"Испытание", книга первая

Глава 11

Я немного призадумался, находясь в этой свистопляске снега и ветра. Что же всё-таки происходит вокруг, каким образом выходить из этой ситуации и куда я, в конце концов, собрался и дойду ли такими темпами. Сколько я ни пытался тормозить попутки-все проезжали без остановки. Автобусы ехали или пустые, на большой скорости-домой, или забитые до отказа так что четвёртая часть их задних колёс скрывалась в колёсной арке. На остановке царило безмолвное оцепенение. Все ждали чего-то, не зная сами чего. И тут я обратил внимание на троих человек: довольно-таки пожившую бабулю, лет семидесяти, средних лет женщину-около сорока лет и пацанёнка лет 9−10ти.

Это трио, как-бы не замечая происходящего вокруг, было занято сугубо своим узким мирком. Если быть точнее, весь этот мирок, с виду, крутился вокруг оси -мальчугана, но на самом деле осью была бабуля. Я это понял как только послушал их около пяти минут, может даже меньше.

Сия престарелая дама всё «тыкала» и «тыкала» женщину средних лет в её ошибки и промахи, постоянно указывая на них и преподнося их в ключе непозволительном, находясь в общественном месте. При всех нас, на остановке (а это около сорока человек) обсуждались и волосы, оставленные в раковине(«Расчёсывалась она… не стыдно тебе что мать за тобой ходит и убирает до сих пор⁈») и недоеденный борщ («Как так можно. Нужно доедать! Свиней у нас нет!») и, конечно же, самым главным методом манипуляций и давления на жалость дочери (кто кому кем приходится стало понятно из их «разговора») был её сын, внук бабули- Мишаня.

Бабуля непрестанно указывала на ошибки женщины, касаемо её сына:

— Вот тогда, помнишь, он летом заболел? А всё из-за того что ты его отпустила с теми мерзкими пацанами играть в футбол! Я сколько раз тебе говорила что наш Мишаня не предназначен для активных игр. Он же родился в семье потомственных интеллигентов. Как можно футбол⁈ Вот и сейчас он заболеет! Да, Мишаня? Замёрз, малыш? Сейчас бабушка тебя согреет. Иди ко мне! Не хочешь⁈ Видишь, каким ты его воспитала! Он не любит свою бабушку! — тут вступала женщина и говорила своей матери что Мишаня, отнюдь, очень любит её и что бабушка не права в этом, а во всём остальном, безусловно, права и что «Мишаня» после того раза больше не ходит играть в футбол с пацанами.

— Если он и ходит на поле — то только с тобой, мама, ты же знаешь. Я давно ему запретила играть с его одногодками и даже младшими детьми. Ведь они его постоянно дразнят то слюнтяем, то рыгачём, то маменькиным сынком!.

Наступало некоторое недолгое перемирие, во время которого в трио все молчали. Но видно было, что бабуля, переполняясь желчью, так и ищет повод чем бы упрекнуть свою дочь. Оная же дочь радовалась тому, что и уела и услужила бабуле — своей матери. «Мишаня» же то ли обдумывал обидные для себя слова, сказанные детьми, сгорая от чувства жалости к себе. Возможно же он вспоминал, как было весело играть с ровесниками, наслаждаясь приятными воспоминаниями. По выражению его лица сказать было сложно, но мыслительный процесс однозначно имел место быть.

Какую же цель преследовала бабуля? Неужели таким образом хотела научить дочь, — в её сорок, с хвостиком, лет, — жить? Если посмотреть чуть глубже, чем видимое, то можно понять, что это удовлетворение внутренних амбиций. Это поведение не что иное, как поиск того, на ком можно сорвать свою злобу и доказать одновременно свою значимость. Но поиск всегда оканчивающийся одним результатом.

