"Испытание", книга первая

Глава 9

Кабинет №65/⅘. 22.02.14 7:05.

На большом экране, разделённом на множество отдельных экранчиков, показывающих базу в разных местах и с разных ракурсов сейчас шла трансляция конвоируемых испытуемых. Кирилл перестраховался и удвоил количество сопровождающего персонала. Теперь он мог себе это позволить, так как большинство работников базы перешли на его сторону.

Когда выживших привели к лифту и повезли в бункер, на 19 уровень, Кирилл наблюдал за ними. Он видел и как все люди входили в грузовой лифт и как выходили из него. Как испытуемых подвели к порталу; как взялись за руки Назаренко и Ковальчук (в этот момент Кирилл мимолётно подумал что нужно бы использовать для дела этот факт) и как шесть человек все вместе, не сговариваясь зашли в красное марево портала.

— Ну а дальше-то как? Что старикашка делал, чтобы проследовать за ними и находится в их времени и пространстве⁈ — злобно вопрошал у ничего не знающего Армяна Кирилл. Кардинал думал, что следование за испытуемыми происходит автоматически и ни к каким дополнительным манипуляциям прибегать не нужно. Он ошибался. Теперь же ему оставалось лишь сокрушаться:

— Да как ты можешь не знать? Ты — глава моей службы безопасности и разведки или кто? Я на кой хрен тебе столько власти дал? Чтобы ты не знал элементарных вещей⁈ — всё сильнее и сильнее горячился Кирилл. Армяну оставалось лишь молчать, ведь любое сказанное им слово могло быть использовано против него.

Кирилл призадумался и перестал прессинговать своего главного охранника и приспешника. Пять минут ему понадобилось на то, чтобы придумать новый план действий. Накануне он пытался связаться с друзьями, но ему это не удалось. Его вызовы игнорировались, а узнать как следовать за испытуемыми можно было лишь у одного человека. Только как теперь его заставить говорить?

— Слушай мою команду. Прикажи бойцам схватить всю банду генерала и его самого. Можете особо не церемониться с остальными, а вот генерал и его сынуля мне нужны невредимыми здесь, в этом кабинете, не позже чем через час.

— Святой от… товарищ главно…Кирилл, мы не успеем за такой короткий период повязать всех и привести на базу. Они уже довольно далеко отсюда ушли. Так возьмите БТР, тупицы. Всё успеете!

— Есть!

Следующий один час и сорок минут Кирилл провёл в беспокойстве. Он уже не знал что и думать, когда в коммутаторе, в который сейчас говорил боец с поста наружного наблюдения зазвучало:

— На связи Борзой, с третьего въезда. Наблюдаю нашу коробочку. На броне наши. Видимо, всё хорошо. Тяжело сказать. Пока далековато.

— Связаться по рации с Армяном! Почему они молчат в эфире⁈ — озлобленно-нервически сказал Кирилл.

— Мы пробовали, господин командир. Они не отвечают. Может села батарея? — недоумённо ответствовал ему воин с КПП.

Тем временем БТР стремительно приближался к наблюдательному посту, являющимся и КПП на одном из въездов в Кремль. Когда коробочка была уже на расстоянии выстрела, Борзой задал вопрос:

— Можем применить РПГ. Ваша команда? — он говорил это бесстрастно и без эмоций.

— Пусть подъедут ближе. Останови на КПП и идентифицируй всех, — а вот Кирилл заметно нервничал, хотя ему было и не присуще это свойство, но сейчас слишком много было на кону и он не мог сдержать эмоций, — в случае попытки штурма — открыть огонь на поражение!

— Слушаюсь. — ответил Борзой и в эфире воцарилась тишина.

Теперь уже БТР был виден и на экране в кабинете, где был Кирилл. Он приблизился к КПП и остановился. Бойцы вышли из кибитки КПП и сделали знак всем кто был на броне и внутри коробочки выходить и строиться.

Охраны на КПП было 6 человек, а на бронетранспортёре перемещалось суммарно 20 человек. Тем не менее, все послушно построились. Тут был и генерал и его сын и весь отряд людей, которые примкнули к генералу. Все они добровольно сдались отряду Армяна и согласились сесть в БТР и отправиться назад, на базу. У Армяна же просто были какие-то неполадки с рацией, поэтому он не мог отвечать на запросы с базы.

