Последние хроники Томаса Ковенанта

Он находился за её спиной и слева, вне досягаемости. Даже если она нырнёт к нему, пока Харроу отвлечён, он может оказаться слишком быстрым для неё. Она всё ещё была слишком ошеломлена, чтобы призвать Силу Земли и Закон, не коснувшись чёрного дерева.

Бесни, как хочешь , – невозмутимо ответила Махдаут. Воистину, Махдаут хочет нарушить заповеди нашего рода. Она это признаёт. И, поступая так, она рискует своей жизнью. Но даже твоё высокомерие не может свидетельствовать о том, что она помешала твоим замыслам. Её вмешательство лишь отсрочило их. Её нельзя назвать безвинной, пока она не вынудит тебя отказаться от своих намерений против особы этой дамы .

Линден приготовилась броситься за Посохом. Но в этот момент между ней и костром встал Стейв. Кровь капала с его рук, стекала по голеням, сочилась из ступней. Но он презирал свои раны.

Наклонившись, он поднял посох и передал его Линдену. Встань, Избранный тихо сказал он. Похоже, Махдаут нуждается в тебе .

Она тут же вскочила на ноги. Ещё мгновение она держалась спиной к пламени и Непоследовательностям, проверяя свою силу Земли. Затем она резко обернулась, чтобы посмотреть, что делают Махдаут и Харроу.

Харроу рассмеялся с обновлённой уверенностью. Отречься от своего предназначения? возразил он тоном, полным веселья. Я? С годами ты стал объектом насмешек. Когда-то тебя вспоминали с уважением среди Непоследователей, но теперь на тебя смотрят с презрением.

Однако я признаю это , – добавил он более угрожающе. Меня просто задержали, но я ещё одержу победу. Если вы уйдёте сейчас, возможно, вы сохраните часть своего разума .

Не поднимая глаз, Линден осматривала окрестности костра. Харроу стоял по другую сторону пламени, скрестив руки на груди, непокорный и грозный. Хотя он, пошатываясь, ввалился в пламя, его сапоги и штаны были целы. Как и их обладательница, они казались неуязвимыми для обычного урона. Бездонные дыры его взгляда приковывали Линден. Но она не позволяла себе смотреть выше его пояса.

Осматриваясь по сторонам, она готовила свой огонь.

Напротив бороны – прямо между ним и Линденом – Махдаут присела на корточки, как и раньше, рядом со своим нежным пламенем в Удушающей бездне . Она пристально смотрела на своего собрата-непоследовательницу. Изгиб её спины говорил скорее о застывшем покое, чем о расслаблении. Сквозь неопрятные спутанные волосы свет костра, казалось, венчает её голову косым сиянием, тонким и невыразимым. Резко выделяясь на фоне костра, она была окружена ореолом решимости.

Стейв стоял рядом с Линден, немного впереди неё. Возможно, он думал, что если Борона снова поймает её в ловушку, он сможет спасти её, встав перед ней и заслонив взгляд Бороны.

Смиренные тоже появились из ночи. Они расположились за бороной, ожидая развития событий. Они сражались дольше, чем Обруч: их синяки и ссадины были серьезнее. Тем не менее, Линден не сомневался, что они без колебаний снова атакуют, если сочтут это необходимым.

Беспорядочные вспышки и угасание пламени затмевали звёзды над головой. Но на горизонте равнины и по краям Ревелстоуна слабые проблески всё ещё проступали сквозь тьму, словно россыпи ледяных крупинок. А позади Линден чувствовала, как луна спокойно скользит по небесам, не тревожимая земными конфликтами.

Что касается других вопросов, говорила женщина, словно борона не говорила, Махдаут не вмешивается. Конечно же, нет. Ты будешь действовать согласно своим желаниям. Но она увидит, что твоя угроза разуму, духу и плоти леди отброшена. Если ты уступишь, никакого зла не произошло. И если она откажется, никакого зла не будет. Но если ты попытаешься помериться с ней силами и окажешься в проигрыше, она потребует от тебя клятвы.

Тогда ваши пути изменятся воистину, и никто не будет отрицать виновности Махдаут. Она сама не станет сомневаться в этом .

Костер погас, и ночь стала теснее, когда Махдут отчётливо произнёс: Выбирай же, гордый. Уступай или давай бой. Махдут устала служить тому, что она считает драгоценным. Она не боится потерпеть неудачу .

Голос бороны был полон веселья, когда он ответил: Отважишься ли ты на этот вызов? Но Линден показалось, что за его весельем она слышит скрежет валунов. Ты преждевременно сошёл с ума?

Тсссс пренебрежительно ответила женщина. Слова. Махдаут либо сделает что-то, либо ничего .

Линден хотела возразить: Нет, не делайте этого! Я могу бороться за себя! Махдаут ничего не выигрывала от этого: она могла только проиграть. А ведь она была подругой Линден. Но голос Линден застрял у неё в горле.

Сильный огонь обвился вокруг ее пальцев и побежал по посоху, когда она приготовилась защитить пожилую женщину.

Тогда приготовься, пережиток глупости произнёс Харроу с щегольской уверенностью. Ты не можешь мной управлять .

Стейв переместился ближе к прямой линии между глазами Линдена и Харроу.

Линден не видела ничего, что указывало бы на начало состязания. Её чувство здоровья ничего не уловило. Судя по всему, Харроу просто стоял, скрестив руки на груди, воплощение несокрушимого самообладания и уверенности. Напротив него неподвижно сидел на корточках Махдаут, казалось, лишённый силы и цели; такой же обыденный, как пологий склон равнины.

Но костёр продолжал угасать, словно влага из какого-то таинственного источника незаметно просачивалась в дерево. Вокруг битвы сгущалась тьма, словно стена.

Если бы Линден могла говорить, она бы спросила Стейва: Что они делают? Она могла бы спросить: Они уже начали? Но у неё не было голоса. Когда пламя угасло, оно, казалось, впитало в себя не только свет, но и звук. Ничто не нарушало ночь, кроме её собственного напряжённого дыхания и приглушённого биения сердца.

Но затем, незаметно, шагами, слишком малыми, чтобы их можно было определить, Харроу начал исчезать, словно его физическая субстанция разжижалась или растягивалась. Какая-то неуловимая магия высосала его осязаемое существование.

Линден долго, завороженно наблюдала за переменами, пока ей не удалось уловить проблески Смиренного сквозь форму Бороны.

Ощутимо вздрогнув, противник Махдаута вновь обрёл форму. Пламя его огня взметнулось ещё выше, отгоняя натиск ночи.

Не рискуя открыться голодному взгляду, Линден не мог видеть выражение его лица. Но грудь его тяжело вздымалась, а напряжённое дыхание было громче её собственного.

Спустя мгновение он снова начал исчезать, вытекая из себя в какое-то иное измерение реальности. Или времени.

Это изменение произошло быстрее. Он словно растворился перед ней, пока огонь угасал, превращаясь в тлеющие угли. Клайм, Бранл и Галт были отчётливо видны сквозь завесу вещества бороны.

Удар, когда он заставил себя вернуться к чёткости, был столь же яростным, как удар. Линден ощутила всю силу его усилий. Это затронуло её восприятие, царапая нервы, пробирая до костей. Пламя в его глазах затухало, когда он хрипло дышал. Рискнув поднять взгляд, она увидела, что его щёки скользкие от пота. Мелкие капельки пота застыли в клубке румяных отблесков на его бороде.

Махдаут избивал его.

Его руки оставались сжатыми на груди. Однако Линден видел, что они дрожат. Все его мышцы дрожали.

Махдаут всё ещё не двигалась. Но теперь её пышная фигура и округлые плечи больше не выражали спокойной готовности. Вместо этого они были неумолимы, полны неукротимой силы. Она стала непоколебимой, как скала, из которой произрастают горы.

Земная сила и протесты жаждали выражения в руках Линдена, когда Махдаут повторил неудачу Харроу.

Теперь он не медленно растворялся, растворяясь. Вместо этого он словно мерцал. На мгновение он стал почти плотным; затем он приблизился к прозрачности настолько, что остались лишь его очертания; затем он с трудом вернулся в материю. Линден чувствовал каждый трепет и срыв его попыток найти хоть какую-то опору или изъян в упорном изгнании Махдаута.

Если бы Стейв и Униженные напали на него, они могли бы сломать ему кости или пройти сквозь него, словно он был всего лишь туманом. Но они лишь наблюдали за жутким конфликтом, такие же неподвижные, как Махдаут, и такие же невозмутимые.

Линден не осознавала, что затаила дыхание, пока беззвучный взрыв не вырвал воздух из её лёгких. Внезапный прилив силы поглотил мощь бороны и махдаута. Пока Линден задыхался от удивления, костёр бороны снова загорелся. Он стоял напротив пламени махдаута, как будто ничего не произошло. Истину выдавали лишь тяжёлое дыхание, пот на лице и сгорбленные плечи.

Это трудное знание, заметил он, обретя способность говорить спокойно. Оно напоминает знание Теомаха. И всё же я не смещен .

Конечно Махдаут покачала головой, словно высекая искры из волос. Махдаут признаёт, что выбор остаётся за тобой, беги от него. Но ты не сбежишь. Жадность не позволит тебе отказаться от своего намерения. И ты не сможешь противостоять решимости Махдаута .

Ты меня знаешь, признал он. И всё же ты обречён. Пока я терплю, твоя долгая служба сходит на нет .

Женщина снова покачала головой. Может быть, так. Может быть, нет . Её тон был столь же непреклонен, как и её сила. Никакое решение не будет принято, пока вы не дадите свою клятву .

Линден мрачно надеялась, что Харроу откажется. Если он продолжит сражаться или решит отступить, она сможет утверждать, что Махдаут не помешал его планам. А если она сама ввяжется в бой, разве Махдаут не будет нести ответственность за исход? Чёрт возьми, эта женщина была её.

друг

Но Харроу смирился с поражением. Это дано в его голосе пульсировала обида. Если это должно быть сказано, я скажу.

Я отрекаюсь от своих намерений против вашей госпожи . Когда он произнес их, слова обрели резонанс. Они разнеслись во все стороны, словно были обращены к ночи и равнодушным звёздам. С этого момента я приму от неё только то, что она сама сочтёт нужным. Ни от чего другого я не откажусь. Но от своих усилий против её разума, духа и плоти я отказываюсь. Сама по себе она не будет иметь причин бояться меня. И я заклинаю всех Непоследующих прислушаться ко мне. Если я не сдержу эту клятву, молю, чтобы их месть мне была жестокой и продолжительной .

Когда он закончил, его голос обрёл свою обычную глубину и насыщенность. Тебя это устраивает, старушка?

Так и есть . Махдаут ответила тихо и с лёгкой тоской, словно униженной оказалась она, а не борона. Она сгорбилась у огня, словно её кости начали трещать. Конечно. Махдаут признаёт твою клятву и довольна .

Тогда, ответила борона с щедрой злобой, я желаю тебе радости в твоём грядущем безумии. Оно будет кратким, ибо оно быстро несёт за собой смерть .

Сделав противнику изысканный и насмешливый поклон, он отвернулся.

Наконец Линден обрела голос. Минутку! рявкнула она. Я ещё не закончила .

Харроу удивленно поднял бровь и посмотрел на нее: Леди?

Как он и поклялся, его взгляд не был принудительным. Тем не менее, Линден избегала его взгляда. Вместо этого она присела рядом с Махдаутом. Положив руку на плечо пожилой женщины, она прошептала: Ты в порядке?

Она имела в виду: Зачем ты это сделал? Сначала ты мне был нужен. Но потом я смогла постоять за себя .

С усилием, от которого её старые мышцы затряслись, женщина выпрямилась и подняла голову, чтобы взглянуть на Линдена. Миледи, сказала она дрожащим голосом, нет нужды спешить. Гибель Махдаута неизбежна, но она не настигнет её мгновенно. Вы с ней поговорите друг с другом . Её разноцветные глаза впились в лицо Линдена. Махдаута молит, чтобы вы не затягивали отплытие бороны из-за неё .

Вы уверены? настаивал Линден. Должно быть, я могу что-то для вас сделать .

Конечно , – ответила старуха, и голос её затих. Дайте Махдауту минутку передышки . Её подбородок снова опустился на грудь. Тогда она заговорит .

Ее слова были искрами в горящем порохе негодования Линдена.

В таком случае.

Внезапно Линден резко выпрямился, чтобы противостоять Харроу.

Он вновь обрёл вид непоколебимой уверенности. Ночь охладила его щёки и лоб, а сильные руки небрежно лежали на груди, словно его борьба уже потеряла смысл. Он пристально смотрел на Линден, словно бросая ей вызов посмотреть прямо в глаза; но она отказалась. Если получится, она намеревалась выжечь из них всю опасность. Однако сейчас она сосредоточила взгляд на впадине у основания его шеи.

Кажется, я понимаю процедила она сквозь зубы. Но у меня мало опыта общения с тобой, Непоследовательный, и я хочу быть уверена, что всё правильно поняла.

Теперь я в безопасности от тебя? Верно?

Стейв присоединился к ней рядом с Махдаутом. Он пристально посмотрел на неё. Возможно, он хотел предупредить её, что-то объяснить. Но то, что он увидел в ней, заставило его замолчать.

Смиренные же, казалось бы, бесстрастно, стояли за бороной, не обращая внимания на свои раны.

В самом деле поражение Харроу оставило язвительный оттенок в его голосе. Пока ты не захочешь исполнить мои желания, я не буду пытаться их у тебя отнять .

А твои желания.? спросил Линден. Я хочу услышать это ещё раз .

Чего я ищу, госпожа, ответил он без колебаний, так это обладания вашими инструментами власти . Затем он пожал плечами. Но что мне нужно, так это ваше общество .

Линден пристально посмотрела ему в горло, словно собиралась его разорвать. С чего ты взял, что я позволю тебе ходить за мной по пятам?

Борона язвительно рассмеялась. Кроме той мелочи, что ты не можешь мне помешать? Есть услуга, которую я могу оказать тебе, и которую ты не получишь ни от одного другого живого существа .

Да неужели? В таком случае, повторила она, тебе следует кое-что обо мне знать .

Он снова рассмеялся. Проясните, леди. Если есть что-то, чего я о вас не знаю, я.

Тихо, почти шёпотом, Линден произнёс: Махдаут мой друг .

Столь же быстро, как гнев, она вызвала из своего посоха вой силы и метнула его прямо в глаза Харроу.

