Последние хроники Томаса Ковенанта

Прости меня, мама . Тон Джеремайи был подобен его глазам: он напоминал твердую почву, размытую непреодолимым потоком его бедственного положения. Я хочу помочь тебе. Правда хочу. Я хочу, чтобы ты это остановила. Но, насколько мне известно, я только что упал в яму и с тех пор там и нахожусь. Яма может быть где угодно. Даже Ковенант не знает, где я .

Линден сжалась, чтобы не отвлекаться на туманные комментарии Ковенанта. Ей потребовались все силы, чтобы выдержать силу и остроту своего сочувствия к сыну.

Бедный Кевин, недобро вздохнул Кавенант. Он не узнал Фоула, потому что никто в Стране не знал, кто такой Презирающий. Никто не сказал Береку, и его потомки сами не догадались. Пока Фоул усердно трудился в Риджек Томе и Кураш Квеллинире, Лорды даже не подозревали о его существовании. Кевин даже позволил ему войти в Совет, и.

все еще

никто не видел правды.

Полагаю, это понятно добавил пожилой мужчина. Фоул их здорово запутал. Конечно, он не назвал своё настоящее имя. Это было бы слишком очевидно. Он называл себя а-Джеротом, пока не стало слишком поздно, чтобы его остановить. И он чертовски хорош в получении желаемого с помощью обмана. Он всегда.

акты

как будто он гонится за чем-то совершенно другим .

Стиснув зубы, Линден продолжила свои вопросы. Всё в порядке, дорогой заверила она Джеремайю. Может быть, ты скажешь мне что-нибудь ещё, что поможет .

Не понимаю, почему она судорожно сглотнула, почему эта другая реальность не проявляется. Ты же сказала, что тебе здесь хорошо. Как это возможно, если Фоул всё ещё тебя мучает?

Несмотря на повреждение пижамы, он казался совершенно целым.

Это довольно забавно заметил Ковенант. Знаешь, почему Кевин на самом деле позволил Фоулу уговорить себя на Ритуал Осквернения? Дело было не в том, что Фол его победил. Кевин ненавидел это, но мог бы с этим жить. В нём всё ещё было достаточно крови Берека. Но Фоул победил его ещё до начала войны. Что действительно сломило его, так это то, что он позволил своим лучшим друзьям, самым преданным сторонникам, погибнуть вместо него .

Он это делает ответил Джеремайя. Он снова кивнул в сторону Ковенанта. Он что-то делает со временем, чтобы защитить меня, пока я здесь . Взгляд мальчика расфокусировался, словно он сосредоточился на своём втором я в темнице. Он сохраняет меня целым. Это ещё одна причина, по которой ты не можешь меня коснуться. Он использует больше силы для меня, чем для себя. Намного больше .

В голосе Ковенанта слышалось наслаждение, когда он объяснял: Демондимы пригласили его на переговоры в Горе Грома. Естественно, он заподозрил, что это ловушка. Он не пошёл. Но потом ему стало стыдно за свои мысли, поэтому он послал вместо себя своих друзей. И, конечно же,

был

ловушка. Его друзей убили.

Именно это, закончил Ковенант тоном, полным торжества, и свело Кевина с ума настолько, что он решил, будто оскверняет Землю, что может что-то получить. Поражение в войне лишь укрепило его мнение о себе. Все легенды гласят, что он думал, будто Ритуал уничтожит Фоула, но это лишь оправдание. Правда в том, что он хотел быть наказанным, и не мог придумать ничего другого, достаточно ужасного, чтобы получить по заслугам .

Линден жалела, что верит Джереми. Всё, что он говорил, всё, что происходило в этой комнате, было для неё непостижимо. Она не забыла его непостижимую магию. И ранихины показали ей ужасающие образы её сына.

одержимый

Но, конечно, она ему поверила. Как же ей не поверить? Он был её.

сын

, разговаривая с ней впервые в жизни. Его присутствие и его исцелённый разум – вот всё, что позволило ей сохранить хоть какое-то подобие самообладания.

И поскольку она верила Иеремии, она не могла сомневаться в Завете. Он слишком много знал.

Наконец она решилась задать самый насущный вопрос.

Джеремия, милый, я ничего из этого не понимаю. Это невероятно и чудесно . Это было одновременно ужасно. Но как она могла сожалеть о чём-то, что позволяло ему признавать её? Но я этого не понимаю.

Как ты вернул себе разум? И когда? Как долго ты.?

Ты имеешь в виду, перебил он, как давно я могу говорить? Теперь он избегал её взгляда. Вместо этого он смотрел на Кавинанта, словно тому нужна была помощь. С тех пор, как мы пришли в Страну .

Линден, предложил Ковенант голосом, хриплым от весеннего вина, тебе стоит спросить его, где он всё это время был. Он ясно дал понять, что всегда.

имел

разум. Как вы думаете, где он был?

Линден не отрывала глаз и сердца от сына. Иеремия? Ты можешь мне сказать?

До сих пор он не раскрыл ничего, что могло бы ей помочь.

Он неловко дёрнул плечами. Дрожание глаза усилило тетический сигнал. Сложно объяснить. Какое-то время он вздохнул, не знаю, сколько, я как будто прятался. Это было словно другая версия пребывания в двух местах одновременно. Только другое место не было каким-то конкретным. Просто.

прочь

. Пламя, лишенное дневного света, придало его лицу румянец, придав ему лихорадочный вид. Это было безопасно.

Но потом ты дал мне тот набор гоночной машины со всеми гусеницами и опорами. Когда всё было готово когда ты дал мне достаточно деталей, и все они были соединены в правильные формы у меня образовалась. он впился взглядом в Ковенанта, петля. Как червь, пожирающий свой хвост. Наверное, это можно назвать дверью в моём сознании. Я прошёл сквозь неё. И когда я это сделал, я пришёл сюда.

Я не имею в виду здесь в том виде, в котором я сейчас . Он словно подыскивал слова. Я не был пленником. Я даже не был физически. И я не пришёл

Я имею в виду Ревелстоун очень часто. Мне не с кем было поговорить. Но я был в Стране. Не уверен, когда именно. Я имею в виду, когда именно по отношению к настоящему моменту. В основном, думаю, это было давно. Но я был здесь почти всегда, когда ты укладывал меня спать.

Единственные люди, с которыми я мог поговорить, единственные люди, которые знали, что я там, это такие силы, как

И опустошители. Было несколько волшебников, что-то в этом роде. Я встречал людей, которые называли себя Непоследовательными. И там был он . Джеремайя явно имел в виду Ковенант. Он был лучшим. Но даже он мало что мог объяснить. Он не знал, как мне ответить. Или я не знал, как задавать правильные вопросы. В основном мы просто говорили о том, как я делаю вещи.

Время от времени люди предупреждали меня о Презирающем. Возможно, мне стоило бояться. Но я не боялся. Я понятия не имел, что они имеют в виду. И я никогда с ним не встречался. Он держался подальше .

Линден пошатнулась, слушая. Нелогично? Если бы она попыталась встать, то пошатнулась бы.

опустошители?

Но она держалась неподвижно, не позволяя ни единому движению лица или движению мускулов прервать сына.

Он знал Ковенант уже давно; возможно, с тех пор, как он впервые завершил строительство гоночной трассы лучшей.

Но, мама добавил Джеремайя более решительно, это было

так

Гораздо лучше, чем там, где я был с тобой. Мне нравилось быть в Стране. И мне нравилось, когда люди знали, что я там. Даже опустошители. Они бы причинили мне боль, если бы могли, но.

они знали, что я там

. Я не помню, что чувствовал.

настоящий

до того, как я начал сюда приезжать .

Она не осознавала, что из её глаз текут слёзы, или что комок горя и радости сжал ей горло, пока Джеремайя не сказал: Пожалуйста, не плачь, мама. Я не хотел тебя расстраивать . Теперь его голос звучал странно отстранённо, почти механически, словно он цитировал что-то – или кого-то. Его тик немного утих; и по мере того, как пламя в камине медленно угасало, лихорадочный румянец сходил с его щёк. Ты сказала, что не понимаешь. Я просто пытаюсь объяснить .

Ради него Линден взяла себя в руки. Не беспокойся обо мне, дорогая . Выпрямившись, она вытерла глаза рукавом рубашки. Я так легко плачу. Это неловко. Я просто так рада.! Она беспомощно шмыгнула носом. И грустно тоже. Я рада, что ты не была одна всё это время, пусть даже и не могла поговорить со мной . Когда он создавал Ревелстоун и Гору Грома в её гостиной, он точно знал, что делает. И мне грустно она проглотила волну сочувствия и возмущения, потому что это делает быть пленницей Фоула ещё хуже. Теперь тебе нигде не будет безопасно.

Клянусь тебе, дорогая. Я никогда не перестану искать тебя. И когда я узнаю, где ты, ничто в этом мире не помешает мне спасти тебя .

Джеремайя заерзал на стуле, по-видимому, смущённый её страстным признанием. Тебе стоит поговорить с

Об этом он снова говорил о Ковенанте. Он не может сказать тебе, где я. Лорд Фаул каким-то образом меня спрятал. Но он знает всё остальное. Если ты дашь ему шанс.

Голос сына затих. Он избегал её взгляда.

Линден долго не двигалась. Несмотря на его дискомфорт, она исследовала его всеми возможными способами, пытаясь разглядеть что-то за барьерами, скрывавшими его. Но её восприятие оставалось бесполезным. Он был запечатан от неё.

Ур-Господь всегда был закрыт для

Харучай.

И его спутник также скрыт.

Хорошо наконец сказала она Джереми. Я так и сделаю .

Хлопнув ладонями по бёдрам, пытаясь отвлечься, она поднялась на ноги и схватила Посох. Держа его чистое дерево почти нежным в руках, скрывая его благотворную силу, она сделала несколько шагов по угасающему свету комнаты, чтобы встретиться с Ковенантом лицом к лицу.

Ее отстраненность исчезла, но у нее появились другие сильные стороны.

Когда Кавинант оторвал взгляд от своей фляги, она резко начала: Ты тот, у кого есть все ответы. Начни с того, что расскажи мне, почему ты.

это. Я имею в виду

. Она указала на Джереми. Ему становится хуже, когда он чувствует это , – сказала она со стороны. Он так и сказал. Если у тебя действительно есть ответы, он тебе не нужен. Ты заставляешь его страдать зря .

После всего, что ему уже пришлось пережить,

Ради Бога, запротестовала она, он всего лишь

мальчик

. Он ничего из этого не выбирал.

Рассказывать

мне кажется, у тебя есть веская причина причинить ему еще больше боли .

Лицо Ковенанта казалось сонным в угасающем свете костра. Казалось, он засыпал прямо на месте. Сдавленным голосом он ответил, словно его мотивы должны были быть очевидны: Я сделал это, чтобы ты мне доверяла.

Я знаю, как ты это видишь, Линден. Я знаю, что я не такой, каким ты меня помнишь. Слишком много всего произошло. И я слишком сильно напрягаюсь. Он устало пожал плечами. Я знал, как ты отреагируешь, когда увидишь, насколько я изменился. Поэтому я попытался придумать что-то не знаю, как это назвать что-то, чтобы продемонстрировать свою добросовестность.

Я хотел показать тебе, что могу вернуть ему всё обратно. У меня есть такая сила. И я знаю, как это сделать. Если ты просто доверишься мне .

Но он. возразила она, пытаясь найти слова, чтобы выразить свое смятение.

.не хуже, чем прежде вздохнул Ковенант. Не совсем. Если ты считаешь, что то, что я сделал, так ужасно, спроси его, жалеет ли он, что оказался здесь. Спроси его, жалеет ли он

любой

вещь.

Прежде чем Линден успела повернуться к сыну, Джеремайя сказал: Он прав, мама. Я ни о чём не жалею. Если бы он не взял меня с собой, я бы не смог тебя увидеть. Мы бы не смогли поговорить. Я бы не знал, что ты так стараешься меня спасти .

Ответ Иеремии разнес её негодование в прах. По крайней мере половину своей жизни он не подавал ей прямого знака, что осознаёт её защитное присутствие, но теперь он был готов претерпеть муки и страдания, чтобы поговорить с ней. Она не дарила ему свою любовь напрасно.

Пока она боролась со своими эмоциями, Ковенант продолжил: Я вижу, что с тобой случилось. Эта дырка на рубашке это совершенно очевидно. И я знаю, что ты беспокоишься о нём. Я понимаю это . Он странно говорил, как человек, пытающийся убедить себя. К сожалению, я не могу сказать тебе, был ли он застрелен. Я бы сказал, если бы мог. Но меня там не было. Я не часть этой реальности .

Линден постепенно обрела решимость. Она утратила отстранённость, а Джеремайя сделал её протесты бессмысленными. Но она всё ещё была собой, всё ещё могла думать и действовать. И ответы Кавинанта тревожили её. Они были словно песня, спетая слегка фальшиво: вместо того, чтобы парить, они раздражали.

Она на мгновение отвернулась и подбросила в огонь ещё пару поленьев. Ей нужно было больше света. Чувство собственного здоровья было бесполезно: приходилось полагаться на обычные зрение и слух.

Когда новые дрова начали разгораться, она снова повернулась к Неверующему. Хорошо неуверенно сказала она. Ты не можешь сказать мне, был ли застрелен Иеремия. Ты не можешь сказать мне, где он. Что.

может

кому ты рассказываешь?

Ковенант рассеянно покосился на разгорающееся пламя. Что ты хочешь знать?

Линден не колебался. Именно Кастенессен убедил демондимов позволить мне и моим друзьям добраться до Ревелстоуна. Ты сказал, что вы с Иеремией смогли добраться сюда, потому что обманули их .

Я вношу изменения в их реальность.

Но как я могу быть уверен, что

Разве Кастенессен не делал то же самое?

Раньше она считала, что Ковенанта и Иеремию скорее загоняют, чем преследуют.

Она ожидала вспышки гнева, но Кавинант лишь заглянул в свою бутылку, словно её содержимое значило для него больше, чем её подразумеваемое обвинение. Потому что он не знал о нашем приезде. Не мог. Я не начал всё это – то, что мы делаем сейчас – пока не убедился, что ты в безопасности.

Когда он понял, что мы направляемся сюда. Ковенант слабо улыбнулся ей. Это его взбесило до чертиков. Он был вне себя . Повернув голову, он подмигнул Джереми. Практически в двух местах одновременно . Когда Джереми усмехнулся, Ковенант снова посмотрел на свою бутылку. Но ты должна помнить он не может.

