"Испытание", книга первая

Глава 10

Планета Земля, бывшая территория РФ, Кремль. 20.02, 06:13.

Дневник подопытного №26848182 Тимура Назаренко

Как будто, мгновение прошло после этих ощущений адской боли, а на мне ни царапины. Удивительные технологии здесь, в Кремле. Интересно они и раньше имели такие восстановительные методики и устройства или это уже подарки иных миров?..

Вчера, когда я в полуобморочном состоянии от большой потери крови вернулся на базу, меня уже ждали возле портала врачи, во главе с доктором Штрангелем. Раньше у меня, да и у всех наших, исходя из их слов, было ощущение что за нами постоянно наблюдают не только на базе, но и во время испытаний, теперь же я убедился в этом полностью. Никто ничего не говорит, естественно, но мониторинг явно ведётся. Может быть это просто показатели состояния организма, может быть полноценная потоковая передача картинки с места испытания — не знаю, но так или иначе, откуда-то организаторы состязания узнали же о моём состоянии и о том, что мне нужна помощь.

Штрангель подошёл ко мне, с каким-то девайсом в руке и сказал:

— Главно, что жив, остально мы исправлять. Всё будет корошо. — произнося последнее «корошо», немец прислонил к моей шее девайс и я уплыл на белоснежной яхте неведения, по голубым без ряби водам небытия, в манящую даль спокойствия.

Отчалив от берегов этого бренного мира, покинув его реальность, я оказался в мире радужных цветов и сладких грёз. И виделись мне безоблачные выси, с их неутомимым холодным воздухом и белоснежные шапки гор, с их опасными лавинами и морозами; бескрайние океаны, таящие в своих глубинах неизведанное и непроходимые леса, в которых обитали дикие, столь нелюбимые человеком в своё время, но ни в чём не повинные — животные; жёлтые бездушные пустыни и зелёные поля, преисполненные сочной зелёной травой; видел я и маленькие острова средь огромных масс воды и птиц парящих над этими островами, выискивающих пищу для своего потомства… За всеми этими картинами, созданными природой на нашей планете я наблюдал как будто паря над ними. Пролетая их с огромной скоростью, мне, однако, каким-то образом удавалось рассмотреть всё в мельчайших деталях.

В небе над собой я видел звёзды и созвездия, хотя ярко светило солнце, они казались гораздо ближе, чем обычно, были крупнее и светили ярче, но это были наши, околоземные звезды, что успокаивало меня. Когда подо мной проплывали горы — я видел медведицу, с медвежатами, у их подножия обустраивающих свою берлогу, видел стаю волков, охотящуюся за ланью, загнанную в тупик, но ещё непонимающую этого: хищники полукругом брали свою жертву в клещи; видел маленькую белочку, которая спешила к своему потомству, неся своим детям орешек.

В океане виделись мне разнообразные рыбы и кальмары, крабы и дельфины, устрицы и лангусты, пингвины и морские котики, акулы и даже кит; леса были заполнены зайцами и кабанами, змеями и волками, ежами и птицами, клещами и лосями, лисами и бобрами, росомахами и горностаями, соболями и выхухолями; в пустыне встретились мне гиены и верблюды, зайцы-песчаники и пустынная рысь, гепард и барханный кот, кулан и степной баран; в бескрайних полях бегали бесконечные полевые мыши, плели свои сети для мух пауки, неисчислимым количеством летали эти самые мухи, стрекозы и бабочки; зайцы и даже кошки, ежи и гадюки — вот кого я увидал в полях.

Все эти создания занимались какими-то своими важными делами, не отвлекаясь ни на что на свете, кроме их выполнения. На меня, как на своего соглядатая, они не обращали и малейшего внимания; то ли потому что я парил высоко в небесах, наверное в двух километрах над землёй, то ли оттого, что я вовсе нигде не парил и всё происходило лишь в моём воображении…

В свою очередь, как только я заинтересовывался каким-то созданием, оно тут же увеличивалось в размерах пред моим взором и становилось огромным. Можно было рассмотреть всё, до мельчайших подробностей. Можно было увидеть даже паразитов среди шерсти животных. Каким образом это работало — мне не ведомо до сих пор.

Такой мой полёт продолжался не особо долго, но за время, проведённое в нём, я успел заметить полное отсутствие человека и даже его следов. Земля, как будто избавилась от человеческого наследия: ни единого города, городишки или посёлка не попадалось мне на пути, хотя расстояния я преодолевал огромные, исходя из скорости моего движения. Ни единого транспортного средства, следа от костра или захудалой избушки не увидал я, как ни старался.

