Сети Паука

ГЛАВА 6

Базар. Площадь перед храмом

— Деус! Деус! Деус!

Казалось, от этих криков храм содрогается до самого основания. Нгуен Ван Чоу воздел руки к серому небу, прорезаемому вспышками молний, и крики зазвучали с новой силой, громовыми раскатами отражаясь от зданий, окружавших огромную площадь. Больше километра в длину и около трехсот метров в ширину, она со всех сторон была обнесена стенами из бурого песчаника, украшенными орнаментом в мавританском стиле. Когда-то здесь размещался главный рынок Базара. Теперь же даже эта самая просторная площадь города не могла вместить огромную толпу желающих послушать Нгуена. Развешанные вдоль стен черные коробки громкоговорителей доносили слова мессии до самых отдаленных уголков площади, а установленный на крыше административного здания громадный голографический проектор воспроизводил его страстное лицо.

Но как же от них воняет! До Нгуена доносился запах тысяч немытых тел. Над площадью стоял зловонный чад пота, пыли и грязной одежды. Ему с трудом удавалось бороться с тошнотой, накатывающейся на него всякий раз, когда он обращался к массам. Нагретый телами воздух поднимался вверх, туда, где стоял Нгуен, увлекая за собой невыносимую вонь, пощечиной ударявшую его в лицо. Не потому ли христиане строили свои храмы такими высокими?

Ни один квадратный метр площади не пустовал. Нгуен обвел взглядом бескрайнее море строгих торжественных лиц, горящих религиозным восторгом, и снова поднял руки к пасмурному небу. Крик зазвучал с новой силой.

— Деус!

Штормовая волна, вырывающаяся из тысяч глоток. Даже высоко наверху, куда Нгуен забрался, спасаясь от зловония, он чувствовал исходящую от толпы зажигательную силу. Эти люди, выражавшие свою преданность Богу, казались неуязвимыми.

— Деус приходил ко мне! — пронзительно крикнул Нгуен, простирая руки к толпе. — Он приходил ко мне! — Его слова были встречены оглушительными воплями. — И он сказал мне: «Посмотри на злодеяния, на черные козни Сатаны! Посмотри на мусульман, христиан и иудеев, отделенных друг от друга пропастью взаимной вражды! Посмотри, как Сатана исказил слова Авраама, Иисуса и Магомета!»

Гул толпы был подобен реву огромных водяных валов, накатывающихся на скалистый берег. Натыкаясь на здание, на балконе которого стоял Нгуен, этот гул сотрясал его до самого фундамента. Нгуен сознавал, что породил бурю в этом бесконечном человеческом океане.

— И Деус сказал: «Сатана натравил брата на брата! Разве Иисус проповедовал не слово Авраама? Разве Магомет проповедовал не слово Авраама? Но Сатана разделил нас, извратив слова пророков. Мы убиваем друг друга, но с каждым взмахом меча мусульманин, убивая христианина, обрекает свою душу на вечное проклятие. С каждым выстрелом христианин, убивая мусульманина, также губит свою бессмертную душу! И кто пожинает богатый урожай человеческих душ... убийц и убиенных?

— Сатана! — на едином выдохе ответила толпа.

— Да! — крикнул Нгуен, вскидывая над головой стиснутый кулак. — Сатана, падший ангел, снова пытается заглушить голос Деуса! В кого, спрашиваю я вас, верят иудеи?

— В Иегову, Отец!

— А в кого верят христиане? — продолжал Нгуен.

— В триединого Бога, Отец!

—В кого верят мусульмане? — надрывая голос, спросил Нгуен, перекрикивая рев толпы.

— В Аллаха, Отец!

—Кто такой Иегова? Кто такой Бог? Кто такой Аллах? — взвыл Нгуен.

— ДЕУС! ДЕУС! ДЕУС!

Громовой гул достиг такой силы, что, казалось, содрогнулись и почва под ногами, и даже небо.

Нгуен снова поднял руки, и толпа послушно умолкла.

