Последние хроники Томаса Ковенанта

Возможно, он просил прощения у Линдена. Беспомощный, он стоял на коленях, и мольба лилась из его глаз, словно дождь. Оковы на запястьях сковывали всякое проявление его силы.

Разъярённая и потрясённая, она пыталась сдержаться. Мечники рисковали жизнями ради неё. Ради Иеремии. Ради Ковенанта. Их нужно было ласкать и лечить, а не бить плетью. Пока она пыталась привязать своё сердце к этому делу, она окутала Штормпаст Галесенд стремительным пламенем. Затем она вернулась к исходной точке с Ониксом Камнемагом и начала работать более тщательно, стремясь теперь к завершению.

Будете ли вы отрицать, что я страдал?

Вместе с Мартиром и Бхапой они покинули хребет, чтобы встретиться с Ковенантом, а за ними последовали Клайм и Бранл. Двое Униженных были слишком тяжело ранены, чтобы идти, не хромая. Несмотря на огромную силу, они выглядели так, будто вот-вот упадут лицом вниз. Однако Манетралл, тяжело раненный и державшийся лишь на витриме, не отказался от их компании.

Они подошли к Ковенанту в дюжине шагов ниже гребня, но Линден не расслышал их слов. Что бы это ни было, это заставило его остановиться и прислушаться.

Несмотря на то, что она была сосредоточена на Стоунмейдже, ей хотелось спросить Эсмер: Откуда юр-вайлы знали, что должно произойти? Откуда ты? Но другой вопрос рвался из её уст.

Почему лорд Фаул заботится о Иеремии? С кроэлем или без него, он всего лишь мальчишка замурованный и недоступный. Какая разница до него Презирающему?

Эсмер прошептала, словно затихающий ветер: Замыслы А-Йерота скрыты от меня. Я знаю лишь, что его терзает жажда даров юноши. Возможно, он чувствует некую скрытую опасность. Или, может быть, эти дары необходимы для его замысла. В любом случае, он жаждет завладеть твоим сыном.

Подобные опасения не имеют значения для Кастенессена. Хотя мокша Рейвер намекает на них, Кастенессен не обращает на него внимания .

Роджер хотел портал в вечность. Но Линден слишком устала, чтобы развивать эту идею. Следующая травма, и следующая, требовали слишком много внимания. В какой-то степени восстановление Каменного Мага можно было доверить её природной выносливости. Однако остальное.

Внезапно по склону раздался голос Ковенанта: лай, полный возмущения и отчаяния. Чёрт возьми! Почему никто из вас меня не ударил? Сломали мне руку? Сделайте что-нибудь? Я мог бы помочь!

Как? возразил Мартир. Линден ясно услышал его. Ты не воин. У тебя нет орудий власти .

Знаю почти крикнул Ковенант. Но я бы стал чертовски хорошим отвлекающим фактором . Чуть тише он добавил: Хотя бы я мог подержать криль для Галта. Он, возможно, ещё жив .

Стиснув зубы, Линден закончила работу с Камнемагом. Она на мгновение закрыла глаза, борясь с собой. Затем она обратила Силу Земли и Закон на Цирруса Доброго Ветра.

Добрый Ветер не подвергался большей опасности, чем её товарищи. Она просто была ближе к Линдену.

Дикий Властелин . Мольба Эсмера затихла, словно он потерял надежду. Тем не менее, он продолжал настаивать. Я не могу оставаться таким, какой я есть. И не хочу этого. Я должен покончить с собой, если ты позволишь. И всё же я молю тебя признать мою правоту. Если ты не слышишь голоса Кайла ни в одном из моих деяний, неужели ты не признаешь ценность присутствия юр-вайлов в это время? Их руками я погиб. И освобождение твоего сына предает и Кастенессена, и а-Йерота .

Раздавленные нервы. Разорванные вены и артерии. Мышцы, сухожилия и связки порваны или разорваны. Инфекция повсюду. Свежие ушибы. Синяки, жестокие, как удары ножом. Развратный смрад крови, грязи и слишком большого количества убийств.

Линден хотелось больше витрима. Она боялась, что без него нужды великанов превзойдут её. А она ещё ничего не сделала для Посоха или Махртаира. Или для Униженных.

Мне нужен конец

Измученный напряжением, Бранл ответил Ковенанту: Мы сочли сохранение твоей жизни первостепенной задачей, ур-Лорд. В этом мы согласны с Линденом Эйвери. Ты необходим. Мы не видели причин подвергать твою жизнь опасности в бою .

Тогда почему потребовал Ковенант, вы хотя бы не отвели Иеремию в безопасное место? Но прежде чем Мастера успели ответить, он резко ответил: Нет, не говорите мне. Я и так знаю. Вы ждали повода убить кроэля. Чтобы вы, Линден или кто-то ещё мог использовать криль .

Оружие, которое позволило ей пробудить Червя.

Бранл, словно совершая акт самобичевания, сказал: И все же Галт поддался влиянию Стейва, как и Линдена Эвери .

Ковенант не сдавался. Отчасти это всё ещё твоя вина . Возможно, он имел в виду битву, или смерть Галта, или многочисленные раны, полученные отрядом. Хотя бы раз в жизни я хочу, чтобы ты принял последствия .

Теперь заговорил Клайм. Голос его звучал слабее, чем у Брана; он был близок к прострации. Горький от потери крови и старого негодования, вызванного унижением, которое его народ никогда не забывал, он спросил: Когда харучаи отказывались от цены своих деяний?

Я говорю не о твоих чёртовых делах, прорычал Ковенант. Я говорю о том, что ты смертен. О том, что ты не равен ни перед чем. Вот что ты получишь. Вы оба слишком сильно ранены. Теперь ты позволишь Линдену исцелить тебя. Это последствия, которые ты должен принять. Если ты этого не сделаешь, я, клянусь Богом, оставлю тебя позади .

Смиренный или Манетрал, возможно, высказал возражение, слишком мягкое, чтобы достичь гребня. Резким рычанием Ковенант ответил: Это будет не так сложно, как ты думаешь. Я просто скажу ранихинам не пускать тебя в седло. Ты же не можешь поверить, что они этого не сделают. Они же встали на дыбы, ради всего святого!

Линден черпала силу в его неуместном гневе. В другое время и в другом месте она научилась любить его гнев. Она знала, что он значит. Это было признание и сострадание, замаскированные под обвинение. И он вернулся – ради Земли, если не ради неё и Иеремии. Если он снова падет, он найдёт способ вернуться.

Она была обязана жизнью Харучаям. Поскольку Ковенант настоял на этом, Клайм и Бранл смирились с гордостью, позволив ей выплатить часть своего давнего долга.

Остановив кровотечение у Доброго Ветра и уничтожив последний очаг инфекции, она не стала тратить время на поиски пищи у порождений Демондима. Обратив внимание на раны Кейблдарма и Позднорожденного, она обнаружила, что может ответить Эсмер.

Хорошо , – сказала она, не прерывая своего служения. Я это принимаю. Привлечение юр-вайлов сюда было не просто способом уравновесить чашу весов. Они были даром. Ты спас Иеремию, пусть даже не сам. Ты сделал это возможным .

В одиночку она потерпела ужасную неудачу. И она видела, какую цену заплатил Эсмер за свой единственный верный выбор.

Вспомнив, что отвергла Елену, она добавила: Для меня то, что ты совершила, это почти чудо. Возможно, этого достаточно, чтобы компенсировать всё остальное .

Лицо Эсмера исказилось: возможно, он улыбался. Тогда даруй мне конец, Диковластник .

Несмотря на свою решимость продолжать исцеление, Линден почти застыла. Как? Одним предложением Эсмер вернула её отчаяние. Ты не можешь. Лианд и Анель были мертвы. Сын Стейва был мертв. Она убила. Ты не можешь ожидать.

Там лежит криль Верховного Лорда Эсмер кивнул в сторону Иеремии. Этого будет достаточно, чтобы убить меня. Тебе нужно лишь пронзить моё сердце, и я обрету покой .

Сила Джоан больше не пульсировала в камне. Тем не менее, камень продолжал сиять, откликаясь на далёкую магию её кольца.

Чёрт возьми, Эсмер! Линден выругалась, чтобы не заплакать. Сила Земли выскользнула из её рук. Она чуть не выронила Посох. Ты не можешь просить меня просто убить тебя!

Не после того, как она совершила такую резню.

Между собой юр-вайлы и вэйнхимы непонятно что-то переговаривались.

Глаза Эсмера сочились, словно язвы. Тогда я должен оставаться таким, какой я есть, оболочкой жизни, пока Червь не поглотит меня .

Линден хотела возразить: Это не моя проблема! Слишком много других ран болели и ныли, требуя её внимания. Все её товарищи. Ей следовало просто отвернуться от сына Кейла.

Но она не могла. Она убила тысячи живых существ. Он был единственным, кому действительно нужна была смерть.

Линден Великан Френд. начала Железнорукая, словно застонав. Но тут же замолчала, не находя слов.

Внезапно Стейв отодвинул тело Галта в сторону. Осторожно уложив сына на грязную землю, он поднялся на ноги и взял криль Лорика. Затем он направился к Эсмер.

Без тени сомнения или колебания он вонзил кинжал в спину Эсмер.

Посох!

На мгновение радость озарила измученное лицо Эсмера. Он успел с благодарностью поднять глаза к небесам. Спустя мгновение он исчез, словно рассеявшийся дым, не оставив никаких следов своего существования, кроме кандалов: символа и решения его подневольной натуры. Если в воздухе и витал какой-то намёк на его дух, Линден его не чувствовал.

юр-вайлы и вейнхимы, как один, подняли шумный лай. И снова, как один, затихли.

С выражением презрения или отвращения Стейв выронил нож. Его взгляд встретился с ужасом Линдена.

Это не убийство, произнёс он так же сурово, как и любой из его сородичей. Это милосердие .

Когда он показал ей, что готов принять ее реакцию, какой бы она ни была, он отвернулся.

Какое-то мгновение оковы лежали там, где упали, в трясине засыхающей крови и гипса. Затем они начали ржаветь. Цель, ради которой они были выкованы, была выполнена. Теперь же, казалось, тысячелетия растворили чёрное железо. На глазах у Линдена последние остатки юр-вайлов покрылись ржавчиной и рассыпались. Вскоре они стали лишь ещё одним пятном на испорченной белизне хребта.

Она хотела бы тоже рассыпаться хлопьями ржавчины. Она жаждала поскорее покончить с этим. Но ей полагалось быть целительницей, и она уже допустила смерть Лианда. Она подвела сына. В Анделейне она отказала в простой доброте несчастной дочери Ковенанта. На этом хребте она разорвала на части больше пещерных упырей, чем могла сосчитать. Наследие родителей окутало её душу, словно погребальный саван.

Она не могла притвориться, что с ней покончено.

И Стейв избавил её от бремени. Его милосердие было к ней так же велико, как и к Эсмер.

Она понимала его отвращение.

Презирая себя и скорбя, Линден Эвери отозвала черное пламя из своего посоха и возобновила свои занятия.

Она скоро понадобится Посоху. И Махртиру тоже, пусть и в меньшей степени. Но Меченосцы были на первом месте по той простой причине, что они были ближе.

Она вылечила все раны Фростхарта Грюберна, за исключением самых поверхностных, и работала глубоко внутри изрубленного тела Халвухола Тупого Кулака, когда на гребне хребта появился Ковенант, следуя за Смиренными и Раменами, словно кортеж.

Сила его появления заставила её замереть. Во рту внезапно пересохло: воздух казался слишком плотным от крови, чтобы дышать. Пытаясь вспомнить, что когда-то была врачом, она забыла, как много он для неё значил – и как сильно она боялась его отречения.

Помимо Кордов, она была единственным членом отряда, кто не был запятнан своими поступками. Даже Джеремайя был обагрён кровью Галта и Лианда. Как мог Ковенант смотреть на неё без отвращения?

Но её облегчение от того, что он невредим, отодвинуло эту тревогу. И когда он встретился с ней взглядом, она увидела, что его гнев угас. Он излил его на Униженных. Теперь он выглядел пристыженным, словно подвёл её и всех, кто был с ней. В его глазах читалось что-то вроде моральной тошноты, но она была направлена не на неё. Шрам на лбу, подчёркнутый чистым серебром волос, говорил о инстинкте самообвинения, который со временем побледнел, но так и не зажил полностью.

В этом он был похож на неё. Разница между ними была в Гэллоуз-Хоу. Это была Та, Кого Нельзя Называть, и безграничное убийство. Когда на кону стояла Земля, Томас Ковенант не сделал бы того, что сделала она. Он бы нашёл другой ответ.

Прости хрипло проговорил он, словно у него, а не у Линдена, были основания ожидать упрёков. Я слишком долго провёл в Арке. У меня нет защиты от дикой магии . Одной рукой он указал на криля. Джоан словно держит меня на поводке. На этот раз она вернула меня обратно. Она хочет, чтобы я был там, где мне будет больно. Но прежде. Он поморщился. Может быть, она меня держала. Или, может быть, я просто не знаю, как выбраться из того, что помню .

Свордмэйннир пристально посмотрел на него. Махртиир смотрел на Ковенанта сквозь засохшую корку крови. Бхапа с огорчением смотрел на место боя. Пахни огляделась, словно превратилась в пустошь; словно жизнь в её глазах была убита. Какое-то время все молчали. Демондимское порождение застыло, словно в знак приветствия.

И тут Райм Холодный Брызг обрела голос. И всё же ты живёшь, Хранитель Времени . Её голос звучал чётко, несмотря на раны, словно женщина, проводящая точильным камнем по лезвию своей глефы. Больше ничего не требовалось. Линден Гигантский Друг был достаточен .

Ковенант оглядел отряд. Он хрипло ответил: Вижу. Я бы подумал, что всё это, он кивнул в сторону поля боя, невозможно. Кастенессен, Роджер, бедняжка Джоан и даже лорд Фаул, должно быть, сейчас рвут на себе волосы .

Этим простым заявлением он, казалось, отдал дань уважения победе, которая потрясла Линдена.

Затем он встряхнулся, провёл обрубками пальцев по волосам и печально нахмурился. К сожалению, мы не можем позволить себе ждать здесь новой атаки . Хранителю мудрости он сказал: Надеюсь, ты останешься здесь хотя бы на какое-то время. Ты уже спас, он развёл руками, практически всё. Насколько это было возможно. Но Линдену нужно больше витрима. Нам всем нужно. И у нас есть вопросы, на которые ты мог бы хотя бы попытаться ответить .

Хранитель мудрости лишь кивнул. Через мгновение вейнхимы снова начали двигаться среди толпы, предлагая свои железные кубки.