Отряд генерала построился и проследовал под конвоем куда им было указано. Генерала же и его сына повели в кабинет кардинала. Когда об этом доложили Кириллу, он заподозрил что-то неладное, но списал свои подозрения на излишнюю нервозность. «Значит ситуация под контролем. Старый дурак просто решил вернуться на базу, в надежде что я передумал. Идиот», — думал Кирилл, дожидаясь своих бойцов с генералом.

— Привет, Китайчик. Ты соскучился или как? — сразу со входа в кабинет заговорил генерал, — о, я смотрю ты тут уже распоряжаешься как полноправный хозяин. Ну а как временно — пространственный континуум? Одолел его, аки сейф, или всё-таки есть проблемка? — Иван Николаевич говорил с нескрываемой иронией, даже издёвкой. Никто безнаказанно не позволял себе так общаться с Кириллом. Никто!

— Именно поэтому ты здесь, генерал. Мне нужна информация: как активировать эту балалайку и как связаться с друзьями! Тебе придётся мне всё рассказать или я буду мучить твоего сынка. Выбор за тобой, Ванёк, — остроумно, как ему казалось, парировал Кирилл.

— Ну, знаешь ли, у меня иные планы на этот счёт. Начинаем! — громко сказал генерал последнее слово куда-то себе за спину и присел на стул, стоящий возле входа в его кабинет. Через миг в кабинет ворвались вооружённые бойцы и схватили Кирилла. Возглавлял отряд его главный подручный и доверенное лицо — Армян.

Днём ранее, позднее утро.

— Отец, что мы будем делать с этими…с мятежниками⁈ — Денис явно не хотел навсегда оставаться жить в Москве, за пределами базы и его ужасно нервировало то, что его, вместе с отцом, вышвырнули оттуда, как нашкодивших котов.

— Да не дрейфь ты. Всё будет хорошо. Сейчас отойдём немного подальше от лишних ушей и я всё тебе растолкую, — спокойно сказал генерал, — посмотри на бойцов. Они и глазом не моргнув пошли за мной. И это при том, что они не знают того, что знаю я. Так и проверяются люди, сынок. В самых тяжёлых ситуациях, требующих настоящей помощи, а не её имитации. Когда уже, казалось бы, всё пропало и не на что надеяться, нет-нет а найдётся человек, который поддержит и словом и делом. Ладно, идём.

Группа людей неспешно двигалась в северную часть Москвы. Никто из подчинённых генерала не решался задать вопрос почему они двигаются именно туда. Есть ли что-нибудь, чего там можно ждать или кто-нибудь, кто ждёт их. Все просто шли, веря на слово своему руководителю.

Через некоторое время один из пяти бойцов тихо сказал:

— За нами хвост. Ведут нас от самой базы.

— Всё нормально. Не подавайте виду. Продолжаем движение. — своим спокойствием старый генерал заразил всех. Это было и понятно: мало того, что в обычное время, в обычных войнах (или локальных конфликтах) генералов никто из солдат и офицерского состава среднего звена и в глаза не видывал; если нужно было снять сюжетец на ТВ, для очередной отмывки, таковые снимались в студии, а затем айти специалистами накладывался антураж; либо же съёмки вели в реальной зоне конфликта, а нужного генерала добавляли постфактум; а тут генерал шёл, вместе с обычными солдатами (ну не совсем обычными- это была лучшая спецура РФ) и ещё демонстрировал феноменальное спокойствие в сложившейся ситуации.

Через четыре часа группа достигла цели. Это был обветшалый, старый, ничем не примечательный домишко, коих осталось не так много в этом районе Москвы. Но, когда генерал-полковник Иван Николаевич лично подошёл к двери и стал набирать цифры на спрятанном коммутаторе, все поняли, что шли они сюда не просто так, а с какой-то, известной только лишь командиру, целью. Правда, содержание этой цели пока оставалось безызвестным для всех.

Замаскированный под обычную входную дверь толстенный люк, с шипением, отъехал в сторону. Денис будто бы оказался в каком-то излюбленном им голливудском блокбастере о конце света.

«Там то всегда всё хорошо заканчивалось. А нас то что ждёт? Отец молчит и молчит. Что за человек», — с грустью думал сын генерала.

За дверью, вошедших встретил шлюз. Они прошли под какими-то датчиками, и зелёная лампа загорелась над входом в помещение, а люк, с шипением, закрылся.

