Паладин развивает территорию. Том VI

Глава 409 Новые профессии

Типография Балтес являлась одной из крупнейших на континенте Лимея. Хотя данное направление появилось всего несколько лет назад, но уже во всех концах империи открывались новые цеха по печати книг и газет.

Аристократы быстро сообразили, что печатные издания являются отличным инструментом пропаганды, а также рычагом давления на своих оппонентов, из-за чего каждый дворянин от мелкого барона до герцога стремился наладить собственное производство.

Повсюду появлялись отделы журналистики, а статьи в таких изданиях выходили от действительно интересных до совсем абсурдных.

Так, в одной газете Армондэля некий барон Туми Тали дал интервью своему журналисту, указывая на то, что во время своего отсутствия из-за войны с Лантарисом сосед барон Акустос Бэррион вторгся в его владения и угнал двести свиней, сто овец и шестьдесят крепостных.

На эту статью отреагировал Акустос и, дав интервью уже своему журналисту, высмеял барона Тали, утверждая, что пока тот отсутствовал, единственное, что у него было украдено, это честь жены и дочерей, которых использовал в постельных утехах на тот момент виконт Виктор Балтес, а ныне герцог Леомвиль.

Бэррион зашёл ещё дальше, утверждая, что сын, рождённый баронессой Лорей Тали, является ублюдком Виктора, которого тот не признает, а ведь все знали, что он признал даже двух детей от дочерей виконта в Корстаде.

Юмора этой ситуации добавляло то, что Лора Тали действительно принимала у себя во владениях Виктора Балтес, но эта женщина была явно не во вкусе виконта, так как выглядела скорее как бочка для вина.

В результате этой заочной перепалки между баронами их вражда усилилась, и теперь на границе владений регулярно происходили мелкие стычки.

Такие происшествия происходили с завидной регулярностью, потому что аристократы догадались, что таким образом можно оскорбить другого дворянина, а в случае чего легко обвинить журналиста, который что-то не так понял или написал отсебятину.

Однако была газета из одной конкретной вотчины, которую читали по всей империи, и называлась она — Балтес-Экспресс.

Данная газета, в отличие от Балтес-Таймс, выходившей ежедневно, выпускалась раз в неделю, и в неё попадали основные события, с разборами и комментариями высокопоставленных лиц, вплоть до пресс-секретаря императора, назначенного специально, чтобы выступать от имени Леорика.

Газета доставлялась эксклюзивными дирижаблями, которые были спроектированы развивать максимальную скорость сто пятьдесят километров в час.

Даже отдалённые королевства отправляли в империю людей, чтобы как можно скорее получить экземпляр, который очень скоро перепечатывался, чтобы распространить на своей территории.

Среди таких было королевство Тилай, расположенное на северо-востоке Лиденгарда, примыкавшее к горам Рондан.

В этом запустелом месте, где между герцогствами расстояния легко могли измеряться тысячами километров, находилась вотчина герцога Муэрто Беринга, самого неоднозначного дворянина на всём континенте.

На вид слегка полноватый пожилой мужчина, одевавшийся в так понравившийся ему льняной белый костюм, белую шляпу с широкими полями, защищавшими от солнца, он напоминал карикатурного плантатора с Земли.

Однако этот человек не был никаким плантатором, да и аристократ из него был совершенно никакой, если честно.

Мужчина с несколькими слугами и своим старым товарищем графом Луаром Поэйто занимался тем, что целыми днями изучал насекомых и растения, забредая в самые отдалённые леса и поля, занимавшие девяносто процентов его земель.

Его друг, который был с ним одного возраста и одевавшийся также, но выглядел как иссохшая тростинка, предпочитал изучать окаменелости, минералы и породу, стараясь затащить герцога поближе к горам, где было больше возможности развернуться его натуре.

Два этих человека были одержимы своим хобби. Их слуги только и успевали развернуть лагерь, установить шатры, а вскоре двое аристократов, как малые дети с сачками, мчались за какой-нибудь бабочкой.

У одного из таких лагерей, когда слуги подавали обед, Муэрто, сидя за столом под палящим летним солнцем, намазывал масло на хлеб и услышал, как к ним приближается всадник.

Обернувшись, мужчина улыбнулся, видя, что к нему мчится его внучка.

Девушка лет двадцати, с огненно-рыжими волосами, одетая в деловой брючный костюм, подъехав ближе, чуть ли не на ходу спешилась и, держа в руках толстую газету, игнорируя этикет, подбежала к герцогу и со всего маху бросила газету перед ним.

