Сила Прометея

ГЛАВА 13

Веревка кончилась на сороковом метре. Бросив вниз догорающий факел, который все равно должен был погаснуть через пару минут, Танаев долго следил за его падением.

Огонек постепенно становился все меньше, пока не исчез совсем, так и не достигнув дна. И на всем пространстве, которое Глебу удалось рассмотреть, пока факел не затерялся во мраке, вниз уходили гладкие отвесные стены колодца без единого намека на трещину или выступ.

Теперь у него осталось два выхода: попытаться вернуться или отпустить веревку и последовать вслед за факелом в неизвестность. Первый вариант нравился ему больше, но если так заканчивать, не стоило и начинать. Второй вариант выглядел совершенно безумным и слишком уж смахивал на самоубийство. Но в его жизни порой возникали ситуации, когда самоубийственные на первый взгляд поступки приводили к успеху. Почему бы не испытать судьбу еще раз? Впрочем, чем чаше мы это делаем, тем заметнее возрастает вероятность неудачи.

Судьба не любит, когда ее подопечный слишком часто все ставит на одну карту… «Ладно. Пусть так. Все равно у меня не хватит сил, чтобы сорок метров подтягиваться на руках. Я слишком устал для этого». Подумав так, Танаев отпустил веревку и полетел вниз, постепенно ускоряя падение и слыша, как в ушах свистит прохладный здешний воздух.

При таком ускорении удар о дно колодца должен был размозжить в лепешку даже его хорошо сработанное тело. Он начал сомневаться в том, что сам, добровольно, выпустил веревку. Возможно, она просто выскользнула у него из рук. И вот теперь он стремительно летит вниз, изо всех сил стараясь сдержать непрошеный крик животного ужаса, готовый сорваться с губ.

Прошло, наверно, минут пять этого бесконечного падения, прежде чем Танаев вновь обрел способность трезво оценивать ситуацию. Падение, определенно, замедлилось, хотя по всем законам физики оно должно было ускориться. Это могло означать лишь одно — внутри этого колодца существуют свои собственные законы, или его поддерживает какое-то постепенно возрастающее силовое поле. Теперь он падал вниз со скоростью примерно метр в секунду.

Свет, пробивавшийся из входного отверстия колодца, постепенно померк, вскоре затерялась в темноте и сама светлая точка устья. Сколько Танаев ни всматривался вверх, он больше не мог ее отыскать.

Зато внизу, у него под ногами, появилось новое пятно света, которое, по мере его замедлявшегося с каждой секундой падения, становилось все ярче.

Вскоре Глеб уже мог детально рассмотреть стены колодца и сразу же отметил, что теперь способен различить блеск отдельных каменных кристаллов, слагавших эти стены.

Когда пятно нижнего света приблизилось настолько, что его призрачная синева заполнила собой все пространство вокруг, Глеб почувствовал легкий толчок. Примерно такой, какой ощущает парашютист, совершающий затяжной прыжок с большой высоты.

Поблагодарив судьбу за то, что в очередной раз остался жив после своего безумного поступка, Танаев осмотрелся.

Он стоял в огромном каменном зале, вытесанном в скале неизвестными искусными мастерами. Потолок располагался над головой Танаева в доброй сотне метров, и отыскать на нем отверстие, через которое он сюда влетел, не было никакой возможности.

В форме колонн, поддерживавших стрельчатый свод зала, чувствовалась рука гениального скульптора, сумевшего создать из мертвой материи звучащую, впрочем, довольно мрачно, симфонию. Этому ощущению способствовала грубая, местами небрежная отделка стен, словно кто-то вытесал их наспех гигантским топором в цельной скале, да так и бросил, не завершив свой титанический труд.

Свет шел от огромной друзы кристаллов аметиста, водруженной в центре зала на постаменте. Друза была почти прозрачной, и легкий фиолетовый оттенок освещения еще больше увеличивал мрачную красоту этого зала.

