"Испытание", книга первая

Глава 2

Глава 2.

Дневник подопытной №63479110 Алисы Ковальчук.

Сегодня второе февраля. В нашей компании прибыло.

Оказывается, есть множество стеклянных перегородок в этом помещении. За каждой из них-палата. Они не подсвечены светом и зашторены специальными маскирующими шторами с внутренней стороны. Только если открыть шторы и включить внутри свет, становится понятно что существует ещё и ещё перегородки. В каждой палате стоит современная кровать, с наклейкой US AID сбоку, есть множество разнообразного современного оборудования. И на кроватях, как водится в местах подобного плана, есть ремни.

Утром, после завтрака (кормят отлично. Сегодня была отбивная с салатом из свежих огурцов и капусты, с оливковым маслом) привели какого-то полубомжа и заселили его в палату, граничащую с моей. Видок у него, конечно, тот ещё… Я не знаю как его вообще сюда пустили. С него сняли всю одежду, дали больничную, помыли, но длинные волосы и ногти и одутловатость лица… ярко выражали приспешником какого образа жизни является данный экземпляр человека разумного. Разумного ли? Сомнительно.

После того, как его завели в палату и уложили на кровать, хотели взять какие-то анализы. Он начал что-то орать (звук ко мне не проникает и я смотрю немое кино) и размахивать руками; медикам пришлось вызвать подкрепление. Прибывшая охрана быстро скрутила Алко-Робинзона и пристегнула его ремнями, позволив специалистам проводить свои манипуляции.

Интересный вариант. Неужто и он будет участвовать в соревновании?) Тогда мы, с Тимуром и Сергеем точно победим.

Днём этого придурка кормили через трубочку так как он отказался есть нормально и разбил свою тарелку, с солянкой, об дверь. На их месте, я бы тоже не придавала ему сидячее положение. Но они не сразу это поняли и, видимо, хотели по-хорошему.

После же инцидента с обедом, его уложили и зафиксировали. Затем принесли специальный прибор для кормления буйных Бомжерзонов и всунули трубку в рот, благополучно накормив его.

Ну хватит о нем. Я хотела бы описать как выглядит внутреннее убранство Кремля, расписать какая здесь роскошная отделка, мебель, лестницы и балясины, потолки и балюстрады, люстры и гипсовая лепнина; хотела бы, — мало ли когда и кем будет прочитан мой дневник, — но не могу.

Когда нас приняли эти «оранжевые», нам завязали глаза. Я так поняла это служба наружной охраны и там реальные отморозки. Они не церемонились с нами, им было всё равно на то, в каком состоянии мы прибудем в место нашего обитания. Главное было — доставить нас живыми. Таким людям нужно давать чёткие инструкции, в которых всё учтено. Всё, до мелочей. Если не дать такие инструкции этим орангутанам с автоматами, начинаются тычки, пинки, оплеухи, если на миг замешкался. Им всё равно, что у тебя завязаны глаза наглухо и ты идёшь по незнакомому месту. По их мнению ты идёшь слишком медленно и тебе нужно наподдать. Хотя спешить, если и есть куда, то явно не этим дубинам стоеросовым (выражение из прошлого…которое любил говорить мой отец…жаль его нет со мной =(( Папа, где бы ты ни был — я надеюсь что у тебя всё хорошо! Я люблю тебя!)…

…По моим ощущениям, мы поднимались по трём разным лестницам, насчитывающим около 50–60 ступеней каждая. Если бы я знала что-то о том, что попаду в Кремль, я бы изучила его план досконально, в прошлой жизни, и знала бы где нахожусь. Хотя, не исключено что в официальных источниках об этом месте не сообщается.

Всё наше передвижение, как я уже сказала, сопровождалось постоянными тычками в спину и насмешливыми приказаниями ступать быстрее. Сергей вначале пытался что-то говорить в ответ, но получил куда-то больно, судя по его «оху» и замолчал, как и мы с Тимуром. В итоге нас привели в палаты и ничего, кроме них, я пока не видела. Но был небольшой промежуточный этап, перед палатами.