— Можете отдохнуть, поесть, поиграть в карты или приставку — заняться чем угодно, но меня не отвлекать. Это приказ — грозно сказал генерал, когда все семь человек вошли в помещение и бойцы начали его осматривать.

Это было помещение 15 на 20 метров, с двумя дверьми, ведущими в другие помещения. Над одной из дверей была надпись «WC», над второй- «Access denied».

Стены были выкрашены в светло-синий цвет, на полу лежала керамическая плитка «под паркет», потолок был белого цвета, с чёрными продолговатыми светильниками, свисающими с него на цепочках. В помещении располагались два биллиардных стола, со специальными лампами над ними; три больших экрана на стене, с проводами, ведущими от них к игровым приставкам; джойстики лежали на специальных маленьких тумбочках, стоящих возле кресел-мешков, набитых пенопластовыми шариками; у одной из стен стоял большой стеллаж с книгами, возле которого стоял журнальный стол, с двумя стульями около него, на котором располагался проигрыватель виниловых пластинок; если посмотреть куда вели от него провода, становилось понятно, что это новомодный проигрыватель, подключенный к мощным колонкам, расположенным на той же стене, что и стеллаж с книгами, нижние полки которого, — как увидел бы внимательный посетитель, — были наполнены, как раз, пластинками; несколько холодильников и морозильная ларь, набитые разнообразной пищей; у одной из стен была раковина для мытья посуды, там же была небольшая пародия на кухню: полутораметровая столешница, с ящиками под ней, электрочайник и микроволновка, расположенные на ней; центр комнаты занимал длинный стол, с множеством стульев с обеих его сторон; были ещё разные мелочи на всяческий вкус посетителя, который, придя сюда, казалось бы, просто обязан развлекаться и вести праздный образ жизни.

Генерал стремительно пошёл к двери с надписью «Access denied». Подойдя к ней, он прислонил свою ладонь в полость, находящуюся справа от двери и через мгновенье дверь послушно отъехала влево. Иван Николаевич скрылся за ней в тёмном помещении; дверь тут же закрылась, отделяя генерала от своих подопечных.

Задумавшийся Денис не сразу понял, что в помещении заиграла музыка. Он думал, что это у него в голове звучит знакомая мелодия. Оказалось что солдаты разбрелись кто-куда и один из них, включив виниловый плеер, поставил пластинку «SiD» группы «Little island for your soul». Играющая заглавная песня альбома «Something is dripping» напомнила Денису его переживания, когда он первый раз слушал её и боялся что вот-вот нагрянет отец и долго будет читать нотации о том, что рок-музыка якобы плохо действует на него, что она — удел бедняков и т.д. и т.п. Не смотря на такие ассоциации, эта песня помогла Денису расслабиться и он даже смог отбросить свои тревоги во время её звучания.

Иные двое бойцов пошли играть в биллиард, импровизируя и составляя разные интересные фигуры из мячей, пытаясь попасть наибольшим количеством в лузы. Ещё двое устроились у настольного футбола и стали яростно двигать игрушечными фигурками. У всех в глазах горел азарт и радость. Детская радость.

Денис решил пойти, посмотреть нет ли на приставках какой-нибудь знакомой ему игры. Он переключался и рылся в памяти приставки очень долго, но все современные игры ему не нравились, а старых, — столь любимых Денисом за короткий период знакомства с ними, в тайне от отца, — там не было.

Через некоторое время (играла четвёртая песня — «War never changes» с той же пластинки) дверь, за которой скрылся старый генерал, отворилась; оттуда виднелся яркий зелёный свет; командир зашёл в общую комнату (дверь за ним закрылась) и, с улыбкой на лице, сказал:

— Всё устроено. Нам нужно лишь подождать и скоро за нами прибудет коробочка. Развлекайтесь. Развлекайтесь! Денис, а ты подойди ко мне.

Денис послушно подошёл к отцу и посмотрел на него. Он заметил что некоторые морщины на лице его папы разгладились и он, вроде как, помолодел. Улыбка в глазах генерала подтвердила догадку капитана и он сказал:

— Да, это эффект от их планеты. Так же я, краткосрочно, могу читать мысли. Не говори ничего. Я всё расскажу. Не перебивай и всё.

Это убежище — специальный аварийный пункт связи. Здесь может расположиться до 25 человек. А все эти развлекающие штучки — на самом деле кровати, шкафы и средства для выживания. Позже я всё покажу. Основное не это. Главное вот что: я только что был на планете Иериниц, системы Монгус. Это одна из обитаемых их планет сейчас.