Шестигранной формы помещение смыкалось на расстоянии пары сотен метров от светящейся друзы, находившейся рядом с Танаевым. Он подумал, что сместись он в своем полете на пару метров левее, и острые, как ножи, кристаллы пропороли бы его тело насквозь. Не помогло бы никакое тормозящее поле.

Возможно, эти кристаллы находились здесь как раз для того, чтобы непрошеные гости не могли беспрепятственно проникать в тайны Колодца забвения.

И сразу же возник вопрос: кому и для чего понадобилось здесь что-то прятать? Танаев почему-то не сомневался, что вся гигантская работа по созданию этого скрытого в недрах планеты помещения была проделана ради укрытия в его стенах чего-то очень важного. Возможно, он оказался здесь, следуя за своим предчувствием, именно для того, чтобы отыскать это нечто…

Но прежде чем двинуться в глубь зала, он решил проверить свое предположение, касавшееся назначения светившейся зловещим фиолетовым светом друзы.

Не лампа это была, совсем не лампа. Он убедился в этом, едва обогнул друзу и очутился с той стороны, куда были наклонены острые кристаллы. Все, что летело сверху, напарывалось на эти каменные ножи, а затем соскальзывало по их наклонным бокам в специально предназначенное для останков неосторожных жертв углубление.

Здесь валялись запыленные, но почему-то не тронутые ржавчиной доспехи, хотя кости их невезучих обладателей давно истлели, превратившись в серый порошок.

Были и не такие древние останки тех, кто решился проверить древнюю легенду о колодце, ведущем к бессмертию через забвение. Много разных легенд узнал он об этом колодце от пленного Ключника, пытавшегося словоохотливостью заслужить снисхождение своих прежних жертв. Из этих зачастую противоречивших друг другу легенд следовало, что именно здесь спрятали свои несметные сокровища навсегда покинувшие Землю титаны.

Останков скопилось уже немалое количество, и сверху этой груды валялся его погасший факел, словно символизируя собой поджидавшую здесь Глеба судьбу. Представив столь печальное завершение своего жизненного пути, Танаев торопливо пошел прочь от этой смертоносной друзы.

Раз уж судьба оказалась к нему настолько милостивой, что отклонила его полет на волосок от смерти, он обязан до конца использовать представившийся ему шанс и раскрыть тайну этого колодца.

Арх наверняка считал колодец своей собственностью. Да и не только Арх. Судя по разнообразию одежды и оружию погибших здесь людей, не один правитель пытался завладеть им.

Но колодец принадлежал тем, кто его построил, несмотря на то что они давно покинули этот мир. И хорошо защищал свою тайну.

Друза аметиста на входе — наверняка только начало. На каждом шагу незваного искателя приключений здесь могут поджидать смертоносные ловушки. «Надо помнить об этом и контролировать каждый свой шаг», — подумал Танаев и почти сразу же забыл об этих благоразумных мыслях, потрясенный величием и грозной красотой открывшегося перед ним подземного сооружения.

Пройдя почти двести метров, он остановился перед одной из стен шестигранника, привлекшей его внимание.

В центре нее виднелся какой-то знак или символ.

Подойдя ближе и с трудом дотянувшись до заинтересовавшего его изображения, Танаев смахнул с него вековые отложения пыли и, потрясенный, отошел на несколько шагов назад, чтобы лучше видеть открывшуюся ему картину.

Это был хорошо знакомый ему еще по замку Прометея символ. Огромная человеческая рука, сжимавшая в кулаке две молнии…

Древний символ титанов… Так вот кто построил этот зал!.. Прометей наверняка знал о нем, но ни словом не обмолвился об этом тайном хранилище своей исчезнувшей расы.

Что же они здесь прячут? Нечто важное и, очевидно, опасное… Нечто такое, что не должно попасть в верхний мир. Не должно попасть в чужие руки.

Танаев, вспомнив о возможных ловушках, осторожно обошел зал по периметру, но, кроме стены, отмеченной символом, здесь не было ничего примечательного. Если и существовал какой-то вход в этот зал, кроме жерла смертоносного колодца, то он скрывался именно здесь, за толстой каменной плитой, весившей не один десяток тонн, — дверь, доступная одним лишь титанам.

