"Испытание", книга первая

Глава 9

"-По-хорошему люди не понимают, от слова «совсем», к превеликому сожалению. Если пытаешься ладить со своими подчинёнными: быть для них хорошим начальником, щадящим их энергию и направляющим её в нужное русло; быть для них «вторым отцом»; быть просто нормальным человеком, в конце концов, и относится к ним, как к равным, - получаешь наглых, хамовитых людей, которые постоянно тебя «водят за нос», норовят каким-то образом тебя обмануть, иной раз даже без какой-либо личной выгоды, — просто ради того, чтобы обмануть, — сжульничать с тобой каким-то образом. Ты можешь приехав на объект, застать его пустым, позвонив бригадиру, с вопросом: «Всё нормально, вы работаете?», обязательно услышишь ответ: «Да, трудимся, конечно. Сейчас, как раз, перекур. Пацаны подустали. Отдохнём и продолжим»… После того, как попросишь их снять шапки-невидимки, чтобы и ты их мог увидеть на рабочем месте, тебе в ответ начинается вначале нытьё:

— Ну извини, ты же понимаешь как мы устаём, сил уже нет, поэтому ушли,- затем полуугрозы — полупредъявления:

— Да дождь лил как из ведра, поэтому ушли! Как ты себе представляешь, чтобы мы работали под дождём, а⁈ -хотя дождя никакого нет и в помине. Увольняешь бригадира, что должно стать уроком для вновь возведённого в его должность специалиста. Но нет. Урок в одно ухо влетает,из другого сами знаете что… Другой бригадир ведёт себя так же.

Или. Поднимаешь людям зарплату, хвалишь их, говоришь какие молодцы, как хорошо трудятся и качественно выполняют свою работу. Получаешь, через некоторое время, ленивых оболтусов, которые шныряют по объекту туда-сюда, для того, чтобы большее количество времени ничего не делать. Занижаешь зарплату в два раза, наорав на всех, пригрозив увольнениями особо «отличившимся» — люди становятся трудолюбивыми, послушными, покладистыми, вновь начинают делать всё качественно и относится к работе как к любимому делу, а не как к какой-то вынужденной вещи, которая выполняется для появления денежных средств в кармане…

Или. Ставишь начальником участка своего хорошего товарища, — знакомого тебе сызмальства, которого знаешь лет двадцать, не меньше, — и говоришь ему что по факту, кроме выполнения поручений, ему нужно будет следить за рабочими а точнее за качеством выполняемой работы и за тем, чтобы никто не сидел, не курил подолгу. Первое время все идёт нормально, но потом он, что называется «садится на голову»: приходит полупьяный по утрам, после того, как несколько раз ему говоришь об этом, отвечает:

— Та, это со вчера остаточное. Всё нормально, мужик. Я буду работать, -а через несколько месяцев, когда он уже уволен, узнаешь от работников что большинство таких « всёнормальных» дней он проспал в раздевалке. Заканчивается для него всё увольнением, а как иначе?

Как можно пояснить такую черту человеческого характера? Всем нужен больше кнут, нежели пряник… почему так происходит? Ответ лежит на поверхности своей очевидностью, равнозначно с глубиной его залегания, по отношению к возрасту рассматриваемого условного человека: в детстве каждого индивида. С самого малого возраста нас заставляют делать даже те вещи, которые нам делать нравилось бы, если бы не это помыкание. Именно отсюда растут ноги у этой особенности. Если же дать ребёнку стимул в виде интереса, (который непомерно, на постоянной основе гасится взрослыми, ввиду неудобности интересующегося), то не будет никаких проблем ни с его развитием, ни с его «адаптацией к социуму», ни с его поведенческими структурами в будущем'.

Так говаривал её отец, рассказывая о своей работе. Он всегда акцентировал внимание на детских годах человека. Говорил что именно там, в детстве, зарождается он — взрослый человек. У которого вскоре тоже будут дети, и который непременно должен им передавать эту истину, всячески ей соответствуя.