Тимур держится молодцом, много улыбается и пишет в своей тетради. Как ни странно, у него не только не отобрали её, но разрешили взять с собой и «благословили» писать в ней. Это происходило в тот же момент, когда мне выдали мою тетрадь и карандаш. Сергей отказался взять тетрадь, «охнул» снова, затем взял. Мы не видели с кем мы общались на этом промежуточном этапе, до палат, но голоса двух общающихся с нами людей, были вежливы, хотя и говорили по-военному кратко и строго. Один был пожилой, судя по голосу, второй — наоборот, молодой. Ниже приведу их с нами беседу:

— Значит это они и есть? Я думал они постарше будут, а Ведец помоложе…хмм…ну, да вам виднее. Здравствуйте, молодые, и не очень, люди. Вы попали в Кремль для того, чтобы представлять свою Родину…кхм…свою землю на международном Испытании Выживших, которое будет проведено семнадцатого марта, сего 14го года. Вы удостоены величайшей чести показать свои способности и умения в состязании с другими нациями. Но, для начала, вам нужно пройти отбор среди наших людей.

Всего вас будет девять человек. У вас будет одиннадцать испытаний. Из всего количества останется только трое, они же и отправятся далее, в место, где раньше была Швейцария, для прохождения того, зачем вас оставили в живых. Вопросы есть? Вопросов нет. Товарищ…кхм…господин капитан, я ничего не упустил?

— Господин генерал-полковник, всё сказали правильно. Добавлю лишь что у испытуемых есть время на подготовку. Первую неделю вы будете проходить всяческие тесты, которые подскажут нашим специалистам что нужно подправить в ваших организмах, дабы вы могли выступить в полную мощь своих духа и тела. Затем четыре дня будет на то, чтобы эти поправки внести, следующую неделю вы будете тренироваться и готовиться к тестам. Затем начнётся соревнование- оно продлится с 18го до 23го февраля включительно. Те, кто пройдёт все 11 испытаний, будут на специальных средствах, доставлены в подготовительный лагерь, на территории бывшей Европы. Тамошние смотрители проинструктируют о дальнейшем победителей. Есть вопросы? Каждый может задать по одному. Не затягивайте!

— В чём заключается суть соревнования, к чему нас будут готовить и к чему нам готовиться самим…чего ожидать то вообще⁈ — задал Тимур сразу несколько вопросов в одном.

— Суть соревнования, конечно же, заключается в том, чтобы в нём одержать победу, молодой человек, — ответил Тимуру старческий голос.

— В дальнейшем я бы порекомендовал думать над своими вопросами и задавать их немного более обдуманно. Хе-хе, — засмеялся молодой голос. И уже серьёзно продолжил:

— Повторюсь: ответ будет дан лишь на один, и не более, вопрос.

— Кто на самом деле всё это устроил? — спросил Сергей.

— Хм-м, смотри, капитан, а Ведец ведь не дурак…ты был прав. В принципе, я и не сомневался в вас…я знал что вы зададите этот вопрос, Сергей Пургин. Даю вам слово чести офицера, что сам не знаю ответа на этот вопрос. Уж поверьте, я поставил сам себе задачу: отвечать на все вопросы честно. А задачи я привык выполнять.

— Меня вон «Майором» величают, так что я тоже могу слово офицера давать? Как я могу вам верить, если даже не вижу вас. Быть может вы уборщик зде… — Сергей не успел договорить и снова послышался «оох» с его стороны и звук падающего на пол тела.

— Ну что вы, что вы творите⁈ Капитан! Поясните этим идиотам кто перед ними!

— Господа охранники, выйти из помещения! Сегодня же вечером я вас жду на абв-вахте. Будет беседа. Очень серьёзная беседа! — грозно но быстро и чётко проговорил молодой голос.

— Помогите ему подняться, капитан. Я не понимаю, вы вообще объясняли этим болванам их обязанности? Или они настолько тупы что и Президента, — царство небесное,- не говоря уже о множественных его актёрах, избивали бы? Где вы их набрали? — всё негодовал старческий голос.

В это время послышалось какое-то движение и «Майора», судя по всему, подняли на ноги.

— Не болят почки, Сергей? Они вам ничего не отбили?,-спросил молодой голос совсем рядом со мной.

— Всё нормально. Жить буду. В армии и не так получал. Но там хотя бы было за что…

— Извините, извините, Ведец, кхм… Сергей Александрович, просто накладки случаются даже в нашем ведомстве. Люди не совсем свою работу выполняют, но, как им кажется, именно в таком подходе заключается добросовестность выполнения их долга…

— Мне кажется или в вашем ведомстве они случаются чаще, чем в других? — съязвил Сергей, но молодой голос быстро перебил его, не давая развитие конфликту:

— Итак, Алиса Николаевна, ваш вопрос. Пора заканчивать затянувшуюся процедуру знакомства.