— Братья мои, иудеи, христиане и мусульмане! Призываю вас припасть к моей груди. Ешьте со мной! Пейте со мной! Пощупайте мою плоть! Посмотрите на мое тело! Я такой же, как вы!

Толпа криками выразила свое согласие.

— Деус явился мне! Но он может явиться любому из вас!

Обезумевшие люди ревели от восторга, дружно раскачиваясь из стороны в сторону, не отрывая остекленевших взоров от Нгуена.

— Братья мои, Сатана вырвался на свободу! Он питается душами наших родных и близких. Мы — плоть от плоти Де- уса... а они — плоть от плоти Сатаны! Весь Директорат поражен ложью Сатаны! Фальшивый бог Паук — это не кто иной, как сам Сатана! Сатана живет за счет лжи — но где мы с вами обретем правду?

— В ДЕУСЕ! В ДЕУСЕ! В ДЕУСЕ!

На мгновение Нгуен испугался, что волна криков смоет его с балкона.

— Как нам распространить Отечество Господа на всю галактику?

— Смерть Романовцам! Смерть Директорату! Джихад! Священная война! Крестовый поход!

Гнев нарастал в такт вскидываемым в воздух кулакам.

Упав на колени, Нгуен стиснул над головой руки с такой силой, что выступили вздувшиеся вены. Несмотря на просительную позу, его лицо светилось силой, почерпнутой от паствы. Толпа огласила воздух последним оглушительным криком. Первые ряды, повалившись на землю, забились в истерике, высунув языки и закатив глаза. Другие дергались в зачарованном трансе, давая выход переполняющему восторгу. Остальные не отрывали от Нгуена безумных взглядов, горящих исступленной верой.

Вдруг внимание Нгуена привлекла фигура в рясе с лицом, закрытым капюшоном. Само по себе ее появление уже было чем-то из ряда вон выходящим. Фигура держалась обособленно, в стороне, и вокруг нее образовалось пустое место. Затем она пошла сквозь толпу, и люди стали непроизвольно расступаться перед ней. Нгуен не смог разобрать, мужчина это или женщина. При ходьбе фигура не покачивалась, а двигалась совершенно ровно, словно плыла.

Нгуен снова воздел руки к небу, вызывая оглушительный рев. Фигура в рясе, не обращая внимания на происходящее, спокойно двигалась через толпу. Быть может, это какой-то отшельник из отдаленной пустыни? Нгуен обратил лицо к небесам, наслаждаясь новыми криками, но когда он опять посмотрел в толпу, таинственная фигура уже исчезла. Куда? В той стороне площади в стенах не было ни одного прохода. Продолжая молебен, Нгуен то и дело всматривался в паству, но ему так и не удалось найти каких-либо следов загадочного человека в рясе.

Так продолжалось несколько часов. Лишь с наступлением сумерок охрипшему Нгуену удалось ускользнуть от фанатичной толпы. На грани физического истощения, он с трудом добрался до своих надежно охраняемых апартаментов и сразу же забрался в душ, смывая со своего разгоряченного тела прочно въевшееся зловоние.

Однажды, в самом начале, Нгуена вырвало. Наступила внезапная тишина. Нисколько не смутившись, он объяснил,что исторгает из своей души Сатану. Толпа радостно взвыла, и — к изумлению Нгуена — многие стали совать два пальца в рот, очищая свои желудки!

Выйдя из душа, Нгуен почувствовал себя помолодевшим и набравшимся сил.

— Отлично, — встретил его сидящий за консолью комма Паллас. — Храм набит битком. По моим оценкам, лишь пятнадцать процентов присутствовавших подверглись психообработке. Остальных заразила исключительно только твоя харизма.