Сейчас, прокручивая снова в голове всё увиденное я понимаю, что так Земля может выглядеть либо до того как человек появился и стал беспощадно пользоваться её дарами, как пьяный моряк, прибывший из дальнего своего рейса пользуется портовой шлюхой; либо если после того, как человечество исчезло с лица её, прошло уже несколько десятилетий и матушка-Земля вернула себе всё то, что было у неё отобрано людьми, разрушив уродливые бетонные и кирпичные коробки, в которых жили homo sapiens, поглотив коррозией металлические постройки и автомобили, испепелив и переработав абсолютно всё, созданное человеком.

Человеком бездумным, человеком «на мой век хватит», человеком, не заботящимся ни о чём прочем, кроме как о собственном животе, всё набивая и набивая его и всё откладывая и откладывая в закрома ненужные уже ему запасы материальных благ и средств плотского удовлетворения. Под эти мысли мне вспоминаются строки из песни, которую я слышал в прошлой жизни:

'Прекратить уповать на начальство, на власть,

Прекратить обжираться гадостью всласть,

Сделав это — каждый может стать Богом

И оправиться каждый, если раньше не мог он.'

После моего недлительного путешествия над поверхностью Земли, в моём сне вдруг стемнело. Не было видно совершенно ничего. Ни звёзд, ни Солнца — была одна лишь пустота. Чернь. Ноль.

Ватная эта чёрная пустота пугала меня. Я пробыл в её объятиях всего несколько секунд, но был испуган сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Я попытался бежать, но не мог, попробовал лечь, но ничего не вышло; любые предпринимаемые мной действия не приводили совершенно ни к какому итогу. Чернота начала, как мне показалось, пробираться и ко мне в разум. Мысли мои стали разрозненны и не имели определённой формы и образа. Я не мог конструктивно думать: связывать слова и фразы.

Это состояние всё более и более походило на безумие. Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться. И тут, в пик моего внутреннего напряжения, я услышал чей-то на редкость противный смех. Он всё нарастал и нарастал и уже в полную мощь свою звучал у меня в голове и пытался, как мне казалось, разорвать её на части.

Ещё миг и я бы точно скончался, но вдруг был разбужен теребящим меня за плечо доктором Штрангелем, который, улыбаясь смотрел на меня и говорил: «Пора проснут! Хватит спат! Тимур встават! Нужно встават!»

Видимо, выражение глаз моих испугало его, он умерил свой пыл и спросил: «Всо корошо? Как вы себя чувствоват? Боль нет? Вы восстановлен полност!» В это мгновение я вспомнил как закончился мой вчерашний день, вспомнил жгучую боль в ноге и во всём теле, вспомнил чувство жажды и гнетущее ощущение голода и понял что этого всего сейчас не чувствую. Что мне хорошо и легко и не хватает лишь одного человека: Алисы.

Дневник подопытной №63479110 Алисы Ковальчук.

Я места себе не находила, пока парень, который приносил ужин не сказал мне, подмигнув: «Жив!». После этого я дала волю своей усталости контролировать моё тело. Я съела ужин и улеглась на койку.

Как он вернулся, где был: тоже в лабиринте или ему выпало что-то более сложное и именно это его так задержало? Быть может ранен? Все эти вопросы задать было некому, кроме себя самой.

С нами продолжают обращаться как с какими-то заключёнными и никто не разговаривает с кем-либо из нас и не отвечает на наши вопросы, кроме украдкой — обслуживающего персонала. Пожалуй, если бы не разносчик еды, я бы не смогла спать всю ночь, из-за переживаний о судьбе Тимура. Наверное, он сжалился надо мной из-за моего плачевного состояния, которое скрывать было невмоготу и сказал что Тимур жив. И через несколько минут после этой доброй вести я уснула крепким сном, без сновидений.

Утром же, когда его привезли на каталке, счастью моему не было предела. Когда он открыл глаза, первым делом он посмотрел на меня и, убедившись что со мной всё хорошо, закрыл их. Немец — доктор, сопровождающий члена нашей команды что-то сказав ему, покинул палату. Ещё некоторое время полежав, Тимур встал, потом долго рассматривал свою ногу, с задней стороны, ниже колена (видимо, что-то, всё-таки, произошло с ним), затем он долго и выразительно смотрел мне в глаза, потом взял свою тетрадь-дневник и начал писать.

Сегодня нас ждёт очередное испытание и я уже привыкаю к этому графику. Не знаю, как остальные. Надеюсь, сегодня будет командная часть и мы сможем нормально обсудить что у кого произошло. Судя по внешнему виду, все беспредельно устали. Все, кроме Никишиной. Та выглядит так, как будто она сейчас на курорте в Куршавеле, а не за семью печатями, в Кремле, а вместо испытаний, которые все мы вынуждены проходить, она ходит в СПА-центр. Что ж, время всё расставит по своим местам.