— Что будет с победителями международного соревнования? — сказала я.

Судя по затянувшейся паузе, на этот счёт какие-то данные у старика имелись и он обдумывал как бы увильнуть, чтобы и правду сказать и не выдать слишком много информации. А может быть он просто боится отвечать правду на мой вопрос, — только и успела подумать я, как невидимый генерал ответил:

— Понимаете ли, девушка, Ваш вопрос, конечно, немного выходит за рамки моей компетенции… тем не менее, я обещал говорить правду…кхм… в общем то: победители получат в своё распоряжение Землю.

Макс.

Во сне к Масяне пришёл Андрей Петрович.

Дело было на объекте. Строительство было в самом разгаре: строили трёхэтажный дом местному владельцу сети магазинов. Масяне вчера исполнилось 19 лет, а его дочери один год. И похмелье терзало его всю первую половину дня.

В 18 он женился из-за её рождения. Если бы Настя не была его соседкой и рядовой некрасивой выпивохой, навряд ли бы у него а) с ней что-то вышло, б) он на ней женился. в) он бы переехал от родителей в город. Напившись, у них произошёл известный акт, а когда Дурнушка-Настя, — как её называли знакомые, — поняла что она беременна и поняла от кого, так как Макс был первым и единственным её мужчиной, — то сразу решила оставить ребёнка и не делать аборт.

На то было две причины: она хотела выйти замуж за Макса, она хотела переехать из своей вонючей квартиры. Вторая проистекала из первой. С самого детства она знала что у Макса есть квартира аж в Самаре, которую сдают его родители и не пускают в неё даже его, хотя он работает в городе. Хитрый план заключался в том, что нужно «развести» родителей Максима на эту квартиру, дабы переехать в город. «А ребёнок? С ним что-то придумается. Вон, в войну рожали и нормально!» — говорила сама себе не особо умная, но целеустремлённая Анастасия.

Их совместная жизнь сразу же пошла по писаным правилам всех алкоголиков: они беспробудно пили, находясь в трезвом состоянии только во время редких приездов её- или его- матерей. Ребёнок был предоставлен сам себе. Девочка могла находиться по целому дню в грязном подгузнике и никому не было до того дела.

В те же времена, когда с деньгами была напряжёнка и «молодожены» не пили алкоголь, они постоянно ссорились, пытаясь доказать друг-другу кто их них тупее, не стесняясь, при этом в выражениях и криках.

Так и шли годы: Максим уходил на новую работу, которой он очень гордился, — на стройку, куда он пошёл подсобником, Настя сидела с ребёнком и бутылкой пива, дожидаясь своего суженого и беспрестанно общаясь с подружками по телефону, оплачивая счёт за который, Максим изрядно её материл.

Несмотря ни на что, Макс хвастал перед своими коллегами-подсобниками, достижениями, которые у него имелись: жена и ребёнок в 18 лет. Он с укором говорил таким же неумным (ввиду своего возраста), как он (ввиду своей природы), пацанам, младше его на пять-шесть лет и подрабатывающих на стойке во время летних каникул, — о том, что нужно задумываться не только о «гульках» а и о семье, что нужно искать себе жену уже в их возрасте, что раньше вон и в 12 лет гуляли свадьбы (это Ильхам ему рассказывал, услышанные им где-то и приукрашенные изрядно, истории о таких браках) и проч. и проч. В общем то всячески обучал жизни, смеющуюся с него, когда он не видит, молодёжь. Если бы ребята знали его истинное «Я», которое Масяня всячески прятал под личиной храбреца и понявшего жизнь парня, — они бы смеялись ему в лицо, а так, побаивались. Всё же «старшак»!

На новой работе он не показывал каких-то выдающихся достижений. Работал достаточно посредственно, выкуривал по полторы — две пачки дешёвых сигарет, то есть сиживал и «бил баклуши» довольно часто в течении дня. Так или иначе, а способность к стройке у него была получше, чем к слесарному делу. И, через некоторое время, его сделали аж бригадиром подсобников. Чем он гордился и неустанно рассказывал всем, кто его знает и не знает, особенно будучи в пьяном виде, что он БРИГАДИР! Если было хорошее настроение, обычно Масяня ещё и добавлял, что скоро дорастёт до прораба, на что его собутыльники кивали и переглядывались между собой.