Все женщины сорока лет (плюс-минус, конечно) в «семьях» такого типа (живущие с мамой и ребёнком), на самом деле всё еще дети. У них не было хоть какого-то, мало-мальски похожего на детство, периода. Потому как весь этот период ими помыкали, были всегда ими недовольны, постоянно наставляя «на путь истинный» и удивляясь «насколько нужно быть твердолобой, чтобы этот путь не понимать».

Когда приходит время выбирать место учёбы после школы, как правило, оконченной на «отлично», чтобы мама не ругалась хотя бы за это (но она всё равно находит причины и способы изощриться и обругать даже за окончание школы с золотой медалью). Выбор делается только матерью, без участия девушки — уже полноценного взрослого, с виду, человека. Все пять или семь лет, — в зависимости от выбранного ВУЗа, — девушка мучается, «обучаясь» в оном. Обучение происходит именно в кавычках так как выбранный ВУЗ а точнее специальность в этом ВУЗе нравится её матери, а не дочери. И, сколь часто не пыталась бы она себя заставлять понять и прочувствовать то, чему её пытаются обучить, — у неё ничего не выходит. Она получает хорошие отметки — безусловно; но знаний в голове у неё не прибавляется ни килобайта.

После окончания института, она приходит к матери с красным дипломом, довольная, что её мучения закончились, и говорит, что теперь, после того, как она отучилась «для неё»( то есть для матери), ей хотелось бы пойти, учиться « для себя». На что мать восклицает: «Ах, так ты всё-таки недовольна? Я так старалась, я из кожи вон лезла, чтобы ты окончила этот(здесь название) институт и пошла на пристойную работу! А ты!»

После недельных свар и распрей (девушка пока еще не сдалась, хотя и ослабляет свои позиции с каждым годом всё сильнее, ввиду постоянного прессинга), мать заявляет ей: «Делай всё, что хочешь!».

Главным фактором в этом «позволении» является не желание самой девушки отучится на специальность, нравящуюся ей, а случай, когда мать попросила начальника взять свою дочь к себе на работу. «Для стажировки: бумаги перекладывать с места на место и помочь, грамотным, в отличии от тебя, людям». В ходе этого дня, девушке настолько надоело выполнять свои, уж очень не нравящиеся ей, обязанности стажёра, что она завалилась в обморок к вечеру. А в течении дня постоянно глупила и делал не то, что её просят. В общем вызвала критику со стороны коллег, что, в свою очередь, было как гром среди ясного неба для её матери. В следствии этого, она и отказалась от идеи взять к себе на нормальную работу дочь, дабы не позорить своё честнейшее имя рядового бухгалтера.

Девушка, наконец, подаёт документы в ВУЗ, дабы отучиться там на педагога, но, то ли конкурс был слишком большой, то ли слишком много платили те, кто хотел на бюджет, её «завалили» на экзаменах. По дороге домой, она встречает ректора, который, видя её расстройство, сообщает ей что она может заплатить N-ное количество денежных средств и будет принята без экзамена, уже сегодня же. Правда обучение ей придётся оплачивать из своего кармана, из года в год.

На крыльях счастья прилетает она домой, сообщает матери сумму, на что та, строго сдвинув брови, говорит: «Ты с ума, что ли, сошла? У нас нет и не будет таких денег на удовлетворение твоих идиотских затей. Ты себе придумала что-то, а мать плати, да? Нет! Заруби себе на носу. Так не будет!». Здесь, наверное, провидение снизошло и завело в дом,- в котором разгорался настоящий огонь, настоящее пламя ссоры,- соседку, бабу Маню, которая зашла за солью. Услышав, краем уха, из-за чего ведётся ссора, она промолвила вышедшей к ней матери: «Я займу ей денег. Прекрати уже так вести себя со своим ребёнком! Она уже выросла из того возраста, в котором нуждалась в твоей постоянной опеке! Отпусти её! Дай ей взрослеть и чувствовать жизнь.» Здесь выбегает девушка, радостно обнимает бабу Маню и обещает с ней рассчитаться обязательно и всенепременно.