Невозмутимый Муэрто посмотрел сначала на внучку, а затем перевёл взгляд на газету, на первой странице которой можно было видеть нарисованный линкор, а над ним заголовок «„Непобедимый“ отправляется в свою первую экспедицию!».

Старик указал на стул рядом с собой.

— Лия, сначала поздоровайся с дядей Луаром как следует, а потом присаживайся и расскажи, к чему такая спешка. — отчитал её герцог.

Девушка нетерпеливо поклонилась графу, который добродушно улыбнулся ей, после чего, отказавшись садиться, нервно развернула газету.

— Деда! Да посмотри же ты! Экспедиция! — негодовала она.

Муэрто, отложив кусок хлеба, взял газету двумя руками и стал читать, однако вскоре бросил на стол.

— Ты же знаешь, меня мало интересует, что происходит у других дворян. Вот доживёшь до моих лет… — он не успел закончить свои нравоучения, как Лия схватила газету и, вновь положив перед стариком, красивым указательным пальчиком ткнула в длинный список профессий.

— Вот! Требуются следующие специалисты: энтомолог, орнитолог, палеонтолог, геолог…! — сказав это, она, скрестив руки на груди, встала, нервно постукивая носочком ноги.

Муэрто вновь посмотрел на газету, а затем на внучку.

— Что это за профессии такие? Кто вообще придумал такие дурацкие названия? Или я стал совсем старым? — он посмотрел на своего друга, который невозмутимо продолжал обедать.

Девушка чуть не взорвалась в негодовании и, схватив газету, стала пальцем тыкать в сноску.

— Орнитолог — это тот, кто изучает птиц, а энтомологи и геологи — это вы с дядей! Те, кто изучают насекомых и всякую ерунду в земле! — сказав это, она ехидно посмотрела на своего дедушку и язвительно добавила: — Экспедиция отправляется в поисках новых островов и континентов! Там планируется изучать живность и руды! Наверно, два старика, доживающие свой век, вряд ли в силах отправиться в длительную поездку…

Муэрто и Луар замерли на секунду, после чего оба вскочили со своих мест и склонились над газетой.

Впервые в жизни хобби этих двоих заинтересовали хоть кого-то. Мало того, их искали по всему континенту, чтобы отправить в экспедицию!

Прочитав всю статью целиком, герцог и граф одновременно напряжённо посмотрели друг на друга, после чего медленно выровнялись и, резко обернувшись, стали криками раздавать приказы слугам, чтобы те сворачивали лагерь, а сами со всех ног помчались к каретам, стоявшим на окраине поляны.

Лия продолжала улыбаться, глядя, как двое стариков, казалось, помолодели лет на сто. Они так прытко бежали к своим экипажам, что вряд ли даже молодёжь успела за ними.

Девушка взяла газету со стола и вновь прочитала заголовок.

— «Непобедимый» отправляется в свою первую экспедицию… Наверно, будет весело встретить другие народы, живущие с нами в одном мире. — произнесла она и, заложив газету подмышку, пошла в сторону коня, который, отгоняя мух хвостом, мирно жевал зелёную траву.

В другой части континента, в королевстве Корстад, в глубоких катакомбах дворца одного из королей, можно было слышать удары, гулко разносившиеся по длинным тёмным сырым коридорам.

Каждый удар сопровождался уставшим вздохом мужчины, а за ним следовал хриплый голос, который невозможно было отнести ни к мужчине, ни к женщине.

Стража, стоявшая у каждого поворота и прохода этого мрачного места, где было множество пустых, провонявших сыростью камер, уже давно привыкла к этой обстановке, так как в последний месяц им приходилось спускаться сюда каждый день.

Однако сегодня, неожиданно для себя, они услышали размеренный стук каблуков, приближавшийся к ним от входа. Такое было впервые, ведь посторонних посетителей тут быть не может, а время от времени появлявшиеся короли и странные люди в масках в одиночку сюда не ходили.

Два стражника, стоявшие ближе всего ко входу, вглядывались в тёмный коридор, освещаемый факелами, желая разглядеть гостя, и вскоре увидели мужской силуэт в плаще с капюшоном, спокойно шедший к ним.

— Кто ты⁈ — крикнул один из охранников, положив руку на рукоять меча на поясе.

Вот-вот человек в темноте должен был показаться в свете факелов, но, как назло, они погасли одновременно.

Поняв, что что-то не так, стража выхватила оружие и встала в боевую стойку.