Надеясь, что когда-нибудь сможет хотя бы раз вздохнуть чистой водой, Линден приняла чашу. Однако вместо того, чтобы пить, она продолжала следить за каждым движением Кавинанта, ловя каждое слово. Он был прав: ей нужна была пища. Она чувствовала себя настолько слабой, что едва могла стоять. Но ей нужно было от него и нечто большее. Что-то более личное, чем его готовность принять преступление резни.

Через мгновение он сказал ей прямо: Ты должна продолжать работать, Линден. Ты всё ещё единственная, кто может это сделать. Когда ты закончишь с Гигантами, Стейв будет нуждаться в тебе. Ты будешь нужна Мартиру. И Униженные позволят тебе лечить их . Его тон стал резче. Им не понравится то, что произойдёт, если они этого не сделают .

Вздохнув, он добавил: Мы последние. Мы не можем позволить себе потерять кого-то ещё .

Теперь он избегал взгляда Линдена. Нахмурившись, он подошёл к крилю. Я ждал этого .

Он наклонился, чтобы поднять кинжал, но остановился. Камень больше не пульсировал. Вместо этого он сиял ровным сиянием, бледным на солнце. Сосредоточение Джоан нарушилось: она была слишком слаба, чтобы сохранять какое-либо намерение. Однако было ясно, что она – или турия Херем – чувствовала его прикосновение к оружию Лорика. Она могла ударить снова.

Он уже был серьезно поврежден.

Нерешительно он искал хоть какую-то защиту. Но, казалось, не желал брать ни клочка ткани или кожи с трупов пещерных упырей. Наконец он заставил себя приблизиться к телу Анеле.

Неловко из-за самопринуждения и неловких пальцев, он разорвал на куски старую тунику Анеле. Ткань была рваной и грязной, испачканной десятилетиями лишений и запустения; но она была чище всего, что носили пещерные упыри. Словно нарушая жертву старика, Ковенант оторвал достаточно ткани, чтобы прикрыть криль; защитил свои руки: последний дар Анеле, отнятый против его воли. Затем Ковенант отправился вернуть себе высшее достижение Лорика Вильсиленсера.

Потрясённая, Линден резко поднесла витрим к губам и выпила. Ей было нужно. о, у неё было слишком много потребностей. Действия Ковенанта потрясли её. Они казались непривычно бессердечными. И всё же она понятия не имела, что ещё он мог сделать.

Он показал, что может быть бессердечным, когда сказал ей не трогать его.

Как только ее истощенное тело начало впитывать жизненную силу из пахнущей пылью жидкости, она вернула чашу вейнхимам и призвала из своего посоха новый огонь.

Пока Линден заканчивала заботу о Блантисте, Райм Холодный Брызг обратилась к своим товарищам. Железная Рука была ужасно устала, но её голос звучал ясно, словно гранит.

Верните наши припасы сказала она тем из Меченосцев, кто смог подчиниться. Возвращайтесь к ручью. Хранитель Времени Ковенанта видит необходимость в спешке. И всё же нам нужна еда и очищение. У ручья мы соберёмся, чтобы напиться и искупаться, а также пересмотреть наш путь. И если эти доблестные юр-вайлы и вейнхимы будут сопровождать нас, возможно, они согласятся ответить или дать нам совет .

Ага дружно согласились Фростхарт Грюберн и Оникс Камнемаг. Измученные усталостью и недавно зашитыми тканями, они с трудом спустились с хребта, чтобы собрать пожитки отряда.

Ослабленный кровотечением больше, чем какой-либо раной, Манетралл Махритир едва мог стоять. Тем не менее, он сохранил свою власть. Опираясь на Бхапу, он приказал Пахни взять Иеремию и следовать за гигантами. Приготовьте яства для них, добавил он, и для нас, пока они пьют, моются и отдыхают .

Девушка повиновалась без колебаний, не проявив ни малейшего проявления эмоций. Сжав руку Джеремайи, она потянула его за собой, пассивно и ничего не подозревая. Кавинант тут же присоединился к ней, заправляя завёрнутый криль за пояс джинсов.

Бранл и Клайм бросились за ним, но он резко сказал: Я вас предупреждал , и они остановились.

Линден одобрила указания Манетралла и согласие Пахни. Она жалела, что её сыну пришлось стать свидетелем такой резни. Она и сама вздохнула бы с облегчением, когда ему больше не придётся вдыхать вонь её поступка. Но её также укололо поведение Ковенанта. Он всё ещё держался от неё на расстоянии.

Стремясь к тщательности, она продолжала работать.

К счастью, пещерные твари не повредили ни один жизненно важный орган или артерию Райм Холодный Брызги, ни Штормпаст Галесенд. Они не пострадали от мощи диких ударов Роджера. Самую большую опасность для них представляли инфекции и множественность ран. Линден могла позволить себе проводить с ними меньше времени, чем с другими гигантами.

Как только их состояние удовлетворило её, она обратилась к Махртаиру. Стейва, Брана и Клайма она отложила просто потому, что они были харучаями, по природе более выносливыми, чем любой Раман.

Пока Линден обрабатывала многочисленные порезы Мартира и яды, оставшиеся в его ранах от грязного оружия, товарищи Холодного Брызга направились к ручью, пока не остался только Железная Рука. Она быстро оглядела местность в поисках чего-нибудь, чем можно было бы очистить свою глефу. Затем, рыча себе под нос великанские оскорбления, она бросила каменный меч к своим ногам.

Несмотря на долгие усилия и напряжение, вызванное вынужденным лечением, она подошла к куче валунов, разбросанных из пирамиды Лианда, и начала передвигать их.

В одиночку Райм Колдспрей трудился над созданием могильного кургана поменьше для Анеле.

Именно ради этого я хранил верность своему наследству. В своём безумии Анеле вынес больше, чем Линден мог себе представить.

Она теряла способность различать горе и неудачу.

Довольно, Рингтане . Тон Мартир противоречил его словам. Кровь всё ещё сочилась из некоторых порезов. Тем не менее, он отступил назад, открыто прося её оставить его в покое. Стейв потерял сына, чтобы твой мог жить. И мой страх за Униженных сильнее моего недоверия. Будь я зрячим и целым, я не смог бы оказать им никакой услуги . На краю его голоса звучала печаль. Униженный сам, если по-другому, я молю тебя о помощи для них .

Линден позволила своему огню угаснуть. Она не могла отказать ему в мольбе. На мгновение она крепко обняла его; обняла его так, как не могла разделить с Ковенантом; приняла на себя ответственность за его кровь на своей одежде и коже. Затем она подошла к более интимным ранам Стейва.

юр-вайлы и вейнхимы оставались на месте. Отставив кубки, они, казалось, изучали Линден по запаху и звуку, словно ждали её.

Тихо, но решительно Махритир послал Бхапу вслед за Пахни и остальными. Но сам Манетрал не отступил.

Линден не была достаточно смела для этого. Как Анель и Лианд, Стейв слишком многим пожертвовал ради неё. Она могла бы догадаться, что отцовская страсть кипела в нём – пылал в нас огонь, и он был глубоким. Но ничто в её опыте общения с Харучаем не подготовило её к тому, чтобы увидеть слёзы в его глазах.

Он без колебаний убил Эсмер.

Но, несмотря на его сверхъестественную стойкость, жизнь угасала. Если бы она не вмешалась, он бы в конце концов погиб.

Опираясь посохом на тяжесть пролитой крови, Линден стояла перед ним. Чутьём здоровья она оглядела его израненное лицо, плечи, изрешеченные клинками, руки и туловище, жестоко изрезанные. Но когда он встретился с ней взглядом, она склонила голову.

Поможет ли это, спросила она тихим голосом, если я скажу, что сожалею? Стейв, мне так жаль. Я не видела, как приближается топор. Если бы я. Она с трудом опомнилась. Она собиралась сказать: Я бы попыталась остановить его . Но он заслуживал большей честности. Поморщившись, она призналась: Я бы молилась, чтобы Галт сделал то, что он сделал. Но мне всё равно жаль. Я не хотела, чтобы он умер. Я сожалею обо всём, что с тобой случилось .

Ради нее он был отвергнут Хозяевами.

Я бы ничего не стала менять настаивала она, несмотря на невысказанный протест его ран. Впервые с тех пор, как Роджер забрал его, Джеремайю не пытают. Возможно, у него даже появится шанс выйти из себя . И Кавинант был жив, хотя больше не нуждался в её любви. Но я бы хотела.

Стейв прервал её. Не надо, Линден . Его голос был едва слышен, как вздох, но он заставил её замолчать. Ни о чём не желай. Ни о чём не сожалей. Разве твоё долгое знакомство с Харучаем не научило тебя, что моя гордость за сына так же велика, как и моя утрата?

У Линден не было ответа, кроме силы Посоха. Она стояла на Висельной Долине; стала воплощением этого мрачного холма, бесплодного и озлобленного. Она отвергла Елену в Анделейне и поддалась неисцелимой дикости и страданиям Той, Кого Нельзя Называть. Её единственным ответом был огонь.

Она внимательно следила за тем, как заживают его раны, ухаживая за ними, стараясь не пропустить ни одного скрытого повреждения, ни одного очага инфекции. В то же время она выжигала кровь и грязь с его кожи, пытаясь поверить, что делает достаточно.

Закончив, она отвернулась, словно плача, хотя глаза ее были сухими и такими же бесслезными, как и окружающий пейзаж.

Теперь она поняла, почему Мартир не ушёл. Несмотря на свою слабость, он пытался помочь Железной Руке. Его остатки сил были лишь младенческими по сравнению с её. И всё же он передвигал камни поменьше, чтобы расчистить ей путь; поддерживал валуны, пока она их поднимала; укладывал конечности Анеле, чтобы они выдерживали вес его импровизированной гробницы.

Райм Колдспрей больше не был одинок.

Пока Линден наблюдал, не в силах вмешаться, Стейв поднял Галта на руки. Не говоря ни слова, он подошёл к Колдспрэю и Мартиру; положил тело сына рядом с телом Анеле. Затем он тоже присоединился к Железной Руке. Упрямый, как и любой из его соплеменников, он внёс свой вклад в создание новой пирамиды из камней.

Чёрт возьми, подумал Линден. Чёрт их побери. Они заслуживали лучшего. Червь Конца Света приближался. Он уничтожит их всех. И всё же они продолжали оставаться верными своей природе .

Сочувствуя своим друзьям, Линден Эвери заставила себя принять вызов Смиренных.

Клайм и Бранл стояли, словно разваливающиеся памятники. Когда она повернулась к ним лицом, Клайм произнёс голосом своих ран: Нам не нужна твоя помощь . Он был близок к потере сознания, смерти и разрушению мира, но ни в его глазах, ни в глазах Бранла не было страха.

Их безответная боль снова разозлила Линден. Знаю возразила она. Ты предпочёл бы просто умереть. Так тебе больше не придётся разрешать противоречия. Но ты нужен Ковенанту, так что заткнись. Либо останови меня, либо дай мне работать .

Никто из них не поднял на нее руку, когда она наполнила их пламенем, словно Сила Земли и Закон были ее единственным выходом для гнева и стыда, основных составляющих ее отчаяния.

Когда Линден наконец спустилась к ручью, юр-вайлы и вейнхимы последовали за ней – разрозненная процессия, больше приспособленная для бега на четвереньках, чем для ходьбы на двух ногах. В Затерянной Бездне почти треть из них погибла. Но у выживших большинство ран уже зажили, исцеленные их сверхъестественными знаниями.

Впереди Линдена шли Клайм и Бранл, словно им никогда не было больно, и они никогда не сомневались в себе. Обрывки их туник и сеть свежих шрамов опровергали их уверенность; однако они высоко держали головы и оглядывались вокруг, словно не сдаваясь. Приближаясь к полосе песка, где Кавинант расхаживал взад-вперед, и в его взгляде назревали бури, Смиренные поклонились ему, словно он не запятнал их харучайских представлений о нравственности. Затем они разделились, чтобы подняться на близлежащие холмы и снова встать на стражу отряда.

Линден с первого взгляда понял, что Мечники вымылись и поели. Их вымытые доспехи сушились на солнце, и они заметно окрепли. Среди них Джеремия рефлекторно жевал какой-то кусочек еды. Пахни или Бхапа заботились о нём в отсутствие матери. Тем не менее, ил его взгляда оставался безразличным, пустым, словно стена, защищающая от боли мира.

Линден. начал Кавинант, но замолчал. Противоречивые чувства словно сдавили ему горло. Мышцы челюсти напряглись, когда он боролся с чувствами, но он не произнес ни слова, кроме её имени.

Избегая его затуманенного взгляда, Линден кивнула на обеспокоенные лица гигантов, на более тревожное выражение Бхапы и на оцепеневшее лицо Пахни. Охрипшая от усталости и переизбытка потребностей, она объяснила: Холодный спрей строит пирамиду для Анеле и Галта. Махртхир и Стейв помогают ей. Они скоро будут здесь .

Но даже их силы и решимости не хватило надолго.

Затем она прошла мимо своих спутников. У кромки воды она бросила свой посох, словно он возлагал на неё больше ответственности, чем она могла вынести. С пустыми руками она вошла в ручей, пока вода не наполнила её сапоги, не дошла до колен, не поднялась до пояса. Когда вода стала достаточно глубокой, она нырнула под воду.

Словно маленький ребенок, она неразумно молилась о том, чтобы вода была такой же чистой и очищающей, как Глиммермир.

Но это не могло смыть то, что она видела, делала и чувствовала. Тьма в ней была несокрушимой. Никакой весенний поток не мог её разбавить. Как и исцеление, которое она даровала своим товарищам, ручей не обладал силой искупить её грехи.

В Анделейне призрак Берека сказал о лорде Фауле: Его может освободить лишь тот, кто движим яростью и презирает последствия . С тех пор она доказала, что является подходящим инструментом. Если бы Иеремию не спасли от кроэля.

Но её сын был освобождён. Если лёгкие порывы течения не успокаивали её сердце, у неё были другие ответы. Годами она изучала отчаяние: как врач, она знала его досконально. Кроме того, она всё ещё могла надеяться, что Иеремия восстанет из могил, если дать ему время. И неуловимые последствия инстинкта искупления Ковенанта могли каким-то образом нейтрализовать уроки, усвоенные ею в Гэллоуз-Хоу; ужас, который она пережила в Той, Кого Нельзя Называть.

Под водой она терла волосы, пытаясь стереть отвращение и скорбь с рук и лица. Постепенно она успокоилась. Вынырнув на поверхность и вытерев воду с глаз, она смогла, не дрогнув, встретить тревожные взгляды товарищей.