На ней я встречался с одним из тех, кто организовывал испытания на Земле. Я поведал ему о ситуации; конечно, он и так всё прекрасно знал. Но знал и я кое-что. А именно то, что кардинал не сможет последовать за испытуемыми завтра в их пространственно-временную плоскость. Он никогда не догадается как это сделать; да, честно говоря, догадаться и нереально. В общем, мой собеседник, подтвердил мою догадку и сказал, что нам остаётся лишь ждать. Нашими же соглядатаями он уже занялся, ещё до моего прихода через портал. Он сделал так, что они видят нас, продолжающих идти, сами оставаясь на месте, но, как будто, следуют за нами. Мне это сложно объяснить. У нас ты, вроде как, специалист в этой сфере.

— Гх-м, — прочистил горло капитан, — Да, я, в общем то, тебя понял, пап. Это игры разума… Рассказывай что было дальше, — с нетерпением сказал Денис.

— Дальше — больше. Мой собеседник сказал что Никишиной помогает одна из противоборствующих сторон (да, у них тоже некое пододие борьбы за власть) помогает, чтобы она победила и была прецедентом свергнуть их главу, который поставил на Ковальчук. Ах, ты не знал? Да, кроме всего прочего, они делают ставки на людей. Для них мы — вроде хомячков или тараканов… Было и ещё кое-что интересное. Но об этом ты узнаешь завтра. А сейчас пошли я покажу возможности этого резервного пункта связи. Мало ли что…

Генерал подвёл сына ко входу в помещение, находившемуся после шлюза проверки на инфекции и прочие опасности и показал не скрытый, но и неприметный в стене пульт управления с небольшим экраном на нём и сказал:

— Запомни пароль: 20080808. Он неизменен, но при неправильном вводе, пульт блокируется с первого же раза.

— Пап, ты же знаешь, что у меня отличная память на цифры. Я запомнил. Это какая-то знаменательная дата, или что-то подобное? — немного подумав, спросил, с интересом, Денис у отца.

— Да откуда я знаю. Мне сказали пароль, я сказал его тебе. Не всё ли равно что это означает? — с нетерпением ответил генерал. Ему хотелось скорее уже показать сыну возможности пункта связи. Некоторые разработки в котором были сделаны в своё время и отделом, подчиняющимся его руководству…

— Теперь смотри: клавиша «1» — это режим досуга для посетителей или персонала; он же режим скрытности — режим, когда есть кто-то посторонний, кому не следует видеть что здесь, в этом помещении, по-настоящему хранится. Мы включали его ещё когда здесь была государственная комиссия по приёмке объектов чрезвычайной важности, во главе с актёром, игравшим в то время роль министра обороны — Сердитовым. С тех пор никто не трогал пульт, не считая испытаний.

Клавиша «2» означает режим отдыха/режим сна. Смотри. — генерал скомандовал бойцам отойти от игровых зон к столу в центре комнаты и сесть на стулья, что те поспешно исполнили, и нажал на клавишу. Совершенно бесшумно: без вибраций и каких бы то ни было гулов и посторонних звуков, все игровые зоны стали переворачиваться по своей оси, заменяясь где-то обычными кроватями, где-то какими-то закрытого типа камерами, предназначенными, по-видимому, тоже для сна или восстановительных процессов. Через короткое время все игровые развлекательные снаряды исчезли в полу и комната стала большой казармой или же по-граждански: спальней. Указывая поочерёдно на спальные места, генерал начал тихо пояснять сыну где, что и зачем расположено:

— Справа-налево: там, где были телевизоры и бесформенные новомодные кресла — обычные односпальные кровати для отдыха, напротив них, так же обычные кровати; там, где ты видел книжный шкаф, где играл этот ваш рок, теперь стоит четыре анабиозные камеры малого срока ввода в анабиоз — до месяца; чуть дальше по этой же стене — ещё четыре — среднего срока — до двух лет; в углу же 6 штук камер длительного срока ввода в анабиозное состояние — до 10ти лет. В комнате, где я был, кроме портала есть и две камеры супер-длительного ввода в анабиоз — до ста лет. После прохождения выше обозначенных сроков, нуждающийся в анабиозе человек должен пройти месячный курс реабилитации и затем его можно повторно, но не более чем дважды, заморозить.

