Сила Прометея

ГЛАВА 39

Волна последнего взрыва ударила по Танаеву с такой силой, что мир в его глазах на несколько мгновений стал совершенно черным.

Когда пронеслись эти несколько мгновений (или часов?) полной темноты, к Танаеву вяло и как-то неохотно вернулось сознание. Но оно не принесло с собой возможности двигаться — его тело сковала и придавила к земле обрушившаяся от взрыва порода.

С трудом повернув и лишь слегка приподняв голову, он понял, что бой на видимом ему небольшом пространстве давно прекратился. Атаковать черных, по крайней мере здесь, у самой вершины, было уже некому.

Вопли и редкие хлопки выстрелов еще доносились снизу, оттуда, где стояли оставленные с небольшим охранением обозы его разбитой армии.

Глеб постарался хотя бы чуть приподняться, чтобы рассмотреть, что происходит у подножия горы, но это ему не удалось. Его хваленых сил, позволявших раньше легко останавливать на скаку лошадь, теперь не хватало даже не то, чтобы отбросить эти чертовы камни.

Наверно, в том, что это обстоятельство совершенно его не взволновало, виновата была контузия или рана. Хотя рана вряд ли у него имелась, он не чувствовал никакой боли и даже тревоги от своего неестественного положения не испытывал.

Волна странного оцепенения и равнодушия ко всему окружающему властно придавила его к земле, и лишь одна мысль, словно надоедливая заноза, засевшая где-то на втором уровне сознания, свербела в мозгу: «Ты должен извлечь меч наружу и помочь тем, кто еще уцелел, тем, кто еще сражается у подножия горы!» Но вот только ничего из этого благого намерения не получалось. Что-то ему сильно мешало, какое-то постороннее влияние, вовсе не похожее на давление наваленной на него породы.

Наконец, превозмогая боль, Танаеву удалось повернуть голову в сторону вершины, откуда до него доносились непонятные шорохи и странные звуки, похожие на завывание большой кошки.

Совсем рядом, в паре шагов от него, сидел на корточках синий демон и с интересом наблюдал за Танаевым.

Еще во время посещения нижнего мира Танаев усвоил, что демоны делятся на два основных класса. Первыми среди них, разумеется, считались огненные демоны, но сразу вслед за ними шли вот эти — синие. Температура их тела приближалась к ста восьмидесяти градусам ниже нуля. Дышали они парами азота. То есть вдыхать-то они могли обычный воздух, но, побывав в их нутре, тот полностью освобождался от кислорода и каким-то непонятным образом сжимался до жидкого состояния. Выдох синего демона нес в себе гибель для любых теплокровных существ, осмелившихся приблизиться к этому созданию ближе, чем на десять метров.

И хотя демон находился от Танаева значительно ближе, он, по-видимому, не собирался немедленно с ним покончить. Во всяком случае, каждый раз во время выдоха он приподнимал свою огромную, словно у вола, морду и, сложив толстые губы в трубку, выдыхал пары азота вверх, стараясь не задеть струей ледяного газа лицо человека, который внимательно его изучал и не выказывал никакого страха.

— Чего тебе надо? — спросил Танаев, собравший наконец силы, достаточные для произнесения этой фразы.

— То, что мне надо, лежит передо мной! — просвистел демон утробным свистом, непохожим на человеческий голос. — Сижу, смотрю и не могу понять… — Просвистев эту фразу, демон надолго замолчал, так что Танаеву самому пришлось продолжать этот совсем не безынтересный для него разговор.

— Чего же ты не можешь понять? — задавая вопрос, Танаев ни на секунду не прекращал попыток нащупать под слоем породы рукоятку меча, но пока

что успеха в этом его действии что-то не наблюдалось.

— Не могу понять, как такая козявка, я имею в виду тебя, умудрилась причинить столько неприятностей моему господину!