Промокшая до нитки и обрадованная, она вышла из ручья, чтобы забрать свой посох и оставшуюся часть своей ноши.

Когда она подошла, Бхапа протянул ей еду: хлеб, который ещё не успел зачерстветь, виноград, немного сыра и вяленую говядину. Он предложил ей наполненный водой бурдюк. Она приняла его заботу и поблагодарила. Затем она начала есть.

Она была голоднее, чем могла себе представить. Несмотря на всё, что вызывало у неё тошноту и ужас, её тело не забыло о своих потребностях.

Кавинант остановился, чтобы посмотреть на неё. Она почувствовала, как в нём нарастает давление, словно лихорадка, но не знала, как это интерпретировать. Через мгновение он снова начал: Линден, у нас мало времени. Я знаю, ты прошла через ад. Ты слишком много потеряла. Вы все потеряли. Но мы должны.

Казалось, он стремился уйти от нее как можно дальше.

Прожевав, Линден подняла руку, чтобы прервать его. Проглотив, она спросила: Ты вспомнил что-то важное? Что-то, что мы можем понять?

Он покачал головой. Тени, подобные грозовым тучам, затмевали его взгляд.

Тогда нам следует дождаться Стейва, Махртиира и Колдспрея . Она отвергла его, потому что сама чувствовала себя отвергнутой. Им нужна еда и возможность помыться. И они имеют право услышать всё, что ты хочешь сказать .

Она ожидала, что он возьмёт верх над ней. У него была такая власть: он был Томасом Ковенантом. Но он этого не сделал. Он бросил на неё хмурый взгляд, словно желая прочесть её сердце. Затем он снова принялся расхаживать.

юр-вайлы и вейнхимы окружили великанов, окружив Линден и её спутников полукругом. Теперь они зарычали, словно существа, жаждущие внимания.

Ледяное Сердце Грюберн вскинула голову. Удивление озарило лица великанов: удивление и внезапная радость. Пока Оникс Каменный Маг и её товарищи возбуждённо перешёптывались, Грюберн повернулся к хранителю мудрости и поклонился с почтительностью, подобающей государю среди бесценных союзников.

Наши уши открылись , – сказала она со всей серьёзностью, какую позволяли ей рвение и облегчение. Мы слушаем вас и внимаем вам, чтя вашу великую доблесть и службу .

Хранительница знаний ответила гортанным рычанием, которое ничего не сказало Линден – ни Ковенанту, ни Верёвкам. Но Грюберн снова поклонилась, ухмыляясь, словно что-то внутри неё освободилось. Позднорождённый и Штормовой Галесенд тихо рассмеялись, полные удовольствия. Другие великаны лучезарно улыбались всем телом.

Линден, Великан, – сказал Грюберн, – не пойми нашу радость превратно. Наши сердца радует не слова этих храбрых созданий, а восстановление дара речи. Однако в этих словах нет ни боли, ни вреда. Хранитель мудрости лишь хочет, чтобы мы осознали, что пра-вилы и вэйнхимы должны уйти. Пока что они выполнили веления своего Запределья . Меченосец прервалась. Она добавила: У них слово Запределье имеет несколько значений, ни одно из которых мне не ясно . Затем она продолжила: Теперь они желают найти более глубокое понимание, ибо их деяния здесь не удовлетворяют их.

Однако, прежде чем они уйдут, они ответят на любые вопросы, которые вы сочтете нужным задать, если ответы находятся в пределах их компетенции .

Линден уставилась. Сейчас? Когда она и её спутники едва пережили нападение Роджера? Список вещей, которые она хотела узнать, казался бесконечным. Но она была близка к истощению: она не могла мыслить достаточно ясно, чтобы запомнить всё.

Тем не менее, предложение хранителя знаний было драгоценной возможностью. Она могла больше не представиться.

Глаза Ковенанта словно загорелись на солнце. Он резко повернулся и направился к хранителю мудрости, словно собираясь обрушить на него поток вопросов. Однако, когда чёрное существо понюхало в его сторону и неловко изобразило человеческий поклон, он промолчал. Вместо этого он поклонился в ответ, а затем посмотрел на Линдена.

Не в первый раз он, похоже, не желал брать на себя командование в ее присутствии.

Все порождения Демондима затихли. Великаны сгрудились теснее вокруг Линдена, Ковенанта и хранителя мудрости. Разрываясь между робостью и жаждой понимания, Бхапа присоединился к ним. Но Пахни осталась с Джеремайей. Словно у неё не было других интересов и целей в жизни, кроме выполнения поручений, она занялась кормлением мальчика, пока он был готов жевать и глотать.

Под пристальным взглядом Ковенанта Линден задала первый пришедший ей в голову вопрос.

Откуда они узнали?

Грюберн вопросительно склонила голову. Возможно, Линден, Подруга Великанов, эти создания тебя понимают. Увы, я нет .

Линден провела рукой по волосам. Ей захотелось ударить себя, чтобы внести толику остроты в свои мысли.

Эсмер говорил, что они выковали свои кандалы в Затерянной Бездне. Должно быть, они сделали это тысячи лет назад. Он спас последнего из них, но они были готовы к нему. Откуда они знали, что им понадобятся эти кандалы? Откуда они знали, что он вообще будет существовать? Если она правильно поняла слова Эсмера, он призвал существ сопровождать его ещё до своего рождения. Откуда они знали, каким он будет, что он сделает и как его можно остановить?

Хранитель мудрости тут же принялся выкрикивать пространный ответ. Грюберн, пытаясь не отставать, попытался сделать синхронный перевод.

Это вопросы знания. Их не вместить в ваши речи. Мы трудились в Затерянной Глубине, где Пойманный не мог нас обнаружить, ибо наше присутствие было скрыто голодом и дремотой безымянного проклятия. Поэтому нас не коснулась чистка, уничтожившая всех остальных из нашего рода. Мы, по-своему, стали свидетелями поражения Пойманного, союза Харучаев с теми существами, которых вы называете мирскими жёнами, и первых признаков борьбы безумного Элохима за освобождение от его гнета. Из этих знаменательных знамений мы заключили, что должно последовать. Мы не могли быть в этом уверены, так же как не могли быть уверены, когда создали Тщету, чтобы она служила против Пойманного. Но мы видели.

Грюберн резко поморщился от разочарования. Хранитель мудрости, прошу прощения. Вы говорите на языке, превосходящем моё понимание .

Вейнхимы ответили тихим рычанием и рычанием, словно предлагая что-то. Но великаны недоумённо покачали головами, и серые демондимы замолчали.

Отказавшись от буквального перевода, Фростхарт Грюберн попытался вместо этого перефразировать.

Линден Гигант, пра-вайлы увидели возможности. Лучшего слова не придумаешь. Они увидели возможности и подготовились.

Однако хранитель мудрости прямо заявляет, что они не предвидели прихода Эсмер, которая пронесёт их сквозь тысячелетия. Но они не стареют и не умирают, как мы, и считали себя в безопасности в Затерянной Бездне. Они намеревались просто переждать столетия, пока возможности не станут реальностью или не окажутся химерами. В забытых пещерах под Гравином Трендором и в своих трудах по истории им было чем заняться.

Но когда появился Эсмер, они узнали его. Опять же, это слово не совсем соответствует их значению. Они увидели возможности, воплотившиеся в жизнь. Поэтому они согласились сопровождать его, понимая, что его натура может однажды потребовать ограничения их оков .

Всё больше сбиваясь с толку незнакомыми доводами, Грюберн выдал волну волнения. Здесь же, продолжала она торопливо, хранитель мудрости прямо заявляет, что пра-вилы не предвидели событий. Они просто.

Она остановилась. Будто про себя, она возразила: Камень и Море! Я же Великан, не так ли? Как же так получается, что у меня не хватает слов?

Не беспокойся об этом хрипло пробормотал Ковенант. Ты молодец . А Халевхол Блантфист добавил: Мы не Элохим, Грюберн. То, что мы не больше, чем Гиганты, не означает, что мы поэтому меньше .

Сжав кулаки, Грюберн подавила досаду. С чувством неловкости она закончила: Они просто следовали по пути возможностей и ждали кульминации .

Хранитель мудрости, возможно, был удовлетворён. Он не стал вдаваться в дальнейшие объяснения.

Возможности? – подумала Линден. И всё? Её собственный разум и опыт были чужды разуму и опыту юр-вайлов и вейнхимов; слишком чужды. Их мысли были подобны рунам Кайрроила Уайлдвуда: они превосходили её способность их интерпретировать.

Кавинант наблюдал за ней со сложной напряженностью в глазах; но он не стал задавать собственных вопросов.

Ладно, сказала она себе. Ладно. Что есть, то есть. Шаг за шагом.

Изучая суровое чёрное дерево и безглазость лица хранителя мудрости, она спросила: И что же изменилось? Долгое время они служили Лорду Фаулу. Потом перестали. Вместо этого они начали работать против него . Что-то вдохновило их переосмыслить свою Страну. Зачем они это сделали?

Хранитель мудрости ответил серией звуков, похожих на хриплое удушье. Но на этот раз Грюберн, казалось, отреагировал на ответ существа более спокойно.

Два озарения? Узнавания? заставили их переосмыслить значение их странностей. Первое вот что.

Их привлекли к служению Пойманному обещания исполнения. Он заверил их, что, когда его замыслы будут воплощены, они достигнут всех своих целей, и строгие ограничения их Запределья будут умиротворены. Подобно ему, они будут ощущать себя богами, гораздо более великими по форме, содержанию, знаниям и значению, чем Демондимы, их создатели. Ради этого они боролись во имя его.

Сквозь тихий лай и рычание вейнхимов и нескольких юр-вайлов голос Фростхарта Грюберна разносился всё громче. Возможно, существа подбадривали её.

Однако постепенно они познали – как же иначе? – его ненасытное презрение ко всем существам, кроме него самого. Они считали себя главными из его слуг, более могущественными и необходимыми, чем даже опустошители, ибо опустошители требовали украденных форм и не чтили обширные знания Демондимов. Ещё меньше опустошители ценили всеобъемлющие знания и теургию создателей Вайлов. К тому же, порабощение опустошителей было таково, что они потеряли себя. Они стали неспособны ни на какое ясное устремление, не предписанное их господином. И юр-вайлов было много, опустошителей мало. Поэтому, несомненно, юр-вайлы были самыми ценными из приверженцев Пойманного.

Но они не были таковыми. Скорее, их презирали. Более того, его презрение к ним казалось таким же непостижимым, как самые глубокие тайны Земли. И никакие обещания не были выполнены. Наконец, они увидели, что его презрение превосходит их отвращение к себе. И тогда они решили отказаться от служения .

Подгоняемый тихими призывами и рычанием, Грюберн добавил: Однако отвернуться это также повернуть к чему-то, а у них не было никакой новой цели, никакого нового видения своего Запределья, к которому они могли бы повернуться .

Там она остановилась, по-видимому, пытаясь уследить за смыслом запутанной речи знатока знаний.

Словно подсказывая ей, Кавинант заметил: Вот тут-то и появились Вейнхимы. Это был их настоящий дар Земле. Иная интерпретация .

Ага согласился Грюберн, услышав рявканье хранителя мудрости. Вы говорите о втором прозрении или осознании, которое направило юр-вайлов на их нынешний путь.

В упорном сопротивлении своих меньших, слабых и немногочисленных сородичей они разглядели силу, превосходящую их. Это были не знания и не могущество. Но, возможно, это была мудрость, и она превзошла их .

Грюберн с грустью признавал: Одной мудрости слишком мало, чтобы оценить масштаб замысла хранителя знаний. Существо подразумевает различение глубинной природы бытия. Однако суть дела вот в чём. Вейнхимы больше не ненавидели свои собственные формы. Они отказались от этого отвращения к себе или превзошли его. Их влекла к служению Земле у меня нет более подходящего слова любовь. Их влекла не ненависть, а утверждение .

Меченосец снова замерла, борясь с последствиями. Несколько её товарищей, казалось, хотели ей помочь, но держали свои идеи при себе.

Через мгновение Грюберн вздохнул, словно признавая поражение. Этого, продолжила она, пра-вилы не понимали. Не могли. Но они видели, что в сопротивлении вейнхимов не было ярости. Опять же, мне не хватает нужного выражения. Вейнхимы сражались, были разбиты и погибли и не чувствовали ни ярости, ни протеста. Напротив, они вели себя так, словно одной их службы было достаточно, чтобы оправдать их интерпретацию своего Запределья. И оправдать, и достичь её.

Хотя юр-вайлы и не понимали, они осознавали, что их собственное служение Пойманному не сулит подобной награды. Им давали обещания, их приносили в жертву, но им отказывали в спокойной уверенности Вейнхим. Так они пришли к тайному изучению возможностей. И когда эти возможности подтвердились в Тщете – в Посохе Закона Линдена Гигантфренда и в пресуществлении Хранителя Времени Завета – эти юр-вайлы, ныне живущие среди нас, продолжили свои исследования.

Когда хранительница мудрости закончила отвечать, Линден заметила, что Ковенант искоса смотрит на неё. Казалось, он выжидал, словно надеясь, что она наконец задаст другой вопрос.

Возможно, он хотел, чтобы она обратилась за советом. Если так, то он будет разочарован. В тот момент ей не нужен был совет. Она хотела найти действенный способ отблагодарить пра-вилей за то, что они остановили Эсмер.

Тогда расскажи мне, что это за странность попросила она. Что это значит? Однако через мгновение она покачала головой. Нет. Я не это хотела спросить .

Странно, Вирд, Вюрд, Слово, Червь : она услышала слишком много объяснений. Больше объяснений не улучшило бы её понимания.

Перед тем, как мы покинули Ревелстоун, я дала обещание. Я сказала им, что если они когда-нибудь догадаются, как сказать мне, что им нужно, я это сделаю. Я хочу сдержать это обещание . Она жаждала сдержать хотя бы одно из своих обещаний, и уже подвела Анеле. По правде говоря, она обрекла на провал всех, кто когда-либо ей доверял. Встретившись со знатоком, она сказала: Ты так много сделал для меня. Для всех нас. Скажи, как я могу отплатить тебе .

Десятки голосов ответили одновременно, столь же настойчивые, как лай гончих, взявших след своей добычи.

Фростхарт Грюберн попыталась последовать за ними. Затем она ударила кулаками друг о друга в знак протеста. Умоляю вас простонала она. Я не могу охватить так много. Когда мне дают больше, чем я могу учесть, я ничего не принимаю .

В тот же миг шум тварей стих. Хранитель мудрости, пробуя воздух широкими ноздрями, замолчал.

