"Испытание", книга первая

Глава 13

Что вообще мы знаем о снах? Учёные умы рассказывают чушь о том, что это наше подсознание показывает нам пережитые картинки. О том же, чего мы не переживали (чего с нами не было или же нам об этом никогда не доводилось слышать), но это нам тоже снится, они умалчивают.

Иные берутся трактовать сновидения как предсказания: белый медведь означает что твои желания исполнятся, чёрный — что в скором времени будет перенесена длительная болезнь, большой — к неожиданному богатству; иные слепые предсказательницы о приснившемся Президенте говорили такое: «если приснился нынешний Президент, то это к неожиданному повороту событий в вашей жизни, если бывший — то к плохо пройденному этапу, невыученному жизненному уроку». И прочая дикая, никак не проверяемая чушь…

Я бы больше примеров привёл, да запомнил лишь эти два «предсказания», связанные со снами. А Интернет, в котором можно было бы посмотреть ответы на все вопросы, накрылся медным тазом, впрочем, если бы он сейчас был и всё было бы хорошо, вряд ли я бы писал эти строки…

Мне же кажется что сновидения были придуманы для нас, чтобы можно было нами управлять в лучшей мере, чем без них. «Приснился» человеку сон — подсознание выхватило оттуда картинки и образы и человек, уже будучи наяву, идёт к этим навеянным ему насильно, образам и делает всё, чтобы достичь того, к чему его подводят…

Как в одном старом фильме «They alive» люди надевали специальные очки, чтобы видеть пришельцев и их манипуляционные методы в отношении людей. Везде, где только можно: на рекламных плоскостях, в журналах, в ТВ экранах, вместо красивых надписей и фото или видео, в этих специальных очках были видны приказы для людей: «Потребляй», «Не думай», «Продолжай находится в полусне» и прочие. На деньгах, вместо номинала купюры и других привычных надписей, было лишь написано на всю бумажку: «Твой Бог»…

Рассуждая в подобном ключе, рано или поздно приходится отвечать на множество вопросов: зачем кому-то нужно навевать нам что-то и манипулировать нами? Ведь люди итак всецело — рабы. Да, крепостное право, как и работорговля официально отменены, но что можно сказать про существующую денежную систему?

РАБотай месяц — получай гроши, которых хватает заплатить за отведённый тебе кусочек скворечника (квартиру), купить некачественной еды и заправить твою колымагу. Это ли не рабство? В лучшем случае ты управляешь другими РАБами, высокомерно себя с ними ведя, и твоей зарплаты хватает ещё на вещи и «нормальную» еду (в кавычках потому, что захимиченная, продаваемая повсеместно, субстанция, априори такой быть не может).

Затем приходит вопрос: а кто же устроил такую систему, в которой люди, являясь рабами, считают, что всё нормально и так и должно быть? Итак от вопроса к вопросу, от одной ступени, к другой, рано или поздно, придётся пытаться ответить на вопрос: «Зачем и кто придумал нас — людей?» На этот вопрос у меня нет ответа. А у вас?

На следующее утро когда наше трио собралось в гостиной, чтобы позавтракать, «Майор» сказал что отправляться мы будем сегодня же, сейчас же, после того, как скушаем омлет с сосисками. Это были последние запасы яиц и сосисок из прежней жизни. Как всё-таки раньше было просто раздобыть их, не то, что сейчас…

Путь наш предстоял неблизкий, так как пунктом нашего следования была Москва. Почему именно столица России и почему нужно так спешить и отправляться из уютного дома-убежища, Сергей не пояснял. Говорил, что скоро всё узнаем, что всему своё время и так далее. Он сказал что мы поедем на его «Тойоте». Вначале мы должны были пересечь границу, проехав Снежное и другие маленькие грязные городишки, потом, не доезжая до Ростова-на-Дону, мы уходим левее и выезжаем на трассу М4, прямую, аки стрелу (ну почти) и выводящую нас прямо в Москву.

Касаемо заправки топливом — Сергей сказал, что мы возьмём с собой специальную помпу для ГСМ и будем просто взламывать хранилища топлива на заправках, выкачивая оттуда его нам в бак и канистры, которых с собой мы брали 5 штук, по 20 литров — каждая.

Дорога только в теории была простой и незатейливой, по факту же все было не так. Хотя и сразу нам было ясно, что повсюду будут преграждать дорогу брошенные автомобили и фуры. Какие-то будут перевёрнутые или стоять прямо посреди дороги, поэтому скорость наша упадёт по сравнению с обычной скоростью движения. Тем не менее, «Майор» отводил на наше путешествие всего два дня. Мне кажется нереально успеть. Может быть, я ошибаюсь. У меня ведь нет опыта таких поездок.

