессора просто неизмерима, хотя бы потому, что сами они не умеют создавать подобные порталы. Их создала другая древняя цивилизация тысячи лет назад, и, следовательно, потеряв портал, связавший Землю с другими межзвездными порталами, черные утратят возможность всех своих военных поставок и пополнения. В такой ситуации их агрессия очень скоро захлебнется, а силы, ранее доставленные на Землю, будут обречены на уничтожение. Что бы ты сделал на их месте, почувствовав опасность, угрожающую единственной транспортной артерии, снабжающей всю их армию?

— Ну, она у них не единственная. Вспомни демонов, проникавших по пространственным каналам прямо во дворец императора!

— Я говорю о главном космическом канале, соединяющем нашу планету с базой черных. А демонов, способных ломиться сквозь «дикое», не трансформированное каналами пространство, у черных совсем немного. Даже в высшей категории подобным умением обладают считаные единицы. Да и делать они это могут только в планетарных условиях, так что не о них речь. Ну, так что бы ты сделал на месте Хорста?

— Естественно, предпринял бы все, от меня зависящее, чтобы остановить наше приближение к порталу.

— Можешь не сомневаться, они сделают то же самое. И игра в кошки-мышки с их засланными в наш отряд лазутчиками очень скоро закончится, если уже не закончилась. В районе, в котором сейчас находится наша армия, просто нет целей, достойных подобной военной экспедиции, кроме центрального портала.

— И что же нам делать? Ты предрекаешь неудачу всему походу?

— У нас всего два выхода. Или вернуться, и это будет означать нашу полную капитуляцию, или идти вперед, преследуя недостижимую цель, и начать сражение, из которого никто из нас не вернется живым.

— Хорошенькую ты нарисовал картину! Ты сам-то что выбираешь?

— Разумеется, последнее! Так уж мы, люди, устроены! Даже в безнадежной ситуации мы будем идти вперед, до самого конца надеясь на чудо.

— Если бы мы этого не делали, чудес в нашем мире не осталось бы.

— А ты много их знаешь?

— Знаю. Помнишь легенду о трехстах спартанцах, остановивших многотысячную армию царя Дария?

— Это всего лишь легенда.

— А разгром немцев под Москвой? Разве это не чудо? А то, что Россия раз за разом поднималась из-под земли, вновь и вновь вставая на ноги, после того как ее считали уже навсегда похороненной!

В этой империи остались корни великой русской нации — и я надеюсь на чудо хотя бы потому, что мое возвращение в верхний мир с этим мечом, — Глеб хлопнул себя по поясу, — чудо само по себе.

Так уж мы устроены, русские люди. Мы упрямо будем идти вперед, прошибая лбом стены, и прошибем, вот увидишь!

— Или погибнем! — грустно подытожил разговор Альтер.

— Или погибнем, но с честью! — неожиданно согласился с ним Танаев.

— Ты думаешь, это слово все еще что-то значит в современном мире?

— Для меня — да.