Смущённый Грюберн повернулся к Линдену. Я не справляюсь с этой задачей. Вайнхимы особенно стараются объяснить свою странность, но я слышу мало того, что могу передать. Некоторые говорят о ценности и инаковости. Некоторые говорят о преображении или перерождении. Но их истинный смысл ускользает от меня .

Она оглянулась на Меченосцев, безмолвно моля о помощи. Но они покачали головами, признавая своё замешательство.

Грюберн мрачно сказал Линдену: Похоже, они смешивают понятия непонятным для меня образом. Приравнивают ли они своё достоинство к достоинству всей Земли или пытаются провести некое неясное различие? Жаждут ли они изменить себя, чтобы быть достойными миру, или же желают преображения мира по своему образу и подобию? Похоже, они прокладывают свой путь по многим направлениям. Я не могу их понять .

Хранительница мудрости снова заговорила. Закончив, Грюберн расправила плечи и взглянула на Линдена ещё внимательнее. Однако на один аспект твоего вопроса их ответ ясен. Природа Посоха Закона враждебна им, хотя они обладают ограниченной силой, чтобы защитить себя. В данных обстоятельствах, Линден, Друг Великанов, им не нужно ничего из того, что ты можешь им предложить .

Линден застонала про себя. Ей нужен был другой ответ. Что-то ощутимое, достижимое: что-то, что она могла бы сделать, чтобы уравновесить весы своего давнего долга.

Что-то, что облегчит бремя ее растущей тьмы.

Но прежде чем она успела найти слова для выражения своего сожаления, Ковенант приблизился к хранителю знаний. В таком случае, сообщил он существу, у меня есть вопрос .

Его тон предполагал, что потенциальный гнев строго сдерживается.

Эсмер сказал, что это не он предал нас в Затерянной Бездне. Но адское пламя! Он был там один. Харроу уже мертв, Роджер исчез, а Кастенессен послал скурджа, и проклятие это то, чем она является.

Так о чём же говорил Эсмер? Как нас предали?

Нахмурившись из-за вопроса и поведения Ковенанта, Грюберн повернулся к хранителю знаний.

На долгое мгновение все юр-вайлы и вейнхимы ответили молчанием. Затем хранитель мудрости издал короткий, пронзительный вопль.

Дословно переводя, Грюберн заявил: Сын мережен и Харучаи говорил о нас .

Ковенант ждал, напряженный и требовательный.

Еще один взрыв шума, похожий на вой загнанной собаки.

Он знал о нашей цели. Он ненавидел её и желал её. Он считал вас преданными, потому что мы не наложили на вас оковы. Если бы мы это сделали, вы бы смогли бежать без дальнейших опасностей и усилий .

Кавинант пробормотал себе под нос: Вот теперь-то мы куда-то движемся . Затем он резко спросил: Так почему же ты этого не сделал? Ты мог бы избавить нас от любых страданий. Я даже не буду упоминать, что я сделал с Еленой . На мгновение его самообладание рухнуло. Она моя дочь! Однако он почти сразу же взял себя в руки. Но мы чуть не потеряли Линден окончательно. Черт возьми! Ты знаешь, что поставлено на карту. Зачем ты так рискнул?

Линден хотела возразить. Неужели эти создания этого не заслуживают? Но страсть Ковенанта и его вопрос удержали её.

Внутри него назревала буря. Она собиралась где-то за пределами её понимания. Когда она разразится, люди, существа или создания погибнут.

Косвенно юр-вайлы обрекли Елену. Её жертва в Затерянной Бездне, должно быть, ужаснула его.

На этот раз молчание затянулось. Когда хранитель мудрости наконец ответил, речь его была довольно длинной, многословной и настойчивой. Но Грюберн не пытался переводить, пока существо не закончило.

Прошу прощения , – наконец проговорила она. Я хотела убедиться, что поняла хранителя мудрости . В её взгляде красноречиво читались недоумение и раздумье. Он отвечает так.

Если бы ваши усилия предотвратить бедствие провалились, Хранитель Времени, мы бы попытались вмешаться, зная, что должны. Однако ранее нас сдерживали другие возможности.

Их форму и сущность, как мы их понимаем, невозможно выразить на вашем языке. Великанша предприняла попытку. Мы её не виним. Однако наш язык обладает смыслами и значениями, недоступными ей. Мы не можем объяснить.

Но подумайте об одном. Мы не могли быть уверены, что сын жен-мерзавок не выступит против нас. Он знал цель наших оков. Он назвал вас преданными, потому что мы не предприняли никаких действий, чтобы помешать ему. Однако его натура была противоречива. Он одновременно жаждал и ненавидел каждое из своих деяний. Желая избавиться от наших оков, он, тем не менее, мог бы опередить нас. Поэтому мы сочли необходимым заманить его в ловушку, когда он не знал о нас.

И вот ещё что. Если бы мы поступили иначе, как бы неизмеримая сила инструмента Зловредного Заглушения могла быть высвобождена для вашего использования? Инструмент был необходим, чтобы сдержать кроэля. Тот, кого вы называете Эсмером, ещё не раскрыл своих намерений против старика, наследника Земной Силы. Да и намерения самого старика не были раскрыты. И у нас были основания опасаться, что Харучаи выступят против него. Возможно, непреднамеренно они предотвратили бы смерть кроэля.

Мы видим возможности, Хранитель Времени. Мы не предвидим событий. И всё же предзнаменований предостаточно. Руководствуясь ими, мы не видели пути к нынешнему результату, который не зависел бы как от поражения Эсмер, так и от согласия Харучаев. По этим причинам мы приняли на себя опасность проклятия и бессильного белого золота, зная, что события могут оказаться фатальными для тебя и для осуществления нашего Завета .

Когда Грюберн закончила, ее поза, да и все ее тело, словно умоляли о понимании Ковенанта или Линдена.

Линден не могла ответить. Сложность мышления этих существ ошеломила её. Они читали предзнаменования, которые были для неё непрозрачны, фактически невидимы. Как они могли предположить, что нападение Эсмер может повлиять на Галта?

На мгновение Ковенант тоже казался ошеломлённым. Но затем он с игривой ухмылкой посмотрел на Линдена и остальных.

Вот! воскликнул он, словно в хвалебной песне. Вот почему мы не обречены. Что бы ни задумал Лорд Фаул. Он не единственный, кто умеет думать наперёд. Его всё ещё можно застать врасплох .

Его слова, казалось, повисли в воздухе, когда он снова повернулся к хранителю мудрости. Надеюсь, ты примешь мою благодарность. Что касается меня, ты уже доказал, что достоин всего, чего только можешь пожелать . Он с трудом сглотнул, а затем добавил: То, что случилось с Еленой, это моя вина, а не твоя .

Когда существо ответило, Фростхарт Грюберн хрипло перевёл: юр-вайлы и Вейнхимы ничего не просят у тебя, Хранитель Времени. Твои дела их не касаются. Им нужно лишь разрешение Линдена Гигантфренда уйти .

У Линден сложилось впечатление, что все вейнхимы и юр-вайлы наблюдают за ней. Ждут, что она скажет что-нибудь, что могло бы означать понимание. Что-то, что могло бы оправдать.

Но она не была Ковенантом. Как и порождения Демондима, он видел причины для надежды, которых у неё не было. Как и Иеремия, пусть и совершенно иначе, она оказалась в ловушке внутри себя.

Тем не менее, её собственная благодарность была столь же искренней, как и благодарность Ковенанта. И она не верила, что эти существа могли бы избавить её хоть от капли страданий, причинённых Той, Кого Нельзя Называть.

Она сознательно отодвинула прочь свою печаль от того, что не могла отплатить демондимскому отродью; проглотила удивление от реакции Ковенанта. Она снова провела рукой по спутанным волосам.

Давай, сказала она, словно вздохнув, если тебе это нужно. И возьми с собой моё благословение . Что ещё она могла им предложить? Я согласна с Ковенантом. Ты достоин всего . Затем она добавила: Я сдержу своё обещание. Если ты когда-нибудь придумаешь, как я могу тебе помочь, просто скажи мне .

Её ответ, казалось, отпустил существ. Хранитель мудрости быстро поклонился ей, как прежде поклонился Ковенанту. Все вейнхимы и юр-вайлы поклонились. Затем они опустились на четвереньки и побежали, словно стая диких зверей, по дну низкого оврага.

Вскоре они ушли. Тем не менее, их уход оставил Линден с ощущением, что она их разочаровала. Слишком поздно она поняла, что могла бы попросить их перевести руны Кайрроила Уайлдвуда. И снова она потерпела неудачу.

Джереми, ее друзьям и всей Земле нужна была спокойная уверенность, которую праотцы обрели в вейнхимах; но у нее ее не было.

Вскоре Ковенант возобновил свои расхаживанья. Меченосец некоторое время обсуждал порождения Демондима. Затем они расположились на песке, чтобы позаботиться о своём оружии или отдохнуть. Когда Джеремия перестал жевать и глотать, Пани перестала класть ему в рот еду. С помощью Бхапы она приготовила еду для Райм Холодный Брызг, Манетралла и Посоха. После этого Корды перепаковали припасы отряда. Пока Бхапа, явно волнуясь, занимался этим простым делом, он наблюдал за горизонтом, где могли появиться отсутствующие спутники.

Но Линден отвернулась и уселась одна у края ручья. Там она рассеянно смотрела на неразрешимый хаос и противоречия течения, пытаясь убедить себя, что использование кольца Ковенанта не было чем-то мерзким.

Добра нельзя достичь злыми средствами.

Она и все её спутники погибли бы, если бы она не убила столько пещерных тварей. А когда Роджер покончит с ней, с гигантами, с униженными и с раменами, он выследит Ковенант, чтобы завершить свою победу.

Что еще она могла сделать?

Но её это не убедило. Неужели нельзя было найти другие ответы, для кого-то другого, если не для неё? Она была гораздо слабее, чем следовало: слишком невежественна в знаниях, Законе и собственных силах, чтобы защищать друзей, не убивая их врагов.

За спиной у неё тепло накапливалось в песке и на склонах холмов: смешанное благо. Оно успокаивало ноющие нервы и мышцы, сушило одежду и снова пробуждало жажду. Голоса ручья звали её, но она их игнорировала.

Застряв в круговерти эмоций и пороков, от которых она не знала, как избавиться, она стала беспокойной, как вода, тревожной, как Бхапа. Нетерпеливой, как Ковенант. Когда Железная Рука, Махртиир и Посох наконец появились в пределах её восприятия, она вскочила на ноги, словно высвободившаяся пружина, и направилась к ним, прежде чем поняла, что они не одни.

Пламенный следовал за ними, спотыкаясь, словно был слишком слаб, чтобы долго оставаться на ногах.

По понятным причинам, Колдспрей, Мартир и Стейв отчаянно устали, хотя стоицизм Стейва скрывал большую часть его усталости. Железная Рука и Манетралл дрожали на ходу, нетвердо держась на ногах; они были сильно обезвожены. Стейв же, напротив, казался просто вялым, оцепеневшим, неспособным сосредоточиться. Он не реагировал ни на приветствие Бхапы, ни на призывы гигантов.

Тем не менее, состояние Непоследователя было хуже. Его ремни свисали с тела, словно длинные клочья плоти; грязные ленты страданий и потерь. Под одеждой его прежняя тучность растаяла, и теперь он выглядел не просто измождённым: он напоминал человека на последней стадии изнурительной болезни. Исхудание или тленность оставили впадины на его щеках, глазах и даже во рту. С челюсти свисали свободные серёжки. Он шатался, и взгляд его блуждал из стороны в сторону, словно у него больше не было сил выбирать, что видеть или думать.

Казалось, он не замечал собственного безумного смеха. Звук разлетался вокруг, словно обрывки мелодии, словно бессвязное здравомыслие.

Железнорукий и Манетралл проигнорировали его. Лишь кивнув товарищам, они побрели вперёд, пока не отошли достаточно далеко, чтобы упасть лицом в ручей. Но Стейв сумел остановиться среди отряда. Он поклонился Линдену и неопределённо кивнул Кавинанту. Хриплым голосом, таким же сухим, как холмы, он произнёс: Готово. Мы воздвигли курган для Анеле и Галта. Пламенный явился, когда наша задача была выполнена .

Линден уставилась на него, пытаясь произнести его имя. Но ей удалось лишь распахнуть рот.

Не дожидаясь ответа, Стейв последовал за Колдспрэем и Махритиром. Он не останавливался в ручье, пока вода не стала достаточно глубокой, чтобы погрузиться под воду.

Адский огонь прохрипел Ковенант, не обращаясь ни к кому конкретно. Ад и кровь .

Линден инстинктивно двинулась к Пламенному, держа Посох наготове. Но стоило ей присмотреться, как она поняла, что ему уже ничто не поможет. Силы, освобождающие его, были неумолимы, жестоки, как слишком много времени. Ему нужна была та же милость, что и Эсмер от Стейва. Никакое другое утешение было невозможным.

Грюберн и двое других гигантов подошли поближе, чтобы рассмотреть изуродованное тело Пылающего . Затем они покачали головами. С жалостью в глазах они отступили, оставив Непоследовательного Линдену и Ковенанту.

Они ошиблись голос Кавинанта был полон жалости. Когда я сказал тебе, что хочу, чтобы они сделали исключение, я не это имел в виду . Его сострадание росло, пока не переросло в негодование. Клянусь Богом, они не послушали .

Сказано , – фыркнул Ревностный. Слушай. Расскажи . Его голос поднялся и опустился. Непоследовательным не говорят. Одно правило для всех. Одна поблажка рушит всё. Каждую жизнь. Они слушают. О, они слушают! Некоторые скорбят. Но ты не прикажешь Непоследовательным положить конец каждой жизни .

Что? запротестовала Линден, не в силах сдержаться. Каждая жизнь? Ты хочешь сказать, что каждый Непоследователь умрёт, вся раса умрёт, если они оставят тебя в живых?

Слушай повторил он. Пылающий говорит. Ты не слушаешь . Вокруг него затрепетали ленты. Один закон для всех. Один закон для всех .

Его состояние стало еще одним следствием необходимости для Линден спасти сына.

Пока Ковенант барахтался в досаде, Оникс Камнемаг хрипло пробормотал: Это же завет, не так ли? Он говорил о таких вещах. Воля Непоследствия всё ещё правит им, хотя он и стоит на самом краю своей жизни .

Словно отвечая ей, Пламенный произнёс: Какая бойня . Он тихо хихикнул. Великая смерть, да. Великая и необходимая. Недостойная . Его взгляд блуждал с места на место, словно он наблюдал за кружащимися пылинками. Этого недостаточно .