Дневник подопытной №38192041 Надежды Никишиной.

Если всё пойдёт таким же образом, как с первым и вторым испытанием, то мне нечего бояться и не из-за чего переживать. Мои покровители делают всё, чтобы облегчить мне задачу. Я говорю «если», потому как не знаю кто они и не знаю зачем они мне помогают; ведь то, что было мне сказано одним из их представителей, — назову его так, — может быть и ложью.

После того, как я вернулась из лабиринта и как следует поела (я заказала свой любимый винегрет и куриные котлеты), я повалялась на кровати и поняла, что мне ужасно скучно и надо бы чем-то занять себя. Я стучала по входной в палату стеклянной двери и через несколько минут пришёл человек, чтобы поговорить со мной.

Это был молодой человек — лет 30−35ти, в военной форме. Выше среднего роста, светловолосый с добрыми голубыми глазами на красивом лице; он, с интересом, смотрел на меня. Наверное, этот интерес носил скорее характер изучающий, а не тот, с которым обычно на меня смотрят мужчины. Когда мой гость заговорил, я поняла кто это. Интересно, почему он не скрыл лицо или мне не завязали глаза, как это делали ранее?..

— Добрый день, Надежда. Я уполномочен пообщаться с вами. И как удачно совпало, что охрана мне сейчас докладывала о том, что вы стучали в двери, пытаясь кого-то вызвать. Так ли это? — совпало, ага. Верить ему я не видела никакого смысла. Но мне приходилась играть в его игру:

— И вам здравствуйте. Да, я хотела попросить отвести меня в тренировочный зал потому, что здесь очень скучно и нечем заняться, кроме как писать в дневнике, который вы, однозначно, читаете. — сказав это, я посмотрела на него в упор, на что он ответил мне строгим взглядом и сказал:

— Хорошо, это не проблема. После нашего разговора, вас отведут на тренировку. Похвально, похвально… Дневник же ваш никто не читает; вы ведёте его исключительно с целью внести свой вклад, своё виденье в исторические события, происходящие с вами на нашей базе. Не скрою что возможность прочесть его у нас есть всегда, но пока мы ею не пользуемся.

— Ага. Сделать вид, что я верю или не сто́ит? — я пыталась подколоть этого вояку, но он был непоколебим и решительным тоном ответил мне:

— Ваше право верить или не верить в те или иные вещи. Я же лишь озвучил то, что мне известно на этот счёт. Ладно, давайте поговорим на серьёзные темы. Я к вам за этим пришёл.

— Коль желаете… — я немного растерялась, но деваться было некуда.

— Вопрос первый: кто вам помог при прохождении первого испытания? Мы проанализировали ваш гипотетический путь от лагеря «Альфы», до отдельных членов «Беты» и до портала — это путь, длиной 350 километров. Мы считаем что пройти его за то время, которое у вас было, невозможно. Что вы на это скажете? — он посмотрел на меня взглядом, не терпящим отрицания; я же невозмутимо сказала:

— Ничего не скажу. Считаете — считайте. Мне какое дело до этого? — пас!

— Радикально. Второй вопрос: как вы поясните свой поступок? Зачем вы решили вернуться и пройти сквозь портал по пути, которым шла «Бета», а не по дороге «Альфы»? -и что он ожидал от меня услышать? Правду что ли? Ха-ха.

— Никак не поясню. Я сделала то, что хотела вот и всё. — говоря с воякой в наглом ключе, я пыталась расшевелить его эмоции, но тщетно.

— Угу. Вопрос третий: как вы так быстро прошли лабиринт на Мино́китусе?

— Интересное название планеты. Я просто шла, шла и прошла. Ха-ха. — я нагло, глядя в глаза прихвостню начальника базы, расхохоталась. И решила его добить:

— Вы, товарищ Уполномоченный-Задавать-Вопросы, чего хотите от меня добиться? Что я вам, по-вашему, должна рассказать? Типа: добрые дяди мне помогли, но они просили не говорить. Вы же никому не скажете, так? Умерьте свою активность и пыл; рассказывать я ничего не буду. Даже если бы мне и было что сказать, вы — последний из оставшихся на Земле, кому бы я открылась.

— Хорошо. Так и запишем: «От сотрудничества отказалась». — видимо, он пытался меня запугать. Ну-ну.

— Ага. Так и пишите. Можем идти? — равнодушное в ответ.