Почесав затылок, Нгуен заказал в автомате виски, наслаждаясь прикосновением сухого воздуха к обнаженному телу. Для Базара его апартаменты были роскошными. Конечно, они не шли ни в какое сравнение с тем великолепием, что было у него на Сириусе или на станции «Варта», но все же были терпимыми. Обстановка отражала суровую реальность жизни на планете. Стены были из грубо обтесанного песчаника, подержанный терминал комма Паллас раздобыл где-то в запасниках администрации Директората. Каменные полы были устланы толстыми шерстяными коврами, от местной глины быстро приобретшими ржаво-бурый цвет. Виски поставлялось местным производителем — каждая партия отличалась по цвету, вкусу и крепости. Одним большим глотком осушив стакан, Нгуен снова наполнил его и, устроившись в видавшем виды антигравитационном кресле, почесал ногу. Революция — по крайней мере, на Базаре — требовала жертв. Идеальное место для того, чтобы начать, — кому еще оно нужно?

Нгуен собрался с мыслями.

— Пока все хорошо. Но как долго я смогу удержать такую высоту, Паллас? Что будет, когда волна восторженного поклонения начнет спадать? Внимание человека очень трудно удержать на чем-либо одном. Он быстро утомляется — в том числе и новизной ощущений.

— Можно будет подвергнуть обработке новых людей. Через неделю сюда поступит партия из шести машин. Дорогие игрушки, Нгуен. Дешевой медицинская психообработка не бывает.

— А специалисты с Гониана? Ты их привез?

Паллас поднял руки, сверкнув многочисленными разноцветными отблесками.

— Мои люди привезли сюда всех. Всех до одного. Лучших специалистов в области психообработки. Знают теорию и умеют обращаться с машинами. Наши предложения почти никого не заинтересовали, но работать эти люди будут. Поразительно, каких результатов можно добиться, приставив к виску бластер! — Он облизал пухлые губы. — Полагаю, Директорат озадачен этим внезапным, таинственным исчезновением. Сира прекрасно справился со своей задачей.

— Как знать, возможно, эти ученые смогут также дешифровать архивы Содружества. — Нгуен отпил виски, размышляя о своих последователях. — Вот и ответ, Паллас. Общество, вылепленное в соответствии с нашими потребностями. Но знаешь, я ведь ошибался.

Кряхтя, Паллас повернул свое грузное тело.

— Ошибался?

Антигравитационное кресло заскрипело под его весом, компенсаторы сжались до предела.

Нгуен кивнул.

— Эти люди не заслуживают нового будущего. Нет, не заслуживают. Я наблюдал за ними. Немытое человеческое отребье, вот с кем мы имеем дело. Омерзительные создания. Чем больше они меня любят, тем сильнее я их ненавижу за это раболепное поклонение.

И он действительно глубоко презирал своих последователей. Однако в то же время, стоя над ними высоко на балконе, Нгуен ощущал себя дирижером, способным настроить рассудок этих людей до лихорадочной ноты, уводя их к абсолютному блаженству. Эта власть превосходила ту, которой обладают генералы — которой обладает Директорат.

Его называют мессией. Когда он идет по улице, перед ним поспешно расступаются, опасаясь, что взгляд Деуса падет на недостойные души.

Паллас ждал, беспокойно теребя многочисленные подбородки.

— Люди в массе своей недостойны, мой старый друг. — Нгуен склонил голову набок. — Вспомни Сириус. Я предложил своим согражданам путь к свету, эре науки, знаний и свободы. А они меня предали. Покорно сунули свои шеи обратно в ярмо Директората. Затем я прибыл сюда, чтобы строить здесь новое общество — и что я нахожу? Раболепную толпу. Никакой инициативы. Все бегут, расталкивая друг друга... но не для того, чтобы служить какому-то Богу. Нет, эти люди хотят служить мне. Мне! Они так ничего и не поняли.

— По-моему, именно к этому ты и стремился?

— Я жаждал большего. Я был готов бросить вызов... ждал соперничества. Поединка разума по поводу сути их богов. Я надеялся, что эти люди... ну, смогут забыть о действительности. Но их волнуют только сиюминутные эмоции. Удовлетворение насущных потребностей. Фу, безмозглые черви!

— Нгуен, а для тебя Бог имеет какое-то значение?

Печально улыбнувшись, Нгуен поднес стакан к губам.