Линден, стеная про себя, попыталась не осознавать, что он имел в виду.

Если это действительно гейс, предположил Циррус Добрый Ветер, то он, конечно, неполный. Я не хочу думать, что Непоследователи навязали ему присутствие здесь лишь для того, чтобы продемонстрировать, что он обречён на неминуемую гибель. Они не могут быть бездушными .

Никто из её товарищей не ответил. Кавинант стиснул зубы, сдерживая себя, пока мышцы в углах его челюсти не напряглись, словно костяшки пальцев.

Пылающий сделал гораздо больше, чем Линден мог от него ожидать. Это была его награда.

Позади неё из ручья появился Стейв. Мгновение спустя то же самое сделали Райм Колдспрей и Манетралл Мартир. Промокший, Стейв подошёл к Линден и Ковенанту, а Колдспрей неуклюже пошёл к Свордмэйнниру. В это же время Бхапа поспешил вниз по склону с едой для Манетралла.

Линден опасался, что уязвлённая гордость Махритара заставит его проигнорировать Бхапу. Но, видимо, Манетралл был полон решимости признать, что и он был унижен. Опершись рукой на плечо Бхапы, он выразил благодарность Корду, взяв немного еды. Однако он не остановился, пока не оказался рядом с Линденом.

Среди своего народа Железная Рука обнимала других Великанов группами по два-три человека. Позднорожденная дала ей две горсти фруктов и мяса и тут же принялась за еду. Затем она обратила внимание на Линдена, Ковенанта и Пламенного.

Линден не могла выразить словами свои чувства и страхи; но Кавинант, казалось, не мог сдержаться. Добрый Ветер прав прорычал он Пламенному. Твой народ не отправил тебя обратно только для того, чтобы убедить нас, что они не смогут тебя спасти.

Ты пришёл кое-что сказать. Тебе ещё предстоит кое-что сделать .

Внезапно Пламенный содрогнулся, словно его ударило током. Голова его дернулась вверх, всё тело содрогнулось. Совершенно другим голосом, напряжённым и надрывным, он произнёс: Пока вы остаётесь в стороне, события в других местах сговариваются помешать вам защищать Страну .

Казалось, он цитировал кого-то другого, передразнивая чью-то речь. К северу от древнего Гравина Трендора объединились песчаные горгоны и скурджи. Мы надеялись, что они обрушат свою свирепость на взаимное истребление. Но наша надежда обманула нас. Мы неверно оценили степень власти Кастенессена над скурджами, хитрость советов мокши Рейвера и мощь тех остатков самадхи Шеола, что сохранились среди песчаных горгонов. Вопреки всем ожиданиям, эти чудовищные существа объединили свои силы. Теперь они бесчинствуют в Сальве Гилденборн, уничтожая деревья и зелень так, что вы бы заплакали, глядя на это .

На мгновение показалось, что чары Непоследовательного ослабли. Пламенный поник, пошатнулся, словно едва держась на ногах. Он тихонько усмехнулся, словно собственное горе забавляло его.

Его заявление вывело Линден из состояния постоянного смятения. Правда звучала в его голосе живо.

эти чудовищные существа

Камень и Море! прорычал Райм Холодный Брызги, словно ругаясь. Несколько других великанов тоже выругались. Несколько человек начали надевать доспехи.

объединили свои силы.

Однако почти сразу же новый озноб сжал Пламенного. Опустошение обширно и горько, продолжал он, оставляя после себя лишь зловоние разлагающейся земли. Но оно не бесцельно. Кастенессен действительно может быть потерян из-за предусмотрительности или тактики. Мокша нет. И самадхи постигает его брата. Скурдж и Сандгоргоны стремятся не просто к опустошению. И их дикость не направлена против священного Анделейна. Скорее, они стремятся к Гравину Трендору.

Ты понимаешь это? Они стремятся к Гравину Трендору, потому что ты не можешь встретиться с Червем Края Мира, пока мерзкие чары Грязи Кевина мешают леди. Но если ты хочешь утолить Грязь Кевина, ты должен сначала одолеть Кастенессена а он спрятался в Уайтварренсах, где черпает безграничную ярость Той, Кого Нельзя Называть. Поэтому.

Кавинант резко пробормотал: Понял .

Но далёкий Инсеквент не внял его словам. .когда ты попытаешься взойти на гору, ты обнаружишь, что против тебя выстроились песчаные горгоны и скурджи. И, без сомнения, к ним присоединится множество пещерных тварей. Твои враги будут многочисленны и ужасны .

Я же сказал рявкнул Ковенант, понял . Его руки сжимали завёрнутый свёрток криля, хотя он, казалось, не замечал этого. Адское пламя! Не нужно бить меня по голове. И ты пришёл сюда не только для того, чтобы предупредить нас. У тебя есть что-то на уме .

Линден инстинктивно затаила дыхание. Мечник смотрел на Пламенного с воинской яростью. Мартир стоял рядом с Линденом, словно готовый к битве.

Теперь люди Пламенного не выпускали его из рук. По-видимому, истощая последние остатки жизни, он прошептал: Судьба этой леди предопределена. Все предзнаменования разрушены. Но её жажда смерти остаётся. Мы приходим к выводу, что у вас должны быть союзники .

Линден заставила себя выдохнуть, но не смогла унять стук своего сердца.

Хотя силы в Земле изобилуют, у нас нет средств призвать их. Элохимы не помогут вам. И сами Непоследовательные не могут служить для этой цели. Мы практически беззащитны перед опустошителями, как и перед Той, Кого Нельзя Называть. Риск того, что мы повернёмся против вас, слишком велик .

Штормовой воздух Ковенанта усилился. Ближе к делу. Кто ещё?

На этот раз, казалось, Ревностный услышал его. Мы не видим альтернативы, кроме Харучаев. Но они нас не послушают. Никакие Непоследовательные не поколеблют их. Если мы обратимся к ним, они заткнут уши и останутся такими, как есть .

Это самоубийство выдохнул Линден, не задумываясь. Конечно, они откажутся. Они не могут сражаться с песчаными горгонами и скурджами .

Но голос Махртаира перебил её: К кому придут неспящие?

В то же время Ковенант возразил: Какой в этом смысл? Даже с Ранихинами никто из нас не сможет добраться до Ревелстоуна достаточно быстро. Червь будет здесь ещё до того, как Мастера поймут, что мы в нём нуждаемся. После этого всё, что они сделают, будет напрасным .

Неподвижный, как последняя хватка смерти, Пламенный ждал тишины.

Глядя на него, Ковенант пробормотал: Ох, чёрт. Делай по-своему. Я заткнусь .

Через свой принудительный сосуд Непоследователь ответил: Это наше последнее требование к Пламенным. Харучаи способны на многое. Выберите из вас тех, кто будет наиболее послушен. Он перенесёт их в Ревелстоун, где они смогут ходатайствовать за Землю. Затем он покинет жизнь и страдания. Может быть, ещё останется хоть капля надежды .

Прежде чем кто-либо успел ответить, Махртаир объявил, громким голосом, словно зов рогов: Если это твое слово, Инсеквент, мои Корды будут сопровождать тебя .

Пахни тут же вскинула голову и отвернулась от Джеремии. Внезапная бледность Бхапы заставила его почувствовать себя ошеломлённым и испуганным.

Утверждение Манетралла, похоже, удовлетворило Пламенного – или его народ. Это хорошо , – заметил он или они. Харучай не откажет Хранителю Времени. Тем не менее, у него есть другая цель. Он не должен отступать от неё .

Затем чары покинули хрупкого человека. Он, словно сгибаясь, рухнул на песок. Опираясь на руки и колени, не в силах больше опираться на одежду, он издавал короткие, прерывистые взрывы смеха.

Корды? подумал Линден. Корды ? О, Боже!

Ковенант предвидел это

Он нахмурился, глядя на умирающего, словно желая услышать больше. с другой целью. Но великаны повернулись и посмотрели на Манетралла Мартири. Разглядывая его забинтованное лицо, Райм Холодный Брызг неуверенно произнёс: Ты слишком многого просишь. Неужели Посох или кто-то из Униженных.?

Ни секунды не колеблясь, Стейв заявил: Мои родственники не послушают меня. И униженный не расстанется с неверующим. Бесполезно спрашивать их .

Значит, Великан? спросил Железнорукий. Владыки веками открыто заявляли о своём нежелании. Тем не менее, я верю, что они не забыли своего древнего уважения, сначала к Бездомным, а затем к товарищам по Поиску .

Нет Манетралл говорил так, словно его слово было Законом. Мои Верёвки понесут это бремя. Им это было предсказано. Они не откажутся .

вам двоим досталась самая тяжёлая работа. Вам придётся выживать. И вам придётся заставить их вас слушаться.

По той же причине Махртаир не смог присоединиться к ним. Завет посоветовал ему выбрать другой путь.

Тебе придётся пройти долгий путь, чтобы найти то, что ты хочешь. Только обязательно вернись.

Потрясенный, Бхапа тихо воскликнул: Манетралл, нет. Умоляю тебя!

Линден инстинктивно захотелось присоединить свой голос к голосу Корда. Она боялась пророчеств Ковенанта. Казалось, все они сулили смерть.

Она уже дала им слишком много поводов стыдиться себя.

Но Пахни рванулась вперёд, словно собираясь наброситься. Да! в её кротких глазах пылал ястребиный пыл. Я возложу вину за смерть Лианда на Мастеров и заставлю их дать ответ. Они считают себя потомками Стражей Крови. Я потребую от них равноценной услуги.

Иди, Бхапа приказала она. Страстно и властно она протянула руку старшему Корду. Ни один Корд не может отказать, когда говорит Манетралл и нужда страны ясна .

Ардент издавал бессвязные звуки. Он был слишком слаб, чтобы смеяться.

С чем-то, напоминающим сочувствие, в голосе Мартир спросил: Ты будешь мне перечить, Бхапа? Разве тебя выбрали сопровождать Рингтану на пути её многочисленных страданий, потому что тебя сочли непригодным для менее значительных обязанностей? Разве Врани не согласился нести тебя, когда до того дня ни один Раман никогда не ездил на Ранихине? И разве Ронхин не предложил себя добровольно, когда Врани был убит? Хранитель Времени говорил о доверии. Пришло время Корду Бхапе из Рамена довериться самому себе .

Лицо Бхапы охватила паника: в его глазах блестела тревога. Кожа лица была цвета выжженной солнцем пыли.

Но затем, дрожа, он поклонился своему Манетралу. Его рука дрожала, словно осиновый лист, готовый упасть, когда он принял рукопожатие Пахни.

С видимым усилием Ковенант разжал пальцы, сжимавшие криль. Извините пробормотал он, обращаясь к кому-то конкретному. Если это была моя идея. Он поморщился. Не могу представить, о чём я думал. Вы заслуживаете объяснений, но у меня их нет .

Линден горько выругалась про себя. При других обстоятельствах она, возможно, возмутилась бы. Она не знала, как пережить смерть Лианда, Анеле или даже Галта. Она не хотела потерять ещё и Бхапу с Пахни.

Задыхаясь, Пламенный хрипло произнес: Хранитель Времени .

Ковенант подошёл ближе. Да?

Напрягая все силы, Ревностный твердил как можно яснее: Вспомни Мишио Массиму .

Ковенант уставился на него. Это твоё настоящее имя?

Можно ли было его призвать? Даже когда он был так близок к гибели?

Умирающий хрипло рассмеялся: Это мой конь .

Мгновение спустя его в последний раз охватил геас Непоследовательного. Он вздернул его на ноги, запрокинув голову, словно ему хотелось закричать. Ленты судорожно обвивались вокруг него, падали на землю, снова взвивались вверх. Руки цеплялись за воздух, словно когти.

Довольно произнёс он, словно слова вырывались из горла. Мы довольны. Здесь конец Пламенному. Если Земля выстоит, он будет почитаем как величайший из Непоследовательных .

Мгновение спустя его одеяние обняло Пахни и Бхапу. Так быстро, что Корды не успели попрощаться, он прижал их к себе и исчез.

Линден невольно пошатнулась, словно хотела последовать за ними. Казалось, их уход оставил в воздухе пустоту, которую ей нужно было заполнить. Но Стейв тут же её поймал; и, конечно же, ей некуда было идти.

Рядом с ней Махритир обмяк, словно человек, неожиданно понесший утрату. Теперь, когда его Путы исчезли, в его ауре промелькнула неуверенность, словно он послал их на поругание. Ничто из того, что сделали Хандир и другие Мастера в Ревелстоуне, не давало Манетраллу оснований полагать, что Бхапа и Пахни добьются успеха.

Линден надеялась, что кто-нибудь из Великанов скажет что-нибудь, чтобы успокоить Мартир. Она не могла. Но Кавинант уже бросился в путь, возобновив свои шаги. Адский огонь прорычал он про себя. Его конь? Он на мгновение задумался, сколько раз сможет повторить эти слова, перескакивая с одного склона каньона на другой. Затем он повернулся к отряду.

Его манеры привлекли их внимание, несмотря на внезапную потерю Пахни и Бхапы, а также Ардента.

Мне не нужно знать имя его чёртовой лошади прохрипел он. Мне нужно идти . Затем он снова выругался, чередой проклятий, настолько знакомых, что они звучали как мольбы. К удивлению и смятению Линдена, лёгкому приподнятию брови Посоха и откровенному удивлению Меченосца, он повторил: Мне нужно идти .

Резко и с самопринуждением он добавил: Знаю, это неожиданно. Неважно, что обычно я бесполезен. Ты всё ещё думаешь, что я тебе нужен. Ты слишком много пережил, чтобы вернуть меня. Наверное, последнее, чего ты сейчас хочешь, это видеть, как я ухожу. Чёрт возьми, на твоём месте я бы чувствовал себя именно так. Но мне нужно идти.

И ты не можешь пойти со мной. Прежде чем я начну беспокоиться о чём-то ещё, мне нужно кое-что сделать одной .

у него другая цель.

Пока Линден размышляла, он неловко пожал плечами. Ну, не совсем одна. Я беру с собой Клайма и Брана. Тебе придётся обойтись без них, пока я не вернусь .

Обеими руками он держал связку криля так, словно от этого зависела его жизнь.

Он не должен отступать от него.

Растерянные великаны изо всех сил пытались найти ответ. Мартир смотрел на Ковенанта с нескрываемым огорчением. Даже на лице Стейва читалось неодобрение.

Это какое-то новое воспоминание? наконец спросил Железнорукий. Теперь ты обладаешь знанием или пониманием, которое ты не раскрыл?