Окраину Макеевки и другие городишки мы проехали достаточно быстро, несмотря на преграды в пути.

Подъезжая к КПП «Мариновка», мы двигались не особо быстро. Везде на дороге стояли машины, вынужденно оставленные своими хозяевами. Здесь и в прежние дни постоянно были очереди из автомобилей и их хозяев. Люди ездили в Россию за бензином, вещами, продуктами и проч., покупая их там дешевле и видя в этом истинную выгоду.

Мои же надежды (которые нужно заметить, таяли всё сильнее, по мере нашего движения) на то, что в РФ всё нормально и жизнь продолжается, — рухнули, когда мы, после пересечения украинской границы, пересекли КПП с российской стороны. Всё был идентично. Везде царило полнейшее безмолвие, ввиду отсутствия людей…

Меня бросило в холодный пот, когда я увидел надпись на таможенном терминале российского КПП. Гигантскими буквами красного цвета, с потёками, размером в два человеческих роста, было написано «Майор и ко, добро пожаловать в новый мир!»

Исходя из того что «Майора» я не называл в слух «Майором», можно было понять что послание это для меня. Но я, тут же, решил рассказать Сергею и Алисе как я величаю его в своих записях и мыслях, дабы прояснить ситуацию и ответить на молчаливые вопросы, читающиеся во взглядах.

После моего рассказа, мои спутники насторожились тоже. Ведь надпись могла означать как то, что за нами следят и где-то вдалеке или вблизи есть живые люди, так и то что она была сделана не совсем человеком. Алиса на этот счёт сказала:

— Нам всё равно не удастся разгадать эту тайну просто «тыкая пальцем в небо». Мне кажется всё разъяснится, когда мы прибудем в Москву. Там же будет и тот, кто это написал. Не так ли, Сергей? — хитро посмотрев на «Майора», добавила она.

Он же ответил, что не знает точно, а гадать не хочет, поэтому пока отложил этот вопрос в «долгий ящик». Дальнейшее путешествие проходило без особых приключений. Монотонность трассы усыпляла и, после того как мы проехали 400 км, Алиса сменила «Майора» за рулём. Поначалу он следил за ней, — переживая справится ли она лавировать между машин, скоплениями стоящих возле мест, где нужно вносить плату за проезд по отрезку трассы, — но она справлялась отлично.

Подъезжая к Воронежу (точнее к его объездной дороге), мы не увидели скопление автомобилей на выезд из города, как это показывают нам в фильмах — катастрофах. Там ведь людей предупреждают заранее, чаще всего по ТВ или радио о том, что грядёт и люди начинают судорожно пытаться выбраться из своих больших муравейников, которые становятся при любом катаклизме (природном или рукотворном) ловушкой для человека.

Можно сказать, что люди сами виноваты, загнав себя в «муравейники», но на самом деле система устроена таким образом, что большинство должно жить в городах. Там проще обманывать себе подобных, наживаясь на них. Много людей — много возможностей… много видов работы, если совсем уж примитивно; так же, много искушений и всяческих не нужных, по сути, человеку вещей…

Здесь мы впервые решили остановиться на заправке, чтобы пополнить запасы солярки и переночевать, если будет безопасно. Уже темнело, было 16 часов вечера. «Майор» выбрал «Shell», сказав что там топливо более качественное, чем на других заправках. Остановив «Крузак», из которого все мы вышли, Сергей чётко дал распоряжения кому — что делать. Сам пошёл осмотреться в магазин, который был на АЗК. Нам же сказал, держась вместе, найти бункер с топливом, который детально нам описал. В случае какой-либо опасности, тут же бежать к машине и сигналить, дабы предупредить его. Сигнал дважды означает что поблизости люди, трижды-животные…

Кстати о животных: за весь путь, который мы преодолели (половина дороги) мы не встретили ни волков, ни безумных собак…мы не встретили ровным счётом никого.

Ощущение сюрреализма не покидало меня на протяжении всей дороги. Представьте себе достаточно широкую трассу, на которой тут и там стоят автомобили. Некоторые из них искореженные после столкновения с себе подобными, другие перевернулись на обочине, третьи замерли без повреждений; их водители, видимо, ехали медленно; фуры, самосвалы, военные «УРАЛы», множество легковушек — всё это было покинуто некогда создавшими эти средства передвижения, созданиями — людьми.