— У меня есть к вам личный вопрос. Не надеюсь услышать ответ и на него, но всё же не могу не задать его вам. Этот вопрос от меня лично, не от нашего руководства. — это меня заинтересовало. В тоне этого вымуштруванного человека появились эмоции. Но виду я не подала и сказала лишь:

— Валяй.

— После всего того, что вы пережили, неужели вы вновь имели неосторожность поверить кому-то? Доверить свою жизнь, свою судьбу в чужие руки… — ну это уже за гранью. Наглец! Я выпалила:

— Знаешь что? Ни тебе, ни твоему начальству не ведомо что я пережила и как я это перенесла, так что не лезь в чужой огород, со своими советами и не задавай мне компрометирующие вопросы, если хочешь ещё пожить чуток. — говоря последние слова, я даже поднялась с кровати, воинственно сжав кулаки, а вояка отпрянул. Увидев такую реакцию, я расслабилась и сказала:

— Не боись, капитан! Я тебя не трону. По крайней мере сейчас. Вопросы закончились? Можем идти в тренировочный зал? — как будто только и ожидая моей подобной фразы, с большим облегчением, этот человек промолвил:

— Да-да, можем идти. — и крикнул уже не мне: — Охрана!

Меня отвели на тренировку, как обычно завязав, перед выходом из палаты, глаза. Но до того, как мне натянули повязку, я успела увидеть недоумевающе-непонятный взгляд в глазах вояки. Что-то ещё там крылось, кроме недоумения…но что же…странно…

После тренировки я вернулась в палату и увидела, что вернулся этот волосатый гитарист. Мог бы и не возвращаться. Меньше народу — быстрее в Швейцарию.

У меня сложилось неоднозначное впечатление об этом капитане. Когда тренировалась, я обдумывала его вопросы и поняла что он задавал их с искренней заинтересованностью, а не так как это делают люди, которым нужно просто отчитаться перед начальством. Возможно, это просто такая уловка, чтобы привлечь моё внимание к нему… но тот взгляд, когда он думал, что я не вижу как он смотрит… Что ж, посмотрим во что это выльется.

Дневник подопытного №29019248 Олега Шаповалова.

После того, как я прошёл сквозь портал и оказался в Кремле, меня отвели в восстановительный кабинет и какое-то время проводили всевозможные диагностические манипуляции. Потом меня поместили в резуроктивную капсулу (кажется, так) и я проспал некоторое время в ней. Затем я, полностью восстановившись и чувствуя себя отлично, был проведён в палату, где с меня сняли повязку, надетую мне на глаза, когда я покидал медиков.

Странно, но, кроме меня, в нашей «гостинице» никого не было, затем, примерно через два часа пришла Надежда. Не было похоже на то, что она прошла восстановительные процедуры; скорее, наоборот: она выглядела уставшей и вымотанной. Интересно. Получается два варианта: либо она не проходила процедуры у медиков, либо она сейчас пришла не после испытания; то есть испытание она прошла раньше.

Пожалуй, что ответ на этот вопрос так и не будет мной найден — ведь она отказывается общаться с кем-либо из участников состязания. Мне кажется, зря. Впрочем, это её выбор.

Люди всегда ошибочно считали, что могут чего-либо добиться, находясь друг с другом в разрозненном состоянии и помогая друг другу только тогда, когда была перспектива какой-либо выгоды.

Меркантильностью были движимы все, от мала — до велика, от стара — до млада. В былые времена, постоянно во всевозможных средствах массовой манипуляции звучали бравурные речи о единстве народов той или иной страны (в зависимости от того, СММ какого государства вы созерцали в моменте),но по факту даже в большинстве семей не было единства, не говоря уже о целых городах или странах.

Помнится я даже песню писал на эту тематику. Саундтрек для какого-то фильма, жаль не помню его название. В общем то, это и не важно. Я включил её в концертный плей-лист и исполнял без текста. Один раз, на каком-то совместном, с другими группами, концерте, меня попросили сыграть текстовую версию этой песни «All peoples are brothers» и мне пришлось взять вокалиста из другой группы. После моего выступления ко мне подошёл Сергей Табачников и, пожав руку, сказал что песня потрясная.

Мы частенько с ним после этого виделись. Встречаясь у него или у меня на репетиционных точках, мы джемили и обсуждали главный поиск в жизни гитариста — поиск «Того-Самого-Звука». Жаль, что его не оставили в живых. Классный он парень. Был.

…Что-то я погрузился в глубины прошлого…

Наших всё нет и нет. Ладно, буду использовать лучший в мире способ «убить время» — поиграю на своём телеке. (к этой записи в дневнике приложен аудиофайл группы «Little island for your soul» под названием «All peoples are brothers with lyrics»)