Её пыл был настолько горяч, что походил на огонь, расплавивший её сердце. Он должен был прожечь ему мозг. Если бы он остался слепым и бесполезным, таким же обречённым, как Махдаут, она бы не позволила себе ни малейшего сожаления. Вот кем она стала, и она не собиралась отступать от себя.

Но она была не так быстра, как борона. Прежде чем её выстрел достиг его, он прикрыл глаза рукой. Её огонь разлетелся, словно вода.

Долгое мгновение она изливала на него Силу Земли, рассеивая тьму, пытаясь сломить его защиту. Однако он был неуязвим: казалось, он легко, почти небрежно, выдерживал её натиск. Испытав его до тех пор, пока не убедилась, что не сможет запугать или навредить ему одним лишь Посохом, она высвободила пламя и позволила ночи снова окутать костер.

Когда Харроу опустил руку, чтобы равнодушно взглянуть на неё, она резко сказала: Ты крутой с отвращением в голосе прозвучала дрожь. Это я тебе признаю. Но не думай ни секунды, что я не смогу причинить тебе боль. Если ты знаешь обо мне столько, сколько утверждаешь, ты знаешь, что я могу сделать гораздо больше .

Скрытый бородой, рот борца скривился. Как сказал твой друг , может быть, так оно и есть. Может быть, и нет. А ты, со своей стороны, знай, что моя клятва не мешает мне причинить тебе такую боль, что ты пожалеешь о своём неподобающем неповиновении .

Прежде чем она успела возразить, он добавил: Я прощаюсь с тобой. Ругай меня, сколько хочешь. Я буду требовать твоей компании, когда ты попытаешься сделать что-то, что меня заинтересует .

Он резко поклонился. Затем повернулся и зашагал в сторону Ревелстоуна. Смиренные не расступились перед ним. Тем не менее, он прошёл сквозь них, не коснувшись их, и, несмотря на их стоицизм, заметно удивлённо. Затем он словно растворился в темноте. В одно мгновение он исчез.

Смиренные смотрели ему вслед. По их позам было видно, что они ожидали нападения. Однако через мгновение они, похоже, смирились с его исчезновением. Пожав плечами, они отпустили его и подошли к костру.

Махдаут сделала неопределённый, тянущий жест. Увидев его, Линден тут же подошла к женщине и протянула ей руку. Махдаут слабо ухватилась за неё, пытаясь встать на ноги. Сначала ей это не удалось: силы её покинули. Но затем Стейв поддержал её, и она смогла подняться.

Прижавшись и к Линдену, и к бывшему Мастеру, Махдаут едва слышно прошептал: Миледи. В одном вы ошиблись . Она на мгновение успокоила дыхание, а затем сказала: Ваш вызов был неуместен. Он дал клятву. Несомненно. И решение потребовать её от него было добровольным. Махдаут не должен теперь уйти из жизни из-за его поступка .

Мне всё равно . Линден прижалась к женщине, тщетно пытаясь передать частичку собственного здоровья внезапно ослабевшей Махдаут. Я забочусь о тебе .

И ты не прощаешь строго сказал Стейв. В его тоне слышался упрек. Ты это доказал. Ты изменился, Избранный и Солнечный Мудрец. Женщина, которая сопровождала пра-Лорда Томаса Ковенанта к искуплению Земли, не ударила бы так .

Чего ты от меня хочешь? возразила Линден. Она не могла вынести ни печали, ни стыда: они бы её уничтожили.

Скайвейр, такие эмоции были запечатлены в граните. Должен ли я перезвонить ему и

извиняться

? Черт возьми, Стейв, она собирается

умереть

, и она сделала это для меня . Она повторила это тише. Она сделала это для меня .

Стейв выдержал взгляд Линдена, не моргнув; но тут вмешалась Махдаут. О, конечно сказала она ещё твёрже. Махдаут, несомненно, погибнет. Но сначала она сойдёт с ума .

Сдерживая гнев, Линден спросил: Неужели это обязательно должно произойти? Неужели мы не можем что-то с этим сделать?

Женщина вздохнула. Это путь Непоследователей, присущий нам. Это требуется от Махдаутов по праву рождения, а не по выбору или угрызениям совести. Непоследователи не предъявляют друг другу никаких требований, ибо ценой такого конфликта было бы вымирание. Несколько столетий назад Визард пытался помешать желаниям Харроу, ибо считал их противоречащими его собственным целям. Так Визард лишился возможности пользоваться, имени и жизни. Результат того, что совершил Махдаут, не будет иным .

Глаза Смиренного на мгновение расширились, а Стейв приподнял бровь; но Линден не обратил на них внимания.

Однако прежде, чем это закончится, продолжала Махдаут, нужно многое сказать . Она взглянула на Стейва. Ты тоже должен высказаться,

. Махдаут колеблется, ибо годы её быстро настигают её. Она слишком устала, чтобы рассказать историю твоего народа. И всё же эту историю нужно рассказать.

Этого нельзя делать быстро возразил Клайм. В этом нет необходимости. И воля Мастеров не была учтена .

Махдаут прищурилась на Клайма своим оранжевым глазом. Несмотря на слабость, она сохранила достаточно силы, чтобы заставить его замолчать. Был ли ты эффективен против Бороны, Мастер? Разве он не отверг твои усилия, как Визард в далёком веке и в далёком месте? Тогда не говори Махдаут о нужде . Пока она сохраняет хоть какую-то часть себя, она сама определит, что необходимо .

К удивлению Линдена, все трое Смиренных поклонились и больше ничего не сказали.

Пока она пыталась понять, почему какой-то Мастер оказал Махдауту такое почтение, когда ранее Униженные без всякого повода напали на Харроу, Стейв сказал: Если есть что сказать, возможно, стоит сначала поговорить об этой службе , которую Харроу, возможно, решит оказать Избранному .

Махдут покачала головой. Нет. Это изменит путь моей госпожи, а Махдут отдала свою жизнь, веря, что моей госпоже можно доверять, хотя её деяния порождают ужасы. Махдут не станет тревожить будущее, ускользающее от её взора .

Тогда скажи мне, зачем ты это сделал умолял Линден. Сначала я нуждался в тебе. Ты спас меня. Но потом я мог бы защитить себя а намерения Харроу лишь отсрочились. Тебе не нужно было жертвовать собой .

Женщина вздохнула. Разве Махдаут не говорила уверенно и часто что она устала? Линден чувствовала, как жизненная сила Махдаут медленно покидает её тело. Она предпочитает собственную смерть жизни, в которой может узреть конец дней .

Затем она обратила свой голубой глаз на Линден. Но если она и труслива, если её страх довёл до безумия и смерти, то это не просто так.

Моя госпожа, ты стала другом Махдаута, как и она – твоим. Ты преобразилась до неузнаваемости. Это правда. Ты стала грозной. Но в Удушающей Бездне ты нашла в себе средство согреть сердце Махдаута. Там она узнала, что тайна твоих потребностей и желаний непостижима. Она подобна тайне жизни, полной злобы и чуда. То, что добро может быть достигнуто посредством зла, не поддается объяснению. И всё же Махдаута убедила себя, что ты способна справиться с такими противоречиями. Поэтому она верит, что тебя нельзя сбить с пути .

Махдаут медленно опустила голову, чтобы дать отдохнуть усталой шее. Однако её тон стал резче, от негодования.

Миледи, цель бороны лежит поперёк вашего пути. Вы можете противостоять его льстивым уговорам. Но если он не сможет здесь поглотить ваш выбор и вашу любовь, он попытается совершить то же зло в другой раз. О, конечно. Снова и снова он будет пытаться, неустанно, пока ваши силы не иссякнут. Тогда вы будете окончательно потеряны.

Махдаут не могла этого допустить, доверяя тебе. Поэтому она посвятила весь свой разум и всю жизнь тому, чтобы получить от Харроу клятву терпения .

Линден, сокрушённый масштабом жертвы Махдаута, тихо спросил: Тогда расскажи мне, как. Как ты его победил?

Моя госпожа, вздохнул Махдаут, знание исключает знание. Мы, смертные, не можем овладеть одним, а затем другим, и ещё одним. Борона уничтожила Демондимов. Махдаут не смог бы этого сделать. Но она посвятила столетия созерцанию Времени. Он нет. Он переходит с места на место по своей воле о, конечно, но он не может путешествовать среди лет.

Махдаут получил свою клятву, открыв, что её знание может перенести его в другую эпоху Земли, в то время, где объекты его жадности не будут существовать. Там он останется, заброшенный, бесполезный для себя, пока его дух не будет сломлен.

По этой причине он признал поражение .

Ее мускулы дрожали, когда она переключила свое внимание на Стейва.

Сейчас,

мягко приказала она, вы должны говорить. Вы убедились, что Махдаут принадлежит к Непоследующему. Вам сообщили о кончине Визарда. И вы слышали, как моя госпожа упомянула о Теомахе. Поделитесь с ней историей вашего народа. Это последнее благо, которое может даровать Махдаут.

В отсутствие Харроу его костёр медленно угасал, а вместе с ним и жёлтое свечение пламени. Тени, словно короткие порывы ночи, проносились над обвисшей фигурой пожилой женщины и непроницаемым лицом Стейва. Над головой становилось всё больше звёзд, толпы людей были готовы услышать или проигнорировать то, что открылось во тьме.

Неустойчивые отблески в глазах бывшего Мастера свидетельствовали о противоречивых чувствах, смутном нежелании и раскаянии, когда он смотрел мимо Махдаута на Линдена. Избранный произнёс он голосом, звучавшим так же отстранённо, как Ревелстоун и горы Вестрон. В далёком прошлом, за несколько столетий до появления

на Землю, наши предки столкнулись с Непоследователем .

Пока Линден с удивлением разглядывал его, он продолжил: Мы всегда были воинственным народом, гордящимся борьбой, ибо такими состязаниями мы демонстрируем свою ценность – и именно благодаря нашей ценности мы выдерживаем суровый пыл горных вершин. Мы избегали оружия, потому что оно умаляет чистоту наших битв и потому что мы не желали собственной гибели. И всё же многие века мы довольствовались сражениями между собой, борясь за жён, за превосходство в мастерстве и за гордость.

Однако наступило время, когда мы перестали быть довольны. Мы слишком хорошо знали себя, общаясь мысленно. Мы хотели помериться силами с другими народами, живущими в менее суровых краях, ибо полагали, что суровость гор сделала нас великими. Поэтому двадцать пять

Мы все вместе отправились на запад, ища расу, которую мы могли бы победить в битве .

Тон Стейва приобрел нарочитую официальность, когда он объяснил: Пойми, Избранный, мы не жаждали власти. Мы лишь хотели выразить пыл нашей гордыни .

Краем глаза Линден заметила, что Смиренные отвернулись, словно желая отречься от истории Стейва – или от того, что он её рассказал. Галт, Клайм и Бранл отошли к границам света, встав на стражу. Но она не обратила на них особого внимания. Она была поглощена голосом Стейва.

Он говорил о

мы

как будто он был одним из тех пятисот

тысячи лет назад.

Она знала, что это результат их ментального единения. Они так полно и долго делились мыслями, страстями и воспоминаниями, что каждый из них воплощал в себе долгую историю своей расы. Стейв помнил своих далёких предков так, словно сам был с ними.

После многодневного перехода, сказал он, мы наконец оставили позади высокие вершины и колючие снега и нашли плодородную низину, изобилующую посевами и водой, край, в котором, как мы полагали, даже ленивый и неусидчивый народ мог бы процветать. Некоторое время мы не встречали ни одного жителя этого края. Наконец, однако, мы наткнулись на одинокую хижину с единственным обитателем.

Хижина представляла собой грубую постройку из прутьев и соломы, и человек, вышедший из неё, был одет в лохмотья, едва прикрывавшие его тело. Более того, и тело, и волосы его были покрыты грязью, ибо он, казалось, не осознавал своего присутствия.

Тем не менее, он обратился к нам вежливо, предложив кров и пропитание, хотя нас было двадцать пять человек, а его хижина была маленькой. Мы отказались, тоже вежливо. Затем он, всё так же вежливо, спросил о цели нашего пребывания в стране Непоследователей. Не желая обидеть того, кто явно не мог нам противостоять, мы ответили, что ничего не знаем о Непоследователях, но пришли в поисках битвы, желая убедиться, что наша доблесть не знает себе равных .

Услышанное произвело на Линден одновременно мгновенное и отстранённое впечатление. Она словно воспринимала рассказ Стейва сквозь завесу навязанного бесстрастия. Она видела всё, что он описывал, но это её не трогало. Чувствительность к угасающей жизненной силе Махдаута приглушала её реакцию.

Услышав нас, – продолжал Стейв, – этот человек возгордился. Он сообщил нам, что Непоследователи слишком могущественны и славны, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Ухмыляясь, он заявил, что если мы немедленно не уйдём, он покарает нас за высокомерие собственными руками, загнав нас, побеждённых, обратно в наши горы.

Мы не хотели причинять ему вреда, ибо он казался нам слабым и ниже наших сил. Однако мы также не хотели уклоняться от любого вызова. Поэтому один из нас, Зейнор, которого мы считали самым незначительным в нашей компании, вышел вперёд. Он спросил, согласится ли Непоследователь продемонстрировать своё мастерство ради нашего назидания.

Мужчина презрительно рассмеялся. На мгновение мы увидели, что он стал неразличим. Затем Зейнор без сознания лежал у его ног. На лице и руках Зейнора были следы множества ударов.

Пока Стейв говорил, огонь продолжал уменьшаться, сжимая свой свет до тех пор, пока Махдаут не ухватился во мраке за поддержку Линдена и Стейва, и только угли отражались, словно воспоминания, во взгляде бывшего Мастера.

Хотя мы и хвалились своей готовностью во всём, мы были удивлены. Но мы не были обескуражены, ибо понимали, что доблесть одинокого человека заключается в его невероятной быстроте, и верили, что сможем противостоять ему, будучи предупреждёнными. Трое из нас подошли и попросили ещё раз продемонстрировать его способности.

Его ответ был насмешкой. Вместо того чтобы терпеть постоянное оскорбление нашим присутствием, он поклялся, что победит всех нас вместе, тем самым научив нас достойному смирению .

Стейв замолчал, словно подыскивая слова. Когда он продолжил, в его тоне слышалось затаённое недоверие.

Избранные, нас было двадцать пять, и мы верили в свою силу. Мы не глумились в ответ, ибо считаем презрение прибежищем слабых. К тому же наш противник казался безумцем. И всё же он сразил Зейнора. Поэтому мы размышляли о том, как можно победить божественную стремительность, и стояли готовые.