Ей, с самого детства, давали развиваться в любую, нравящуюся ей, сторону. Она была окружена любовью, хотя и своеобразной; заботой, хотя и особенной; нежностью, хотя и не очевидной. Она очень рано встала и пошла. Не ползала, не ходила с ходунками и прочими, тормозящими развитие, приспособлениями, — а просто встала на ноги и пошла, невзирая ни на что. В два года она уже полностью знала алфавит, написанный и висящий у неё в комнате, на разноцветном ватмане. Знала не механически, заученно, — знала осознанно, понимая как и к чему можно применить ту или иную букву; называла их и указывала, если её спрашивали где — какая. В три года она уже хорошо читала, по слогам, её можно было оставить на некоторое время саму, за чтением книги. В пять лет она уже читала «Незнайку…», «Властелин колец», «Хроники Нарнии»…

Развитие её было прямо пропорционально невмешательству родителей в её детские дела, было равнозначно деликатному подсказыванию ей в какую сторону идти и куда направить неиссякаемую детскую энергию.

Чем бы она не начинала заниматься-всё получалось отлично. Её отвели заниматься хореографией в шесть лет: преподаватель сулил ей прекрасное будущее, но затем обстоятельства сложились не лучшим образом и он уехал в другую страну. К иному преподавателю она не хотела идти и, вместо хореографии, начались занятий английским. Здесь тоже всё получалось хорошо; шло как по маслу, без сучка и задоринки; но снова вмешались их величество обстоятельства и уже её родителям, вместе с ней, пришлось переехать в другую страну. Но английский она не бросила. Он ей очень импонировал и она частенько занималась им просто ради развлечения.

Ещё были занятия роликами, плаваньем, лёгкой атлетикой, шахматами, музыкой (фортепьяно, гитара, пение). Так же её очень интересовали все занятия её родителей, в которых (на свои годы) она тоже достигала некоторых успехов.

Но наибольшей любовью стали книги. Из-за переезда, большинство бумажных изданий оставили в старом доме. Вначале родители покупали ей обычные книги, но потом стало ясно что не хватит: а) никаких денег для их покупки, б) места в новом доме для их хранения; ей купили электронную книгу, загружая в неё периодически целые сборники томов классиков и современной прозы: приключения, детективы, фэнтези, реализм — всё это и многое другое было читаемо в любую удобную минуту.

Несмотря на то, что в школу она не ходила, вплоть до своего 9ти-летия, она была гораздо грамотнее и разносторонне развитее своих однолеток. Это было видно, когда она с ними общалась. Стало ещё более контрастно видно, когда она, по собственному желанию, можно сказать, даже, настаивая, пошла «учиться» в школу. Сразу в пятый класс, в котором её сверстники, отставая от программы (даже школьной программы, не говоря уже о программе жизненной) пытались уразуметь элементарные вещи, так легко дающиеся ей.

Она очень любила животных и никогда их не обижала, наоборот, помогая им постоянно и жалея их. Вообще сострадательный момент по отношению к другим в её характере занимал первейшую нишу. Так же была наивность. Отсутствовала жестокость, коварство, хитрость (со злым умыслом) и прочие «замечательные» качества, присущие большинству детей как в их детском-, так и во взрослом- обличье.

В период полового созревания она начала писать. Не сказать, чтобы она писала гениально — нет. Но, тем не мене, в 13 лет на стареньком ноутбуке была написана первая её книга. В 15 лет она впервые влюбилась в одноклассника. Но это была мимолётная детская заинтересованность. Даже влюблённость, благодаря ощущениям от которой, она написала небольшую повесть.

Благодаря своему писательскому мастерству, — она писала и отсылала через Интернет свои рассказы и повести, получая за них гонорары, — она стала совершенно независимой от родителей, которые и так ей ни в чем не отказывали и не выказывали желания сделать её зависимой.

В 16 лет отец научил её ездить на машине, а затем записал в автошколу. Она прошла все тесты и сдала экзамен для получения водительского удостоверения. Как и во всём, здесь проблем у неё не возникло. Несмотря на то, что она была девушка, а девушки, как правило, не очень ладят с авто.

Вообще все самые тёплые и радостные чувства связанны у неё были с родителями.