общаться

С этими проклятыми монстрами. Он может поговорить с ними только через старика. Ковенант пожал плечами. Со вчерашнего дня этот бедный псих недоступен .

Линден резко обмякла. Едва осознавая, что делает, она опустилась на стул. Облегчение оставило её слабой. В глубине души она так боялась. Теперь Ковенант дал ей повод верить в него.

Но он не закончил. Пока она пыталась прийти в себя, он сказал: Вы можете спросить, почему я не заставил нас просто появиться.

. Он говорил уныло от выпивки, сонно, почти скучающе. Впереди демондимов было довольно рискованно. Но я хотел получить шанс вмешаться в их реальность. Они могут использовать этот проклятый камень Иллеарт, когда захотят. Мне нужно было убедиться, что они не нападут слишком рано .

А я боялся тебя . Он снова, неуверенно, отпил. По его щекам хлынуло немного весеннего вина. Если мы застанем тебя врасплох – если ты не заметишь нашего приближения – ты можешь сделать что-нибудь, чтобы стереть нас из памяти. Я не мог рисковать . Он кивнул в сторону Джеремии. Это не то, что я мог бы сделать дважды. Кастенессен теперь знает о нас. Хеллфайр, Линден, сам Фоул знают. Ни один из них не составит труда остановить нас. Не сейчас, когда я на грани .

Постепенно слабость Линден отступала. Наконец, что-то прояснилось. Она смогла понять объяснения Кавинанта. Только невнятная интонация его голоса мешала ей полностью ему поверить.

Из-за его странности она нашла неожиданное утешение в осознании того, что у него есть основания бояться ее.

Когда он закончил, она кивнула. Хорошо. Я поняла. Но я должна была спросить. Уверена, ты понимаешь .

На мгновение Иеремия ухмыльнулся, глядя на неё. Но Ковенант не ответил. Вместо этого он наполнил свою бутыль.

С трудом она выдавила из себя другой вопрос. У неё их было так много. Если она не будет поддерживать с ним разговор, он, возможно, напьётся до беспамятства.

И каково это? тихо спросила она. Быть частью Арки Времени?

Прости, Линден . Он поднял бутылку, словно загоняя себя в беспамятство. Это как боль Иеремии. Нет слов. Она слишком необъятна, и я одновременно везде .

Мне кажется, я знаю Единый Лес, Червя Края Света и даже, протянул он, беднягу Лорда Фаула лучше, чем я сам. Если бы вы спросили меня об именах всех Песчаных Горгонов или о том, что Берек ел на завтрак в тот день, когда восстал против своего короля, я бы, наверное, ответил. Если бы мне не приходилось так усердно работать, чтобы просто остаться там, где я есть. И, заключил он, если бы меня действительно волновали подобные вещи .

Внимательно изучая его – его всё более обвислые щёки, всё более стеклянный взгляд, всё более невнятную речь – Линден сказал: Тогда я постараюсь быть точнее. Я не понимаю, почему

еще не все уничтожили.

Джоан использует дикую магию. И она не в своём уме, ты же знаешь. Боже, Ковенант, мне кажется, что одного Падения должно быть достаточно, чтобы уничтожить весь мир. Но она уже совершила десятки таких Падений. Или сотни . С тех пор, как Линден восстановила своё обручальное кольцо. Как Арка может это пережить? Как ты можешь? Почему всё и вся, когда-либо существовавшее, ещё не было поглощено?

Неужели Анеле, горстка негодяев и Дозор Кевина были единственными жертвами страданий Джоан?

Кавинант поднял свою здоровую руку и посмотрел на неё; он раздвинул пальцы, словно собирался перечислить причины. Но затем он, казалось, забыл, что делает, или потерял к этому интерес. Вернув руку на колени к ручке кувшина, он тупо ответил: Потому что Закон Времени всё ещё борется за свою защиту. Потому что.

Я

все еще борется за его защиту. И потому что

Имеют пределы. Их было бы не так легко создать, если бы Законы Смерти и Жизни не были нарушены. До этого всё было нетронутым. Так что в прошлом Земли существует своего рода барьер. Он ограничивает то, насколько далеко в прошлое

имеют тенденцию уходить.

Джоан слишком далеко зашла, чтобы понимать, что она делает. Она не может ничего выдержать. Поэтому большую часть времени она

Они недолговечны. Если их не поддерживает какая-то другая сила, например, Демондим, они довольно быстро угасают. И обычно они не дотягиваются до Солнечного Погибели. Это даёт Закону Времени шанс вновь заявить о себе. Это даёт мне простор для работы.

Сонливость Ковенанта усилилась, когда он продолжил: Плюс ее

Они локализованы. Они охватывают лишь определённую территорию и перемещаются. Она слишком безумна, чтобы заставлять их делать что-то ещё. Где бы они ни находились в конкретный момент, каждый отрезок времени в этом конкретном месте происходит одновременно. По крайней мере, последние три тысячелетия. Но поскольку они движутся, они отдают эти отрезки времени так же быстро, как и приобретают новые.

Внезапно его голова опустилась, и Линден на мгновение испугалась, что он заснул. Но затем он, казалось, пришёл в себя. Голова его резко поднялась. Он широко раскрыл глаза, глядя на свет костра, несколько раз моргнул и уставился на неё, словно сова.

Но

Разум, продолжил он, это то, что Лорды называли необходимостью свободы . По какой-то причине в его голосе прозвучала горечь. Дикая магия сильна ровно настолько, насколько сильна воля и решимость того, кому она принадлежит. Законного владельца белого золота.

В плохих руках он всё ещё довольно силён. Вот почему

может создать Фолса с его помощью это заявление было насмешкой и почему Фоул смог убить меня. Но он не оживает по-настоящему, пока человек, которому он принадлежит,

выбирает

использовать его. Фоул, возможно, даже не смог бы убить меня, если бы я добровольно не отдал ему своё кольцо. И я не выбирал уничтожение Арки . Тон Ковенанта давал понять, что теперь он задавался вопросом, зачем вообще утруждал себя этим выбором. Поскольку он не был законным владельцем, высвободившаяся им сила лишь сделала меня сильнее.

Ну фыркнул он, Джоан

является

законная владелица своего кольца. Но она ничего не выбирает. Всё, что она на самом деле пытается сделать, это закричать.

Турия

Он её держит. Он питает её боль. Но это только усугубляет её безумие. Он не может заставить её

выбирать

Потому что она уже потеряна. О, он мог бы заставить её отдать кольцо кому-то другому. Но это не было бы.

ее

Выбора нет. И кольцо не будет принадлежать тому, кто его получит.

Кавинант снова выпил, и его манеры снова стали склоняться к сонливости. Для того, чего на самом деле хочет Фоул, Джоан и её кольцо практически бесполезны. Это всего лишь уловка. Уловка. Опасность достаточно реальна, но она не освободит его. И не поможет ему достичь других целей. Он рассчитывает на тебя. Всё дело в том, чтобы манипулировать тобой, чтобы ты служил ему .

Эта мысль заставила Линдена поморщиться. Его другие цели. Через Анеле Презирающий намекнул, что он не просто хочет сбежать из Арки Времени.

Есть еще

, он сказал,

но о моей более глубокой цели я говорить не буду

Как ему служить? Страх, который она не могла подавить, заглушил ее голос.

Вам придется спросить

сказал Ковенант, зевая. Он прячется от меня всеми возможными способами. Я не знаю, где он держит Иеремию, где он сам, и что, по его мнению, ты собираешься делать. Я знаю точно только одно: опасность реальна. И я могу её остановить.

Несмотря на беспокойство, Линден поняла её намек: ей следовало спросить его, как. Он винил её во всём, что произошло с тех пор, как она сформировала свой Штаб. Теперь он предлагал облегчить её вину и ответственность.

Она предположила, что ему нужно его кольцо. Как ещё он мог помешать планам Презирающего? Разве ему не нужен был его инструмент власти? Оно принадлежало ему.

Как и Джоан, он не мог творить дикую магию без своего кольца.

С ним мастер может создавать совершенные произведения и ничего не бояться.

Но она не была к этому готова. Пока нет. Она не могла избавиться от ощущения, что он говорит фальшиво; что его поведение или пьянство косвенно искажают всё, что он говорит. И то, что он ещё не попросил кольцо – или не потребовал его – беспокоило её. До сих пор он давал ей разумные объяснения. Тем не менее, инстинктивно она подозревала, что он пытается её сбить с толку. Несмотря на облегчение, её опасения росли.

Вместо того, чтобы последовать его примеру, она сказала: Подожди-ка. Ты меня опережаешь. Кажется, я понимаю, почему

Не всё уничтожили. Но вы также говорите, что они

не будет

? Что они

не мочь

сломать Арку?

Голова Кавинанта мотнулась в сторону Иеремии. Я же говорил тебе, что она это сделает заметил он. Разве я не говорил тебе, что она это сделает?

Джеремайя ухмыльнулся: Это моя мама .

Кивнув, Неверующий снова повернулся к Линдену. Ты точно такой же, каким я тебя помню. Ты никогда ничего не упускаешь .

Он развел руками, словно показывая ей свою беспомощность. О, рано или поздно они всё уничтожат. Ты уже дважды проходила через это. Ты знаешь, какие они. Они, в частности, переносят тебя в разум того, кто их создал. Ты побывала в разуме Джоан. Спроси у этого неоперившегося щенка, который ходит за тобой по пятам, каково это – быть в.

твой

разум.

Прежде чем она успела отреагировать на его сарказм, он добавил: Ещё одна часть, та, которая ощущается, словно шершни, вгрызающиеся в кожу, это само время. Это все эти разбитые мгновения, которые собираются воедино.

И

другой

часть. та часть, которая представляет собой вечную ледяную пустоту. Ковенант сделал видимую попытку казаться серьёзным. Линден, это будущее. Конечный результат безумия Джоан. Даже это, вероятно, не разрушит Арку. Но внутри неё ничего не останется. Ни Земли, ни Земли, ни каких-либо существ, ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Нет.

жизнь

. Просто ледяная пустота, которая не может вырваться на свободу и поглотить вечность, потому что её всё ещё кто-то удерживает.

Линден невольно вздрогнула. Она слишком хорошо помнила безликую пустошь в глубине водопада, ледяную и бесконечно безрадостную. Она сама создала пример этого будущего – и не могла оправдаться тем, что не ведала, что творит.

Хорошо согласилась она. Кажется, я понимаю . Вместо того чтобы допрашивать его дальше, она задала ему вопрос, который он пытался у неё вытянуть. Но как ты можешь всё это остановить? Ты сказал, что знаешь, что делать. Что ты имеешь в виду?

Дикая магия была краеугольным камнем Арки Времени. Как он мог выйти за рамки своего положения в её структуре?

и обладать властью, любой властью, не вызывая разрушения этой структуры?

Ранее в тот же день Эсмер сказал:

То, что кажется злом, не обязательно было таковым с самого начала и не обязательно останется таковым до конца.

. Задумывал ли он свою речь о Вайлсах и их потомках как своего рода притчу? Косвенный комментарий к несоответствию между тем, кем был Ковенант, и тем, как он себя вёл?

Ад и кровь, Линден пробормотал Ковенант. Из

курс

Я знаю, что делать. А зачем ещё я здесь, по-твоему? Ты же не можешь поверить, что я всё это прохожу, он неопределённо обвёл рукой комнату, не говоря уже обо всём, что мне приходится делать для защиты Арки, только потому, что хочу посмотреть, как ты попытаешься убедить себя не доверять мне.

Тогда скажи мне . Скажи, что ты хочешь своё кольцо. Скажи, что я могу сделать, чтобы спасти сына. Скажи, как ты собираешься спасти Страну .

Ей хотелось говорить решительнее; ей не хватало простой уверенности в себе, чтобы вывести его из летаргии. Но он сбивал её с толку. А измождённый взгляд Джереми, казалось, лишал её решимости. У неё не было твёрдой почвы под ногами: тоска ослабляла её, куда бы она ни пыталась встать.

Ковенант прищурился, видимо, пытаясь сфокусировать свой остекленевший взгляд. Это зависит от тебя .

Как?

Она сжала Посох обеими руками, чтобы они не дрожали. У меня есть только вопросы. У меня нет ответов .

Но у тебя есть это сказал он, словно вздохнув. Его взгляд метнулся к очагу, наполнившись отблесками пламени. Это кольцо под твоей рубашкой принадлежит мне. Ты отдашь его мне или нет?

Линден опустила голову, чтобы скрыть внезапную досаду. Она ожидала его просьбы, практически потребовала её. Но теперь поняла, что не знает, как ответить. Как она могла сделать такой выбор? Его кольцо было всем, что у неё осталось от мужчины, которого она любила: оно слишком много значило для неё. И она.

в розыске

Она жаждала каждой крупицы власти и эффективности, которую только могла получить. Через Анель сам Ковенант сказал ей, что она ей понадобится.

Но если Ковенант действительно достиг совершенства в смерти, чтобы бесстрашно владеть дикой магией, она не имела права отказать ему. Он мог бы воссоздать всю Землю в любом образе, который пожелал бы. Если бы она сохранила его обручальное кольцо, она бы взяла на себя вину за все беды, постигшие Землю, за страдания Иеремии и за свою собственную участь.

Просто отдай его продолжил Ковенант настолько рассудительно, насколько позволял его сонный голос. И тогда можешь перестать беспокоиться обо всём. Даже о Иеремии. Я уже часть Архи. С моим кольцом не будет ничего, что я не смогу сделать. Отправить Демондимов туда, где им место? Без проблем. Прикончи Кастенессена, чтобы он и.

И Грязь Кевина больше не сможет нас беспокоить? Считай, дело сделано. Создать кисту во времени вокруг Фоула, чтобы сделать его навсегда беспомощным? Я даже вспотеть не буду.

Всё, что тебе нужно сделать, настаивал он с ещё большей настойчивостью, это перестать колебаться и отдать мне это чёртово кольцо. Ты вернёшь своего сына, и твои беды закончатся .

Он протянул ей половину руки, призывая ее положить кольцо ему на ладонь.

Томас Кавинант, говоривший с ней во сне, не стал бы просить кольцо таким образом. Он бы объяснил больше и потребовал меньше; был бы мягче.

Почти невольно она обратилась к Джереми за помощью и руководством. Но его внимание было приковано к Кавинанту: он даже не взглянул на неё.

И на фоне голоса Ковенанта она услышала голос Роджера, говорящий возле комнаты Джоан в Беренфордском мемориале:

Это принадлежит мне.