Тем не менее, он прошёл среди нас, словно скошенная пшеница. Прежде чем последний из нас успел осознать изумление, двадцать пять

лежал на земле без сознания, весь избитый до потери сознания в течение, возможно, трех ударов сердца .

Махдаут вздохнула с грустью или неодобрением, но не перебила. Линден хотела возразить: Подождите-ка .

Все

из вас? Пять

сто

? Если бы кто-то другой сказал ей это, она бы не поверила. Однако она подавила свой шок ради Махдаута, равно как и ради Стейва.

Непреклонно сказал он. Когда мы начали приходить в себя и подниматься с земли, человек стоял перед нами неподвижно, не проявляя никаких признаков напряжения. Только наша израненная плоть и кровь от многочисленных ударов на его руках и ногах свидетельствовали о том, что он сразил нас физически, а не погрузил в сон магией.

Тогда мы подумали, что мы унижены. Поэтому мы поклонились, объявив нашего противника

ак-Хару

, величайший воин, известный

. Но его ответ показал нам, что мы ещё не открыли в себе смирения .

Ак-Хару?

Линден вдруг вспомнила. Стейв достиг кульминации своего рассказа, точки, в которой всё изменилось. Ей хотелось прервать его вопросами, чтобы успеть подготовиться к предстоящему. Её сдерживала лишь забота о Махдауте.

Он снова был вежлив, поклонился, сказав, что не ожидал ни доблести, ни добрых речей от столь ничтожного народа. Затем он сообщил нам, что среди Непоследующих он известен как Визард .

Линден мысленно выругалась, услышав это имя, но заставила себя промолчать.

Непоследовательные, объяснил он, не раскрывают своих истинных имён. Скорее, они присваивают себе малоизвестные и лестные титулы ради собственного развлечения. Тем не менее, он приветствовал нас как в своём жилище, так и в стране Непоследовательных, предупредив лишь, что каждому мужчине и каждой женщине его рода мы должны оказывать почтение. Непоследовательные, как он утверждал, обладали столь же разнообразными навыками, как и их численность, и мало кто разделял его снисходительность.

Наконец он провозгласил в манере, не допускающей противоречий, что он недостоин называться

, ибо он не был величайшим из своего народа. Там мы обнаружили, что смирение имеет более глубокий смысл, чем мы осознавали. Визард не просто отказался от почестей, которые мы ему оказали. Он назвал Теомаха единственным Непоследователем, которого его собственный род сочтет достойным.

Линден смотрела на Стейва сквозь надвигающуюся ночь, потрясенная до глубины души, которую не могла выразить словами. На мгновение она забыла о бедственном положении Махдаута. Роджер сделал несколько загадочных замечаний о роли Теомаха в истории Земли. А Теомах заверил её, что знает его.

Стейв смотрел на неё, как человек, решивший не жалеть себя ни в чём. Вайзард передал, что Теомах присоединился к великому Лорду в стране за нашими горами на востоке. В сопровождении Лорда он путешествовал по всей Земле, рискуя.

Никор

и Душекус, и множество других опасностей, чтобы обнаружить тайное место Единого Древа. Одно это, сказал Визард, было знанием непревзойденной трудности, заслуживающим похвалы. Единое Древо могут найти лишь те, кто не ищет того, что ищет, однако Теомах разрешил загадку, стремясь к Единому Древу ради Господа, а не ради себя. Сам он желал не Единого Древа, а его Хранителя.

В этом и заключался его величайший подвиг. В единоборстве он победил ненавистного

который был назначен Хранителем Древа. Таким образом, Теомах стал Хранителем в

Вместо него. Единственный среди Непоследующих так сказал Визард Теомах превзошёл себя и жаждал присоединиться к редкому сообществу тех, кто не боится смерти. И потому Визард не поколебался раскрыть истинное имя Теомаха, ибо оно больше не могло причинить ему вреда.

Кенаустин Арденол

выдохнула Линден. О, Боже .

Она знала настоящее имя Теомаха уже десять лет. Но до сих пор не могла его осознать.

Он стал для Берека Полурукого больше, чем просто товарищем и учителем: гораздо большим.

Она услышала нотки скорби в голосе Стейва, когда он сказал: Вайзарду мы дали согласие назвать Хранителя Единого Древа

. Но мы не могли больше смиряться с нашей уязвлённой гордостью. То, что нас победил один-единственный противник, который затем отказался признать наше поражение, не научило нас смирению. Оно научило нас унижению .

Махдаут подняла голову, хотя от этого усилия её бросило в дрожь. Таково было намерение Визарда . Гнев пульсировал в её голосе. Конечно. Им управляла его особая жадность, и ни одно его слово или уловка не были добрыми. Даже его вежливость была презрительной. Если бы он дожил до своей цели, он бы уничтожил весь род

чтобы утолить свой голод .

Стейв кивнул. Ночь сделала его словно высеченным из камня.

Униженные, мы не приняли приветствия Визарда. И не жили среди Непоследующих. Вместо этого мы вернулись, страдая, к нашим заснеженным вершинам. Когда позднее мы снова решили измерить свою ценность, мы сделали это, страдая. Страдая, мы повернули на восток, ибо это было направление, указанное Визардом. Страдая, мы бросили вызов Верховному Лорду Кевину Ландвостеру и всему его великому Совету. И когда наш вызов был встречен не боем, а искренним уважением и щедростью, наша боль умножилась, ибо нам была дарована ценность, которую мы не заслужили. Поэтому мы дали Обет Кровопролития, отбросив дома, жён, сон и смерть, чтобы снова заслужить собственное уважение.

Теперь Линден не могла молчать. Подгоняемая собственной яростью, она неуверенно проговорила: Именно поэтому ты и нарушил свой Обет . Она начинала понимать, во что обходились прихоти Визарда людям Става. Когда Корик, Силл и Доар потерпели неудачу, ты решил, что не.

чтобы помочь лордам бороться с лордом Фаулом .

Стейв снова кивнул; но она не остановилась. Её негодование поднялось в ночь, словно оно было направлено на каждого.

которая когда-либо жила, хотя это было не так. К народу Стейва она испытывала лишь печаль, которую не могла себе позволить.

И именно поэтому вы так и не собрались вместе, чтобы сражаться с Клэйвом, хотя ваши люди были убиты пролила она, чтобы накормить Санбейна. Даже после того, как Ковенант спас вас, лишь немногие из вас присоединились к нам. Вы знали, что мы собираемся искать Единое Древо, и не считали себя достойными встретиться с вашими.

Вы не могли взять на себя обязательство защищать Землю, пока Бринн не доказал, что может занять место Хранителя. Пока он не стал

сам.

Вот тогда вы наконец снова начали верить в себя .

Мастера несли свое восприятие

ценность

Слишком далеко. Теперь она знала, почему. После тысячелетий потерь они вернули себе самоуважение, но так и не научились скорбеть. Лианд был прав насчёт них. Они могли найти исцеление, только пытаясь последовать примеру Бринн. Унижение сделало их слишком негибкими для любого другого способа освобождения.

И конечно же, продолжил Линден. Смиренные напали на Борону прежде, чем он успел что-то нам угрожать. Им пришлось. Он один из Непоследовательных. Этой провокации им и не хватало .

В самом деле . Стейв стоял во тьме, непрозрачный, как звёзды. Стремясь к триумфу Бринна, они теперь жаждут проявить себя в схватке с любым из Непоследующих. По этой причине, среди прочего, я не хотел говорить о Махдауте или о чужеземце, пока мы не удостоверимся в их природе .

Но ты никому об этом не рассказал? Это тоже могло бы их исцелить. По крайней мере, это могло бы смягчить их одиночество. Да кому-нибудь вообще? Разве ты не подумал, что кому-то может понадобиться узнать твою историю?

Ее протест был адресован и Махдубу.

Смиренные приблизились, следуя за меркнущим и меркнущим светом. Они стояли вокруг Линдена, Стейва и Махдаута, словно часовые или обвинители, застывшие от настороженности или упрека.

До этого момента, признал Стейв, нет

говорил об этом вслух, за исключением только Бринн, когда вы приближались к Единому Древу. Во времена Лордов Кровавый Страж ответил бы, если бы любой Лорд или Великан спросил. Но никто не знал о Непоследующем. Вопросов не было. Даже при приближении к Единому Древу ни ты, ни Неверующий, ни какой-либо Великан не расспрашивали Бринн и Кейла о

акхару Кенаустин Арденол

, хотя вам сообщили, что наши знания старше времен Стражей Крови.

Как вы подтвердили, Берек Полурукий знал о Теомахе, как и Дэмелон Друг Великанов. Однако эта история была искажена при рождении. Она была рассказана в угоду целям Теомаха. Это вы также подтвердили. Ни в присутствии Берека Хартью, ни в присутствии его сына не было упоминания о Непоследующем. Скорее, мысли Первого Полурукого были направлены по другим путям.

И мы не сочли нужным раскрывать наш древний позор. Хотя он остаётся свежим среди нас из поколения в поколение, Непоследующий не принимал никакого участия в замыслах Коррупции или опасностях, постигших Землю. Мы не можем с уверенностью утверждать, что род Визардов не прекратил своё существование. Зачем же тогда нам говорить о нашем унижении?

В глазах Стейва ещё теплились угольки, когда он сказал Линдену: Возможно, теперь ты поймёшь значение победы Бринн над Хранителем Единого Древа. Она вдохновила

верить в то, что они равны Владыке Земли, ибо это искупил нас в наших глазах .

Линден слишком много усвоила: она не могла всё это усвоить. Покорность Униженных, когда Махдаут противоречил их желаниям, теперь стала для неё понятна. Но она не знала, почему Махдаут настаивал на рассказе Стейва. Как же это было.

, кроме как в качестве прощания?

Когда Стейв закончил, Непоследователь, казалось, пробудил в себе былые запасы стойкости и решимости. С трудом расправив плечи, она подняла подбородок навстречу надвигающейся ночи.

Примите благодарность Махдаута сказала она Стейву дрожащим голосом. Она желает провести остаток своих дней в доброте. Ради неё вы оказали моей госпоже драгоценное благодеяние .

В одно мгновение абсолютная хрупкость женщины отвлекла Линдена от всех остальных забот. Друг мой пробормотала она, наклоняясь к Махдауту. Пожалуйста. Неужели я не могу ничем помочь? Меня учили исцелять людей. И у меня есть Посох

Закон

, ради бога. Неужели я могу.?

Моя госпожа, нет , – голос старухи звучал уверенно, несмотря на свою слабость. Знание Махдаута не имеет ничего общего с Законом. Оно сохранило её далеко за пределами её смертной жизни. Несомненно. Теперь её конец необратим .

Её последнее благодеяние, продолжила она, прежде чем Линден успел возразить, призвано утешить вас. Она желает уменьшить ваши страхи и печали. Она хочет, чтобы вы были уверены, что можете доверять этому отвергнутому Мастеру. Он дал имя своей боли. С его помощью его можно призвать .

Стейв поднял бровь, но не ответил.

Чёрт возьми! Линден пыталась возразить. Я знаю, что могу ему доверять. Ты не обязана этого делать. Но горе застряло в её груди. У неё не хватило духу умолять: Пожалуйста, не покидай меня .

Вместо этого она сказала: Спасибо . Она смогла собрать в себе столько благодати. Ты был моим другом во многих отношениях, больше, чем я могу сосчитать. Честно говоря, я не могу сказать, что понимаю тебя, но я знаю твою доброту. И ты спас меня. На мгновение у неё перехватило горло. Если мне когда-нибудь удастся сделать что-то хорошее , – злыми или нет, – то это будет потому, что ты поверил в меня .

Махдаут опустила голову. Тогда

доволен .

Там Линден чуть не лишилась стиснутого гнева, который её защищал. Дрожа от надвигающейся утраты, она прошептала: А теперь, пожалуйста. Дай мне хотя бы попытаться остановить то, что с тобой происходит. Я могу многое сделать, если ты позволишь . Стейв и Анель отказались от её исцеления. У них было на это право. Возможно, я найду что-нибудь.

Потерпите, миледи в голосе Инсеквента звучала отчаянная строгость. Позвольте Махдауту с достоинством удалиться .

Я знаю твоё настоящее имя, хрипло ответил Линден. Разве я не могу тебя заставить?

Женщина кивнула. Конечно. Махдаут просит вас этого не делать .

С трудом она высвободила руку из-под хватки Стейва. Слёзы застилали её глаза, словно умоляя Линдена отпустить её.

Когда Линден наконец отпустил её, Махдаут медленно отвернулся от тлеющих углей костра и пошёл прочь, шатаясь в ночи. Смиренные поклонились, провожая её взглядом. И Стейв тоже поклонился, выражая ей суровое почтение.

Линден не могла последовать их примеру. Вместо этого она обняла свой посох и засвидетельствовала.

Когда Махдаут достигла угасающего края света, она попыталась пропеть: Простое заклинание одолеет время . Но голос её оборвался после нескольких слов, раздробившись на хихиканье. И с каждым шагом она теряла свою сущность, разъеденная тьмой. Растворяясь из виду, она оставила за собой безумное веселье, смех, скованный истерикой.

Но Линден закрыла сердце от этого звука. Словно бросая вызов, она сосредоточилась на спасительном действии стихов, которые вернули её из прошлого Земли.

Безмолвный разум не протестует.

К скорби от потерь и бесполезной боли,

Причина последовательности делает это так.

Нет, подумала она. Я не прощу. Не прощу .

Она не знала другого способа попрощаться.

5. Отправление из Ревелстоуна

Путь обратно в Крепость Лорда показался Линден неестественно долгим. Она ушла от себя дальше, чем осознавала. Ни Посох, ни сопровождавший её Смирённый не произнесли ни слова: она сама молчала. Ночь была безмолвна, если не считать звука её шагов по твёрдой земле. И всё же прерывистый смех Махдаута, казалось, сопровождал каждый её шаг. Оглядываясь назад, Линден чувствовала, что зря потратила жизнь своей подруги.

Позади неё костёр Харроу наконец погас. А лампы и факелы в Ревелстоуне погасли. Возможно, Мастера не спешили объявлять о том, что ворота Крепости остаются открытыми. Лишь холодные звёзды и луна продолжали освещать ей путь; но теперь она не находила в них утешения.