Вся начинка в этих камерах была передана нам нашими друзьями. Наш отдел только лишь монтировал эту начинку и произведённые на Земле материалы окончательной и не критической отделки. Там, где ты видел настольный хоккей, футбол и прочие ненужные вещи — стоят теперь 8 аппаратов для очистки памяти. Их можно использовать как для глубокой, — так и для поверхностной, — очистки. Там есть программатор, в котором выставляется степень.

Далее: пошли к туалету. — Иван Николаевич с сыном двинулись к двери, с надписью «WC», сменившейся теперь надписью «Mind control». Денис обратил внимание на солдат за столом и удивился. Не смотря на произошедшие в комнате перемены, те сидели абсолютно неподвижно и не рассматривали ничего вокруг. Он не выдержал и спросил у отца:

— Ты что-то сделал с бойцами, пап?

— Я — нет, комната — да. При переходе во второй режим, все сидящие за столом, кратковременно, как бы, замораживаются. Это — лёгкий анабиоз, который проходит без последствий и реабилитаций. Он длится всего два часа. Сделано это специально если нужно, например, избавиться от кого-то нежелательного: сажаешь того за стол и переходишь во второй или третий режимы и делаешь свои дела. Когда нежелательная личность просыпается — оная и не подозревает о случившемся.

Сын с отцом подошли к двери и генерал смело распахнул её. В небольшом помещении не было ни унитаза, ни душа, ни раковины. На стенах не было плитки. Помещение, в котором был Денис около часа назад, для справления естественных нужд, как будто, и не существовало теперь.

Зато сейчас здесь была стеклянная циллиндрообразная камера, напоминающая гидробокс, только диаметром около двух метров, со стеклянными же сдвижными дверьми, находящимися напротив входа в помещение. Внутри этой камеры была расположена небольшая кушетка и кресло и больше ничего не было. Тусклый синего цвета свет, светивший с потолка не давал сразу же рассмотреть всё помещение с загадочной камерой — к нему (этому свету) нужно было привыкнуть. Но у Дениса был знающий проводник- его отец, который указал на пульт управления камерой, находящийся прямо за ней, если судить от входа в бывший туалет. Денис, снова не выдержав, спросил:

— Тут же был туалет; где он пропал? Или мне показалось что он тут был⁈

— Был, был. Идём к пульту. Туалет сместился по горизонтальной оси влево, а эта комната «приехала», — если можно так выразиться, — из-за задней стенки туалета. Смотри, тут гораздо интереснее. Садись в кресло. Я расскажу. — генерал подвёл сына к удобному кожаному креслу, с колёсиками, стоящему перед столом стального цвета, и тот уселся в него. Перед его глазами открылся экран на стене, на котором мигал указатель курсора, после надписи: «your commands». Внизу же, под экраном, на столе, лежала сенсорная клавиатура, чем-то отдалённо напоминающая компьютерную, только больше в четыре или пять раз; приглядевшись, Денис понял, что сам стол и есть панель ввода и никакой клавиатуры на нём нет.

— Сейчас мы в программаторе разума. Разработка наша, но не без помощи друзей, не скрою. Если честно, то кабы они нам не помогли, вряд ли он работал бы корректно или понадобились бы десятки тысяч испытателей, которые все, как один, сходили бы с ума, пройдя перепрограммирование их разума. И не факт, что до того, как вмешались бы и помогли нам друзья, он заработал бы корректно. Впрочем, не об этом сейчас.

Суть работы предельно проста: человек (или группа из пяти человек — максимум), занимает место на кушетке в камере перепрограммирования и двери закрывает оператор; затем оператор занимает занимаемое тобой положение и выбирает режим работы. Снова здесь есть возможность поверхностного, среднего и глубинного изменения рассудка. Все варианты были опробованы и работают. Хочешь — можем проверить на наших бравых бойцах. — Денис, конечно же, хотел, но поборол своё любопытство на этот раз и сказал:

— Мне кажется это как-то негуманно, пап. Давай в другой раз. Ты мне расскажи просто как это работает чтобы я знал. На всякий случай.

— Странный ответ. Хорошо. Оператор выбирает режим «перепрошивки» объекта, а затем может перейти в разные методы ввода этой прошивки: есть метод считывания мыслей оператора; тут нужно быть очень собранным и сконцентрированным — чтобы не дать лишние образы объекту, а дать именно те, которые нужны; есть метод автоматической прошивки: когда специальный прибор (подаренный нам ими) считывает характер и прочие характеристики объекта и сам выбирает, исходя из требуемого от него оператором конечного результата, каким образом прошить объект (пожалуй, самый оптимальный вариант). И, наконец, есть и ручной режим, в котором оператор поочерёдно вводит мыли и образы при помощи сенсора (самый долгий и ненадёжный режим в виду массы возможных неточностей).