Но Линден не замечала никого из своих спутников, никого, кроме мужчины, который когда-то любил ее, а теперь не позволял ей прикоснуться к себе.

Завет , – прохрипела она, бессознательно задыхаясь. Завет . Он отвергал её. О чём ты говоришь? Боже, он отвергал её. Мне нужно. Нам нужно. Её грехи стали для него непосильны. Чёрт возьми, Завет! Если тебя больше ничего не волнует, Земля нуждается в тебе .

Она пробудила Червя ради него. Она не могла без него страдать от последствий своего отчаяния и безрассудства.

Линден, послушай меня . Его взгляд был полон эмоций, которым она не могла дать названия. В его глазах пылал затуманенный огонь утраты, жалости или чистой ярости. Я говорю о Джоан .

На мгновение он поднял криль, словно собираясь вонзить его в грудь Линдена. Затем его лицо исказилось. Он грубо засунул зачехлённое оружие обратно в джинсы. С пустыми руками, словно беззащитный, он попытался объяснить.

Она не просто обладательница белого золота, способная превратить весь созданный мир в пустошь, если проживёт достаточно долго. И она не просто проходит через мучения проклятых, потому что чёртовы турии и чёртовы скесты не дают ей умереть. Она была моей женой. Она мать Роджера. Я должен ей это . Возможно, он имел в виду возмещение ущерба или возмездие. Она моя проблема. Я не могу ничего сделать, пока не разберусь с ней .

Пока Линден боролась с ртом, Райм Холодный Спрей шагнула вперёд. Чтобы противостоять напору Ковенанта, она заговорила с каменной твёрдостью.

Хранитель Времени Ковенанта. Теперь я вижу, что ты ждал этой возможности, когда криль больше не понадобится, чтобы спасти сына Линдена Гигантфренда. Я чту тебя за твою сдержанность.

Но Пламенный говорил о песчаных горгонах и скуржах, а также о настоятельной необходимости дать какой-то ответ на то, как Кастенессен сковала Посох Закона и всю Земную Силу. Разве это не важнее, чем положение одинокой безумной женщины?

Ад и кровь! Ковенант бесполезно размахивал изуродованными кулаками. Я слышал Редента. Я знаю, что поставлено на карту. Но я уже пожертвовал собственной дочерью. Я не могу продолжать, пока не встречусь с Джоан. Иногда нам приходится делать вещи важнее спасения мира. Иногда мы не можем спасти ничего, пока не очистим свои жизни .

Тогда почему, возразила Железная Рука, ты должен отказываться от нашей помощи? Её тон не дрогнул. Вот восемь великанов, Манетралл Рамэна, Посох Харучаи и Линден Друг Великанов. Уверена, наши объединённые силы не так уж и ничтожны, чтобы быть полезными .

Но её рассуждения или её спокойствие, казалось, разозлили Ковенанта. Боже на небесах! возразил он. Вы что, совсем не слушаете? Вы не можете пойти со мной, это слишком опасно. Жанна делает цезуры. Ещё одна такая штука в неподходящем месте в неподходящий момент, и не останется никого, кто мог бы даже попытаться защитить Землю.

Кроме того. С видимым усилием он сдержался, проглотил комок в горле. Расправив плечи, он повернулся к Линдену. У тебя есть и другие дела.

Например? Головокружение превратилось в рёв в ушах Линден. Чёрные точки плясали перед глазами, словно перевёрнутые призраки. У неё не было возражений, кроме собственной слабости. Что ты хочешь, чтобы мы делали без тебя? Мы еле выжили против Роджера и пещерных упырей . И Эсмер. Мы даже не знаем, как помочь Джереми. Как ты думаешь, чего мы можем добиться против Кастенессена, скурджа, песчаных горгонов и мокши Джеханнума? Против Лорда Фаула и проклятого Червя Края Света?

Почему ты так сильно хочешь уйти от меня?

Линден, остановись потребовал Ковенант. Его тихая сдержанность напоминала бичевание. Ты просто запугиваешь себя. Всё проще, чем ты говоришь. Я ожидаю, что ты сделаешь то, что всегда делал. Что-нибудь неожиданное. В чём ты, ей-богу, мастер. Ты удивлял меня больше раз, чем я могу сосчитать. Тебе нет равных .

Просто доверься себе. Вот и всё. Вот и всё. Всё остальное само собой приложится.

Если нет. Вздохнув, он снова пожал плечами. Ты всё равно ничего не мог сделать .

Линден сделала глубокий вдох, потом ещё один. Стейв всё ещё обнимал её. Всё не так просто . Постепенно мушки в её глазах растаяли. Ты хоть знаешь, где искать Джоан?

Ковенант не отвёл взгляда. Догадываюсь. Пламенный привёл нас так далеко не просто так. Думаю, теперь мне остаётся только идти дальше. Если я не найду её, она найдёт меня .

Прежде чем Линден успел высказать еще один протест, Манетралл Мартир без предисловий потребовал: Вы пойдете пешком?

Чёрт возьми, нет . Теперь Ковенант отвлёкся от Линдена. В мыслях он, видимо, уже отвернулся. У нас нет времени. Клайм или Бранл могут призвать Ранихин .

В порыве негодования Манетралл спросил: Что же тогда станет с твоим обетом не ездить верхом? Должен ли я назвать тебя клятвопреступником? Разве ты не говорил однажды великим коням, вставая на дыбы, что не попросишь их нести тебя?

Да признался Кавинант. Не обращая внимания на смятение и неуверенность компании, не обращая внимания на Линдена, он неуклюже пошёл по песку, направляясь по дну оврага. Сколько раз мне ещё приходится говорить о доверии? Они же ранихины, ради всего святого. Что-нибудь придумают .

Линден смотрела ему вслед, словно он ее бросал.

Сделав несколько напряжённых шагов, он крикнул на вершины холмов: Пора! Зови Ранихын!

Но он не стал ждать ответа от Брана или Клайма. Ускорив шаг, он пробирался между валунами и неровными склонами по обе стороны, словно желая встретиться с Джоан лицом к лицу.

Желание покончить с жизнью.

Смиренные, должно быть, услышали его. Одинокий свист пронзил сердце Линдена. Среди бесплодных холмов он прозвучал тоскливо, словно вопль в тёмной пещере.

Клайм или Бранл свистнул второй раз. Третий.

Вдали за Ковенантом по неглубокому каньону рысью спускались три лошади.

Двое из них были Ранихин, Найбан и Мхорним. Звёзды на их лбах сияли в ярком солнечном свете.

Третьим был боевой конь Харроу. Встряхивая головой от досады или тревоги, высокий гнедой жеребец рысью бежал между Найбаном и Мхорнимом с негодованием в глазах, словно ранихин подчинил его своей воле.

Когда лошади приблизились к Ковенанту, появились Клайм и Бранл, сбежав по опасным склонам к нему, словно ничто не могло сбить их с ног. Они добрались до него за несколько мгновений до того, как ранихин и конь остановились.

Смиренные с церемонным видом приветствовали своих скакунов. Возможно, они произносили приветственные слова или ритуалы, которые существовали ещё со времён первого появления Ковенанта в этой Земле, но Линден отказывался их слушать.

Пока она не увидела, как Кавинант влез в седло Харроу, она не осознавала, что он не взял ничего из припасов отряда. У него не было ни еды, ни воды, ни одеял.

Он сказал, что вернется, но вел себя как человек, который не рассчитывает на возвращение.

Он снова это сделал: пожертвовал собой, чтобы спасти тех, кто был ему дороже всего.

Неужели не было никого, похожего на неё? Правда? Она не верила. Но, без сомнения, никого, похожего на него, не было.

Возможно, именно поэтому он отвернулся от неё. Она никогда не была ему ровней.

Последствия доверия

Среди восьми гигантов, возвышавшихся над ней, среди Стейва и Махртиира, которые ни разу не дрогнули, и среди Джеремии, который оставался таким же покинутым, как изгой, Линден Эвери стояла одна, безнадежно глядя на извивающуюся лощину, где скрылись из виду Томас Ковенант, Бранл и Клайм.

Если бы она могла взглянуть на себя, то увидела бы растрепанную фигуру, изможденную и неухоженную. Ее волосы не знали прикосновения мыла и щетки больше дней, чем она могла сосчитать. После попыток вымыть их, они высохли, превратившись в спутанные, невозможные колтуны. Черты ее лица были изъедены заботами и потерями, пока не стали похожи на изможденное лицо Кавинанта, но без его неукротимой критики. А красный цвет ее рубашки утратил большую часть своей яркости, своей ясности. Фланель превратилась в мешанину из выдернутых ниток и маленьких прорех, среди которых виднелось пулевое отверстие над сердцем. Кусок ткани, оторванный ею от подола для Махдаута, больше не имел никакого значения: он лишь делал ее еще более похожей на беженку от лучшей жизни. Пятна от травы на ее джинсах ниже колен были столь же неразборчивы, как руны Кэрроила Уайлдвуда.

И Посох Закона, запятнанный дымом, хотя его древко должно было быть таким же чистым, как сердцевина Единого Древа, – его значение за пределами моего понимания. Даже её использование его пламени стало тьмой, отражающей состояние её души: суровое и безнадежное.

Уход Ковенанта был открытой раной. Без кольца у него не было защиты от каузеров и хаоса. Он даже не мог контролировать соблазны своих оборванных воспоминаний. И Джоан знала его: она – или турия Рейвер – чувствовала его прикосновение к крилю Лорика. Линден отчаянно хотелось верить, что он не мчится навстречу смерти, но эта надежда ускользала от неё.

Его уход оставил её без защиты. Несмотря на его уязвимость, она рассчитывала на него в таких глубинах, которые невозможно выразить словами. И всё же он считал свою бывшую жену важнее или важнее. Как будто Джоан держит меня на поводке. Я не могу ничего делать, пока не разберусь с ней.

Он сказал Линден: У тебя есть и другие дела , но она не могла себе представить, какие именно.

Поскольку Джеремайя был всем, что выдержал из всех любовных переживаний, сформировавших её жизнь, она бросила Посох и подошла к нему. Она крепко обняла его обеими руками, пытаясь удержаться в том облике, который лелеяла и о котором заботилась столько лет. Он был лишь тенью того молодого человека, которым должен был быть; пустой оболочкой. Но он всегда был таким: его пустота не ослабляла его власти над ней. И теперь она знала, как он скрывался. Она стояла на кладбище его разума. В каком-то смысле она понимала, как он сопротивлялся мучениям кроэля и Презирающего.

Но она не понимала, почему дар Земли, дарованный Анеле, не пробудил её сына. Эта тайна была ей недоступна. Мощь его новых теургий была очевидна всем измерениям её чувства здоровья. Этого должно было хватить, но оказалось недостаточно.

Пока Линден прижималась к сыну, Райм Холодный Брызг прочистила горло. Линден, Подруга Великанов . Её голос был хриплым от усталости. Немного еды и достаточное количество воды не могли восполнить её силы. Тем не менее, в её голосе слышалась суровая решимость. День ускользает от нас. Скоро солнце приблизится к краю Лэндсдропа, а мы всё ещё стоим в этом зловещем краю. Мы не должны больше медлить. Червь Края Мира не станет ждать, когда мы будем готовы его встретить .

Линден на мгновение крепче сжала Иеремию. Затем отпустила его. Железнорукий был прав. Косые лучи солнца падали с запада, отбрасывая тени, словно предзнаменования после Ковенанта. То, что Червь казался абстракцией, просто словом, а не неминуемой угрозой, не умаляло его значения. Отвернувшись от сына, Линден повернулась к предводителю Меченосцев.

Словно впервые, она увидела, как глубоко напряжение изрезало лицо Холодного Спрея. Следы напряжения и неуловимых усилий, словно желчные пузыри, проступали на лбу, вокруг глаз и в уголках рта Железной Руки. При каждом движении её мышцы содрогались от лёгкой дрожи.

За исключением повязки, черты лица Манетралла Мартиры отражали черты Холодного спрея. Он держался непривычно сгорбившись: он держался словно человек, отрубивший себе руки, отослав своих Кордов. Из троих, трудившихся в честь Анеле и Галта, только Стейв не показывал виду, что заплатил за это. Его душевные раны были скрыты под харучайским выражением лица и стоицизмом.

К счастью, остальные великаны восстановились лучше. Они сражались так же упорно, как Иней Холодный Брызг; страдали от ран не меньше. И исцеление, которое даровала им Линден, было таким же быстрым, как и жестокость: оно имело свою цену. Латебирт всё ещё осторожно двигалась, оберегая рёбра. И Кейблдарм, и Фростхарт Грюберн хромали, а Оникс Стоунмейдж выглядела неуверенной в своём равновесии. Тем не менее, они отдохнули дольше и съели больше, чем их Железная Рука. Казалось, они готовы носить доспехи, нести припасы и отправиться в путь, по крайней мере, какое-то время.

За это Линден мог бы быть благодарен.

Ладно вздохнула она, обращаясь к Колдспрею. Меня всё равно тошнит от этого места. Но остаётся вопрос, куда мы направляемся и что, по нашему мнению, сможем сделать, когда доберёмся туда . С горечью она добавила: Если, конечно, по дороге на нас никто не нападёт.

Завет. Она сглотнула желчь и горе. То, что ты бросил нас вот так. Это меняет всё . Это меняет всё. Может быть, нам стоит переосмыслить всю эту ситуацию .

Райм Холодный Брызги открыла рот, чтобы ответить; но Мартир заговорил первым. Рингтане . Усталость сделала его голос таким хриплым, что он, казалось, застонал. Прежде чем мы будем обсуждать такие вопросы, не предпримете ли вы новую попытку расшевелить своего сына? Без своих Кордов он был другим человеком: в каком-то смысле меньше; возможно, более хрупким. Раз за разом он полагался на Бхапу и Пахни, чтобы компенсировать свою слепоту. В таком виде он остаётся беспомощным. И многое изменилось с тех пор, как вы в последний раз пытались вернуть ему разум. Неужели вы не можете найти способ вернуть его к себе?

Линден покачала головой, но не ответила сразу. Ей пришлось искать слова, чтобы описать то, что стало для неё очевидным. Как часто мне приходится говорить о доверии? Она совершила слишком много ошибок. Хуже того, она слишком часто повторяла одни и те же. Ей нужно было верить, что существуют лучшие решения, но она не знала, как это сделать.

Усилием воли она заставила себя сказать: Он там не беспомощен. Не совсем. Он как Анеле. Он сам это выбрал. Это его единственная защита. Или была таковой. Это заслуживает уважения. Я не могу представить себе другого способа, которым он мог бы себя защитить .