— Посторонним вход воспрещён! Именем короля! Остановись и представься! — закричал стражник.

Однако вместо ответа на них словно упала целая гора, под тяжестью которой рыцари рухнули лицом на мокрый каменный пол.

Не сложно было догадаться, что это была аура рыцаря, давившая на них с такой силой, что казалось, глаза вылезут из орбит.

Солдаты больше не могли ничего сказать, а лишь кряхтя смотрели на чёрные сапоги, оказавшиеся у их лиц, и это было последнее, что они увидели в этой жизни, потому что под тяжестью ауры головы стражи лопнули, как арбузы.

Тем временем незваный гость, не останавливаясь, шёл дальше, таким же жестоким образом убивая каждого стражника в этих катакомбах, пока не оказался у ярко освещённой тюремной камеры, внутри которой палач плетью пытал прикованную к стене постриженную налысо женщину.

На ней не было ни одного живого места. Лицо было изуродовано настолько, что даже определить, что это женщина, можно было только по оголённой груди.

Палач, стоявший перед ней, бросил окровавленную плеть и, подойдя к столу с ржавыми инструментами, взял нечто похожее на плоскогубцы и, внимательно осмотрев их, собирался вернуться к пыткам, но быстро осознал, что не может пошевелиться.

За его спиной решётки камеры гнулись сами собой, образуя проход, через который вошёл высокий мужчина и подошёл к пленнице.

Палач мог только боковым зрением видеть его, но не мог ничего предпринять. На самом деле, он даже рта открыть не мог, словно каждая его мышца была скованна и всё, чем можно управлять, это глаза.

Незваный гость присел на корточки перед пленницей и, скинув капюшон, продемонстрировал лицо, из-за чего женщина, услышавшая знакомый аромат парфюма, из последних сил подняла голову и, улыбнувшись уродливой беззубой улыбкой, прохрипела:

— В-ваша с-светлость… Я… им… ничего… не… сказала… — после этих слов, обессилив, она опустила голову.

Виктор, смотревший на Хильду, разочарованно покачал головой.

— Я же говорил тебе, что так и будет. Но ты была уверенна, что никто не догадается… эх… Да ещё и секреты мои хранила. Зачем? — он был недоволен тем, до чего эта красивая и гордая женщина довела себя до такого состояния, пытаясь сохранить какие-то секреты.

Кроме как про происхождение «Круглого стола» она мало что знала, да и расскажи хранитель это, вряд ли кто-то вообще поверил в такое.

Сам лорд всегда говорил своим солдатам, что им нет необходимости жертвовать собой ради защиты каких-то секретов.

Он считал, что если допустил утечку своих тайн, то сам в этом виноват и другие не должны из-за этого страдать.

Протянув руку, герцог вытащил из инвентаря колбу с синеватой жидкостью, на которой был выгравирован семилистник, знак алхимической лаборатории Тошина, и одной рукой открыв рот женщины, влил ей всё содержимое, после чего с интересом наблюдал за реакцией, так как уже через мгновение её раны стали затягиваться, разорванные губы срастались, поломанный нос вправлялся сам собой и даже выбитые зубы стали вырастать, закрывая уродливые щели.

Прошло не больше пяти минут после того, как женщине дали зелье восстановления, являвшееся последней разработкой некроманта.

В его состав входила кровь белого крылатого льва, что поднимало ценность и редкость эликсира.

Лев с такой неохотой поделился кровью, что Виктору пришлось пойти на огромные уступки в разрешениях на поселение в пустошах для монстров из мира питомцев.

Теперь, видя результаты, лорд был уверен, что не зря согласился, так как лев обещал сдавать кровь каждый месяц, что позволит в течении года обеспечить каждого солдата бутыльком на экстренный случай.

Лорд, протянув руку к цепям, раскрошил их и подхватил упавшую в объятия женщину, после чего, взяв её на руки словно принцессу, поднявшись, пошёл в сторону выхода, не забыв напоследок раздавить палача в кашу своей аурой.

Хильда, немного оклемавшись, открыла глаза, чувствуя себя гораздо лучше, и увидела героический профиль Виктора, а вскоре заметила Хугина, сидевшего на его плече.

Ворон глазами-бусинками разглядывал её. Именно благодаря ему лорд узнал, что она заточена в этой тюрьме, хотя женщина и так догадывалась об этом. Ведь в тот же день, когда её заточили здесь, она видела эти же глаза через решётку камеры, наблюдавшие за её пытками.