мне это нужно

Однажды Линден отреставрировала кольцо из белого золота. Прямо или косвенно, эта ошибка привела её к нынешнему положению. Она обрекла её сына на мучения.

Завет, мне тяжело . Дрожь мольбы и страха искажала её голос: она не могла сдержать его. Мне нужно больше узнать о том, что это

означает

Ты поклялся мне. После Погибельного Огня. Ты поклялся, что больше никогда не воспользуешься силой .

Это было тогда . Его краткий накал страстей угас, когда весеннее вино, казалось, снова вернуло ему оцепенение. Это сейчас. Если ты не заметил, всё изменилось. Даже просто находиться здесь требует колоссального количества энергии. И как, по-твоему, я остановил Фоула, отдав ему кольцо? Целую вечность я ничего не делал.

использовать силу .

Линден не могла с ним спорить. Но его ответа было недостаточно. Тогда скажи мне вот что сказала она, пытаясь найти знание, которое могло бы пролить свет на её дилемму. Откуда у Джеремии взялась сила оттолкнуть меня? Насколько ей было известно, у её сына не было ни знаний, ни инструментов теургии. Единственной присущей ему магией была его потребность в ней; его способность внушать ей любовь. Когда он стал могущественным?

А, это Ковенант пренебрежительно взмахнул рукой. У него таланты, которые вы и представить себе не можете. Всё, что ему нужно, это подходящие инструменты для работы. В данном случае, складывая время находясь в двух местах одновременно я нарушаю множество Законов. Неизбежна определённая утечка. Думайте об этом как о крови из раны. Твой ребёнок ею пользуется. Пока я могу держать его здесь пока ты не.

стереть

нас на мгновение его глаза вспыхнули красным он довольно силен .

И снова создавалось впечатление, что его голос фальшивит, что он не может найти нужные ноты для того, что говорит.

Не отрывая взгляда от Ковенанта, Джеремайя вставил: Я долгое время посещал Страну, мама. Я много узнал о магии. Но это не принесло мне никакой пользы, пока Ковенант не привёл меня сюда . Его улыбка предназначалась не Линдену. Я имею в виду Ревелстоуна. Пока он не вернул мне разум.

Я не могу сделать что-то из ничего. Но когда у меня есть нужные материалы, я могу построить любые двери. И стены .

Оба пытались успокоить её, но её тревога всё равно росла. Она не могла сомневаться в них и не знала, как им верить. Её сын стал для неё чем-то вроде мага, непостижимого для неё. И Завет звучал.

Казалось, все ее решения были обречены на провал, и она не была в них убеждена.

И что же будет? спросила она, всё ещё дрожа, если я не отдам твоё кольцо? Что ты сделаешь, если я откажусь? Возьмёшь его?

Неужели он так сильно изменился?

Если она отвергнет помощь Ковенанта, ей придётся потратить дни, недели или даже месяцы на поиски тюрьмы для Иеремии. Она почти наверняка не успеет добраться до него вовремя, чтобы спасти его измученный разум.

Кавинант опустил руку, опустил взгляд, чтобы отпить из кувшина, затем повернул голову и встретился с затуманенным взглядом Джеремии. Я же тебе это говорил, да? его голос был полон тоскливой горечи. Я же говорил, что она мне не доверяет .

Джеремайя кивнул: Да, ты это сделал .

Все еще глядя на мальчика, Ковенант кисло сообщил Линдену: Из

Я не собираюсь этого терпеть. Я не могу подойти к тебе так близко. Но я.

Ты, так что я пришёл подготовленным. Я всё равно знаю, что делать.

Он медленно повернулся к ней, но не встретил её взгляда. Голова его была опущена, и свет костра отбрасывал тени на его глаза. В глубине его потемневших глаз пылал слабый красный жар, словно угли.

Если ты не дашь мне мое кольцо, что

воля

Что ты делаешь? Чего ты, по-твоему, сможешь добиться? С одной стороны, у тебя Эсмер и около сотни юр-вайлов, а с другой Демондим с Камнем Иллеарт. Грязь Кевина будет ослеплять тебя снова и снова. Ты не знаешь, где искать Иеремию. Джоан будет продолжать.

. Кастенессен и

есть там, не говоря уже о

И кто знает, сколько ещё сил. Мастера тебя не любят, а твои единственные друзья три Рамена, сумасшедший старик, ребёнок, невежественный как камень, и один изгой.

Что именно вы предлагаете со всем этим делать?

Линден едва ли знала, как ему противостоять, но она не упала и не дрогнула. Вместо этого она высоко подняла голову, расправила плечи. Если Кавинант и думал запугать её перечислением опасностей, он забыл о времени, проведённом вместе, забыл, кем она стала. И он не мог ослабить её, презирая её друзей. Она знала их лучше, чем он.

Он спрашивал ее о решениях, которые она уже приняла.

Высматривая в его скрытых глазах тлеющие угли, она, словно не сомневаясь, заявила: Я остановлю демондимов. Потом возьму друзей и поскачу со всех ног в Анделейн. Я хочу поговорить с Мёртвыми. Они помогли тебе однажды, когда ты понятия не имел, как спасти Землю. Может быть, они сделают то же самое и для меня .

И вполне возможно, что

Лорика всё ещё оставалась там, где её оставил Сандер, глубоко вонзившаяся в обгорелый пень тела Кэр-Каверала. Такое оружие могло бы позволить ей безопасно направлять объединённую силу кольца Ковенанта и Посоха Закона.

Застонав, Иеремия закрыл лицо руками, словно стыдясь своей матери.

Адское пламя! Кавинант резко опустил передние ножки табурета на пол. Полуладонью он прикрыл глаза, словно пытаясь скрыть вспышку пламени. Затем он провёл рукой по лицу; и в этот момент все следы опьянения исчезли. Почти мгновенно он превратился в человека, который въехал на слабеющей лошади в холл Ревелстоуна: властный и суровый, не знающий компромиссов.

Сквозь зубы он прохрипел: Линден Эйвери, ты чертов идиот, это поистине ужасная идея .

Правда? Она выдержала его взгляд, не дрогнув; не позволила реакции сына её унизить. Скажи мне, почему .

Ковенант яростно швырнул свой кувшин в стену. Дерево треснуло, щепки и щепки посыпались на пол, весеннее вино расплескалось по ковру. О, я тебе скажу прорычал он. Проклятье, Линден! И я даже не буду упоминать, что ты понятия не имеешь, насколько на самом деле сильны Демондимы, и через что тебе придётся пройти, чтобы их замедлить. И я не буду говорить о Мёртвых, потому что их больше нет. Не таких, какими ты их помнишь. Слишком много Законов было нарушено.

определения

Размыты. Духи, столь же неопределённые, как Мёртвые, не могут держать себя в руках. Они, конечно же, не могут дать вам

совет

Нет, не обращай внимания на всё это . Он обеими руками, казалось, отмахивался от бесполезных объяснений. Отправляться в Анделейн ужасная идея, потому что там находится Кастенессен. А он командует.

Линден смотрела на него, онемев от силы его откровений. Все решения, которые она придумала для своей дилеммы – и для дилеммы Джереми.

Вы узнаете их, когда увидите язвительно продолжил Ковенант. Фоул показал вам, какие они . Ужасные змеи из магмы с сокрушительными челюстями кракенов и разрушительным голодом

крэш

: чудовища, вылезшие из шанкров, чтобы пожрать землю. Но он не сказал тебе, что теперь они служат Кастенессену, потому что этот сукин сын освободил их.

Он пока привёз их с севера не так уж много. Но он может достать ещё, когда захочет. И он всегда знает, где ты. Он чувствует тебя через этого сумасшедшего старика. Так что, что бы ты ни пытался сделать,

будут у тебя на пути. Он пошлёт их туда, где ты будешь, и они сожрут тебя заживо. Ты можешь думать, что достаточно силён, чтобы позаботиться о себе сам, но ты никогда раньше не сражался с этими монстрами. А у твоих друзей нет никакой магии. У них нет никаких знаний. Ты потеряешь их всех.

Харшли Ковенант закончил: Отправиться в Анделейн прямо сейчас это, пожалуй, единственное чисто самоубийственное решение, которое вы могли бы принять .

Не отрывая лица от рук, Джеремайя приглушённо пробормотал: Он говорит правду, мама. Клянусь Богом, не понимаю, почему тебе так трудно ему поверить. Он мой единственный настоящий друг. Неужели ты не понимаешь?

Он назвал Ковенант

лучшее

За одно это Линден оказался в неоплатном долгу перед ковенант.

Теперь ей казалось, что все её решения и желания были неправильными с самого начала. Ошибочными и пагубными.

Ее сердце не могло разрываться во всех направлениях и оставаться целым.

её ощущение дисгармонии не покидало её. Кавинант был подобен человеку, который знал слова, но не мог вспомнить песню. Её нервы не могли отличить правду от лжи. И она доверяла Джереми. Тем не менее, инстинкты кричали ей, что её каким-то образом вводят в заблуждение.

Её посох был единственным, что, без сомнения, всё ещё принадлежало ей. Крепко сжав его, она тихо спросила: Что нам делать вместо этого?

Ковенант вздохнул, словно добившись важной уступки; и его гнев, казалось, утих. Уже тише он ответил: Как я уже сказал, я знаю другой способ исправить этот бардак . В его глазах снова вспыхнул короткий красный огонёк, словно тлеющие угли. Но мне не очень нравится, когда со мной так обращаются. Как будто я какой-то чёртов Рейвер под прикрытием. Конечно, я не такой, каким ты меня помнишь. Но я заслуживаю лучшего. Я многое тебе дал, даже если ты этого не осознаёшь.

Мне нужно что-то взамен.

маленький

немного доверия.

Встретимся завтра на плато. Может, через час после рассвета. На южном краю, возле водопада Фёрл. Тогда мне не придётся объяснять, что я собираюсь делать. Я смогу вам показать .

Наблюдая за ним в надежде уловить хоть какой-то намек на то, что вызвало этот мгновенный расплавленный блеск в его глазах, Линден осторожно заметил: Ты же не думаешь, что я одобрю то, что ты задумал?

Он снова вздохнул. Не знаю. Может быть. Может быть, и нет. Всё зависит от того, насколько сильно ты хочешь вернуть сына целым и невредимым .

Там Линден нашла небольшой проблеск ясности в бескрайних просторах своей боли и неуверенности в себе. Она распознала эмоциональный шантаж, когда услышала его. Возможно, Ковенант был настолько безобиден, насколько считал Джеремайя, и настолько же необходим; но предположение, что её любовь к сыну можно измерить её согласием с желаниями Ковенанта, было явной манипуляцией.

Без сомнения, непреднамеренно он восстановил ее убеждение, что с ним или в нем что-то не так.

Джеремайя поднял голову, чтобы посмотреть на неё в свете костра, словно от неё зависела его жизнь. Он словно безмолвно умолял её, умоляя позволить Ковенанту проявить себя.

Желание в затуманенных глазах сына вызвало слёзы, которые она едва могла сдержать. Он и так слишком много вытерпел. Что бы она ни думала о Ковенанте, она не знала, как отказать Джереми.

Она с трудом поднялась на ноги.

Хорошо сказала она Ковенанту. Встретимся там . Если она не уступит хотя бы в этом, то, возможно, никогда не узнает правду. Покажи мне, что ты задумал .

Затем, в последний раз в этой комнате, она настояла на своём: Но ты должен знать.

Сделай что-нибудь, чего они не ожидают

. Время от времени я буду использовать Посох.

Я говорю тебе, потому что не хочу застать тебя врасплох. И я буду держаться от тебя как можно дальше. Я не хочу тебя пугать . Она совершенно не хотела нарушать теургию, которая обеспечивала их присутствие. Но в нашей ситуации есть кое-что, что я.

делать

Понимаю. Я не буду от них увиливать.

Она не стала дожидаться ответа Ковенанта. Её самообладание иссякло. Джеремия, милый , – хрипло проговорила она. – Увидимся утром . Чуть не расплакавшись, она пообещала: И я найду способ помочь тебе. Даже если я слишком растеряна, чтобы сделать правильный выбор .

В ответ Джеремайя одарил её улыбкой, от которой её горло наполнилось горем. Она тут же бросилась к двери, словно её разгромили, чтобы он не увидел, как она заблудилась.

4. Защита Ревелстоуна

В коридоре возле комнат Ковенанта Линден обнаружила Стейва, ожидающего ее.

Он стоял среди трёх Смирённых, словно они все ещё были Хозяевами; словно его истинные цели были созвучны их. Но как только она появилась из дверного проёма, он двинулся к ней, словно намереваясь подхватить её прежде, чем она упадёт. Буря её чувств, рваные порывы смятения, тревоги и горя, должно быть, были столь же очевидны для его чувств, как развевающиеся на ветру знамена. Не обращая внимания на Клайма, Галта и Брана, он быстро схватил её за руку и повёл по коридору, подальше от смятения и утраты.

Без его поддержки она могла бы упасть. Слёзы переполняли её сердце: она едва могла их сдержать. Только твёрдая рука Стейва и её крепкая хватка на Посохе Закона позволяли ей делать шаг за шагом, соизмеряя свои ничтожные человеческие горести и нужды с отвесным гранитом Ревелстоуна.

Она не была Анеле: у неё не было друга в камне. Крепость Лорда никогда не предлагала ей ничего, кроме недоверия, заточения, кровопролития и злобы. Её могли утешить лишь трава и деревья, красота Анделейна и озёрная мощь Глиммермира, нетронутая справедливость Земли.

Или ее сын, который встал на сторону Ковенанта.

Тем не менее, она позволила Стейву провести её сквозь запутанные планы Ревелстоуна к комнатам, которые его родственники отвели ей. Куда ещё ей было идти? Тучи, нависшие над возвышенностью, не таили в себе злобы; но они принесли бы с собой тьму, укрытие и проливной дождь. Её собственная буря уже была ей не по зубам.

Будьте осторожны с любовью. В ней есть очарование, которое привязывает сердце к разрушению.

Ковенант и Джеремайя изменились почти до неузнаваемости. Они не просто отвергли прикосновение Линден: они отвергли её сердце.

Почему Кавинант звучал фальшиво, когда он так явно хотел убедить её, завоевать её доверие? Боже, подумала она, Боже, он словно кукла чревовещателя, каждое его слово, фальшивое и неестественное, проецировалось на него извне.

От Иеремии? От силы, от утечки, которую её сын приобрёл, находясь в двух местах одновременно? Или они оба были марионетками? Игрушками существ и сил, которых она не могла постичь?