Это наглое замечание заставило Танаева удвоить усилия, и постепенно ему удалось вернуть мышцам относительную подвижность, тем более что он начал понимать — его паралич вызван вовсе не контузией, а стараниями этого разговорчивого демона, пытающегося полностью подавить его психику. Но как только Танаеву стало ясно, что причина его слабости кроется не в физических повреждениях тела, он стал бороться с ней совершенно другими методами и вскоре преуспел в этом.

Подчиняясь его тренированной воле, кровь быстрее заструилась в жилах, и мышцы рук закололо так, словно они начали оттаивать после сильного мороза.

Кончиками пальцев правой руки, которым ему удалось вернуть чувствительность, он наконец нащупал рукоятку меча. Очень ему не хотелось вновь к ней прикасаться, но выхода не было, и Глеб попросил своего ангела-хранителя, которым, не без некоторого основания, считал самого Прометея, дать ему силы хотя бы еще на один-единственный удар.

То ли его просьба была услышана, то ли он сам, своими героическими усилиями справился с наведенным демоном параличом, но только Танаев в конце концов крепко сжал рукоятку меча, сумев при этом преодолеть волну дикой боли, и продолжал ее терпеть, не извлекая меч из-под закрывавшей его породы. Он выжидал удобный момент и понимал, что у него будет одна-единственная попытка.

Самым трудным в этой ситуации было сохранить внешнюю невозмутимость и не позволить демону догадаться о том сюрпризе, который он ему готовил. Демон между тем вновь заговорил, поглядывая на Танаева с голодным вожделением:

— Не знаю, человече, что мне с тобой делать! С чего начинать.

— А в чем проблема? — поинтересовался Танаев совершенно равнодушным тоном, словно речь шла о ком-то постороннем.

— Господин приказал доставить ему твою голову в целости и сохранности, а о теле речи не было. Значит, я могу его использовать по своему усмотрению, да вот не знаю, как тебя глотать, чтобы не повредить головы!

— У нас есть такая присказка: «Чтобы ни один волос не упал с головы!» Улавливаешь суть? Если тебе было приказано доставить голову — это означает, что ты должен доставить всего меня в целости и сохранности!

— Это еще почему? — удивился демон, уже успевший представить себе в деталях предстоящее пиршество.

— Потому, что у вас считают людей не по штукам, а по головам, как скот. Никто не скажет: «шесть штук свиней», к примеру, скажут: «шесть голов свиней», ну, а если речь идет об одной голове, то так и говорят: «Доставить мне голову этого человека, да так, чтобы ни один волос с нее не упал!» Усекаешь разницу? Сам посуди, зачем твоему господину моя мертвая голова?

— Про волосы он ничего не говорил, а зачем ему понадобилась твоя голова, это ты у него спросишь!

— Как же я спрошу, если ты собираешься перекусить мне горло? Мертвые головы не разговаривают даже у вас!

— У нас все что угодно разговаривает, если это понадобится господину!

Этот спор продолжался так долго лишь потому, что Танаев давно уже понял — без посторонней помощи ему не освободить руку с мечом. Причина крылась в огромном валуне, откатившемся под воздействием взрывной волны в его сторону и оказавшемся теперь прямо над ним. Если бы не толстый слой породы, покрывшей тело Танаева после взрыва, этот камень наверняка переломал бы ему все кости, а так он только лишил его возможности двигаться, что, впрочем, мало меняло в ситуации, судя по намерениям нависавшего над Глебом чудовища.

— Хорошо, — сказал он демону, — начинай меня жрать, только лучше с ног!

— Почему? — поинтересовался демон с невинным выражением на морде, словно речь шла о том, с какой стороны очистить испеченную на костре картофелину.

— Потому что так я протяну гораздо дольше, и ты сможешь продлить свой кайф.

— Это действительно так. Но тебе будет очень больно, почему же ты это предлагаешь? — Глаза демона беспокойно забегали по сторонам, ища и не находя обстоятельства, подтолкнувшие Танаева к такой странной просьбе.