Что же — это логично, и если отсюда нет никакого другого выхода и он не найдет способа проникнуть через эту преграду, ему суждено погибнуть здесь от жажды и голода.

Эта мысль сразу же вызвала в нем острое желание пить. Танаев достал из заплечной сумки флягу и поболтал ее, но так и не осмелился открыть крышку. Жидкости оставалось чуть больше половины фляги, и экономить теперь придется каждый глоток. Ему нужно выиграть время, чтобы разрешить вставшую перед ним задачу. Он не верил, что ведущая его по жизни невидимая рука, та самая, что отклонила его смертоносный полет от фиолетовых кристаллов друзы, сделала это лишь для того, чтобы он нелепо закончил свои дни в этом зале. Хотя почему бы и нет? Красивая усыпальница, достойная любого героя.

По крайней мере здесь нет наружной изнуряющей жары, это поможет ему продержаться чуть дольше. От друзы ощутимо тянуло прохладой. Чтобы проверить свое предположение, Танаев осторожно приблизился к кристаллам и приложил ладонь к одному из них.

Так и есть — ладонь обожгло холодом. В каменном кубе постамента находилось какое-то устройство, охлаждавшее поверхность камня до нулевой температуры, и оно оставалось работоспособным, несмотря на тысячелетия, пронесшиеся мимо этих стен.

Может быть, именно здесь и следует искать решение? Танаев с сомнением осмотрел каменный куб, служивший постаментом для друзы. Он был грубо вытесан из монолитной глыбы. Здесь не было ни единого шва, ни единого намека на какой-либо механизм. Да и ни одно известное ему устройство не смогло бы выдержать такого длительного испытания временем. Строителям этого зала были известны неведомые нам виды энергии.

Танаев перешел к стенам и начал исследовать каждый метр пространства, каждую грань и каждое Ребро.

Постепенно им овладевало глубокое отчаяние. Из этого зала не было выхода. Отсюда действительно никто не возвращался. Все пришельцы оставались здесь навсегда. Сломленный усталостью Танаев присел напротив стены с рисунком гигантской человеческой руки, достал флягу с водой и, отпив ровно четыре глотка, глубоко задумался.

И все же должен быть какой-то выход. Всегда есть выход. Даже если тебя пожирает дьявол, выход все равно остается, правда, не слишком приятный.

Предположим, это помещение строили как хранилище и спрятали в нем нечто важное, строители были обязаны предусмотреть возможность посещения этого места его бывшими хозяевами.

Ведь рано или поздно то, что здесь спрятано, могло им понадобиться. Даже древние земные пираты, устраивая захоронения для своих награбленных сокровищ, всегда составляли карту с указанием их местонахождения. А сундуки запирались надежными замками, и довольно часто их охраняли смертоносные ловушки — самострелы, ядовитые змеи или что-нибудь подобное.

Скорее всего, одна из шести стен зала является дверью. Всё, что ему нужно, так это понять, каким образом привести в действие открывающий ее механизм, а в том, что такой механизм существует, Танаев почти не сомневался. Хотя сразу же вслед за этой мыслью непрошено явилась другая: он мог ошибаться, если строители этого зала рассчитывали на титаническую силу хозяев.

Тишина в этом обиталище давно погибших душ стояла такая, что можно было услышать движение крови в собственных жилах. И никаких запахов — стерильный воздух, не похожий на наружный, пропущенный через невидимые фильтры и охлажденный… Требовалась прорва энергии, чтобы поддерживать в рабочем состоянии обслуживающие механизмы этого зала, и, спрашивается, для чего? Чтобы сделать комфортней гибель непрошеных гостей? Это не могло быть правдой. Этот зал кого-то ждал и постоянно был готов к приходу хозяев. Значит, где-то должен быть механизм, запирающий вход в основное хранилище.