Конечно, Стейв мог бы её направить, но ей не нужна была такая помощь. Ей требовалось совершенно иное руководство. Сначала она нашла дорогу по очерченному силуэту Ревелстоуна. Затем она направилась к чёрной выемке с зазубринами, где ворота под сторожевой башней были приоткрыты.

Когда она вошла в гулкий проход под башней, услышав глухой грохот гранитных ворот, захлопнувшихся за ней, и Мастера по-прежнему не давали ей света, она извлекла пламя из конца Посоха – небольшой, слабый и тусклый огонь, слишком слабый, чтобы ослепить её. Сила Земли не могла научить её смириться с кончиной Махдаута, но позволяла видеть.

С каждым шагом она становилась всё более радостной и жаждущей, шагая по туннелю во двор между башней и главным замком. Воспоминания о том, как она хихикала, преследовали её, когда она приближалась к проёму внутренних ворот и к тревожному пространству внутри.

Там также погасли лампы и факелы. И они не зажглись вновь, поскольку врата за ней были запечатаны. Тьма ясно, как слова, говорила ей, что Мастера приняли решение относительно неё.

Она дерзко черпала силу из своего Посоха, пока его жёлтое тепло не достигло потолка зала. Казалось, огнём она воплотила в себе немногих Мастеров, ожидавших её. Затем она повернулась, чтобы подумать о Посохе и Униженных.

Она не могла прочесть страсти, что пылали, словно призраки из далекого прошлого, за их непреклонными глазами; но ясно видела, что их раны не были серьёзными. Несомненно, синяки и ссадины были болезненными. Местами кровь продолжала сочиться из израненной плоти. Запястья Стейва были ободраны до крови хваткой бороны, а кости были сломаны. Но он и Смирённые были.

: их раны скоро заживут.

После краткого осмотра Линден проигнорировала Галта, Клайма и Брана. Обращаясь только к Стейву, она пыталась подражать его непоколебимой манере поведения.

Я знаю, что ты поправишься. Я знаю, что ты не против боли . Его рассказ научил ее, что

Их определяли их страдания. И я знаю, что ты не просила о помощи. Но мы окажемся в опасности, как только уйдём отсюда . Она была уверена, что Кастенессен и Роджер, а возможно, и Эсмер, попытаются помешать ей достичь цели. Возможно, стоит позволить мне исцелить тебя . Она сухо добавила: Мне станет лучше .

Она потеряла Махдаута. Она хотела помочь хотя бы одному из своих друзей.

Стейв перевёл взгляд с Униженной на других Мастеров. Возможно, он прислушивался к их мыслям, к их суждениям. Или, возможно, он просто советовался со своей гордостью, спрашивая себя, готов ли он казаться менее упрямым, чем его сородичи. Трещины в костях легко ломались: они могли помешать ему защищать её.

Избранный заметил он. Дни, которые я провел в качестве твоего спутника, были непрерывным упражнением в смирении . Он говорил без интонаций; но выражение его лица намекало, что он сделал

эквивалент шутки.

Он протянул ей руки, как будто отдавая их.

Его решение – его согласие – тронуло её слишком глубоко, чтобы признаться. Она не могла позволить себе собственные эмоции и не нашла ответа, кроме огня.

С помощью Закона, Силы Земли и проницательности она действовала быстро. Пока люди, отвергшие Стейва, смотрели, застыв в своём презрении, она почтила его жертву, его покинутую гордость. Её пламя восстановило его плоть, скрепило его кости. Его дар ей был также и тяжёлой утратой: он унизил его в глазах его народа. Тысячи лет

История осудит его. Тем не менее, она с радостью приняла его одобрение. Оно помогло ей пережить потерю Махдаута.

Закончив, она обратила свои чувства в сторону, всматриваясь в атмосферу Ревелстоуна в поисках хоть какого-то намека на то, сколько ещё осталось ночи. Она не была готова к рассвету – или к тому решению, которое приняли Мастера. Ей нужно было время подумать, осмыслить увиденное и услышанное и отогнать горе.

Через мгновение Стейв спросил, как будто ничего особенного не произошло: Ты вернёшься в свои покои, Избранный? Ещё есть время для отдыха .

Линден покачала головой. Огромная крепость замка приглушала её рассудок, но она чувствовала, что рассвет произойдёт ещё через несколько часов. У неё, возможно, будет достаточно времени, чтобы подготовиться.

Если вы не против, тихо сказала она, я хочу пойти в Зал Даров .

Ей хотелось посетить каменную пирамиду Гримманда Хоннинскрейва. Старые раны были безопаснее: она научилась их терпеть. А воспоминания о них, возможно, помогут ей забыть затихающий, надломленный смех Махдаута. Она подвела старушку. Теперь она искала напоминания о том, что великие дела порой могут совершать те, кому не хватает инстинкта Томаса Ковенанта к невозможным победам.

К счастью, Стейв не возражал. И Мастера не возражали. Если они игнорировали Омбри после падения Клэйва, то, вероятно, уделяли Залу Даров ещё меньше внимания. Линден сомневалась, что кто-то из них заходил в Зал веками, разве что за гобеленом, который она видела висящим в покоях Роджера и Джеремайи. Её желание не представляло для них угрозы: они уже всё решили.

Вместе со Ставом она покинула прихожую, убегая от новых печалей к старым, и освещая свои шаги спелым зерном и солнечным светом огня Посоха.

Её цель находилась глубоко в недрах Ревелстоуна: она помнила это. Но она не была там уже десять лет. И размеры и сложность Ревелстоуна всё ещё удивляли её. Они с Стейвом спускались по длинным лестницам и следовали по непредсказуемым коридорам, пока воздух, замороженный огромной массой надвигающегося гранита, не стал слишком холодным для комфорта; достаточно холодным, чтобы напомнить ей о зиме и горечи. Однако она согрелась Посохом и не дрогнула.

Как и пещера Земляной Крови, Зал Даров был местом, где слуги Лорда Фаула потерпели поражение.

Наконец, Стейв подвёл её к широким дверям, распахнутым в темноту. Из-за них ощущалось просторное пространство и старая пыль. Насколько ей было известно, они не закрывались уже три с половиной тысячи лет.

Подняв пламя повыше, Линден вошла со своим спутником в Зал.

Пещера была шире, чем зал Ревелстоуна, а её потолок покоился высоко над ней на плечах массивных колонн. Здесь великаны, создавшие Крепость Лорда, работали с непривычной грубостью, выровняв лишь неровности пола, оставив необработанный камень для колонн и стен. Тем не менее, грубая скала и далёкий потолок с его мощными и бесформенными опорами создавали благоговейный, чистый, несмотря на пыль, воздух; атмосферу тишины и смирения, как в соборе.

Она никогда не видела это место таким, каким его задумали создатели. Оно задумывалось как своего рода святилище, где можно было бы демонстрировать и хранить произведения искусства или пророчества, созданные народом Земли. Давным-давно на стенах висели картины и гобелены. Большие и маленькие скульптуры были расставлены по полу или прикреплены к колоннам на уступах и полках. Каменные урны и чаши, одни простые, другие искусно украшенные, перемежались с изящной деревянной филигранью. А большая мозаика завораживала пол в центре помещения. Блестящие камни, украшенные виридианом и тоской, отражали отчаяние Верховного Лорда Кевина во время Ритуала Осквернения.

До времён Клэйва Зал Даров был выражением надежды на будущее Земли. В этом и заключался смысл мозаики: Ревелстоун пережил Ритуал, сохранив своё обещание.

Однако для Линдена пещера была местом жертвоприношения и смерти.

Когда она последовала сюда за Ковенантом, чтобы бросить вызов Гиббону Рейверу, её переполняли страх и сражение. Вместо того чтобы оглянуться, она наблюдала, как великан Гримманд Хоннинскрейв и Песчаный Ном победили Гиббона. Смерть Хоннинскрейва позволила Ному уничтожить

Шеол. Впервые с момента их рождения в далёком прошлом один из трёх опустошителей был фактически убит,

; отстранён от службы лорда Фаула. Ещё

Не погиб полностью. Скорее, Ном поглотил фрагменты Разрушителя, обретя образ мышления и речи, которым никогда прежде не обладали песчаные горгоны.

В знак благодарности Ном, по-видимому, воздвиг над телом Хоннинскрейва пирамиду из камней, использовав обломки битвы в честь Мастера Звездных Войн.

Линден пришла сюда, чтобы почтить память своих любимых.

Куча обломков камня, возвышавшаяся в центре пещеры, была погребальной песнью Хоннинскрейва. Она предвещала нечто большее, чем его собственную жертву: она также символизировала смерть его брата. И она подразумевала других великанов, других друзей. Первого из Искателей. Её мужа, Пичвайфа. Смех, готовый к общению. Открытые сердца. Жизнь, сплетённая в цепочку.

Звено за звеном, дань уважения Нома Хоннинскрейву привела Линден к Сандеру и Холлиану, которых она горячо любила, и к которым она не собиралась прислушиваться.

Они просят тебя не искать их. Тебя ждёт гибель в компании Мёртвых.

Но к кому она могла обратиться за проницательностью и пониманием, если не к людям, которые помогли ей стать той, кто она есть?

Все вернулось к Томасу Ковенанту.

Когда она начала медленно двигаться вокруг кургана, изучая былые потери и доблесть в свете Закона, её сопровождали храбрецы, безмолвные, как задумчивость, и великодушные, какими они были при жизни. И Стейв тоже шёл вместе с ней. Если он и удивлялся её цели здесь – странности её реакции на судьбу Махдаута, – то держал свои мысли при себе.

Он не мог знать, что она искала среди наследий умерших.

Обойдя курган два раза и начав третий, она пробормотала, размышляя: Вы с Мастерами говорили о Махдауте. Она служит Ревелстоуну , сказал ты мне. Ничего больше о ней неизвестно . И Галт сказал:

Она служанка Ревелстоуна.

Имя ее собственное.

Больше этого мы не знаем.

Оглядываясь назад, трудно представить, что никто из вас даже не догадывался, кто она такая .

Её разум был полон ускользающих мыслей и косвенных связей. Она едва осознавала, что произнесла это вслух, пока Стейв слегка не напрягся рядом с ней. Избранный? Я не понимаю . Тонкие подтексты озадачивали его. Тебя беспокоит, что тебя не предупредили?

А, это . Линден отвлеклась. Нет. Махдаут могла бы сама меня предупредить. У каждого из вас были свои причины на то, что вы сделали .

Хоннинскрейв умер в мучениях, гораздо более страшных, чем просто физическая боль. Как и он, она когда-то была одержима Разбойником: она знала этот ужас. Но Великан зашёл дальше. Гораздо дальше. Он.

держал

Шеол; удерживал Разрушителя, пока Ном его убивал. Конец Хоннинскрейва, по-своему, напугал её так же глубоко, как и капитуляция Ковенанта перед Лордом Фаулом.

Она без колебаний отдала бы свою жизнь за жизнь Джеремии. Конечно. Он был её сыном: она усыновила его добровольно. Но именно поэтому её готовность умереть за него казалась ничтожной по сравнению с самоотверженностью Хоннинскрейва и Ковенанта.

Тогда в чем ваш вопрос? спросил Стейв.

Она искала ответ, словно перебирая обломки пирамиды. Кажется, всё зависит от меня, но я сражаюсь вслепую. Я слишком мало знаю. Слишком много тайн . Слишком много противоречивых намерений. Слишком много злобы. Ваши люди мне не доверяют. Я пытаюсь понять, насколько глубока их неуверенность .

Насколько сильно это парализовало Мастеров? Насколько яростно они будут против этого реагировать?

Стейв долго смотрел на неё. У меня нет ответа наконец сказал он. Ваши слова подразумевают вопрос, но ваш тон нет. Если хотите, я поговорю о Мастерах. Но, похоже, ваши желания совсем иные. Что вы ищете здесь?

Линден услышала его. Она собиралась ответить. Но мысли снова блуждали, ища связи и смысл, которые она не могла определить. Отвлекшись, она направилась к колоннам в конце Зала, где Дары не пострадали от нападок Гиббона Рейвера. Держа в руках фонарь, она шла между колоннами, пока её внимание не привлекла странная статуя. Она стояла одна, покрытая толстым слоем пыли, на открытом участке пола.

На первый взгляд, это казалось беспорядочным набором необработанных камней, уравновешенных друг на друге, образующих искажённую фигуру, почти такого же роста, как она сама. Из-за множества щелей, она больше напоминала каркас скульптуры, чем готовое произведение. Озадаченная, она осмотрела её со всех сторон, но не могла понять, что это такое. Но затем она сделала несколько шагов назад и увидела, что камни очерчивают большую голову. Через мгновение она поняла, что статуя была бюстом великана.

Камни были искусно установлены так, что щели между ними создавали некое выражение. Вот рот в широкой улыбке, вот тяжёлая горбинка носа. А вот в уголках глазных дырок, казалось, залегли морщинки смеха.

Линден почти поверил, что камни были подобраны и размещены так, чтобы передать образ Пичвайф. Но бюст, очевидно, был изготовлен задолго до появления Пичвайф в Стране.

Как ты думаешь, кто это? спросила она.

Стейв, казалось, обдумывал свои воспоминания.

Не помню ни Камнепадора, создавшего это лицо, ни имени Гиганта, здесь открытого, ни даже имени, данного этому Дару. Однако само ремесло

суру-па-маерл

. В эпоху Лордов мастера Стоундауна долго и терпеливо искали необработанные камни, которые можно было бы соединить и сбалансировать для создания таких изображений.

Когда стоишь в стороне, пробормотала Линден, это довольно впечатляет . Будь Джеремайя свободен, он, возможно, создал бы нечто подобное. Она отстранённо добавила: Я пытаюсь сама собрать всё воедино. В одном я теперь уверена.

Я знаю, почему Роджер не хотел, чтобы я шла в Анделейн. Или, если уж на то пошло, в Эсмер . После того, как она рассказала о своих намерениях, сын Кайла покинул пещеру вейнхимов, явно раздосадованный или огорченный. Дело не только в том, что они не хотят, чтобы я встречалась с Мертвыми. Они не хотят, чтобы я нашла

. Они боятся того, что я смогу с ним сделать .

Она видела, как этот камень реагирует на присутствие белого золота. По словам Томаса Ковенанта, Верховный Лорд Лорик создал

так что это будет

достаточно сильный, чтобы выдержать любую мощь.

Стейв пристально посмотрел на неё. Тогда что же ты пытаешься понять? Ты ещё не обозначила свой истинный вопрос .