— Ничего, потерплю. Ты ведь знаешь, как мы, люди, ценим жизнь, каждую ее минуту. Если ты начнешь с ног, я проживу немного дольше.

— Это верно. Что ж, последнее желание смертника обязаны выполнять даже мы, демоны, конечно, если оно не противоречит нашим намерениям!

С этими словами демон мускулистой и чудовищно массивной лапой отшвырнул в сторону валун, придавивший Танаева, и тот с грохотом покатился вниз по склону, увлекая за собой тонны породы, а заодно и несколько десятков темных обезьян, секунду назад с завываниями проносящихся вниз по склону к невидимой для Танаева цели.

— Что там происходит внизу, мои солдаты еще держатся?

— Держатся, — подтвердил демон, ни на секунду не переставая сбрасывать с тела Танаева груды земли и камней. — Недолго им осталось. Скоро всех будем кушать.

Однако то, чего добивался Танаев, все же произошло — на какую-то долю секунды демон отвлекся, глянул вниз, и этого оказалось достаточно, чтобы рука Танаева с зажатым в ней световым мечом окончательно освободилась от плена.

Вот только лезвие получилось коротковатым, с шипением оно остановилось в нескольких дюймах от горла демона, и, несмотря на все усилия, Танаеву не хватало сил, чтобы продвинуть его дальше, на эти оставшиеся сантиметры.

Конечно, можно было попробовать приподняться и бросить тело вперед, но прежде, чем он успел проделать эту весьма сомнительную в его положении процедуру, демон сказал:

— Не делай этого! — Его синяя кожа стала серой, а глаза, до этого пылавшие красным огнем, сейчас позеленели и ни на секунду не отрывались от меча. — Откуда у тебя этот меч?!

— Из вашего мира, вестимо. Это как раз тот меч, о котором ты подумал. Так почему я не должен тебя убивать? — поинтересовался Танаев, стараясь, чтобы его голос звучал максимально нейтрально, а выражение лица соответствовало тому равнодушию, с каким синий демон несколько секунд назад обсуждал вопрос о том, с какой стороны следует начать пожирание его тела.

— Потому что холод, который у меня внутри, выльется наружу и сожжет тебя!

— Тебе-то что, какая разница? Должен вроде бы радоваться!

— Какая уж тут радость! Убить меня ты не сможешь, но твой меч отправит меня в нижний мир, и когда я предстану перед своим господином без твоей головы… Кара, которой он меня подвергнет, не может тебе даже присниться.

— Тогда давай договариваться!

— Давай! — неожиданно легко согласился демон, и эта легкость показалась Танаеву весьма подозрительной.

— Клянись подземным огнем, что не причинишь мне вреда и не нарушишь наш договор.

— Откуда ты знаешь про эту клятву? Про подземный огонь… — Было заметно, что предложение Танаева застало демона врасплох. Он беспокойно заерзал, стараясь незаметно отдалиться от смертоносного лезвия.

— А откуда у меня этот меч, как ты думаешь? И не старайся меня одурачить! Это лезвие достанет тебя на любом расстоянии, так что лучше не юли и клянись!

— Клянусь! — неохотно просвистел демон.

— Нет, ты повторяй слово в слово: «Клянусь подземным огнем не причинять навигатору Танаеву никакого вреда и впредь выполнять все его пожелания!»

— Ты что, за дурака меня считаешь? Хочешь сделать из меня своего раба?

— Предпочитаешь предстать перед твоим господином? — осведомился Танаев, без видимого со стороны усилия приподнимаясь. За время их странной беседы ему удалось скопить силы, достаточные для этого простого с виду движения. Огненное лезвие слегка коснулось кожи на ключице демона. Тот коротко взвыл от боли и торопливо забормотал:

— Клянусь подземным огнем не причинять вреда моему новому господину и исполнять отныне все его желания!