Или они просто говорили ей как можно больше правды? Была ли вина в ней? В её нежелании доверять тем, кто ей противоречит? В её нежелании отдать кольцо Ковенанта?

Анель говорила, что камень в Замке символизирует Томаса Ковенанта, чья дочь нарушила Закон Смерти, а сын бродит по Стране, стремясь сеять такое опустошение, что кости гор трепещут при мысли об этом. Ибо владелец этого камня также скорбит, зная, что его предали.

Ковенант и Иеремия были двумя людьми, которых она любила больше всех на свете. Теперь она чувствовала, что они сломили её.

Но она не была сломлена. Она знала это, хотя её горе наполняло её безмолвным плачем. Она просто страдала; только была озадачена и опечалена, ощущала ужасающую опустошённость. Такие вещи она понимала. Последние десять лет она изучала последствия того, что узнала от Томаса Ковенанта и Презирающего. Попытки её бывшего любовника манипулировать ею теперь могли причинять ей боль, словно бич, но они не могли заставить её сдаться.

Её желание плакать было всего лишь необходимостью. Это не означало, что она погибла. Когда Стейв наконец привёл её в её комнату и открыл дверь, она нашла в себе силы проглотить своё горе, чтобы иметь возможность говорить.

Нам нужно поговорить сказала она хриплым от сдержанности голосом. Ты и я. Мартир и Лианд. Все мы. Ты можешь их мне привести? Если Ковенант прав, демондимы не нападут до завтра. У нас должно быть время .

Харучай, казалось, колебался. Избранный, ответил он через мгновение, мне не хочется оставлять тебя в таком состоянии .

Понимаю . Рукавом рубашки она вытерла слёзы с лица. Мне не хочется тебя отсылать. Но я не в состоянии идти с тобой. И нам нужно поговорить. Завтра утром Ковенант хочет показать мне, как он собирается решить наши проблемы. Но сначала мне нужно кое-что сделать. Мне понадобятся все вы , – каждая из её подруг. И. она замолчала, пытаясь сдержать новый приступ печали. И вам всем стоит послушать, что мне сказали Ковенант и Иеремия .

Стейв готов был поддержать ее, насколько это в его силах, но он не мог дать ей утешения.

Он кивнул без всякого выражения. Как пожелаете . Затем он поклонился ей и повиновался.

Все еще сдерживая рыдания, Линден вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь.

Она чувствовала, что долго не была в своём маленьком убежище, и не знала, чего ожидать. Кто будет о ней заботиться, если Махдаут покинул Ревелстоун? Однако днём у очага сложили ещё дров, а лампы залили и зажгли. Кроме того, её ждал поднос с едой. Он был так же щедро нагружен, как и поднос Кавинанта: как и у него, там стояли кувшины с водой и весенним вином.

Хозяева вполне могли выбрать сторону Неверующего, но слуги Ревелстоуна, очевидно, не делали различий между своими гостями.

Прижавшись к Посоху, Линден налила в кувшин немного весеннего вина и выпила. Почувствовав, как лёгкий аромат алианты нежно питает её, она пошла в спальню и распахнула ставни, чтобы посмотреть, какая погода.

С потемневшего неба моросил лёгкий дождь: словно свинцовые тучи. Он скрывал горы Вестрон, и она едва различала предгорья далеко внизу и слабый оттенок Белой реки чуть правее. За весенним дождём сумерки сгустились над Ревелстоуном. Полная ночь накроет плато, Крепость и грозную орду Демондимов, прежде чем Стейв вернётся со своими друзьями.

Мысль о темноте тревожила её. Опасности, которым она не знала, как противостоять, таились там, где не было света. Она резко закрыла ставни, затем вернулась в гостиную, к мягкому свету ламп, и опустилась на колени, чтобы разжечь огонь в камине.

Дрова быстро вспыхнули, чему способствовало брызги масла из одной из ламп. Вскоре ровный огонь начал согревать комнату.

Но свет и тепло не могли изменить полночь в её сознании. Голова была полна эха. Я заслуживаю лучшего. Это моя мама. Они навязчиво повторялись, питая её слёзы. Боль сильнее, когда есть с чем её сравнить. Мне нужно что-то взамен. Их повторение было таким же настойчивым и обязательным, как причитания. Немного доверия. Спросите того неоперившегося щенка, который ходит за тобой по пятам.

Звук голоса Ковенанта и Иеремии преследовал ее.

Пытаясь защитить себя, она вернулась в спальню и, полностью одетая, растянулась на своей строгой кровати. Прижав Посох к груди, она, насколько могла, сосредоточилась на таинственной чистоте дерева.

Она никогда не видела оригинальный Посох Закона Берека, но знала достаточно, чтобы быть уверенной, что её Посох не идентичен его. Его Посох был создан по знанию и мудрости, полученной из ветви Единого Древа: она же создала свой с настойчивостью и дикой магией, соединив Финдейла и Вэйна. И её собственное понимание Закона могло сильно отличаться от понимания Берека. Насколько ей было известно, у двух Посохов было мало общего, кроме железных наверший, выкованных Береком. Магия, преобразившая предплечье Вэйна, могла исходить от Червя Края Мира, а не от Единого Древа.

Тем не менее, её Посох был инструментом Земной Силы, как и Посох Берека, и она создала его с любовью и стремлением сохранить красоту Земли. Каким-то образом он поможет ей раскрыть истину, спасти сына и противостоять Презирающему.

Приложив посох к своему измученному сердцу, она едва успела заметить, как погрузилась в сон.

Когда стук в дверь разбудил её, она внезапно села, испуганная. Она не могла понять, сколько времени прошло, едва могла поверить, что уснула. На мгновение оцепенев, она подумала: Шок. Нервное истощение . Затянувшийся день истощил её.

Однако почти сразу же она вспомнила о друзьях. Вскочив с постели, она поспешила к двери.

Пока она не увидела Стейва, стоящего там, с Мартиром и Лиандом позади него, а также Пахни, Бхапой и Анеле, она не осознавала, что боялась появления кого-то другого: возможно, нового вызова от Ковенанта и Иеремии; или одного из Мастеров, пришедшего сообщить ей, что Демондимы начали свою атаку.

Неловко, словно подозревая, что они могут исчезнуть в одном из её необъяснимых снов, она пригласила своих спутников войти. Затем она оглядела зал в поисках каких-либо признаков присутствия Униженных, любых признаков беды. Но проход за дверью был пуст. Гладкие каменные стены не несли в себе ни намёка на беду.

Сделав глубокий вдох, чтобы избавиться от тревоги, она закрыла дверь, заперла ее на засов и повернулась к обеспокоенным друзьям.

Она была рада видеть, что от них исходили здоровье и энергия, несмотря на обеспокоенные выражения лиц. Убыль Грязи Кевина сменилась такой острой жизненной силой, что, казалось, окутывала всех, кроме Анеле и самого Стейва, осязаемым полумраком. Теперь она знала, что бывший Мастер и Мартир разглядели в ней, когда она вернулась из Мерцающего. Сверхъестественная сила вод смыла их синяки, усталость и, возможно, даже сомнения. И она с облегчением поняла, что воздействие озера продлится дольше, чем сравнительно мимолетное восстановление, которое она провела своим Посохом ранее днём. Грязь Кевина нескоро вернет себе власть над ними.

Для Лианда даже в большей степени, чем для Рамен, опыт пребывания в Глиммермире, должно быть, был подобен получению наследства, права по рождению, которое должно было принадлежать ему на протяжении всей его жизни, но в котором ему жестоко отказывали.

В сравнении с этим бесстрастие Стейва напоминало угрюмый взгляд. Анель что-то невнятно бормотал себе под нос, по-видимому, погрузившись в свою внутреннюю отстранённость: ощущение, которое возникает, когда стоишь на кованом камне. Однако его слепые глаза, казалось, смотрели на Линден, словно даже в своём безумии он не мог не осознать значимости того, что с ней произошло.

Линден хотела бы просто побыть в компании друзей. Она могла бы предложить им еду, питьё и тепло, задать им вопросы, отвлечься от личных переживаний. Но они явно переживали за неё. Хотя Рамен молчал, открытое беспокойство Пахни подчёркивало яростный гнев Махритара, и Бхапа тревожно нахмурился.

Лианд был менее сдержан. Линден тихо, со страхом прошептал он. Небо и земля! Что с тобой случилось? Даже если бы Мастера вонзили клинок тебе в сердце, я бы не подумал увидеть тебя столь раненым .

Линден невольно опустила голову, словно ей было стыдно. Его непосредственное сочувствие грозило вызвать слёзы, которых она не могла себе позволить. Последствия её встречи с Ковенантом и Иеремией уже напоминали передний край той ярости, что обрушилась на неё после обряда. Если эта буря разразится сейчас, она не сможет говорить. Она будет только рыдать.

Пожалуйста, не надо умоляюще ответила она. Не смотри так обеспокоенно. Я понимаю. На твоём месте я бы, наверное, сделала то же самое. Но это не помогает .

Стейв скрестил руки на груди, словно закрывая сердце. Тогда расскажи нам, Избранный. Какая помощь тебе нужна? Твои страдания очевидны. Мы, решившие быть рядом с тобой, не можем оставаться равнодушными к твоему бедственному положению .

Линден в ответ вскинула голову, ошеломлённая внезапным озарением. Возможно, сам того не желая, Стейв напомнил ей, что за своим стоицизмом харучаи скрывается народ, полный страстей.

Узы, соединяющие мужчину и женщину, – это огонь внутри нас, и он глубок, как давно сказал ей Бринн. Стражи Крови нарушили свой Обет служения Лордам, объяснил он, не только потому, что оказались недостойными, но и потому, что бросили своих жён во имя избранной верности, которую не смогли сдержать. Жертвы, принесённые ими ради Обета, стали слишком велики, чтобы их можно было вынести.

По той же причине, тысячи лет спустя, Бринн и Кейл отказались служить Томасу Ковенанту. В их глазах соблазнение Танцорами Моря – их уязвимость перед подобными желаниями – продемонстрировали их никчемность. Наше безумие должно прекратиться сейчас, прежде чем обещания, более великие, чем наши, станут ложными.

и остаться невозмутимой. Потрясённая воспоминаниями и пониманием, Линден внезапно осознала, что Стейв сделал похожий выбор, объявив себя её другом. Он отрёкся от своей преданности избранному служению Мастерам.

Лианд осознал истину, когда предположил, что Мастера боятся горя. Стейв и его сородичи, как раса, уже слишком много знали о нём.

Скорбя по бывшему Мастеру, Линден почувствовала, как её собственная скорбь отступает. Она не утратила своей силы, возможно, и не утратит. Тем не менее, она словно стала менее острой. Слова и потери Стейва освободили ей место, где она могла сдерживать слёзы, думать и заботиться о друзьях.

Ты уже помогаешь сказала она Стейву как можно твёрже. Ты здесь. Это то, что мне сейчас больше всего нужно .

Дальше будет больше, но на данный момент ей дали достаточно.

Когда Харучаи кивнули, принимая ее ответ, она повернулась к Манетраллу Мартиру и его Кордам.

Я знаю, тебе тяжело находиться в таком окружении камней , – начала она. Легкая дрожь выдала её хрупкость. Однако она удержалась на воинственном взгляде Махртиира, цепляясь за понимание, которое дал ей Стейв.

Попробовав, она обнаружила, что видит в аурах Раменов, как и Лианда, нечто большее, чем магически возрождённая жизненная сила и забота о них. В глубине души их чувства осложнялись намёками на более тонкую тревогу. Что-то случилось, что встревожило их с тех пор, как она рассталась с Махртаиром.

Но нам нужно о многом поговорить продолжила она. Когда мы закончим, я не буду просить тебя остаться. Мы снова встретимся утром .

Бхапа склонил голову, словно был удовлетворен всем, что она скажет. Но Пахни продолжала смотреть на Линдена с тенью тревоги в тёмных глазах. Она положила руку на плечо Лианда, словно рассчитывая на его поддержку – или словно боялась за него так же, как и за Линдена. А Махритир оставался бдительным, словно хищная птица, высматривая Линдена, словно ожидая, что она назовёт своих врагов, свою добычу.

Манера Манетрала намекала на непредвиденные события. Однако в его реакции чувствовалось нетерпение, которого его товарищи не разделяли.

Его манеры укрепили способность Линден сдерживать последствия ее конфронтации с Ковенантом и Джеремайей.

Наконец она перевела взгляд на Лианда, обращаясь к нему в последнюю очередь, потому что его простая забота и привязанность напрямую затрагивали ее боль.

Лианд, пожалуйста, не задавай мне вопросов . Он также казался внутренне обеспокоенным, хотя не выказывал ни малейшего рвения Манетралла и почти не испытывал страха Пани. Я расскажу тебе всё, что произошло. Я расскажу тебе, что я планирую с этим делать. Но мне будет легче, если я смогу просто говорить. Вопросы мешают мне держать себя в руках .

Лианд криво улыбнулся. Как пожелаете. Я умею молчать, как вы видели. Но позвольте мне сказать, добавил он с ноткой грустного юмора, что с момента моего отъезда из подкаменье мифиль ни одно столкновение с опасностью и властью, ни одно открытие или чрезвычайная ситуация не были для меня столь неожиданными, что мне приходилось так часто молчать .

Чёрт возьми, – подумала Линден, и глаза её затуманились, – он снова это делает . Непритворная галантность его попытки пошутить подорвала её самообладание. Снова пытаясь сдержать слёзы, она отвернулась и сделала вид, что возится у очага; потыкала поленья носком сапога, хотя они явно не требовали её внимания.

Через плечо она хрипло бросила: Садитесь, пожалуйста. Поешьте. День выдался тяжёлым. Я хочу рассказать вам о Ковенанте и Иеремии, и это будет непросто для меня. Но спешить некуда . Если демондимы не нанесут внезапного удара, она намеревалась подождать до следующего утра, чтобы дать отпор орде. Мы можем позволить себе немного времени .

Она собиралась заговорить первой. Неужели тогда она не сможет оставить боль позади и внимательнее выслушать рассказы друзей? Но у неё был один вопрос, который не мог отложиться.

Напрягая нервы так же, как и уши, она слышала, как друзья переминались с ноги на ногу, неуверенно переглядывались, а затем начали выполнять её просьбу. Стейв остался стоять у двери, скрестив руки, словно прутья, на своей запятнанной тунике. Но Лианд и Пахни усадили Анеле на стул и сами сели рядом с ним. Старик тут же потянулся за подносом с едой и начал есть. В то же время Бхапа и Махритир тоже сели. Старший Корд сделал это с нарочитым спокойствием. Махритир же, напротив, явно сопротивлялся: казалось, ему хотелось более активного выхода для своих эмоций.