В тот день ничего не предвещало беды и всё шло как обычно: Макс слонялся по объекту туда-сюда, разговаривал о том, о сём с такими же, как он, высокоразвитыми мужичками (каменщиками, бетонщиками и т.д.), которые не смотрели на него свысока, отнюдь, — они видели в нём свою замену. Что, отчасти, и было правдой. Он шёл по их стопам: ранние семьи, алкогольный дурман пол жизни, посредственное отношение к работе — всё эти «достижения» были и у Масяни и у его «шефов».

Когда он стал бригадиром подсобников, в его обязанности входило и давать им наряды и проверять их выполнение, поэтому теперь он вполне легально тынялся туда-сюда и никто ему ничего не говорил. Если бы не Петрович.

Этот пристал к нему и не отставал. Это был молодой человек, 25ти лет, только недавно окончивший институт. Рост его был примерно 190 см, волосы черные, худощавый, но не сухой. Глаза карие, смотрящие, пронзая провинившегося и обличая все провинности такового.

Устроился Петрович в эту строительную организацию мастером объекта и через год был уже начальником участка. То ли способности его были так хороши, то ли знакомые — об этом история умалчивает. Но не умалчивает она о полномочиях и всё растущих аппетитах Петровича.

Когда он пришёл в эту фирму, в неё же пришёл и Масяня. Они не знали ничего друг о друге, естественно. Встретились они первый раз когда шёл ремонт какого-то общежития и Андрюха тогда очень понравился Максу. Он поведал Масяне что сам работал подсобником на каникулах и знает какая это сложная работа и всё в таком духе. Петрович, по неопытности своей, хотел войти в доверие ко всем рабочим, чтобы они его беспрекословно слушались и доверяли ему. Более того, он хотел быть другом для каждого рабочего. Конечно, у него ничего не вышло с такими благочестивыми намерениями.

Зато через год, когда он уже был начальник участка, у него был громадный опыт в общении с этими. Так он пренебрежительно теперь называл почти всех рабочих. Почти всех. Не называл он так настоящих специалистов своего дела, коим хотел и становился, в своей сфере, и сам.

Очередной раз встретившись с Масяней и хорошенько его обругав, Андрей Петрович (теперь «Андрюхой» его называли только те, кто хотел уволиться) пошёл в «кайбаш», проверять документы, чтобы понять правильно ли на практике выполняется заливка перекрытий. Через некоторое время он вышел оттуда, заметив в окошко что Макс опять слоняется без дела, и направил Максима принимать бетон с мужиками:

— Это последнее предупреждение! Ещё раз увижу тебя без дела, я уже говорил, — уволю! Уволю без зарплаты. ТЫ понял меня, идиот⁈ Марш за ведрами. Миксер подъехал!

Макс ринулся к завхозу за вёдрами и через две минуты уже стоял у корыта, с мужиками, требуя себе самую тяжёлую работу: насыпать бетон в вёдра лопатой.

Дело всё в том, что бетон, при наличии должного количества людей, принимают так: бетоносмеситель подъезжает максимально близко к строящемуся зданию, рядом с которым стоит большое корыто, обычно на несколько кубических метров бетона, он вываливает туда бетон, несколько человек, обступив корыто, насыпают смесь лопатами в вёдра, другие же люди, стоя в «цепочке», — то есть друг возле друга так, чтобы левая рука одного дотянулась до правой руки другого —, и передают друг другу полные бетона вёдра. В таком же порядке пустые вёдра возвращаются назад, для заполнения их бетоном.

Делается это для того, чтобы сэкономить на, внесённом в смету, бетононасосе, который обходится гораздо дороже оплаты работы подсобников и бетонщиков. Последних вынуждают принимать бетон так только если они низкой квалификации. Нормальные бетонщики не берутся за такую работу. И вот представьте теперь 20–30 ведер, которые нужно очень быстро и постоянно наполнять бетоном. Представьте усталость человека, который насыпает их. Она не сравнима с лёгкостью, которую испытывают люди, находящиеся в цепочке или вибрирующие бетон.