Линден отвернулась от

Она была гигантской, словно робела. Бесцельно несла она пламя своего Посоха среди колонн, описывая огнём осколки и связи, которые не хотела облекать в слова. Она должна была получить ответ от Махдаута – и упустила свой единственный шанс.

Пройдя несколько шагов, она всё ещё уклончиво спросила: Сколько раз Ковенанта призывали в Страну? Я имею в виду, до того, как мы с ним пришли сюда вместе?

Четыре из которых были известны Стражу Крови ответил Стейв.

Кто его вызвал?

Её спутник, по-видимому, принял её фрагментированное состояние. Он ответил без колебаний: Первый призыв был совершён Пещерным Ужасом Слюнявым Каменным Червём по велению Порчи. Второй Верховным Лордом Еленой. Третий Верховным Лордом Морамом. В каждом таком призыве необходимая сила черпалась из Посоха Закона. Но четвёртый был совершён Гигантом Солёного Сердца Пенопоследователь и Каменным Покорителем Триоком, движимыми лишь их собственным отчаянием и жезлом.

, из Высокого Леса, подаренный Триоку Верховным Лордом Морамом.

На мгновение отвлекшись, Линден спросил: ‘

Ломиллиалор

‘? Стейв уже однажды упоминал это имя.

Он пожал плечами. Это вопросы предания, выходящие за рамки

. Я знаю только, что

был в лесном предании

как

был к каменным преданиям

. С его помощью Найрбранды и Лорды проводили испытание истины, говорили на больших расстояниях и совершали другие акты теургии.

Она кивнула, словно поняла. Поразмыслив, она восстановила нить своего рассказа.

Но когда мы с Ковенантом пришли сюда вместе, нас призвал Лорд Фаул. Тогда я не задумывался об этом. Но теперь думаю, что он совершил ошибку. Возможно, это была его самая большая ошибка . Как и Ковенант до неё, Линден освободилась, когда её призыватель был побеждён. Он связал наши жизни со своей.

Вот почему на этот раз он использовал Джоан. Мать Роджера .

Роджер сделал это возможным. И он похитил Джереми. Прямо или косвенно, он передал Джереми лорду Фаулу и

кроэль.

Разве это не Порча призвала бывшую жену пра-Лорда? возможно, Стейв пытался помочь Линдену задуматься.

О, конечно . Она покачала головой, отмахиваясь от возможных последствий. Но она уже была потеряна. Я пытаюсь понять, что такое необходимость свободы . Я не знаю, что это такое.

Избранный?

Она повернулась к колонне и направилась в другую сторону. Но она продолжала цепляться за свои размышления. Они защищали её от более глубокого страха.

До того, как я пришла сюда в первый раз, сказала она. Лорд Фаул напал на Ковенанта, напав на Джоан. Он подтолкнул Ковенанта к самопожертвованию, угрожая ей. И Ковенант это сделал. Он обменял свою жизнь на её.

То, чего я не понимаю. Линден пыталась подобрать слова. То, что она искала, лишь косвенно соответствовало её вопросу. Спасая её, он отдал свою свободу? Поэтому он мог победить Лорда Фаула, только сдавшись? Потому что, по сути, он уже сдался? Неужели спасение Джоан стоило ему способности сражаться?

Погубит ли Линден Страну, если она продаст себя за Иеремию?

Стейв, казалось, изучал вопрос. Это тоже вопрос предания, выходящий за рамки моего понимания. И всё же я полагаю, что это не так. Сдача Неверующего была его собственной, принуждённой любовью и собственной природой, а не мощью Порчи. Пожертвовав собой, он не пожертвовал своей свободой. Скорее, его покорность была проявлением силы, которой он свободно пользовался. Если бы он был связан своей капитуляцией в вашем мире, многочисленные попытки Порчи ввести его в заблуждение и принудить были бы напрасны .

Хоннинскрейв также пожертвовал собой, чтобы одержать драгоценную победу.

Линден вздохнула, словно была озадачена, хотя это было не так. Хихиканье Махдаута отошло на второй план, но она не забыла, что потеряла. Она понимала важность выбора.

Снова сместившись, она обнаружила, что её внимание приковано к статуэтке, стоящей на выступе одной из колонн. Она привлекла её внимание, потому что изображала лошадь, явно ранихинскую, и потому что она стояла на дыбах, словно звери, разгуливающие по пижаме Джеремии. Статуэтка была, пожалуй, ей в руку и излучала величественность: развевающиеся грива и хвост, бугристые мускулы. Сдунув с неё слой пыли, она увидела, что она сделана из кости. За тысячелетия она постарела до цвета слоновой кости.

Как и все знания и секреты Земли, статуэтка стала символом древности и забвения.

В отличие от

Однако, несмотря на бюст, Ранихин, похоже, не был создан Джереми. Хотя он был собран из множества частей, его части были каким-то образом соединены, слиты воедино, создавая единое целое.

Можете ли вы мне что-нибудь рассказать об этом, Стейв? спросила она задумчиво. Кто работал с костью?

Кто из всех людей, погибших на Земле?

Наблюдая за ней, он сказал: Это, пожалуй, самый древний из Даров в Зале. Он иллюстрирует искусство Рамен, которое они называют слиянием костного мозга , ваянием костей, и анундивион яджиа

. Я ничего не знаю о его истории, ибо Рамен о ней не говорят. В веках Владык говорили лишь, что это искусство было утеряно. Возможно, утрата произошла во время их бегства с Ранихинами, спасавшимися от Ритуала Осквернения, ибо многое из того, что было ценно, не пережило отчаяния Опустошителя Земли. Или, может быть, истина скрыта в какой-то другой истории.

Мэнтралл может дать ответ, если ты спросишь. Он может отказать. Но ты всё ещё не назвал свой истинный вопрос .

Линден не могла смотреть ему в глаза. Образ ранихина, представшего перед ней в старой, покрытой пылью кости и в крашеных нитках на испорченной пижаме Джеремии, казалось, требовал от неё большего, чем Стейв. Но скульптура лошади не могла взглянуть ей в глаза и увидеть её страх.

Боже, ей нужен был Завет! Его непоколебимое принятие, возможно, помогло бы ей увидеть путь, не проложенный гневом и горечью. Пирамида Хоннинскрейва призывала к жертве, но этого было недостаточно. Висельная Долина казалась ей более понятной.

Постепенно она уменьшила пламя Посоха до слабого мерцания, едва освещавшего лицо Посоха. Изолированная тьмой, Линден пыталась вспомнить поиск, который привёл её в это место кровопролития и воспоминаний.

Она сказала. начала она, запинаясь. Махдаут. Она напомнила мне. На мгновение боль сжала ей горло. Борона показала ей, что её всё ещё можно сделать беспомощной, несмотря на всё, чему она научилась и что пережила. Из-за её паралича десять лет назад Кавинант был убит, а Джеремия был вынужден изувечить себя на костре Презирающего. Роджер сказал, что лорд Фаул давно владеет моим сыном. С тех пор, как мы с Кавинантом впервые пришли в Страну. Что Джеремия принадлежит Презирающему , – и вся любовь и преданность Линдена ничего не значили. Махдаут, похоже, считал это правдой .

Каждое слово причиняло ей боль, но она произносила их без слёз. В её глазах пылал огонь, который она не давала Посоху.

Стейв, казалось, на мгновение оглядел её. Затем он сказал, словно не мог сдвинуться с места: Я ничего не знаю об этом. Я не знаю вашего сына. И я не знаю всех его страданий. Но это не так среди детей.

. Они рождены сильными, и это их право по рождению оставаться теми, кто они есть.

Вы уверены, что то же самое нельзя сказать и о вашем сыне?

Линден глубоко вздохнула и выдохнула, содрогнувшись. Нет, она не была уверена. Она всегда считала, что отчуждённость Джеремии – это не просто защита, а тюрьма, баррикада против боли. То, что она отгородила его от неё, было почти случайностью. И Махдаут не утверждал, что Джеремия принадлежит Презирающему. Она лишь заметила

что знак а-Иерота был нанесен на мальчика, когда он был еще маленьким ребенком

Лорд Фол

Иеремия был отмечен: это было верно. И Линден, и Ковенант, каждый по-своему, были отмечены. И, возможно, Презирающий считал, что его метка представляет собой право собственности. Он действовал, исходя из подобных убеждений, в прошлом и оказался неправ.

Если бы ее сын добровольно не присоединился к

кроэль

Она медленно повернулась, чтобы встретиться взглядом со Стейвом; и, сделав это, она восстановила яркость Посоха. Она не могла читать его дух: без сомнения, ей никогда не удастся увидеть то, что скрывается за его физическим присутствием. Тем не менее, она подозревала, что его страсти проникали в глубины, которые она едва ли могла постичь. Подобно отчуждённости Иеремии, его стоицизм мог быть защитой – и тюрьмой.

Спасибо тихо сказала она. Это помогает. Он не мой сын, потому что я его родила. Он мой сын, потому что я

выбрал

его. Я не знаю, где правда. Возможно, я никогда этого не узнаю. Но я всё ещё могу выбирать. Я буду верить, что у него есть право , право каждого ребёнка, быть самим собой .

К ее удивлению, Стейв ответил глубоким

поклонился. Избранный ответил он неожиданно официально. Так бы я говорил о своих сыновьях, хотя они и остаются среди Мастеров, и вместе с Мастерами отвергли меня .

Линден с досадой посмотрела на него. Его сыновья.? Она знала, что у его народа есть жёны и дети. Как же иначе? Но она никогда не допускала мысли, что у него могут быть сыновья, которые отвернулись от него.

Его решимость поддержать ее обошлась ему дороже, чем она когда-либо могла себе представить.

Ты не. Она хотела сказать: Ты мне не сказал . Ты даже не намекнул. Согласно Махдауту,

Он назвал свою боль

. Но до сих пор он этого по-настоящему не делал.

Однако прежде чем она успела обрести голос, он продолжил более строго: Теперь я понимаю ваш вопрос. И вы на него ответили. Здесь Великан Гримманд Хоннинскрейв принял владение.

Шеол и остался собой. Ты не будешь думать о своём сыне хуже, чем о любом великане, которого ты знал.

Его манеры не позволяли задавать вопросов. Он не собирался думать хуже о своих сыновьях.

Наконец голос Махдаута затих в сознании Линдена.

С трудом она подавила протесты. Когда почувствовала, что готова уважать его уединение – и его одиночество, – она сказала: Хорошо. Не знаю, сколько мы здесь уже, но пора уходить. Мартир будет задаваться вопросом, где мы. А если нет, то Лианд . Ради Стейва она попыталась улыбнуться. В любом случае, они, наверное, готовы как никогда . Оглядевшись в поисках дверей, она неловко добавила: Ещё одно НО .

Отвергнутый Мастер смотрел на неё так, словно между ними ничего не произошло. Избранная?

Не знаю, насколько вы готовы рассказать свою историю. Это ваша история. Я ничего не скажу. Но остальные , Лианд и Рамен, должны хотя бы знать, что Махдаут и Харроу это Непоследовательность , связанные с Теомахом. Это может помочь им понять, с чем мы столкнулись .

Стейв слегка пожал плечами. Как скажешь .

Вздохнув, она направилась к дверям. Они с Стейвом, несмотря на его глубокую разлуку, вышли из Зала Даров.

Здесь могли быть тысячи ступенек. Это было вполне возможно. Зал располагался значительно ниже уровня ворот Ревелстоуна, а её комнаты располагались высоко в южной стене замка. К тому времени, как они со Стейвом добрались до коридора, ведущего к её покоям, ноги у неё дрожали от напряжения, и ей приходилось задыхаться. Только прохлада воздуха спасала её от пота, пропитывавшего рубашку.

У двери её ждали Лианд, Рамен и Анель. За исключением Анель, от них исходили тревога и разочарование разной степени выраженности. На полу у их ног лежали спальные мешки, тюки и мешки: припасы для непредсказуемого путешествия. Что бы ни решили Хозяева, слуги Ревелстоуна проявили щедрость.

Несмотря на ссадины и синяки, Галт охранял её дверь. Очевидно, он не впустил спутников Линдена. Его поза могла быть проявлением вежливости по отношению к ней. Или, возможно, это было предвкушением поведения Мастеров.

Лианд с облегчением встретил её. Линден!

Рингтане . Мартиру было сложнее успокоить. Этот Мастер, фыркнул он, похлопав Галта по плечу, ничего не даёт. Он отказался раскрыть твоё местонахождение. Он скажет лишь, что в твоё отсутствие мы не можем войти в твои покои. Однако очевидно, что он видел бой. Пока мы пребываем в неведении, заточённые в камне, произошли важные события.

Неужели этой суровой крепости угрожает какая-то новая угроза?

Бхапа разделял гнев Манетралла. Пахни стояла рядом с Лиандом, держа его за руку, словно не желая отпускать. Анеле пробормотал себе под нос своё недоверие к Мастерам и заточению.

Линден подняла руки, чтобы успокоить раздражение Мартиры. Всё ещё тяжело дыша, она сказала: Извини. С нами всё в порядке. Ты же видишь. Мне нужно было сделать пару дел, пока ты собирался. Стейв расскажет тебе о них, когда появится возможность. А сейчас, она понюхала воздух и почувствовала, что рассвет уже близок, нам нужно идти к воротам. Нам предстоит долгий путь, и я не думаю, что он будет лёгким .

Она не оставила ничего своего в своих комнатах.

Линден Эвери твердо начал Галт. Мастерс.

Она оборвала его: Не говори этого. Я и так знаю . И пока не знала, как ответить. Если я не права, Хандир без колебаний меня поправит .

Смиренный поднял бровь в явном неодобрении. Но он не стал настаивать на продолжении разговора.

Мартир сверкнул свирепой ухмылкой, глядя на Галта, на Линдена. Линден не знал, что Манетралл нашёл в ней – или в Униженном, – но он с нетерпением ждал развязки.

Бхапа и Пахни промолчали: они бы и не сказали, пока их Манетраль молчал. Но Линден ожидала потока вопросов от Лианда. Она приготовилась парировать их.

Однако он удивил её. С непривычной лёгкостью он подавил свои недоумевающие тревоги. Наблюдая за ним, она догадалась, что Пахни во многом избавила его от невежества. Но перемена в нём имела и другую причину: она это видела. На интуитивном, а возможно, и подсознательном уровне, фокус его внимания сместился. Теперь он был сосредоточен на Пахни. Он был другом Линден: он всегда будет её другом. Он будет поддерживать её с той же стойкостью, которую она познала в Сандере. Но она больше не занимала его мысли и сердце.