Так что, возможно, он там и застрял признала она, предвосхищая протесты. Он был таким долгое время. Возможно, он хочет выбраться, но просто не может найти выход. Но я не могу ему помочь, пока не зайду глубже, чем раньше . Гораздо глубже: достаточно глубоко, чтобы вытащить его из могилы. Мне придётся овладеть им. И это просто неправильно. Ранихин предупреждали меня. Они показали мне, насколько всё может обернуться, если я буду настаивать на нарушении прав людей, имеющих право принимать собственные решения .

Анель не раз, по-разному, сопротивлялась её желанию исцелить его. До обряда на лошадь Стейв делал то же самое, несмотря на травмы, полученные от Эсмер.

Раньше я была врачом. Целительницей людей с разбитым рассудком. И единственное, что я поняла, это то, что я не могу их исцелить . Боже, как же трудно было это признать! Она научилась принимать правду, когда дело касалось её пациентов. Но сказать то же самое о собственном сыне: Им приходилось исцеляться самим. Моя единственная настоящая задача заключалась в том, чтобы помочь им почувствовать себя в безопасности, чтобы, возможно, они поверили, что могут рискнуть исцелиться самостоятельно .

Я больше не целительница . Она совершила такую резню Но одержимость всё ещё неправильна. Я знаю, потому что это было со мной . Мокша Джеханнум. И я сама это сделала . Завету. Завет постоянно говорит мне доверять себе, но это не имеет особого смысла . Она имела в виду, что это невозможно. Не после того, чего я достигла до сих пор. Что для меня имеет смысл, так это доверять Ранихин.

Они приложили немало усилий, чтобы предупредить меня . Она не хотела вспоминать образы, которыми они наполнили её мысли. Думаю, мне пора перестать их игнорировать .

Махртаир сказал ей несколько дней назад, что нужно пытаться, даже когда надежды нет. Но он также сказал: И рано или поздно совершится чудо, чтобы искупить нас .

Она предвидела возражения. Как её спутники могли понять, что она пытается сказать? Никто из них не был захвачен опустошителем, не участвовал в ужасных мучениях Джоан и не стал падалью. Но Колдспрей лишь задумчиво нахмурился. Никто из остальных Великанов не возражал. Стейв бесстрастно посмотрел на Линден, приняв её. И Мартир.

Манетрал заметно расслабился. Она развеяла его невысказанные сомнения и бремя. Он расправил плечи и объявил: Тогда я не вижу причин менять наше решение. Ранее мы решили доверить свой путь воле Ранихин. Я одобрил этот выбор. Я одобряю его снова. Нас мало, и мы не можем выбрать лучшего пути. Пусть Посох Харучаев призовёт великих коней. Давайте обновим наше намерение следовать их наставлениям .

Его совет был настоящим даром. Линден не хотела принимать больше решений. И в одном отношении она была похожа на Рамен. Перспектива встречи с Ранихин успокоила её дух. Она находила утешение, поддержку, столь же глубокую, как ласка, в доброте глаз Хайна, в уверенности, которую вселяли сильные шаги кобылы.

Железнорукая кратко обдумала совет Мартиры. На мгновение она замерла, наблюдая за реакцией товарищей. Когда же она снова обратила внимание на Манетралла и Линдена, её лицо расплылось в широкой улыбке.

Манетраль, твои слова – глупость. В какой-то мере они безумие. Поэтому они нам и доставляют удовольствие. Разве мы не великаны? Все глупцы? И разве мы не желаем бросить наши силы на борьбу с полным опустошением Земли? Какая же судьба может быть для нас более благосклонной, чем та, что мы должны отдать все свои страсти и каждую жизнь воле зверей, которые не могут раскрыть своих намерений? Раньше мы соглашались на этот путь, потому что не видели другого. Теперь мы делаем это, потому что он радует наши сердца.

Если Земля и Время выживут, однажды будут рассказывать истории о великанах, которые осмелились уничтожить все сущее по велению я не хочу тебя обидеть, Манетралл, по велению простых лошадей .

Махртхир тоже ухмылялся. Однако, в отличие от Холодного спрея и других гигантов, выражение его лица было резким, свирепым и нетерпеливым, словно обещание возмездия.

Если бы Роджер, Кастенессен или даже Лорд Фаул увидели Манетралла в тот момент, подумал Линден, то, возможно, они почувствовали бы, как их охватывает тревога .

Ладно повторила она. Она попыталась говорить увереннее, и, возможно, ей это удалось. Посмотрим, сколько мы сможем пройти, не нарываясь на неприятности . Она имела в виду: не нарваться на новую атаку. Но она также имела в виду: не требовать от Джайентс слишком многого. Я никогда не буду к этому готова .

Кивнув по очереди Линдену, Мартиру и Свордмэйнниру, Стейв поднес руку ко рту и начал ритуальный призыв, который его предки использовали во времена Стражей Крови и Совета Лордов.

Три свистка, каждый пронзительный, как крик; каждый с интервалом в полдюжины ударов сердца. Линден едва успела покачать головой, изумляясь необъяснимой магии, которая позволяла коням Ра знать за часы, дни или времена года, когда и где их позовут, и прибывать тогда, когда они понадобятся. Затем она услышала приглушённый стук копыт по утоптанному песку.

Она не должна была слышать его на таком расстоянии. Возможно, звук разносился просто потому, что кони были Ранихин, величественные и невыразимые, такие же живые, как пульсация Земной силы Земли, и такие же таинственные, как Холмы Анделейна. Однако вскоре она увидела их. Стесненные россыпью валунов и изгибами склонов, они шли гуськом: сначала гордый Хайнин, чалый и властный, затем Хайнин в яблоках, серая в яблоках, со звездой, подобной геральдике, на лбу, затем Нарунал, паломино и нетерпеливый – такой же нетерпеливый, как Мартир, с таким же свирепым видом. На мгновение Линден показалось, что больше их не будет. Но за Нарунал последовал еще один Ранихин, еще один чалый, похожий на Хайнин, как сын, но менее мускулистый, менее широкий в груди и несколько меньше.

Хайнин, Хайн и Нарунал: Стейв, Линден и Махртаир. Последние из десяти, что отправились из Ревелстоуна с неохотного разрешения Мастеров.

И коня для Иеремии.

Ездовое животное для Джеремии, который никогда не ездил верхом и не терял равновесия, а потому мог сидеть на своем Ранихине так же безопасно, как если бы животное было сделано из камня.

Линден видела, как Найбан и Мхорним увозят Брана и Клайма. Она думала, что больше никогда не увидит Рхома, Храму и Бханорила: их всадники погибли. Что же касается Ронхина и Нахарана, Бхапы и Пахни, она не знала, что и думать. Ей с трудом верилось, что им удастся склонить на свою сторону Мастеров.

Но у Джеремии был конь! О нём лучше заботились бы в окружении ранихинов, чем в её объятиях. И, может быть о, может быть! Опыт верховой езды мог бы помочь ему выйти из состояния диссоциации или выманить его.

За годы работы в Беренфордском мемориале она видела и более странные вещи. Иногда достаточно было простого прикосновения, если это было правильное прикосновение, сделанное в нужный момент и нужным человеком.

Её объятия не были тем утешением, в котором нуждался Джеремайя; или она сама им не была. Это осознание было мучением. Тем не менее, она сказала себе, что готова принять любое утешение, которое вернет ему рассудок.

В своих несхожих манерах Стейв и Махртиир приветствовали приближение ранихинов. Гиганты, одновременно ошеломлённые и заворожённые, наблюдали, как бывший Мастер официально говорил о наземных всадниках и гордых носительницах, о солнечной плоти и небесногривых. В то же время Мантралл распростерся ниц, прижавшись лбом к песку с видом, который казался одновременно скромным и торжествующим.

Очевидно, ни одна из лошадей не испытывала трудностей и не испытывала трудностей: разительный контраст с тем состоянием, в котором они находились, когда их вызвали в Анделейн. Должно быть, они покинули Холмы задолго до этого и знали о сравнительно прямом спуске с Верхних земель.

Властно выгнув шею, Хайнин остановился перед Ставом и заржал, словно бросая вызов. Гарцуя, Хайнин двинулся среди великанов к Линдену. Привязанность кобылы была очевидна: она ткнулась носом в плечо Линдена, прося погладить её. Линден охотно подчинился, но не отводил взгляда от спутников Хайна.

Нарунал остановился у протянутых рук Махритира и тихонько заржал, что-то требуя. Видимо, жеребец был нетерпелив к поклону Махритира и хотел, чтобы тот встал. Четвёртый конь остановился в нескольких шагах позади остальных. Взгляд молодого чалого был устремлён на Джеремайю, но Линден не мог понять его выражения. Что это было: гордость? Предвкушение? Страх?

Когда Хайнин снова заржал, Махртиир поднялся на ноги. На мгновение он погладил Нарунала по носу и шее, словно интуитивно общаясь со своим конём. Затем он повернулся к Линдену.

Рингтан, – отчётливо произнёс он, – вот Хелен, молодой среди жеребцов табуна. Юноша юноше, он пришёл родить тебе сына – если ты согласишься. Но ему нужно твоё согласие. Он ещё не унаследовал гордость своего отца и сознаёт – как и все великие кони, – что готов взять на себя одновременно опасную и высокую задачу. Дашь ли ты ему разрешение позаботиться о твоём сыне? Он сделает это ценой своей жизни .

Линден не могла понять, откуда Манетралл знает такие вещи. Тем не менее, она поверила ему. С подчеркнутой вежливостью она ответила: Пожалуйста, поблагодарите Хелен от меня. Он получил моё согласие .

Махртаир ответил ей поклоном рамен, но промолчал. Несомненно, у него были основания полагать, что ранихин её поняла. Вместо того чтобы передать её слова, он резко развернулся и вскочил на спину Нарунала. Он словно вплавился в седло, словно всю жизнь провёл верхом; словно он и его Корды были не первыми раменами, когда-либо сидевшими верхом на ранихин.

Хелен нерешительно сделала несколько шагов ближе к Иеремии.

Снова с твоего согласия, Линден, Подруга Великанов резко сказала Штормпаста Галесенд. Но она не стала дожидаться ответа Линдена. Подняв Иеремию, Меченосец опустил его на спину Хелен.

Линден затаила дыхание в надежде.

Хелен долго стоял совершенно неподвижно. Если отвратительный запах пижамы Джеремайи и тревожил его, молодой жеребец никак этого не показывал. Вместо этого он, казалось, ждал от Джеремайи какой-то реакции: какого-нибудь испуганного вздоха или намёка на расслабление. Но Джеремайя не подавал признаков сознания. Его мысли были слишком глубоко погружены в свои мысли. Он сидел точно так же, как и несколько ударов сердца назад, с отвисшей губой и затуманенными глазами, не замечая слюны, скапливающейся в уголках рта.

Ну что ж, Линден вздохнула про себя. Может быть, когда Хелен начнёт ходить или бегать.

Наконец Хелен вскинул голову и издал вопросительный звук. Хайнин ответил властным фырканьем, и молодой чалый пошёл прочь от ручья, неся Джереми, словно тот был сокровищем.

Наконец Линден отвела взгляд. Когда она взглянула на Стейва, он подбежал и посадил её на спину Хайна.

Почти сразу же знакомая Линден способность Хайн передавать лёгкость и стабильность передалась ей, хотя она не ездила верхом уже несколько дней, которые казались длиннее времён года. Пока Стейв сел на Хайнин, Линден кивнул Райм Колдспрей, которая ответила ему улыбкой, такой же широкой, как у Питчвайф.

Итак, мы поворачиваем на новый курс, провозгласил Железнорукий, безрассудно и радостно. Много было превратностей нашего путешествия и тяжких испытаний. Каждый новый курс был столь же непредсказуем, как Душекус, столь же непредсказуем и порой столь же неохотно пропускал. И всё же, я полагаю, никогда мы не бороздили моря столь же неизведанные, как те, что простираются перед нами.

Если бы у нас были силы для радости, мы бы возвестили песнями нашу радость, что в Саргассовых водах судьбы Земли нас будет вести безымянная тайна этих Ранихинов .

Ага угрюмо согласился Фростхарт Грюберн. И если мы сохраним дыхание для хрипов, то будем верить, что радость в ушах, которые слышат, а не в устах, которые не поют .

Усмехнувшись, Кейблдарм взвалил на плечи мешок с припасами. Несмотря на неуверенность, Оникс Каменный Маг взяла другой: последние припасы и бурдюки с водой, оставшиеся у Пылающего. Циррус Добрый Ветер подняла единственный спальный мешок. Затем, тихонько рассмеявшись, она бросила его Стейву, притворно признавая, что он слишком тяжёл для неё. Харучай подхватил его, словно он был невесомым, и положил ему на бёдра.

Рингтане? спросил Мартир с наглой уверенностью в голосе Хайнина.

Конечно пробормотала Линден. Она снова посмотрела на Джеремайю, словно её внимание могло его разбудить. Полагаю, ты можешь рассказать ранихинам, чего мы хотим . Каким-то образом. Если они откажутся, мы скоро узнаем .

Манетрал залаял, словно один из юр-вайлов. Затем он низко склонился над шеей Нарунала, поглаживая жеребца и шепча слова на языке, похожем на ржание. Линден показалось, что она уловила имя Келенбрабанала, но остальное ускользнуло от неё.

Если Великаны поняли, они лишь ухмыльнулись, проверили оружие и приготовились покинуть ручей.

Нарунал ответил ржанием, таким же громким, как у Хайнина. Конь Махртира тут же повернулся и пошёл обратно по дну оврага. Не подавая Линден никаких знаков от Стейва, Хайнин последовал за ним. А Хелен пошёл следом, ступая с такой осторожностью, чтобы Иеремия не столкнулся и не был потревожен.

Тихо фыркая, подбадривая, Хин занял позицию позади Хелен. За ними последовали восемь Меченосцев во главе с Инеем Холодным, а замыкал их Бланфист.

Очевидно, Ранихины решили взять на себя хотя бы эту часть ответственности за роль компании в судьбе Земли.

Пока овраг извивался на запад, и его дно образовывало сравнительно свободную тропу, ранихины следовали по нему. Но по мере того, как отряд продвигался за пределы поля боя, за каменные пирамиды, холмы по обеим сторонам начали понижаться. Теперь Линден время от времени замечал более дальние пейзажи к северу и югу: голые склоны, перемежаемые полосами грязи и гравия, словно давно пересохшие низинные земли.

Когда Нарунал и другие ранихины наконец свернули с исчезающей песчаной тропы на широкое поле из гравия и мелкой пыли, опасное из-за осколков кремня, они застали Линдена врасплох, направившись на юго-восток.