Максу дали добро на эту позицию. Ещё бы.

Всё было бы нормально. Всё почти у него получилось. Руки были изодраны в кровь, он вспотел, как боксер после 8 раундов, он весь был вымазан бетоном, ему казалось что руки его оттянулись как у орангутана, до ног… всё равно всё было бы нормально… если бы не «рванула» опалубка и 9 кубометров бетона не вылились бы прямо в раскисшую глину…

///

Опалубка — это по сути форма, для заливки в неё бетонной смеси для получения конструкций любого типа; как дети лепят пасочки из песка, придавая им причудливые формы: черепашек, слонят, собачек, машинок и проч. ; насыпая упомянутый песок в свои пластиковые формочки, а затем, постукивая, прижав форму к какой-либо горизонтальной поверхности, поднимают её; так и строители-бетонщики могут сделать любую, указанную в чертеже форму из досок или фанеры, для заливки в неё бетонной смеси, после затвердевания которой, опалубка аккуратно разбирается а бетон остается на многие десятилетия, иногда и века.

«Рванула» опалубка- это когда фанерные опалубочные щиты или доски, из которых сделали опалубку закреплены между собой и расперты недостаточно добросовестно. Такое может произойти, что очевидно, только у нерадивых строителей, коих полон рынок труда. Они есть и у больших строительных фирм, из них есть бригады, работающие на посредника-прослойку, так же, такие есть и одиночки, работающие «на себя», делающие себе и всем строителям имя «рукожопы».

///

Пилин Андрей Петрович, после того, как отправил Макса заниматься бетоном с самыми неумелыми бетонщиками из всех, которых он встречал, занялся проверкой проектной документации. Через 15 минут, после прихода «миксера», ему сообщили что приехал директор фирмы — Шмальский Юрий Иванович, вместе с заказчиком дома. Петрович знал уже каким образом нужно поступать в таком случае и, не засиживаясь, кинув прежнее занятие, поспешил встречать гостей.

Погода была достаточно противная: лил дождь и размокшие подходные к дому пути были хороши только для того чтобы испачкать дорогие туфли и низ, а при не осторожной ходьбе, и середину задней части дорогих брюк. Исходя из этого, Андрей Петрович отправился встречать «гостей» к тому месту, где еще был асфальт ( а не глина) и остановились их внедорожники.

Всего было четыре машины: впереди был «рэнж ровер» охраны Соболева (заказчика), второй был его «Ягуар», следом было второе звено охраны на «Лэнд Крузере» и четвёртой стояла машина директора Шмальского — шестисотый «Мерс».

Соболев Игорь Астафьевич был представителем типичных братков из девяностых, пробивших себе путь наверх при помощи оружия и наркотиков. На данный момент он был депутатом самарского областного совета и владельцем сети продуктовых магазинов в Самаре. Так же у него был цех по ремонту кузовов авто и он поставлял, при помощи хитрых схем, некоторые запчасти на известный завод в Тольятти. Рост его был 173, ему было 53 года, чего нельзя было сказать, глядя на его внешний вид. Выглядел он старше лет на 15, благодаря образу жизни, который изволил вести бо́льшую её часть. Темноволосый, с мутным взглядом, постоянно находящимся, как бы, в задумчивости, а на самом деле просто пытающемся извлечь мысли из того мусора, что находился чуть выше местонахождения глаз. Нос у него был средней длины, остро «заточенный». Одет он был в дорогой костюм «Армани», в руках держал барсетку, столь любимую его братией в те годы. Разговаривал в непривычном обществе, хотя и не «по понятиям», но некоторые словечки-фразки тюремного происхождения, всё же, изволили вылетать из его благородного рта.

Начинал он, как водится, воровством шапок и дублёнок на самарском вокзале, затем стал напёрсточником (его повысил местный «Смотрящий»). В начале своей «карьеры» он был изворотлив и достаточно гадок по отношению ко всем, кроме вышестоящих его людей. Слова «честь», «совесть», «благородство» и подобные им, он не то, чтобы не знал. Он не переносил поступки, которые характеризуют эти слова.

Для него было нормальным явлением в пьяном виде сесть на самолёт и полететь куда-нибудь в Москву, а оттуда-в Сочи, чтобы в первом городе поиграть в казино в карты и выпить рома, во втором — в рулетку и выпить шампанского. Этому он научился у своего друга Круглого.