Его перемена принесла ей лёгкое облегчение, которое она пыталась скрыть ради него. Это позволило ей лучше сосредоточиться на своих намерениях.

Даже когда ее мысли были где-то далеко, все ее чувства и действия вращались вокруг Иеремии.

Стейв вопросительно посмотрел на неё. Возможно, он хотел узнать, что она ответит Мастерам. Однако, не услышав её, он снова слегка пожал плечами и пошёл помогать Рамену и Лианду нести их ноши.

Как только её спутники закинули на плечи спальные мешки и припасы, Мартир резко кивнула. Линден, следуя за Стейвом, спустилась по многочисленным лестницам и коридорам к прихожей. Спутники последовали за ней, а Галт последовал за ними, словно гарантируя, что они не передумают.

Пройдя немного, Линден попросила Лианда пойти с ней. Несмотря на облегчение, ей нужно было поговорить с ним. Через Анель Ковенант пообещал Стоундаунору неясное и тяжкое бремя. И Лианд проявил к ней больше щедрости и внимания, чем она могла себе представить. Она хотела помочь ему обрести предназначение. Она была ему очень обязана.

Он оставил Пахни и Анеле, чтобы присоединиться к ней. Она искоса посмотрела на него, наблюдая, как легко его крепкое тело несло два спальных мешка и набитый мешок; оценивая масштаб его нового ожидания. Затем, стараясь говорить небрежно, она сказала: Я обещала тебе ответы. Пахни рассказала тебе всё, что смогла. Стейв заполнит некоторые пробелы. Но мы с тобой. Она на мгновение замолчала, обдумывая, что может ему предложить. Не в первый раз она пожалела, что он не в безопасности в Митил-Стоундауне.

Я бы хотел пощадить тебя.

. Но безопасности не было нигде: не сейчас. Нам следует поговорить о

Его глаза расширились. Линден? Он не мог скрыть своего волнения.

Она тебе подходит сказала она. Такая сила Земли. она кажется правильной . Он унаследовал её через десятки поколений. Но интересно, было ли у тебя время изучить, на что она способна .

Я видел, что оно даёт свет в нужный момент ответил Лианд со смесью благоговения, признательности и сомнения. Воссоединить фрагменты мыслей Анеле это великая сила. И Стейв говорил об испытании истины. Но я не приобрёл никаких других знаний .

Линден осторожно ощупала своим чувством здоровья мешочек, висевший у него на поясе, изучая странную текстуру Солнечного камня, пробуя его неповторимый вкус. Впечатление отсутствия, которое он создавал для обычного взгляда, опровергалось другими уровнями восприятия.

Думаю, это ещё не всё . Чудо, лёгкое, как лёгкий ветерок, пронеслось по Линдену. Если я не ошибаюсь, оно может нейтрализовать воздействие Грязи Кевина. И не только для тебя. Ты сможешь помочь остальным из нас. Тебе не понадобятся я или Глиммермир, чтобы отразить эту слепоту .

На самом деле, вы могли бы пойти дальше. У меня сложилось впечатление, что

может исцелить. Не физически. Духовно . С помощью Солнечного камня Лианд может излечить недуги

неправильность

И это еще не все .

Затем она резко оправилась, пораженная тем, что почувствовала. Боже мой, Лианд , – выдохнула она; но ей не следовало удивляться. Снова и снова Земля демонстрировала своё предусмотрительное богатство. Я думаю, что ты можешь повлиять на

погода

При достаточной практике и достаточной смелости

Лианд уставился на неё. Этого, конечно, сделать нельзя .

Линден попыталась ответить на его недоверие, но прежде чем она нашла ответ, Стейв бесстрастно сказал:

Помните об этом. В эпоху Кровавого Стража и Лордов, повелителей

Лоре в свое время совершал такие поступки с

Однако при таком использовании камень был разрушен. Поэтому

редко тратились таким образом, ибо все Стоундауноры любили скалу Земли .

Возможно, он предостерегал Лианда.

Видя, как взгляд молодого человека загорается от волнения, а за его спиной тени заполняют глаза Пахни, Линден пробормотал: Не могу сказать наверняка. И я не знаю, насколько это связано с преданиями. Я даже не уверен, что понимаю, что такое предания . Но очевидно, что теперь у тебя есть собственная сила .

Она хотела сказать утвердительно, и это ей удалось. Свет и обещания, казалось, озарили Лианда, словно восход солнца. Но реакцию Линдена затмили уязвлённая гордость и страх Пахни. Власть грозила её обладателю, в чём Линден не раз убеждался. Юный Корд боялся за него.

Вздохнув про себя, Линден пошла на встречу с Мастерами.

Черт, я бы хотел, чтобы кто-нибудь из нас мог тебя пощадить.

Она не могла позволить себе пощадить ни одного из своих спутников. Не сейчас: не после всего, что она узнала и пережила под

Скайвейр. А судьба Махдаута показала, что Линден не способен сделать выбор за них.

Ее друзья прожили бы дольше, если бы не полагались на ее защиту.

Э

Наконец они достигли зала, за ними следовал Галт; и Линден всё ещё не знала, как отреагирует на решение Мастеров. Но когда она обнаружила Хандира, ожидающего её среди двадцати других Мастеров, включая Клайма и Брана, с запертыми за его спиной вратами Ревелстоуна, она поняла, что верно оценила их решимость.

Мастера знали, что она собирается покинуть Ревелстоун. Они знали, почему. Стейв рассказал им об этом по её просьбе. И они знали, что она слышала историю об их давней встрече с Непоследовательным.

Ответом им было закрытие ворот.

По своим собственным причинам они запаслись множеством ламп и факелов. В зале царил свет от их отказа. Несмотря на свойственное им бесстрастие, Голос Мастеров и другие сородичи Посоха создавали впечатление, что они готовы к битве.

Линден не колебалась. Она направилась прямо к Хандиру, остановилась перед ним и кивнула в знак приветствия. Хандир. Пожалуйста, открой ворота. Нам с друзьями нужно идти .

Она не могла представить себе никаких обстоятельств, при которых Земля могла бы быть спасена людьми, оставшимися в Ревелстоуне. И

Она больше не приведёт к ней Иеремию. Спасти сына она могла, только отправившись на его поиски.

Хандир ответил на её поклон кивком. Он официально объявил: Линден Эвери, Хозяева не разрешат тебе уйти .

За спиной Линден Манетралл бормотал кислые упреки. В Лианде кипели протесты. Но они не встали между ней и Гласом Мастеров.

Хотя Линден знала, чего ожидать, ей пришлось сдержать вспышку гнева. Не могли бы вы объяснить мне, почему?

Она прижала Посох к груди, чтобы опереться на его утонченную и почерневшую силу, и показать Хандиру, что она не собирается бросать ему вызов Законом и Силой Земли.

Непреклонность его ответа, казалось, придала его словам силу приказа. Мы признаём, что ты Линден Эвери, Избранный и Солнечный Мудрец, сопровождавший ур-Лорда Томаса Ковенанта к искуплению Земли. Тем не менее, мы не сдались.

По вашим словам, мы не заключили старика в тюрьму. Однако мы не уверены, что он может спокойно бродить по Стране. По причинам, которые Стейв, несомненно, описал, мы не возражаем против владения Стоундаунора.

. Но наше согласие не означает, что мы не видим опасности в его невежестве. Мы считаем, что он также не может безопасно бродить по Земле.

Голос Мастеров на мгновение замолчал. Затем он признал: Впрочем, это мелочи. От вашего имени мы могли бы оставить их в стороне. Но у нас есть дела поважнее .

Среди спутников Линдена нарастало напряжение. Анель тревожно качал головой, пока Рамен пытался сдержать негодование. Лианд одной рукой сжимал мешочек с куском Солнечного Камня. Только Стейв, казалось, не был тронут поведением Мастеров.

Несомненно, он точно знал, как и почему они пришли к такому решению.

Затаив дыхание, Линден ждала продолжения Хандира.

Линден Эвери, произнёс он. Твоя власть возросла, и ты можешь причинить ещё больше вреда. Нам следует более серьёзно рассуждать о твоих деяниях и намерениях.

Похоже, мы серьёзно ошиблись, доверившись подобию пра-Владыки. Его ореол пренебрег нашим пониманием. Однако по этой причине мы должны учитывать, что и вы можете быть окутаны ореолом. Более того, мы должны учитывать, что, возможно, и не было другого ореола, кроме вашего. Таким образом, становится очевидным, что вы устранили пра-Владыку и его спутника, чтобы помешать спасению Земли, и теперь ищете более тёмных умыслов .

Линден угрюмо сдержалась: она была уверена, что Хандир ещё не закончил. Но Махртаир не стал подражать её сдержанности.

Тогда вы и вправду глупцы резко бросил он. С самого начала Рамен ясно видел разницу между Рингтаном и кажущимся Неверующим. Её дух открыт как любви, так и обиде. Во всём его намерения были скрыты.

И если наше суждение может быть подвергнуто сомнению, то суждение Ранихин – нет. Она приняла участие в обряде коня . Голос Манетрал дрожал от гнева. Ранихин склонили головы перед ней – да, и перед Ставом тоже. Если вы утверждаете, что она лжива, вы забыли веру Стражей Крови и недостойны называть себя их потомками .

Линден увидел, как Мастера по обе стороны от Хандира сжали кулаки. Бранл и Клайм вышли вперёд, а Галт отошёл от небольшой группы Линдена и встал рядом с другими Смирёнными.

Защити шепнул Анеле, словно боясь говорить громче. Защити Анеле. Он надежда страны.

Они

погубит его .

Однако если Хандир и обиделся, то не подал виду. Его лицо ничего не выражало, когда он смотрел мимо Линдена на Махртаира.

Я не говорю, Манетралл, что Линден Эвери лжец, ответил он без обиняков. Я лишь говорю, что мы должны это обдумать .

Затем он снова повернулся к ней. Однако то, в каком состоянии ты вернулась к нам, не подлежит сомнению. Теперь ты похожа на преображённый Посох Закона. Тьма наполняет твоё сердце. Воистину, ты подобна труту, ждущему лишь искры, чтобы спровоцировать разрушение. Согласно твоей истории, это изменение было вызвано Кровью Земли и бедственным положением твоего сына. Возможно, ты сказала правду. И всё же угроза остаётся, независимо от её причины.

Ты, как и любой из твоих спутников, не можешь безопасно бродить по Земле. Ты стал воплощением горя и гнева, и все твои деяния ведут ко злу .

Стиснув зубы, Линден подавила желание сказать: Если хоть что-то из этого правда, ты, возможно, захочешь спросить себя, почему я не угрожаю .

Когда она впервые вошла в Ревелстоун, Хандир заверил её, что Мастера могут лишить её сил. Тогда она поверила ему, но теперь её это не убедило. Но она не собиралась отвечать вызовом. Она просто хотела, чтобы Хандир понял, что она не боится. Она стала своего рода

она сама: как и они, она не поддавалась никаким уговорам.

Она натянуто спросила: Ещё?

Есть , – признал он. Человек, показавший себя более великим, чем Демондимы, теперь среди нас. Он из Непоследовательных, как вы убедились на собственном горьком опыте. Но в обширной памяти

, ни один Непоследователь не вторгся в Землю. В этом они похожи на

. До сих пор оба

и Непоследовательные держались обособленно, за исключением момента рождения Верховного Лорда Берека Полурукого и периода медленного упадка Единого Леса.

Линден Эйвери, это мрачные предзнаменования. И мы видели, что доблесть Бороны превосходит тебя. Если твои собственные желания не порождают погибель, то его жажда белого золота и Посоха Закона непременно это сделает. Допустить твой уход значит накликать беду .

Здесь Голос Мастеров оборвался. Он сказал достаточно: Линдену не нужно было слышать больше, чтобы понять неуверенность родичей Стейва.

Она почувствовала удивление и замешательство Лианд и Рамен. Им ещё не рассказали ни о её встрече с Харроу, ни о рассказе Стейва, ни о кончине Махдаута. Тем не менее, Хандир полностью завладел её вниманием. Нуждаясь в выплеске своей горечи, она спросила: Не думаю, что это как-то связано с тем, что Стейв бросил тебе вызов, рассказав о Вайзарде и Теомахе?

Хандир посмотрел на неё без всякого выражения. Став был признан виновным. Дальнейший отказ недопустим .

Через мгновение Линден кивнул. В каком-то смысле худшим из последствий наказания для Стейва было то, что Мастера больше не считали его действия хоть сколько-нибудь значимыми.

Её подмывало отвернуться от них и от их поддержки. Пусть они продолжают служить Лорду Фаулу, пусть даже не намеренно, но на деле, цепляясь за свои сомнения в одиночестве. Она найдёт другой способ покинуть Крепость. Однако ради Земли, а не ради Иеремии, она прибегла к последнему аргументу. Она не сомневалась, что Мастера понадобятся.

Хорошо резко сказала она. Кажется, я понимаю, почему ты мне не доверяешь. Но есть одна вещь, которую ты так и не объяснил.

Ты не смог победить Демондимов. Если бы я не закрыл их

, вы бы не смогли удержать Ревелстоун. Так что же изменилось, пока меня не было? Почему вы думаете, что

ты можешь справиться с Эсмером и Кастенессеном и

и Грязь и Падения Кевина и Роджер Ковенант и Непоследовательные , не говоря уже о опустошителях и

а кольцо Жанны и сам Коррупция?

Неужели ты ещё не понял, что я тебе нужен? Что тебе нужны все мы и любые другие союзники, которых ты сможешь найти?

Голос Мастеров покачал головой. Его лицо ничего не выражало. Тем не менее, какая-то едва заметная перемена в его непреклонности придала его ответу лёгкий оттенок грусти.

Вы всё ещё не понимаете нашего Господства. Мы не стремимся доказать свою готовность противостоять всем опасностям, обрушивающимся на Землю. Мы лишь стремимся предотвратить Осквернение. Такое зло могут совершить лишь те, кто обладает властью, любит Землю и знает отчаяние.

Истинный Томас Ковенант, ур-Лорд и Неверующий, поручил нам сохранить Ревелстоун. Мы охотно посвятим свои жизни этой попытке. Но наша главная цель не требует от нас искупления Земли. Она требует от нас гарантировать, что новый Опустошитель Земли не совершит повторного Ритуала Осквернения .