Пока её спутники устраивались, наливали воду или весеннее вино в кувшины и немного перекусывали, Линден собиралась с духом. Стоя лицом к стене рядом с очагом, почти прижавшись лбом к тупому камню, она неловко пробормотала: Мне нужно кое-что узнать. И мне нужна правда. Пожалуйста, ничего не утаивайте .

Это о цезурах. О том, что ты чувствовал, проходя через них. Я уже спрашивал Лианд о первой . В пещере Вейнхим он сказал ей лишь, что почувствовал неописуемую боль; что он бы сломался, если бы чёрные знания юр-вайлов не уберегли его. Может ли кто-нибудь из вас рассказать мне что-нибудь ещё? Я имею в виду, о том самом Падении?

На мгновение гнетущая тишина, казалось, давила ей на спину. Затем Манетралл сухо ответил: Рингтан, боль была слишком сильной, чтобы воспринимать её ясно. Внутри царили невыразимый холод, ужасная белизна, агония, словно сдирали кожу, и бездонное отчаяние. Как сказал Камнепадитель, нас защитила магия юр-вайлов. Но ранихины также сыграли свою роль в нашей стойкости. То, что они не сбились с пути вовремя, несколько уменьшило наши страдания .

Линден услышала слабый шорох тел, когда её друзья переглянулись и кивнули. Чувствуя своё здоровье, она поняла, что Лианд, Пахни и Бхапа согласны с оценкой Махритира.

А ты, Стейв? спросила она. Он, похоже, остался невредим после Падения. Каково тебе было?

Харучаи не колебались. Как сказал Манетралл, и юр-вайлы, и ранихины служили нам верой и правдой. Мы ехали по земле чистейшего холода, а нашу плоть словно пронизывал Грим на-Мхорама. Среди скал стояла женщина, извергая в муках дикую магию. Меня тянуло к ней, чтобы поглотить. Однако турия Херем удержал её. Я знаю его, ибо ни один Харучаи не забыл прикосновения ни одного Рейвера. Поэтому я остался в стороне от неё, стремясь избежать участи, постигшей Корика, Силла и Доара .

Оставался в стороне тоскливо подумал Линден. Чёрт, какой он сильный. С рождения он передавал разум за разумом; и всё же в Падении он сохранил больше себя, чем кто-либо, кроме Анеле. Даже она, с силой юр-вайлов в своих жилах, поддалась безумию Джоан.

Разлука Стейва с его народом, должно быть, ранила его сильнее, чем Линден мог себе представить.

Но она не могла позволить себе думать о цене, которую заплатили её друзья, чтобы быть рядом с ней: не сейчас, при таких обстоятельствах. У неё были свои собственные расходы.

Хорошо сказала она после минутного молчания. Это было первое. А что насчёт второго? Затмение, которое она создала, вернув себя и своих спутников в их истинное время и вытеснив Демондимов. Должно быть, всё было иначе. Мне нужно знать, чем именно .

Первым заговорил Махртиир. Для Рамен разница была одновременно тонкой и глубокой. Нас снова охватила белая, ледяная агония, которой мы не смогли противостоять. юр-вайлы больше не защищали нас. У нас нет силы Харучаев. И мы не несли Посох Закона ради вас . Лианд служил Линден таким образом, давая ей возможность сосредоточиться на дикой магии. Однако уверенность Ранихин казалась сильнее, и их уверенность несколько смягчила наши мучения. Мы полагаем, что это стало возможным благодаря движению времени внутри цезуры, ибо мы не пытались противостоять течению вихря .

Линден кивнула про себя. Да, это имело смысл. Несколько дней назад она решила верить, что временной торнадо любого Падения будет стремиться из прошлого в будущее. Мартир подтвердил то, что она сама чувствовала, переходя три тысячи лет назад от предгорий Южного хребта к голой земле перед вратами Ревелстоуна.

Осторожно, постепенно приближаясь к вопросу, который ей посоветовал задать Ковенант, она спросила: А ты, Стейв? Можешь ли ты предложить что-нибудь ещё?

Бывший Мастер ответил не сразу. За его кажущимся бесстрастием, возможно, скрывался взвешивающий риски, стремясь оценить, какое воздействие его ответ может на неё оказать. Однако, когда он заговорил, его тон не выдавал никаких расчётов.

К тому, что мы с Манетраллом описали, я добавлю одно наблюдение. Во время второго Падения женщина, одержимая отчаянием и безумием, отсутствовала. Вместо этого я увидел тебя, восседающим на Хайне. Внутри тебя пылала такая дикая магия, что было страшно смотреть на неё. Как и в первом проходе, меня потянуло к разуму обладательницы. Но я снова остался в стороне.

Итак. Дважды Стейв сохранил свою самобытность. Как и Рамен, он не мог рассказать Линден то, что ей нужно было знать.

спроси этого неоперившегося щенка

Лианд не заслуживал презрения Ковенанта.

Она продолжала смотреть в стену, словно желая заглушить голос, скрыть сердце. А ты, Лианд? Ты нёс Посох. Это, должно быть, имело значение .

По своей природе Штаб, возможно, наложил небольшой отпечаток Закона на бурлящий хаос событий.

Линден. начал молодой человек. Но тут же запнулся. Его нежелание царапнуло нервы по её спине и голове, по коже шеи. Но одной лишь проницательности было недостаточно, чтобы понять, почему он не хотел говорить и что он мог бы рассказать.

Пожалуйста тихо, почти шёпотом, сказала она. Мне нужно знать .

Она почувствовала, как он собрался с мыслями, и почувствовала, как рамены смотрят на него с какой-то опаской. Стейв пристально смотрел на Стоундаунора. Только Анель продолжал есть и пить, словно не замечая своих спутников.

Тогда я должен рассказать, – неуверенно ответил Лианд, – что в этом казуре я ехал на Рёме по бескрайней равнине, полной горькой пустоты и холода. Вокруг меня я чувствовал рой жалящих шершней, каждый из которых норовил пронзить и сожрать меня, хотя я их и не видел. И в то же время. Он снова запнулся. Но его поддерживала твердая основа – достоинство и мужество. В то же время, – повторил он твёрже, – мне казалось, что я заключен в тебе – что я восседаю на Хине, а не на Рёме, и что из моего сердца поднялся пожар, какого я никогда не знал. Там ни одно из моих желаний или поступков не было моим. В каком-то смысле я перестал существовать, ибо мои мысли были вашими мыслями, моя боль была вашей, и ни один аспект Лианда, сына Фостиля, не остался со мной .

Прежде чем Линден успел на него надавить, он добавил: Вам не нужно задавать свой вопрос. Вы хотите услышать, что именно я увидел внутри вас.

Наша связь прервалась, когда мы восстали из Падения, и я снова стал собой. Но пока мы были едины, я разделял твою любовь к сыну и к Томасу Кавинанту. Я был полон твоего страха и боли, твоей крайности и отчаяния. Я разделял твою решимость, которая превосходит доблесть и силу . Лианд больше не колебался и не сдерживался. И я увидел, что в тебе заложены силы творить ужасы. Ты познал самую черную жестокость и отчаяние и способен вселить в любого, кто осмелится тебе противостоять.

Это именно то знание, которое вы ищете, заключил он. Не так ли?

Глядя на неписанный камень, Линден застонала про себя: возможно, она застонала и вслух. Был ли Ковенант марионеткой Джеремии? Были ли они оба марионетками? Или вина лежала на ней? Лианд, как она верила, ответила на эти вопросы. Во имя Ковенанта она одержала верх над мокшей Джеханнумом и Санбейном; но Лианд, казалось, говорила, что она так и не исцелила по-настоящему склонность ко злу, которую слуги Лорда Фаула раскрыли в ней. Её неспособность понять Ковенант и Джеремию или доверять им была её ошибкой, а не их.

Тихо, обращаясь скорее к стене, чем к Лианду, она прошептала: И все же ты все еще мой друг .

Как же я могу быть другим? ответил Каменодробитель. Возможно, твоя любовь свяжет твоё сердце с разрушением, как предупреждал Махдаут. Возможно, ты снова и снова будешь стремиться к добру злыми средствами, как делал раньше. Но теперь я я сам, и я не боюсь. Я больше не храню в памяти всё, что знал о тебе. И всё же я познал твою любовь, и во имя неё я горжусь тем, что являюсь твоим спутником и другом .

Линден беспомощно опустилась на колени, прижавшись лбом к прохладному камню. Порыв рыданий нахлынул на неё сквозь извилистую картину её смятения; и она не могла этого вынести. Кавинант как будто сказал, что не доверяет ей, а Лианд сказал ей, что у Неверующего есть веские основания для осторожности, и всё же она не услышала в голосе Лианда ничего, кроме неподдельной искренности. Он был горд.

Возможно, она не смогла бы сдержать своё горе, но тут внезапно заговорил Анеле. Анеле освободился от них , – объявил старик с нескрываемым удовлетворением. И , – он повернул голову из стороны в сторону с выражением удивления, – тёмные существа, затерянные и суровые, требующие памяти – Анеле больше не боится их. Он избавился от многого .

Неожиданный звук его голоса помог ей снова отстраниться от бушующих эмоций.

Он сидел на кованом камне, босыми ногами поставив полированный гранит пола. В результате он находился в одной из наиболее последовательных фаз своего безумия. Возможно, он понял больше, чем, казалось, осознавал. Более того, он, возможно, пытался своим искажённым языком успокоить Линдена.

По крайней мере, в какой-то степени он уже доказал истинность своего утверждения о том, что он последняя надежда Страны. Он сделал возможным возвращение Посоха.

Что касается меня, – вставил Мартир, пока Линден брала себя в руки, – я утверждаю, что нет ничего удивительного в знании, которое почерпнул Камнедробитель . Голос Мантрелла был хриплым от непривычной нежности. Дышит ли в Стране или на обширной Земле существо, которое не питает в себе хоть каплю тьмы? Эсмер, конечно же, не тянулся бы к тебе, если бы не видел в тебе отголосок собственных мучений. И разве не повторялось без конца о обладателе белого золота, что он спасёт или проклянёт Страну? То, что Лианд увидел в тебе, ничего не меняет .

Опираясь на поддержку друзей, Линден отбросила прочь своё смятение и чувство утраты, свою неуверенность в себе. Она не могла забыть такие вещи. Они повлияли бы на все её решения и поступки. Но вера друзей вернула ей способность сдерживать себя, говорить то, что нужно было сказать.

Вытерев лицо еще раз рукавом рубашки, она повернулась к Стейву, Лианду, Анеле и Рамену.

Спасибо вам тихо сказала она. Всем вам. Мне трудно рассказать вам то, что я должна вам рассказать . И ей всё ещё нужно было услышать, что случилось с её товарищами, пока она была с Ковенантом и Джеремайей. Но, думаю, теперь я смогу это сделать она попыталась улыбнуться, не слишком лихо .

Собрав остатки мужества, она придвинула стул поближе к столу, чтобы дотянуться до подноса с едой. Усевшись, налив себе кувшин весеннего вина и сделав несколько глотков, она встретила выжидающие взгляды друзей и начала.

Она ничего не сказала об Эсмере: она полагалась на то, что Мартир рассказал историю о недавнем появлении Эсмера. Смущённая за Кавинанта, она не упомянула о его пьянстве. И проигнорировала его, казалось бы, бесцельные замечания о Береке Полуруком и Кевине Ландвостере. Оглядываясь назад, можно было подумать, что описание Кевина Кавинантом было пропитано предчувствием. В окружении такой опасности Линден услышала пророчество о бедственном положении Кевина. Он хотел быть наказанным. Но в этом вопросе она подавила свои страхи.

Однако всё остальное она передала с максимально возможной ясностью: странности Кавинанта и Иеремии; их эгоцентричные и напыщенные отношения; несоответствие между ними и её воспоминаниями о них; скрытую неадекватность и порой презрение в их ответах. Прижимая Посох к груди, она призналась, что Кавинант просил его кольцо, а она не подчинилась. С трудом она признала, что, возможно, сама виновата в своём нежелании и отчаянии. И закончила она, рассказав друзьям, что Кавинант попросил у неё кое-что взамен. Немного доверия.

Тогда мне не придётся объяснять, что я собираюсь сделать. Я могу вам показать.

Я могу сказать вам только одно робко заключила она. Они меня больше не любят. Они слишком сильно изменились. Эта часть в них исчезла .

Наконец, волна усталости, казалось, унесла последние силы. Усилия, направленные на то, чтобы сдержать эмоции, утомили её; она обнаружила, что ей нужна поддержка алианты в весеннем вине – и хотя бы немного оцепенения. Осушив половину кувшина, она взяла небольшой фрукт и безучастно жевала его. При этом она держала голову опущенной, избегая неуверенности и беспокойства друзей.

Долгое мгновение они молча смотрели на неё. Они перестали есть; казалось, они почти перестали дышать. Затем Лианд осторожно спросил: Если Неверующий попросит у тебя помощи в своих намерениях, ты её окажешь?

Линден вскинула голову. Она не рассматривала такую возможность. Но, конечно, вопрос Лианда имел смысл. Зачем ещё Кавинант пришёл сюда, прихватив с собой Джеремайю? Конечно, он хотел получить своё кольцо. Однако он был готов к возможности – к вероятности? – что она откажет: он так сказал. Тогда зачем он просил о доверии? Я знаю другой способ уладить эту ситуацию. Он и Джеремайя могли просто выгнать её и привести в исполнение другие планы – если только эти планы не требовали её участия.

Встретимся завтра на плато.

Я должна медленно ответила она. Я уже знаю, что мне не понравится то, что они хотят от меня сделать. Но если я не буду сотрудничать, я никогда не узнаю правду. Ни о ком из них .

На самом деле, она не могла себе представить, чтобы отказать им. Они хотели её помощи. У них были причины её бояться. И они не позволяли ей прикасаться к себе.

Правда стала для нее столь же важна, как жизнь ее сына.

Лианд кивнул. Хотя он и нахмурился, он принял её доводы.

Ещё через мгновение Стейв развёл руками, словно готовясь к бою. Ты сообщил пра-Лорду, что намерен воспользоваться Посохом. Что ты собираешься предпринять?