Разве им не следовало идти на северо-запад? К горе Грома, а может быть, и к Сальве Гилденборн? Там скурджи и песчаные горгоны опустошали лес, двигаясь на защиту Кастенессена. Однако кони выбрали юго-восток, осторожно пробираясь среди кремневых осколков и ножей.

Неужели они следовали за Ковенантом? Сердце Линдена сжалось при этой мысли. Он предполагал, что намерен искать Джоан в том же направлении, что и Пылающий из Затерянной Бездны: в этом направлении. Неужели ранихины считали, что Ковенанту понадобится помощь Линдена, когда он наконец встретится со своей бывшей женой?

Если так, ей нужно было поторопиться. Она боялась потерять его из-за случайности больше, чем его отказа, его попыток пощадить её.

Но компания не могла спешить: пока нет. Лошадям приходилось быть осторожнее, куда ставить копыта. А великаны они упорно шли вперёд, словно им не страшны острые камни, поднимая облачка пыли каждым тяжёлым шагом; но усталость сковывала их шаги. Они двигались словно женщины, несущие на спинах валуны.

Стейв? Линден старалась не повышать голос и не выдавать тревогу. Ковенант пошёл этим путём? Ты видишь?

Стейв промолчал. Вместо этого Махртиир ответил: Ранихын отклонились от своего пути к нам. Но впереди виднеются следы трёх лошадей, одна из которых подкована. Я полагаю, что мы следуем за Найбаном, Мхорнимом и конём бороны.

Не имея обычного зрения, признался он, раздосадованный своей ограниченностью, я больше не способен на истинное искусство разведки Рамен. Однако путь Хранителя Времени к Смиренным здесь ясен. Пока что его путь наш .

Ты можешь сказать.? начала Линден. Она не знала, насколько тесно Махртаир общался с Наруналом и другими лошадьми. Ты можешь сказать, будем ли мы продолжать следовать за ним?

Рингтан, я не могу . Его утверждение явно не смутило Манетрала. Связь между ранихин и их раменами он словно подыскивал подходящее слово не столь явная. Мы слуги великих коней, не более того. И суть нашего служения служение. Мы не кичимся, пытаясь постичь больше, чем нам дано .

Значит, вы не знаете, что у них на уме?

Я нет спокойно ответил Махртиир.

Линден нахмурился ему в спину. Тогда откуда ты знаешь, что они понимают, о чём мы их просим?

Рингтан в тоне Манетралла послышалась нотка резкости. То, что мы не стремимся постичь мысли ранихинов, не означает, что они не могут постичь наши. Как же иначе мы можем служить им, если они не способны постичь нас?

Хранитель Времени говорил о доверии. И ты дал своё согласие. Если теперь ты хочешь отречься, так и сделай. Проси у Хайн всё, что пожелаешь. Повелевай ею по велению сердца. Я с интересом буду ждать результата .

На мгновение Линден задумалась о том, чтобы рискнуть. Она хотела ещё раз быть с Ковенантом. Защитить его, если сможет. Понять, почему он отвернулся от неё.

Но затем она покачала головой, подавляя желание ударить себя по лицу. – речь шла о доверии. Ей нужен был способ контролировать своё ускоряющееся падение во тьму; и по долгому опыту она знала, что не сможет отвергнуть логику отчаяния, если потеряет способность доверять. В конце концов, она поддастся.

Несколько дней назад она убеждала своих спутников сомневаться в ней. В общем-то, всё было хорошо. Она сомневалась в себе: поэтому ей нужно было верить, что её друзья делают свободный выбор. Но в конечном счёте её настойчивость тогда означала, что она сомневалась в них.

Разве не поэтому Кевин Ландвастер совершил Ритуал Осквернения? Он винил себя в бедственном положении Земли и не доверял никакой другой силе совершить то, что ему было не под силу.

Теперь Махртаир фактически бросил ей вызов, вынудив признать правду о своих сомнениях; и она не смогла. Она уже причинила слишком много вреда. У неё больше не было выбора, кроме как держаться за друзей и ранихын.

В конце концов, любая другая альтернатива приведет ее обратно к Той, Кого Нельзя Называть.

Её молчание, казалось, удовлетворило Махритира. Он высоко поднял голову и выпрямил спину, сосредоточившись перед Наруналом, пока тот вёл отряд с кремневых скал в область сланца и песчаника, нагромождённую, словно курганы или ледниковые отложения.

Там ранихины могли безопасно ускорить шаг. Но они этого не сделали. Даже на галопе Ковенант и Смирённые могли уже на много лиг опережать их. Тем не менее, Нарунал продолжал двигаться, словно у ранихинов не было иной цели, кроме как поддерживать выносливость гигантов. Словно Линден и её спутники решили довериться иллюзии.

Как будто Ранихин намеревались дать ей еще глубже погрузиться в отчаяние.

Когда солнце опустилось за край Ландсдропа, погрузив в тень истерзанную Нижнюю землю, начали появляться цезуры. Поначалу они были спорадическими и мимолетными; частыми лишь по сравнению с тем, как они появлялись на Верхней Земле. Они плясали с интервалами по земле, опустошенной древними битвами и грабежами, бурями теургии, горьким разорением: плясали, мерцали и гасли, не представляя никакой угрозы. Но по мере того, как ночь сгущалась над обширными холмами, водопады случались чаще и длились дольше. Они ударяли с силой сотрясения, взбалтывали время, камень и воздух. Когда они исчезли, внезапная пустота их отсутствия перехватила дыхание в лёгких Линдена.

Где-то истерика Джоан, казалось, приближалась к критической точке. С тревогой наблюдая за горизонтом, Линден мог лишь предполагать, что Ковенант движется в правильном направлении и что Джоан знала о его приближении.

Джоан, или турия Херем: не было никакого полезного различия, кроме того факта, что Джоан была слабее Равера.

Насколько Линден мог судить, слабость Джоан была единственной надеждой Ковенанта. Криль и Смиренные не могли защитить его от вихрей хаоса, более разрушительных, чем торнадо. Даже Ранихин не мог – а он сидел только на коне Харроу.

Однако, несмотря на беспорядочные заикания и шквал цезур, Нарунал, Хайнин, Хайнин и Хелен сохранили способность находить корм и воду. Каким-то образом они обнаружили небольшие ручейки в трещинах скал, упрямые пучки травы в низинах, которые казались слишком сухими для роста. Не сворачивая с тропы Ковенанта, они обнаружили редкие скопления алианты.

После войн и деяний Презирающего, драгоценные ягоды росли слишком редко, чтобы удовлетворить потребности Великанов. Тем не менее, немного зеленовато-зелёных плодов, экономное использование припасов Пылающего и редкие возможности пополнить бурдюки с водой поддерживали Меченосцев на ногах.

Освещённые лишь звёздами, первыми слабыми проблесками лунного света и диким блеском цезур, когда бесчисленные века дня и ночи сливались воедино, отряд продолжал движение. Видимо, ранихины решили, что им не до отдыха.

Встревоженная непредсказуемым извержением водопада, Линден всё меньше и меньше понимала, что происходит вокруг. Детали камней и рельефа расплывались, превращаясь в неясные очертания. Кроме того, она чувствовала приближение бури. Нервы кожи ощущали смятение в воздухе, нарастание едких ветров, колебания атмосферного давления в ответ на ярость стихий. Но она не пыталась оценить силу бури. Последствия безумия Джоан требовали её внимания. Если водопад окажется слишком близко, она должна быть готова.

Сосредоточившись на опасности, она была застигнута врасплох, когда лошади остановились. Они вошли в низкую долину между базальтовыми скалами, такими гладкими и скользкими, что намекали на далёкую заброшенность звёзд. По дну долины струилась тонкая струйка воды, устремляясь на восток; там цеплялись за жизнь жёсткие травы, перемежаемые большим количеством алианты, чем где-либо ещё.

Там Манетралл, а затем и Посох спешились. Когда Нарунал и Хайнин уехали рысью, Мартир тихо объявил: Нам нужен отдых. Ранихин присмотрит за нами .

В хоре тихих стонов и вздохов великаны собрались вокруг Линдена и Хина, Джеремии и Хелен. Некоторые из них ослабили катафракты и бросили обработанные камни на траву. Пока Штормпаст Галесенд поднимал Джеремию с коня, Кейблдарм и Оникс Камнемаг начали распаковывать еду. Все Свордмэйнниры были обеспокоены возможным наступлением бедствия и приближением непогоды. Но они не могли отказаться от возможности поесть и поспать.

Когда Хелен поскакал галопом вслед за Наруналом и Хайнином, Линден соскользнула со спины Хайна и отпустила кобылу. Стейв уже разложил для неё спальный мешок, но она проигнорировала его. У Мартира она спросила: Завет остановился здесь?

Подобно Мантрэллу и великанам, она говорила тихо. Она не знала Нижней Земли; не знала, что ждёт её в ночи. Громкие звуки могли привлечь внимание.

Думаю, что да ответил Махртаир почти шёпотом. Копыта опередили нас. Сокровища ягод уже собраны. Но его задержка была недолгой. Если бы он задержался здесь, следы его скакуна были бы заметны .

Насколько далеко он впереди?

Возможно, лиг пять теперь голос Манетралла звучал уже не так уверенно. Точно не больше десяти. На большей скорости следы его движения были бы более отчётливыми, а шаги длиннее .

Линден пыталась представить себе последствия продвижения Ковенанта. Но она не могла их себе представить: её скудный опыт Нижней Земли не простирался так далеко на юг.

Понизив голос, она спросила Стейва, где она.

Вокруг неё Великаны никак не показывали, что слушают. Вместо этого они готовили еду, собирали алианту, сбрасывали доспехи и массировали друг другу самые ноющие мышцы. И всё же Линден ощущала тяжесть их невнимательного внимания.

Только Иеремия, казалось, ничего не слышал и не понимал.

Общие воспоминания людей Стейва были точны. Сейчас, без колебаний сказал он, мы идём по засушливой окраине, отделяющей предгорья Лэндсдропа от болот Сарангрейв-Флэт. Эта местность неширокая. Возможно, её узость объясняет тот факт, что наш путь идёт по пути Неверующих .

Там, где мы сейчас отдыхаем, Лэндсдроп продолжается на юго-восток. Если ранихины не ускорят свой шаг, мы останемся в том же положении, возможно, ещё на один день. Однако затем мы достигнем как самых восточных скал Лэндсдропа, так и южных оконечностей Сарангрейва. Там над нами будет возвышаться разбитый постамент Колосса, а за ним река Лэндрайдер низвергается с Равнин Ра, превращаясь в Руинвош.

Ага , – вставил Махртиир, приглушённо рыча. И вдоль лиг Ландсдропа, что очерчивают Равнины Ра, есть множество подъёмов. Там армии Фангтана в давние времена прорвали Верхние Земли, обрушив свою дикость прежде всего на ранихинов и их раменов .

Стейв кивнул. За Сарангрейвом Испорченные Равнины заполняют Нижние Земли как на востоке до Моря Рождения Солнца, так и на юге, за пределами кругозора Харучаев. Там цели Ранихинов могут разойтись с целями пра-Владыки, если они сначала не обратятся к исследованию Землепадения . Наш путь и его путь больше не будут ограничены опасностями Равнины и скрытности.

От Колосса, продолжал он, разрушенное место Яслей Фоула лежит несколько южнее на восток, оторванное от мыса скал, которые выходят к Морю Рождения Солнца. Между Колоссом и этим разорванным жилищем выстроились Испорченные Равнины, все еще изобилующие последствиями злобы Порчи, затем Разрушенные Холмы, лабиринт и ловушка для неосторожных, и наконец, давно остывшие льдины лавы, которые некогда были Хоташем Слеем. Во времена первого триумфа Неверующих над Порчей, Хоташ Слей образовал последнюю защиту Яслей Фоула, древнего Риджек Тома. Однако после разрушений, вызванных победой ур-Лорда, лава пролилась в Море, пока ее источники не были осушены.

Повелители редко туда заглядывают, не видя смысла в посещении мест, хранящих воспоминания о самых жестоких злодеяниях Порчи. Но иногда они подтверждали безжизненность его прежнего жилища .

На мгновение Линден перестала слышать, что говорил Стейв. Он пробудил в ней воспоминание, от которого у неё замерли уши; от которого чуть не остановилось сердце.

Джоан.

Пустошь из разбитых камней, обломки расколотой скалы.

Неповторимый шум прибоя, разбивающегося о скалы.

И турия Херем.

О, Ковенант! Он собирался. Он собирался туда.

Внезапно её охватил резкий взгляд и кипение цезуры. Сердце инстинктивно сжалось: она попыталась найти Силу Земли.

Однако мгновение спустя её чувства снова сфокусировались, и она поняла, что Падение было слишком далеко, чтобы причинить вред компании. Если же оно приблизится.

Но этого не произошло. Несколько мгновений он полз на восток, увеличивая расстояние. Затем он исчез с внезапностью, подобной раскату грома.

Линден глубоко вздохнула, ослабила хватку на посохе и попыталась успокоить бешено колотящийся пульс.

Бог на небесах! Завет

Буря, порожденная множеством временных потрясений, становилась всё сильнее. Но эту угрозу было легче игнорировать.

Ей пришлось проталкивать слова сквозь стук молотка сердца. Вот куда идёт Ковенант .

Стейв, казалось, понял её. Возможно сказал он, пожав плечами. А может быть, его цель лежит южнее. Или.

Линден перебил его: Он идёт в ясли Фоула .

Ты уверен, Рингтан? напряжённо спросил Мартир. А Райм Колдспрей добавил: Откуда ты это знаешь?

Она Джоан ответила Линден, словно этого было достаточно. Где же ей ещё быть? Но потом она заставила себя объяснить. Мыс, выступающий в море. Разорванный на части, когда Ковенант уничтожил Камень Иллеарт. Я видела её. Я была там.

Ты не был , – сказала она Мартиру. Он сказал это, когда они говорили об этом в Ревелстоуне. Я говорю о том первом случае. Тот, который привёл нас к Посоху. Ранихины и юр-вайлы защитили тебя . Она повернулась к Ставу. И ты не дал себя втянуть. Ты узнал Разрушителя. Ты был достаточно силён, чтобы держаться подальше.

Но я не могла этого сделать. Я была поймана мыслями Джоан. Я видела то же, что видела она, слышала то же, что слышала она. Это отчасти и делало всё это таким ужасным . В промежутках между ударами сердца воспоминание было для неё ярче, чем любой из её спутников, более реальным, чем надвигающаяся буря или непостижимые последствия этой ночи. Я видела остатки обрушившейся скалы. Я слышала волны.