Несмотря на свою решимость, Линден поникла. Он был прав: она неправильно поняла Мастеров. Она сосредоточила своё внимание на последствиях их поступков, на их высокомерии – и в результате упустила истинный смысл терпеливых объяснений Стейва. Все её попытки убедить Хандира и его сородичей основывались на недоразумении, на скрытой ошибке. Она критиковала применение и результаты их Мастерства, вместо того чтобы обратиться к их фундаментальным проблемам; и поэтому её попытки сдвинуть их с места провалились.

Теперь было слишком поздно. Она не могла обещать Хандиру, что его опасения беспочвенны; что она никогда не станет очередной Опустошительницей земель. Слишком многие видели в ней тьму: она сама видела её. Слишком многие боялись, что её намерения приведут к гибели, а не к надежде.

У тебя есть способность творить ужасы.

В себе она хранит опустошение Земли.

Ладно , – пыталась она убедить себя. Она потерпела неудачу. Ей нужен был совершенно другой подход. Но на несколько мгновений её охватило сожаление о том, во что ей обошлись её недостатки. Стоя перед Хандиром, она склонила голову, словно признавая поражение.

Её сердце было каменным: она не была сломлена. Но ей нужно было немного времени, чтобы сосредоточиться.

Пока она пыталась придумать альтернативу, Стейв неожиданно вышел вперёд. Ничего не стоит препираться сказал он Хандиру. Я предлагаю испытание истины .

Легкий подъем подбородка Хандира выдал, что Стейв его удивил.

Пока Лианд в ужасе шарил в своей сумке, Стейв объяснил: Я не предлагаю использовать

Вызов от земная сила не будет достаточным среди

. Вместо этого я предлагаю испытание истины боем.

Стейв, нет возразила Линден. Она не забыла ударов, которые он уже получил от своих сородичей.

Я не желаю причинять вреда, сказал он, не сводя глаз с Хандир. И Избранная, конечно же, не желает, ибо она понимает, что Земля требует

. Поэтому я сражусь с любыми тремя Мастерами. Пусть каждый по очереди нападёт на меня. Если я собью каждого с ног и не упаду, ты позволишь Избранному уйти. Если меня сбросят, а кто-то из троих останется стоять, она удалится на плато и будет искать спасения для своего сына другими способами.

Прежде чем Голос Мастеров успел заговорить, Галт ответил с необычайным рвением: Смиренные принимают это состязание . Очевидно, он, Клайм и Бранл усмотрели личное оскорбление в действиях или отношении Стейва.

Это, Стейв пробормотала Линден, но она не знала ни одного аргумента, который он бы принял во внимание. Его предложение не обязывало её ни к чему, что помешало бы ей искать другой выход. И после всего, что он для неё сделал, она не могла сказать вслух, что верит в его падение.

Лианд начал горячо возражать, но голос Мартиры перебил его. Протрубив, словно труба, Манетралл объявил: Я также предлагаю испытание истины .

Линден повернулся к нему и провозгласил: Позволь Кольценосцу войти во двор за этим тёмным камнем. Заключённая за внешними вратами, она призовёт Ранихинов. Их приближение увидят Мастера, что наблюдают с башни.

До сих пор её просьбу поддержали семь Ранихин: Хайнин, Хайн, Нарунал, Храма, Рхом, Вхрани и Нахаран. Если теперь ей ответят больше семи, вы признаете, что великие кони одобряют как её желания, так и вашу осторожность. Они решили, что она должна уйти, и что некоторые из вас должны её сопровождать. Если ей ответят не более семи, вы признаете, что Ранихин не разделяют вашего страха перед Осквернением. Вы почтите их мудрость. А если ей не ответят, мы примем ваш отказ.

Потрясённая, Линден попыталась взять себя в руки. Как и вызов Стейва, вызов Мартиры не сломил её. Ранихин ответил бы: она была в этом уверена. И всё же дерзость Манетралла поразила её. Неужели за всю их историю ни один рамен не предлагал брать на себя обязательства от имени великих коней?

Однако испытание Стейва было не менее смелым. Он исцелился, а Смиренный – нет. Но он потерял глаз. Он был слегка искалечен усечением зрения.

Тем не менее, Линден не могла отказаться ни от помощи Стейва, ни от помощи Махртаира. Она

нужный

покинуть Ревелстоун, но не имел четкого представления, как это сделать.

Лианд был полон протестов, но Пахни отвела его в сторону, настойчиво шепча что-то. Казалось, она просила его признать власть Манетралла.

Когда Хандир ответил, Линден снова повернулся к нему.

Глас Мастеров обратился к Стейву: Это Линден Эвери угрожает Осквернением. Ты нет. Как успех или неудача твоих сил повлияет на опасность, грозящую Земле?

Не будет невозмутимо ответил Стейв. Это будет мерилом твоей достоинст в том, чтобы осудить её так же, как ты осудил меня .

Линден застонала про себя. Если Стейв потерпит неудачу, он узаконит отречение своего народа.

Смиренные высказались резко вмешался Галт. Мы примем вызов .

Но

Я не говорил ответил Хандир с ноткой резкости. По праву лет и достижений я Глас Мастеров. Меня следует слушать .

Поскольку и к униженным следует прислушиваться напомнил ему Галт.

Смиренный и Хандир долго смотрели друг на друга. Затем все четверо кивнули, и Голос Мастеров переключил своё внимание на Махртаира.

Манетралл, мы услышали тебя. Хотя твой гнев неуместен, ты Манетралл из Рамен, и мы слушаем тебя с уважением. Но мы не понимаем, какое отношение воля Ранихин имеет к природе нашего служения .

Махртаир, проницательный, как хищник, ответил: Ранихын присущи Земле, как

И даже Рамен не такие. Величественные кони являются частью сущности и величия Земли, ибо они – воплощение земной силы, целиком и полностью, не омрачённые ни знанием, ни стремлением к величию. Они возвышаются среди чудес, побудивших вас выбрать этот род служения. Кроме того, их предвидение общеизвестно и неоценимо.

Тогда поведай мне, как какой-либо Мастер может презирать выбор Ранихинов и при этом утверждать, что он служит Земле .

Хотя некоторые другие Мастера выражали негодование, Хандир, похоже, не был обижен. Вместо этого он кивнул, словно признавая справедливость доводов Манетралла. Линден закусила губу, а Хандир молчал, вероятно, общаясь с

в прихожей.

Без всякой видимой причины Анеле заявил: Анеле не боится лошадей. Он не боится тёмных существ. Он боится

их

Затем раздался Голос Мастеров. Линден Эвери, произнёс он, словно произнесённые вслух слова стали для него неловкими, ты исцелил Посох. Униженные по-прежнему страдают от ран .

Возможно, он просил ее отказаться от проверки истины, проведенной Стейвом.

Если так, то он недооценил её. Стейв пожертвовал ради неё своей связью с сыновьями. Несмотря на свои опасения, она ответила: И у него всего один глаз. Я считаю это квитанцией .

В любом случае, раны Смиренных были поверхностными. И Стейву пришлось отплатить ударами.

Линден выдохнул Лианд, предупреждая ее.

Это есть внутри тебя.

На несколько мгновений Хандир снова замолчал. Затем он изменил позу, обращаясь ко всем вокруг.

Решено сурово сказал он. Оба теста имеют смысл. Ни один из них не подходит.

Однако мы не желаем вражды Линдена Эйвери. Мы также не намерены проявлять неуважение к Рамен или величию Ранихинов. И Усмирённые должны быть услышаны. Поэтому оба испытания будут проведены по очереди. Если Стейв выдержит каждого из Усмирённых, Линден Эйвери призовёт Ранихинов, как того требует Манетралл. Если Стейв падет, никакие вызовы не будут приняты.

После короткой паузы он продолжил: Однако в глубине души я считаю, что подобные испытания ничего не решают . И снова в его манере или тоне, казалось, сквозила скрытая печаль. Допустив их, мы принимаем лишь риск большей неопределённости, ибо строгие правила нашего служения не будут отменены. Если Линден Эвери будет освобождена, мы будем вынуждены задуматься, не прокляли ли мы Землю. Но если Стейв или Ранихин подведут её, это не убедит её принять наше Господство. Скорее, тьма внутри неё сгустится . И Осквернение может быть совершено в Ревелстоне так же легко, как и в Кириле Трендоре. Таким образом, мы снова будем вынуждены задуматься, не прокляли ли мы Землю.

Я Хандир, по праву лет и достижений Глас Мастеров. Я говорил. Но мои слова не принесут сладких плодов. Скорее, они вызовут желчь и раскаяние .

Закончив, он и остальные Мастера немедленно отступили, оставив между отрядом Линдена и запертыми воротами лишь Галта, Клайма и Брана. Хандир явно намеревался начать испытания немедленно.

Крепче обняв Посох, Линден попыталась дышать, словно успокоившись. Она не была уверена, что сможет вынести ещё одну избиение Посоха.

Пока Стейв шёл навстречу Униженным, Мартир и Лианд стояли рядом с Линденом. Желчь и скорбь неизбежный результат твоего Владычества сказал Манетрал Хандиру. Не жалуйся на них здесь, где те, кто стремится сохранить Землю, хотят лишь одного: сделать это без сопротивления .

Затем он прошептал Линдену: Я предложил испытание Ранихин, надеясь пощадить Посоха. Он пострадал и физически, и морально, и я боялся за него. Я не хотел мешать тебе, Рингтан .

Знаю напряжённо пробормотала она. Мне тоже страшно. Если они снова причинят ему боль, я не знаю, как себя простить. Но у меня просто нет идей получше .

Ах, Стейв, вздохнул Лианд. Теперь мне действительно стыдно, что я так плохо о тебе думал и говорил .

Стейв и Смирённые, как один, поклонились друг другу, соблюдая ритуальную церемонию. Затем Бранл и Клайм отступили, освобождая место для Галта и Стейва.

Линден невольно вспомнила ещё одну битву в этом месте. Когда Ном прорвал внутренние ворота, она и Ковенант вошли в зал вместе с Сандером и Холлианом, несколькими гигантами и небольшой группой

Здесь они отчаянно сражались с Клэйвом, Курсерами и на-Мхорамами

Мрачный

. Прежнее безумие, ужас и кровопролитие, казалось, теперь терзали ее, столь же мрачные, как предзнаменования Хандира.

Галт ударил так внезапно, что она чуть не ахнула. Кровь всё ещё покрывала его руки и ноги. Тем не менее, он нанёс быстрый и сильный удар, достаточно сильный, чтобы раздробить ослеплённую сторону лица Стейва.

Стейв сказал, что не хочет причинять вреда. Очевидно, намерения Галта были более радикальными. Казалось, он хотел стереть Стейва с лица земли.

Лампы и факелы давали обильный свет. Однако Линден не могла различить сокрушительный удар Галта от деталей ответа Стейва. Она видела лишь, как Стейв застыл перед кулаком Галта, а затем встал позади Смиренного, положив руки ему на плечи. С изящной точностью он оттолкнул ногу Галта и дернул Смиренного назад.

Галт упал: он не мог этого предотвратить. Но, падая, он перевернулся в воздухе, ухватился за тунику Стейва и попытался потянуть Стейва вниз вместе с собой.

Стейв ответил, упав так, что его колени тяжело приземлились на рёбра Галта. Упираясь руками в хватку Галта, Стейв сохранил равновесие, так что ни одна его часть, кроме ступней, не касалась пола.

По лицу Галта пробежала дрожь шока или огорчения, которая тут же исчезла. На мгновение Линден испугался, что Униженный не сдастся и попытается сбить Стейва с ног. Однако вместо этого Галт отпустил Стейва и расслабился.

нравственность не позволила ему нарушить условия испытания.

Кивнув, Стейв плавно поднялся на ноги и повернулся к Брану и Клайму.

Хандир и наблюдавшие за ней Мастера скрыли свои чувства. Линден заметила, что Лианд положил руку ей на плечо. Он крепко обнял её, чтобы скрыть своё волнение.

Следующим к Стейву подошёл Клайм. Они неподвижно смотрели друг на друга, но сосредоточенность или, возможно, отблеск пламени в глазах Смиренного создавала впечатление, что он прощупывает защиту Стейва.

Линден знала, что она не получит никакого предупреждения; что даже ее чувство здоровья не могло предвидеть момент, когда кто-либо из

Она бы двинулась. Это само по себе было своего рода предзнаменованием. Тем не менее, она не была готова. Она инстинктивно вздрогнула, когда Клайм напал.

Плавный, как масло, и быстрый, как свет, Униженный нанес удар ногой в живот Стейва.

Стейв снова, казалось, не отреагировал, пока не сделал это. Отступив в сторону, он взмахнул рукой, словно железным прутом, по груди Клайма. Рука Стейва остановила движение Клайма, а удар Клайма ногой понес его вперёд. Противоборствующие силы выбили опорную ногу Униженного из-под него.

Как и Галт, Клайм вцепился в Стейва, когда тот падал. Схватив Стейва за руку, Смиренный попытался сдернуть его с ног. Но Стейв в ответ быстро присел и, используя хватку Клайма, повалил Смиренного вниз.

Клайм приземлился жёстко. Лопатки могли треснуть. Конечно, дыхание должно было перехватить. Но он был.

Он не отреагировал на удар. Вместо этого он отпустил руку Стейва, признав поражение.

Стейв снова выпрямился. Пока Клайм встал и пошёл к своим сородичам, Стейв ждал последнего из Смирённых.

Боже мой, прошептал Линден Лианду и Мартиру. Они не слышат его мыслей, но он всё равно слышит их. Он точно знает, что они собираются сделать .

Даже потеряв оба глаза, он, возможно, смог бы защитить себя от своего собственного народа. На протяжении тысячелетий

Они стали зависимы от своего ментального общения. Связанные друг с другом, они не могли адаптировать свою тактику к непривычному для него сочетанию изоляции и осознанности.

Но Бранл, похоже, понимал причины успеха Стейва. Скорость его приближения или, возможно, просто тон подразумевали осторожность. А Хандир изучал Смиренных так, что, казалось, подразумевал внутренний совет. Все Мастера, возможно, напоминали Бранлу сражаться так, как будто Стейв не.

Вместо того чтобы нанести удар, Бранль медленно кружил вокруг Стейва. Возможно, он хотел, чтобы Стейв сделал первый шаг, взял на себя обязательство.

Но даже тогда у Стейва было преимущество. Он услышал совет Хандира и ответ Бранала. Он понял, к чему готовился Бранл. Когда Стейв внезапно нанёс удар в голову Бранала, это был обманный удар.