— Временами, стоя на балконе и видя перед собой море лиц, полных благоговейного восторга, я думаю, что только я один и достоин быть Богом. Возможно, если просуммировать разум всех этих моих почитателей, я и есть Бог.

— Не понимаю...

— Разве? Они превозносят своего Бога... а я всего лишь суррогат. Но этот глупый сброд с воем бросается к моим ногам, обманывая себя... и через них их Бог также пресмыкается передо мной.

Вытерев мясистой ладонью пот со лба, Паллас медленно покачал головой.

— Ты же все сам видел. Эти люди являются доказательством того, что Бог не существует... или ему все равно.

— Вот как?

Презрительно фыркнув, Нгуен опрокинул стакан, допивая все до последней капли.

— Разумеется. Любой уважающий себя Бог давным-давно уничтожил бы это безмозглое стадо.

Подумав, Паллас пожал плечами и поспешил переменить тему.

— Тиара начинает проявлять недовольство. Ей хочется уехать отсюда. Она пришла к заключению, что сейчас лучше всего будет отправиться на Арктур.

Прищурившись, Нгуен пытливо посмотрел на толстяка.

— Ну и?..

— Я еще не решил. Мне кажется, несмотря ни на что, что откровения твоего «Деуса» приносят такие плоды, о которых я даже не смел мечтать. Как бы ты ни относился к толпе. Я не хочу упустить такую возможность... Я хочу сказать, я готов пойти на риск, рассчитывая в качестве выигрыша получить жирный кусок Директората в личное пользование. Планету... Красивую планету.

— Надеюсь, ты понимаешь, что... ну, что Тиару нельзя отпускать. Она слишком много знает. Ее слабостью являются деньги — и власть. Если о том, чем мы здесь занимаемся, прослышит не тот, кому нужно...

Паллас печально вздохнул.

— Я видел ленту о том, что ты сделал с Иезекилем и Лисией. Дьявольски хитро, Нгуен. Но мне бы не хотелось потерять Тиару. Видишь ли, у нее есть способности. Она умеет ласкать мое жирное тело так, что я часами испытываю верх блаженства. Такой талант нельзя терять.

Нгуен рассеянно кивнул. Его мысли устремились в прошлое, к девчонке-романовке, которая — в отличие от баранов с Базара — была достойна его мастерства.

— Мне кажется, друг мой, есть способ сберечь твою красавицу. Сделать так, что она станет очень сговорчивой, при этом не потеряв ни крупицы своего необыкновенного дарования.

— Нгуен, ты не возьмешь на себя этот труд? Ты просто маг и чародей во всем, что касается психологического пере- программирования.

Нгуен ощутил прилив головокружительного возбуждения.

— С удовольствием. С превеликим удовольствием. — Вскочив на ноги, он потянулся. — Ничто так не бодрит, как мысль о трудности, которую предстоит преодолеть.

— Дай мне знать, как поживает Лисия. Я слышал, ты довел ее до умопомешательства. — С трудом поднявшись с кресла, толстяк критически осмотрел обнаженное тело Нгуена. — А ты тоже завел себе брюшко, Нгуен. Пошел по моим стопам? Или это лишь эксперимент, имеющий целью выяснить, будут ли базарейцы пресмыкаться перед жирным Богом?

После ухода Палласа Нгуен открыл дверь в свою личную святыню. Он с восхищением окинул взглядом кровати, вытянувшиеся в длинный ряд. Одни женщины глядели на него пустыми глазами. Эти уже сломались. Лисия, с ненавистью посмотрев на вошедшего, отвернулась в сторону. Кто-то отчаянно рыдал. Последние две девочки с только что налившимися телами встретили его сияющими боготворящими взглядами.

Сделав выбор, Нгуен ощутил, как пробуждается его мужское достоинство, и улыбнулся.

— А сейчас, мои красавицы, — ласково проворковал он, — я познакомлю вас с Божественным.

С помощью своего искусства Нгуен мог сломать любую женщину, превратив ее в хнычущую оболочку. Для того, что-бы наполнить их взгляд выражением экстаза, он сначала учил их кричать.