Круглый на постоянной основе проигрывал миллионы, а Соболев был более осторожен и играл только ради того, чтобы щеголять своей возможностью это делать и ради того, чтобы выпивать алкоголь и заводить всё новые и новые «романтические» связи, вдали от надоевшей, двадцатичетырёхлетней жены.

После одного из таких своих путешествий, от Новосибирских «решал», он сейчас и вернулся. Неделя для него прошла тяжело. Пришлось даже употреблять «порошок», чтобы не обидеть ребят. Сначала, после приезда, он, как это заведено у корешей, встретился с Круглым, в ресторане. Поутру же, после встречи, у него раскалывалась голова и чувство что его обманывают не покидало его. Поэтому он был немного не в духе, впрочем как и всегда.

Юрий же Иванович был человек пылкий, суетящийся и не терпящий трат лишних минут жизни. Конечно, если рядом с ним не стояла «шишка», вроде Соболева. Он выкуривал по три пачки крепких сигарет и постоянно ходил из стороны в сторону, находясь на объекте, без устали раздавая указания и кого-то к чему-то призывая. Он начинал свой путь с прораба, показывал себя хорошо с профессиональной точки зрения и в скором времени, не без помощи знакомых в стройтресте, стал начальником участка.

Тут то Юрий Иванович понял объёмы, на которых можно действительно что-то поиметь. Тем более время было неспокойное и нужна была «подушка», при помощи которой можно быть уверенным в завтрашнем дне. Подворовывая то на объеме то на качестве бетона, приписывая то площадь выполненных работ, то сами работы и при помощи подобных манипуляций, Шмальский сколотил себе достаточно неплохой капитал. Далее по совету знакомого сметчика и при его всяческом содействии, — в том числе оформлении документов на этого сметчика, ввиду его профильного образования, — Юрий Иванович открыл строительное дело. В большинстве своём набрал он в фирму людей с прошлого своего места работы, переманив их бо́льшими зарплатами. Недостаток в штате сотрудников был пополнен алкоголиками и другими несостоятельными личностями.

Нынешний объект был для Шмальского феноменальным. Во-первых сама сумма заказа была умопомрачительная, по сравнению с предыдущими заказами; во-вторых, после двух месяцев честных отчётов, смет и бухгалтерского учёта и проверок со стороны Соболева, Юрий Иванович понял что можно уже начинать внедрять свои схемы и схемки, что проверять его так тщательно уже не будут, так как удостоверились достаточно в его честности.

Впрочем, ещё изначально свежеиспечённого директора строительного бизнеса, Игорю Астафьевичу посоветовал один его друг и подельник по «делам» — Круглый. Ему понравился подход Юрия Ивановича и его честность. Честность оного была обусловлена тем, что он смекнул сразу кто перед ним и что не стоит в этот раз быть «рвачём». Стоит поработать прозрачно, без обмана; тем более, что объём не велик: нужно было укладывать природный камень на цоколь двухэтажного дома матери Круглого, который тот недавно, с горем пополам достроил. Не сам, конечно а с привлечением трёх, поочерёдно, строительных компаний. Каждая из которых была уличена им в обманах и инсинуациях. Но, как говориться, сколько не лови за руку изощрённого вора, он найдёт ещё и ещё способы снова украсть.

Именно увидев опыт Круглого в строительных нюансах, Юрий Иванович и решил быть с ним честным. Таким образом он заработал себе Имя, в определённых кругах и дополнительно, плюсом к смете тысячу долларов. На конверте с ней была надпись: «За честность», словно это была медаль.

По назиданию Круглого же, сейчас прибыл Игорь Астафьевич к себе, в будущий дом. Собственно он и строительство его начал по тому же поводу. Когда у людей много лишних денежных средств, падающих им «с неба», они не зная куда их пристроить, начинают строить дома, покупать целый автопарк, вертолёт, катер и прочие золотые унитазы…

Соболев ещё не дорос до такого уровня, но очень мечтал и решил начал с малого — с постройки дома. Жил же он на данном этапе своего жизненного пути в отеле, снимая президентские апартаменты. Отель, к слову, был приватизирован его другом Круглым в то ещё время, когда можно было это сделать за условные пять тысяч долларов и дорогой коньяк, с хорошей закуской.