В долгах по уши, девушка оканчивает институт. Она трудится летом в саду, в огороде, подрабатывает на рынке, посудомойкой, уборщицей…хватается за любую работу, дабы отдавать деньги, которые постоянно занимала ей на учёбу соседка. Мать не дала, за всё время её учебы, ни гроша. Тем не менее, институт окончен с золотой медалью (уже для себя) и она поступает на работу в местную школу. Зарплаты не то, что не хватает на отдачу долгов, её не хватает на продукты…

И здесь, в момент слабости либо в момент расслабления, такие женщины, зачастую, поддаются на соблазнительного кавалера, который, воспользовавшись ими, пообещав золотые горы и квартиру, в придачу, исчезает в никуда, — оставляя в утробе этих женщин, новую жизнь.

Пожив некоторое время с исчезнувшим молодым человеком в «его» квартире (квартира, как оказывается позже, была снята на месяц, специально для утех с девушкой), девушке крайне не хочется возвращаться домой, к проклинающей её матери, но у неё просто нет другого выбора…она ещё должна бабе Мане «N» денег, ей нужно покупать еду… ну а уж платить за съемную квартиру, в которую можно было бы съехать от матери, она просто не в состоянии…

Ей приходится вернуться. Вновь слушая каждодневные упрёки, ходит она на работу, как на праздник, отдыхая и расслабляясь там душой и телом, несмотря на хамовитое поведение ребят в школе.

А ведут они себя всё хуже и хуже, пользуясь её мягкосердечием. Что, вопреки науке, закаляет её. Но эта закалка работает только для детей, дома она всё такая же… Дети же и убегают с её уроков целыми классами и пишут на школьной доске «Оксана дура» и кладут кнопки ей на стул и прячут мелки- чтобы она не могла писать на доске. В общем испытывают её терпение всеми доступными детям, в 10−12ти летнем возрасте, средствами. В конечном итоге, она созывает их всех и объявляет ультиматум: или вы или я. Посмотрим кто-кого.

Она подготовилась к этому, вопреки не ожидавшим ничего детям. В ответ на их убегание в мужской туалет, она приходит туда за ними, в ответ на надписи на доске, она пишет там же: «Не умный тот, кто пишет это. Если же умный — покажи свой ум, выйдя к доске и ответив на уроке!» в ответ на спрятанные мелки, она приносит с собой свои-в общем находит контрмеры ко всем детским притязаниям.

С этого момента она заручается уважением в классе, в котором является классным руководителем. Слухи от детей очень быстро распространяются по школе и вот уже её уважают все. Дети за короткий период времени начинают видеть в ней стержень, который не может рассмотреть мать, на протяжении тридцати двух лет её жизни…

В этот момент беременность становится очевидной, от матери наша условная Оксана получает очередной поток ругательств и манипуляций. Они имеют свойство аккумулироваться в ней и, спустя годы, становятся для неё самой, правдой.

То есть она начинает верить в то, что ей повторяет её мать из года в год: что она самая непутёвая из всех, что ничего нормального из неё не вырастет, что даже мужик от неё сбежал из-за её глупости, что она так и будет влачить жалкое существование, со своей нищенской учительской зарплатой, вместо того, чтобы работать на нормальной работе (скажу, к слову, что зарплата условной матери, не смотря на стаж, не намного выше зарплаты условной девушки, но это не мешает матери ставить вопрос, касаемо работы девушки именно в таком ключе) и проч. и проч.

Апофеозом становится то, что мать говорит ей что она будет тяжело рожать, что это дело не для слабачек, вроде неё и что лучше бы ей сделать кесарево сечение, чтобы не навредить малышу. Девушка соглашается, так как полагается на опыт матери, не ведая что природа сама всё делает как нужно, если роженица в хорошем расположении духа и не испытывает каждодневный стресс, благодаря своей родительнице. Её кладут в больницу, на сохранение. Она в раю. Мать приходит каждый день, но стесняется «пилить» Оксану в полной мере, при всех в палате. Через две недели её кесарят, рождается здоровый мальчик. Счастью её нет предела.