То есть, если нужно, мы берём абсолютно любого человека или группу людей, помещаем его (или их) в эту камеру и можем полностью изменить их «настройки». Начиная от черт характера и воспоминаний, кончая желаниями и приверженностями… При помощи этой штуки можно сделать нужного для какого-то этапа или ситуации человека; если ты понимаешь о чём я…

Ладно, пошли покажу третий режим помещения связи, — после увлечённости в голосе генерала, при рассказе о возможностях программатора разума, — предложение пойти, глянуть третий уровень комнаты прозвучало достаточно сухо. Видно было, что Иван Николаевич недоволен реакцией сына; он ожидал от того вопросов; он ожидал от него действий; он ожидал от него чего угодно, но только не этого: тупого молчания, словно ему совсем не интересно. 'Да как такое может быть не интересно⁈ Я бы его самого в этот чёртов программатор запихнул, идиота эдакого! — сокрушался у себя в рассудке генерал.

«Если бы я знал, что буду служить в отделе, в котором ставят эксперименты над людьми, в котором придумают штуку для перепрограммировки людей — я бы никогда и ни за что не пошёл в него! А отец, похоже, доволен достижениями своего детища — тайного отдела ГБ. Хотя сам и признаётся что без этих у него бы ничего не вышло. Странный человек. А если бы его самого в этот программатор? Каково бы ему было? Зашёл один — вышел другой… словно роботы какие-то или…или…компьютерные машины».

Было бы интересно, если бы отец и сын узнали мысли друг друга…казалось бы, совершенно противоположное понимание ситуации, а итог сделан одинаковый: запихнуть в программатор…так бывает в жизни: кажется, что люди совершенно разнятся в своих подходах, взгляды их прямо противоположны друг другу, но когда доходит до дела, то становится ясно, что вся эта разница меж ними лишь мнимая. Дело они выполняют одинаково, словно близнецы и цели у них идентичны, как две капли воды…

Подойдя к пульту управления комнатой, старый генерал нажал на цифру «3». Снова без каких-либо шумов, все приборы и предметы мебели и т.п. стали проворачиваться по своей оси, как и развлекательные снаряды, а вместо них, стали появляться из пола металлические шкафы-стеллажи с оружием. Всё изменилось, кроме стола, за котором сидели специалисты по умерщвлению. Они продолжали сидеть и не двигаться, словно впав в кому.

Денис начал осматривать стеллажи: ручные гранатомёты производства всех стран мира, миномёты разного калибра и разных производителей, — от России до Индии, от Китая до США, — были аккуратно разложены на первом; снайперские винтовки и автоматы были на втором; пулемёты располагались на третьем; четвёртый и пятый стеллажи были забиты разнообразными обоймами и ящиками с патронами — чего здесь только не было.

— Отец, так ведь мы можем вооружиться и пойти штурмом на базу! — с радостью в голосе сказал о возможности убить кого-то, дабы вернуть власть, человек, который только что размышлял о гуманности и недопущении посягательств на чужую свободу.

— Умереть ради…ради чего? — спокойно спросил Иван Николаевич.

— Как это? А наша миссия⁈ Мы же должны завершить испытания подопытных, чтобы отобрать лучших из них для следующего этапа! -глаза Дениса горели, он был готов на всё, чтобы доказать отцу свою правоту, но генерал лишь спокойно сказал:

— Я же сказал что нам нужно просто подождать. Иногда стоит отпустить ситуацию и всё решится само-собой. Ну, почти само-собой. Тебе нужно это понять и осознать в полной мере. Пока не поздно. — назидательно сказал старый генерал.

После этих слов, сказанных отцом с такой уверенностью, что она передалась и ему, Денис немного успокоился и попытался сообразить что к чему. В это время генерал нажал кнопку «1» и комната вновь стала игровой площадкой — для взрослых людей с виду, но детей — внутри.