Словно пустыми глазницами, — взирали на нас покинутые авто, — своими фарами. Некогда любимые до безумия своими владельцами, ездящими на своих «стальных конях» по 20–25 лет; или же используемые просто как средство передвижения, которое не щадили и меняли каждые 2–3 года; перевозчики грузов и людей, жидкостей и порошков — эти анахронизмы были теперь просто никому не нужными.

Мы не заезжали в большие города, чтобы не терять времени — у каждого из них были объездные дороги, но парочку маленьких пустых городишек, всё же, нам посетить пришлось, хоть и проездом. Пустота вокруг и презрение природы, сыпавшей всё это время с неба снег, который некому было почистить с улиц ощущались в них. Небольшие больницы, школы, садики, детские площадки, магазины, заправки — всё это пустовало и выглядело мёртвым, серым и обескровленным без главных его кровяных тел — людей…

Примерно в двухстах километрах от Ростова, мы видели в поле, недалеко от трассы, остатки от большого пассажирского самолёта. Огромные двигатели его, часть хвоста — это всё, что осталось от такой махины, которая преодолевала огромные расстояния за сравнительно небольшой период времени.

А подводные лодки…а огромные круизные лайнеры…а атомоходы…а бомбардировщики стратегической авиации…а авианосцы… перечислять можно долго…нужно лишь желание вообразить всю глобальность случившегося с нами… и невозможно было понять наступит ли когда-нибудь эра возрождения для всего этого, — ненужного теперь человеку, — ввиду отсутствия последнего на Земле…

Впервые мы остались с Алисой наедине, без «Майора». Я сразу спросил что же она думает о нём. Она сказала так: — Нормальный мужик, только может слететь с катушек, если мы не поможем ему. Жалко его семью и его самого, но ему этого не выказывай и, уж тем более, не говори, иначе он тебя возненавидит. Ему нужна наша поддержка в виде чёткого исполнения его просьб/приказов —, и откуда она столько знает?

Как она умудрилась понять человека за, по сути суммарно, — один день, проведённый с ним вместе? Хм-м, это она и меня так же раскусила, знает о моих к ней чувствах? Не успел я об этом подумать, как Алиса спросила:

— Ты сам то как думаешь почему именно Москва и что нас ждёт после того, как мы там окажемся? на что я ответил, что мол даже не задумывался над этим и сейчас полностью сосредоточен на том, чтобы запомнить дорогу во всех деталях и записать их все. На что она, посмеявшись, заметила:

— Не особо много тебе писать придётся. Детали то всё однообразные, не так ли? Людей нет, откуда деталям взяться? Логично.

Наконец, мы дошли до бункера, в котором хранилось топливо. Сверху это были металлические листы, лежащие на земле, со специальными трубами, с крышками на них, закрывающимися на навесные замки. Сергея всё не было. Я, уличив момент, решил спросить у своей спутницы нет ли у неё парня. И тут же осёкся, поняв какую глупость я сейчас «сморозил». Она, многозначительно на меня посмотрев, сказала лаконичное: «Нет». И всё. Больше ничего. «Нет» и точка.

Мне хотелось понять как она ко мне относится, поэтому я спросил, но поступил крайне необдуманно, ведь если он был бы у неё, я напомнил бы ей о нём, а это ранило больше другого — потеря близких и родных людей. Всех, кроме меня. Это был первый раз, когда я вспомнил о своём отце…

Большие клещи, для взламывания замка, были нами непредусмотрительно не взяты из машины. Видимо, Сергей специально нам о них не напомнил, чтобы мы сами не пробовали открыть хранилище топлива. Вернувшись к авто, мы увидели как Сергей выходит из магазина на заправке, неся с собой пак с полуторалитровыми бутылками воды. У нас в багажнике было три пака, но он решил взять ещё один.

Я показал ему где находится бункер и он подъехал к нему, выйдя из машины взломал замки, по запаху определил где солярка. Заглушив мотор авто, он завёл бензиновую помпу и начал наполнять сначала канистры, после — залил полный бак так, что дизельное топливо полилось через заливную горловину прямо по борту «Тойоты».

Ночевать было решено не на заправке из-за пропавших и уже плохо пахнущих продуктов в неработающих холодильниках. Мы проехали еще пару километров и Сергей выбрал подходящий придорожный мотель для ночёвки.

«Мотель» этот представлял из себя двухэтажный дом, с большим баннером «Ночлег. Домашняя кухня. Всегда рады!».

Раньше люди, проживающие около трасс с большим трафиком, часто переделывали своё жилье под такие вот мотели-столовые. Либо достраивали второй этаж к существующему дому и сами жили в нём, а гостей поселяли на первом, либо возводили новый домик, рядом со своим и в нём поселяли жаждущих переночевать и поесть.