Ей постоянно вспоминались яркие картины из их совместного времяпровождения: то они у какого-то небольшого водопадика на природе играют с отцом в мяч, пока мама нарезает салатики и чистит вареные куриные яйца. Звук льющейся воды и пение птиц; добродушный голос отца и ласковый -матери; голубейшее чистое небо и сочная зелень на деревьях и земле — навсегда впечатались в память.

Они на даче у дедушки, сидя в тесном семейном кругу, выбивают на большое покрывало, положенное прямо на землю, головы подсолнухов, срезаемые и приносимые дедушкой и папой. Запах семечек, шутки матери и отца, жаркий летний день и косынка на голове, приятно трепещущая от слабых порывов ветра, а затем и приятный обед в виде вареной «в мундирах» картошки, сыра сулугуни и салата из огурцов и редиса — всё это тоже осталось в ней.

На отдыхе около Азовского моря. Раннее утро. Ещё не жарит Солнце. Вода ещё прохладно — бодрящая, а песок не раскалён. Искупавшись и вдоволь поплавав, вернутся на подстилку, дабы принять витамин «Д» в натуральном виде. Отец, разгадывает кроссворды рядом. Мать ещё спит в номере. Продавцы кукурузы и креветок начинают, пока ещё лениво-сонно, свои обходы пляжей, декларируя скороговоркой:

— Пирожочки горячие, горячие пирожки, — говорит один.

— Креветка креветка. Вкусная азовская креветка, — вторит другой. Третий продаёт персики, со словами:

— Налетай народ, свой огород: половина сахар, половина мёд. Сам бы ел, да деньги нужны!

— Вареная кукуруза, кукурузка вареная, — кричит четвёртый.

Приятная полудрёма находит на неё и снится ей сон…про какого-то генерала, который управляет каким-то неведомым объе́ктом. При помощи этого проекта, лоббируемого на государственном уровне, этот генерал надеется отчистить землю от нечести. Именно так называет он бо́льшую часть народонаселения своей страны… она резко вскакивает, отец с недоумением смотрит на неё поверх очков. Она говорит:

— Просто какой-то глупый сон, папа. Всё хорошо. Пойду искупаюсь.

В Крыму. Экскурсия к Ласточкиному гнезду — с его необычайными пейзажами; в Воронцовский дворец — со всей его лепниной и золотом; в Никитский ботанический сад — в нём ей понравилось больше всего. Притягивающее разнообразие природного фонда в этом месте невообразимо.

Пейзажи, которые можно лицезреть в скалистой местности Крыма сродни Европейским. Радостный папа за рулём, движущегося по серпантину авто, мама, всё все глаза смотрящая по сторонам и она, напитываемая этими позитивными чувствами и настроями…

Теперь, в 18, она осталась совсем одна. Родители были съедены какой-то невообразимой волчьей атакой. Невообразимой в центре большого города — миллионника.

Она жила по улице Челюскинцев, недалеко от Крытого рынка. В тот морозный вечер, когда пришла тьма и холод, она, с родителями, обсуждали её новую книгу, в которой она анализировала влияние Второй мировой войны на последующие поколения избитых, затравленных народов по все стороны баррикад. Кроме заокеанской.

Во время написания книги она обнаружила множество загадочных и интереснейших фактов, скрытых от основного поля зрения и не доходящих до основных народных масс. По большому счёту, откровенно говоря, этим никто и не интересовался. Всем достаточно официальной пропаганды. Если ещё точнее: просто нет времени интересоваться, но время на новости есть всегда. В пропаганду легче верить, чем пытаться анализировать события и делать из них выводы. Делать выводы для того, чтобы обезопасить себя и свою семью в вероятных грядущих переменах.

Взвешивая доступные исторические факты, она написала свою теорию по поводу событий недалёкого будущего, в виде небольшого эссе. Как ей казалось, она учла всё. В скором времени должна была начаться новая война и она твёрдо решила убедить родителей уехать вместе с ней, в Канаду (которая должна будет, по её мнению, пострадать меньше других агломераций). Именно для этого она и писала это произведение. Чтобы дать прочитать родителям свои логические цепочки и обезопасить их.