Линден прижалась щекой к утешающим наставлениям Посоха. Я скажу тебе пообещала она. Прежде чем ты уйдешь прежде чем она останется наедине со своим трауром, мы составим свои планы. Но весь этот день она поморщилась, выбил меня из колеи. Мне нужно немного времени .

Сидя напротив Лианда и Рамена, она смотрела на него. И тебе есть что мне рассказать. Я чувствую. С тобой что-то случилось что-то большее, чем Глиммермир. Если ты готов об этом рассказать, я хочу услышать, что именно .

Вдруг, словно она пробудила забытую тревогу, Махритир, Бхапа, Пахни и Лианд забеспокоились. Анеле, казалось, не заметила, что Линден заговорила, а Стейв никак не отреагировал. Но сомнения затуманили глаза остальных. Никто из них не смотрел на неё прямо. Лианд изучал свои руки, Бхапа нахмурился, глядя на очаг, словно пламя озадачивало его, а Пахни с тревогой сосредоточила внимание на Лианде. Только Махритир выразил нетерпение; но он закрыл глаза и яростно нахмурился, очевидно, пытаясь скрыть свои чувства.

Однако затем Манетрал открыл глаза и встретился взглядом с Линденом. Мы не решаемся ответить резко сказал он. Потому что не желаем усугублять бремя, которое вам приходится нести. И всё же я считаю ложной дружбой утаивание того, что произошло. Поэтому я отвечу.

Когда я расстался с тобой, прошло некоторое время, пока я собирал Кордов, Стоундауноров и Анеле, чтобы провести их к Мерцающему. Вместе мы преодолели надвигающийся камень, пока наконец не вышли под открытое небо плато.

Там мы увидели, как на горы падает дождь и надвигается буря. Но мы не боимся непогоды мира. Напротив, мы возрадовались, что освободились от камней и ограничений. И мы жаждали увидеть Мерцающее озеро. Поэтому мы поспешили в горы, чтобы скорее достичь жуткого озера.

Когда мы это сделали, Анеле, похоже, охотно присоединился к нам , – Лианд и Пахни кивнули в знак согласия, – хотя вы сообщили нам, что он избежит вод. Он постоянно говорил сам с собой, пока мы спешили. На мгновение Мартир опустил взгляд, словно почувствовав лёгкое огорчение. Возможно, нам следовало прислушаться к его словам. Вы сообщили нам, что его безумие меняется под влиянием того, что лежит у него под ногами. От него можно было бы почерпнуть какое-то понимание . Затем Манетрал снова посмотрел на Линдена. Но мы привыкли к его бормотанию, которое для нас почти непонятно. И наше нетерпение отвлекло нас. Мы были благодарны лишь за то, что он не сбавлял темпа, не подгоняя нас .

Линден уставилась на него. Трава. Чёрт возьми, подумала она, трава. Местность над Ревелстоуном не была такой пышной, как Предел Странствий, но её изумрудный плодородный газон напоминал высокую траву той долины. И она ни на секунду не задумалась о том, как прогулка по возвышенности может повлиять на старика. Она была так потрясена встречей с Эсмер и так боялась разговора с Ковенантом и Джеремайей.

Я совершила ту же ошибку призналась она, пытаясь смягчить свою досаду. У нас у всех было много мыслей. Пожалуйста, продолжайте .

Тем не менее, строго заявил Махртаир, старик изменился. Не сумев как следует рассмотреть его, мы подвели и его, и вас.

Не буду затягивать предисловие. Вместе мы достигли берегов озера. Там мы не отбрасывали на воду ни единого взгляда, хотя образ Анеле был ясно виден. Верный твоему слову, он не захотел вкусить благословения Глиммермира. Но когда мы выпили когда мы искупались и преобразились.

Внезапно Манетрал остановился, охваченный вновь вспыхнувшим нежеланием.

Наклонившись вперёд, Лианд серьёзно объяснил от имени Мартиры: Линден, Анеле говорил с нами. До сих пор он этого не делал. Всегда его ясные речи были обращены к тебе или произносились от твоего имени . Лицо Стоундавора отразило недоумение. Однако на краю Мерцающего Мира он обращался к каждому из нас по очереди. И его манера говорить.

Когда Лианд запнулся, Мартир заставил себя продолжить. Его голос был хриплым, когда он сказал: Рингтане, нам показалось, что его голос напоминал его манеру речи, когда он обратился к тебе на Грани Скитаний, прежде чем его охватили огонь и ярость, и он был сражён ради твоего спасения. И в его словах было столько кротости и печали, что наши сердца сжались, услышав его .

Линден заморгала от удивления. Возможно ли это? Неужели Кавинант говорил с её друзьями через Анель? Слышали ли они его голос? Чувствовали ли его любовь? Пока она была наедине с ним и сыном, пытаясь понять их странности, их тревожные уклончивости, их проблески презрения?

О, Линден. Я так рада тебя видеть.

Кавенант утверждал или подразумевал, что он использует свои отношения со Временем для нескольких разных целей одновременно: одновременно проявляя себя и Иеремию в Ревелстоне, ища средства противостоять Кастенессену и защищая Арку от посягательств Жанны. Мог ли он также завладеть Анеле и обратиться к её друзьям с мягкостью и печалью ?

Или-

Не говоря уже о некоторых других державах, которые заметили, что здесь происходит, и хотят этим воспользоваться.

были ли замешаны другие существа? Силы, помимо Кастенессена, Демондимов, Эсмер и Элохимов? Неужели какой-то враг, которого она никогда не встречала, пытался манипулировать её друзьями?

Линден, найди меня. Я не смогу тебе помочь, пока ты меня не найдёшь.

О, Боже , – подумала она и застонала. – Кто это делает? Сколько лжи нам уже наговорили?

Тем не менее, этот новый сюрприз воодушевил её. Апатия исчезла: даже внутренняя буря отступила. На протяжении всей встречи с Кавинантом он звучал тонко и фальшиво, коварно фальшиво. Если Джеремайя стал гораздо больше, чем тот мальчик, которого она знала, то Кавинант казался меньше самого себя. Голос, говоривший с ней через Анель – как и голос во сне – казался гораздо более правдивым, чем сам Кавинант.

Тебе нужно кольцо.

Во сне она услышала, как Ковенант убеждает ее доверять себе.

Скажите мне сосредоточенно обратилась она к Манетраллу и Лианд. Если это был Ковенант или хотя бы просто прозвучало как он, мне нужно знать, что он сказал .

Сами слова могут указать на того, кто их произнес.

Махртаир ответил официальным тоном: Сначала он обратился к нам в общем тоне. Вот его слова . Затем он изменил голос, неожиданно подражая голосу Кавинанта: Я могу сказать всё это только один раз. И не могу объяснить. Как только он заметит, что я делаю, он остановит меня. Стоит мне только начать произносить его имя, как он остановит меня прежде, чем я успею закончить.

Она сможет это сделать. Передай ей, что я так сказал. Сейчас ей тяжело. И будет ещё труднее. Ей придётся идти туда, куда кажется невозможным, и делать то, что кажется невозможным. Но я думаю, она справится. И никто другой не сможет даже попытаться .

Манетралл замолчал. Когда Лианд и Корды кивнули, подтверждая его слова, он продолжил.

Затем владелец Анеле обратился к Лианду со словами: Хотел бы я пощадить тебя. Чёрт возьми, да я бы хотел, чтобы кто-то из нас мог тебя пощадить. Но я не вижу другого выхода. То, что тебе нужно, находится в Омбри. Стейв покажет тебе, где оно, хотят того Мастера или нет. Ты поймёшь, что ищешь, когда прикоснёшься к этому .

Аумбри? Линден сжала Посох, подавляя прерывание. Аумбри Клэйва? Она никогда не видела этого тайного хранилища сама. Но от Ковенанта она слышала, что Вэйн добрался до Аумбри в поисках железных полос, из которых были сделаны навершия первоначального Посоха Закона Берека.

Ко мне говорил Мартир. Анеле обратился к нему . Линден почувствовал завуалированную остроту нетерпения Манетралла, когда тот цитировал. Тебе придётся пройти долгий путь, чтобы найти то, что желаешь. Только обязательно вернись. Ты нужен этой стране .

С трудом подавив своё волнение, словно сочтя его неприличным, Мартир сказал: Последний раз Анеле назвал Кордов. Он сказал: В каком-то смысле, вам двоим досталась самая тяжёлая работа. Вам придётся выживать. И вам придётся заставить их вас слушаться. Они её не послушают. Она и так дала им слишком много поводов стыдиться самих себя .

Услышав его слова, мы забросались вопросами , – признался лидер раменов, и Лианд энергично кивнул. Мы бы потребовали объяснений, хотя он и сказал, что не может их дать. Но тут Анеле словно лишился чувств, словно на него навалилась внезапная болезнь или, может быть, незримое препятствие. Выразив сожаление, он упал на траву, и его глаза закатились, словно в припадке.

Мгновение было кратким , – закончил Манетрал. Он тут же очнулся и стал таким же, как прежде, рассеянным и непонятным. Нам показалось, что он не осознал своих слов. Мы предполагаем, что его безымянный враг действительно узнал его и грубо навязал ему бессвязность.

Вот наша история, Рингтан. Пока мы размышляли над услышанным, накрапывал первый дождь. Желая укрыться скорее для старика, чем для себя, мы покинули Глиммермир. Стейв встретил нас на обратном пути в Ревелстоун и проводил сюда.

Пахни продолжала держать руку на плече Лианда, опустив глаза, чтобы скрыть тревогу. А Бхапа погрузился в задумчивость: он, казалось, изучал очаг, не видя его, словно искал смысл слов Анеле за беспокойным танцем и потрескиванием пламени.

Но когда Манетралл закончил, Лианд тут же спросил: Возможно ли это, Линден? Неужели Томас Кавинант действительно мог обратиться к нам через Анеле, пока он был рядом с тобой?

Линден на мгновение задержала растерянный взгляд Мартира, поблагодарив его взглядом. Затем она ответила на вопрос Лианда.

Не знаю . Её тревога превратилась в своего рода мужество. Порой она испытывала похожую реакцию во время экстренных операций. В те времена, когда отстранённость и подготовка подводили её, собственный страх помогал ей действовать. При определённых обстоятельствах страх и даже чувство несостоятельности становились столь же непреодолимыми, как и доблесть. Завет говорит, что он и Иеремия находятся в двух местах одновременно . Это три, если считать овладение Анеле. Не понимаю, как ему это удаётся .

И он мёртв , – заставила она себя сказать это. Я видела, как Лорд Фаул убил его . Через Анель он убеждал её: Просто будь со мной осторожна Не понимаю, как он вообще может иметь какую-либо физическую форму. Он сам сказал мне, что слишком много Законов было нарушено, чтобы Мёртвые могли держаться вместе .

Но он сказал, что есть иные силы , враги или существа, о которых мы не знаем. И он создал у меня такое сильное впечатление. она не могла произнести слово ложь вслух, не говоря друзьям о Томасе Ковенанте, несоответствия. Как будто все части не сложились. Или я недостаточно хорошо их поняла, чтобы сложить воедино .

Ее Джеремайя был волшебником в таких делах, он складывал детали вместе.

Насколько мне известно, вздохнула она, Ковенант не говорил мне ни слова до сегодняшнего дня , и каждый голос в её снах, каждое слово в устах Анеле принадлежали кому-то другому. Я даже не могу предположить, говорил ли он на самом деле с вами четырьмя. И я уж точно не могу сказать вам, что всё это значит .

Тогда, Избранный, резко вставил Стейв, мой вопрос остаётся в силе. Если ты всё ещё намереваешься использовать Посох, хотя такие силы могут оттолкнуть Неверующего и твоего сына, чего ты попытаешься добиться?

Сдерживая в себе некое дерзкое и неукротимое волнение, Линден ответила ему так прямо, как только могла.

Ковенант хочет, чтобы я встретился с ним у водопада Фёрл примерно через час после рассвета . Она уже объясняла это раньше: она повторила это скорее для себя, чем чтобы напомнить друзьям. Но я не готова ждать так долго. Мне нужно что-то сделать с демондимами. Я хочу, чтобы у Ревелстоуна был шанс на победу, если Ковенант потерпит неудачу или даже если он просто совершит ошибку .

Демондимы, как известно, обладали глубокими познаниями. Неужели никакие уловки восприятия не смогли бы надолго сбить их с толку?

Эти твари могут использовать Камень Иллеарта, неуверенно продолжал Линден. Если они решат атаковать, то, вероятно, разнесут всё это место на части за считанные часы. У Хозяев не будет ни единого шанса.

Я хочу этого не допустить .

Прежде чем Стейв или Мартир успели возразить, она объяснила: Ковенант согласен с Мастерами. Демондимы используют цезуру, чтобы черпать силу непосредственно из Камня, хотя он был уничтожен давным-давно. Я не чувствую Падения они его как-то маскируют, но оно должно быть там , посреди орды. И если оно там, Посох Закона может его уничтожить.

Я буду изучать этих монстров , – сказала она прямо бывшему Мастеру, зная, что он не сможет скрыть то, что услышал от своих сородичей, – пока не найду их сокровищницу . Её больше не волновало, что Мастера подумают о её намерениях. И когда я почувствую это , когда её чувство здоровья точно определит миазматическую зловредность Падения, я собираюсь стереть это .

Словно не испытывая страха, она заключила: Без Камня Иллеарт они просто Демондимы . Ужасно могущественные сами по себе: они не ровня Мастерам. Но им понадобятся дни, а не часы, чтобы сокрушить Ревелстоун. И, возможно, мне удастся сократить их численность, не используя больше силы, чем может выдержать Ковенант .

Стейв никак не отреагировал, не прокомментировал. Возможно, он был готов принять любое её решение. Но Бхапа оторвался от созерцания пламени и посмотрел на неё с удивлением и надеждой. Пахни нерешительно, почти робко, подняла голову, словно смутившись в присутствии Линдена. А Лианд смотрел на Линдена так, словно она снова оправдала его доверие.

Однако эманации Манетралла были сложнее. Линден, возможно, ожидал, что его сердце забьётся от предвкушения боя, но он сделал вид, что пытается сдержать предвкушение.

Рингтан , – осторожно произнёс он. – Это смелый шаг, и я его приветствую. Но я должен спросить, когда ты предпримешь попытку. Всем, кто тебя видит, очевидно, что ты безмерно устал. Не хочешь ли поесть и отдохнуть, чтобы освежиться? Если ты посплю, тебе не придётся бояться, что тюк Грязи Кевина вернёт тебя. Благословение Мерцающего не исчезнет так быстро.