Хозяева в таких мини-отелях сами готовят еду, что вызывает уважение гостей, сами же принимают и спроваживают гостей. Если человек часто ездит по одному и тому же направлению, например: из Ростова в Москву и останавливается, как мы — в Воронеже ( в его окрестностях), то он, чаще всего, ночует в одном и том же доме. Хозяева (или хозяин) уже знают его, ночующий знает их. У них радушные отношения и он готов оставлять щедрые чаевые, а хозяин, в свою очередь, готов насыпать нормальные порции еды, без стандартного обвешивания.

«Майор» аккуратно припарковал «Крузак» во дворе дома, в котором стоял еще «Опель Комбо» и «ВАЗ 2172», принадлежавшие то ли гостям дома, то ли хозяину и его жене (или ребёнку) — трудно было сказать, да и неважно это.

Подходя к входной двери, Сергей остановился, повернулся, посмотрев на меня с Алисой и указал глазами на: «Привет Майор и ко! Хорошей ночи, сладких снов» — было написано аккурат по границе прямоугольника входной двери. Надпись, как бы, опоясывала дверь. Всё те же кроваво-красные буквы, но уже иного размера. Каждая была размером с раскрытую ладонь взрослого человека.

— Ну что ж, ребятки, придётся нам нести ночную вахту. Кто бы это ни был, он предугадывает наши действия лучше нас самих. И надо быть с ним поаккуратнее. Тимур, дежуришь первым. Только не сиди носом в своих мемуарах, а следи за обстановкой. Сейчас подберем тебе нормальное место для наблюдения. Заходим ребят, заходим. Будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях.

Ночь была настолько тихая, что мне казалось я бы услышал как снежинки падают, если бы был на улице. В доме стояла жуткая холодина, но хотя бы не было ветра. Мы нашли всевозможные одеяла и каждый из спящих сейчас, укрылся ими в несколько слоёв, чтобы не терять понапрасну тепло, вырабатываемое организмом.

Так как Сергей запретил мне во время дежурства писать, я, невольно, углубился в пучину своих воспоминаний. Они снова захлестнули меня своими образами и отрывками картин когда-либо виденных мной и отпечатавшимися в памяти.

Помню как, Сашке купили компьютер, когда у других ребят из нашей «тусовки» его еще не было. Было время, когда персональные компьютеры только-только появлялись в домах и квартирах и это было еще диковинкой. Все тогда ходили в «компьютерные клубы», чтобы за деньги там играть в виртуальные игры. К Сане тут же выстраивались очереди из подлиз и подстилок разного уровня. Его сверстников и даже старше на год-два, которые норовили часок-другой посмотреть как он играет. Не говоря уже о том, чтобы с ним сыграть вдвоем или, господи прости, сыграть самим на его компьютере (хотя такое возможно, если ему сильно захочется, например, в туалет).

Естественно Сашка начал чувствовать свою «власть» над людьми, которые были готовы почти на всё, ради заветного монитора. Он начинает посылать их, вместо себя, в магазин, на рынок; просит помыть, вместо себя посуду; подмести или вымыть полы и так далее. В общем перекладывает свои ненавистные обязанности по дому на своих гостей. Они же выполняют их с радостью, чтобы поскорее начать просмотр заветной игры.

Я пытаюсь сказать не о том, какой Сашка был плохой человек или нечто подобное. Он был обычным подростком и просто пользовался благами, которые судьбе было суждено дать ему.

Вспомнилось же мне, как мы сидим с ним у него дома, проходим игру «Fallout 2» (настоящий бестселлер) на английском языке, с маленьким англо-русским словариком в руках, я перевожу диалоги из игры и подсказываю ему как отвечать тому или иному персонажу. Иногда перевожу неправильно и ответ злит персонажа.

Нам приходится загружать игру до диалога и начинать его заново поэтапно, чтобы достичь нужного результата с этим персонажем. Он может пойти с нами на поиски заветного убежища №13 в качестве друга и помощника в борьбе со встречающимися врагами, или может просто убежать — всё зависит от правильности постановки диалога с ним.

Поражала нелинейность сценариев, хотя потом я понял, что их было, конечно, не бесконечное множество. Казалось, что, как в жизни, можно сказать всё, что заблагорассудится (хотя в жизни, как и в этой пресловутой игре, существует определённая линейность действий, определённые поведенческие принципы, нарушая которые, можно прослыть безумцем или идиотом).