— Ты смотришь там за ними, не, Лупатый?- сказал Круглый Игорю Астафьевичу, сидя за столиком в дорогом ресторане, в центре города.

— А? За кем? Ты о чём, Круглый? — недоумевая проговорил пьяный Лупатый.

— За «стройбанами» своими. О ком же я ещё могу сейчас говорить. Вопросы мы уже решили. Остались вопросики. Ты давай трезвей, дружище. Что-то совсем сдал. — Круглый пил алкоголь наравне с Соболевым, но был трезв, «как стекло». Видимо, потому что был в хорошей физической форме и постоянно её поддерживал.

— Ты же сказал они честные и всё такое. Хе-хе. Я проверял этого твоего. Как его там. Женю, Диму…Юру, что ль? — напрягая все свои возможности вспомнил Астафьевич.

— Да, Юрка — честный мужик. Тут сто процентов. Уж поверь, я знаю «стройбанов» как облупленных. Пока матери дом строил, вывез в посадки, с пацанами, человек тридцать, точно. Но ты пойми, что всегда нужен контроль. Каким бы он ни был честным, а искушение имеет место быть даже в самом неожиданном месте, — задумчиво сказал Круглый, вспомнив самого себя в юном возрасте, когда он занимался боксом и был честнейшим человеком…пока не познакомился с Игнатом Ипполитовичем, своим будущим боссом…

— Хм-м. Я его проверял, как бы. Приезжал внезапно на стройку, брал независимых экспертов, да и мой бухгалтер требовал отчёты с него. Всё было оформлено в лучшем виде. И объект и отчёты. Не доколупаться, в общем!

— Мой совет: сегодня Юрке не звони, а завтра, когда будешь уже ехать к себе на строящийся дом, скажи, что хочешь съездить туда и чтобы он, Юрка, был там же через 10 минут, ну или сколько тебе там останется для того, чтобы доехать. Я знаю, он такой, что «долетит» куда нужна за любое время, где бы он не находился. Вот и проконтролируешь внезапно и увидишь пьяниц и прочий контингент…

— Хе-хе. Это ты интересно придумал, Круглый. Толково. Так и сделаю. Ну, бывай. Поеду.

Издали увидав Петровича, разговаривающие возле машин, — будущий хозяин дома и нынешний хозяин объекта, — обратили, мимолётно, на него внимание. Охране же было не до мимолётности. Хотя они уже могли и знать Петровича, всё равно загородили ему дорогу собой и с воинственным видом отказывались его пропускать мимо себя, к своему шефу. Шеф, через пять минут увидев эту сцену, сказал:

— Ребят, пустите человечка. Пусть идёт. Что вы в самом деле, в натуре.

Пилина пустили и он, подойдя, поприветствовал «гостей».

— Добрый день, уважаемый Игорь Астафьевич, добрый день, уважаемый Юрий Иванович!

— Привет, привет!

— И тебе не хворать. Ну… как оно, кхм…Антон? Нормально делаете, не халтурите? Недавно мне Круглый, во время нашего отдыха…хе-хе…рассказал как сейчас строители халтурят. Я немного охренел и решил навести справки на вашу фирмачку…хе-хе…несмотря на солидный опыт и хорошую репутацию, всё же решил проверить и своими глазами, так сказать. Доверяй но проверяй, да, Юра? Хе-хе…

— Игорь Астафьевич, работы выполняются в соответствии с графиком и проектом. Никаких нарушений технологий и существующих норм нет. Сейчас выполняем заливку бетоном пояса верхней части кладки стен гаража. Отгружается первый одиннадцатикубовый бетоносмеситель. Затем приедет ещё один. — отрапортовал Андрей Петрович. Он приврал немного: и технология нарушалась, но допустимо; и в сроки они не успевали, но не критично; и миксера второго быть не должно было, точнее он был бы, но потом и исключительно на бумаге.

— Слушай, не грузи, Антон. Нормально мне скажи: алкаши, халтурщики и прочие идиоты все уволены? Нормально работу делают люди?

— Игорь Астафьевич, нашего прораба зовут Андрей…извините, — тихо сказал Шмальский. На что Соболев только мимолётно глянул на него своим мутным взглядом.

— Игорь Астафьевич, работы выполняют только специалисты высшей квалификации. Никаких недопустимых элементов на стройке нет! — сказал Петрович.