Смиренный ответил блоком, который плавно перешёл в мощный удар ногой, сокрушивший Стейва. Но Стейв уже шагнул внутрь удара и резко опустил блок. Пока Бранл отдёргивал ногу, Стейв ударил его локтем по лбу.

Для более медленного восприятия Линдена прикосновение локтя Стейва выглядело безобидным: скользящий удар, ничего более. Удар кости о кость прозвучал слишком тихо, чтобы иметь хоть какую-то силу. И всё же Смиренный откинулся назад.

За оставшиеся доли секунды Бранль попытался сделать сальто, чтобы встать на ноги. Но времени не хватило. Его колени, а затем и руки ударились об пол.

Когда он снова встал, он слегка поклонился Стейву и удалился, чтобы присоединиться к остальным Мастерам.

На мгновение-другое в зале повисла тишина, гнетущая, словно после подземного толчка. Линден показалось, что она слышит, как рушатся предубеждения родственников Стейва. Затем Лианд воскликнул:

Посох!

и выдавил ликование в воздух обоими кулаками. Небеса и

Земля

, Посох!

Свирепо ухмыляясь, Махртиир прорычал: Молодец,

. Поистине, молодец. Вот история, которая обрадует сердца Рамен. Наконец-то были нанесены удары, способные смирить тех, кто не спит. И мы были свидетелями этого, Манетралл и его Веревки. Эти Мастера больше не могут притворяться, что их ценность превосходит вашу.

Линден внезапно почувствовала слабость, облегчение словно опустошило её. Ей хотелось сесть. Стейв уже слишком много страдал из-за неё. Теперь он был в безопасности – по крайней мере, на данный момент. Но она цеплялась за свою решимость и скрывала свою слабость. Держась прямо, она возблагодарила глазами.

Стейв бесстрастно повернулся к Мартиру. Манетралл, это было сделано не для того, чтобы продемонстрировать мою ценность. На их месте я бы вёл себя так, как ведут себя Мастера. Скорее, это было сделано ради служения Избранным и чтобы научить мой народ, что они тоже могут превзойти самих себя, если решат попытаться .

Махртиир ответил глубоким поклоном рамен, словно принимая выговор; но его насмешливая усмешка осталась на его лице.

Ценность не имеет значения строго сказал Хандир. Одно падение не определяет заслуги или доблесть. И всё же мы чтим желание Стейва не причинять вреда, как и должно. И мы признаём исход его испытания.

Вот .

Он кивнул в сторону ворот; и в этот момент массивный камень начал открываться, бесшумно вращаясь на своих гигантских петлях. Свежий, прохладный воздух, благоухающий весной, подсказал Линдену, что солнце встаёт. Его свет заслоняла громада сторожевой башни, но серое сияние проникало внутрь, смягчая пламя ламп и факелов.

Линден Эвери, объявил Голос Мастеров, ты можешь призвать Ранихинов .

Его слова, казалось, несколько успокоили царившую в зале тревогу.

Она подавила желание немедленно направиться к обнесённому стеной двору. Вкус свежего воздуха и перспектива покинуть Ревелстоун вернули ей энтузиазм. Теперь она была уверена в себе. Она разделила с Хайном и Хайнином конский обряд: она знала, что они ответят.

Но у нее были другие заботы.

Сначала она повернулась к Хандиру и поклонилась, хотя он никогда ей не кланялся. Даже когда я считаю, что ты неправ, тихо сказала она, я не сомневаюсь в твоей честности. Если я когда-либо сказала что-то, что заставило тебя думать иначе, я сожалею об этом. Надеюсь, что когда-нибудь мы снова будем союзниками , как во времена Солнечного Погибели. Но сейчас я просто надеюсь, что ты постараешься воздержаться от осуждения .

Она не ждала ответа, и Хандир его не дал. Она почувствовала лёгкую печаль, словно отголосок его голоса, и жестом пригласила друзей собраться вокруг неё.

Ранихын нас не подведут , – сказала она им. Вы все это знаете. И Хандир собирается позволить нам уйти . Она почувствовала это в его скрытой печали. Ему не нравится, что Роджер и

обманули его. Никто из Мастеров этого не делает. И мы постоянно напоминаем им, что они могут ошибаться. Как только мы уйдём, они смогут спокойно обсудить своё определение служения.

Если бы в Земле остался хоть какой-то мир

Стейв кивнул в знак подтверждения.

Но когда мы уйдём, продолжил Линден, мы должны помнить, что Анеле уязвим, когда стоит на чём угодно, кроме камня . За сторожевой башней лежала голая земля. Кастенессен может добраться до него. Лорд Фаул может добраться до него. Даже Эсмер может помешать ему. И есть Ковенант , настоящий, который, похоже, страдает от этого не меньше, чем Анеле .

Когда он не едет, мы должны быть уверены, что он на камне. Если камня не найти, возможно, нам удастся убедить его залезть на дерево. А если деревьев нет, то спальный мешок может быть достаточной защитой.

Или. Она пристально посмотрела на Лианда. Если у нас нет других вариантов, тебе придётся позволить ему взять тебя на руки .

. Я знаю, что он ненавидит быть в здравом уме. Но всё лучше, чем позволить Кастенессену или Лорду Фаулу снова причинить ему боль.

Конечно, сумасшедший

Или Презирающий сможет найти Линдена, если им позволят войти в Анеле. Они будут знать, куда направить свои силы.

Как скажешь, Рингтане пообещал Махртиир. Рамен не оставит без внимания старика .

Лианд опустил голову. Когда он снова взглянул на Линден, она увидела тени и боль в его глазах. Он осторожно проговорил: Я не могу забыть огонь насилия и ярости, который дважды охватил Анеле. Его страдания, когда он держит

Это страшно. Но, на мой взгляд, это меньшая пытка, чем та, что причиняет ему одержимость. Я сделаю всё необходимое, чтобы защитить его.

Пахни сжал руку Стоундавнора, пока тот говорил; и Стейв снова кивнул.

Хорошо . Наконец Линден отпустила Посох. Взяв его в правую руку, она ударила каблуком по камню. Левой рукой она напомнила себе, что кольцо Ковенанта всё ещё висит у неё под рубашкой; что в одном из карманов лежит искажённая игрушка Джеремайи. Затем она повернулась к двору. В таком случае, я готова как никогда. Давайте сделаем это .

В сопровождении спутников она прошла через внутренние ворота на открытое пространство между сторожевой башней и главной крепостью. За ней шёл Хандир и его фаланга Мастеров, словно став зрителями события, которое больше не представляло для них интереса.

Посреди двора она остановилась. Здесь, сказала она себе. Сейчас. Но она никогда не призывала Ранихина: это сделал за неё Стейв. И она не умела свистеть так, как он, пронзительно и пронзительно, словно причитая.

Тихо спросила она Стейва: Вы не против?

Он тут же подчинился. Поднеся пальцы ко рту, он издал резкий свист, словно брошенный звуковой луч. Свист отозвался эхом от гладкого гранита Ревелстоуна, отразился от контрфорсов донжона, мрачно повторился из прохода под сторожевой башней; и сердце Линден возрадовалось. Он превзошёл самого себя ради неё. И Лианд, и Мартир дали ей больше, чем она могла бы от них потребовать. Даже бедная Анеле – Ранихин – не согласилась бы на меньшее.

Затем Стейв снова свистнул, и эхо множилось, пока не забилось, словно крылья, по всему двору. Когда он свистнул в третий раз, Линдену показалось, что он услышал стрекотание крыльев грозной птицы: возможно, огромного ворона, скрывшегося из виду за башней и готового предвещать беду.

Эхо медленно затихало, опустошая небо. Тяжёлые камни внешних ворот мешали ей воспринимать информацию. Но она не боялась. В тот момент она боялась только того, что враги могут помешать ей добраться до Анделейна.

Вместо того чтобы затаить дыхание или волноваться, она считала удары сердца, пока не услышала, как Голос Мастеров произнёс её имя. Затем она встретила его равнодушный взгляд, словно женщина, которая уже ушла, оставив ему свои сомнения и даже свою неуверенность.

Всё, как и предложил Манетралл объявил Хандир. Это испытание истины также было пройдено. Ранихины ответили. Они ждут твоей воли за вратами .

На мгновение он, казалось, засомневался. Затем признался: Их десять .

Десять. О, Боже,

десять

. Семь для Линден и её друзей: три для Мастеров. Таким образом, продолжал Хандир, великие кони признают как твоё намерение, так и твою способность к осквернению .

По сути, он дал свое разрешение.

Она собиралась поклониться ему на прощание. С облегчением она могла бы поблагодарить его. Мастера были.

И заслужила этого. Но она не могла остановиться: она уже бежала к туннелю под сторожевой башней, словно сама сила её тоски могла заставить ворота в конце тёмного прохода освободить её.

6. Сыновья

на рассвете, Рамен и

– Смиренные и собравшиеся с ними сородичи, а также Стейв – воздали почести ранихинам, в то время как Линден с радостью приветствовала Хина. Хотя ей не терпелось отправиться в путь, задержка не беспокоила её, когда Манетралл Мартир назвала каждого из великих коней Мастерам: семерых, сопровождавших Линден, а также Мхорнима, Бханорила и Найбана, на которых должны были ездить Смиренные. И она не удивилась, что Хандир выбрал Бранала, Галта и Клайма в качестве сопровождающих. Несомненно, Смиренные настояли на том, чтобы взять на себя эту обязанность. Возможно, они хотели ещё раз проявить себя.

Тем не менее, она быстро оседлала Хина, когда Рамен и

завершили церемонии почтения. Как только Стейв и Мартир дали понять, что её спутники готовы, она повернулась спиной к Ревелстоуну и ускакала прочь, словно её путь к Анделейну был менее опасным, чем защищённая крепость.

Враги, такие как Кастенессен и Роджер, Харроу и Лорд Фаул, просто хотели сломить её, чтобы она могла сдаться или использовать свои силы во вред. Мастера считали, что ей нельзя доверять.

Махртиир отправил своих Кордов на разведку. Манетралл и Посох ехали по обе стороны от Линдена. Лианд сопровождал Анеле позади неё. Смиренные окружили отряд. В таком строю ранихины легко двинулись на юго-восток, пересекая лучи восходящего солнца.

От полей, питавших Твердыню Лорда, всадники двинулись по голой равнине, которая стала полем битвы в последней войне Презирающего против Лордов; его последней попыткой достичь своих целей грубой силой. Но стремительный шаг ранихинов вскоре вынес отряд за пределы равнины в область обрывистых холмов, тянувшихся на многие лиги.

Холмы позволяли легко передвигаться. Их склоны были пологими, изношенными веками времени и непогоды. Тем не менее, они сужали горизонт со всех сторон. В целях безопасности Махртаир присоединился к своим Кордам, осматривая местность, пока

ехали рядом с Линденом, Лиандом и Анеле. Земля была покрыта жёсткой, скошенной травой, которую Линден боялся из-за старика. В течение первого дня пути, всякий раз, когда всадники останавливались, чтобы поесть и попить или собрать несколько драгоценных ягод, они оставались верхом.

По дороге Линден высматривала деревни – хоть какое-то жильё – но не видела ни одной. Неужели жители Земли не избегали жить в окрестностях Ревелстоуна? Поэтому она предположила, что рамены выбрали путь, который позволил бы им пройти незамеченными. Возможно, желание Мартира оставить Крепость Лорда позади побудило его избегать встреч, которые могли бы замедлить отряд. Или, возможно, он понимал, что Смиренные воспротивятся ознакомлению жителей деревни с опасными знаниями и магией Линден и её друзей.

Она также осматривала склоны холмов в поисках признаков бороны. Но Непоследователь не появлялся. Если он и путешествовал где-то поблизости, то ни Рамен , ни

мог различить его.

После первого всплеска волнения Линден день, казалось, тянулся медленно. Но Хайн поддерживала её, ощущая себя увереннее. Её воодушевляло ощущение, что она наконец-то начала брать на себя ответственность за свою судьбу; что она вырвала инициативу у врагов. Слишком долго она просто реагировала на их разнообразные уловки. Теперь им придётся реагировать на её.

При удаче и мужестве, а также при неоценимой помощи друзей, она, возможно, сможет удивить союзников Презирающего.

Однако в ту ночь она и её спутники разбили лагерь на куче обломков, свалившихся за века или тысячелетия с крутого обрыва среди холмов. Кровать из обрушенных и обветренных камней защитила Анеле, но не дала ей возможности поспать, разве что немного, тревожно. По мере того, как ночь тянулась, её предвкушение переросло в беспокойное беспокойство.

Нападение было вероятным. Кастенессен и Роджер наверняка попытаются остановить её. Другие враги, менее предсказуемые, сделают то же самое. Друзья и враги предостерегали её от Анделейна. И пока она лежала без сна, она чувствовала, как постоянный гнет Грязи Кевина подрывает её решимость.

Вне всякого сомнения, водопады это великое зло,

Лианд однажды сказал ей:

Однако я считаю их немного неправильными по сравнению с лишениями, которые налагает Грязь Кевина .

В темноте надвигающаяся тяжесть неминуемой слепоты могла подорвать ее суждения и убеждения, а также ее чувства.

При таких обстоятельствах ее одновременно утешал и беспокоил тот факт, что

Казалось, они не спали. Возможно, Стейв, Галт, Бранл и Клайм дремали с открытыми глазами во время поездки или урывками вздремнули, когда были уверены, что их спутники в безопасности.

Кроме того, они, похоже, ели мало, хотя и не отказывались от ягод-сокровищ. Линден предположил, что для них было инстинктивно скрывать всё, что напоминало о простых смертных потребностях и уязвимостях. Спустя тысячи лет после нарушения Обета Кровоохранения, Обруч и Мастера продолжали подражать

который когда-то служил лордам.

Она могла рассчитывать на их непреклонную непреклонность. Но это же было и их величайшей слабостью.

К счастью, Лианд провел значительную часть времени во время дневной поездки и вечером, размышляя над своим

На следующее утро он продемонстрировал, что Санстоун действительно может противостоять Грязи Кевина. С тихим ликованием он вернул чувство здоровья Рамену, Линден и себе, избавив её от необходимости нагружать её посох. После этого она почувствовала себя менее одинокой; её успокоило осознание того, что её инструменты больше не являются единственными инструментами власти компании.

Днём её успокаивала размеренная походка Хина, уверенная, как трон. А холмы переходили в волнистые луга, которые, казалось, расширяли возможности мира. Как и облегчение, которое дарило Лианд.