Танаев поднялся и возобновил свои исследования. Хотя мрачные мысли продолжали сопровождать его на каждом шагу. Ну, допустим, в конце концов ему повезет, и он найдет замок замаскированной в стене двери. Что толку? Замка без ключа не бывает, а ключ к такому замку должен быть не менее надежен, чем сама дверь…

«Ладно, — успокоил он себя, — не будем отчаиваться, сначала нужно найти замок, а потом уже думать о ключе».

Во время поочередного простукивания всех шести стен Глеб постепенно отдалился от той стены, на которой было высечено изображение руки с молниями, и теперь, оглянувшись, посмотрел на него с противоположного конца зала. Отсюда изображение казалось более отчетливым, но стоило подойти поближе, и оно распадалось на отдельные фрагменты, отделенные друг от друга вековыми наслоениями пыли и кристаллов кальцита. Хотя здесь совсем не было воды, отложение каменных солей все же происходило, хоть и гораздо медленнее, чем в земных условиях.

Может быть, в этом все дело? В том, что он не замечает в рисунке каких-то мелких, но важных деталей?

Глеб подтащил к стене несколько каменных обломков, выбрал из груды останков хорошо сохранившиеся доспехи и соорудил из всего этого довольно устойчивую пирамиду, позволившую ему подобраться к самому изображению.

Затем, достав меч, он начал прочищать его лезвием заплывшие от времени линии. Работа продвигалась медленно, и досаднее всего было то, что, стоя так близко к изображению, он не видел результатов своей деятельности. Только спустя полчаса Глеб позволил себе спуститься и, отступив к противоположной стене, всмотрелся в картину.

Молнии определенно стали четче, да и сама рука выглядела теперь более угрожающе. И что-то там было. Какая-то мелкая деталь, которую он не мог заметить, пока не очистил всю резьбу. Да и сейчас в этом месте еще оставалась нашлепка старых отложений, закрывавшая именно ту часть, которая была ему нужна. Пришлось вновь возобновить работу, и лишь спустя еще полчаса он понял, что рука была украшена изображением перстня.

«Ну и что? — спросил он себя. — Перстень мог быть на той руке, которая послужила оригиналом для резчика. Ничего это не значит. Или все-таки значит?»

Изображение перстня казалось каким-то неправильным. Что-то в нем было не так… И вскоре, тщательно и осторожно очистив изображение, Глеб понял, что в перстне отсутствует камень. То есть углубление, в котором он должен был находиться, имелось, но самого камня не было…

Разумеется, его могло не быть здесь изначально, но тогда непонятно назначение четкого углубления правильной геометрической формы и окружавшей его оправы, повторявшей даже мелкие детали… Почему же резчик не пожелал изобразить сам камень? И почему форма оправы кажется ему такой знакомой?

Не отрывая глаз от очищенного рисунка перстня, Танаев начал лихорадочно нащупывать цепочку корабельного ключа, подаренного ему Прометеем. Ключ от корабля? Возможно, не только от корабля?

Если вспомнить слова Прометея, этот ключ был для титанов символом спасения, дорогой, ведущей к дому.

Две пересекающиеся изломанные линии на поверхности ключа в точности соответствовали рисунку молний, а сам ключ, вернее, его форма, идеально подходил к тому месту, где должен был находиться камень на перстне титанической руки.

Не раздумывая больше ни секунды, Танаев вставил ключ в углубление, и, как тут же выяснилось, подумать все-таки следовало.

От грохота, раздавшегося за стеной, затряслись колонны древнего зала, с потолка посыпались обломки камня, а пирамида, на которой Танаев с таким трудом удерживал равновесие, мгновенно рассыпалась под ним.

Но даже больно ударившись об пол, он ни на секунду не отрывал глаз от дрогнувшей плиты, на которой была изображена рука титана.

Медленно, со скрипом и грохотом, каждую секунду рождая водопады каменных обломков и накопившегося за столетия мусора, плита двинулась в сторону. Казалось, вот-вот она остановится, застрянет навсегда, оставив Танаева погибать в этом зале смерти. Но этого не произошло. Постепенно, медленно, сантиметр за сантиметром, рывками продвигаясь в сторону, плита наконец открыла проход, достаточный, чтобы в него мог протиснуться человек.