— Хорошо, хорошо, Антон. Молодец. Закончите на «отлично» мне дом — я поговорю с твоим директором, чтобы дал тебе премию хе-хе-хе,- хрипло рассмеявшись, этот достаточно отталкивающий, во всех отношениях, тип, хотел, было, давать команду своим охранникам усаживаться по машинам и, присев к своему водителю, в свою машину сам ехать, но произошло вышеописанное событие с самопроизвольным демонтажём опалубочных конструкций, сопровождаемое громким треском ломающихся фанерных листов, криком рабочих, упавших с «пояса» и стоявших сверху и отчётливой тишиной среди стоявших в дорогих, и не очень, костюмах, людей.

— Интересный поворот событий, а? Юра что скажешь? Антон? Впрочем. Эй, вы! Грузи́те их!

Охранники у Соболева были отобраны и прошли с ним многое поэтому поняли его с полуслова и побежали выполнять приказ. Юрий Иванович не успел даже придумать что сказать в ответ Соболеву, как получил сильный удар в живот.

Андрея Петровича и Юрия Ивановича усадили в авто, припугнули пистолетами и вывезли в ближайшую посадку. Выгрузив строителей из авто, Соболев сказал своим мордоворотам расстрелять их. Но через минуту, когда раздались щелчки незаряженных пистолетов, стала ясно что это такой урок для Пилина и Шмальского.

Далее обделавшиеся воротилы строительного бизнеса были усажены в машину охраны и после приезда назад, к дому Игоря Астафьевича, были выкинуты наружу, со словами:

— И оставшийся бетон идите выгребать вместе со своими непутёвыми рабочими. Выгонять я вас не буду. Пока. Но смета отныне скостилась на 50%. Я надеюсь, я ясно выражаюсь⁈ Марш работать! — сказав это владелец дома, со своей охраной уехали, а нерадивым «строительным магнатам» ничего не оставалось, как влезть в яму и грести лопатами бетон.

Петрович рвал и метал после того как с бетоном было покончено. И конечно, Макс попал под горячую руку. На Масяню Петрович сорвался больше, чем на остальных и обвинил его в том что случилось. Хотя Макс и не был к этому причастен, но разбираться никто не стал и Юрий Иванович приказал уволить его, наряду с наделавшими брака бетонщиками и не платить зарплату за отработанные дни, но уволить лишь после того, как они вёдрами вычерпают всю переполненную выгребную яму под «сельским туалетом», находящемся на объекте.

После такого труднейшего трудового дня, Максу пришло в голову лишь пойти в знакомый пив бар и напиться на оставшиеся деньги, нужные для покупки продуктов на время до зарплаты, но его не пустили туда из-за запаха, от него исходившего…

Потом были другие стройки и иные низкооплачиваемые работы, не требующие особой квалификации. Но эту, первую стройку и Петровича, Макс Орлов запомнил на всю жизнь. Петрович стал для него вторым отцом по уровню страха перед ним.

Во сне Петрович превратился в какого-то гигантского злого робота, который приказывал Масяне разными голосами: от визжащего, тонкого фальцета, до громогласного баритона, — вылезать из берлоги и отправляться в путь, в Москву.

— Опасности уже нет, червяк. Тебе нужно поднять свои кости, собраться с мыслями, если таковые у тебя имеются, и двигаться в путь. Очень важные люди ждут тебя в Кремле. Ты уже очень сильно задержался и можешь быть изгнан из этой планеты, если не пойдёшь СЕЙЧАС ЖЕ! — заорал в конце робот-Петрович. То ли в этом сне смешались самые жуткие опасения Масяни и его страхи, то ли Петрович принял столь причудливую форму для того, чтобы придать себе значения-Макс не знал. Но сон настолько его отрезвил что, когда он проснулся, слова «СЕЙЧАС ЖЕ!» звучали эхом у него в голове. На скорую руку Макс приготовил себе несколько бутербродов с уже попахивающим сыром и, запивая оставшимся пивом, съел их.

Отправляясь в путь, Масяня не знал куда пойдёт, как доберётся до Москвы, что будет есть, пить, где спать, но всё это не пугало его. Честно говоря он просто не задумывался об этом-поэтому это не могло его пугать. Пугал его лишь, звучащий в голове голос, орущий «СЕЙЧАС ЖЕ!», гонящий его вперёд.