Во всех этапах взросления мальчика участвует и бабуля (теперь будем называть её так) Она не разрешает Оксане отдать его в садик с предлогом: «Я уже на пенсии, посижу с ним сама. Чего доброго нынешние дети в саду поколотят нашего „Мишаню“. Он у нас мальчик нежный, не для этого рождён». Любое заболевание « Мишани», пусть даже сезонное избавление организма от слизи, накопившейся в нём, сопровождается всяческими таблетками, микстурами, уколами, бесконечными посещениями больниц, амбулаторий и так далее.

Мальчик растёт изнеженный, как цветок в оранжерее. Выставь его на улицу — он и завянет, не привыкший к уличным условиям. Ветер, солнце, снег, дождь — всё это его настораживает и пугает и он решает, в конце концов, сбросить свою листву и уйти соком в корень, до лучших времён.

У нашего же «Мишани», от всевозможных «погодных условий» есть добрая бабуля. Она защитит его и от объявившегося отца, узнавшего, что Оксана родила и приехавшего к ней, чтобы сделать предложение руки и сердца:

— А ну пошёл вон, прохвост! Сына он захотел увидеть! На машине прикатил! Женитьба тебе нужна⁈ Уезжай, чтоб глаза мои тебя не видели! Оксана тебя ненавидит и не захочет даже говорить с тобой, не говоря о том, чтобы сына тебе показать. Мерзавец, подлец и плут! Ты знаешь ли, что она все слёзы выплакала, когда ты убежал⁈ А я её защищала и успокаивала! Вон отсюда!

После этого случая, мужчина подумает что всё сказанное матерью Оксаны-правда и не покажется более ни разу около её дома. А с ним бы у неё было будущее. У неё и её сына. Он, как оказалось,моряк дальнего плаванья, с хорошей зарплатой и полученной в новостройке квартирой…

Эх, если бы мужчина выбрал другой день…но он логично рассудил, что учитель дома в субботу…Можно только представить как могло бы всё обернуться, будь Оксана дома в тот день, когда он приехал, а не подрабатывая, обрывая черешню в соседском саду, за процент от выручки с её продажи…

Множество случаев с ободранными коленками и вызовами бабулей «Скорой помощи» описывать здесь не будем-ввиду бессмысленности данного занятия. Думаю, картина и так ясна. Оксана, так же, пытаясь ублажить мать и получить от неё хотя бы грамм похвалы, делает всё, что той угодно.

Они поочерёдно носят «Мишане» в школу завтрак и обед, ссорятся с учителями, которые ставят «Мишане» плохие оценки, ругаются с завхозом, который отказался в октябре оббить окна в « мишанином» классе полиэтиленом, от ветра (чтобы Мишаня не заболел!) и т.п.

В свою очередь, мальчик очень хорошо начинает понимать что к чему. На подсознательном уровне ему ясно как найти выгоду из сложившейся ситуации. Он начинает манипулировать матерью-когда ему это выгодно, бабулей-когда выгодно это. Частенько он специально стравливает их чтобы переключить внимание с себя, со своих проделок.

В целом он растёт, что называется, «маменькиным сынком», но дома устраивает истерию по любому поводу, когда ему не достаётся то, чего он так хочет. Но, когда он остаётся один: будь то школьная перемена или день Рождения кого-то из одноклассников, на которое он, случайным образом, попал из-за того, что никто больше не захотел идти туда, — он начинает выплёскивать максимально свою энергию: бегать без толку, ударяться о стены руками, головой; орать во всё горло какие-то боевые варварские кличи, которые он видел в старых фильмах; задирать окружающих, дающих ему сдачу (если это мальчики) либо дающих словесный отпор (в случае девочек)… В общем вести себя нормальным образом для ребёнка, стесненного дома жесточайшими условиями дисциплины — с одной стороны и вседозволенностью — с другой…

Что вырастает из таких вот «Мишань»? Безвольные, пьющие, живущие с родителями до самой их старости, бледные, безликие существа, слоняющиеся с самого утра по своему населённому пункту, в поисках чего-то на «похмел». Мутными глазами своими они узнаваемы вблизи, шатающейся фигурой своей — издали. Никто не уважает их и не питает к таковым симпатических чувств. Эти люди обречены на одиночество.