— Вот это другое дело! — удовлетворенно произнес Танаев, впервые позволив себе слегка расслабиться и прервать бешеный поток жизненной силы, изливавшейся из его тела в ненасытное лезвие меча.

Оно сразу же потускнело, приняло багровый оттенок и почти полностью вдвинулось в рукоять. Боль, пронзавшая руку Танаева так, словно он держал в руках оголенный высоковольтный провод, несколько поутихла, но совсем не исчезла.

— Что будем делать дальше? — спросил погрустневший и как-то сразу обрюзгший демон.

— Сейчас ты мне будешь рассказывать, что происходит внизу.

— Ты что, сам не можешь посмотреть?

— Не могу. У меня, наверно, кости сломаны.

— Так ты не можешь подняться! Не можешь использовать свое оружие! Ты меня обманул! Меня, Сулеймана ибн…

— Заткнись. Лучше скажи, что происходит внизу.

— Твои солдаты окружили повозку и, отчаянно отбиваясь, цепляют к ней какие-то большие разноцветные шары.

— Вот идиоты, — пробормотал Танаев, — я же приказал им не начинать без сигнала!

Солнце между тем подобралось почти к самой вершине с восточной стороны горы, и небосклон над ней окрасился в розовые тона земного рассвета. Но это обстоятельство почему-то не радовало Танаева. И, подтверждая его худшие предположения, демон злорадно заявил:

— Ты не совсем верно сформулировал клятву, которую потребовал от меня. Там было сказано «отныне» и не был обозначен срок действия клятвы.

— Подразумевалось «навсегда»!

— Мало ли что ты подразумевал. Есть определенные правила. Если срок конкретно не определен, то клятва действительна только до восхода луны. Кстати, солнце уже всходит, сейчас полетят гарпии! И у тебя до конца срока остается ровно двенадцать часов!

Огромная стая черных летучих бестий, словно дожидавшаяся слов демона, с отвратительным клекотом ринулась вниз с вершины горы, скользя на своих перепончатых крыльях, снабженных по краям острыми, как бритвы, метательными перьями.

— Ты можешь их остановить? — спросил на всякий случай Танаев, не рассчитывая на положительный ответ. На что демон, злорадно ухмыляясь, ответил:

— Мое тело слишком тяжело для вашего воздуха. Вряд ли я смогу догнать гарпий и уж тем более не смогу им помешать!

— В таком случае отнеси меня вниз!

— И этого я не могу сделать, мой новый господин! Ты сам заставил меня внести в клятву условие — не причинять тебе вреда, а мое прикосновение может оказаться для тебя смертельным. Ведь температура моего тела отличается от твоего на несколько сотен градусов.

Танаев лихорадочно искал способ заставить подчиниться эту хитрую скотину, хотя прекрасно знал, что из врага невозможно сделать друга, особенно в то время, когда идет война с его племенем. Тем более что формально Сулейман ибн… как там его?., был прав. Температура его тела на самом деле соответствовала температуре выдыхаемого им газа.

Непонятно, как при такой низкой температуре его мышцы сохраняют подвижность, а клетки — жизнь, но это уже другой, чисто теоретический вопрос, не имеющий отношения к стоявшей перед Глебом проблеме — как помочь своей армии уже не победить, но хотя бы достойно отступить, вырвавшись из ловушки, в которую он сам ее и завел.

Существовала и еще одна проблема, касавшаяся лично Танаева. Как перехитрить Сулеймана, связанного с ним клятвой, которая, вместо того чтобы обеспечить ему безопасность, сыграла прямо противоположную роль.

До восхода луны, когда закончится действие так опрометчиво сформулированной им клятвы, оставалось не больше двенадцати часов.

И все эти двенадцать часов демон не покинет его. Он будет находиться рядом с ним, «оберегая» его, не позволяя скрыться из поля зрения и дожидаясь звездного часа мести.