«Если он говорит, что нужно подождать, значит знает что-то, о чём мне не стал говорить. Может быть он сомневается, поэтому не сказал? Нет же. Иначе он бы оставил план „Б“. А может он его и оставил, просто не говорит ничего…ладно, ждать — так ждать»

На следующий день, когда «коробочка» выдвинулась с базы, семеро бравых, отдохнувших, наевшихся и выспавшихся людей смело шли ей на встречу. Бойцы не задавали вопросов генералу: где он был и что делал за той дверью. У военных не принято задавать вопросы, а уж задавать вопросы генералам — тем более. Их могут оставить без обмундирования, без снабжения боеприпасами, без еды и даже без воды — разворовав средства на всё это, а они будут молчать, — неся в себе крест молчаливого наследия СССР, — и выполнять приказ.

Приехавшие солдаты и те бойцы, которые преследовали группу генерала были несколько удивлены видом своих сослуживцев и их бывшего начальника — ведь последние были явно отдохнувшие и, как будто, помолодевшие; но виду первые не подали. Никто ещё не знал что грядёт и чем обернётся это добровольное «пленение».

Посадив «мятежников» внутрь БТРа, «легальные» агенты сели на броню и двинули назад, на базу. Верные бойцы вопросительно смотрели на генерала, но тот игнорировал их взгляды, всем своим видом показывая что все, что происходит — должно происходить, что ничего сверхъестественного нет, что ему и им, как раз и нужно на базу.

Сразу, как только прибыли на место, хозяева базы оставили пятерых «мятежников» на первом уровне, а генерала и его сына повели к лифту, чтобы добраться до его бывшего кабинета. Никто ни с кем не разговаривал, соблюдая режим тишины и в эфире.

Входя в кабинет к Кириллу, генерал подмигнул Армяну. После слова «Начинаем», раздавшегося из кабинета, Армян, вместе со своими бойцами, ворвался внутрь и лично обезвредил бывшего Китайчика. Тому были связаны руки и засунут кляп, из какой-то зелёно-красной тряпицы в рот и он был усажен на один из стульев для испытуемых.

— Ну, что скажешь? Видишь как иной раз всё поворачивается, когда начинаешь играть в игры, в которых ничего не смыслишь? Ну занимался ты своей уголовщиной — и занимался бы дальше; на кой ляд нужно было становиться патриархом? Заскучал? Надоела Америка? Так ты же сам туда рвался! А что ты глаза теперь выпучил? Я знал всё изначально. Всех, продавшихся тебе чинуш и «офицеров» знал поименно, — к слову: я лично подавал их списки туда, чтобы их не отобрали для нашей базы. То-то же ты удивлялся, что ни один из твоих подручных,- я говорю о настоящих подручных, а не об Армяне, выполнявшем мой приказ, — не попал, вместе с тобой на столь заветную базу.

Перед тем, как тебя утилизируют, я лишь добавлю, что там специально оставили тебя, в противовес мне и дали тебе такие широкие полномочия. На каждого из нас поставили. Кто победит ты или я. Понимаешь, Китайчик? Ты — разменная монета. Ты — пешка. Ты — никто. Кем бы ты себя не мнил, кем бы твои шестёрки тебя не рисовали себе и окружающим, ты — никто. Пустышка.

Говоря эти слова, генерал осознал что тоже самое можно сказать и о нём самом, ведь он тоже не знает что его ждёт впереди, ведь на него, — как он справедливо заметил, — тоже была сделана ставка, ведь он просто выполнял приказы «сверху»… но Иван Николаевич, оборвав себя, отбросил эти мысли подальше в чулан своего рассудка и продолжил свою речь:

— Ты не расстраивайся. Так со многими бывает. Живёт человек, выполняет, как ему кажется, какие-то свои функции в обществе; надеется, лелеет свои низменные мечты, стремится к ним, а в итоге: убери этого человека и ни то, чтобы общество — не все родные-то заметят утрату — так он был ничтожен и никому не нужен. А вот попробуй этому человеку,- как я тебе сейчас,- скажи, что он пустышка, что он — НОЛЬ — так обидится, что будет дуться, дуться, да и лопнет как шар — сделать то он ничего не в состоянии. Кроме самомнения и самодурства в нём нет ничего. Ты осознал, нет? Увести! Сделайте так, чтобы я больше никогда не видел этот мусор! — всем присутствующим казалось, что генерал полушутя ведёт свой монолог, что он издевается над Кириллом; так оно и было, только они не заметили ту злость, тот напор, который всплыл лишь в последних словах генерала. И Вячеслава «Китайчика» Кирилловича Иванько увели из кабинета.