Так же было очень интересно чувствовать себя всемогущим, отменяя неудовлетворительный результат в игре загруженной «сохранёнкой», до диалога или до боя с кем-то, дабы переиграть его в удовлетворительном для нас ключе.

У меня такое впечатление, что в последние годы (имею ввиду последние годы прошлого мира, до коллапса) уже не производили игр с такой начинкой. Молодым людям 10–15 лет нужны были «стрелялки» разного вида, «гонки» на мотоциклах, автомобилях, грузовиках, вертолётах, самолётах; симуляторы футбола и баскетбола, тенниса и хоккея, биатлона и шахмат — в общем всего того, чем мы занимались в реальности друг с другом, а нынешние поколения росли, с пониманием того что всё это можно и до́лжно делать в виртуальном мире, не выходя из дому.

Особенный уклон был сделан на всевозможные симуляторы войны. Будь то «Боевые самолёты» или «Танки»; «Пехотинцы в Китае» или на Луне; «Подводные лодки» или «Вертолёты», — неисчислимое множество этих игр приговаривало несозревшему сознанию: «Война — дело обычное. Убивать — норма. Смотри: ты — герой! Чем больше убил — тем больший герой. Тем больше денег и наград»…

Сейчас мне видится, что мы были, как раз, прародителями нынешней виртуализированной дальше некуда молодёжи. Мы тратили часы, да что там: недели, месяцы, проходя одну игру за другой, пытаясь найти всё больше и острее ощущения от них. Мы играли «по сетке» в стратегии и гонки, «стрелялки» и «бродилки» обучаясь всем этим нюансам, так нужным в компьютерных играх и неприменимым в обычной жизни…

Теперь я думаю, что это внедрение в повседневную жизнь молодёжи (именно моего поколения) было сделано (кроме очевидной денежной выгоды) для того, чтобы оная (молодёжь) воспринимала вокруг шагающую семимильными шагами виртуализацию, как нечто обыденное…

… Нынешние же не стремятся что-либо «пройти»: у них всегда в руке смартфон, в котором есть те, кто играет в игры; те, кто рассказывает стихи; те, кто готовит еду; те, кто танцует; те, кто играет на музыкальных инструментах; те, кто поёт; те, кто ходит и просто матерится по улицам или дома; те, кто пропагандирует алкоголь; те, кто показывает как нужно правильно курить «травку»; те, кто рассказывает новости и те кто их трактует; те, кто выпрашивает «донат» за то, что просто показывает свою рожу в камеру; те, кто ездит на машинах или ремонтирует их; те, кто обучает чему-то нужному; те, кто учиться чему-то нужному и проч. и проч. Армия. Легион блогерской братии. Каждый пытается ухватить кусочек жизни посредством получения денежных средств с рекламы, с прямых, просматривающих контент «клиентов» (кидающих «донаты») и ещё Бог знает с чего.

Стимул. Очень важный элемент любых манипулятивных действий с любыми людьми. С миллионами… или одним. Для условного блогера стимул-это деньги, получаемые за его, порой, нелёгкий труд. Так же стимулом для многих из них является удовлетворение эго методом того, что можно по-простому назвать так: «Я вот смог, а вы — нет. Вот и сидите по ту сторону экрана, смотрите на меня и завидуйте мне».

Для просматривающих же свои жизни, заменяющих их чужими жизнями, стимулом является от: «Научусь, стану как он/она» (просматривая и просматривая изо дня в день, но ничему новому не обучаясь) до: «Ну и тупые. О чем они вообще? Кто их смотрит» (продолжая смотреть, говорят эти).

Но главный стимул для «просматривальщиков» это, конечно, возможность заглянуть в чью-то жизнь, сравнив её со своей, убедив себя, что собственная лучше и всё равно, что в это время своей жизни у них нет. Им некогда жить. Как, собственно, и блогерам. В вечном поиске: «чем бы сегодня удивить публику». Все они считают, точнее считали́это нормальным явлением.

Я же в период предколлапсовый начал замечать и всё более и более удивляться повсеместной смартфонизации и блогеризации того небольшого среза общества, который был у меня перед глазами. Мне было невдомёк зачем смотреть на каких-то диких людей на маленьком экранчике и возводить их в кумиров для самих себя. Видимо, во мне говорил так называемый «конфликт поколений». Или же я просто чего-то не понимал в той жизни.

Сергей подменил меня на «посту» на втором этаже, перед большим окном, выходящим во двор, из которого видно было и машину и дорогу, ведущую к дому, через четыре часа. Мне ужасно хотелось спать и я, пробормотав что-то, ушёл и заснул, под шестью одеялами, мертвым сном.