Если ты послушаешь меня, я уверен, что ты сможешь лучше противостоять Зубам Рендера, когда твои силы будут восстановлены .

Лианд и Пахни кивнули в унисон, а Стейв невозмутимо произнёс: Совет Манетралла уместен. Вам нужен сон. Если вы того пожелаете, я соберу наших спутников и разбужу вас за час до рассвета. У вас будет достаточно времени, чтобы противостоять Демондимам, прежде чем ур-Лорд пожелает вашего присутствия у Фёрл-Фоллс .

Линден предпочла бы немедленные действия. Она выбрала бы что угодно, что могло бы отвлечь её от мучительных переживаний встречи с Джеремайей и Ковенантом. Но она не стала спорить. Ладно вздохнула она. Логично. Не знаю, сколько я смогу спать. Но я съем столько, сколько смогу переварить. И, возможно, немного этого весеннего вина поможет .

Конечно, она хотела оцепенения.

Кроме того, она обнаружила, что хочет побыть одна. Её способность говорить достигла предела. Оставшиеся эмоции были безмолвны, слишком интимны, чтобы ими делиться. Когда-то давно она любила мужчину и усыновила сына. Она не знала, как горевать по ним в присутствии друзей.

А пока, добавила она, вам самим стоит немного отдохнуть. Бог знает, что произойдёт завтра. Нам всем может быть тяжело .

Как скажешь, Избранный Стейв тут же направился к двери.

Махртаир и Бхапа тут же поднялись, чтобы последовать его примеру. Они были раменами, им было не по себе под гнетущими ограничениями Крепости. Они бы предпочли ночь на плато заточению в Ревелстоуне, независимо от погоды.

Но Лианд остался сидеть. Анеле продолжала рассеянно жевать еду с подноса. А Пахни задержалась рядом с Лиандом. Она мягко положила руку ему на плечо и предложила встать, но не стала настаивать.

Лианд на мгновение опустил взгляд, а затем снова посмотрел на Линдена. Линден. неловко начал он. Мне грустно, что ты должен остаться наедине со всем, что произошло. Ты просил меня не задавать тебе вопросов, и я подчинился. Но теперь я должен говорить. Хорошо ли, что рядом с тобой в такое время нет товарища?

Таково её желание заявил Харучаи. И Махртаир приказал Пахни: Принеси Камнепад и Анеле, Корд. Доставив их в покои Лианда, мы найдём более спокойное место для отдыха .

Пахни послушно встала. Взяв Анеле за руку, она помогла ему подняться. Однако она продолжала наблюдать за Лиандом, явно надеясь, что он присоединится к ней.

Линден закрыла лицо, снова испугавшись прямоты Лианда. Как можно мягче она сказала ему: Не волнуйся. Конечно, это тяжело . Анеле сказала это голосом Ковенанта или кого-то другого. Но я знала и похуже . Она пережила Санбейна и злобу Ранта Абсолейна, Грима на-Мхорама и Червя Конца Света. Она была одержима Рейвером и противостояла Презирающему. И ее сын был здесь. Его разум вернулся к нему. Если бы он и Ковенант по-настоящему не любили ее, она могла бы провести всю ночь в слезах, но она не потеряет себя. У меня есть Посох Закона. И если этого недостаточно, у меня есть кое-что еще более ценное. У меня есть друзья.

Иди тихо сказала она. Позаботься об Анеле. Постарайся поспать. Увидимся завтра пораньше .

Лианд долго смотрел на неё, явно пытаясь разглядеть сквозь её слова состояние её духа. Затем он встал и криво улыбнулся. Линден, ты меня превосходишь – кажется, постоянно . Как ты и сказал, мы встретимся завтра. И мы, с гордостью называющие себя твоими друзьями, надеемся увидеть, что ты нашёл хоть какое-то утешение .

Она не могла ответить ему взаимностью; но, возможно, он не ожидал от неё такой улыбки. Или, может быть, ему хватило мягкого взгляда Пахни. Когда он присоединился к юным Корду и Анеле, Стейв открыл дверь. Вместе Харучаи и Махритир вывели своих спутников в коридор, оставив Линден наедине с её мыслями, желанием плакать и нарастающим ужасом.

Она не верила, что уснет. События этого дня измотали её нервы. И перспектива увидеть сон пугала её. Если она услышит голос Кавинанта – тот голос, который она помнила, а не тот, что был сейчас, – она может потерять остатки своей пошатнувшейся решимости. За болью скрывался застарелый парез, и это означало смерть.

Но она недооценила свой голод и усталость. Сон перед приходом друзей оказался недостаточным: ей требовалось больше. Наевшись досыта и выпив кувшин весеннего вина, она обнаружила, что ей трудно держать голову. Глаза словно сами собой закрылись. Вместо того чтобы провести ночь так, как она себе представляла, пытаясь понять Эсмер, Кавинанта и сына, она почти беспомощно пошла спать.

Как только она разделась и растянулась под одеялом, она погрузилась в сон, такой же пустой и непостижимый, как одиночество среди звёзд. Если она и видела сны или кричала, то сама об этом не подозревала.

Одной короткой ночи было недостаточно. Ей нужны были целые дни покоя и умиротворения. Тем не менее, она не спала и была одета, готовая как никогда, когда стук в дверь возвестил, что за ней вернулись друзья. Некое бессознательное ощущение времени пробудило её, чтобы она смогла попытаться подготовиться.

Она ненадолго приоткрыла ставни, чтобы посмотреть на погоду. Проливной дождь лил непрерывно, скрывая малейший намёк на приближение рассвета; влажный ветерок доносил воспоминания о зиме с покрытых льдом вершин на западе. Перспектива промокнуть насквозь и замёрзнуть казалась дурным предчувствием, когда она закрыла ставни, оставив тлеющие угли в очаге, чтобы ответить на зов друзей и удовлетворить нужды Ревелстоуна.

Стейв стоял снаружи вместе с Рамен, Лианд и Анеле. Лианд и Анеле были одеты в шерстяные плащи, тяжёлые и с капюшонами, хотя Рамен и бывший Мастер, по-видимому, пренебрегали такой защитой. Но Стейв нёс на руке плащ для Линдена.

Её спутники сдержанно приветствовали её, на что она едва ответила: она уже начала погружаться в себя, сосредоточившись на хрупкой структуре своей решимости – и на самом своём восприятии, стремясь обострить чувство здоровья, чтобы проникнуть в мистические омрачения Демондимов. Она рассеянно приняла плащ от Посоха, накинула его на плечи. Держась за Посох, она кивнула, давая понять, что готова как никогда.

Она сможет это сделать. Передай ей, что я так сказал.

В сопровождении Става и Махртиира, а также Кордов, Лианда и Анеле позади нее, она отправилась на битву с непонятными силами порождений зла.

Хотя она и не говорила об этом, ей хотелось занять самую высокую точку обзора над ордой. Расстояние и дождь могли скрыть её от монстров, пока она не будет готова использовать огонь Посоха. Но Посох, казалось, уловил её невысказанные желания. Не сказав ни слова, он повёл её туда, куда ей было нужно.

Напряженная и решительная, её небольшая группа прошла по запутанным переходам Крепости к широкому туннелю, ведущему, словно дорога, к возвышенности. И, обогнув последний поворот, они начали хлюпать по ручьям дождевой воды. Внизу ручьи были перенаправлены в водопропускные трубы и дренажные канавы; и Линден украдкой задумалась, как харучаи умудрились перекрыть эти водные пути, когда три с половиной тысячи лет назад Песчаные Номы использовали стоки Мерцающего, чтобы погасить затянувшийся ад Гибельного Огня. Однако с тех пор дренажные канавы и каналы, очевидно, были вновь открыты, чтобы разрастающиеся потоки не затопляли Крепости.

Поднимаясь, Линден, казалось, боролась с потоком воспоминаний: о безмерной храбрости Кавинанта, когда он погасил магию Гибельного Огня; о собственной слабости и грубой силе Нома. Но затем она вывалилась из туннеля под проливной дождь, и ливень вернул её внимание к настоящему. Это заставило её натянуть капюшон и кутаться в плащ; это заставило её забыть, кем она была, и вспомнить, кем она стала.

Нет никого, кто мог бы даже попытаться это сделать.

Из укрытия туннеля она и её спутники повернули на север и восток, через холмы, к мысу Ревелстоун. Почти сразу же дождь пропитал её плащ. Тьма окутала мир, затмив горизонт: она могла лишь догадываться, куда ступает. Тем не менее, она чувствовала, что самая сильная часть бури прошла, что дождь начинает стихать по мере того, как тяжёлые облака ползут на восток.

Посох и Манетрал направили её по северной дуге к выступу плато, возможно, пытаясь обойти невидимый холм или какое-то другое препятствие. Вода медленно просачивалась сквозь плащ в одежду; капала с ног в сапоги. Постепенно холод ночи, весны и сырость вытягивали тепло из её кожи. Всё сильнее ей хотелось черпать живительный огонь Посоха. Она хотела изгнать холод, страх и собственную смертность, чтобы почувствовать себя достойной того, что ждало её впереди.

Но если она это сделает, то предупредит Демондимов. Зная, что она намерена освободить Закон и Силу Земли, Ковенант может собрать достаточно своей необъяснимой мощи, чтобы защитить себя и Иеремию. Но порождения Зла распознают опасность. И им не понадобится предвидение, чтобы догадаться о её намерениях. Они усилят свою оборону, создав тупики и химеры знаний, чтобы сбить с толку её чувство здоровья и помешать ей распознать их намерение. Или, возможно, они опередят её, высвободив всю мощь Камня Иллеарта.

Она слишком хорошо знала это проклятие, чтобы поверить, что сможет противостоять ему: не без дикой магии. И она дрожала при мысли о том, что может случиться с Ковенантом и её сыном – или, по сути, со скрытым Падением Демондимов, – если ей придётся раскрыть силу кольца Ковенанта. Сейчас это тяжело. И станет ещё труднее. Ковенант и Иеремия могут не просто исчезнуть: они могут перестать существовать в какой-либо значимой форме. И орда Демондимов может разрастись настолько, что поглотит всю Крепость Лорда.

Собственные страхи, так же как холод и дождь, наполняли её дрожью, надвигающимся жаром, пока она сдерживала желание обрести тепло и утешение Посоха. Вместо этого она позволила спутникам вести её к цели, словно она была ещё слепее Анеле и гораздо менее стойкой.

Погруженная в личные страхи, она не чувствовала присутствия Мастеров, пока не приблизилась к краю Ревелстоуна, высоко над внутренним двором и сторожевой башней, охранявшей ворота Крепости.

Двое из них ждали её. К этому времени она уже достаточно хорошо знала их, чтобы узнать Хандира и Галта, хотя едва различала их очертания в темноте; уж точно не могла разглядеть их лица. Без сомнения, остальные Смирённые, Бранл и Клайм, остались с Ковенантом и Иеремией.

Галт и Голос Мастеров стояли между ней и краем ее намерения.

Она не удивилась, встретив их на своём пути. Несомненно, они прочли её намерения в мыслях Стейва. И она была уверена, что они сообщили об этом пра-Лорду. Если бы она не погрузилась так глубоко в себя, то могла бы ожидать встречи с Мастерами раньше.

Возможно, ей следовало быть благодарной, что только двое родственников Стейва пришли стать свидетелями ее действий или выступить против них.

Избранный , – сказал Хандир, когда Линден и её друзья подошли достаточно близко, чтобы хорошо слышать его сквозь дождь, – Неверующий просит тебя воздержаться от своего намерения. Он просит. Он не приказывает. В этом он был точен. Он признаёт достоинство твоего намерения. Но он считает, что опасность слишком велика.

Будучи предупреждённым, он утверждает, что сможет отказаться от изгнания. Это не его забота. Он скорее боится того, что произойдёт, если ты потерпишь неудачу. Разозлённые, Демондимы обратятся за всей мощью Камня Иллеарт. Такой натиск может привести лишь к гибели. Замысел пра-Владыки по спасению Земли хрупок и легко поддаётся сомнению. Если на него нападут Демондимы, он не сможет исполнить своё предназначение.

По этой причине, а не по какой-либо другой, он просит вас отказаться от своих намерений и дождаться откровения его намерений у водопада Фёрл .

А если Избранные не подведут? возразил Стейв, прежде чем Мартир успел возразить. Разве это не оказывает Мастерам огромную помощь в их служении как Крепости Лорда, так и Земле?

Глас Мастеров не ответил. Вместо этого Галт заявил: Её поражение неизбежно. Наша проницательность превосходит её, но мы не можем понять, как сокрыто Падение Демондимов. И если она воспользуется Силой Земли, чтобы усилить своё зрение, она будет раскрыта, и орда обрушится на неё. Поэтому она не сможет достичь своей цели .

Это ур-Господь, Неверующий, законный владелец белого золота, требует её согласия. Как можно оправдать отказ?

Линден подошла ближе. Её невозможно было убедить: страх, решимость и даже недоумение сделали её столь же нежелающей идти на компромисс, как и сами Мастера. Косвенные призывы Ковенанта и доводы Галта были подобны дождю: они могли обрушиться на неё, пропитать её одежду, наполнить дрожью её смертное сердце; но они не могли сбить её с толку.

Хандир не поклонился ей. Она не поздоровалась с ним. Игнорируя Галта, она резко спросила: Он рассказал тебе, что задумал?

Нет ответила Хандир, словно её вопрос не имел никакого значения. Мы не можем ему помочь, поэтому он и не говорил об этом. Он лишь просил нас сдержать древнее обещание Харучаев сохранить Ревелстоун .

Тогда , – тихо сказала она, словно желая, чтобы её услышали только Хандир и дождь, – мне кажется, ты всё ещё не понимаешь, что Бринн сделал со Хранителем Единого Древа . Если Мастер не считал конкретную цель Завета уместной, он не мог сказать того же о примере, на котором его народ основал своё Господство. Я пытался объяснить это вчера, но, вероятно, выразился недостаточно ясно.

Бринн победил Ак-Хару Кенаустина Арденола не просто победив его. Он победил его, сдавшись. Он не смог помешать Хранителю сбросить его со скалы, поэтому, когда тот упал, он забрал Кенаустина Арденола с собой .

Это у тебя есть. начала Хандир, но Линден не позволила ему перебить ее.

Не кажется ли вам, что это довольно не в духе Харучаи? За всю вашу историю разве ваш народ когда-либо думал о том, чтобы попытаться решить проблему, сдавшись ей?