Либо. Бегущие из дома в 15 лет сорванцы, которые знают что даже если и не удастся их «побег» — всегда можно вернуться домой и «мамабабушка» не осудит, а наоборот найдёт аргументы «за» них, но против своей оппонентки… Если же побег удался, они пускаются во все тяжкие. Дети-наркоманы дают им нюхать клей «Момент». Потом такие бегуны идут и на первое своё дело: ограбление винно-водочного магазина. Здесь же получают первый срок. А в тюрьме (хоть это и детская колония) известно что их ждёт…но бабули и мамы будут приносить обеды и туда…

Либо вырастают из них «люди», страдающие ожирением, проблемами с сердечно-сосудистой системой, с жкт, с лёгкими, мочевым пузырём, печенью, выпивающие пригоршни таблеток изо дня в день, сидящие перед телевизором или компьютером целыми днями напролёт, без каких-либо действий, наслаждающиеся своим бездействием и безсобытийностью каждого дня и не пытающиеся чего-то достичь. Их радуют по-прежнему пирожочки и тортики, принесённые старухой-матерью после работы, они рады и бургерам из известной сети, отравляющих своей продукцией население многих стран; не рады они лишь нормальным отношениям между людьми, присущими нормальным же людям…Лучшие друзья таких — это компьютер, телевизор. Они даже начинают общаются с этими девайсами.

Впрочем, я опять сильно отвлёкся. Оставим «Мишаню», «Оксану», «бабулю» там, где они стоят спорящими и выясняющими кто прав (бабуля), кто виноват (Оксана) и отправимся дальше в моё путешествие в неведомые дали.

Остановившейся «ЗИЛ» обдал меня снежной кашей. Водитель, открывший дверцу, перегнувшись через салон грузовика, крикнул:

— Запрыгивай, чего стоишь? Палец же поднимал? — я повиновался. Он сказал что едет домой, после того, как прождал около часа не появится ли электричество на торговой площадке, где ему отгружали песок и прочие сыпучие для развоза клиентам. Сказал что живёт на окраине Макеевки, если ехать по объездной, перед переездом, справа, в частном секторе. Я подумал что выйду там, пройду немного до основной трассы на Ростов и буду вновь ловить попутку уже туда. Если волки не доберутся ко мне ранее.

Подъезжая к месту обитания Андрея, я начал замечать как люди валятся на улицах просто так, не понятно от чего. Андрей, притормаживая перед переездом, завалился на руль и больше не встал. «ЗИЛ» затормозил и стал работать на холостом ходу. Мне очень повезло, что этот случай произошел не на одном из спусков на дороге.

Так как машину водить я не умею, о том, чтобы ехать на нём дальше не было и речи. К тому же я не хотел прикасаться к остывающему Андрею. «На сегодня с меня хватит» — подумал я и побежал, сквозь снежное месиво, не разбирая дороги, куда глаза глядят.

Мне кажется тогда меня привлёк двухэтажный дом Сергея. Но привлёк не как цель, а, скорее, как маяк в ночи. Ведь у него горел свет. Я начал бежать в его сторону, но тут услышал, невдалеке от себя ужасающий вой. Тут же, не раздумывая, я забежал в походный погреб, находящийся слева от меня и судорожно держал дверь изнутри, за набитый наискосок брус, скрепляющий доски, из которых дверь была сделана.