Возможно, именно поэтому Ковенант попросил Харучаев не сопровождать его, когда они с Линденом отправились на битву с Лордом Фаулом. Предки Мастеров, возможно, пожертвовали своими жизнями, чтобы не дать ему отдать кольцо Презирающему. Более того, Ковенант, возможно, решил поступить по-своему, став свидетелем победоносного поражения Бринна.

И откуда, по-твоему, Бринн взял эту идею? Как он вообще до этого додумался? Она подозревала, что Хандир знал ответ – что его предки услышали его от Кейла, и что это было основной причиной их отвержения спутника Бринна, – но не стала ждать его ответа. Я скажу тебе. Он понял это, потому что и так считал себя неудачником. Их с Кейлом соблазнили мирянки. Они сдались. Они доказали свою недостойность ещё до того, как Бринн сразился со Хранителем Единого Древа .

Он сказал: Наше безумие должно закончиться сейчас но ни один Харучай, кроме Кейла, не послушал его.

Всё ещё тихо, почти шёпотом, Линден закончил: Бринн стал твоим ак-Хару, твоим величайшим героем, потому что он был неудачником. Он верил в худшее о себе и понимал, что значит сдаваться .

Если бы Мастера последовали примеру Бринна, они бы выбрали своего Смиренного не через победу, а через поражение.

Возможно, так оно и есть признал Хандир после минутного молчания. Мы ещё не определились с нашей позицией по отношению к вам. Но мы стали Хозяевами Земли, и значение присутствия Неверующего среди нас очевидно. Лорды, которых почитала Кровавая Стража, верили, что Томас Ковенант это Берек, Друг Земли, вернувшийся снова. Они многим пожертвовали во имя его, веря, что он спасёт, а не проклянёт Землю. И он дважды оправдал их веру.

Мы ничего не знаем о возрождении древних легенд. Но мы Харучаи и не отвернёмся от себя. Поэтому мы также будем верить Полурукому. Что касается его, мы не обращаем внимания на предостережения Элохимов, ибо они высокомерны и бессердечны, а их намерения часто жестоки .

Ладно . Линден отвела взгляд от голоса Хандира. Ты не слышал Кейла, ты не слышал Стейва, и ты не услышишь меня . Тебе придётся заставить их выслушать тебя, но это не её задача. Ты и так достаточно ясно это показал . Когда она направила взгляд мимо него и на покрытый травой край Ревелстоуна, она почувствовала далёкое рычание Демондимов. Сквозь дождь она ощутила их сияние и едкость, их ненасытную жажду зла, а также их настороженную защиту и явное замешательство. Но мы всё ещё твои гости, и Ковенант не приказывал тебе останавливать меня. Так что, если тебе больше нечего сказать, я хочу начать, прежде чем эти монстры меня заметят .

Даже если Демондимы не могли чувствовать ее присутствия, они могли почувствовать близость Посоха Закона.

Хандир, казалось, колебался. Затем Линден скорее почувствовала, чем увидела, как он двинулся, пока тот не исчез между ней и ордой.

Она тут же упала на четвереньки, словно погружаясь в себя, в свою сосредоточенность и отчаяние. Она больше не смотрела ни на Хандира и Галта, ни на друзей, ни на липкие ручьи дождя на спине. Если кто-то и заговаривал с ней, она не слышала. На ощупь она пробиралась сквозь мокрую траву к самому краю мыса Ревелстоуна. Она не знала, насколько ограничены возможности восприятия этого порождения Зла, но надеялась выдать себя как можно меньше.

И вот она нашла его: самый дальний край скалы, где трава и почва плато обрывались, отступая от своего каменного основания. Когда из-под края высунулась лишь голова, она направила вниз своё чувство здоровья.

Поначалу дождь, казалось, обрушивался мимо неё в безликую бездну, чёрную и первобытную, как ужас. Но, сосредоточив взгляд, она увидела всеми чувствами, кроме зрения, чётко очерченную, чётко очерченную поверхность носа Ревелстоуна прямо под собой; окружённый стеной открытый двор; громаду сторожевой башни. На мгновение она отвлеклась, заметив присутствие Мастеров внутри башни. Затем она посмотрела дальше.

Верхушка сторожевой башни частично закрывала ей обзор на демондимов. Однако лишь малая часть орды была скрыта: несмотря на дождь и темноту, она могла различить большую часть сил, собравшихся за внешними воротами Крепости. Когда она настроилась на бурлящий поток ненависти орды, её масштабы стали очевидны.

Под покровом дождя, огненная опалесценция хаотичными волнами и брызгами бурлила от края до края строя Демондимов. И сквозь бушующую сумятицу чудовищной мощи, среди хаотичности их чёрного купороса она улавливала краткие намёки и проблески, неуловимые, как фосфены, зловещего изумруда, исходившего от Камня Иллеарт. Это зло было приглушённым, невыразительным; спрятано, словно угли в пепле. Но она знала его досконально и не могла ошибиться.

Однако никаких признаков того, что Злое отродье использовало, чтобы добраться до Камня Иллеарт, она не увидела.

Её натянутым нервам смятение и неуверенность чудовищ казались такими же громкими, как рев боевых рогов. Но, вникая в то, что она чувствовала, слышала и пробовала – всё время ищущая, – она начала думать, что их демонстрация замешательства слишком громкая. Разве не будь эти мудрые существа действительно сбиты с толку и остерегались разрушения, их внимание было бы таким же, как у неё? Они бы активно искали понимания и различения. Но этого не произошло. Скорее, их поведение было похоже на плач растерянных детей: бездумное; по-видимому, неспособное мыслить.

Поддавшись лёгкому волнению, Линден погрузилась в свои ощущения глубже и глубже. И тут же уверилась, что демондимы лишь разыгрывают из себя смятение, что их явное беспокойство – всего лишь уловка. Это был один из способов скрыть проход к Камню Иллеарт.

По словам Ковенанта, он нанёс ущерб их реальности. Я сделал нас приманкой. Но Линден больше не был уверен, что порождения зла опасались засады. У них была другая причина воздержаться от атаки.

На какое-то время неуверенность помешала ей сосредоточиться, и ощущение орды стало размытым, неопределённым; таким же смутным и инстинктивным, как источники кошмаров. Вместо того чтобы продолжать искать хоть какой-то проблеск каезуры, она почувствовала над собой, высоко среди облаков, Грязь Кевина. Независимо от ветра и погоды, она наложила пятно сомнения на её чувство здоровья; она парализовала её тактильную связь с истинной жизнью Земли.

Если бы Ковенант солгал.

Мартир заверил её, что Грязь Кевина не сможет ослепить её, пока сохраняются последствия её погружения в Мерцание. Стейв намекнул, что придерживается того же мнения. Тем не менее, она, казалось, слабела с каждым мгновением, теряя сосредоточенность, расстраиваясь из-за рекурсивных эманаций орды. Она никогда не сможет распознать Падение, если не пробудит огонь Закона, чтобы обострить своё восприятие.

Два дня назад Мастера смогли обнаружить присутствие цезуры, потому что Демондимы ещё не применили тактику сокрытия. Если бы она тогда знала о чьём-либо Падении, кроме своего собственного, и если бы она была сильнее.

Она упустила эту возможность. Больше такой возможности не будет.

Неужели именно Ковенант сказал ей, что ей нужен Посох Закона?

Однако любое преждевременное использование Силы Земли может спровоцировать срабатывание защиты и усиление злобы ее врагов.

Доверься себе. Ты единственный, кто может это сделать.

Общение с Томасом Ковенантом много лет назад научило ее игнорировать подступы паники.

Ладно, сказала она себе. Ладно. Значит, она не могла понять, как Демондимы решили использовать свои нынешние стратегии. Ну и что? Она пришла на край Ревелстоуна, чтобы попытаться провести своего рода хирургическую операцию; а хирургия требовала внимания к тому, что было прямо перед ней. Скрытые мотивы чудовищ не имели значения. В данный момент, при данных обстоятельствах, замыслы Кастенессена и даже Ковенанта не имели значения. Её задачей было просто и единственно искоренить раковую опухоль доступа орды к Камню Иллеарт. Для хирурга в ней ничто другое не имело значения.

Линден Эвери Избранная с усердием и заботой вновь сосредоточилась на манипулятивной маске Демондимов.

Она и раньше замечала быстрые проявления зелёного и сверкающего зла Камня; теперь их было больше. Но они были широко разбросаны по всей орде; краткие, как отдельные капли дождя; мгновенно поглощаемые. И они находились в постоянном движении, сверкая, словно осколки молнии, отражённые в бурном море. Понаблюдав за ними какое-то время, она увидела, что они движутся подобно кружащимся миазмам мигрени, цезуре.

Тогда она поняла, почему не могла различить само Падение. Конечно, Демондимы скрывали его всеми доступными им средствами. За их притворным замешательством бурлили противоречивые энергии и течения, стремясь скрыть источник своей мощи. Но они всё же проявляли эту мощь, используя её, чтобы скрыть себя. Каждый проблеск и мерцание Камня Иллеарт были настолько непосредственными, имманентными и неотразимыми, что скрывали разрыв времени, который сделал его возможным.

Линден понимала – но понимание ей не помогало. Теперь, осознав, что происходит, она могла сосредоточить своё чувство здоровья, не обращая внимания на угрозу, заложенную в каждом отдельном отблеске изумруда; и когда она это делала, она видела намёки на то, как время искажает действительность, вихрь мгновений, разрывающий тысячелетия между ордой и Камнем. Но эти намёки были слишком краткими и непредсказуемыми. Их хаотичное исчезновение затмевало их. Они были подобны кровоточащим сосудам в хирургии: они мешали ей видеть именно то место, где требовались скальпель и швы.

Там она познала истину. Задача, которую она себе поставила, была невыполнимой. Она была для неё совершенно неподходящей. Тактика демондимов была слишком чужда её человеческому разуму: она не могла найти свой путь сквозь запутанные уловки и ярость чудовищ. Она не смогла бы разрушить это препятствие, если бы не нашла способ понять, что думают и делают все демондимы в каждый момент.

С мысленным стоном она немного отступила, чтобы прижаться лбом к мокрой траве. Ей хотелось утешиться ощущением её плодородного здоровья, её хрупкой и цепкой хватки на старой почве плато; её деликатной демонстрацией земной силы. Даже холод дождя в какой-то мере противоречил губительным проискам Демондимов, дикому изумруду Камня, квинтэссенции несправедливости цезуры; невозможности её задачи. Дождь был уместен, подобающим. Он шёл, потому что земля нуждалась в естественном питании. Такие вещи принадлежали органическому здоровью мира. Они заслуживали сохранения.

Она не могла отсечь затвор, как намеревалась. Поэтому ей придётся подойти к проблеме менее хирургически – и гораздо более рискованно. Ей придётся рискнуть и напасть на монстров напрямую, надеясь, что они ответят силой Камня Иллеарт. Затем, в неопределённый промежуток времени между моментом их контратаки и моментом её испепеления , ей нужно будет обнаружить уже явный след Падения орды; обнаружить и погасить его. Если она продержится достаточно долго.

У неё не было оснований полагать, что она добьётся успеха. Задача будет одновременно быстрой и непосильной. И если она откажется от этого, то не приблизится ни к спасению Иеремии, ни к избавлению Земли от других опасностей. Если же она потерпит неудачу, то может не дожить до уничтожения Ревелстоуна из-за неё.

Во имя сына она дважды рисковала полной гибелью. Но теперь вопрос его выживания стал гораздо сложнее. Несмотря на то, что он оставался пленником лорда Фаула, он был здесь. Он пришёл в себя. А Кавинант, каждое слово которого тревожило её, утверждал, что его собственные планы наконец-то освободят Иеремию.

Ковенант опасался, что нападение орды может помешать ему осуществить свои замыслы. Если она столкнётся с демондимами напрямую, то может не только навлечь катастрофу на Землю, но и лишить сына единственного шанса на жизнь.

И все же и все же

Демондимы были здесь. Сила Камня Иллеарт была здесь. Кастенессен и скурджи уже работали, стремясь уничтожить Землю. А где-то Червь Конца Света ждал своего пробуждения. Как она могла отвернуться от непосредственной угрозы, если не понимала Ковенанта, а у Мастеров не было эффективной защиты?

Застряв в своей дилемме, она не осознавала ничего, кроме неистовой мощи орды и крайней степени своих колебаний. Она не чувствовала ни дождя, падающего на спину, ни сырости травы. И не ощущала приближения Стейва. Пока он не сказал: Внимай, Избранный . Она забыла, что не одна.

Он уже дважды произносил эти слова, оба раза в качестве предупреждения, и оба раза потому, что Эсмер или юр-вайлы застали ее врасплох.

Поднявшись из травы, она оперлась своими сомнениями на Посох Закона и поднялась на ноги.

Словно без всякого перехода, Лианд подошел к ней и схватил ее за руку, чтобы она не споткнулась и не упала, когда она обернулась и обнаружила, что тупо смотрит в черное лицо хранителя мудрости юр-вайлов.

Ноздри существа широко раскрылись, учуяв её сквозь дождь. За грозовыми тучами рассвет достиг Верхних земель, и солнце тускло освещало тьму; света было достаточно, чтобы высветить ужасающий облик хранителя знаний. Теперь, когда она узнала существо, она почувствовала, как капли дождя бьют по его обсидиановой плоти, стекают по туловищу и конечностям – и с шипением превращаются в пар, ударяясь о лезвие из расплавленного железа, зажатое в его кулаке.

За более крупным существом стояла плотная толпа демондимов, чёрных, как чёрное дерево и полночь, и столь же зловещих. Даже вейнхимы, разбросанные среди них, казались такими же тёмными, как демоны. Насколько она могла судить, те немногие существа, что сопровождали её сюда, присоединились к более многочисленной силе, которую Эсмер привела к Глиммермиру. И все они, казалось, бормотали проклятия, сжимаясь друг к другу и Линдену, направляя свою объединённую мощь на хранителя знаний и его раскалённый клинок.

Почувствовав ее внимание, хранитель мудрости поднял свободную руку и поднес к ее ладони багровый нож, по-видимому, предлагая порезать себя от ее имени.

Это же существо вело себя точно так же, когда она готовилась к своему первому опыту цезуры; когда она была больна страхом и последствиями обряда. Тогда гораздо меньший клин юр-вайл исцелил её, дав ей силы найти свой путь сквозь безумие Жанны; достичь прошлого Земли и Посоха Закона.

Теперь хранитель знаний, похоже, сделал похожее предложение: